ОТЧЕТ

о поездке по Сеистану вице-консула в Сеистане.

Колежского Асесора Миллера.

20-24 апреля 1900 г.

20-го апреля сего года, в 7 часов утра, я выехал из Нусретабада в с.с.в. направлении к Калаи-Нау (Селение того же имени находится в юго-восточной части населенного Сеистана.). Целью второй поездки было ознакомление с северной и восточной частями Сеистана. Как и во время первой поездки меня сопровождали урядник конвоя Вице-Консульства Дмитренко с тремя казаками и в качестве проводника, служащий в Вице-Консульстве, белудж племени Наруи Махмуд-бек. Палатка, необходимейшие кухонные принадлежности и немного съестных припасов составляли вьюк одной лошади. В расстоянии 1/2 фарсанга (3 1/2 версты) от Нусретабада я проехал через зажиточное селение в 150 дворов Таг-Гази. С левой стороны дороги видно селение Дехи Пиран. Затем дорога идет через с. Валахане, приблизительно в 150 дворов. Впереди, вправо видны селения Дехи Куль (Дикуль) и Дехи Дерги. Проехав через большое селение Дехи Качан, или в местном произношении Качун, в 200 хорошо построенных домов, с остатками цитадели и окружавшей названное селение стены, и миновав селение Рохдор, в 150 дворов, приехал в 3 1/2 часа дня к небольшому селению Калаи-Нау, в 40 дворов, где и остановился на ночлег. Упомянутые селения Таг-Гази, Дехи Пиран, Балахане, равно как и большое селение Хуссейнабад (400 дворов), где [73] находится занимаемый Вице-Консульством дом, принадлежат Сеистанскому муштехиду Хаджи Мулла Исмаилу. Сыну его Мулла Мухаммед Мехды принадлежат селения Дехи Куль и Калаи-Нау. В последнем селении, находящемся недалеко от развалин древнего Калаи-Нау, нет ни одного дерева; между тем как все остальные, поименованные селения окружены небольшими садами. Дехи Рохдар принадлежит кетхуде Гамза. Дехи (или Калаи) Качан — единственное место в Сеистане, где изготовляются железные китмени (Главное место их изготовления г. Бирджанд Каинского округа., необходимые при полевых и иригационных работах. Оно принадлежит кеяниду Мелику Дервиш Хану. Между Калаи-Качан и Калаи-Нау много посевов пшеницы и ячменя. Большая часть земли от Таг-Гази до Калаи-Нау находится в этом году под паром, засеяны же участки, лежащие ближе к Нейзару. В Сеистане земля обыкновенно, за исключением земель у берегов Гильменда, находится год под паром, год под посевом. В начале перехода был небольшой ветер, стихший по прибытии моем в Калаи-Нау, где я убедился, что никакие двойные палатки не могут предохранить летом от жгучего Сеистанского солнца (Майор Тренч, в виду невозможности оставаться днем в двойных англо-индийских палатках, нанял себе небольшой дом в 2 комнаты в Хуссейнабаде. Для своего преемника он выстроил в своем лагере небольшой дом в одну комнату с куполообразною крышею.). Ночью тоже не было ветра, вследствие чего налетела такая масса комаров, мух и москитов, что ни я, ни казаки не могли заснуть. Разведенные из соломы и лошадиного навоза костры не разогнали этих жестоких насекомых. Лошади, мучимые их укусами, бесились и срывались с коновязей, так что вся ночь прошла в ловле их. До наступления рассвета двинулись дальше по направлению к Нейзару. Я хотел переправиться через один из рукавов Гильменда против крайнего персидского пограничного пункта с. Тенеи-Кениз, но это мне не удалось, ибо вследствие поднявшегося на рассвете сильнейшего ветра сеяды (рыбаки и охотники) наотрез отказались переправить нас к Тенеи-Кенез из опасения, как бы ветер не перевернул [74] тутина. По дороге к становищу сеядов, где находится переправа, я прошел через селение Газибор (40 дворов), основанное лет десять тому назад Бенданским уроженцем кетхудой Али Мурадом недалеко от развалин, размытого водою Нейзара, старого Газибора. Жилища сеистанских рыбаков и охотников, коренных персов, состоят из соломенных шалашей, или черных белуджских палаток. Я видел 28 таких шалашей. Обитатели их были заняты починкою и изготовлением рыболовных снастей. Гильмендскую рыбу они продают главным образом в сушеном виде в Каинский округ и Афганистан. Лебяжий пух и перо продают скупщикам, вывозящим этот самый ценный продукт Сеистана в Мешед. Вследствие отказа сеядов переправить меня через Гильменд, я решил попытаться перейти эту реку в другом месте, а именно у Джеллалабада. Для сего я направился обратно мимо развалин Газибора к большому селению Булё, в 200 дворов. Дорога идет по способной к культуре пустыне. Около с. Буле — небольшие плантации табака. Причину необработки большей части земель между развалинами Газибор и Буле, жители последнего селения объяснили мне недостатком рабочих рук. Из Буле (или Болей) видны развалины Бурджи Афган. Запастись в