ГОЛОВНИН В. М.

ЗАПИСКИ

Отрывки из записок капитана Головнина.

(Веденных им на путешествии вокруг света в 1808, 1809 и 1810 годах (См. прим. на стр. 1, 13 книжки С. О.))

1. Приближение к Восточным берегам России.

31 Июля 1809 года шлюп Диана пошел от острова Танны (Один из Новых Гебридских островов, к которому приставал Г. Головнин на пути с Мыса Доброй Надежды в Камчатку. Любопытное описание сего острова будет сообщено Читателям С. О. впредь.) к северу, стараясь держаться как можно более кратчайшего пути в Камчатку. Море в сих странах усеяно островами, которых положение однако не определено надлежащим образом, и потому плавание сопряжено было с великими затруднениями и опасностями, но Начальник экспедиции, полагаясь на усердие и расторопность своей команды, решился, при помощи Божией — пуститься на псе сии опасности. — При помощи насадных ветров, шлюп благополучно плыл по назначению. 13 Августа прошли экватор под восточною долготою 168° 30', а на [171] 2 число Сентября северной тропик в долготе 158° 29'.

«23 Сентября (пишет Г. Головнин) в половине 12 часа пред полуднем, ко всеобщей нашей радости, увидели мы Камчатский берег — берег, принадлежащий нашему Отечеству! Хотя он отдален от Петербурга на 13,000 верст, но составляет часть России, и мысль, что мы приближаемся к земле, обитаемой Рускими, и управляемой Рускими законами, приводила нас в восторг. Радость, которую мы чувствовали при воззрении на сей грозный, дикий берег, представляющий природу в самом ужасном виде, могут понимать только те, которые находились в равном нашему положении. Первая земля, представившаяся нам, была южная сопка, названная Капитаном Крузенштерном, в честь тогдашнего Правителя Камчатской области, сопкою Кошелева. Шлюп шел вдоль берега; мало по малу открывались горы, покрытые снегом. Вечером 24 числа погода была весьма ясная, и можно было бы даже назвать ее приятною, естьли б дувший с [172] Камчатских гор ветер не наносил чрезвычайной стужи, от которой мы, по долговременному пребыванию в теплых местах, совершенно отвыкли. — Камчатка представляла нам такую картину, какой мы еще никогда не видали: множество сопок и превысоких гор с соединяющими их хребтами были покрыты снегом, а под ними чернелись вдали леса и равнины. Некоторые из вершин сих гор походили на башни, а другие имели вид шатров ужасной величины, и это подало острякам из наших матрозов сказать, что тут черт лагерем расположился. — Сия мысль была весьма удачна, и в самом деле, я думаю, Мильтон в поэме своей не мог бы лучше изобразить военного стана Сатаны, когда он вел войну против Ангелов, как уподоблением его горам Камчатским в осеннее время. Маловетрие препятствовало приближению к Авачинской губе. Не прежде 25 числа (по полудни в три часа) достигли мы прохода, соединяющего Океан с сего губою. Тогда открылись нам берега, окружающие сию [173] прекраснейшую в свете гавань! — Ми тотчас бросились с зрительными трубками смотреть, где находится Петропавловской порт, прославленный посещением знаменитых мореходцев Беринга, Чирикова, товарищей великого Кука, Лаперуза, Сарычева и Крузенштерна. Зная по карте положение порта, мы вскоре его отыскали, и усмотрели к северу между двумя горами на возвышенной и несколько отлогой равнине десятков до пяти крытых соломою домов, из коих многие могли бы назваться в точном смысле хижинами. Самые великолепные здания в Петропавловской гавани были; казенный дом Начальника и дом Российской Американской компании: первой занимал сажень 7 или 8 длиннику и около 5 сажень поперечнику; вышиною был с соломенною кровлею, сажени в три, а последний, почти при такой же величине, покрыт был тесом и имел в рамах целые стекла; в первом же, вместо оных служили слюда и — старые рапорты. Церковь в Петропавловской гавани не была еще готова; она в сие время [174] была складена только до половины из тополового лесу».

