ПОХОД ПЕТРА ВЕЛИКОГО В ПЕРСИЮ
V.
Поход Петра в Дербент известен из печатных источников. Здесь мы ограничимся приведением указов или писем которые государь писал большею частию собственноручно в Сенат. Письма эти, с одной стороны, служат нам поверкою того что описано историками и путешественниками, с другой они дороги для нас как каждое слово Петра.
От 19-го июля мы имеем следующее письмо Петра князю кесарю Ромодановскому 23: [35]
_____________________________________
«Sire!
Объявляем вашему величеству что мы сего числа с господином генерал-адмиралом пошли от Астрахани на вашу государскую службу, со всем здешним флотом, и надеемся грез помощь Божию вскоре на персидских берегах быть. (Рукою Петра) Вашего величества 24
нижайший слуга Петр.
19-го июля 1722. |
_____________________________________
Следующим письмом от 30-го августа, из Дербента, Петр извещает Сенат о том что произошло со времени выхода его из Астрахани и до вступления в Дербент 25.
_____________________________________
«Объявляем вам что мы шли морем от Астрахани до Терка и от Терка до Аграхани, отколь послали универсалы, а там выбравшись на землю, долго дожидались кавалерии, которая в марше своем имела несказанный труд от безводицы и худых трав, а особливо тот корпус который шел от Астрахани с генерал-майором Кропотовым 26. К бригадиру Витеранию послан был указ чтоб он шел к Андреевской деревне и раззорил оную ежели не укреплена, как носился слух. Когда (бригадир Витераний) стал [36] приближаться (к деревне) прямою дорогою а с нее еще не поворотил, то был атакован неприятелем, потом, с помощию Божиею неприятель был побит, и деревню их, в которой, как сказываются, было до 3.000 дворов, раззорили и выжгли без остатка и пришли к нам, а потом (пришел) и Кропотов от Астрахани, как дождались их, то пошли в свой путь и дошли до сего места (Дербента). Дорогою все сидели смирно, и от горских владельцев принимаемы были приятно лицом, а сия приятность их была с такой их воли, как проповедь о божестве Христове реченная: что нам и Тебе, Иисусе Сыне Бога живого. Только как во шли во владение салтана Мамута Утемашевского, то они ничем к нам не отозвался, того ради послали к нему 19-го августа по утру трех человек донских казаков, и того же дня третьего часа пополудни изволил сей господин нечаянно нас атаковать, чая нас за стать неготовых, которому гостю зело были рады, а особливо робята, которые свисту не слыхали, и приняв проводили его кавалерией и третьею частию пехоты до его жилищи отдавая контравизит, и побыв там для их увеселения, сделали из всего его владения фейерверк для утехи им, именно сожжено в одном его местечке, где он жил, до 500 дворов, кроме других деревень, которых по сторонам сожгли 6. Их и другие владельцы взятые (нами) сказывают что их было 10.000, но такое число не его (Махмуда), а многих владельцев под его именем и чуть не половина пехоты; из них сочтено побитых нашими около 600 человек, да взято в полон 30 человек; а с нашей стороны убито 5 драгун, да 7 казаков, а пехоты ничего не досталось ни урону ни находки, понеже неприятели их не дождались. Потом, когда приближались к сему городу (Дербенту), то наш (наместник) сего города встретил нас и поднес ключ от ворот. Правда что сии люди приняли (нас) нелицемерною любовию и так нам ради как бы своих выручили из осады.
«Из Баки имеем такие же письма какие прежде приходу имели из сего города (Дербента). Итак с помощию Божией получили в сих краях фут, чем вам поздравляем.
«Марш сей хотя не далек, только зело труден от бескормицы лошадям и великих жаров, а для пространного выразумления что делалось, приложен журнал 27.
«Экстракт из журнала о походе из Астрахани и как пришли к Дербени 28. [37]
«Июля в 18-й день, в 7 часу пополудни, от Астрахани весь наш флот, во имя Господне, пути свои взял на море в 274 судах, в том числе 34 ластовых и 240 больших лодок.
«В 19-й день пришли на устье реки Волги, к морю и ночевали.
«В 20-й пришли к урочищу Четыре Бугра и стали на якорь. Того же дня в 5 часов пополудни пришел гукар от Терка с письмом, которое писал Алди Гирей Шафкал (шахмал Абдул Гирей) к турскому коменданту.
«В 21-й, стояли за противным ветром до седьмого часу пополудни, в 7 пошли.
«В 22-й, в 6 часу пополудни стали на якорь при урочище Гнилом Лопатине.
«В 23-й, о пятом часу пошли в путь свой; по утру о 9-м часу стал быть ветр крепчае, того ради послали письменный указ к майору от гвардии Дмитрееву Мамонову что ежели от ветру опасно будет следовать для слабости лодок чтобы пошел близь черней (берегов), а не чрез залив, куда морские суды шли, и на вечер пришли к Суеткину, и тут ночевали (не) покидая лодок, и пред светом посланный воротился и сказал что они пошли близь берегов.
«В 24-й, в 9-м часу по утру пошли и пришли к Тарку под 5 часа пополудни и стали на якорь пред устьем Терским; тогда видны были ластовые суды под командою капитана Барда Фонвердена, в левой стороне к острову Чеченю. Того же числа пополудни, отправлен поручик Андреян Лапухин в Тарки к шафкалу с манифестами, печатными на турецком языке которые велено ему разослать в Дербен, в Шемаху, в Баку и для того послано с ним терских Татар и Черкес с 30 человек, с которыми те манифесты разослать, а в Терках шафкалу велено ему, Лапухину, отдать самому.
«В 26-й, по утру получена ведомость от брегадира Витерания что он по указу учинил, чему следует экстракт из его реляции.
Реляция. Что он по указу с драгунскими двумя полками и с Донскими казаками сего июля 23-го числа пришли к Авдеевой деревни 29 чтобы проведать о неприятелях, в какой силе обретаются, и как он, Витераний, пришел ближе, то увидя неприятеля, конницею и пехотою, которых было около 5.000 человек, вышед встречу и стали стрелять, что увидя, он принужден был несколько рот спешить, которые спешась дали залп, которою стрельбою их сломили, отчего они принуждены побежать в деревню, а драгуны пошла за ними ж, и выняв шпаги на хрептах их, [38] чрез валик пошли, куды и достальные драгуны и казаки за ними поспешили, и пред крепостью на месте их подожили около 300 человек, и потом гнали их через деревню, которые ушли в горы, на которых горах частой лес, терн, куды больше гнать за ними было не можно; наших убито 70 человек и несколько десятков ранено, и потом оные их жилища раззорил и сожег, где было около 300 дворов.
Журнал. Того ж 26-го числа пополудни показались лодки транспортные, а в 3-м часу адмирал сигнал дал о вынимании якоря, и так все шли внутрь Бая к пристани; в 10-м часу не дошед пристани стали на якорь и послали лейтенанта Сойманова высмотреть где удобнее пристать.
«В 27-й, в 6-м часу якорь вынят, пошли; вышеписанный лейтенант встретил и сказал где удобнее пристать, однако хорошего места нигде не нашел, и дошли к тому месту где выходить на берег, не далече от устья Аграхани.
«В 28-й, по утру, о 6-ти часах, адмирал дал сигнал для высаживания людей на берег, и того ж утра вся пехота ни берег вышла и стала в лагерь; сей выход был зело труден, понеже лодки до берега сажен за 70 не доходили, мостов было сделать не из чего, понеже лесов нет, и так люди провиант, багаж и аммуницию принуждены на себе таскать.