Буле фуражом, пошли мимо Тенеи Ринд к Джеллалабаду. Прошли через обширные руины, тянущиеся от развалин Захидона до развалин Пешаверана в афганском Сеистане. По народному преданию в древние времена это был один огромный город с такою массою построек, что по крышам их коза проходила из Зохидона до Пешаверана. Развалины последнего города описаны Еуаном Смитом (Eastern Persia, Т. I, стр. 314 и 315). Чтобы достигнуть Джеллалабада, селения с крепким фортом и сотней хорошей постройки домов, я принужден был перейти вброд три различной ширины рукава Гильменда. В конце апреля и первой половины мая месяца, во время цветения гяза (тамариска) Гильменд несет наибольшее количество воды и широко разливается. Нейзар и Хамун наполняются избытком его воды. Ширина вышеупомянутых трех рукавов была следующая: первого — саженей 25, второго — 60, и третьего — 200. [75] В последнем рукаве вода доходила по брюхо лошади, а местами заливала седло. Пройдя мимо Джеллалабада, окруженного посевами и садами, я пришел к переправе через новое, главное русло Гильменда. Лошадей расседлали. Седла и вьюк сложили на три тутина, на которых разместился я с 4-мя казаками, а проводника я отправил вперед с лошадьми, на которых сели голые белуджи. По словам перевозчика, ширина разлившегося Гильменда достигает в этом месте одного фарсанга (7 в.). По моему же расчету ширина была не менее десяти верст, ибо мы плыли на тутинах, местами очень быстро вниз по течению, полтора часа. В некоторых местах глубина была настолько значительна, что двухсаженный шест тутинщика не хватал до дна, и тогда он сходил с тутина в воду и плыл, толкая тутин вперед. С самого же начала переправы казачьи лошади посбросали с себя неопытных белуджей, и те с громкими причитаниями и мольбами плыли, держась за хвосты лошадей. Небольшие отмели, густо заросшие тамариском и залитые в настоящее время Гильмендом, дали возможность нашим лошадям раза четыре передохнуть. Местный рогатый скот замечательно ловко и быстро переплывает этот широкий разлив. Туземцы, не желающие платить за перевоз, переправляются держась за хвост коровы или быка. Для большей безопасности подвязывают под мышки пару пустых, высохших тыкв. После благополучной переправы казаки оседлали лошадей, приладили вьюк, и мы пошли пробираться через высокий и густой тамарисковый лес к деревне Маргу или Маргун. К названной деревне пришли около четырех часов пополудни. Палатку удалось разбить в защищенном от ветра месте. Дехи Маргу, численностью в 100 дворов, населено наполовину сунитами-белуджами племени Саруни и шиитами-персами. Не смотря на то, что дом шиита-перса помещается стена об стену с домом сунита-белуджа, они между собою не роднятся, но и никогда на религиозной почве не ссорятся. Дехи Маргу принадлежит малолетнему племяннику начальника племени Саруни Дост Мухаммед Хана — Мамед Шериф Хану, сыну Гуль Мухаммед Хана. Вечером ко мне в палатку [76] пришел молодой кетхуда селения Гургури, лежащего близ афганской границы, некий Мир Алем Хан, из арабского племени бени Якуб. Я его принял сначала за афганского офицера, но он напомнил мне, что я видел его в свите серхенга. Он носит афганское платье ради безопасности, дабы не быть подстреленным каким нибудь афганским солдатом. Подобные случаи, по его словам, бывали. Мир Алеш Хан жаловался мне на серхенга Мухаммед Гиза Хана, причинившего ему много горя, конечно, исключительно денежного характера. Мир Алем Хан с горечью говорил, что в Сеистане нет хозяина и поэтому всякий делает, что хочет. Дело дошло до того, что англичане распоряжаются в Кундере и Хоуздаре как у себя дома. Не пройдет шести месяцев, сказал он, как весь южный Сеистан, считающийся Хишметуль Мульком пустыней, будет в руках англичан, проводящих там оросительные каналы и строющих какие-то здания. Рабочим, поставляемым им сердаром Турдиль-Ханом, англичане платят по 4 крана в день-цена в Сеистане небывалая. На мой вопрос, почему он не доложит об этом Хишметуль Мульку, мой собеседник ответил, что он рискует в таком случае потерять свою землю, которая будет отдана сердару Турдиль-Хану, пользующемуся совершенно исключительным влиянием на Хишметуль-Мулька. «Да наконец», закончил он, у самого Хишметуль-Мулька есть причины не видеть того, что делают в Сеистане англичане. Почему не скажете ему об «этом Вы»? Я ответил, что это не мое дело. Уходя Мир Алем Хан просил оставить разговор наш в тайне и заявил, что 2.000 человек его единоплеменников в моем распоряжении; он и многие сеистанцы, дорожащие своею независимостью, уверены, что русское правительство не позволит англичанам завладеть Сеистаном, так как они завладели Белуджистаном.

