ВЕКОВАЯ МЕЧТА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Человечество издавна мечтает о мире. Войны всегда сеяли смерть и разрушение, приносили неисчислимые бедствия простым людям, приводили к уничтожению культурных ценностей. Не удивительно, что передовые умы всех эпох, всех народов боролись против войны. При этом стремление к будущему без войн и вражды между народами сочеталось с мечтой об уничтожении бедности, нищеты и социальной несправедливости. Высшее свое воплощение эти гуманистические принципы нашли в идее коммунизма.

С развитием человечества идея мира проделала сложную эволюцию, принимая всевозможные формы в зависимости от характера общественного строя и господствующей идеологии. Исторические корни идеи всеобщего мира восходят к глубокой древности. Уже в мифах народов Азии, Европы и Америки в той или иной форме можно найти рассказы о золотом веке человечества, когда повсюду царил мир. Представления о всеобщей гармонии содержатся, в частности, в [14] древнейших памятниках индийской литературы – «Ведах» (около XV–V вв. до н. э.). В «Авесте» (от IX в. до н. э. до III в. н. э.) – священной книге древних персов, прошлое людей изображается как время изобилия, покоя и мира. Принцип ахимсы, т. е. непричинения зла в действиях, речах и даже в мыслях, приобрел огромное значение в буддийской философии. Согласно индийской историко-философской традиции, царь Ашока (III в. до н. э.), приняв буддизм, стал рассматривать принцип ахимсы как национальную добродетель и, отказавшись от завоеваний с помощью оружия, провозгласил покорение мира любовью. И даже если мотивы, побудившие его к этому, не были вполне искренними, тем не менее его имя прочно вошло в историю восточного гуманизма как символ миролюбия (см. М. A. Indra, Ideology of War and Peace in ancient India, Hoshiapur, 1957, p. 102).

В эпоху расцвета античной философии идея всеобщего мира находилась в центре внимания мыслителей. Но вопрос о мире рассматривался только как проблема отношений между греческими государствами, только как внутриэллинская проблема. Война являлась основным источником рабской силы, без которой не могло существовать рабовладельческое хозяйство. Поэтому о полном искоренении войн не могло быть и речи. Античные мыслители стремились лишь к устранению междоусобных войн. В идеальном государстве Платона (427–347 гг. до н. э.) нет внутренних военных столкновений, но воздаются почести тому, кто отличился во втором, «величайшем» виде войны – в войне с внешними врагами (см. Платон, Законы, I, 630, Соч., т. XIII, Пг., 1923, стр. 24). Военное искусство для Платона – часть искусства политического.

Такой же точки зрения придерживался Аристотель (384–322 гг. до н. э.) (см. Аристотель, Политика, М., 1911, стр. 21–22). Вместе с тем в своем учении о государстве Аристотель исходил из общественной природы человека, из естественного стремления людей к совместной жизни и политическому общению. Эта ценная мысль Аристотеля получила развитие в арабской философии, в частности в трудах Абу-Наср Мохаммеда [15] Фараби (870–950 гг.) (см. Фараби, Трактат о взглядах жителей добродетельного города. В кн.: С. Н. Григорян, Из истории философии Средней Азии и Ирана VII-XII вв., М., 1960, стр. 157).

В Западной Европе в средние века с проповедью «божьего мира» выступила христианская церковь. Косвенным образом эта проповедь отражала чаяния народных масс, измученных бесконечными феодальными распрями, но основная ее цель состояла в попытках защитить церковные владения и доходы от посягательств феодальных сеньоров (см. В. Toepfer, Volk und Kirche zur Zeit der beginnenden Gottesfriedensbewegung in Frankreich, Berlin, 1957). Идея «божьего мира» служила также прикрытием теократических устремлений католической церкви. Подоплекой учения «блаженного» Августина (354–430 гг.) о граде божием была идея мирового господства римской курии. Проповедь всеобщего мира не мешала христианской церкви освящать многочисленные завоевательные войны, крестовые походы против «неверных», подавление крестьянских движений и т. п. Недаром Августин считал войну злом, «необходимым по отношению к миру»: без нее-де не может быть этого блага. Не случайно один нз представителей средневекового свободомыслия, испытавший влияние передовой арабской философии, Марсилий Падуанский (ок. 1280–1343 гг.), излагая в своей знаменитой книге «Защитник мира» (1324 г.) принципы суверенности и права на независимость отдельных государств, одну из главных причин, подрывающих здоровую и мирную жизнь народов, видел в непомерных притязаниях римских епископов.