«В 31-ий, зачата делать на берегу крепость для прикрытия судов.
«Августа в 5-й день, по утру рано, из транжамента пошла вся пехота в поход к Таркам, а в транжаменте новом оставлен гарнизон с подполковником Масловым в 20 солдат, да 1.000 казаков, тут же оставлены больные и все суды.
«В 6-й, прибыли к реке Сулаку к переправе, часа за три до ночи, где сделаны были два парома: один на 3-х, другой на 4-х лодках маленьких; того ж дни на вечер, были у его величества горские владельцы, перво Алдигирей шафкал, да аксайский владелец салтан Мамут, и вышеписанные владельцы прислали для войска, а именно: шафкал 600 телег с быками тяглыми под провиант солдатской, и 150 быков солдатам на пищу, да Аксайский салтан Мамут прислал солдатам на пищу 100 быков, да его величеству от шафкала 3 лошади персидских, в том числе одна с убором на котором седло оправное серебром, и муштук с золотым набором; а помянутой салтан 6 лошадей персидских же.
«В 7-й, по утру о 7-ми часах авангардиа стала переправливаться на вышеписанных двух паромах; того ж дни стало быть около полден шторм от ZO: квартиры которым побило с моря воды зело много, так что местами принуждены часть лагеря переменять, и сей шторм пребывал до 11-го [39] числа мало утихая к вечеру, а пополудни паки крепчая, и так до того ж времени. Того ж дни посланы драгуны по берегу искать еще лодок, которых нашли еще 8 зело малых ботников, из которых сделали еще 1 паром; к тому же из колес, бочек и камыша еще сделано 2 малых паромов.
«В 8-й, к полдни авангардиа перебралась и начала кордебаталия перебираться.
«В 10-й, кордебаталиа перебралась, а начала арир-гардиа перебираться; сия переправа зело трудна была, ибо только люди, алтириа, амуниция, провиант и рухлядь на паромах, а лошади, волы, верблюды, телеги и коляски вплавь все, а и люди до пояса раздеты были ради разлития реки, по мелям, чего для до паромов доходить по суху было не возможно, так же на камышевых плотах, для мокроты оных, едва же по пояс люди стояли в воде.
«В 11-й, кордебаталиа и авангардиа пошли в путь, а напереди шел брегадир Витерании с половиною кавалерии и казаков его команды (а ариегардии дан указ что перебравшись дожидаться генерала маиора Кропотова с кавалериею, также казацкого полковника Апостола, который послан для провианту в транжемент) и отшед 8 верст пришли к одному ручью, чрез который по двум гатям перешед, отошли еще пять верст до того места где копаные колодези, по данному указу от шафкала его людьми, но оных было не много, около десяти, и в тех воды зело мало, и вода мутная, и стояв тут часа с 2, паки пошли в путь и отшед 13 верст, до других колодезей, близко гор Тарковских в песках, и за 8 верст от Тарков ночевали; и тако армия почитай сутки без воды была вся, понеже мало ее получали.
«В 12-й, по утру в 8-м часу пошли, а когда верст за 5 приближались, шафкал встретил, и в 12 часу пришли к Таркам и стали лагерем; сие место лежит 43 градуса и 20 минут широты, компасу деклинациа 8 градусов и 30 минут. Не доходя Тарков версты за 3, знать фундамент великого города от гор даже до моря.
«В 15-й, по утру пришел с командою генерал маиор Кропотов.
«Между тем же получены письма от дербенского найпа (наиба, наместника) Имам Кулеа и прочих жителей дербенских, в которых они доносили что манифесты присланные к ним приняли со всяким удовольствием, и о пришествии его величества обрадовались, и просят чтобы их о пришествии уведомить, дабы в чем потребно служить могли, а которые дербенские жители в чем явятся его величеству противны, тех они признают за изменников.
«Сего числа пополудни прибыл в лагерь и генерал маиор Матюшкин с ариергардиею. [40]
«В 16-й, по утру о 6-м часу пошли от Тарков в путь свой, и дошед до речки Манас, до которой от Тарков 25 верст, и тут ночевали.
«В 17-й, прошли речку Буйнак-ачим, где старинный чрез оную мост каменный со сводом; сей буерак безмерной глубины и крутости и переход в одну телегу; тут же знать фундамент по горам, а наипаче который от гор отмыло морем, что был великий город каменный, ибо оного фундамента ширина в том тесте где море отмыло 23 шрита. Того ж числа пришли ночевать в урочище Старого Буйнака.
«В 18-й, по утру пошли и пришли ночевать на реку Инчи, во владение султана Мамута Утемишевского, и того дня казака ездили к их жилищам и разговаривали, которые и сказали что они не противны, и завтра пришлют от себя, однакож не велели им ближе к себе ездить, отговариваясь ночью, а по иным и стреляли.
«В 19-й, положено передневать для отдыхания лошадям, и того ж утра есаул казацкий, Маневской, который в вечеру с ними разговаривал, с 3 человеками, с письмом от генерала адмирала послан был к жителям чтобы они прислали от себя для разговору и принятия указов, от которых провожатый из Кумык из Тарков поворотился и сказал что их не честно приняли и он ушел, что между верою и неверою принято было; лотом 3 часа пополудни явился неприятельски вышереченный салтан и атаковал наших казаков, и стал приближаться к драгунам, против которых велено итти драгунам и казакам, да из пехоты авангардии, которые выбрався, пошли на них, которые увидев наших, тотчас побежали, а казаки оных гнали и били, а регулярные последовали и отчасти конные бились, и следовали до их жилищ верст с 20 и более, а пехота, отшед только верст с 9, остановлена, ибо делать нечего было, и дошед конница до самого местечка где оный салтан жил, на их спинах, и выбрав потребное выжгли то место и там ночевали, сперва где они бились с казаками и после как за ними до местечка его гнались по дороге и в самом месте побито их около шести сот человек, да человек с тридцать взято в полон, и во оной Салтановой деревне сожжено с пять сот дворов, а на завтра, то есть в 20-й по утру, прочие с 6 деревень его владения все раззорили и выжгли, где нашли наших казаков посланных, ругательски замученных до смерти, чего для взятые языки пытаны, для чего так сделано (понеже были знатные из них взяты), которые сказали что будто они не знают, но то делал салтан Мамут. Того ж вечера кавалерия наша и казаки пришли к нам; взятые языки сказывали что их было от 5.000 до 6.000 человек, а после уведали что их было около 10.000 человек. [41]
«Зело удивительно сии варвары бились, во обществе ни мало не держались, но побежали, а партикулярно десператно бились, так что покинув ружья якобы отдавась в полов, кинжалами резались, а один во фрунт с саблею бросился, которого драгуны наши приняли на штыки.
«В 21-й, по утру пошли в марш (тогож утра 21 человек из взятых, для невинной и во всем свете неслыханной посланным казакам муки и смерти, во отомщение казнены смертию, и один отпущен к ним с письмом, объявляя им их варварство, у которого обрезан нос и уши) и пришли ночевать к реке Суж Багам, где сделаны были два моста для пехоты, один из фашин, другой на трех лодках, а к берегам на козлах; сия река глубиною более двух сажен, а обоз и кавалерия шла морским странтом 30, понеже устье все до суха засыпалось от моря и вода идет обоз песок, а не явно в море, и тут ночевали.
