СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Дестур-намэ Низари

Среди описанных Дорном ¹ рукописей Публичной библиотеки имеется один кодекс, не встретивший до сих пор должного внимания: ² это помещенный у Дорна под № CDXL куллиат На'имеддина Низари. Рукопись эта, повидимому, является единственным известным в Европе полным собранием произведений Низари и состоит из следующих частей: ³

1) fol.1v киноварью ***

Вступление ***

7 бейтов и далее начало новой касыды: ***

Касыды идут до fol. 41 v. без соблюдения алфавитного порядка, последняя строка: ***

2) fol.43v. *** [38]

Начало ***

fol.44 r. прославление *** и далее: ***

Затем идет спор между днем и ночью (муназарэ).

fol.48v. он называет себя: ***

fol.50r. конец ***

3) fol.50v. ***

Начало: ***

Газели в алфавитном порядке, fol.272 v. последняя строка: ⁴ ***

4) fol.273v. ***

Начало: ***

Заключительная строка f.200r. ***

Предшествующие бенды: f.275v. *** [39]

f. 276 v. ***

f. 278 v. ***

f. 284 v. ***

f. 285 v. ***

f. 287 r. ***

f. 289 r. ***

5) f.290 v.

Начало ***

В алфавитном порядке.

6) f.323 v. ***

Начало: ***

Конец *** [40]

7) f.328v.киноварью: ***

8) f.330v. ***

Начало ***

в конце приписка: ***

9) f.359v. ***

Начало: ***

10) f. 365v. без заголовка: ***

11) f. 368r.***

Начало: ***

12) f. 370r. ***

Начало: ***

13) f. 384 r. ***

Начало: ***

14) f. 391v. *** [41]

Начало: ***

f. 488v-489r. послесловие упоминавшегося выше переписчика с датой: ***

15) f. 489v. ***

Первое: ***

в алфавитном порядке, f. 498r. последнее руба’и: ***

и приписка: ***

Рукопись формата 33,5 х 25,5 сm., в 4 столбца по 21 строке на странице, написана прекрасным наста'ликом на белой бумаге и отлично сохранилась.

В других книгохранилищах произведений Низари имеется сравнительно весьма мало. Мне известны лишь следующие рукописи:

1) Небольшое извлечение из дивана в Азиатском Музее P. А. Н. (Nov. 26, f. 88r — 102v и f. 112v — 117г). Содержит преимущественно касыды.

Начало: *** [42]

2) Несколько газелей в сборных рукописях Британского Музея. ⁵

3) Дестур-намэ в Бодлеяне. ⁶

4) Диван, описанный в каталоге Шпренгера, ⁷

Таким образом, большая часть поэм нашего кодекса является уникумом и этим обстоятельством можно объяснять тот aакт, что до настоящего времени Низари для иранистов представляет собой совершенно неисследованную и туманную величину. Вместе с чем самый беглый просмотр его поэм показывает, что он принадлежит к числу интереснейших явлений персидской литературы. Большинство составителей тезкире обходит его молчанием, но молчание это вызвано не пренебрежительным отношением к его творчеству, а лишь тем, что Низари с точки зрения Ислама — отъявленный вольнодумец и кощунственный потрясачель основ правоверия. Дело в том, что большинство его творений посвящено восхвалению вина и веселого времяпрепровождения за чашей в кругу певцов и танцовщиц. При этом стихи его таковы, что истолковать их в мистическом смысле, как это делается обычно, крайне трудно. Это, конечно, должно было вызвать со стороны духовенства veto в отношении его произведений и тем самым объясняется как редкость рукописей, так и молчание персидских биографов. Более полные сведения о нем дает только Даулетшах, остальные, а именно, Haft Iqlim и Majma’ al-fu aha ограничиваются почти буквальным повторением его показаний. [43]

На основании этих сведений можно установить о жизни Низари следующие факты.

Хаким На’имеддин ибн – Джемаледдин ⁸ Низари – Кухистани родился около 645/1247г. ⁹в Бирдженде. Для техаллуса его Даулетшах дает два объяснения: одно, что он был крайне худощав (nizar) и потому и получил это прозвание, другое, что этот техаллус им был избран в честь исма’илита Низара. Второе, говорит он, правдоподобнее, ибо собственные его слова подтверждают это. Те-же указания на принадлежность Низари к этой секте мы находим и в обоих других тезкире ¹⁰. Однако, на утверждение это едва ли можно полагаться. ¹¹ Что обвинение это тяготело на нем, действительно, видно из его слов, но он решительно отвергает его в таких выражениях: [44] *** ¹²

«Когда я отвратил лицо от винного погреба, называют меня шейх-еретик; да, я шейх! Но чистый сердцем, не такой, как фальшивомонетчики лицемеры».

Разрешить этот вопрос удастся только со временем, по основательном изучении его произведений, где он говорит о себе довольно часто, пока же его приходится оставить открытым. ¹³

Риза-Кули-хан указывает, что Низари встречался с Са'ди и был дружен с ним, что хронологически возможно. Умер Низари по указаниям Каши ¹⁴ и Haft Iqlim в 720/1320 г.

Крайне характерна та оценка, которую Даулетшах ¹⁵ дает произведениям Низари. Указывая на то, что ценители прекрасного относятся с одобрением к его Дестур-намэ, и высказывая предположение, что обвинение в ереси, быть может, и ложно, он все-таки не решается занять какую-нибудь определенную позицию и ограничивается передачей анекдота о том, как султан Бабур спросил мнение шейха Садреддина Реваси о стихотворениях мистиков. Ответ гласил: «Если шейх Мухьи-д-дия 'Араби и Моулана Джелаледдин Руми и шейх Феридеддин 'Аттар и [45] •Ираки и Аухади и Хусейни слагали их, то это чистое проникновение в истину и настоящее духоведение, но если слагали их Низари Кухистави и пир Тадж Тулами и подобные им, то это заблуждение, ересь и пустословие. Такое поведение называют кражей слов, ибо эти люди следуют мистикам только во (внешнем) словоупотреблении».

Анекдот этот показывает отношение мусульманского духовенства к Низари в самом определенном свете. Впрочем, другого отношения не могло и быть, и такие произведения, как Дестур-намэ, действительно являются вызовом всему правоверному Исламу.

Поэма эта представляет собой своего рода пародию на столь излюбленные персидскими поэтами «Книги советов». Это руководство для его сыновей, но руководство относительно того, как вести себя на пирушках и попойках и как приобрести выносливость в употреблении вина. Низари рассказывает о себе самом, о своей молодости, о том, как вино избавило его от меланхолии и грусти, к которым он был склонен в юношестве, и сделало здоровым и жизнерадостным человеком. В благодарность за это он всю жизнь воспевал его, но, как утверждает он, никакими хвалами не смог воздать ему надлежащую оценку. Советы сменяются анекдотами и забавными сценками, ярко и живо характеризующими нравы эпохи. Затем Низари сообщает, как под конец жизни он покаялся и после долгих лет явился впервые в мечеть для публичного покаяния и обета трезвости. Поразительно тонко изображена сцена изумления толпы молящихся при виде Низари, появившегося в мечети. Но покаяние это было не длительно. Один из покровителей Низари указывает ему, что с его стороны избегать вино прямо-таки противоестественно, и приглашает отныне принимать участие в его пирушках. Низари, повидимому, с большой готовностью отзывается на это приглашение и [46]нарушает данный обет, извиняя себя тем. что делает это не по доброй воле, а по принуждению.

Снова он принимается за прежний разгул и результаты самые благотворные (513/4): ***

«Когда прошло некоторое время после этого обета, полумесяц мой снова стал луной; в общем, поневоле, я подобно Хейяму взял в руки вкусное вино».

Это упоминание о Хейяме для Низари очень показательно. Действительно, между ними есть значительная близость и Низари является естественным продолжателем его дела. Но, вместе с тем, Низари кажется более зрелым, более спокойным. Томительных сомнений Хейяма он не знает, ко всему относится с добродетельной скептической усмешкой старика, изведавшего жизнь и знающего ей цену. Светлой жизнерадостностью веет от любой его строки и самые ядовитые замечания по адресу Ислама он делает без малейшей злобы, все с той же лукавой усмешкой.

