-

ЕЩЕ К БИОГРАФИИ А. К. КАЗЕМБЕКА.

(См. "Русский Архив" 1893 г. книга III-я)

Письмо князя А. Н. Голицина к членам Шотландской колонии в Астрахани от 31-го Мая 1823 года, № 130.

(Перевод с Английского)

Приятное ваше письмо, от 7-го Мая касательно обращения Персиянина мирзы Мамед-Али-бека, с приложенным от него прошением на имя Его Императорского Величества я получил и в то же время имел удовольствие быть уведомленным о сем же предмете от его высокопреосвященства Авраамия, архиепископа Астраханского и Кавказского.

Принимая сердечное участие в обращении сего молодого Персиянина, я счел себя обязанным воспользоваться первейшим случаем представить к стопам Его Императорского Величества благоговейное желание мирзы Али-бека принять св. крещение, дабы оно исполнено было во всевозможной скорости Его Императорское Величество, сам прочитав с большим удовольствием подробности обращения сего Мухамеданина, всемилостивейше соизволил приказать мне уведомить вас о воле Его Величества на то, что сей Персиянин может креститься в то исповедание, к которому он сам желает присоединиться. Сие совершенно согласно с привилегиею, всемилостивейше пожалованною 25 Декабря 1806 года Шотландской колонии, в Кавказской губернии учрежденной: 12, 13 и 19 статьи оного содержат достаточное решение, уполномочивающее им приводить во св. крещение всех, которые обращаемы будут к Господу посредством вас.

Удовольствие, с которым сообщаю вам сие приятное известие, равняется той сердечной радости, которую я имел, прочитавши ваше интересное письмо. Да пребудет имя Господа нашего Иисуса Христа благословенно и да прославится царство Его по всему лицу земли!

Прося, дабы вы впредь уведомляли меня о всех тех, кои, подобно сему Персиянину, будут обращены всем сердцем и душею к вере Христовой, с удовольствием уверяю вас о моем чистосердечном расположении к предмету вашего общества и мою всегдашнюю готовность оказать вам мою услугу и всякое нужное покровительство. [166]

II.

644. Отношение А. П. Ермолова к графу Нессельроде, от 28 Октября 1824 года, № 255.

В 1820 году открыты были вредные для правительства сношения с беглецом Шах-Алиханом некоторых Дербентских жителей, по большей части сеидов (потомков Мухамеда), вышедших туда из Персии, и по утвержденному мною приговору военного суда многие из них отправлены на жительство в Астрахань.

Сын одного из них муллы Хаджи-Казим-бека, мирза Мамед-Али-бек, быв сослан туда вместе с отцом его ¹, в прошлом 1823 году обращен находящимися в Астрахани Шотландскими миссионерами в христианскую веру и по исходатайствованному бывшим министром духовных дел высочайшему соизволению приобщен ими к Англиканской церкви, после чего миссионеры сии предназначили его к выполнению разных со стороны их миссий. По полученному мною уведомлению о сем от Астраханского гражданского губернатора, принимая в соображение, что оный Персиянин, изменивший России, получивший некоторое образование под руководством Великобританцев, мог быть употребляем ими не в одном качестве миссионера, но и для распространения между здешними народами и в особенности между Дегестанцами (где он имеет многие родственные связи) внушений, сообразных с видами Английского правительства, давно уже смотрящего неравнодушно на приобретения наши в сем крае, я предписал губернатору, дабы он отнюдь не допустил сего молодого человека до выполнения поручений от миссионеров на него возлагаемых, и впредь не позволил бы ему отлучаться из Астрахани ни под каиим предлогом. Вслед за сим Астраханский губернатор представил ко мне прошение Мамед-Казим-бека, принявшего по крещении имя Александра, поданное им на высочайшее имя, об определении его на службу в Коллегию Иностранных Дел. Полагая, что Персиянин сей, по знанию его восточных языков и в особенности Персидского, может быть употребляем по Иностранной Коллегии в должности переводчика с большею пользою, я счел обязанностию своею означенную просьбу препроводить при сем к в. с., но вместе с тем признал необходимейшим для ваших соображений объяснить и все вышезначущиеся обстоятельства, присовокупляя, что по прибытии Али-бека в Петербург необходимо нужно иметь за ним некоторый надзор и не допускать его до связей с Англичанами; в особенности же должно отдалить от него всякую возможность отправиться в Англию: ибо весьма может статься, что по внушениям его наставников в сем единственно состоит и вся цель настоящей его просьбы. [167]