«В 22-й, по утру чрез оную переправу перешли и пришли ночевать в урочище на речку Дорбах; того числа получено письмо от бакинских жителей, в котором они писали что является над ними высокое Божие милосердие, что его императорское величество, по дружбе с шаховым величеством, к ним в Шарван путь свой восприять изволил, что они увидели из присланных к ним манифестов, по которым его величеству служить и в послушании пребыть желают, и при том объявляют что тоже второй уже год что от злоумышленных шахова величества неприятелей обороняются, и желают чтобы те злодеи как наискорее к достойному наказанию приведены, а они, жители, его величества милостивым охранением взысканы были.
«В 23-й, пришли к огородам дербенским пред полуднем, и тут отдыхали, а в 4-м часу пополудни убрався, пошли к Дербены, где за версту встретил того города держатель, чином найп, и встретя, поехал наперед, который у ворот когда приближались поднес его величеству серебряный ключ от города. Тут же стояла их пехота, так же духовные их, с их знаменами и с одним Алеевым знаком, мечу подобным, и множество людей того города; и так сей город добровольно от жителей отворен. Во время входу стреляли 3 раза с города из пушек: первое когда приближаться стали к городу, другой раз когда в город вошли, третий раз когда проходить стали город в лагерь, который учинен на той стороне города, близь огородов к морю.
«В том городе Дербени обретено пушек старинных 238 в том числе 60 медных да 178 железных; также пороху и прочей амуниции не мало». [42]
_____________________________________
Получив из Баку известие о том что жители города согласны на подданство России, государь, не видя такого заявления от бакинских правителей, отправил того же 23-го числа в Баку к тамошнему губернатору поручика Лунина со следующим манифестом:
_____________________________________
«Государь император, как верный сосед и союзник шаха, пришел с своим войском только в том намерении чтобы принять эти места в защищение от бунтовщиков. Дербенский наиб, приняв от его величества такую высокую милость, ни мало не медлил употребить оную в пользу города; потому и город Баку, для своей безопасности, принял бы российский гарнизон, который имеет быть снабжен провиантом и всякою потребностию из Дербента».
_____________________________________
О том что происходило после занятия Дербента государь писал уже из Астрахани следующее 31:
_____________________________________
«Господа Сенат,
«По принятии Дербеня намерились мы итить далее и отошли к реке Милукенти в 15 верстах от города, где провиант выгружать и печь стали (понеже там лесу довольно для дров); тогда учинился великой штурм которым тринадцать судов ластовых которые деланы во Твери в том же числе и две тялки розбило, которое несчастие принудило нас дожидаться капитана Видьбоа, которой шел в семнадцати таких же судах, но потом к великому недовольству получили мы ведомость что и ему то же случилось: к тому же так лошади мерли что в одну ночь умерло тысяча семь сот лошадей, тако же провианту не имели более как на месяц, того ради принуждены поворотиться посадя в деревни доброй гарнизон; и идучи назад нашли место на реке Сулаку зело изрядное, крепкое и пажитное где сделали крепость и имяновали ее Святого Креста, которое место лучше того места где первый транжамент от Терка сто раз удобнее, тут же прибыли к нам Калмыки, которых мы и с ними тысячу казаков (купя им у Калмык лошадей) послали на Усмея которого [43] намерены была сама посетить, но за скудостью и худобою оставших лошадей, того учинить не могли, которые слава Богу там нарочито погостили, чему прилагаем при сем реляцию; потом отправя конницу сухим путем, сами морем с пехотою прибыли суды, слава Богу, все в добром здоровы.
Петр».
В Астрахани. Октября в 16, 1722.
_____________________________________
«Р. S. Я чаю сею зимою быть к Москве, того ради велите по первому пути поставить до Царицына почтовою дорогою подводы по двадцати верст, а числом применяясь к прежним нашим поездкам».
Во время обратного следования из Дербента в Астрахань, Петр Великий потерпел на море опасный шторм. Шторм этот сопровождался следующим замечательным явлением в природе, которое сам Государи записал в журнале своем под 3-е октября, т. е. накануне прибытия в Астрахань 32.
_____________________________________
«3-е октября. В 4-м часу пополудни, шли тихим ветром; вдруг стал прежестокий штурм, не успели собрать парусов; от штурма разорвало грот и потопило шлюпку; стали на якорь. Во время штурма около 7-го часу вечера, по горизонту от запада, явилась сперва якобы заря, которую многие чаяли, казалось так красно, как заря живет; потом стала она подниматься на горизонт, как нордлихт, но только гораздо краснее, как великий пожар, который видится издала без пламени; и стала зело скоро подаваться к весту, так что меньше получаса сия метеора дошла концом до самого норда и так ясна была что казалось якобы по берегам около нас с той стороны камыш горел. Всего сего света, от начала до конца, было часа с два. Потухло как стало темно. Ветр был нордвест».
_____________________________________
Из вышеприведенного письма от 16-го октября мы видели что причиною прекращения дальнейших военных действий на Кавказе были недостаток провианту и большая потеря в лошадях, что и понудило государя возвратиться в Астрахань. Но кроме этой причины, были и другие, при которых продолжать поход так как желал того Петр было почти невозможно. Известно что намерение государя [44] состояло в том чтоб из Дербента идти на Шемаху, оттуда в Тифлис и из Тифлиса возвратиться по местностям которые Петр желал сам осмотреть. Для похода в Шемаху, государь рассчитывал на помощь со стороны грузинского царя Вахтанга, и князь Туркестанов был посылаем к нему для того чтоб условиться о соединении с ним русских войск между Дербентом и Баку. Вахтанг должен был действовать главным образом против Лезгин и очистить путь для беспрепятственного следования русских войск по неизвестным нам местностям. Вахтанг изъявлял полную готовность действовать согласно желанию Петра, но изъявление такой готовности было лишь на словах, а не на деле, и вместо того чтоб идти против Лезгин, как поручал ему это еще в 1721 году и шах Хуссейн, он бесполезно стоял с войском своим около Ганджи (Елизаветполя); затем рассорился с царем кахетинским Константином и возвратился опять в Грузию. Здесь был он разбит Константином, бежал в горы и владения его перешли к царю Кахетинскому. Тогда он предался под покровительство Турок и в то же время просил помощи у Петра. Несмотря на такие двусмысленные действия Вахтанга, государь приказал отправить к нему на помощь 2.000 человек, но прежде чем войско это выступило из крепости Сулак, Турки завладели Эриванью, Тифлисом и всею Грузией. Приняв под свое покровительство Дауд-Бека и других мусульман, Турки этим воспрепятствовали действиям русского войска. Вахтанг, потеряв надежду получить свои владения от Турок, обратился к Петру с просьбою о принятии его в русское подданство, и ему дозволено было ехать в Россию. Вахтанг отправился сначала в крепость Св. Креста (уже в 1724 году), оттуда он доехал в Астрахань. В январе 1725 года он был в Царицыне и здесь получил известие о кончине государя. Другою причиной возвращения Петра в Россию была известная ссора произведшая в Сенате между князем Меншиковым, бароном Шафировым и обер-прокурором Скорняковым-Писаревым. Все они писали донесения свои один на другого государю, в то время когда Петр находился в Дербенте. Будучи строгим блюстителем порядка и исполнения законов, государь видел что враждебные отношения между собою главных членов Сената, на который возложено было [45] управление всеми текущими делами в России, могут вредно влиять на успешный ход всех вообще дел и потому беспокоясь этим отменил дальнейший поход и поспешил возвратиться в Москву.