Утром, 22-го апреля, я отправился к Хамеку, большому селению в 300 дворов. По тропинке, заменяющей в этой части Сеистана дорогу, вившейся среди густого и высокого (до 3-х саженей) тамариска, стволы которого достигали [77] размеров толстого дерева, мы миновали следующие селения: слева, Дехи-Сами, в 20 дворов, населенное белуджами племени Сеферзеи, справа, Дехи-Хани в 20 дворов, с персидским населением племени Сури, Дехи-Гурк 40 дворов, со смешанным населением персов и белуджей, персидские селения Керим-Кушта, 50 дворов, Дехи-Шагуль, 35 дворов, Дехи-Кетаудаи-Мердан, 60 дворов с персидским населением племени Шареки, белуджский поселок племени Серуни Дехи-Ахмед-Нури в 10 дворов, Дехи-Кундиль, 50 дворов, белуджей племени Наруи, белуджский поселок в 15 дворов Таус и белуджскую деревню Гала-Бача в 40 дворов. Все эти селения были скрыты от глаз густейшими зарослями тамариска. Большая часть их находилась недалеко от дороги, ибо слышны были лай собаки и пение петуха и виден дым. Кроме перечисленных деревень в районе, по которому шла дорога, расположены следующие селения: белуджские поселки племени Саруни Дехи-Искендер в 20 дворов, Дехи-Ракимдар в 10 дворов и Дехи-Бази-Кеткуда-Мухшадж, 15 дворов, и персидские села Дехи-Намруди, 100 дворов, Дехи-Кеткудаи-Гулами-Аллаи (Бози тоже), 30 дворов и Дехи-Хуссейнабад в 200 дворов. Последнее селение, основанное всего год тому назад, принадлежит младшему сыну Сеистанского муштехида Хаджи-Мулла-Исмаила. Хуссейнабад, благодаря энергичному кетхуде Дадулле, обещает развиться в скором времени в очень большое и цветущее село.