Если в. с. угодно будет на принятие мирзы-Мамед-Али-бека на службу по вверенному вам министерству изъявить ваше согласие, в таком случай, по недостаточному его состоянию, должно будет испросить некоторое пособие на проезд его и на первоначальную экипировку, впоследствии же времени определить ему приличное содержание.

III.

645. Отношение графа Нессельроде к А. П. Ермолову, от 29-го Августа 1825 года, № 631.

По содержанию отношения в. выс-а, при коем доставить изволили прошение обращенного в христианскую веру Персиянина Казим-бека об определении его на службу в ведомство Государственной Коллегии Иностранных Дел, я имел счастие докладывать Государю Императору.

Его Величество высочайше указать соизволил помянутого Казим-бека поместить в учрежденное в Омске Азиятское училище, с жалованьем по 800 р. в год и с выдачею единовременно 1,000 р. на проезд.

ІV.

646. Отношение министра внутренних дел В. С. Ланского к А. П. Ермолову, от 12 Октября 1826 года, № 920.

По случаю оставления многими Шотландскими миссионерами, уехавшими за границу, колонии своей, в Кавказской области находящейся, и из числа коих в Июле сего года трое, получив также от управы своей колонии увольнение к выезду, просили паспортов в Шотландию, я доводил о сем до сведения Комитета Министров, так как колония сия, состоя ныне из принятых в оную других иностранцев, особенно Саратовских колонистов и обращенных в христианство Горцев, требует нового устройства, о чем я относился к в. выс-у от 22 Сентября 1825 года, 482.

Комитету Министров, по журналам оного 10-го Июля и 3-го прошлого Сентября, объявлено высочайшее повеление, что Его Императорскому Величеству угодно знать, от чего столь много уезжает из сей колонии.

В дополнение к имеющемуся на счет оставления Шотландскими миссионерами своей колонии сведению (из коего видно было, что они уезжают, будучи отзываемы Эдинбургским обществом миссионеров), дабы узнать от них самих истинную причину оставления ими колонии, требовано было от одного из возвращавшихся в Шотландию членов Джона Митчеля, перед его отъездом, откровенное таковой причины объяснение, ежели оная есть сверх вышеупомянутых сведений.

Вследствие чего Джон Митчель представил требованное от него обяснение, которое я, во исполнение высочайшей воли, и представлял Его Императорскому Величеству. [168]

Объяснение Митчеля заключалось в следующем:

1. Что в 1822 году один из миссионеров занимался проповеданием между Горцами поколения Ингуш и по знаниям своим в медицине приобрел их доверенность и уважение, но после губернским начальством оттуда выслан без всякой видимой причины, почему и возвратился он в Шотландию.

2. Что в 1823 г., обратив в христианство одного из почетных Дербентских Персиян Мамед-Али, находившегося в Астрахани, и по особо испрошенному ими высочайшему соизволению окрестив его с наименованием Александра, желали миссионеры его употребить, как человека истинно набожного и превосходных дарований, на дело миссионерства; но местное начальство не только воспрепятствовало им принять его в свое сословие, на основании предоставленного им на то по высочайше пожалованной им грамоте права, но, напротив, содержало его несколько времени под стражею, принуждая вступить в службу, и хотя он согласился было служить по Иностранной Коллегии, однако между тем он послан в Сибирь, в г. Омск, и в тамошней школе определен учителем восточных языков, что произвело весьма худое действие в других Персиянах, которые вообразили, что он послан в Сибирь за то, что сделался христианином.