Протесты против феодальных войн не прекращались на протяжении всего средневековья, поднимаясь подчас до антивоенных выступлений народных масс. Однако критика войны в общественно-политических сочинениях того времени ограничивалась этическими установлениями христианского вероучения, а идеалом всеобщего мира оставался мир среди христианских народов Европы, что объяснялось историческими особенностями эпохи средних веков, идеология которой была проникнута религиозным сознанием. Правда, интерпретация [16] евангельских моральных норм часто приобретала довольно радикальное звучание.

Новое слово о мире сказал молодой буржуазный гуманизм. Эпоха его подъема (XVI–XVIII вв.) была временем становления капиталистических отношений. Процесс так называемого первоначального накопления кровью вписывался в историю Европы: силой оружия создавались национальные государства, приобретались заморские колонии. Но, с другой стороны, молодая буржуазия в известной степени была заинтересована и в сохранении мира, в прекращении феодальных распрей, в развитии внутренней и международной торговли. Борьба за устранение определенного типа войн – войн феодальных, создавала реальную основу для появления многочисленных антивоенных теорий. К тому же следует иметь в виду, что «люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только не людьми буржуазно-ограниченными» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 346). В центре внимания передовых мыслителей этой эпохи стоял человек, его освобождение от пут феодальной зависимости, от гнета церкви и социальной несправедливости. Проблема гармонического развития личности последовательно привела гуманистов к постановке вопроса об устранении из жизни людей величайшего зла – войны.

Рождению идеи вечного мира, бесспорно, способствовало превращение войны во все большую угрозу для народов в Европе. Усовершенствование оружия, создание массовых армий и военных коалиций, многолетние войны, продолжавшие раздирать европейские страны в еще более широких масштабах, чем ранее, заставили уже мыслителей эпохи Возрождения задуматься над проблемой взаимоотношений между государствами и искать пути их нормализации.

Среди ранних буржуазных гуманистов наиболее ревностным поборником идеи мира был Эразм Роттердамский (1466–1536 гг.) – автор знаменитой сатиры «Похвальное слово глупости», неоднократно издававшейся в нашей стране. Защите мира посвящен его трактат «Война сладка тем, кто ее не испытал» (1515 г.). Включенный в данный сборник трактат [17] «Жалоба мира» (1517 г.) содержит яркое обличение бедствий войны. Эразм обращается к человечеству с горячим призывом – объединиться против войны.

Этот призыв к миру, который еще и теперь не утратил своей актуальности, был подхвачен представителем левых кругов реформационного движения в Германии XVI в. Себастьяном Франком (1500–1543 гг.). Мобилизовав все доступные ему сведения из мировой истории и философии для доказательства неизбежности гибели имущих сословий и установления царства справедливости, Франк связывал торжество справедливости с утверждением всеобщего мира на земле. В его «Боевой книжке мира» (1539 г.) содержится всесторонняя критика войны, которую он называет «скотской, бесчеловечной, противной природе людей». Все войны прошлого, за редким исключением, он считает варварскими и сугубо грабительскими. Полагают, пишет Франк, что войны – божье дело, а воины – слуги господни. Но если это так, то военные действия должны начинаться не иначе как по божьему повелению и вестись не в собственных интересах воюющих сторон, а исключительно ради божьей чести и всеобщей пользы. Но бог повелевает не впадать в неистовство без достаточно веские оснований, незачем поэтому заботиться об умножении и усилении своих войск и вооружения, ибо только всевышнему ведомо, когда его нужно защищать.

Не следует думать, как это делают некоторые буржуазные историки, что эта апелляция к богу и библейским установлениям придает рассуждениям Франка абстрактный, чисто религиозный характер. Напротив, религиозное обрамление его идей, обычное и естественное для средних веков, подводило читателя к выводу о том, что если отказаться от разрешения земных конфликтов силой оружия, то для войны во славу бога не останется места и на земле воцарится «долгий, поистине вечный мир» (см. S. Frank, Kriegbuechlein des Friedens. В кн.: K. Raumer, Ewiger Friede, Freiburg – Muenchen. 1953, S. 274).

Среди проблем, поставленных Франком, заслуживает внимания «небольшой,– как он говорит, – вопросик», в котором впервые формулируется важная [18] моральная проблема, ставшая впоследствии предметом специальных исследований, темой юридических споров и даже одним из аспектов Нюрнбергского процесса. Речь идет о моральной ответственности человека за военные преступления. Франк говорит, что подчинение приказу своего господина или командира нисколько не снимает вины с солдата, если он участвует в несправедливой войне, которая ведется ради славы или грабежа, ради тирании или зависти. «Говорят, кто первый ударит, тот неправ. Тот, кто затевает войну и применяет силу, чтобы отнять то, что ему не принадлежит, и жнет, не посеяв, является не кем иным, как тираном, и все, кто ему помогают, также тираны, убийцы и грабители» (там же, S. 247). Именно поэтому только войну подданных против притесняющих их господ и против тирании Франк считает справедливой. Такова, по его мнению, крестьянская война 1525 г., таковы крестьянские восстания. Только уничтожение господства и несправедливости, преступлений и недоброжелательства, отказ от присвоения чужого имущества, всеобщая дружба будут содействовать устранению войны из жизни людей.