Местные жители выкорчевывают тамарисковые заросли, выжигают корни, проводят имеющуюся в изобилии прекрасную гильмендскую воду, вспахивают поля и через год уже сеют. Я видел по дороге обширные участки до тысячи десятин в одном куске, с прекрасною пшеницею, ячменем и всходами среднеазиатского хлопка. Пшеницу и ячмень начали в это время жать. Хлопок здесь сеют после науруза (9-го марта) и собирают через четыре месяца. Он идет почти исключительно на местное производство одежды жителей. Без сомнения, вывоз здешнего хлопка, хотя бы в Бирджанд мог бы дать хороший заработок жителям, так как площадь посева его может быть увеличена в несколько раз путем вырубки по [78] участкам обширных тамарисковых лесов. Почва всюду великолепная. В этом же, так сказать, загильмендском тамарисковом районе, по которому я прошел, расположены еще следующие селения: персидские, Дехи-Тиран, 40 дворов, племени: Ших, Дехи-Шейх-Вейси, племени того же имени, в 200 дворов, принадлежащее кетхуде Ибрагиму, Дехи-Керри, племени, Мишкор, в 30 дворов, кетхуда Шах-Севор, Дехи-Шериф-Лянги, белуджей Ширзаи, 25 дворов, Дехи-Тахта-Пуль, 12 дворов, белуджей Саруни, Дехи-Кеткудаи-Мердан, в 50 дворов, племени Шейх-Вейси, Дехи-Амир, 50 дворов, афганцев племени Лягзи и персидская деревня Дехи-Вали-Ша-Мурад, в 40 дворов. Около персидского поселка Дехи-Хаджи, через который лежал мой путь — небольшие песчаные бугры. Пройдя через белуджский поселок Сенгу, в 20 дворов, окруженный посевами хлопка, мы пришли в 2 часа пополудни к большому селению Хамек, в 250 дворов, населенному персами племени Хеммер. Селение это принадлежит кетхуде Али-Джану. В с. Хамеке небольшая, крепкая кала, с одной фронтальной башней. В окрестностях Хамека расположены следующие селения: Дехи-Али-Зейнам, в 20 дворов, Дехи-Мулла-Мухаммед-Хуссейни, персидского племени Саравони, 200 дворов, Дехи-Риза-Джан, 60 дворов, Дехи-Гулам-Шах-Джутиг, 50 дворов, персидского племени Химмер. Как почти у всех сеистанских селений, лежащих ближе к Гильменду, недалеко от селения Хамека видны развалины старого Хамека, размытого разлившимся Гильмендом. Мы разбили палатку близ селения Хамека, на берегу канала. Как всегда, полукругом перед входом в палатку уселись местные жители, спросив предварительно моего позволения посмотреть на русских, которых они никогда раньше не видели. Большинство их обращалось ко мне с просьбою, то вылечить глаза, то желудок, то вправить ногу или руку. На лихорадку никто из них не жаловался. Один старик привел своего, вероятно, чахоточного сына и слезно просил меня дать хоть какое нибудь лекарство. Я дал ему хинина. Когда присутствие Хамекцев мне наскучило, то я объявил им об этом. Они послушались, встали и ушли, пообещав зайти справиться [79] о моем здоровья вечером. Затем ко мне явились пять белуджских кетхуд племени Наруи; со слов их я записал все подразделения этого влиятельного в Сеистане племени. Из разговора с ними, я пришел к заключению, что руководствоваться цифровыми данными, сообщаемыми белуджами, о численности их племени — невозможно. Каждый белудж твердо уверен, что его племя, как бы оно малочисленно не было, самое большое и самое сильное. Если же указать на очевидную неверность сообщаемых ими сведений о величине его племени, то белудж немедленно назовет десяток других племен, находящихся будто бы в подчинении у его племени. Я сделал несколько опытов и результаты получались всегда одни и те же. Белуджи дают верные сведения о подразделениях их племен и о родстве их с другими племенами. Что же касается данных об их численности, то за таковыми лучше обращаться к персам. Самый же верный способ, требующий, конечно, не мало времени — это ездить от селения к селению, от кочевья к кочевью, и собирать сведения из первоисточников. Несколько сказанных мною по белуджиски фраз произвели на моих собеседников очень хорошее впечатление. Один из них, два дня тому назад вернувшийся пешком из Бирджанда, сообщил мне, что сердары Сеид-Хан и Хан-Джан-Хан пользуются самым любезным и внимательным гостеприимством Каинского Эмира Шевнетуль-Мулька и пока еще не собираются вернуться в Сеистан. Мои собеседники приглашали меня приехать к ним месяца через два на кабанью охоту. Вследствие усилившегося к ночи ветра палатку пришлось сложить и я спал под открытым небом вместе с казаками. Хамекские жители держат много прекрасного рогатого скота. Купленное в Хамеке коровье масло оказалось очень хорошим. Коровье масло и баранье сало вывозится в Кветту. Лошади ночью охранялись, сверх дежурного казака, двумя местными жителями с фальконетами и кривыми саблями. Ночью были слышны выстрелы. Наши караульные сказали, что стреляют близ афганской границы, проходящей от Хамека в 1 фарсанге (7 вер.). [80]