Техническое совершенство его стихов изумительно, каждая строчка отделана до последней детали, рифмы звучны и четки, нет излишних повторений. Дестур-намэ написано метром Шах-намэ и между ними, действительно, есть что-то общее в стиле и словоупотреблении. Правда, арабских слов у Низари значительно больше, но все же богатство и чистота его языка поразительны. ¹⁶ Вышеизложенные соображения достаточно убедительно показывают желательность появления в печати Дестур-намэ, так как в противном случае, творчество Низари по прежнему останется [47] неизвестным и недоступным исследователям. Посему я решаюсь дать здесь текст этой поэмы по рукописи Публичной Библиотеки. К сожалению рукопись Бодлеяны для меня недоступна потому сличения я произвести не могу. Поэтому я воспроизвожу текст нашей рукописи в точности, сохраняя в полной неприкосновенности орфографические особенности оригинала. В общем, редакция нашей рукописи более чем удовлетворительна и дает вполне удобочитаемый и почти не вызывающий сомнений текст. В тех местах, где мною замечены явные описки, я оговариваю их в примечаниях.

К тексту я прилагаю перевод; возможно, что он несвободен от промахов и ошибок, но творчество Низари пока изучено столь мало, что и эта попытка может оказаться полезной. *** [75]

Книга руководства.

(Дестур-намэ).

Перевод.

1.

/384 r./ Скажи: хвала Аллаху, Низари, и еще скажи: господину части и господину целого! Господину «веления» и господину «творения»; от него и через него разъединение и соединение творения ¹⁷. Он — возводящий шатер без канатов, зажигающий светоч солнца. Двумя буквами он соединил девять арок, «кафом» и «нунол» сочетал семь сводов. С разума ¹⁸ - он начал сотворение, от него душу, а от души природу, протоматерию и элементы и виды и роды, растения и животных, джиннов и люден, пространную землю и ковер времени, пределы и последние цели бытия и пространства. По его приказу явилось творение, а когда во время творения очередь дошла до человека, из среды всех существ oн избрал бытие Мухаммада,, молитва над ним! Друга божьего, защитника святых, поистине, отменяющего притязания пророков, верного посланника, главу существ, заступника в день воскресения, доказательство спасения.

2.

О, Аллах, не приходится дивиться, твоей милости, прости ради заступника прегрешения наши! О Аллах, не полагаюсь я на [76] послушание, но однако не утратил надежды на заступничество. О Аллах, ради дыханий чистых приближенных, спасение от гнусной животной души! Не отвращай от нас поводов щедрот, ибо мы все — ничто и менее, чем ничто. Меня, о ты, являющийся всем, удали от меня и, если случилась ошибка, прости! Дай мне спасение из водоворота алчности и жадности, не давай раздаваться из уст моих невозможному и образному ¹⁹. Прости мою слабость и беспомощность, выведи меня целиком из меня самого. Не оставь меня без надела от всеобщих щедрот, дай мне безопасность от твари в надежде и страхе. Грудь мою так наполни любовью к «дому» ²⁰-, чтобы в ней не вмещалось других речей. Им ты указал путь в начало, говоря «будь», возвращением моим сделай некоего из них. Кто я? Чем обладаю? Ты обладаешь, ты — еси. О Аллах, ты- убежище Низари! Ты — опора и ты — помощник, прости и помилуй и прими!

3.

Низари, поведи речь о тех, чьи дела чисты, о тех, кто чист и чьи дела чисты, пропой! Будь по свойствам подобен ангелам, ибо от бедствий спасешься чистыми нравами. Будь чист мыслью, словом и делом ²¹, не состязайся с пламенем, будь прахом. Если ты вышел из себя, чего страшиться? В бессознательности нет ни пламени, ни праха! Ты весь — лишь свет, весь- — чистая душа, ты — не вода, не пламя, не ветер, не прах. Я и ты — облака, а душа — солнце, сбрось же, наконец, с себя покрывало! Посмотри, [77] что же ты увидишь глазами воочию тогда, когда тебя не будет, но ты все же будешь при этом? Ты весь будешь душой, не будешь облаком, увидишь только свет, не увидишь мрака. Когда ты отделаешься от себя самого, ты уготовишь место «лотоса предела» /384 v./. Явное в явном и тайное в тайном, что будет, что мне сказать? Освобождай!

4.

Когда я сажусь на коня мысли, я не могу держать крепко повода: во все стороны бросается конь, меня похищает сразу. Так как я не властен над луком и арканом, то дичь моя уходит из силков и уз. Меня (этот конь) уводит даже из мира, что мир! уводит из меня самого! Не говори с упреком: «он впал в преувеличение», — эта молния охватила и сухое и сырое! Если б ты ведал о моем пламени, разве у тебя была бы возможность порицать и хвалить? Слово обладает внутренней стороной и наружной ²² и у добра и у зла есть первое и последнее. Ты что за человек, какого племени, пойми свой удел и до свиданья! Таракану в цветнике нет удела, от мусорщика — вонь, от москательщика — аромат. Если вода жизни в темноте, то смотри на мой родник Хызра в чернильнице. Если бы она могла быть добыта силой или золотом, стал бы Александр поклоняться мраку? Если бы он нашел один глоток из этой чаши, то в каждой букве открыл бы сто родников. Хызру из этого родника дали воды, ты тоже ищи в этой темноте и найди! Я ошибаюсь! В темноте не ищи, если хочешь родник, беги следом за Хызром. Ищи Хызра! ибо живую воду найдешь у него, а не в пустой болтовне. [78]

5.

Ищи старца наставника ²³, о юноша, за которым можно было бы итти следом. Вручи ему повода, выйди из себя и более тебе не надо иметь дела с добром и злом. Когда ты окажешься в безопасности, доверившись ему, ты станешь примером тайны двух миров. Не иди следом за гулью воображения и Фантазии, не поддавайся на чары негодяев. У исследователя истины другие речи, не полагайся на то, что потрясаемо, не полагайся! Не следуй ни за кем кроме мужа божьего, твои выводы — гул, а не водитель: Через истину ты сначала найдешь того, кто на нее указывает, затем уже истина будет утверждена указующим истину ²⁴. Хорошо, чтобы перед тобой водителем был такой человек, в чистом сердце которого свет божий. Через этот свет ты найдешь избавление от мрака, следуй за этим светом, вот и все ²⁵!

6.

Мне щедрость дарящего веру и справедливость дала двух достойных, прекрасных сыновей: Шаханшаха и Нусрат ²⁶ с юной судьбой, двух достойных, ценных и ласковых. Трое было — один [79] из них волей судьбы из бренного мира ушел в мир вечный. Бот да смилуется над ушедшим, да подаст ему убежище в вышнем раю. А этим двум да будет жизнь без счета, высока да будет их звезда и счастливая судьба помощником. С помощью счастливой звезды пусть извлекут они плод из жизни, пусть увидят осуществленными желания от сыновей и дочерей. Когда в начале юности пристрастились они к музыке и усладе вина, по обычаю зеленой молодежи они украсили уединенное помещение холостой жизни, соком лозы увлажнили иолы и руки, меня остерегались, были пьяны и опьянены. Так как они общались со сверстниками, то частенько предавались этому. Но и сам я бывал в таких заботах и потому я не решился отнестись (к этому) с полным неодобрением. «Крепким увещанием и быстрым наставлением», сказал я: «я сначала закрою врата укора. Быть может, они и последуют праведности, выслушают совет ухом разума». Много раз приходило мне [это] на ум и от этого на помыслах моих было бремя /385 r./. Хотелось мне для моих сыновей со счастливым предзнаменованием произнести печь, соответствующую положению, которую бы назвали «Руководством», если счастье постоянно будет руководить. Пусть они привыкнут к повторению и запоминанию ее. пусть возвращаются к содержанию этих стихов. Тот увидят благо в обоих дворцах, кто делает добро твари божией. Вино тогда влечет смуту и волнение, когда раздор обладает сильной рукой. Где па пиру пьяный затеет ссору, ты уходи поскорей, если ноги у тебя не связаны. Оно запретно, конечно, не говорю, что нет! даже и не раз скажу, а двести раз... Оно запретно и ненужно гнусному человеку, кому оно дозволено, я скажу. Пища тела и пропитание духа вино, как мне описать его, оно выше этого! Сорок лет я слагал ему славословия, но все еще не восхвалил, как должно. Ночь и день я хвалил вино, похвалялся привычкой к нему, словно душу вскормил я его в теле, ибо у [80] него есть связь с моей душой. Так единодушен я был с ним, что дорожил им словно жизнью. Иногда я называл его моей сладкой душой, Джемшидом эпохи моей глиняной баклаги, иногда называл памятью о Мессии, я ошибся, обозначением для Мессии. Иногда я говорил: мать его — Мария, ибо дыхание его благодатно, как дыхание сына Марии. Иногда я ему давал прозвище — «второй дух» и зажигал пламя в соке винограда. Если я дам истолкование свойств вина, не знаю, смогу ли когда-либо воздать ему должное. Тысячами тысяч аттрибутов я наделял его, но пока еще не сказал и одного из тысячи.