Таким образом, выступление против войны, сочетавшееся у Франка с гневным протестом против социального угнетения, приобретает в его творчестве революционное звучание. Не случайно почти все произведения Франка при его жизни были запрещены и сам он пал жертвой своих политических противников. Однако горячее обличение Франком войн и социальной несправедливости не подкреплялось реальной программой действия и его стремление к справедливому и миролюбивому строю оставалось утопической мечтой. Современная ему действительность не содержала в себе возможностей для установления такого строя.

Последующие поколения буржуазных гуманистов, разрабатывавших идею вечного мира, создавали подчас проекты, носившие видимость плана действий, однако они оказывались несбыточными и их авторы, отдававшие лучшие годы жизни попыткам их осуществления, убеждались в конце концов в бесплодности своих усилий. [19]

XVII век ознаменовался кровопролитными войнами между различными коалициями европейских государств. И хотя эти воины велись все еще, как правило, феодальными государствами и прикрывались подчас религиозными лозунгами, в их целях начинают сказываться интересы буржуазии. Возникают войны за рынки сбыта, осуществляется захват колоний. Но опустошения, причиняемые военными действиями, задерживают общественное развитие. Особенно пагубное влияние имела Тридцатилетняя война (1618–1648 гг.), в которую были вовлечены почти все государства Европы, полесише огромный урон в людях, материальных ценностях и т. д.

В этих условиях появляются проекты создания союза государств, целью которого является предотвращение военных конфликтов. В исторической литературе обычно начинают рассмотрение такого рода проектов с так называемого «Великого плана», автором которого долгое время считали короля Франции Генриха IV, но подлинным создателем которого был его министр Максимиллиан Сюлли (1559–1641 гг.). Однако на самом деле проект Сюлли не только не был первым среди подобных планов, но, главное, он не преследовал цели установления всеобщего мира. Это был проект военно-политического союза западноевропейских государств, направленный прежде всего против Турции, которую предполагалось вытеснить с Балканского полуострова. Сюлли не поднялся выше античной и средневековой идеи о внутреннем мире и говорил лишь о «военном и политическом союзе монархов, который должен быть образован в форме христианской республики, всегда миролюбивой по отношению к христианским государствам и всегда воинствующей по отношению к неверным» (см. Nouvelle collection de Memoires relatifs a l'histoire de France par Michaud et Poujoulat, t. XVII, Paris, 1854, p. 428).

Кроме того, в проекте Сюлли рассуждениями о мире прикрывалась определенная внутрпевропейская политическая задача, стоявшая перед французским абсолютизмом,– добиться ослабления могущественной Габсбургской монархии. Именно это было главной целью [20] плана Сюлли. Оп предлагал добиться в Европе политического равновесия, которое пошло бы на пользу Франции. Сюлли считал необходимым разделить Европу на 15 приблизительно равных по силе государств. Внутренние споры между ними должен был решать Союзный совет из 60 членов (по четыре от каждого государства); располагая вооруженными силами союза, этот Совет был обязан также предупреждать возникновение гражданских и религиозных войн. Таким образом, мысль о мире была использована в проекте Сюлли исключительно в интересах поднимавшегося французского абсолютизма, а его план политического равновесия в Европе был своеобразной формой критики, направленной в адрес кардинала Ришелье, втянувшего Францию в Тридцатилетнюю войну. Тем не менее «Великий план» своей идеей союза государств оказал значительное влияние на позднейших мыслителей, в частности на В. Пенна и Ж.-Ж. Руссо.

Следует отметить, что еще за полтора десятилетия до появления проекта Сюлли, в 1623 г., во Франции было опубликовано сочинение Эмери Крюсе (ок. 1590–1648 гг.) «Новый Киней», в котором излагался план установления всеобщего мира, предусматривавший учредить для предотвращения войн международный третейский трибунал. Создание союза государств всего мира должно было содействовать развитию экономических связей и свободы торговли, что в условиях господства протекционизма было весьма радикальным предложением. Для Крюсе характерна необычайная широта взглядов, религиозная и политическая терпимость, он адресует свой проект всем «людям доброй воли» без различия рас и религий; он отвергает не только внутриевропейские войны, но вообще всякое применение оружия для решения спорных международных вопросов. Его план предполагал создание действительно всеобщего мира путем включения в ассамблею не только государств Европы, но и Турции, Китая, Индии, Эфиопии и других стран. К сожалению, план Крюсе не получил в то время широкого признания и лишь в XIX в. привлекал внимание тех, кто разрабатывал вопросы мирного сосуществования народов. [21]

