ПЕРСИЯНЕ. В статье о Средней Азии, по изобилию предметов, не могли мы заимствовать столько, сколько бы желали, из любопытного Путешествия поручика Конолли в Индию через Россию, Персию и Афганистан. Вознаградим этот пропуск выпискою нескольких подробностей [58] о Персиянах. Во-первых, разговор поручика с одним из сыновей Шаха, — с шах-заде (принцем) Ахмед-Али-Мирзою, и визирем его, в Мешгеде:

1. Кто такой Ост-Индская Компания? «Шах-заде желал знать, у кого я в службе, у Английского Короля или у Кумпани. — У Кумпани, отвечал я: но члены Кумпани сами подданные Его Величества Короля Англии и Падишаха морей. — а Кумпани чи чиз эст? Что за такая штука, Кумпани?)» спросил принц. Я стал было толковать о двадцати четырех директорах, но визирь перебил меня и решительно отвечал, что, хотя некоторые и утверждают, будто Ост-Индская Компания есть старая баба, которая никак не может умереть, но это неправда: Компания — просто Сир Джон Малкольм. Я хотел сказать, что он ошибается. Не тут-то было, — он крепко стоял на своем. — «Вы меня спросите!» говорил он с видом человека, который знает всю подноготную: «поверьте, что это мне очень хорошо известно. Сир Джон Малкольм приехал сперва в качестве эльчи (посла) к нашему Царю Царей, а там отправился в Бомбей, и стал Компанией». Явно, что все разуверения с моей стороны были бы напрасны. Притом же, думал я, почтенной Компании могут навязать представителя гораздо хуже: так пусть себе визирь остается при своем мнении, а на меня падет укор, что я не знаю дел своего отечества».

2. Персидский астроном. Г. Конолли приехал в Мешгед, с товарищем своим, Персиянином, по имени Сеид. «Через несколько дней Сеид взял меня с собою обедать к старинному приятелю своему, мирзе Абдуль-джовату, который был муджтеидом, то есть, главным богословом и одним из сановников города. Мешгедцы почитают мирзу Абдуль-джовата настоящим Ифлатуном, Платоном. Он все знает! Когда мы шли к нему, Сеид сказал мне: «Вы как-то говорили, что завоевания Чингисхана и Монголов не простерлись в Англию: пусть оно и по вашему, но не советую вам спорить об этом с мирзой Абдуль-джоватом, потому что у него есть историческая книга о Френгистане (Европе), где [59] сказано, что Монголы были в Англии: так зачем расстроивать его с этой книгою?»

«Мы дождались, пока старик кончил свои молитвы в маленькой мечети, у самых ворот его дома. Сеид поцеловал у него руки в знак глубочайшего почтения; я приветствовал его по-Персидски, положив руку на сердце, и наклонившись вперед. Только что мы уселись на пятах, мирза сказал мне: «Добро пожаловать! Вы оказали милость! Весьма приятно вас видеть! Ваш мозг в исправности? Какова географическая широта Лондона?» Заглянув в книгу, о которой упоминал мой товарищ, и которая тут же лежала, он удостоверился, что мне известна широта Лондона, и я прослыл у него человеком сведущим. Потом он говорил о своих астрономических наблюдениях в Мешгеде, по которым определил будто бы положение его почти согласно с Г. Фрезером: думаю, что старик немного прихвастнул! Он сильно напирал на меня отвлеченными местами из Астрономии, но к счастию случился другой гость, который помешал нашему разговору сделаться слишком ученым: то был купец из Решта, который, переплыв однажды через Каспийское Море в Астрахань, считал себя в полном праве рассказывать самые удивительные вещи об Урусах, то есть, Русских.

«Разговор был очень кстати перерван превкусным обедом, поданным на серебряных подносах, и я наконец увидел, как живут здесь люди высших сословий. Тут был продолговатый Пишаверский рис, который можете вы придавить, как хотите, и он опять поднимется собственной своей упругостью: он так легок, что никогда не почувствуешь, довольно ли его съел или нет. Вместе с ним подали нам разноцветных пилавов, яичниц, отличных мяс с сладкими сиропами и чесноку в молоке; а для питья, шербетов и соку свежих грозд, — сущих нектаров, которые из фарфоровых кувшинов переливаются в рот глубокими ложками грушевого дерева, так нежно выточенными, что они зыблются под тяжестью напитка. Хозяин подчивал гостей самым учтивым образом, выбирая нам лучшие куски мяса пальцами, [60] и даже уделяя с своей собственной тарелки, — вежливость, существующая по крайней мере с тех пор, как Иосиф угощал братьев при Дворе Фараона, и почитаемая в Персии за первую ласку, какую только можно оказать дорогому гостю: он приправлял обед, рассыпая в промежутках его цветы поэтического остроумия, и перебрасываясь имя с Сеидом, который сам был на это большой мастер».

3. Персидская вежливость. «Персиян сравнивали иногда с Французами в отношении к уменью приятно беседовать и к вежливости в обращении; но, право, сомнительно, наговорят ли вам Французы так много об какой-нибудь безделице, и не потерпит ли слава их учтивости от сравнения с сынами Востока. У Персиян нет настоящих сведений, из которых бы они могли извлекать пищу для своего остроумия; однако ж, редко бывает, чтоб, сошедшись глаз-на-глаз, они не завели с вами бойкого разговора: притом и объясняются они так учтиво и весело, что в обществе их вы тотчас чувствуете себя на свободе, и можете находить в нем удовольствие, даже при весьма несовершенном знакомстве с их языком. Мне показалось, что они учтивее Французов, особенно нынешних; что, обладая их приятностью, они не имеют такой склонности к гримасам и той опрометчивости, той brusquerie, которые нередко оскорбляют в нынешнем Французе. Правда, они могут быть так же грубы и неприятны, как и всякой другой народ, но для этого надобно тронуть их религиозные предрассудки: иначе редко забудутся они до такой степени».

Текст воспроизведен по изданию: Персияне // Библиотека для чтения, Том 6. 1834

© текст - ??. 1834
© сетевая версия - Thietmar. 2020
© OCR - Иванов А. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Библиотека для чтения. 1834