В воскресенье, 23-го апреля, в 7 часов утра, поздравив казаков с тезоименитством Ее Императорского Величества Государыни Императрицы АЛЕКСАНДРЫ ФЕОДОРОВНЫ, приказал выступать в южном направлении к с. Милек. Благодаря дувшему с прежнею силою ветру, утра было настолько свежо, что взятый мною из Хамека проводник накинул поверх своей рубахи род пледа местного тканья, причем завязал его так, как это делали в семидесятых годах русские студенты со своими пледами. Дорога шла через белуджские селения племени Соруни: Пальги в 150 дворов и Бурджи-Миргуль в 200 дворов. Первое принадлежит Мамед-Шериф-Хану, сыну Гуль-Мухаммед-Хана, брата вышеупомянутого начальника племени Серуни Дост-Мухаммед-Хана. Вторым владеют два кетхуды Шир-Диль и Нур-Мухаммед. Около Бурджи-Миргуль — посевы мака. Пройдя через местность Тахта-Пуль, белуджский поселок в 15 дворов Дервиш Хан-Саруни, через, принадлежащее тому же белуджскому племени Саруни, селение Калача, в 100 дворов, управляемое кетхудой Тадж-Мухаммедом и через персидскую деревню в 30 дворов Керим-Кушта, принадлежащую кетхуде Гуламу, персидского племени того же имени, что и деревня, пришли к заброшенному селению Керку или Керкуша, расположенному на довольно высоком глинистом холме. Около селения Калача много посевов хлопка и небольшое поле недавно посеянной джугары (род маиса). Селение Керку было раньше резиденцией начальника белуджского племени Саруни Али-Хана, ныне покойного, отца вышеупомянутого Дост-Мухаммед-Хана. Сеистанский Эмир Хишметуль-Мульк отнял селение у Али-Хана и передал какому-то персу. Али-Хан заложил кирпичами свой дом очень хорошей постройки и переехал в другое свое селение. Жители последовали его примеру и в настоящее время в Керкуша ютятся, в брошенных домах семейств 20 белуджей. С вершины Керкушинского холма ясно видна афганская пограничная крепость Надали. Керку, как доминирующая в этой местности высота несомненно важно в стратегическом отношении. Керку считается одним из древнейших Сеистанских селений. От Керку [81] дорога очень тяжела: она, в виде узкой тропинки, идет среди густейших зарослей тамариска по дну канала, где вода все время была по брюхо лошади. От деревни Иду, в 40 дворов, принадлежащей белуджам племени Наруи, дорога идет по суху, но тамарисковые заросли настолько густы и цепки, что пришлось спешиться и казачьими кинжалами обрубать ветки. По выражению казаков через эти заросли и мышь не пролезет. После утомительного пути приехали к большому, цветущему, окруженному хорошими садами и пышными нивами и населенному белуджами племени Саруни, пограничному селению Дехи-Дост-Мухаммед, известному также под названием Миян-Кенги. Означенное селение в 300 дворов, принадлежащее по праву наследства начальнику белуджского племени Серуни Дост-Мухаммед-Хану, было отнято от него в прошлом году Хишметуль-Мульком и передано кетхуде Тадж-Мухаммеду, из персидского племени Куль. В названном селении большая крепкой постройки кала. Моему проводнику, Махмуд-беку, я велел разузнать в селении, где именно и сколько земли захвачено афганцами. Сам же, взяв местного проводника, пошел дальше, по направлению к Милеку. В Сеистане, в виду крайне сбивчивых тропинок и многочисленных каналов, лучше всего брать проводников из местных жителей от селения до селения. Проводник сообщил мне, что захваченная афганцами персидская територия находится у пограничных деревень Тиллаи и Тенеи-Кениз, к северу от Дехи-Дост-Мухаммед. Площадь захваченной земли равняется тридцати харварам, т. е. означенное количество семян требуется для засева ее. Путем долгих и многочисленных расспросов я узнал, что для посева 5 менов семян (100 менов = 1 харвару) требуется площадь в 3.600 кв. шагов (60*60 шагов). Из этого основания получим, что афганцами захвачено и засеяно у вышеназванных деревень 100 десятин земли. Нагнавший меня Махмуд-бек подтвердил вышеприведенное сведение. Пройдя через белуджские деревни племени Саруни Дехи-Мухаммед-Искендер, (20 дворов), Дехи-Мухаммед-Керимдад, (60 дворов) и Дехи-Дервиши-Луч (25 дворов) и мимо селения Сиядек (100 дворов), и деревни [82] Тадж-Мухаммед (50 дворов), населенной белуджами племени Рахшани, подошли к рукаву Гильменда Шилеи-Ляхшек, шириною в 15 саженей, который перешли вброд у белуджского поселка Лалла, племени Мелдукзеи в 20 дворов. С места переправы ясно видны афганская крепость Надали, до которой не больше 1.200 шагов, холм Сведык, известный также под названием Дамдама (т. е. крепостной вал) и небольшой форт Бурджи-Ос. По словам проводника, Надали, четырехугольная с шестью башнями крепость, занята афганским гарнизоном в 100 человек. В Бурджи-Ос — 10 человек афганских солдат. Во время посещения берегов Гильменда английским генерал-майором Гольдсмитом, крепость Надали была занята персидским гарнизоном под командою одного из сыновей начальника белуджского племени Наруи, сердара Шериф-Хана. Члены разграничительной комисии не были допущены в крепость. Надали расположена на глинистом холме, вышиною около 200 футов. Крепость Надали и находящиеся близ нее обширные развалины описаны капитаном Еуаном Смитом (Eastern Persia, Т. I, стр. 298-299). После разграничения Сеистана крепость Надали отошла к Афганистану. Пройдя белуджский поселок племени Харут Дехи-Масум-Хан, перешли по плотине Гарруки, направляясь к Милеку. Названная плотина направляет Гильмендскую воду по двум каналам на Дехи-Дост-Мухаммед и Дехи-Сиядек. По дороге к Милеку, ведущей через густые тамарисковые заросли, через которые мы пробирались, идя пешком, мы были остановлены широким, глубоким и очень быстрым каналом с высокими, крутыми берегами. Моста не было. Проводник повел нас по другой обходной дороге, проходившей, как оказалось, по отмели, тянущейся по середине старого русла Гильменда, служащего, как известно, границей между Персией и Афганистаном. Афганский берег был от нас в 30-ти шагах. Какой-то пастух, пасший стадо овец на афганском берегу, подумав вероятно, что я намерен переправиться на афганский берег, крикнул мне по персидски, что это владения афганского Эмира. Идти вдоль левого, персидского берега нельзя было вследствие большой глубины, движению же по самому берегу препятствовали тамарисковые заросли. [83] Пройдя версты две по сказанной отмели, переправились вброд на персидский берег. Отсюда, вплоть до самого селения Милека, куда мы пришли в 6 часов вечера, мы шли по выстроенной местными жителями солидной и крепкой дамбе. В основании эта дамба имеет три с половиною сажени ширины, наверху сажень, вышина 1 1/2 сажени. Она выстроена из плотной глины и земли и выложена со стороны Гильмендского разлива плотно связанными фашинами из тамарисковых ветвей. Эта крепкая и основательная постройка, тянущаяся от берега старого русла Гильменда до берега нового русла его, служит хорошим доказательством способности сеистанцев к иригационным сооружениям. Дамба эта возведена местным населением без участия сеистанских властей. Поддерживается она жителями прекрасно, не так, как упомянутая в моем отчете о первой поездке Сеистанская плотина, находящаяся в заведывании Сеистанского Эмира Хишметуль-Мулька. Селение Милек в 200 дворов, где я остановился на ночлег, населено наполовину персами и белуджами племени Рахшани. Оно принадлежит персу, кетхуде Факир-Мухаммеду, проживающему обыкновенно в селении Дади. Против Милека на афганском берегу расположены селения Дехи-Гулам и Джарруки, оба с персидским населением.