и 3. Что по сим обстоятельствам миссионеры, считая цель, для коей учреждена их колония, ненадежною, некоторые сами собою отправились домой, прочие просили Эдинбургское общество их отозвать, вследствие чего они сим обществом (которое совершенно отчаялось в успехе своего предприятия) и были отозваны, с тем, чтобы послать в другие части света, где бы они могли продолжать свои проповеднические занятия без препятствия.

Ныне статссекретарь, т. е. Муравьев, сообщил мне, что Государь Император, рассмотрев причины удаления Шотландских миссионеров, высочайше соизволяет, чтобы я в точности и надлежащим порядком дознал и открыл все то, что было сделано против сих миссионеров в несогласность с высочайше дарованными им правами и преимуществами, кем то было сделано, по какому поводу и донес бы Его Императорскому Величеству.

Сообщая о сем высочайшем повелении вашему высокопревосходительству, я, во исполнение оного, покорнейше прошу нас, по надлежащем исследовании о вышеизъясненных происшествиях, случившихся с миссионером у Ингуш и Александром Казим-беком как по Кавказской области, так и по Астраханской губернии (о чем без сомнения в. выс-у в свое время было донесено) сообщить мне для донесения Его Императорскому Величеству. [169]

647. Записка Астраханского гражданского губернатора, представленная при рапорте от 7 Ноября 1826 г., № 7377.

По распоряжению главноуправляющего здешним краем в прошлом 1821 г. присланы были на жительство в Астраханскую губернию, по открывшемуся в измене подозрению, несколько Дербентских Персиян, в числе коих и мулла Хаджи-Казим-бек.

Сын сего последнего, мирза-Мамед Али-бек, познакомившись в Астрахани с членами Шотландского общества, в городе сем пребывающими и обучившись у них Английскому языку, в 1823 году объявил им желание принять христианство, о чем и приносил чрез них же всеподданнейшее покойному Государю Императору Александру Павловичу прошение.

Бывший гражданский губернаторь Попов, получив о сем частным образом сведение от преосв. Авраамия, тогдашнего Астраханского архиепископа, отозвался ему, что помянутый Персиянин, по мнению его, не может быть принять в другое вероисповедание, кроме господствующего в России. Вследствие чего преосв. Авраамий обстоятельство сие представлял на разрешение министра духовных дел и народного просвещения, каковое и последовало с изъяснением высочайшего соизволения, «что Персиянин мирза Али-бек может креститься в то исповедание, к которому он сам желает соединиться, на основании привилегии, дарованной Шотландской колонии в 25-й день Декабря 1806 г., статьи 12, 13 и 19». О сей высочайшей воле члены Шотландской колонии, проживавшие в Астрахани и именно: Росс, Макферсон, Диксон и Митчель, извещены особенным письмом князя Александра Николаевича Голицина, от 31 Мая 1823 года, № 130, с коего приобщена к делу копия, приватно от членов Шотландской колонии полученная.

После присоединения Али-бека в христианство, членами колонии названного при крещении Александром, когда дошло до сведения покойного д. с. с. Попова, что сей Александр Али-бек предназначается упомянутыми членами колонии к исправлению разных возлагаемых от них миссий, входил о том с представлением к главноуправляющему здешним краем, от 7 Сентября того же года, полагая мнением своим, «что хотя выкрещенный из Персиян Александр Али бек, пользуясь высочайше дарованным правом, может быть в отношении к вере членом Шотландской колонии, но как чрез сие не уничтожаются гражданские обязанности его по званию подданного России, и следовательно возлагаемых на него от колонии миссий не должен он принять на себя без сведения правительства, тем более, что он есть сын подозреваемого в измене, то в сем рассуждении и испрашивал разрешения; может ли означенный Александр Али-бек, приняв христианскую веру, состоять в распоряжении Шотландской колонии, или обязан избрать род жизни или же службы, какой он сам пожелает». [170]

Всдед за сим препровождена была при рапорте от 21-го Сентября того же года, к нему же, главноуправляющему, на рассмотрение подлинная просьба Александра Али-бека, поданная от него гражданскому губернатору на высочайшее имя, в коей изъявлял он желание определиться на службу в Коллегию Иностранных Дел.