7.

В дни молодости я был таков, что пугался своей собственной тени. Все мне были неприятны и к себе я питал отвращение, был близок к скорби и далек от общества. Меня мысль так похищала от себя самого, что ни в пище, ни во сне я не находил удовольствия. Я был так воспламенен меланхолией, что не было мне удела от воды и глины. Словно смятенный Ферхад по горам и долам я много скитался, выслушай про эти похождения. Что мне сказать? Если ты поймешь загадки, тоска по Ширин еще не ушла из моей головы... Ни мгновения я не мог обойтись без вина, ибо оно поддержка и верный друг. Оно — помощник моих мыслей день и ночь, оно — пример для моей только что начавшей учиться природы. Так как я не находил такого подходящего друга как вино, я день и ночь пе был пустым от него. Я сделал его столь близким другом, что без него не мог вздохнуть единый раз. Его дыхаиие так слилось с мопм дыханием, что оно подчинило себе царство моей природы. Однако оно не могло в моем царстве несправедливо присваивать себе мои приказы. Оно так правосудно владычествовало там, что чужих не пускало туда. Так как веления его не выходили за пределы равновесия, то [81] природа постепенно стала переносить его. С тех пор такие стихи стали моей молитвой, которые от природы горели в моей памяти: вино для меня другой дух Аллаха, ибо мой дух от него в блаженном покое.

8.

Через некоторое время я пошел в люди ²⁷, приступил к нити испытания: дикий нрав сменился приветливостью по постановлениям друга, заменявшего для меня архангела. Так как он дал мне освобождение от мучительной пытки, он стал для меня указателем пути к избранным людям. Я вступил на стоянку чистоты и добился исцеления от этого недуга. Когда стало известно, что я пью вино; для меня стало неизбежно посещать пиры великих и малых /385 v./.

Снова отвращение напало на меня и дело это пошло обратно моим искренним желаниям. Печаль о том и забота об этом охватили меня, скука вцепилась в ворот моей души. Отец, милосердие божие (да будет на нем), когда узнал, что рука моя не достает до разрешения этой задачи, сказал мне:

«Душенька, слушай, внимай совету моему благосклонным слухом. Видал я мир и испытал его, много холодного и горячего видал в мире: юность, скверна к самозабвение — противоположность мудрости и разуму, но, когда вступают на эту широкую равнину, неизбежно приходится проходить по этому мосту. Научу я тебя условиям бражничания, привыкни ко всему этому сразу. Краткое и полное смысла слово — хорошо, в особенности когда оно содержит увещание ²⁸. Из всех испытаний я сделаю выдержку, [82] сообщу по главе о всяком роде и виде. Пером приятия и драгоценной душой одно за другим начертай на листах помыслов.

9.

(Поучение) — в трех главах, все три я разъясню, выясню до самой сущности. Сначала узнай, о дорогой (сердцу) отца, что надо остерегаться скверного нрава. Не будь беспечен, не относись с пренебрежением, не будь пуст от (слов) «хвала Аллаху!» Сидеть на почетном месте мира, с вельможами становится возможным благодаря чистым нравам, в особенности за вином, на веселом пиру, благоустроенность которого — врата к разрушению. Не стремись каждый день, с утра, забираться на почетное место царей и султанов. Раскаяние бывает уделом того сотрапезника, который постоянно присутствует в личных покоях. Не желай более опасного места, чем быть одним из сотрапезников шаха. Но если ты уже попал и ничего не поделать, беспомощного не упрекают за уловки. Стопами гордости ты упадешь ниц, но и действуя в обратном смысле не переходи за пределы в уничижении. Будь с ясным челом и затянутым поясом, ибо ученик на службе убытка не видит. Не смотри утайкой на певицу, избави боже от подозрений шаха! Почтительно склонив голову служения, с честью соблюдай свои пределы. Не годится вставать часто и каждый миг затевать новое собрание. Пока можешь, не принимай не себя председательства ²⁹, ибо скоро сердца пресытятся тобой, в особенности (сердца) повелителей над Зейдами и Амрами, ты должен безусловно сторониться от приказов и запретов. Не говори много и не молчи, старайся удержать предел умеренности. Не хорошо быть совсем молчаливым, но нехорошо и [83] много говорить, повторяясь. Лучше, чтобы ты не говорил слово, пока тебя не спросят, а когда сказал, не надоедай повторением. Если ты сказал и слово не пришлось по вкусу, не старайся исправить обмолвку. Не будь медлителен, живо направляйся в путь и, безусловно не пей больше своей меры, (иначе) уйдешь без глаза, уха и языка, хорошенько выслушай совет этого ласкового (отца твоего).

10.

Второй разряд — другие люди, свободные, юноши, друзья и сверстники. Доблестные товарищи, полные искусств, с похвальными нравами и хорошего образа жизни. Остроумные с ясным сердцем и свежим лицом, все, схватывающие на лету тонкие замечания и шутники. Под звуки арфы, бубна, лютни и флейты ночь и день в руках у них чаша вина. В обычаях гостеприимства, в подчинении очереди ³⁰, осушении чаши до дна и покорности перед принуждением, приспособляйся к обычаям каждого общества, к закуске, вину и разнообразным кушаньям. Любезностью, обращенной на всех, и почтительным словом соблюдай пределы сотрапезника и товарища /386 r./. Быть немного склонным к шутке — дозволительно, ибо природа юношей стремится к ним. Но сатира ³¹ не может быть одобрена разумом, если ты разумен, то на ней не останавливайся. Притчами, стихотворениями и сладостными стихами, изящными повествованиями и приятными рассказами, хорошим пением и чарующей сердце музыкой, вообще, развлекайся и делай место (развлечения) приятным. [84]

11.

Третий разряд — объехавшие мир, осторожные и умудренные, несущие дисциплину в науках и искусствах, осведомленные о тайнах мужей истины, получившие удел от мира и веры, стершие пятой главу алчности и ненависти, разумные, чистые нравами и привычками, поклоняющиеся доброму пути и обычаю. Счастье удостоиться их учения, их веских взглядов и высокой судьбы. Мне в ранней юности выпало два вида обучения и оба правильные: одно связываться с юношами, своевольными и опьяненными и быть с ними рука в руку; другое со старыми советчиками, обладающими благодатным дыханием, кроткими сердцем и красноречивыми. Когда я проводил неделю со сверстниками, гуляя и попивая вино, стремление к беседам старцев — тайноведов заставляло меня отвернуться от этого общества. Я посещал проницательных старцев и уносил ароматный ветер из этого цветника. Из океана, по мере понимания своего, я увлажнял росой свою землю, нет, из расточающих жемчуга раковин я отягощал серьги драгоценными перлами. Дыхание Иисуса воскрешало мертвых, я был Хызром, испившим живой воды. Когда я уносил свои пожитки из этого общества, я поневоле примыкал к противоположному. Если вино постоянно будет у тебя на ладони, надо соблюдать пути великих и малых. И ты тоже, сынок, во дворце аллегории применяйся ко времени, как это будет вызвано необходимостью. Не предавайся своеволию и самовлюбленности, ибо одной чаше вина ты достаешься в залог. Старайся, сынок, с начала дела укрепить основания природы. Когда природа хорошо привыкнет к вину, для тебя будет безопасно ему поклоняться.

12.

Если сначала у тебя появятся дурные привычки, если ты будешь, действовать противно пути и обычаю мудрых, дурная [85] привычка привьется тебе и ты испытаешь от зла мучительное терзание. Но если ты привыкнешь к хорошему обычаю, ты постепенно злых сделаешь благодушными.

13.