Назначив число войск для гарнизонов в Аграханском и в других укреплениях до Дербента, Петр вверил начальство над всеми новоприобретенными местами генерал-маиору Матюшкину. Пред отъездом в Астрахань, государь посетил между прочим так называемые Брагунские теплицы, которые еще в 1717 году осмотрены были по указу его доктором Шобером и названы по имени его величества теплицами Св. Петра. Теплицы эти государь осматривал и в них купался.
Петр вышел на боте своем в море от Аграханского ретраншемента 29-го сентября и прибыл в Астрахань 4-го октября.
VI.
По возвращении в Астрахань, государь утомленный тяжелыми трудами понесенными им во время похода и расстроенный здоровьем, вследствие перемены климата и пищи, принужден был принять лекарство и по предписанию доктора несколько дней не выходил из комнаты. Не терпя праздности, Петр употребил это время на сочинение плана будущей камлании и на рассылку своих повелений в разные города. Между прочими указами он отправил и в Сенат следующее уведомление о походе своем и о возвращении с армией в Астрахань:
_____________________________________
«В нашем последнем письме от 30-го августа, из Дербени, объявляли мы вам о всем что учинилось у нас по начатии нынешнего воинского похода. Потом вознамерилось было мы продолжать поход наш и действа далее, и того ради пришли с войском до реки Мелюкенти, но между тем учинился припадок, которого человеку предвидеть не возможно; ибо случившимися штурмами разбило 13 наших ластовых или провиантских судов, или стругов, в том числе две тялки; понеже оные невозможно было ради нашего [46] предвосприятия так построить дабы такую морскую погоду по надлежащему могли снесть, и хотя мы надеялись было что идущие потом под конвоем такие ж ластовые, суда тот недостаток паки пополнят, но и оным случилось такожь несчастие, так что по счислению, у нас не осталось провианту на войско наше больше нежели на месяц, а из Астрахани, за поздностию времени, уже стало невозможно перевезть оного морем. И тако мы, понеже и кроме того время стало поздно, а неприятелей в близости не обреталось, по отправленном наперед воинском совете, восприяли намерение сей воинской поход тако окончить, оставя в Дербенте довольный наш гарнизон. И понеже мы при своем возвращении усмотрели на реке Сулаке гораздо удобнейшее место, нежели при Астрахани, где у нас учинен транжамент, и тако мы сделали там крепость которую нарекли Св. Креста. 25-го сентября, из того места посылана от нас партия, под командою Донского наказного атамана Ивана Краснощокова, состоящая в одной тысяче человек Донских казаков, да в 40.000 Калмыков, которые к нам в то время прибыли, для посещения земель Дагестанских или Кумыцких владельцев, Усмея и султан Магмута, которые бунтуют не токмо против Персидского шаха, но учинили пред тем и на наши войска неприятельское нападение. Наша партия, вступя в те земли 26-го сентября рано, все то что после последней акции еще было осталось, или паки поправлено от жителей, раззорили на страх другим и побили многое число из неприятелей; в полон взяла до 350 человек и с 11.000 рогатого скота; и получа многую другую добыч, счастливо пришли лаки в Астрахань в 30-й день сентября. И потом мы повелели нашей кавалерии маршировать назад сухим путем, а сами восприяли свой путь с пехотою на судах морем и прибыли благополучно в 4 день сего октября в Астрахань, куда в сих числах счастливо пришли и все прочие наши суда. И тако мы можем, благодаря Вышнего, быть довольны сею кампаниею: ибо мы получили ныне крепкое основание на Каспийском море, и понеже мы за потребно рассудили быть особою нашею в Москве, того ради прикажите для того походу нашего немедленно изготовить по подставам надлежащее число подвод».
_____________________________________
Приготовляясь к возвращению в Москву, государь осматривал ловлю осетров и белуг у так называемых Учугов. На учуге Иванчуг к нему приехал кабинет-курьер Чеботаев с известием от консула Аврамова из Решта и с письмом от рештского визиря о том что жители Диляна, находясь в опасном положении от Афган, [47] занявших Персию, просят о присылке русских войск для их защиты.
Мы видели выше что Махмуд, по взятии Джульжинской колонии, подошел к Испагани и осадил шаха в этом городе. Осада продолжалась несколько месяцев; тем временем сын Хуссейна, шах Тагмасп, успел с небольшим отрядом скрыться из Испагани. Сначала он отправился в Казвини чтобы собрать там войско, но не успев в этом искал помощи в Ардебиле и в Тавризе. Отсюда он старался склонить на свою сторону Грузинского царя, но Вахтанг просил уже Петра о присылке русского войска в Ширван чтоб идти против Эривани, и для Тагмаспа ничего не мог сделать. Тогда шах Тагмасп удалился в Астрабад, к тамошнему губернатору Фетх-Али-хану Каджару. Этот Фетх-Али-хан был дедом известного Ага Мухаммеда, первого хана, царствовавшего в Персии, из нынешней династии Каджарской.
Город Испагань принужден был наконец сдаться, вследствие страшного голода который терпели жители. Голод, как пишут путешественники, дошел до такой степени что жители стали питаться сначала кошками, собаками, лошадьми, а наконец, если верить, и людьми. От голода умерло больше полгорода. Шах Хуссейн находился все это время безвыходно в своем гареме, считая постигшее его несчастие волею Божией. 23-го ноября (по другим 23-го октября) 1722, Хуссейн отказался от престола, который передал Махмуду. Новый шах прислал из Ферахабада за Гуссейном лошадей (в Испагани их не было) и принял шаха, не выходя к нему на встречу. Хуссейн обнял Махмуда и сам возложил на него корону. Махмуд посадил тогда шаха рядом с собой с левой стороны, и Хуссейн вручил ему бумагу за своею подписью и печатями всех министров о передаче ему царства. На следующий день Махмуд вошел в Испагань, и первым его делом здесь была казнь всех тех кто изменил Хуссейну. Министрами назначены были Персияне, но помощниками у них были Афганы. Из Испагани, Махмуд отправился против Казвина и успел было взять этот город, но жители напади ночью на Афган и большую часть их умертвили.
Чтоб удержаться на престоле, Мир-Махмуд старался заключить союз с Турками, как своими единоверцами. [48] Султану он представлял что Турка должны действовать против Русских, которые намереваются захватать Грузию, а жаловался на Хуссейна, как на недостойного быть шахом и как на виновника того что Русские вступили в Персию. Получив известие от Аврамова о просимой Персиянами в Гиляне помощи, государь тотчас же послал указ к генерал-адмиралу графу Апраксину, к тайному советнику графу Толстому и губернатору Волынскому чтоб они немедленно приехали к нему на Учуги. Они нашли государя в 12 верстах от Астрахани, на учуге Камысяк, где по этому случаю и происходил тайный совет, на котором положено было: «в ту же осень послать часть войска в Гилян».