Два предписания Алексея Петровича, в разрешение на сии представления, заключаются в том: 1) от 19 Сентября 1824 г., что обращенный в христианскую веру Шотландскими миссионерами Персиянин Али-бек, по особенным причинам, о коих его выс-о не преминет донести Государю Императору, отнюдь не должен быть допускаем к выполнению возлагаемых на него от Шотландской колонии поручений, а потому и предписал иметь тщательнейшее наблюдение, дабы Али-бек, впредь до дальнейшего распоряжения, не мог отлучаться из Астрахани и в особенности не был бы употребляем миссионерами для распространения их правил, и 2) от 28 Октября, что просьба Александра Али-бека об определении его на службу в Коллегию Иностранных Дел препровождена на разрешение управляющего Министерством Иностранных Дел.

Вследствие сделанного распоряжения к исполнению сих предписаний градская полиция, на обязанность коей возложено было наблюдение, дабы Али-бек не отлучался до времени из Астрахани и не был употребляем миссионерами для распространения их правил, представила при рапорте 3 подписки: 1-ю) Али бека, Октября 21-го 1824 года, о невыезде его из города; 2-ю) того же месяца и числа, миссионеров в ручательстве за невыездом Али-бека и в неупотреблении его по делам миссии, и 3-ю) его же Али-бека, 21-го Ноября, в слышании предписания его выс-а, касательно просьбы его об определении на службу.

После того Министерства Иностранных Дел Департамент Азиктский, отношением от 17-го Сентября прошлого 1825 года, уведомил гражданского губернатора, что Государь Император, всемилостивейше снисходя на просьбу Александра Али-бека об определении его на службу по Министерству Иностранных Дел, высочайше повелеть соизволил определить его, Али-бека, к учрежденному в Омске Азиятскому училищу с жалованъем из сумм Министерства Иностранных Дел по 800 р. в год, выдав ему 1000 р. на проезд к месту назначения. Вследствие чего Азиятский Департамент, препроводив означенные деньги 1000 р., просил выдать оные Али-беку и, снабдив его надлежащим видом, отправить в Омск к генерал губернатору Западной Сибири.

О таковой высочайшей воле Государя Императора объявлено Али-беку чрез посредство Астраханской градской полиции, с выдачею ему и вышеупомянутых 1000 р., а для свободного проезда до Омска получил он, Али-бек, билет и подорожную от управлявшего губерниею Астраханского вице-губернатора Смирнова, о чем уведомлен и Азиятский Департамент 15 Января сего года (№ 174). [171]

Из другого дела по управлению Астраханского гражданского губернатора видно, что означенный Али-бек должен находиться ныне при Казанском университете; в Омск же он не приезжал, как видно из отношения к губернатору исправлявшего должность Омского областного начальника, от 14-го минувшего Мая.

В сем состоят все обстоятельства, относящиеся до Али-бека и видные из дел Астраханского губернского управления. Других же каких-либо сведений, по причине непребывания ныне здесь членов Шотландской колонии, получить не от кого.

VI.

648. Из отношения А. П. Ермолова к В. С. Ланскому, от 12 Января 1827 г., № 32.

Что касается до миссионера Шотландского общества, находившаяся у Ингуш, то к удалению его оттуда побудили меня следующие причины.