Был ранее в городе Туне один человек, от общества которого люди впадали в грусть. Мгновения он не проводил без собутыльника и вина, собутыльники, однако, претерпевали от него муки. Удивительные привычки, беспомощный нрав был у него; не по временам, а всегда был он таков. Из пирушки никакими средствами и хитростями нельзя его было заставить уйти, пока он не получал побоев. Когда его основательно избивали, тогда он уходил домой смятенный. Итак, к чему ты привыкнешь, к тому ты поневоле и возвратишься. Выходи с попойки таким, чтобы, разумно и рассудительно, ты мог снова пойти куда-нибудь на попойку. Такого слугу, как разум и такого товарища, как рассудок, ты не найдешь, сколько бы ни старался найти. Если ты постоянно будешь другом рассудка, то и вино будет всегда служить тебе. Вино доставит тебя на покойное место, но оно же столкнет тебя с дороги в колодезь. Если ты применишься к нему, оно будет служить тебе, сообразно твоему рассуждению будет веселить тебя, но если только ты будешь обращаться с ним горделиво, ты же сам в конце концов понесешь и кару /386 v./. Хотя его обычай и привычка - благородство, но и неблагородство в нем гоже есть. Если когда-нибудь девять кругов вина будут для тебя в меру, ты удовлетворяйся им на седьмом кругу. Если кубок наполнен, больше не наливай, если разбиты ряды, без промедления беги! Не гонись за сильно-действующим слабительным, не покушайся на свою жизнь, смертельного яда не пей! Не обольщай себя тем, что сначала оно обласкает тебя, если ты даже разъяренный слон, оно свалит тебя с ног. Не вступай в спор со своим [86] начальством, веди себя как слабый и беспомощный. Если ты будешь устремлять взор в его сторону, из самой ссоры оно добудет для тебя примирение.

14.

Если ты с утра зовешь гостей в дом, то сбрось с пути завесы принужденности. Сначала из влажного и сухого, сладкого и соленого (ты слыхал рассказ о муравье и Сулеймане?) ³² поставь перед гостем все, что есть; без отговорок, прежде всего смотри на склонность товарищей. У кого появится желание вина, подай тому, кто откажется, тому придвинь закуску, жаркое, подобающее вельможам, прожаренное, a la mougol, жареную птичку ³³... все, что поскорее можно приготовить, не следует дверь звонкой монеты закрывать перед векселем. Приятное пение и певца со свежим лицом, изящную певицу с чистыми речами, ковры в комнате, на которых сидящему удобно и приятно, т. е. вышний рай! Шахмат, нарда и книг остерегайся! Это не годится для шутливого и веселого собрания. Однако [все это должно быть] не настолько, чтобы во время веселого пира появилась скука от развлечений. Сначала по-товарищески для похмелья с любезностью и лаской поднеси вина. Когда пары похмелья исчезнут из мозга, лицо человека с увядшим сердцем станет словно светоч. Расстели скатерть, когда появится аппетит, тогда всякий с удовольствием поест. Когда снимут скатерть и съедят похлебку, не давай сразу вина, не будь поспешен. Дай время, чтобы пища успокоилась, тогда природа потребует вина. [87]

Но когда протянут к вину руку желания, будет уместно выпить большую чару. Когда кравчий подаст крепкого вина до самого значка ³⁴ от края до края, хозяину следует начать уговаривать, показать все свое красноречие ³⁵: не опрокидывай кубка и не отдавай его, кравчий безусловно больше не даст...

Бывает иногда, что он устраняет скуку, потребовав немедленно круговой чаши. По отношению к деревенскому старосте уместна вежливость, но только тогда, когда он имеет на это право и это годится. Вельможа — господин велений и запретов, какое ему дело до пустяков Зейда и Амра? В другой раз он защитит хозяина, окажет милость человеку с пустым брюхом. Он человек чинно восседающий, малопьющий, больной терзаемый лихорадкой от недуга: от таких людей он добьется ласки и благосклонности, но других предоставит потоку. ³⁶ Там, где он сочтет что-либо необходимым, оно — необходимо, ибо он покрывает завесой пороки и достоинства. Если сведущий человек справедлив, никто не будет придираться к его словам. Не годится в правители неуч, ученикам лучше не гнать коня вскачь.

15.

Если ты вышел из собрания в опочивальню, после пьяного сна не возвращайся на пир. На том месте, где ты сначала пил вино, оставайся до самого сна. Если общество переносят с места на место, в него вносят рассеянность. Не уходи из собрания к другой пьяной компании, от низких людей уходи, не пей яда, уходи! На том же самом месте пей вино без споров, а если пойдешь туда, съешь яд пьяных. /387 r./ Мы много испытали в [88] горячем и холодном: никто не может соединить противоположности. Два общества, два дома — две несовместимые величины, во всяком случае они противоположны друг другу. А если уж придется, тебе пойти поневоле, не делай кислого лица, не противься.

Пользуясь удобным случаем, сторонись неподходящего общества, но делай это без горечи, подмешивай сахар. Ни на одном собрании не сиди с кислым лицом, пей из чаши и не будь смертельным ядом. Если от похмелья ты чувствуешь мучение и боль, не терзай себя, как дурак. Выпей кубок сарсияха ³⁷ и ты избавишься от похмелья поутру. Приятно ли тебе или нет, сиди веселым, чтобы собеседнику с тобой было хорошо. Разве тот, у кого легкий дух, будет тяжеловесным? Он будет жить словно архангел. Не напаивай людей на улицах и дорогах, это большой позор и скверный обычай. Ласка к упившемуся — вот человечность, ибо каждая ехидная шутка — шип скорпиона. Взор устремляй впереди склоняй голову, всякому, кто попадется на встречу, будь слугой. Люди разумные тебя похвалят, ибо так ходят благонравные. В пьяном виде не придирайся к слугам, когда протрезвишься, выговор уместен. Вытрезвившись, побей и изругай его, а в пьяном виде не поминай о его проступке. Если и в пьяном и трезвом виде ты привыкнешь прощать прегрешения проступившегося, бог будет доволен тобой, люди о тебе возрадуются, этого и довольно с тебя, да будет над тобой благословение. Не хвастайся и не стремись к хуле, достоинства и недостатки пьяных не выкладывай перед ними.

16.

В пределах опьянения не езди верхом, не будь легкомыслен и беспокоен. У тебя ноги не действуют, а конь — ветроног, если есть у тебя разум, не двигайся с места. Если и по земле не можешь [89] идти прямо, то желать ми'раджа — неразумно. Ты не Сулейман, не играй с ветром, если нет у тебя клыков, не играй в вепря. Нет ни силы в руках, ни устойчивости в ногах, не испытывай поводьев и коня. Следует остерегаться гнедого коня — вина, он не слушается ни стремени, ни узды.

17.

Не стремись, пока можешь, к неподходящему обществу, не закладывай фундамета дома на пути горного потока. Неподходящее общество, к примеру, это как если бы пьяный взял подмышки гадюку. Бойся дураков, эта притча тоже хороша, что под пеплом у него огонь. Остерегайся водиться с заслуживающим порицания, ибо от семени колоквинта, нельзя ожидать сахара. Если ты потеряешь понапрасну удел своего времени, раскаяние тогда уже не принесет пользы. Не дружи с тем, кто сидит ниже, а если нет. сиди в отчаянии, брат. Мылом вымой руки после низкого человека и после того, кто дружит с низкими. Не давай низкому дороги, смотри, ибо никогда это не послужит тебе на пользу, С товарищем, склонным к драке, порви совершенно, ибо он сам себя не знает, как верблюд. Знай, если ты достаточно умен, что значение слова «друг» — товарищ верный и чистый нравом. Два случая бывает, оба — врата к неприятностям, если у товарища скверное опьянение и дурной сон. Знай, что от обоих этих надо сторониться, а если нет, не затягивай свое собственное дело. Если же ты окажешься слишком слабым, чтобы отвратить беду, ты будешь истерзан рукой безумия.

18.

Не годится гневаться на упрашивания, если ты не можешь больше, все же избегай отговорок. Если есть у тебя поверенный тайн, это хорошо, весь блеск, веселье и радость от него /387 v./ [90] Сколь сладостно время с близким другом, запретно всякое дыхание без единодушного приятеля! Если сто приятелей сидят вместе, тебе нужно одного верного, которому можно поведать тайну, которого ты испытал словно золото о пробный камень, очищенный от примесей язычества и сомнений. Но только у кого есть он, где, скажи, у кого он? Указание на ‘Анку в данном случае очень кстати. Два раза ударь (его о камень) и, если найдешь его искренним, нет во всем мире счастливца подобного тебе. С помощью друга можно сделать большое дело, не нужно полагаться ни на что, кроме друга. Если ты в себе самом не находишь этих качеств, зачем же ты ждешь их от других. Если ты отказался от (сообщения) своих тайн, ты принял совет от мудреца. За новым вином каждую неделю не заключай дружбы, не нарушай обетов старому другу. Не место здесь этому рассказу, доказательств не приводи, ибо доказательство пользы дружбы излишне.

