СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Рапорт русских курьеров А. Алтышева и И. Янгалычева
о гибели шаха Надира и восшествии на престол его племянника
Али Кули хана, 1747 г.

Копия.

1747-го года августа 20-го дня посланныя из Рящи от Его Светлости высокополномочного посла князя Голицына с писмами к шахову двору астраханской переводчик Абдрешит Алтышев да толмач Илья Янгалычев, возвратясь вышеписанного числа, объявили следующее.

По отбытии де их из Рящи, то есть апреля 22-го дня, ехали они до Мешеди чрез Мазандрон и Астрабат, и 17-го маия прибыли к бывшему Надыр-шаху, которой стоял тогда, не доезжая до Мешеди за два агача в местечке, зовомом Туруг. И посланной с ними от Его Светлости великаго посла коверт по адресу понесли Маэр-хану. Которой по принятии и по разсмотрении надписи (при показании всякой им учтивости и угощения) паки им тот коверт возвратил, объявя, чтоб они оной отнесли в шахов кабинет и объявили тамо, а он де без того принять его не смеет. Почему они туда оной и отнесли, где, по объявлении, принят от них мирзою Джаафером, первым заседателем и членом в шаховом кабинете, и разпечатан. И по разпечатании паки с ними послан к тому Маэр-хану со объявлением, чтоб он его без сомнения принял и учинил по оному шаху от себя доклад. Которой потом, приняв, читал и при должном благодарствовании Его Светлости (В оригинале написано «Светлость».) паки в кабинет оное послал, сказав им, чтоб они ходили в кабинет на оное за ответом, а он де по оному при случае шаху доклад взнесет. И тако они с прибытия своего даже до выступления шахова из Мешеди в город Кучан (которой от Мешеди разстоянием в тритцети агачах) по почти [49] ежедневной прозбе в кабинете министров никакого ответа и отправки не получили, кроме что при выезде шаховом из Мешеди сказано им от выше упомянутаго мирзы Джаафера, чтоб и они ехали в лагере в Кучанской поход, где де по завоевании шахом Кучана и по разбити[и] курдов на другой же день с такими радостными известии и с великим награждением отправлены они будут. Почему они в том походе и ехали, и, не доезжая до Кучана за пол агача, против 9-го июня пополуночи в третьем часу шах Надыр убит.

Которому убивству начаток, как тамо объявляют, следующим образом воспоследовал. Что прежде того за несколко времяни согласился с Али Кули ханом, надыршаховым племянником, шаховой гвардии полковник Мухаммед Кули хан Авшарской с[о] своею командою геммишекешиками или гвардиею, чтоб Надыр-шаха убить. И тако оное их намерение за неспособностию крылось даже до 8-го июня. А онаго числа получено тем Мухаммед Кули ханом от Али Кули хана писмо, чтоб он то их положенное намерение, конечно, по получении того писма в тот же день окончил, по которому хотя было он с командою то начать и покусился, но неспособность и несвободность времяни тогда в том ему воспрепятствовала. А выше писанного 9-го июня то уже действително (как пред написано) и совершил.

Тело же его, надыршахское, по десяти днях после убивства без головы погребено в Мешеде в гробнице возле дворца (которую он сам, шах Надыр, еще при [50] жизни своей велел зделать). Голова же его безвестно пропала, ибо двояко о ней разглашают. Иныя говорят, что в Турцию послана. А другия сказывают, так брошена.

И по убиении шах Надыря в тот же день на солнешном всходе зделалось между шаховыми войски смятение и драка, которая продолжалась даже до трех дней. Причем авганцы (тысяча двести человек), собравшись, многих персиян побили и, доволное число богатства забрав, бежали во свое отечество, в город Кандагар. А они, Абдрешит с товарыщем, того ж 9-го июня обратно оттуду с[о] следовавшею командою поехали было в Мешед, и, не доезжая до Мешеди за семь агачей, главным над тою командою джезаирчи башием или Джезаирским полковником Джаафер-беком они ограблены. Причем взято от них денгами 120 рублев, часы серебреныя, пара пистолет, сабля, два перстня золотых и протчей скарб, лядунка и рог пороховой с серебреною оправою.