Во время пребывания моего в С.-Петербурге, в 1821 г., объяснялся я лично с бывшим министром духовных дел о необходимости не дозволять иноверным миссионерам проповедывать христианскую религию в Назране, и князь Александр Николаевич, соглашаясь совершенно с сим моим мнением, добавил, что таковые мисоионеры допускаются только там, где нет миссии Греко-Российской церкви, к Ингушам же посланы были священники наши от Св. Синода.

Потом в 1822 г., в проезд мой чрез Владикавказ, явились ко мне несколько старшин Назранских, принявших от наших священников св. крещение и, удостоверяя, что с переменою религии потеряли они общее уважение от народа, сопротивляющегося явно введению христианства, что они не могут уже более удерживать его в надлежащем повиновении и что при дальнейших действиях наших миссионеров Ингуши решились, оставя Назран, удалиться в горы, просили меня дозволить им обратиться опять к прежнему их закону ².

По важности места, занимаемого Ингушами, которые, быв до сего преданы России, и по положению их селения при Назране служат наилучшим сторожевым постом нашим и оградою с сей стороны от неприязненных Чеченцев и Карабулаков, не мог я не предвидеть, сколь неприятные последствия могли бы произойти, если бы народ сей, самый воинственный и мужественнейший из всех Горцев, быв доведен до [172] возмущения, решился удалиться в горы, и потому хотя и не мог я дать означенным старшинам прямого позволения отпасть от принятой ими веры, но должен был, однако же, приказать местному начальству смотреть на поведение их в сем отношении сквозь пальцы. Вместе с тем склонил я проповедника нашего, дабы он на некоторое время остановил предприятия свои к обращению сего народа.

В тоже время узнал я, что у Ингуш находится Шотландский миссионер Блей, который, выдавая себя за лекаря, начинал входить у них в доверенность.

Почитая неприличным в то самое время, когда я остановил действие нашего проповедника, дозволить пребывание между Ингушами миссионера иноверного и основываясь на вышеупомянутом лиичном объяснении моем с бывшим министром духовных дел, считал я себя в праве выслать его от сего народа, что было тогда же и исполнено.

Вслед за тем князь Голицин, по поводу просьбы агента Шотландского миссионерного общества пастора Ниля о дозволении означенному Блею возвратиться к Ингушам, в отношении от 26-го Июля 1822 г. Ли 2574, меня уведомил, что о причинах удаления сего миссионера (по личному разговору со мною ему уже известных) доводил он до сведения Его Императорского Величества; но Государю Императору благоугодно было знать, не было ли еще и других каких побуждений к таковой высылке. Вследствие чего в отзыве моем от 19-го Сентября того же года № 19[4] я объяснил все вышепрописанные обстоятельства и полагаю, что распоряжения мои были одобрены Его Величеством: ибо миссионеру Белю возвратиться к Ингушам позволено не было, и на счет сей никакой дальнейшей переписки не происходило.

Я предаю собственному благоусмотрению вашему, до какой степени жалобы Шотландских миссионеров на здешнее начальство могут быть признаны основательными; да и если за все время существования их колонии на Кавказе, кроме изъясненных двух предметов, миссионеры сии не могли изыскать никак их других претензий, то сие одно уже ясно доказываете сколь строго здешнее правительство охраняло права их и что к удалению из пределов Кавказских побудили их совершенно другие причины.

Все расстройство в Шотландской колонии произошло от влияния на оную Эдинбурского общества и от раздоров между колонистами, от того возникших. Вероятно также предусмотрительность колонистов была обращена и на то, что с поселением близ Горячих Вод новой казачьей станицы трудолюбивые жители оной не допустят уже колонистов обогащаться исключительным снабжением сих вод жизненными потребностями за непомерную цену.

Впрочем, я должен еще сознаться и в том, что выезд Шотландских миссионеров из Карраса не считал я важным ущербом для Кавказского края; ибо в отношении к хозяйству ни особенным трудолюбием, ни введением новых рукомесл и лучших способов земледелия до сего [173] времени не оказали они полезного примера; касательно же прямой их цели, т. е. проповедывания христианства, известно уже, сколь мало они сего достигли.