В Астрахани государь сам занялся снаряжением в поход войска. Отправляя в Гилян полковника Шипова и с ним капитан-лейтенанта Соймонова, государь дал им инструкции, которые, по обыкновению, были составлены самим государем с величайшею точностью, и подробностью. Когда, между прочим, Шилов спросил государя: довольно ль будет двух баталионов, которые снаряжались в Гилян, для защиты этой провинции? то Петр отвечал: «Стенька Разин с 500 казаками их не боялся, а у тебя два баталиона регулярного войска!» О состоянии Гиляна государь расспрашивал в Астрахани прикащика Андрея Семенова, который много лет жил там и имел об этой стране хорошие сведения. Государь обстоятельно допрашивал его обо всем и приказал Соймонову, с его слов, начертить карту, означать положение города Решта с окольными местами и со всеми ведущими туда дорогами. На той же карте представлена была и дорога в Казвин. Петр приказал полковнику Шипову: «изыскать на этой дороге место, сделать крепость, чтобы бунтовщикам и Персиянам пресечь путь в Гилян». Генерал-майору Матюшкину государь оставил следующую замечательную по краткости своей и важности инструкцию: «Когда придут весной из Казани 15 чекботов, тогда с четырьмя полками на оных идти в Баку и взять».
Пред выездом из Астрахани, государь изменил прежнее свое намерение ехать в Москву почтовою дорогой, и отправил в Сенат другой маршрут при следующем указе 33. [49]
_____________________________________
«Господа Сенат,
Пред сим писали мы к вам чтобы вы велела по первому зимнему пути поставить до Царицина почтовою дорогой подводы, числом применяясь к прежним нашим поездкам, но понеже, как мы слышим, что помянутая почтовая дорога пуста, и жилья близко нет, того для, велите подводы поставить по изложенному при сем тракту, чего для, нарочно от нас послан капитан-лейтенант от гвардии Полонской, и ежели по прежнему указу подводы по помянутой почтовой дороге поставлены, или начаты ставать, то велите свесть и поставить по сему тракту.
Петр».
Из Астрахани в 4-е ноября 1722.
_____________________________________
Государь оставил Астрахань 7-го ноября, а на Москворецком своем струге отправился вверх по Волге, но не доехал до Царицына, когда Волга замерзла; Петр прибыл в Царицын уже сухим путем. По этому случаю он писал, к деньщику своему Алексею Татищеву, 16-го ноября:
_____________________________________
«Понеже мы с галерою, отшед от Черного Яру до Ступина, остановились, для того что далее идти лед не допустил; того ради как возможно скорее с лошадьми к нам поспешай, с конвоем и телегами, как тебе приказано».
В то же время государь послал генерал-адмиралу следующий указ:
«Объявляю вам что мы замерзли, не дошед до Царицина за 113 верст, в 13-й день сего месяца, и сюда приехали 20-го дня. При отъезде я говорил вам чтобы дали нам знать о Шилове. Первое, когда он от Четырех Бугров уйдет из виду; в другой раз как дней десять будет иметь добрый ветр, и чаять что дошел; но и по се время я о первом от вас известия не имею, а ветры были изрядные».
_____________________________________
Петр вынужден был таким образом стоять несколько времени среди льдов, заморозивших его галеру, и дожидаться повозок для переезда в Царицын. По прибытии в Царицын, государь, подучив от канцлера графа Головкина известие о неприязненных намерениях Турок, послал ему следующий указ 34:
_____________________________________
«Господин канцлер,
«Письмо ваше от 12-го числа сего ноября, купно с реляцией резидента Неплюева, мы получили, из которой усмотрели что Турки имеют противу нас к войне приготовление, того для предложите в Сенате чтобы на Украйне... 35 [50] учинили лант-милиц, и для того бы собрав послали к ним старого ружья сколько потребно, и придали им из колегии воинской отставных офицеров и урядников кому ими командовать, такожь надлежать послать указы к генерал-губернатору киевскому и в колегию Черкасскую, дабы были готовы и крепкую осторожность имели».
Под тем его императорского величества рукою подписано: «Из Царицина, ноября 26-го дня 1722.
Петр».
_____________________________________
На станции Качалина государь был 5-го декабря. От этого числа мы имеем два его указа: один к генерал-адмиралу и другой в Сенат. Адмиралу Петр Великий писал:
_____________________________________
«Письма ваши от 14-го ноября до нас дошли, по которым уведомились мы о возвращении капитана фон-Вердена и о походе полковника Шилова, и за оное вам благодарствуем. Что во мнении своем генерал-майор Кропотов написал, дабы им зимовать всем (для близости к крепости Св. Креста) в Астрахани, и то их мнение изволите отставить и учинить по первому нашему определению, и чтобы драгунам в Царицине половине, или по последней мере, конечно третьей доле, зимовать».
_____________________________________
В Сенат послан был следующий указ 36:
_____________________________________
«Господа Сенат,
Получили мы ведомость что отправленный из Царяграда посланник 37 задержан был на Дону. И для того писали мы к атаману Василию Фролову 38 чтоб его отправил с добрым провожатым чрез Валуйку к Москве, того для пошлите к нему на встречу, дабы его с довольствием приняли и до Москвы проводить. В 5-й день декабря 1722.
Петр».
_____________________________________
VII.
Между тем, пока государь находился в дороге, полковник Шилов и лейтенант Соймонов следовали морем к Апшеронскому полуострову. Сначала попутный ветер благоприятствовал их плаванию 39. 17-го ноября они были уж [51] у Апшеронского полуострова; 29-го числа Соймонов вошел в устье реки Куры и осмотрел его. Затем ветер стих, и до Энзели суда шли довольно медленно. Войдя в Энзелийский залив, Шипов отправил капитана Языкова в Решт известить консула Аврамова и рештского визиря о своем прибытии и просить присылки к нему лошадей в деревню Пиребазар для перевоза в Решт тяжестей. Небольшая деревня Пиребазар верстах в 8 от Решта и лежит при реке того же имени; по этой речке Пиребазар и перевезены были в деревню тяжести, провиант и оружие на шлюпках и лодках с двумя ротами солдат 40. Несколько пушек были также выгружены на берег, где и сделан окоп. Перевозка продолжалась два дня. Рештский визирь сначала думал воспрепятствовать вступлению Русских в город, но узнав от консула что Шипов действует по указу Петра, визирь отправился к нему в Пиребазар со свитою в 200 человек; Шилов для почета выставил также 200 солдат с заряженными ружьями. Полковник показал ему указ Петра; визирь принял указ, поцеловал и поднял над своею головой. Затем пять рот отправились из деревни Пиребазар в Решт и чрез несколько часов вступили в город, а в Пиребазаре остался полковник Колюбякин с двумя ротами. В Реште Русские заняли каменный четырехугольный каравансарай или так называемый «Российский торговый дом», где обыкновенно проживали русские купцы. Этот каравансарай, который легко мог быть укреплен, расположен был на конце города с западной его стороны и имел двое ворот. С передней его стороны, к городу, была пред ним площадь, с другой стороны большой луг; внутри, посреди каравансарая был колодезь 41. Самый город Решт ничем укреплен не был. Сначала все было спокойно, но потом в Реште стали собираться вооруженные Персияне, с тем чтобы принудить Русских к выходу из города. Настоящих войск в Гиляне не было, и Персияне вооружались саблями [52] и ружьями без замков; для каждого такого ружья они имели не более 2-3 патронов обернутых камышом. Чрез несколько недель Русские узнали от армянских и грузинских купцов что Персиян собралось до 15.000, и что в Решт прибыли еще два визиря из городов Кескара и Астари. Тогда и Шипов начал укреплять каравансарай. На вопрос рештского визиря о причине такого укрепления Шилов отвечал что «такой предосторожности требуют европейские воинские правила, хотя и нет никакой опасности». В конце февраля 1723 года все три визиря потребовали чтобы Русские оставила Решт. Шилов отвечал что без приказа своего государя исполнить этого не может, что у него недостает притом и судов, из которых два отошли с персидским посланником Измаил-беком.