И 11-го июня прибыли они в Мешед. А после того два дни спустя, то есть 13-го июня, прибыл туда Али Кули хан с войском (котораго было при нем сорок тысяч). И при въезде его все мешедския жители, в том числе и мутевелли (то есть знатная и первая в духовных персона), встретили с пушечною стрелбою и триумфом. И по вступлении в город очищен ему в покои шахов дворец. А 14-го числа были они, Абдрешит с товарыщем, у него Али Кули хана и объявили о себе с требованием отправления. На что сказано им от него, чтоб они мало помедлили, обещая их вскоре з доволным награждением отправить.

20-го июня принял он, Али Кули хан, самодержавие иранское (Помета на полях: «NB. Принял Али Кулы хан правителство 20 июня».). 23-го посланной от него придворной его Сюграб-бек с двенатцетью тысячами Келат взял. А 25-го того ж текущаго бывшаго шах Надыря дети, внук и жены привезены к нему в Мешед. Которым всем, а имянно детям и внуку глаза выколоты, а потом зельем окормлены (в том числе и Риза Кули мирза, котораго сам Надыр шах ослепил еще прежде). Женам же надыровым, кои были беременны, утробы пороли и всякой мужеской и женской пол выниманы и биты. И тако всех и с шаховыми детми и внуком и с протчими надыроваго племяни убито дватцать семь человек. Да знатныя персидския прежняго шах Надыря министры, а имянно первый в духовных Мулла баши, да Фетх Али хан с братом Лютф Али ханом и Незер Али хан, итого четыре человека, казнены.

А при Али Кули хане ныне приближенными и перваго класа министрами, а имянно Маэр хан, Хаджи Сефидин хан, Мухаммед Кули хан. Да в иностранной экспедиции первой член и заседатель мирза Джаафер.

И 3-го июля были они, Абдрешит с товарыщем, по требованию у того Али Кули хана. Обще с назначенным в Гилянскую провинцию губернатором Агмед ханом были. Где, как тот Агмед хан, так и он, Абдрешит, пожалованы халатами, да сверх того он же, Абдрешит с товарыщем, награждены и денгами, а имянно Абдрешит тремя стами рублями, а Янгалычев — двумя стами рублями. И поручено их тому Агмед хану довести в Рящ до великаго посла. [51]

При том же приказано ему, Агмед хану, чтоб он великаго посла со всяким доволством и почтением довез до Мазандрона. А от Мазандрона до шахова двора велено его, великаго посла, препроводить астрабацкому сердару Мухаммед Али хану.

И тако 12-го июля поехали они с тем Агмед ханом из Мешеди в предлежащей путь. При отъезде ж ходили они к Маэр хану с прошением на врученное ему писмо об ответе. Которой сказал им, что он о том де шаху (то есть Али Кули хану) докладывал. И приказано, чтоб на оное ему ответствовать. Но токмо де оное писмо не отыскано, ибо де по убиении шах надыровом все оставшияся писменныя в кабинете дело без остатку созжены. Да, особливо, и то, что шах (то есть Али Кули хан) сам уже своим листом великому послу отозвался. И тако ехали де они с тем Агмед ханом чрез мияминскую степь и мизандронскую дорогу, и выше писанного 20-го числа прибыли сюда, в Рящ. А помянутой Агмед хан остался от них в Лагаджане.

В бытность же их в Мешеде слышели они, что набрано у Али Кули хана войска сто тысяч человек. Брат его, Али Кули хана, Ибрагим хан ныне обретается в Келате губернатором, которому велено (по высылке всех оттуду надыршахских сокровищ в Мешед) Келат весь до подошвы раззорить, дабы ни имя его на свете не осталось. Атагмас векиль в Герате умре натуралною смертию. [52]

Да разосланы ныне от него, Али Кули хана, а имянно:

В Кандагар (для уговорения и приведения к прежнему повиновению авганцов) Сюграб бек (которой Келат взял) с сорокью тысячами, которому в случае их супротивления велено с ними поступить военною рукою.