«Мы беспрестанно смотрели в зрительные трубы. По берегам и везде вокруг себя видели природу в самом диком состоянии: деревья начали уже ронять лист и трава пожелтела. Берега были покрыты березовым и тополовым лесом, и представляли взорам совершенную пустыню — обитель диких зверей! Повсюду царствовала мертвая ши шина. Мы не видали на воде лодок, а на берегу людей, кроме двух человек, которые, как мы еще видели при входе, бежали вдоль берега (В последствии мы узнали, что сии люди были в карауле на маленьком мысу, и бежали в гавань известить Начальника о приближении большого корабли, т, е. нашего шлюпа.). Наконец, в 6 часу, подходя к гавани, усмотрели мы едущую к нам лодку, по здешнему, байдару. На ней приехал к нам здешнего гарнизона Штабс-Капитан Линденау и лекарь, для опросу, по общему установлению приморских мест, кто мы, откуда пришли, и нет ли у нас больных заразительных [175] болезнями? Нельзя описать радости, которую мы ощутили при свидании с своими единоземцами! После первых учтивостей и вопросов с ответами по службе, мы расспрашивали их о политических делах Европы, об успехах тогдашней нашей войны, о своих знакомых, и о многих других предметах, но Г. Линденау не мог удовлетворить нашему любопытству, ибо ему нужно было скоро возвратиться в гавань с донесением о нашем приходе батальонному Командиру Подполковнику Сибирякову, который находился тогда в Петропавловской гавани для осмотра солдат. — Наши посетители вскоре отправились назад, и мы стали править в гавань. Приезжавшая к нам лодка представила нам совершенно новую картину: гребцами были солдаты, одетые в платье особенного рода, называемое парками. Оно сшито наподобие длинной широкой рубахи: из оленьих или собачьих кож; носят же его иногда шерстью наружу, а иногда внутрь, и выделанную сторону красят в темнокрасной цвет ольховою корою. Под сими [176] парками здешние жители иногда не носят ничего кроме рубахи. Бывшие на лодке солдаты имели на себе парки шерстью внутрь, и в таком наряде походили на церковных прислужников в стихарях».

«В 7 часу подошли мы к самой гавани. Тогда, от близости гор, сделалось безветрие; мы убрали паруса, спустили две шлюпки, и велели им шлюп буксировать. В половине 7 часа бросили мы якорь в глубине 8 сажень. — Вскоре после сего поразила нас еще неожиданная новость! Несколько сот ездовых собак, которых мы прежде за домами не приметили, вдруг начали выть ужасным образом. Это они очень часто здесь делают, но для нас то было еще необыкновенно. Вой продолжался около пяти минут, а потом они все вдруг умолкли. После того дали они нам подобной концерт, когда мы выпалили заревую пушку».

«Чрез полчаса после того, как мы положили якорь, сделал мне честь посещением своим Командир здешнего гарнизонного батальона Подполковник Сибиряков, а [177] с ним Начальник гавани Капитан Молчанов, два артиллерийские Офицера и Коммисионер Американской компании Г.Хлебников. Они пробыли у нас несколько часов, и сообщили нам много новостей о России, и любопытных сведений о здешнем крае. Мы провели с ними время очень приятно, но удивлялись, что они не предлагали нам ничего свежего, как напр. рыбы или мяса, не смотря на наши, довольно ясные намеки. Потом мы узнали, что недогадливость сия происходила отнюдь не от скупости или недоброхотства, а только от того, что они не бывали никогда в дальних путешествиях, и видя, что мы их роскошно угощаем лучшими винами и Английским портером, вообразить не могли, чтоб при таком изобилии в дорогих вещах, они могли нам угодить куском мяса или рыбы. Мы же охотно отдали бы по бутылке лучшей мадеры или Констанцского вина за фунт говядины. Гости распрощались с нами, а мы остались в покое ужинать по прежнему на солонине и сухарях! — Но на другой день они исправили [178] свою ошибку, узнав, в чем мы имеем нужду: все снабжали нас говядиною, а Г. Сибиряков прислал к нам целого быка!»

«На другой день Г. Сибиряков отвел нам на берегу квартиры, а 1-го Октября подведи мы шлюп к самому берегу, и поставили подле потонувшего здесь казенного судна, которое употреблялось в экспедиции Капитана Биллингса. На сем месте назначено было шлюпу зимовать. К 7 числу удалось нам исправить квартиры, отведенные для помещения экипажа. Сего числа ровно в полдень, по пробитии из часов, мы спустили с обыкновенною церемониею флаг, гюйс и вымпел, кончили шканечной журнал, прекратили служителям выдачу морского провианта, и перебрались все, как Офицеры, так и нижние чины, в изготовленные для нас квартиры. Сим кончилась первая часть моего путешествия».

Текст воспроизведен по изданию: Отрывки из записок капитана Головнина // Сын отечества, Часть 29. № 17. 1816

© текст - Головнин В. М. 1816
© сетевая версия - Трофимов С. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Сын отечества. 1816