Измаид-бек отправлен был шахом Гуссейном и сыном его Тагмаспом к Петру Великому для заключения трактата еще в то время когда Махмуд Кандагарский был на пути в Испагань.
Рештский визирь, узнав о том что Испагань находилась уже во власти Махмуда, объявленного шахом, намеревался задержать Измаил-бека в Реште и не дать ему возможности выехать из Персии, но Аврамов успел предупредить об этом Шипова, который и поспешил отправить посла в Астрахань.
Измаил-бек приехал в Петербург, и 12-го сентября 1723 года заключил с русским правительством трактат, от имени шаха Тагмасла. Трактатом этим уступались России Дербент, Баку, со всеми к ним принадлежащими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами; также и провинции: Гилян, Мизидрон, и Астрабат, и «имеют оные, от сего времени, вечно в стороне его императорского величества Всероссийского остаться и в его подданстве быть, которые места и провинции его императорское величество Всероссийское для того в награду себе желает, дабы оными содержать войско, которое его императорское величество к его шахову величеству против его бунтовщиков в помочь посылает и для того такожде на содержание оного войска от его шахова величества денежное вспоможение не требует».
По заключении трактата, Измаил-бек просил Петра принять его под свое покровительство в случае если он [53] навлечет на себя гнев персидского правительства за уступку прикаспийских провинций 42.
Просьбу эту Петр обещал посланнику исполнить. Заключая трактат с шахом, государь и сам мало верил, при тогдашних смутных обстоятельствах в Персии, в действительное исполнение изъясненных в нем условий. Это видно и из указа который послан был вскоре по выезде Измаил-бека к бригадиру Левашову в Решт. В указе государь писал 43:
_____________________________________
«Поелику посол персидский уступил нам в вечное владение земли от Дербента до Астрабата по Каспийскому морю и посылает с тем, человека своего с письмами, объявить тем провинциям что они уступлены; того ради, вступай рядом во все дела; и ежели станут говорить чтоб подождать пока шах ратификует, не слушать, но приниматься за полное правление как следует, а кто противиться будет, силою поступать. Власть и правление визирское взять Левашову на себя, и даже занять его квартиру, и о сем особый указ государев публиковать жителям, коего несколько экземпляров послано. Управителей выбрать Русских; а где не можно без их народа, то и тутошних добрых людей. Принятые собирать доходы; изыскивать то что шло по карманам. Разведать о заводах, изыскивать сахар, медь и свинец, который есть в Гиляни. Тоже искать нет ли и селитры. Стараться умножить торг фруктами, от которых не малый торг может быть не токмо дома, но и в Польше. Обращение монеты российской и персидской привести в уравнение. Впрочем, что надлежит до Гиляни, то в управлении оной поступать во всем прямо как здесь написано. От прочих требовать чтоб были к нам в верности подданства; подати и доходы попрежему собирали и к Левашеву доставляли, а ежели того не учинят, то все то впредь на них взыскано будет. Где можешь своими людьми управляться, туда действительно посылай и оные содержи; а где за дальностию не можно, то туда посылай от себя человека с объявлением вышеписанным, дабы тем учинить начало».
_____________________________________
Тогда же Левашов назначен был особою грамотой государя верховным управителем Гиляна и всех [54] расположенных по обе стороны Гиляна провинций, кроме Дербента, Баку и Астрабада.
Консул Аврамов, который находился в Петербурге, отправлен был вновь в Гилян, и Петр дал ему при этом подробное наставление: 1) «приуготовить жителей тамошних к подданству, по уступлению ему от шаха тех провинций и обнадежить их всякою милостию и покровительством; 2) стараться всевозможно о восстановлении в Гиляни прежних торгов и мануфактур, а паче о делании шелка, и для того взял бы с собою, сколько надобно и кого выберет, из Казани переводчиков».
По этому случаю государь писал к казанскому губернатору 16-го сентября:
_____________________________________
«Отправили мы секретаря Семена Аврамова в Гилянь, и велели ему в Казани выбрать потребное число из Татар жителей казанских из переводчиков, и ты, которых он, Семен, выберет, отпусти с ним без задержания».
_____________________________________
Левашев, по прибытии в Гилян, как видно нуждался в войске и просил помощи. От 16-го июля 1723 мы имеем следующий указ Петра Великого по этому предмету:
_____________________________________
«Господа Сенат,
В низовый корпус, который под командою генерал-маиора Матюшкина, чего в комплект рекрут не дослано, то велите ныне дослать и сверх комплекту нарядить ныне немедленно с низовых городов тысячу человек для отправления в Гилянь к бригадиру Левашову, да и другую тысячу человек в запас в тех же низовых городах приготовьте: (рукою Петра:) «а первую велите немедленно отправить в Аграхань и оттоль в Гилянь, для того, понеже место дальнее и наступит потом зима, а там не без больных и умерших будет.
Петр».
_____________________________________
Еще в марте 1723 года Соймонов отправился из Энзели на 8 судах к реке Куре для окончания описания устьев этой реки. Персияне, пользуясь его выездом, потребовали чтобы Русские вышли из Решта. Шилов ничего на это не отвечал. Тогда Персияне начали неприязненные действия и решились стрелять по каравансараю из четырех пушек и ружей. Шилов напал на них ночью с двумя ротами; Персияне бежали и оставили на месте убитыми 1.000 человек. В то же время они пытались напасть и на суда, стоявшие в [55] проливе (?) 44, но капитан-лейтенант Золотарев, под командою которого находилась эта суда, направил на насыпную битарею сильный огонь а неприятель поспешно бежал, бросив батарею с четырьмя пушками. После таких неудачных попыток Персияне более не делали нападений.
В июле месяце того же года генерал-майор Матюшкин прибыл в Баку. Султану Бакинскому он предложил сдать город и послал к нему майора Нечаева с письмом от посланника Измаил-бека, который склонял султана сдать Русским Баку. Но Бакинцы не впустили в город Нечаева и в сдаче города отказали. После приступа 26-го июля, все Бакинцы вышли из города без оружия и сдали город Русским. В Баку найдено 80 пушек; гарнизон персидский состоял из 700 человек, бывших под командою юз-баши (полковника) Дери-Кули-бека 45, который принят был в русскую службу. По донесению его, султан Бакинский был взять под караул за сношения с Дауд-беком и отослан в Россию 46. В сентябре месяце Матюшкин, отправляясь до вызову Петра в Петербург, по случаю заключения с персидским посланником трактата, оставил комендантом в Баку бригадира князя Барятанского, которому вскоре предписал об отправке команды к Буре, для овладения тою страной. Из Баку послан был морем подполковник Зимбулатов в Сальяны.