Согласно ратификованному в 1872 году Насреддин-Шахом мнению генерал-майора Гольдсмита, границей между Афганистаном и Персией от Кухена до начала Нейзара служит р. Гильменд. По собранным мною на месте сведениям, на левом персидском и правом афганском берегах находятся следующие главнейшие селения: в 10 верстах от Сеистанской плотины, посещенное мною во время первой поездки, Дехи-Ходжа-Ахмед; Милек, против него уже упомянутые Джарруки и Дехи-Гулам-Хан; Шигалек, против него крепость Надали; Дехи-Дост-Мухаммед (Миян-Кенги), против него — Дехи-Факир-Мухаммед и крепость Кенг; против Амичу и Дехи-Кетхудаи-Мердан — на афганском берегу Дехи-Харут, против Тиллаи — афганское селение Дехи-Мухаммед-Джан; против Тенеи-Кениз — Дехи-Кетхудаи-Балур. Население всех [84] перечисленных селений на обоих берегах старого русла Гильменда — персы. Жители персидских и афганских селений находятся между собою в оживленных сношениях и связаны узами родства. С персидской стороны граница не охраняется ни единым солдатом или вооруженным человеком. Пять лет тому назад Гильменд оставил у селения Милека свое старое русло, проходившее между вышеназванными пунктами, и прорыл себе новое русло к западу от Милека. Новое русло Гильменда впадает в старое у Нейзара. В старом русле в половодье есть вода, но, по словам местных жителей, она месяца через два высыхает. В виду изменившегося течения Гильменда, мне пришлось два раза переходить его: у Джеллалабада на Маргу и у Милека, в виду Шерифабада, на Гозма. Туземцы правильно называют осмотренный мною район островом (джезире).