Во второй половине XVII в. все чаще раздаются голоса, осуждающие войны. Лабрюйер, Фенелон, Гудар де Ламотт ищут причины военных столкновений и средства устранить их. Над грандиозным планом защиты мира работает видный чешский философ и педагог Ян Амос Коменский (1592–1670 гг.). Обоснованию идеи мира посвящен его трактат «Необходимо только одно» (1668 г.) – своего рода духовное завещание выдающегося мыслителя. Несколько раньше Коменский посвятил участникам международной конференции в Бреде, вырабатывавшей условия мирного договора между Англией и Голландией, книгу «Вестник мира», в которой призывал прекратить взаимную вражду и установить среди «христианских народов» прочный мир. В этой книге Коменский поставил вопрос о коренном пересмотре внешней политики ведущих держав. «... Нельзя положить конец войнам, продолжая вести их, распрям, разжигая их, преследованиям, преследуя людей. Для этого необходимо предпринять полное изменение всех этих дел» (см. J. A. Comenius, The Angel of Peace, English-latin Edition, New York, 1945, p. 126).

Коменский разработал всеобъемлющую программу преобразования человеческого общества; ее обоснованию он посвятил многие годы своей жизни. Его капитальное сочинение «Всеобщий совет человеческому роду, и прежде всего ученым и благочестивым властителям Европы, об исправлении человеческих дел», выражающее устремления простых людей, содержит основные положения этой программы. Коменский гневно клеймит здесь феодальные порядки и в особенности порождаемые ими войны.

К сожалению, автору не удалось закончить свою грандиозную программу и поведать о ней современникам. Из «Всеобщего совета...» при жизни Коменского были опубликованы лишь первые два тома – «Панэгерзия» («Всеобщее пробуждение») и «Панавгия» («Всеобщее озарение»). Остальные пять томов этого сочинения были найдены в наше время, а наиболее важный, шестой том – «Панортозия» («Всеобщее исправление»), мирный проект из которого публикуется [22] в данном сборнике, впервые издан лишь в 1950 г. Впрочем, если бы план чешского гуманиста увидел свет в свое время, он все равно не был бы осуществлен, как и проект младшего современника Коменского – видного английского общественного деятеля Вильяма Пенна.

Вильям Пени (1644–1718 гг.), один из руководителей квакерского движения, управлявший колонией в Северной Америке, названной впоследствии в его честь Пенсильванией, опубликовал свой «Опыт о настоящем и будущем мире в Европе» в 1693 г.– в разгар войны Франции с Аугсбургской лигой, в которую была втянута почти вся Европа.

Основная идея «Опыта о настоящем и будущем мире...» – создание всеобщего союза государств. Пени, как и многие просветители, сторонник договорной теории происхождения государства, согласно которой люди из любви к миру и справедливости согласились пожертвовать частью своей свободы и образовали государство, законам которого они подчиняются с общего согласия. Эту теорию он пытался применить к отношениям между государствами, предлагая современным правительствам отказаться от решения спорных вопросов силой оружия и вступить в союз государств, решения которого, оберегая всеобщий мир, защищали бы в то же время интересы каждого из членов союза. В отличие от «Великого плана» Сюлли (который Пени упоминает в своем сочинении) его проект предусматривал включение в союз государств не только западноевропейских держав, но также России и Турции. Есть сведения о том, что проект Пенна был направлен английской королеве Анне для обсуждения на одной из мирных конференций, но, как и следовало ожидать, не оказал никакого влияния на политические судьбы Европы.

Мирные проекты, возникавшие в начале XVIII в., ожидала такая же участь, хотя они и имели больший общественный резонанс. Это относится, в частности, и к получившему в свое время наибольшую известность проекту аббата Шарля Ирине де Сен-Пьера.

Дипломат и философ, представитель раннего Просвещения, Сен-Пьер (1658–1743 гг.) принадлежал к [23] числу тех, кто впервые пришел к выводу о непрерывном поступательном движении общества. Наиболее пагубным для прогресса культуры препятствием он считал войну. На мысль посвятить себя делу мира Сен-Пьера натолкнуло следующее происшествие. Однажды во время путешествия в его карете сломалась ось. Почему это произошло, размышлял путешественник, наблюдая за ремонтом своего экипажа. Потому, что дорога находится в ужасном состоянии. Почему не чинят дороги? В казне нет денег для этого: король Франции ведет войну. Этот анекдот содержит как бы в зародыше дальнейшую аргументацию, которую впоследствии разовьет Сен-Пьер против войны. Война не только уносит человеческие жизни, но и пожирает огромные средства, которые с успехом могли бы быть употреблены для целей всеобщего благоденствия. Характерно, что впервые свой мирный план Сен-Пьер изложил в «Записке об улучшении дорог» (1708 г.).