Вскоре по приезде Матюшкина к государю, получено было известие о том что Зимбулатов овладел провинцией Сальянскою. Когда капитан Нетисов, приехавший с известием, доложил об этом Петру, то государь спросил его: «во многом ли числе послана была команда в Силуан?» [56] Нотисов отвечал что с одним баталионом. «Очень мало, сказал государь, ведомо что та Силуанская княгиня ханума (госпожа) великая воровка, и опасно чтоб чего худого не учинилось». Петр приказал немедленно бригадиру Барятинскому прибавить в Сальян людей «чтоб от той княгини имели всякую осторожность» 47. Государь предвидел то что в последствии и случилось: Зимбулатов и все офицеры при нем бывшие убиты были на обеде у сальянского наиба Хуссейн-бека, в то время когда на обеде этом они были достаточно навеселе. Также умерщвлены были и многие из команды Зимбулатова. Убийство это приписывают другие матери наиба.
В архивных бумагах 48 находится следующая черновая записка писанная рукою Петра в декабре месяце 1723 года.
_____________________________________
«Чтоб определить для работ в новые места а именно: в крепость Святого Креста на перемену, вновь в Дербент и на Куру реку для фортеций, также и к шаху на помочь, и из каких людей, такожь о населении у крепости Св. Креста и в гребенях 49, ежели от Турков чего не будет чтоб в генваре послать указы для работы на канал 50 и фортецию, к какому числу иттить на квартиры, старание расположит».
1723. декабря 3-го.
_____________________________________
Из Петербурга генерал Матюшкин отправлен был в Решт, и туда прибыл уже 24-го декабря 1724 года, с 300 человек из крепости Св. Креста. В то время Русские находились в Реште в опасном положении. Персиян собралось до 20.000 под предводительством Гескерского визиря. Русское войско состояло из 6 баталионов, 500 человек драгун и нескольких рот из Армян, Грузин и Донских казаков, под командою присланного в Гилян в 1723 году генерал-майора Левашова. Кроме каравансарая, у Русских было в то время еще другое укрепленное место у самого Энзелийского залива, верстах в 10 от города. Эта крепость заложена была Шиловым и окончена [57] Левашовым; она состояла из земляного вала о пяти бастионах и служила цитаделью, защищая Решт с запада 51.
Генерал Матюшкин отправил к шаху Тагмаспу в Ардебиль нарочного с письменным представлением о нарушении трактата заключенного Измаилом-беком, указывал что Персияне поступают в Гиляне враждебно с Русскими, и просил шаха дать визирям фирманы; на это представление не было никакого ответа.
В 1724 году, после долгих переговоров с турецким правительством, состоялся трактат 12-го июня. Этим трактатом определялись пределы владений на Кавказе находившихся во власти Турок и во власти России. Две части пространства от берега моря до Шемахи оставались за Россией. Шемаха оставалась за Турцией во владении Дауд-бека. Для обмана ратификаций послан был в Константинополь чрезвычайным посланником бригадир Румянцев, которому поручено было, между прочим, подговаривать Армян переселится в Гилян и другие принадлежавшие нам местности.
В начале 1725 года, Персияне пешие и конные соединились в Реште на большом лугу пред каравансараем. Отсюда они начади стрелять, но пули их по дальности расстояния до Русских не долетали. Батальйон пехоты и 3 роты драгун начали метать гранаты из мортир; неприятели хоть и рассыпались, но вскоре опять собрались. Посреди луга протекай маленькая речка. Река эта в продолжении двух месяцев была границею между обеими враждебными сторонами.
Матюшкин предполагал в ближайшее лето приступить к постройке в устье Куры города, но на Святой неделе получено было печальное известие о кончине государя, последовавшей 28-го января 1725 года, и построение города было отложено.
Не будем следить дальнейшей истории занятия Гиляна. При вступлении на престол Анны Иоанновны, шах Тагмасп отправил в Петербург посланника Ибрагима-мирзу, с извещением об изгнании неприятеля из Испагани. Императрица Анна возвратила тогда шаху: Гилян, Астару [58] и принадлежавшие Русским местности к западу от Галяна до реки Куры. Возвращение это сделано было под предлогом что «все эти земли не подвергаются более опасности от Афган и Турок, изгнанных из Ардебиля, Тавриза и Гамадана, и что Русские занимали эти прибрежные местности охраняя их от Афган». Трактат заключен был 21-го января 1732 года, и Левашов возвратился в Баку.
16-го марта 1735 года заключен был новый трактат в персидском лагере у города Гянджи (Елизаветполь) с иранским векилем и хорасанским вали, Надир-Кули-ханом. По этому трактату возвращены были Персии и остальные города: Баку, Дербент с их уездами и Кубанское ханство.
Таким образом Россия оставила все свои владения на Каспийском море, которыми владела почти 13 лет.
Двенадцатилетнее обладание Гиляном не принесло России выгод, потери же были значительны. Известно что провинция эта отличается самым нездоровым климатом. Влажность воздуха, множество болот, озер, каналов, покрывающих почти весь Гилян и которые никогда не очищаются, делают воздух Гиляна крайне зловредным, особенно в летнее время; осенью же когда начинают дуть северные ветры, из болот и сырой земли начинают подниматься гнилые испарения, морские же пары задерживаются на низменном прибрежье высокими горами, окаймляющими с южной стороны всю провинцию.
Затем, нигде нет столько комаров, как в Гиляне; летом они носятся в воздухе и день и ночь в громадном количестве, и не привыкший к ним не находит от них покоя ни на час. Многие плоды, употребляемые даже в меру, причиняют разные болезни, особенно лихорадки, и редкий кто бывал в Гиляне спасался от нее. Малейшее несоблюдение диэты, или неосторожность при переменной погоде, когда чрезмерный дневной жар сменяется чувствительно сырою прохладой ночью, приводят обыкновенно к лихорадке. Хотя Петр Великий и предвидел все это и дал войску, как мы видели, отличные наставления, но против природы средств не было, и по статистическим данным видно что в первый год вступления Русских в Персию, войска гибли почти на половину от перемены климата, пищи, влияния ветров и недостатка свежей воды, а в 1726 году, во время бывшего в Реште морового поветрия, [59] считают что между Русскими не было и одного здорового на десять.
К отвращению болезней были употребляемы разные средства; между прочим, в местах где не находилось воды, принято было за правило иметь при себе уксус или молоко.
Так как служба в Персии была тягостна во всех отношениях, то Петр давал находившимся там войскам разные преимущества по жалованью и содержанию.
По этому предмету дан был Сенату следующий указ 52:
_____________________________________
«Господа Сенат,
Хотя в указе нашем данном вам в 7-е апреля сего 1723 году написано, дабы для недостатку денег, в государстве, на нужные дела, учинить вычет жалованья, по четвертой части, у всех необходимо, до ундер-афицеров, и кроме иноземцов, которые по договорам служат, понеже обер-офицеры Русские кои не имеют деревень от того вычету великую скудость терпят, тако обретающиеся ныне в наших войсках в Персии а именно, в Дербени, в Гиляни, и в Баке, нетокмо обер-офицеры, но и штапные великой убыток имеют, в помянутых местах оттого что наши деньга Персияне берут в полцены против своих денег; того ради у беспоместных обер-офицеров, для их скудости; а у обретающихся в Персии обер- и штаб-офицеров для тамошного убытку в наших деньгах, из жалованья четвертой части вычитать не велите, и о том куды надлежит пошлите указы.
Петр».
В 15-е сентября 1723.
_____________________________________
Что касается доходов с Гилянской провинции, то об этом лучше всего могут дать понятие донесения Левашова.