19.

Утренняя чара бедствие для мозга и слабость для сердца, но природа юношей к ней склонна. Приятна утренняя чара для веселого человека, в особенности для проворного юноши. Дыхание утра обладает другим воздухом, собрания «братьев» другой «чистотой» ³⁸. Так, пока не взойдет из - за горы солнце и голова опьяненного тотчас же склонится ко сну. Если за утренней чарой снова настанет день, озаряющее сердце собрание приобретет тяжесть.

Слыхал я, что правители Ирака всякий раз, когда случится утренняя попойка, по обычаю щедрости рассыпают больше или меньше даров великой ценности. Однако этот обычай теперь уже совсем забывается, такова повадка жителей Ирака. Это хороший [91] достойный вельмож, не мелочный обычай, если он становится ходким и входит в привычку и распорядок, но при условии, что это делается в трезвом виде, не в состоянии полного безволия.

Наши юноши большей частью каждое утро с наслаждением протягивают руку к вину. От великой склонности наши юноши, когда бывают любезны, готовы пожертвовать жизнью. Тому вину, которое пьют наши пьяницы, завидуют обитатели высших стран. Это не такое вино, следом за которым идет вытрезвление, это такое вино, опьянение от которого без вина. Ибо не только одни развратники пьют вино, пьют и исследователи духовной истины и вскармливают им душу. Такого подателя духа как вино не достать, но увы, злым бывает оно в руках недостойных. Ужасная пытка и мучительное страдание — сладкое вино из рук противника. Если даже сладкую душу дадут тебе силой, из рук человека с кислым лицом она горька и солона. Плохой товарищ — обитатель адского пламени, ты от него в мучении, да и сам он тоже. Что худшее из худого? негодяй со скверным опьянением; у тебя под боком гадюка, не двигайся с места! Возгласом «ла хауль» прогони Иблиса, кулаком исцели опьяненного! Не давай медведю воды Хызра, сынок, ибо кроме ракушек никакой жемчужины ослу не подобает. Почему муфтии запрещают его? Выслушай, как следует, это слово, с должным почтением: жалко лить его в ослиный зад- — отсюда оно стало достойным привязанности. Должно быть Мария лозы беременна, что в ней дух, словно душа в теле. Если ее беременность от чистого духа, зачем ты бросаешь ее под ноги ослам? В опьянении щедрость не заслуживает одобрения, если ты разумен, выслушай этот ценный совет. Если от тебя получены подарки свыше меры и справедливости, увы! имя твое погибло! А если ты даже окажешь щедрость недостойному, увы! скупость лучше щедрости: от одной ты будешь раскаиваться в разорении, от другой понесешь упрек. [92]

/388 r./ Щедрость, возникающая от природы — другое дело, принуждение не щедрость, оно обратно щедрости. Если Хатем из племени Тай будет пьян, когда он одаряет, все же имя его остается. Рассказывают, что из рук пьяного человека видят много подобного. Благодаря тому, что было подарено в опьянении, прощали ошибки пьяных. Одобрение разума — прощение, ибо, простив, умножают дары. Стоянки прощения — покой, ибо подарки тоже из ниспосланных щедрот. В опьянении прощай подчиненного, ибо у начальства тоже есть сила. Когда протрезвился, дари и давай, охраняй свое положение, не связывайся со всяким ³⁹. Если поддержка окажется для тебя возможной, прекрасно, будь щедр, щедрость — дело чистых нравом. Но если ты скуп, остерегайся широкого небосвода, не носи фляги в каменистое место. Не полагайся на капитал и мастерскую, на свое право и на достойного смотри. Шах, пьян ли он, или трезв, рассыпает щедроты по доброй воле. Невозможно, чтобы он совершил неодобрительный поступок, если только он имеет удел из сокровищницы мудрости. Тот, кто блестящ подобно мечу, какой ему убыток от подарков без сожаления? (Его рука) совсем, как кувшин на колесе колодца — один опустошится, наполнится десять других. Где доход поступает ежедневно, можно соответственно и расходовать.

Не пей вина натощак, если можешь, а если (придется), то уткнешься пальцем в пыль. Если ты увидишь человека, пищей которого стало вино, добра и блага тебе больше от пего не видать. Если ты его будешь пить, это прекрасно, но если оно будет есть тебя, оно восторжествует. Если ты знаешь, что оно съест тебя, сделает тебя своей пищей, не пей больше; когда оно терзает тебя, отойди с дороги, пока не пройдет беда. [93]

20.

Был один смятенный, опьяненный, своевольный (человек)., живший ранее в Кашмире. По утрам он пил, ночь бодрствовал (за вином), день был пьян, подчинился он вину и плясуньям. Он пищей своей сделал огонь и даже покончил совершенно со своей мужской силой. Не ел этот несчастный похлебки, суп у него появлялся реже фляги; не смаковал он шербета, не ел пищи, постоянно был в смятении от вина. Как то ночью, когда на груди его лежал достойный осмеяния, дыхание его внезапно прервалось. Мутриб поднял крик и шум: «Дыхание стеснилось у этого турка!» Сбежались к нему друзья и увидели, что дыхание в его груди сперлось. Староста деревни вместе с домохозяевами, страшась, что их заподозрят в этом, вскрыли внутренности несчастного и нашли, что печень его прогнила и сердце почернело.

Я много видал таких людей, которые от вина приходили в упадок и теряли честь. У того, кто каждый миг пьет вино, не останется ничего, на что он посмотрел бы. Но если ты отнесешься к вину, как мы, всегда ты будешь в безопасности от похмелья, при условии, что ты не выйдешь из равновесия, если же нет, натура твоя не перенесет этого. Если ты даже сможешь одолеть меня, не пытайся; если ты разумен, покинь это место. Не бейся также о заклад, ибо рассудительный человек не бьется о заклад, если даже он полон вина. Когда собрание отяжелеет и чаши полны, в месте драки и побоев не остается муж. Если же поневоле тебе приходится оставаться, то не беда, если ты и вскроешь артерию.

Считай удобным случаем, когда словно фокусник, ты пропустишь мимо себя крепкое вино. Если можно скрыться, это ловкость, ибо невнимательность от нечистоты /388 v./. Не полагайся сынок на мираж, от несправедливого султана сторонись! [94]

Вино, если ты выслушаешь этот совет от меня, удивительный витязь, разбивающий ряды! Во время атаки, кажется, что (воинов) мало: они рассеяны во все стороны по одиночке. Ты немедленно начинаешь преследовать его, скачешь на него, а он не принимает боя. Ты отступаешь, потом снова набираешься смелости и следом за ним бросаешься, полный отваги. Но в засаде тысяча всадников, все — испытанные в боях. Когда ты достигнешь места засады, все внезапно направят повода прямо на тебя. Как дичь окружат они тебя, поволокут в эту сторону, потащут в ту. Бойся сидящих в засаде, берегись! считай необходимым опасаться врага.

21.

Врачи о закуске говорят мало, описывают ее только по мере необходимости. Если ты будешь есть поменьше закуски, это лучше: сочные плоды — вредоносны. Вино, конечно, сначала грызет язык и если ты разобьешь его остроту, это уместно. Когда ты примешься за закуску тесными зубами, то пусть грызущий оставит в стороне косточку. Не поручай зубам дело косточек, ибо зубов ты не сможешь раздобыть ценой жемчугов. Береги их от костей, смотри, ты тоже запомни от меня этот совет, ибо я выслушал этот совет от отца, старайся не нарушать это условие. Ты тоже, сынок, запомни от отца то, что я сохранил в памяти от своего отца. Благодарение богу в эти шестьдесят пять, я не испытал ни страданий, ни боли от зубов. Я обогатился советом отца, ты тоже получи от отца свою долю. Не причиняй зубам боли крепким миндалем, ибо от закуски крепкое разлетается в куски. Закрытый (миндаль) разбивай камнем, сынок, нельзя пробить головой закрытую дверь. Если окажется пустое место в стройных рядах, ослабнут ноги у стоящего на месте. Когда двинется войско, не окажется ни одного, кто не [95] cбирался бы броситься в бегство. Не гони их одного за другим, не шевели беды, чтобы она не упала тебе на голову.