В дальнейшем Сен-Пьер отдает все силы обоснованию и развитию идеи всеобщего мира. В 1712 г. он издает «Записку о сохранении вечного мира в Европе». В 1713–1717 гг. он создает трехтомное произведение «Проект вечного мира в Европе». А в 1729 г. выпускает сокращенный вариант «Проекта», который вскоре переиздается. Наконец, во многих других небольших работах, письмах и документах он излагает основные идеи своего плана. В этом проекте Сен-Пьер сформулировал идеи всеобщего мира столь обстоятельно и так настойчиво добивался их самого широкого распространения, что на долгое время его имя стало символом служения делу мира.

Сен-Пьер подобно Пенну считал, что залог мира – в создании европейского союза государств, члены которого должны отказаться от применения оружия при решении возникающих между ними конфликтов. Правители Европы, все без исключения, должны по собственной инициативе послать своих представителей в этот союз и неукоснительно соблюдать его постановления. Все споры должны разрешаться только путем переговоров. Если государства, вступившие в конфликт, не в силах договориться, они должны обратиться [24] к специальным посредникам, выделенным другими государствами. В случае неудачи подобных переговоров окончательное решение выносит Совет. Если же члены союза откажутся выполнять постановление Совета или станут готовиться к войне, или попытаются поссорить союзников, союз вправе рассматривать их как нарушителей мира в Европе. В том случае, если кто-либо из членов союза осмелится прибегнуть к оружию, союз выступит против него, «принудив его к возмещению ущерба, который был причинен, и к уплате всех военных издержек союзников» (см. Abbe de Saint-Pierre, Abrege du Projet de Paix perpetuelle, Rotterdam, 1729, p. 30).

Однако тщетно взывал Сен-Пьер к доброй воле монархов: его идеи не оказали непосредственного воздействия на политику европейских кабинетов, а сам он снискал лишь насмешливые прозвища «мечтателя» и «добряка». Но, получив широкое распространение, эти идеи влияли на формирование мировоззрения многих передовых мыслителей. Полвека спустя после его смерти Гердер писал: «Если бы Сен-Пьер воскрес и увидел бы, что его идеи, желания, надежды стали в известном смысле достоянием всех добрых и достойных... он бы, наверное, сказал: «Время прошло быстрее, чем я предполагал»» (см. J. G. Herder, Saemtliche Werke, hrsg. von В. Suphan, Bd. XVII, S. 276).

Сильной стороной антивоенных сочинений, принадлежащих мыслителям эпохи Возрождения и раннего Просвещения, была их всесторонняя критика войны. Союз государств, который они часто называли в соответствии с принятой в то время терминологией федерацией, ассамблеей, трибуналом и даже сеймом или парламентом, должен был иметь одну-единственную функцию и был направлен к одной главной цели – к установлению и сохранению всеобщего и длительного мира между государствами.

Правда, В. Пенн в одном месте своего трактата уподобляет предлагаемую им ассамблею европейских государств Генеральным штатам Объединенных провинций Нидерландов (см. настоящее издание, стр. 105). Однако это не более чем литературный прием, [25] использованный В. Пенном для большей наглядности изложения. Весь текст его трактата, и особенно раздел, в котором излагается конституция верховного органа союза, подтверждает мысль об изложенном выше понимании В. Пенном функций и задач союза. Да и сам В. Пенн считает своим долгом специально подчеркнуть, что его план нисколько не умаляет суверенитета и независимости государств и их правителей (см. настоящее издание, стр. 97).

Преклонение перед независимостью и единством государства, перед суверенностью государя было отличительной чертой эпохи. Авторы проектов всеобщего мира безгранично верили в осознание монархами своего долга перед народами, у них еще не возникало сомнений в том, что абсолютные правители Европы по самой своей природе не способны покончить с войнами, что до тех пор, пока царствует социальная несправедливость и произвол, никакое объединение народов в пользу мира невозможно.

Подобные иллюзии понятны для мыслителей XVI– XVII вв. В то время абсолютные монархи олицетворяли собой процесс централизации государственной власти и консолидации национальных государств, который повсюду в Европе шел на смену феодальной раздробленности. Но по мере того как с начала XVIII в. углубляется кризис феодально-абсолютистских порядков, апелляция к доброй воле правителей кажется последующим поколениям просветителей совершенно неприемлемой.