Но предполагая, что предприятия их в сем последнем отношении, в продолжение времени, были бы увенчаны желаемым успехом и что попечением их целые народы, в Кавказских горах обитающие, были бы обращены в религию ими проповедываемую, нельзя упускать из виду следующих суждений.

Неоспоримо, что введение христианской религии между Горцами могло бы умягчить суровость сих полудиких народов и сделать их нравственному образованию более доступными; но дабы переворот сей и в политическом отношении в полной мере был полезен для России, необходимо также, чтобы вместе с тем как понятия народов сих, так и самые обычаи их и нравы сближены были с нашими. Сего едва ли можно достигнуть посредством миссионеров иностранных и иноверных.

Весьма естественно, что миссионеры сии, истолкововая догматы и обряды религии, ими проповедываемой, коснутся разности оных с господствующею Греко-Российскою церковью и, конечно, не станут выставлять со стороны выгодной последних, в предосуждение собственного вероисповедания; вероятно также, что, излагая правила их церкви, иностранцы сии будут упоминать о тех странах, где вера их господствует и не преминут объяснять тамошние постановления и нравы с нашими несогласные ³.

В сих случаях без сомнения говорить они будут в свою пользу и, показывая себя некоторым образом существами превосходными, не остерегутся поселить пренебрежение к другим вероисповеданиям и обычаям, родящееся всегда у новых прозелитов с особым фанатизмом.

Итак можно наперед предугадывать, какие были бы последствия, если бы народы, среди владений наших обитающие в местах неприступных, были таким образом просвещены иноверцами, и если бы с нравственным образованием оных вражда к нам, ныне питаемая, усилена была еще новыми побуждениями. Я не упоминаю уже о том, что под видом миссионеров удобнее всего могут вкрадываться в страну сию агенты [174] кабинетов, неравнодушно смотрящих на приобретения наши в сей части Азии, и что, вызывая для распространения в областях наших христианства проповедников иностранных, мы сознаёмся пред лицом всей Европы или в недостатке способов наших или в неспособности нашего духовенства к проповедыванию Слова Божия.

По всем сим соображениям я полагал бы полезнейшим, не допуская в здешние страны миссионеров иностранных, образовать особое общество для проповедывания Греко-Российской веры из почетнейших и просвещенных духовных особ наших, подчинив оному и существующую ныне Осетинскую Духовную Коммисию, с тем, чтобы общество сие занялось прежде всего приуготовлением миссионеров из молодых и способных студентов, дав им способ изучить языки народов, к коим их посылать будут, и приобрести некоторые сведения в медицине, вообще между горскими народами особенно уважаемой; потом сие же общество руководствовать будет и самыми занятиями сих миссионеров и надзирать за их действиями.

(Сообщено Ольгой Александровной Боратынскою).

Комментарии

1. Тут, очевидно, ошибка: Александр Касимович сослан не был и приехал в Астрахань годом позже своего отца для свидания с ним. О. Б.

2. Достойно замечания и глубокого сожаления то, что где инославные проповедники приобретали прозелитов и, внушая им доверие, привлекали к себе не только принявших хрнстиаиство, но и мусульман, обращавшихся к ним за медицинской помощью, там наше духовенство не имело никакого успеха и только восстановляло против себя народ, а крестившиеся изъявляли желание, как выше сказано: обратиться опять к прежнему закону. Можно надеяться, что в настоящее время миссионерское дело лучше постановлено. О. Б.

3. Преклоняясь перед высоким государственным умом генерала Ермолова, позволю себе заметить, что я в совершенно верном смысле истолковала его запрещение моему отцу предпринимать какие бы то ни было миссионерские дела, и г-н Козубский совершенно напрасно отрицает правильность моего примечания (см. стр. 558 «Русского Архива» 1893 г. кн. ІІІ-й) О. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Еще к биографии А. К. Казембека // Русский архив, № 6. 1894