Вследствие близости афганской границы, Милекский кетхуда прислал 4-х вооруженных караульщиков. Около 9 часов вечера с афганской крепости Надали был произведен пушечный выстрел.

Утром, 24-го апреля, в 8 часов утра направились к Милекской переправе. Дорога шла паралельно афганскому берегу, на котором расположены близ Гильменда следующие селения: Худайдат с афганским населением племени Мандузеи, Хуссейни-Малики, Хуссейни-Омар и населенное белуджами племени Герхейль Дехи-Ахундзаде. Справа дороги, на персидском берегу, прошли мимо белуджского селения племени Газухили Дехи-Джемалуддин. Место переправы через новое русло Гильменда, текущего здесь гораздо быстрее, чем у Сеистанской плотины, находится в 1 1/2 версте от селения Милек. С места переправы ясно видны оба русла Гильменда, старое и новое. Мы переправились на одном тутине со всеми седлами и вещами в две очереди. Тутинщики направили тутин сначала на версту вверх по течению, а затем, шагов пятнадцать не доезжая до афганского берега старого русла Гильменда, пустили эту утлую ладью вниз по течению. Вследствие сильного ветра, поднявшего небольшие волны, и быстрого течения, потребовалось не мало усилий для того, чтобы причалить тутин к берегу. Тутинщики вверх [85] по течению шли по пояс и по горло в воде, толкая тутинь вперед, вниз же по течению они плыли, держась одной рукой за края тутина. Лошади переплыли Гильменд без посторонней помощи, так как персы, севшие на двух лошадей Вице-Консульства, верховую и вьючную, по середине реки слетели в воду и с громкими криками плыли, держась за гривы. Что касается казачьих лошадей, то одна из них была пущена вперед и все остальные смело последовали за ней. Бывшие на берегу персы и белуджи громко выражали свое удивление по поводу смелости и сметливости казачьих лошадей, не только самостоятельно переплывших Гильменд, но и не разбежавшихся на берегу, где они спокойно стояли в ожидании казаков, пощипывая траву. После благополучной переправы, занявшей два часа времени, мы немедленно двинулись в северо-западном направлении к Нусретабаду. Башни Шерифабада, принадлежащего начальнику белуджского племени Наруи, сердару Сеид-Хану были видны слева. Дорога, кратчайшая к Нусретабаду, шла через персидское селение Газма (или Газима), в 70 дворов, мимо селений Джихангир, Дехи-Новваб и Бахтеи, через Каут (или Кауд), большое селение, в 250 дворов, развалины старого Каута, в селение Мелики-Хейдери, в 150 дворов. Перед последним селением переправились через канал Асенки и перевалили через невысокие песчаные бугры. С холма, на котором расположено с. Мелики-Хейдери, видна влево крепость Кимек. Далее дорога идет мимо Бурджи-Сери-Бенд (слева), где когда-то была плотина на протекавшем в этом месте Гильменде, через большие и зажиточные селения: Хамек, в 300 дворов и Гоури, в 200 дворов и через небольшое селение Джолейн, в 70 дворов, к селению Хуссейнабаду, против Нусретабада, где находится занимаемый Вице-Консульством дом, куда мы прибыли в 5 часов вечера.