Не случайно выдающиеся представители Просвещения, высказывая свое отношение к плану Сен-Пьера, отмечали как слабую его сторону идеализацию роли суверенных правителей Европы в создании миролюбивого союза государств. Наиболее обстоятельному критическому разбору подверг план Сен-Пьера Жан Жак Руссо (1712–1778 гг.), который поддерживал критику войны Сен-Пьером и его требование всеобщего мира. Для популяризации проекта Сен-Пьера он издал в 1761 г. его краткое изложение, включенное в данный сборник. Опустив повторения и подробности, которыми изобилует труд Сен-Пьера, Руссо полностью сохранил [26] его аргументацию и основное содержание проекта. Придав изложению более доступный характер, он особенно подчеркнул те моменты, которые казались ему наиболее важными, в частности мысль о том, что государственное устройство и характер внутренней политики страны являются существенным условием для обеспечения внешнего мира.

Эта мысль приобретает совершенно новую интерпретацию в небольшой статье «Суждение о вечном мире», написанной Руссо в том же году, но увидевшей свет лишь после его смерти – в 1782 г. В этой статье Руссо горячо призывает к созданию международной мирной организации. Он подчеркивает, что для осуществления вечного мира нужно, чтобы личные интересы гармонировали с общими, чтобы каждый видел в благополучии всех высшее благо ддя самого себя. Между тем в обществе, где процветает деспотизм, где власть имущие руководствуются корыстными целями, притесняя свой народ под преддогом всеобщей необходимости, никто не заинтересован в сохранении мира. Условием обеспечения прочного мира является изменение внутреннего устройства государств, устранение деспотизма, демократизация политической жизни. Руссо высказывает предположение, что мирный союз государств может быть создан только путем революции. Хотя в рассуждениях Руссо и заметен страх перед революцией, его заслуга в том, что идею всеобщего мира он связал с необходимостью социально-политических изменений в обществе.

Убежденным противником войн был Вольтер (1694–1778 гг.). Правда, считая войну страшной болезнью, охватывающей нации одну за другой, он вместе с тем отмечал, что в современном ему мире нет средств для ее предотвращения. Поэтому к идее союза государств он относился весьма скептически, высмеивал план Сен-Пьера, называя его утопией, а самого аббата глупцом. План аббата, по его мнению, чистейшая химера, столь же неприемлемая для государей, сколь для слонов или носорогов. Вольтер не мог себе представить такой эпохи, когда войны будут полностью уничтожены. «Единственный вечный мир,– писал он, – который может [27] быть установлен людьми, есть религиозная терпимость» (см. F. М. Voltaire, De la paix perpetuelle, Collection complete des oeuvres, Geneve – Paris, t. 28, p. 105).

Перу видного французского энциклопедиста Дени Дидро (1713–1784 гг.) принадлежит резкий памфлет «Изучение опыта против предрассудков...», направленный против военной политики правителей. Дидро, как и Руссо, связывал завоевательную политику с усилением деспотизма. Республиканский строй в отличие от монархического уменьшает, по мнению Дидро, возможность военных столкновений. Но любовь к свободе и боязнь утратить ее нередко побуждают республиканские страны к войнам против деспотических государств. И только всеобщий прогресс свободы и ликвидация монархического строя создадут такие условия, когда «войны народов с народами заменятся, главным образом, войнами законодателей с законодателями» (см. Д. Дидро, Собрание сочинений, М.-Л., 1939, т. 7, стр. 247). Но пока это время не наступило и тираны продолжают вершить судьбами народов, лицемерие, низость, угнетение, несправедливость и военные столкновения неизбежны.

Французские просветители идеализировали республиканские и демократические формы правления, которые должны были утвердить не что иное, как капиталистический строй с его социальной несправедливостью и войнами. Но все же их критика феодальных учреждений и абсолютной власти феодальных монархов Европы имела прогрессивное значение. И это прекрасно понимали те, против кого она была направлена. Так, прусский король Фридрих II, считавший себя философом и поклонником Просвещения, написал брошюру, направленную против работ известного французского материалиста П. Гольбаха (1723–1789 гг.), которую коронованный автор не решился подписать своим именем, издав ее анонимно. В ней Фридрих издевался над мирными устремлениями, Гольбаха, утверждая, что войны неизбежны. «Если вы хотите достигнуть вечного мира, то отправляйтесь в идеальный мир, где неизвестно «твое» и «мое», где у князей, министров и подданных нет страстей и все следуют предписаниям разума» (см. W. Dilthey, Gesammelte Schriften, Stuttgart–Goettingen, 1959, [28] Bd. 3, S. 95). Но достигнуть такого состояния, по мнению Фридриха II, невозможно. Несмотря на все философские учения, человек останется самым злобным животным на свете. Суеверие, своекорыстие, месть, лицемерие, неблагодарность всегда будут порождать злодеяния, потому что людьми владеют страсти, а не разум; всегда будут войны, опустошения, эпидемии, разорения – вокруг этих вещей вращается мир.