22.

Не видал я никогда во всю долгую жизнь закрытой двери перед вином, которая не открылась бы. Не удивительно со стороны вина, что в минуту щедрости оно из сокровенного небытия выходит в бытие, оказывает поддержку пьяному, которого небосвод бросил ничком на землю. Если оно даже будет погребено в земле, словно винопийца оно подымет голову с земли. Если я расскажу тебе немного о чудесах вина, ты будешь повергнут ими в изумление.

Пришлось нам как-то ехать за горы из Туна, выехали мы из города поутру. Разных спутников была целая толпа на конях, добрались мы, короче сказать, до Нау-Бехара. Это была деревня совершенно покинутая, разрушенная несправедливостью притеснителя. Вино, навьюченное на подручных лошадях было израсходовано поневоле, ибо ничего нельзя было поделать. Пусты фляги и мехи, а впереди путь в Фарс, товарищи в смятении превыше всякой меры. Был (на пути) виноградник, калитка открыта, я вошел, что мне сказать, в каком скверном настроении я был? Запнулся я о кирпич и из земли показался глиняный кувшин... Кувшин, да какой кувшин! Тогда он был полон вина, вина и какого вина! Тогда оно казалось розовой водой! Я испустил вопль и лишился чувств, спутники мои подняли крик. Когда увидели, смутились, прочли молитву за хозяина виноградника. /389 r./ Дерево вырастает из земли, вино получается от дерева, это не диво, мой счастливый. Но настоящее чудо, что из под земли появляется кувшин, до краев (полный) чистой душой. Благодаря счастью винопийц, не диво это, потекло оно из родника виноградного сока. Один сказал: «Смотри, пропитание винопийцы [96] появилось из под земли». Другой заметил: «Если хозяин сада питал добрые намерения, то это хорошо». Другой ответил: «Бедняк во время бегства зарыл кувшин и поспешно ушел».

В благодарность за такую удачу мы все склонили головы к земле. Когда кувшин был осушен, мы в знак благодарности положили туда несколько данеков, затем тотчас же приладили крышку кувшина и пустились в путь, легко и проворно.

23.

Выехали мы пьяными из Нишапура, смятенные и выпустившие сердца из рук. Был у меня друг, очень ласковый, ныне да сжалится над ним бог. Была у него фляга, полная вина подмышкой, сердце его было полно радости, голова склонна к торопливости. Он погнал коня, чтобы схватить чашу, лошадь его оступилась и упала. Он упал с лошади и быстро вскочил, цел и невредим и сткляница с вином цела. Кто то сказал: «Если бы человек этот был Рустемом и если бы стклянка была полна воды Земзема, под этим строптивым конем, быстрым и резким, один бы разбился в куски, другая бы пролилась». Не считай, если ты хоть что-нибудь знаешь, рассказы о чудесах винопийц пустой болтовней. Те, кто изрекает в бесчувствии, одним глотком разрушают целый мир. Упившихся истиной расспрашивай о тайнах вина, ибо застывший не может идти далее. Нет такой услады, какую знают гибнущие от вина, люди с застывшим сердцем не испытывают страстей. Берегись пьяных, ибо гуляка поутру сжигает два мира одним словом «ах!». Что видят с внешней стороны у пьяных? Только то, что остерегаются их. Знают только их внешнюю разрушенность, вот и все, но внутри каждое дыхание дает им новое совершенство. Если снаружи они развалина и пустыня, то внутри до самых краев сокрытая сокровищница. Если ты не [97] будешь обращать внимания на внешний упадок людей, ты из каждого угла извлечешь клад.

24.

Не оскорбляй сердец опьяненных пьяниц, ибо они рубят головы без меча и руки!

Был один Бейданец, пивший только руб ⁴⁰, что мне говорить, такой, как ты сам знаешь. Был у меня берат на вино от одного человека, который был не лучше и не хуже того. И он и отец были старостами в деревне, были поверенными по управлению имениями и имели право давать расписки. Один из Бихильджирда ⁴¹ сел на коня, отправился в Бейдан и разыскал его, дал ему берат, предъявил ему и вызвал его из общества этот простодушный человек. Негодяй много клялся, отказывался от утверждения и отрицал: «Ни в моем имуществе, ни в отцовском нет вина и не слыхал я о нем. Начни от ста менов вина и до одного, если только есть оно в его доме, пусть он разрушится и. Но все светлые сердца свидетельствовали о нем, что у этого негодяя с черным сердцем есть погреб. С другой стороны, так как наготове его не было, как мы ни старались, он находил отговорки. Ни просьбам, ни золоту не поддавался он, взоры в смятении были устремлены на этого слепца. Им дали ложные сведения и все, пусть они больше никого не подозревают. — Итак, этот несчастный упорно отрицал, не признался и в одном мене. Приятели измучались, утратили надежду, пали духом, все были полуживы и полупьяны. /389 v./. Такое неблагородство он еще умножил, но быстро получил достойное наказание. [98]

В дверь внезапно вбежал гонец: «Скорей, живо, потарапливайся! Нагрянул в Бейдан сборщик податей, словно пыль, весь твой дом перевернул вверх дном. Он приехал получить сто мен вина, от крайней спешности прибыл на двух конях». Схватил его сборщик, когда он пришел туда, от ног до головы подверг палочным ударам. Подвесил его (к фелеку) чиновник, выметающий дом, долго бил его палкой по пяткам. Наконец, получил он двести палок, собрался с духом и сказал: «Нету!». Вмешался один человек и предложил за него залог, знал он о тайнике (в его доме). Принес кирку, разбили и нашли два кувшина, полных лучшего вина. Посланец наш побежал назад, случайно подоспел как раз во время. Навьючил из этого вина пятьдесят мен, словно плясун, много вертел задом. Вошел в двери словно осел в глине, сгибаясь под мехами с вином. Крик радости вырвался у присутствовавших, от веселья все вспыхнули словно светочи. Сборщик увез его кувшин и оскорбил его самого, тело его изранил и душу измучил. Сердце наше был оскорблено этой жалкой личностью, этими ложными клятвами. Через неделю я повстречал его на дороге и сказал ему: «О недальновидный человек, если ты снова пойдешь на собрание пьяных, не надо ходить с хитростью и лукавством. Не сказал ты, что среди них человек, от оскорбления которого ты попадешь в убыток».

25.

Одинаково был ли я один, пли в веселом собрании, но по временам моей суточной порцией сока лозы были две бутыли в три мена. Я закрывал дверь внутреннего покоя и уютно усаживался в своем углу. Во всякое время года я сидел дома, словно хаким имел меру вина. Для того, чтобы отогнать скуку, поднять завесы, я пускал в ход кубок вина. Выпивал я чару темного, по заведенному обычаю, по привычке и порядку. Когда распахивались [99] ворота аппетита, я живо прожевывал несколько кусков. Во всякое время презренной душе было необходимо несколько кусков пищи. В другие времена мое опьяненное сердце совершенно выхватывало повода из моих рук. Когда я выходил из телесного мира, словно Меджнуп отправлялся в Неджд безумия, сокол моей мысли летел до самого «лотоса», садился на портал Кей-вана тайны. Когда, вылетев из гнезда, он возвращался обратно, он прилетал словно сокровищница, полная тайн. Вино раскапывало родник веселья и экстаза, из родника текла студеная вода. Алмазом мысли я пронизал жемчужины, говорил речи о тайнах ангелов. Сверху слетали вестники: «Читай и слушай, без глаза и уха!». В каждом слове, которое я произносил, таились тысячи загадок. Тогда «калам» беседовал со «скрижалью», а Низари записывал на листах. Если ты возьмешь в руки «Азхар и Музхир» ⁴² тебе станет ясно, что в этом есть.

26.