Всего в течение пяти дней второй поездки пройдено приблизительно 220 верст по нижеследующему расчету: от Нусретабада до Калаи-Нау 35 верст, откуда к Нейзару, с. Буле, Джеллалабаду и с. Маргу 50 верст; от последнего селения до Хамека 40 верст; от Хамека до Милека 50 верст и от Милека до Нусретабада 45 верст. Количество верст проставлено [86] мною по сравнению сообщенных мне разными лицами, данных о расстояниях между указанными пунктами в персидских фарсангах, с количеством времени, употребленного на каждый переход, причем приняты во внимание остановки. Из приведенных в настоящем отчете данных можно, как мне кажется, сделать следующие выводы.

Гильменд действительно великая река. Небольшие плоскодонные суда могли бы ходить по ней. Климат осмотренный, восточной части Сеистана, благодаря обилию текучей воды, растительности и прекрасной, плодородной почве лучше климата западной его части. Рациональная вырубка, для посевов, тамарисковых зарослей и лучшая, построенная на научных данных иригационная система увеличат производительность этой части Сеистана в несколько раз. Население пользуется достатком. Нищих, за исключением пришлых из Афганистана берберов, не было. Потребность в дешевом мануфактурном товаре есть. Сами туземцы говорили мне, что им выгоднее продавать хлопок и покупать привозимые исключительно из Кветты и Бендер-Аббаса ситцы и разные дешевые ткани, чем самим ткать себе одежду.

Белуджи занимают в этой части Сеистана безусловно преобладающее положение. Несмотря на это и на религиозную рознь (они суниты), коренные персы-шииты живут с белуджами в мире и на них не жалуются. Принимая во внимание многочисленность здешних белуджей, их воинственность и слепое подчинение воле своих начальников, нельзя согласиться с тем, что лишение Хишметуль-Мульком начальника одного из главнейших здешних белуджских племен Саруни Дост-Мухаммед-Хана принадлежащего ему по праву наследства, вышеупомянутого богатого пограничного селения его племени (оно же Миян-Кенги), было делом мудрого правителя. Имя сына Хишметуль-Мулька Мир-Маасум-Хана популярно среди местного населения. Мне был показан один канал, вырытый по его указаниям и на его средства.

Отношения персидско-подданных и афганско-подданных хороши. Персы боятся лишь коренных афганцев и афганских [87] солдат, отправляющихся иногда для грабежей и разбоев на персидский берег. Персидско-подданные сильно жалуются на конокрадство, которым занимаются афганцы. Несмотря на уверение жителей, что афганский эмир считает каджарцев своими братьями, охрана персидской границы представлялась бы желательной.

О России и русских туземцы лишь слышали, что они хотят взять Герат. Русских они видели в первый раз. Очень хвалили казаков, вежливо и хорошо относящихся к ним. Повторяю высказанное в моем первом отчете мнение о сеистанцах как о народе, заслуживающем всякого участия к его судьбе. На белуджей я тоже не могу жаловаться, но они более дики, чем коренные персы и обращение с ними требует известной осторожности. Сознавая свою силу и значение, белуджи держатся независимее персов.

Частые, широкие и глубокие каналы, густые, обширные тамарисковые заросли и трудность вследствие сего ориентироваться, отсутствие дорог в нашем значении этого слова, ясно указывают стратегам на трудность передвижения в этом районе, хотя бы и незначительного отряда войск без предварительной работы саперов и инженеров. Продовольствие и фураж в изобилии. Очень полезно иметь несколько складных парусинных лодок, так как рассчитывать на тутины даже в местах переправ не всегда возможно. На очень оживленной переправе у Милека из трех тутин действовал только один.

Прибытие в Сеистан не боящегося верховой езды врача оказало бы самую существенную пользу делу распространения среди местного населения русского влияния.

Текст воспроизведен по изданию: Отчет о поездке по Сеистану вице-консула в Сеистане, колежского асесора Миллера // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Выпуск LXXVI. СПб. 1902

© текст - Миллер A. A. 1902
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© СМА. 1902