Фридрих II, разумеется, не олицетворял собой немецкую философию. В передовой общественной мысли Германии имелась своя антивоенная традиция, шедшая еще от «Боевой книжки мира» Себастьяна Франка, о которой говорилось выше. В конце XVII в. Лейбниц вынашивал планы, аналогичные проекту Сюлли. Христиан Вольф и Лессинг приветствовали трактат Сен-Пьера. Наконец, в лице Канта, Фихте и Гердера идея вечного мира получила не только горячих приверженцев, но и мыслителей, обогативших ее новым содержанием.

Иммануил Кант (1724–1804 гг.) впервые высказал догадку об объективной закономерности, ведущей к установлению вечного мира, о неизбежности создания на мирных началах союза народов. Хотят ли люди этого или нет, но они вынуждены будут вступить в этот союз. В обществе действует сила, которая независимо от личных устремлений людей в конечном итоге заставит государства заключить между собой соглашение. Это та же сила, которая, по его мнению, принудила людей создавать государство; сила эта – социальный антагонизм.

Кант отметил роль общественных противоречий как движущей силы истории, что является важным вкладом в подготовку научного взгляда на развитие человечества. Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что составляет благо для его рода: она стремится к раздору. Природа использовала человеческую неуживчивость и в отношениях между государствами, и внутри государств как средство, чтобы «на почве неизбежного антагонизма последних создать состояние покоя и безопасности. Иными словами, она посредством войн и напряженного, никогда не ослабевающего вооружения, посредством нужды, которая как их следствие дает себя [29] чувствовать в любом государстве даже в мирное время, побуждает вначале к несовершенным попыткам, но в конце концов – после многочисленных опустошений, переворотов, и даже полного истощения внутренних сил – к тому, что разум мог бы подсказать и без этого столь печального опыта, а именно: выйти из беззаконного состояния дикости и вступить в союз народов, где каждое, даже самое маленькое государство могло бы ожидать своей безопасности и прав не от своей силы или своей правовой оценки, но исключительно от великого союза народов (Foedus Amphictyonum), от объединенной силы и от решений объединенной воли в соответствии с законами. Какой бы фантастической ни показалась эта идея и как бы ни высмеивались ее сторонники аббат Сен-Пьер и Руссо (может быть, вследствие того, что они верили в ее слишком близкое осуществление), это неизбежный выход из нужды, в которую люди ввергают друг друга...» (см. I. Kant, Zur Geschichtsphilosophie, Berlin, 1946, S. 19–20).

Знаменитый трактат Канта «К вечному миру» (1795 г.) был создан вскоре после заключения Базельского мира между Францией и Пруссией, который, однако, не уничтожил их взаимной враждебности, так что в любой момент могли возникнуть новые военные столкновения.

Кант, как и многие его современники, отрицательно относился к этому договору, который был по существу сделкой, подтвердившей, с одной стороны, территориальные захваты Францией прусских владений, а с другой – компенсировавшей прусского короля некоторыми территориями. В этом труде Кантом высказаны глубокие идеи о сущности и перспективах взаимоотношений между народами.

Кант признавал неизбежным установление мирных отношений между народами. Он подчеркивал, что общественное развитие приближается к этой отнюдь не химерической цели. Вместе с тем, считая ненормальными такие отношения между государствами, при которых постоянно возникают военные конфликты, он признавал право народа вести войну за свою независимость, считал такую войну справедливой. [30]

Трактат Канта написан в виде своеобразного дипломатического договора. Первый раздел его, своего рода прелиминарное соглашение о вечном мире, содержит статьи, в которых формулируются условия мирных отношений между государствами и возможности их дальнейшего сближения.

Второй раздел трактата содержит три «дефинитивные» статьи, в которых говорится о сохранении вечного мира, после того как он будет достигнут. В первой из них определяется наилучший для достижения мира государственный строй.