Как-то ночью вестник тайны окликнул меня, дал мне дорогу к месту счастья, сказал мне: «Слушай, горестный Низари, долго ли ты будешь пребывать в такой скорби и печали? Ты разрушил время праведности тем, что как сова привык к развалинам. Долго ли ты будешь отличаться таким невежеством, давать рассеянию к себе путь? /390 r./ Ступай в мечеть и возьми руку муфтия, скажи: «О муфтий, не любящий обмана, сорок лет я шел в крови лозы, ходил в черном шелке, цветных сукнах и парче. Теперь мне надо вина из чаши чистоты, от власяницы мне надо раскрытия покровов. Теперь я отказался от запретного, отказался от обета чаши. Голова моя опьянена другой чашей, вино мое — из [100] другого погреба. Благо мое в этом и решение — таково, вино мое — «чистое» ⁴³ и рай мой — вышний. Двери внутренних покоев теперь закрой перед гуляками, теперь избери себе подругу среди гурий. Не селись вместе с 'ифритами, если ты разумен, брось безумие. Сторонись дивов лица земли, пребывай в прохладном подземельи святыни с гуриями. Если с красавцами стоянок тайны можно вести любовную игру в почете и славе, зачем поддаваться на обман и чары этой древней старухи, прикидывающейся невестой. Если ты будешь другом приятелей гурий, ты сможешь отведать «чистого вина». Запрещено постоянно пить вино, запрещено спать в объятиях чужих». Я сказал много приветствий и славословий и не уклонился от приказа вестника. Пошел я в мечеть так, как он сказал, однако не поведал сокровенной тайны. Крик поднялся в толпе: «Что это? Это Низари? Или кто это? Мы не знаем! Низари и желание отказаться от вина! Что за обман он готовит, что это значит? Если, например, земля станет небом, темная ночь превратится в ясный день, если вода станет огнем, огонь — водой, если луна станет полюсом, Суха ⁴⁴ — солнцем, если лал примет бирюзовый цвет, а воск когда-нибудь станет словно камень, если уксус изменит свои свойства или минерал получит дар речи, соединение и согласие между противоположностями или отделение пары от Близнецов, возможно это, но не принадлежит к числу возможностей отказ Низари от «живой воды». Если можно поверить в смирение Низарй. то это чудеснейшее из чудес!». Много укоров они бросали мне и много поношений такого рода. Но мне во времена и приятия и отталкивания нет дела до пустой болтовни дураков. Если я не буду хранить тайны мужей, кулах более не увидит головы, голова-кулаха. Я не могу сказать это непосвященным [101] в тайны, что мне сказать, кто открыл мне эту тайну? Все, что говорили они все про меня, не про меня они говорили, а про себя же. Если корит противник, он сам обматывает вокруг себя (укоры) словно (червяк) паутину кокона. Меня никто не знает, кто я, каков я, где я, кто и что я, какое бремя на полной горя душе моей, от которого наполнилось кровью мое изнеженное сердце. От множества укоров я постоянно скорблю сердцем, скорбным сердцем я привязался к милости бога. Если с начала творения калам (все) предначертал, что может сделать моя рука, больше или меньше? В сердце моем бушуют волны крови, губы молчат, попреки сыплются, а я заткнул уши. В общем лучше всего, чтобы я ни о чем ничего не говорил, пока не скажут: «говори!».

Через один, два года, когда помощь Живого оказала мне поддержку и я отказался от вина, в другой раз мой господин, вельможный повелитель, да сопровождает его день и ночь благая судьба, чашей вина разбил мое похмелье, нарушил против моей воли мой пост. Он повелитель и может приказывать невыполнимое, что делать, так случилось. Со сладкими речами он раскрыл уста: «Прими горькое вино, ибо по справедливости тебе подобает поклонение вину и только; так. как ты, не пил никто! /390 v./. Так как вино сочеталась с твоей природой, не сторонись его, пока можешь. Если вино дает радость помыслам, не лишай более руку кубка». Когда прошло некоторое время после этого обета, мой полумесяц снова стал полной луной, поневоле, в конце концов подобно Хайяму я взял в руки вкусное вино; разбил я палатку рядом с шатром друга, что я говорю? Он — мой господин и повелитель! Мир благородства, глава веры, ходжа Меджд ⁴⁵, [102] совету которого радуется солнце. Щедрейший в Хорасане Мухаммад — сама щедрость в бессилии падает перед ним на колени. Прославленный в мире ибн-Ахмад, от солнца совета которого разум приобретает излияния щедрот. Он так простер руку щедрости и благородства, что шип стыда поранил мне сердце. Что мне сказать о чистых нравах его, о крайних милостях и внимании его? Разве пребывал он когда-либо в неведении обо мне, так что не было у меня в руках и в голове вина? Когда он вставал с престола визирства, он устраивал пир, подобный раю. Пение и потоки очищенного вина и постоянно дух и душа мои ясны и свежи. Если на мгновение похищала меня мысль и на бровях Иисуса появлялась складка, раскрывал он уста для сладких речей, «бога ради, не наскучили ли мы тебе?» И снова он находил мое сердце легким, когда помыслы находил в другом месте. Присутствовали приятнейшие собутыльники, а именно: приближеннейший вельможа Фахреддин, постоянно опоясанный верностью и чистотой, очищенный словно «братья» законами верности; озаряющий сердце на пленяющем сердце пиру, проведший дни в славе и богатстве... Короче говоря, на пиру хозяина я день и ночь постоянно был весел. Часто также бывало, что, волоча подол, приходили ко мне красавицы, но так как пальцы мои были увлажнены вином, я остерегался неразумия. Я получал одобрение на пиру повелителя и стал приближенным к почетному месту степеней. Если юноше не надоедает старец, то можно судить какова образованность (этого старца). Что мне сказать еще? Все, что я скажу будет эгоизм, а что такое эгоизм? Ариманство, мой друг. О дорогие сердцу отца, прочитайте этот совет мой от начала и до конца! Выслушайте мой совет ухом разума, верьте стихам моего учения. Нужно отовсюду поучаться добродетели, человек без добродетели — ничтожнейшее из ничтожеств. Он — дом без двери, голова без кулака, дерево без плода, колодезь без воды. Царевич без [103] добродетели - презренен и если бы он даже был из рода Феридуна. Та собака, которая обладает добродетелью, получает место на ковриках падишаха. А что глава всех добродетелей, о душа отца? Уметь соблюдать свой предел в вине! Если у тебя сто добродетелей, но ты плохо пьешь, увы, ты губишь честь добродетели! Внутри он — ангел, снаружи — Иблис, ибо знание его славно, а душа жалка. Если начнет действовать его жалкая душа, все знание и все совершенства его погибнут, добродетель станет порицанием, гордость позором... если ты плохо пьешь вино, смотри, берегись! Вино крепко, а вместимость мала, путь твой через Сырат, а ноги в пузырях. Если ты разумен, сбирайся в путь истины, не уклоняйся от учения и наставления. Если в сердце западет страх, то можно сделать вывод по дурно пьющему и скверно спящему и обладающему дурным характером. Пьяного испытывай, не трезвого, на примере безумного надо поучаться. Я держал краткую, отборную речь, из многого приводил по малому. Из различных родов слова диковинное идет впрок, как от костей на пользу идет мозг /391 r./. Сохраняй достоинство, говори в меру, ибо болтун всегда унижен. Игра языком и происки, вот всегдашняя причина войны. Глазом, видавшим мир и дальновидным, смотри на это сокращенное редкостное руководство. Такую книгу я разукрасил для зеленой молодежи, по ученому я изготовил для них трактат, закончил такую редкостную вышивку. От хиджры прошло семьсот десять лет, в день нового года я сделал это наблюдение над светилами.

27.

О боже, так как ты знаешь, что намерения мои благи, окажи мне благо. Если недостойное одобрения вышло из под моих каламов, вышли рассказы про вино, мутриба и чашу, не делай мое лицо черным, как моя тетрадь, листами Тубы накрой мою голову. [104] О боже, в море прощения омой мне полу от загрязнения. Все, что исходит от нас не пригодится так, как то, что исходит от тебя, прости нас! О боже, если будет продерзость, если у больного окажется недуг, ты — врач мой, посмотри мой пульс, приготовь лекарство для моего ослабевшего сердца. Из дома исцеления ниспошли мне успокоение боли, не покидай меня, пошли мне помощь. О боже, ты придешь на помощь моей душе, когда я испущу последний вздох. Я таков из за дурных речей и дел. что от страха сердце трепещет у меня в груди. Такими клеймами покрывается моя грудь от страдания, что дым подымается у меня до потолка мозга. О боже, не наказывай меня за нечистоту: да, пола моя замарана и я нечист. Я много давал согласия на непокорность, отдавал ворот в руки страсти. Дай мне избавление из водоворота порицаемого, не закрывай передо мной врат прощения. О боже, возвысь меня честью, по милосердию прости и помилуй. Мое прибежище в добрых делах людей чистоты, моя защита — в потомстве избранника. Нет у меня кроме тебя никого более, вот и все, надежда моя — только одно это и мир с тобой!