В Турцию чрезвычайным куриером Керим хан с пятьюдесятми человеки с грамотою к турецкому султану, дабы каким образом и на каком основании продолжалась дружба между древними султанами и шах Аббасом, таким бы образом и ныне оную содержать. А прежде посланных от Надыр шаха послов — Мегди хана и Мустафу хана — велено тому Керим хану возвратить. А о турецком после слышели они тамо, что уже он прибыл в Гемедан.

В Бухарию же посланы от него, Али Кули хана, нарочныя с указами, дабы по прежнему, как шаху Надырю, так бы и ему, они повиновались.

Следуючи же они из Рящи до Астрабата и с казенными лошедми доволствованы были от персидской стороны. Также даваны им и почтовые подводы. А от Астрабата даже до самаго шахова лагера за раззорением почтовых дворов ехали они на данных им из Рящи казенных двух лошедях, которые одна в Себзваре, а другая в Нешабуре пали. А на место оных куплены ими в тех местах две ж лошеди, а имянно одна дана шездесят рублев, а другая пятдесят, итого обе сто десять рублев. На которых де и сюда ныне они прибыли. [53]

С прибытия ж их в шахов лагерь даже по смерть надыршахову давано им было провизии на каждой день по три фунта пшена, по фунту масла, мяса — по три фунта с половиною, чюреков — по семи фунтов. А с убиения надырова даже до вступления на иранской престол Али Кули хана за непроизвождением содержали они себя из [с]воего кошта. А по возшествии на шахство Али Кули хана — тож, что и при бывшем Надыр шахе производилось им, до отъезда определено было. Лошедям же корму, как при Надыр шахе, так и при сем Али Кули хане в лагере никогда нигде не производилось.

С прибытия же их в Мешеды продавалися тамо съестныя припасы, яко то хлеба тевриской батман (состоящей в семи фунтах российских) до вступления Али Кули ханскаго по осмидесят копеек, а с[о] вступления его даже по отъезд их оттуда продавался хлеба батман тевриской же по 50 копеек, мяса — по тритцети копеек, пшена — по 1 ру[блю] по 40 копеек, масла — по 1 ру[блю]. В Нешабуре и Себзваре хлеба тевриской батман продавался по 30 копеек, мяса — по 15 копеек, а пшена и масла батман — по той же цене, как и в Мешеде. А от Себзвара до Бестама хлеба батман тевриской продавался разными ценами, а имянно по 80, по 50 и по 40 копеек, масла — по рублю и по рублю по 20 копеек. А пшена ни по какой цене отыскать не можно. А от Бестама даже до Рящи хлеба тевриской батман по 30 копеек, мяса — по 15 копеек, пшена — по 30 копеек, масла — по 50 копеек продавался.

Опасность же в дороге во всех местах есть, ибо куриеру в пяти или в десяти человеках за неспокойствами нигде никак проехать не можно. А особливо от Бестама до Мияндаша по мешедской дороге от бунтующих трухменцов не токмо во сте или в пятистах, но и в трех тысячах человеках проехать чрез великую трудность можно, ибо де и на Ахмед хана, при котором было всего с тысячю человек да еще при ехавшем с ними же в Испогань сердаре Салиг хане тысячи с три войска было, нападение те трухменцы учинили. От которых при всем том их многолюдстве едва могли себя избавить (Листы в нижней части страниц скреплены надписью: «С подлинным объявлением читал ученик Федор Попов». В Петербурге документ получен 6/17 октября 1747 г. вместе с реляцией № 4 Ф. Л. Черкесова от 29 августа (9 сентября) 1747 г. (АВПРИ, ф. 77, оп. 77/1, 1747, д. 9, л. 53-56 об.).).

АВПРИ, ф. 77, оп. 77/1, 1747, д. 9, л. 64-66 об.