24-го июня 1724 года он пишет: что «о сборах тамошних, ни о прежних, ни о нынешних за тамошними затруднениями не может он найти ни начала, ни конца». В одном донесении своем (1728 года), показав большую сумму и недоимке на Персиянах, он говорить что «всей той недоимки никак собрать невозможно, так как многие деревни по отдаленности и за горами и поныне не приходят и подданство и послушание и за давностию нельзя их и привести к послушанию; многие же деревни и совсем опустели». В доходы поступали в Гиляне пошлинные сборы: «с товаров, с рыбной ловли, с продажи разных вещей, с [60] вина, скота, овощей, пшена, красок, нефти, соли, шафрана, выморочные имения Индийцев, выводные за девок, с деревень и волостей» и пр. 53 Персидские деньги отправлялись в Москву для перечеканки их в русскую монету. Таких денег в 1732 генерал Левашов переслал на 452.812 р. и кроме того серебра не выделанного более 8 пудов. Годовое содержание войска, чинов и пр. в Персии, считая Дербент и Баку, определяется больше чем в миллион, доходы ж с персидских провинций покрывали не больше как одну четвертую часть издержек.
Из этого краткого очерка тех действий какие предприняты были Петром Великим в отношения к Востоку и тех событий какие следовали по кончине государя, остается вывести то заключение что цель к которой стремился Петр Великий не была после него достигнута. Петр желал обогатить свою страну посредством торговых сношений; он желал войти с азиатскими жителями в близкие дружеские отношения сделать доступною для нас Индию, установить безопасные пути сообщения, завести гавани в новоприобретенных странах, иметь своею собственностью такие богатые провинции как Гилян, Мазандерав и Астрабад. Результат вышел иной: чрез двенадцать лет Россия не обогатилась, торговых сношений никаких не заведено, в дружеские сношения с Востоком не вступила, но приобрела еще врагов; Индия совсем забыта, пути сообщения и безопасный проезд по Востоку не улучшились а ухудшились, пристаней мы не только не заняли, но, напротив, опасались и вступать на берег уже принадлежавший нам. Наконец, не вынеся тяжести которую сами на себя наложили, мы постарались при первом удобном случае освободиться от нее, и оставили Персию потому де «что шах Тагмасп освободился от бунтовщиков».
Результаты, надобно сознаться, неутешительные, тем более что и ныне, двести лет спустя, мы далеко еще не исполнили заданной вам бессмертным государем задачи, а Восток и ныне, вместо того чтобы доставить нам выгоды, продолжает поглощать наши капиталы...
Г. МЕЛЬГУНОВ.
Комментарии
23. В Сенат. Арх. кн. 65, 219.
24. Письмо это находится в архивных бумагах Сената (кн. 65 л. 219); оно писано рукою писца на четвертинке бумаги и за собственноручною подписью государя. Как видно, письмо писано на галере у Троицких Учугов и помечено 19-м июля. Надобно полагать что оно приготовлено было ранее, потому что Петр находил уже в море, на пути к Четырех Буграм, и из Астрахани, как мы видели выше, выступил он в море 18-го числа. Не видно также к кому именно адресовано такое письмо; П. И. Баранов говорит что письмо относится к князю кесарю И. Ф. Ромодановскому, которому Петр имел обыкновение доносить о всех своих действиях и в письмах называл его величеством. (Катал. И. Баранова, р. XXVI.)
25. Такое же письмо с незначительными изменениями отправил Петр и к адмиралу Крейсу. См. Собрание записок и пр. Туманского. IX, 38.
26. Для похода в Персию употреблено было войска всего 106 тысяч пехоты и конницы. Войско состояло из Русских, Донских и Малороссийских казаков, Татар, Калмыков. Конница шла сухим путем из Царицына; два корпуса Донских и Малороссийских казаков шли степью и горами. Пехота, артиллерия, провиант — водяным путем. Всех судов считалось 442. Главное начальство над флотом имел адмирал Апраксин.
27. Журнал этот, который, говорит Голиков, был его «путеводителем в описании дохода», в сочинении его в подлиннике не приведен. Журнал этот (экстракт из журнала), находится в Сенатском Архиве; я представляю его без изменений слога, исправив только некоторые грамматические ошибки.
28. Кн. 18, р. 644. Экстракт в копии.
29. Эндэри в Дагестане.
30. Кн. 18, л. 572, под № 123, рукою писца, но за собственною подписью Петра. Привожу документ этот, который не издан. У Голикова, IX, находится то же письмо, но в измененном виде. Оно начинается так: «В нашем последнем письме от 30-го августа из Дербени, объявляли мы вам о всем что учинилось у нас по начатии нынешнего воинского похода. Потом вознамерились было мы продолжать поход наш и действа далее, и того ради пришли с войском до реки Мелукенти, но между тех учинился припадок» и т. д. Кн. 18, л. 572.
31. Приводится хною по отрывочных в журнале заметкам, в которых Государь, исправляя написанное, повторяет иногда те же фразы или выражения другими словами.
32. Бутков, I, 35.
33. Кн. 18, л. 585, № 128. Рукою писца и за подписью государя.
34. Кн. 18, л. 592, № 130. Копия.
35. Слово не разобрано.
36. В Сенат. Архиве, кн. 18, л. 594. 131.
37. Посланник Катаржи-паша.
38. Атаман войска Донского.
39. Так пишет Соймонов, но Голиков говорит, 9.212, что она потерпели шторм, от которого одно судно с ротою солдат от них отстало.
40. Соймонов говорит что люди, провиант, оружие и аммуниция переведены были в Пиребазар на гукере и на большом корабельном боте, но это едва ли можно было сделать; речка Пиребазар довольно мелка и большой корабельный бот пройти по ней не мог.
41. Об остатках этого каравансарая см. мои Замечания о южных берегах Каспийского моря, 212.13.
42. В последствии Измаил-бек действительно должен был скрываться от преследований своего правительства за подписанный им трактат, и ему позволено было переехать из Решта в Астрахань, где он и прожил более 20 лет.
43. Бутков I, 55.
44. Вероятно в заливе, то есть у входа в реку Пиребазар.
45. У Буткова I, 48 Магмут-Дарга-Кули.
46. В сентябре 1723 года отправлен был из Петербурга ко двору шаха Тагмаспа подпоручик Яковлев. В то время Аврамов находился в Петербурге и они поехали вместе. 29-го марта 1724 года они прибыли в Решт. Отсюда послан был в Гескер солдат с письмом к Андер-хану о пропуске к шаху. 20-го апреля Яковлев приехал в Кесана, 20-го в Гескер, 1-го мая в Ардебиль, куда седьмого числа приехал шах. 12-го числа Яковлев был у шаха на аудиенции, а 22-го выехал тем же трактом. По выезде Яковлева, близь Ардебиля, на него напали Персияне и он был ранен в грудь и ногу.
47. Соймонов, 178.
48. Кн. 24 л. 338, № 107. Затока лизана скорописью и очень неразборчиво.
49. После слова: Грабенях, следуют слова: «и отправкой приуготовлением» которые зачеркнуты.
50. Ладожский?
51. У Соймонова крепость эта называется новая. Вероятно его Екатеринополь, хотя Екатеринополь на карте Великого значится в 55-ти верстах к северу от Решта.
52. Кн. 24 л. 142, № 56.
53. Бутков, 150.
Текст воспроизведен по изданию: Поход Петра Великого в Персию // Русский вестник, № 3. 1874
© текст - Мельгунов Г. 1874
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский вестник. 1874