Е. Бертельс.

Прг. декабрь 1923.

Комментарии

1. Dorn, Catalogue des manuscripts et xylographes orientaux de la bibliotheque Imperiale publique de St. Petersbourg. 1852.

2. Покойный академик К. Г. Залеман одно время интересовался этой рукописью. По его желанию часть ее была сфотографирована и снимки хранятся в Азиатском Музее Р.А.Н. Но, к сожалению, никаких других следов его работы над нею пока обнаружить не удалось.

3. Хотя в каталоге Дорна и имеется описание ее, но оно не полно, не приведены начальные строки поэм, не указан формат и количество строк, и поэтому я считаю полезным восполнить здесь эти пробелы.

4. Приведенный у Шпренгера (см.ниже) *** мне найти не удалось.

5. Ch. Rieu, Catalogue of the Persian manuscripts in the British Museum. London 1897-1895. p. 869b и 871a.

6. Prof. E. Sashau and H. Ethe Catalogue of the Persian, Turkish, Hindustani and Pushtu Manuscripts in the Bodleian library. Oxford. 1889. №752, p. 553. Начало совпадает с началом нашего кодекса, но вызывает некоторые сомнения величина поэмы, а именно в рукописи Бодлеябы 62 листа по 10 строк, т.е. более 1000 двустиший, тогда как в нашем кодесе 576 двустиший.

7. A. Sprenger, A catalogue of the Arabic, Persian and Hindustany manuscripts of the Kingof Oudh. Calcutta 1854, p. 524.

8. Sprenger. op.cit. в списке Таки Каши, p.18, № 64. Na’ym aldyn b.Jamyl adlyn Nizary Qohistany, d.720.

9. Эта дата взята мною на основании следующих строк Дестур- намэ:

366 ***

«Благодарение богу, что в эти шестьдесят пять (лет) я не испытывал от зубов ни мучений, ни страданий» и

577 ***

«От хиджры прошло семьсот десять (лет, когда) в начале нового года я закончил это наблюдение». Если цифра 65 может быть и не совсем точна, то во всяком случае приблизительно этот расчет должен быть верен.

10. Hait Iqlim, ms.Mus.As.603bc. f. 296b. Majma al-fusaha, lit.Tihran, I, p. 607.

11. В исмаилитских трактатах довольно часто встречаются цитаты из произведений Низари (См.В. А. Иванов. Исмаилитские рукописи Азиатского Музея в Извест. Акад.Наук за 1917г. стр. 372 и 379). В одной из цитат я смог установить отрывок из Дестур-намэ. На этом можно было-бы заключить, что сами исмаилиты считают Низари своим. Однако, наряду с ним встречаются цитаты из вполне правоверных авторов Ансари, Са’ди, Хафиза и т.д., которых никоим образом нельзя заподозрить в принадлежности к толку исмаилитов и, таким образом, это обстоятельство теряет доказательную силу.

12. Диван, f.188v.,1.10.

13. Ethe в каталоге рукописей India Office (p. 427) при описание рукоп. Haff Iqlum, под №823 говорит о Низари: … a Sufi and according to the *** an Isma’ili… Это недоразумение. Текст гласит: ***. Из этих слов отнюдь не явствует, что автор читал в Habib as-siyar сообщение о Низари, он читал там только, что «Мустансир Биллах сделал наследником… Низара» и из этого уже делает свои выводы.

14. Sprenger, op.cit, p.18.

15. E. G. Browne. The Tadhkiratn ‘sh-shu’ara, London, 1901. p. 231-234.

16. Ethe (Grundrits, II, 297) называет Низари продолжателем Са’ди и его Дестур-намэ считает написанным по образу Бустана. Сообщенная здесь характеристика показывает, что это не совсем так. Если в Дестур-намэ и есть что-то общее с Бустаном, то это лишь тон житейской мудрости, практичность.

17. Творение (khalq) в этой строке имеет два различных значения. В первом случае khalq понимается как противоположность ‘amr, т.е.имеется в виду ‘alam-i khalq и ‘alam-i ‘amr, называемые иначе sahadat и malakut, мир физический и мир духовный; во втором случае khalq = совокупность всего сотворенного (Fluegel. Definitiones Dschordschani, p.296)

18. Имеется в виду обычная космогония суфизма: ‘aqi-i-‘awwal (protos nusj – перворазум, nat’s-i-kull (tu pantos psyhe). Мировая душа, tabi’at – материальный принцип, связанный с hayuli = hyle.

19. Majaz – аллегория в противоположность истинному значению, отсюда дальнейшее значение этого слова у суфиев: «светский, мирской» в противоположность «духовному» ‘isq-majaz – мирская любовь.

20. Дому пророка – al-i nahi.

21. Эта строка интересна как отголосок старой зороастрийской триады – humata, huxta, livarsta.

22. Batini – zaluri; это замечание Низари напоминает соответствующую доктрину исмаилитов, хотя и встречается у других суфиев.

23. Настойчивые требования обратиться на поиски мира тоже несколько напоминают исма’илиотов.

24. Эта строка более всего заставляет заподозрить Низари в принадлежности к секте исма’илитов. В одном из исма’илитских рисале, хранящихся в Азиатском Музее Р.А.Н. (колл. И. И. Зарубина, №5, f.22v.) имеются длинные рассуждения на эту тему, при чем употребляются те же самые термины: ***, в подкрепление своих слов автор приводит этот и последующие стихи Дестур-намэ.

25. Можно было бы предположить, что все эти наставления имеют в виду нахождение ищущим исма’илитского da’a, но Низари крайне осторожен и эти слова могут быть отнесены также и к любому суфийскому пиру.

26. Имя Nusrat для мужчины мало вероятно, приходится предполагать, что Низари разделил из-за требований размера две части сына и что оно должно было бы звучать Nusratbakht.

27. Dar miyan amadam, быть может, здесь это можно понять как параллель к dar miyan awurdan – «удовлетворять, радовать» и тогда эту фразу переводить: «я стал довольным, спокойным».

28. Парафраза поговорки: khair al-kelam qalla wa dalla.

29. Другого смысла я в этой строчке не могу найти. Вместе с тем слово sardahi меня несколько смущает, если это отвлеченное существительное от sarde – кравчий, praeses, то оно должно было бы звучать sarde-yi.

30. Daur – здесь очевидно обозначает очередную чащу, пущенную в круговую. Как видно из дальнейшего хода поэмы на этот счет существовали определенные традиции.

31. Различие между hazi и hija очевидно таково: hazi соответствует нашему анекдоту (притом рискованному), но не затрагивает личности и противоположность hija.

32. Весьма часто встречающийся у суфийских поэтов (‘Аттар, Джелаледдин Руми) рассказ о том, как муравей, желая почтить Сулеймана, принес ему в дар ногу саранчи (pay-i-malakh).

33. Слово *** мне не известно. Можно лишь было предположить, что оно имеет связь, со словом *** - «мишень или место для мишени» и обозначает «проткнутый вертелом» или «нашпигованный».

34. Be pay-i ‘alam. Выражение в словарях не встречающееся. Быть может обозначает, что вино налито в кубке до самых рисунков на верхнем крае кубка?

35. Букв.: вокруг рта бросив язык.

36. Место не совсем ясное.

37. Sar – Siah встречается еще раз в этой поэме, как определение какого-то сорта вина.

38. Намек на знаменитых ikhwan as-safa, неоднократно упоминаемых Низари в его поэмах.

39. Эта фраза мне не понятна.

40. Нечто вроде лимонада из фруктового сока. См. Seligmann, Codex vindobonensis 10, 6-7 и 13, 5.

41. Указаний относительно этих местностей мне найти не удалось. По всей вероятности деревни в Кухистане.

42. Большой эпос Низари – подражание Хосрову и Ширин Низами (см.предисловие).

43. Намек на Коран, 76, 21.

44. Одна из мелких звезд в Малой Медведице.

45. Медждеддин Мухаммад ибн – Ахмад. Указаний Низари слишком мало, чтобы можно было установить, кто этот его покровитель. Возможно, что это визирь воспетого им в касыдах Сеитанского правителя Шемседдина Али ибн-Мухаммада ибн-Зенги, одного из последних Саффаридов.