Во второй статье Кант выдвигает положение о создании союза народов – организации государств, призванной служить обеспечению мира. Это ядро всего произведения, во-первых, потому, что именно в этом положении раскрывается конечная задача договора, который предлагает Кант, во-вторых, потому, что именно в этом разделе Кант определяет форму этого союза не в виде всемирной монархии или всемирной республики, а в виде союза свободных государств. Характерно, что в современной буржуазной литературе преуменьшается значение этой идеи или она искажается до неузнаваемости. Так, в книге М. Адлера «Мысли о войне и мире» делается попытка опереться на это положение Канта, чтобы доказать мысль о том, что национальный суверенитет якобы неизбежно приводит к войне, что единственное средство к сохранению мира – наднациональное, всемирное правительство (см. М. Adler, How to Think about War and Peace, New York, 1944, p. 41). Аналогичный подход проявляет и К. Фридрих, утверждая, что Кант был противником суверенных государств, поскольку союз народов он считал лишь паллиативом, недостаточным для предотвращения войны (см. С. Friedrich, Inevitable Peace, Cambridge Mass., 1948, p. 46).

Несостоятельность подобных попыток извратить подлинный характер идей Канта доказывается в первую очередь немецкими марксистами. Так, Г. Менде подчеркивает, что взгляды Канта не имеют ничего общего с планами создания «мировой империи» (см. I. Kant, Zum ewigen Frieden, Leipzig, 1954, S. 23). Менде [31] указывает, что мысль Канта о мирном союзе государств как хранителе свободы и независимости каждого народа и защитнике всеобщего мира представляет собой драгоценное достояние немецкой национальной культуры.

Американские интерпретаторы Канта модернизируют употребленное Кантом понятие «федерализм», истолковывая его иначе, чем это делал Кант. Немецкий мыслитель придавал этому понятию то же значение, что и его предшественники: «федерализм свободных государств» означал лишь объединение их усилий для достижения всеобщего и вечного мира и никоим образом не затрагивал суверенности каждого государства. Современное же понятие федерализма, обычное для понимания неискушенного американского читателя, означает объединение отдельных государств в единое государственное целое. Подобное толкование не только вульгаризирует и модернизирует мысль Канта, но имеет и откровенно реакционное звучание, поскольку именем великого мыслителя пытаются оправдать идеологическую и политическую экспансию империалистических держав.

Третья статья этого раздела направлена против колониальной политики европейских держав, которую Кант рассматривал как источник военных конфликтов. Права иностранца, прибывшего в чужую страну, говорит Кант, должны ограничиваться лишь возможностью, не более, завязать мирные торговые сношения с коренными жителями.

В наше время трактат Канта «К вечному миру» имеет не только историческую ценность. Очевидна и политическая актуальность этого произведения, которое многократно переиздавалось в послевоенной Германии. Но и в момент его первого появления идеи Канта не могли не привлечь внимания передовых умов его времени. Среди них мы должны в первую очередь упомянуть имя Иоганна Готфрида Гердера (1744–1803 гг.).

В его «Письмах для поощрения гуманности» (1793– 1797 гг.) есть раздел, озаглавленный так же, как и трактат Канта,– «К вечному миру». Автор не называет имени Канта, но в содержании его произведения можно увидеть определенную полемику с некоторыми [32] идеями Канта. Гердер считает, что соглашение, заключенное в условиях враждебных отношений между государствами, не может служить гарантией мира. Для достижения вечного мира необходимо нравственное перевоспитание людей. Только путем повсеместного распространения идей гуманизма – всеобщей справедливости и человечности – можно добиться если не вечного мира, то во всяком случае постепенного уменьшения войн.

Гердер выдвигает семь мирных принципов, с помощью которых можно воспитать людей в духе справедливости и человечности. Отличительные черты этой программы – гуманизм и демократизм. Гердер апеллирует не к правительствам, а к народам, к широким массам, которые больше всего страдают от войны. Если голос народов прозвучит достаточно внушительно, правители вынуждены будут к нему прислушаться и повиноваться. Гердер занимает по отношению к Канту такую же позицию, как Руссо по отношению к Сен-Пьеру: и Руссо, и Гердер были глубоко убеждены в творческой силе народа.

Далее мы остановимся на взглядах Иоганна Готлиба Фихте (1762–1814 гг.). Ученик и почитатель Канта, Фихте развил и обогатил во многих аспектах философию своего учителя. Восторженно поддерживая французскую революцию даже в период Якобинской диктатуры, Фихте подхватил идею Канта о миролюбивом союзе народов и дополнил ее революционной мыслью о необходимости изменения существующих имущественных отношений. В работе «Основания естественного права» (1796 г.) он писал, что по мере развития союза народов и его постепенного распространения по всей земле «наступит вечный мир, при котором только и станет возможным юридическое общение между государствами» (см. J. G. Fichte, Saemtliche Werke, Leipzig [o. J.], Bd. III, S. 367 ff). В том же году в «Философском журнале» появляется рецензия Фихте на трактат Канта «К вечному миру», включенная в настоящий сборник. Здесь Фихте подчеркивает, что государство, которое несправедливо по своему внутреннему строю, неизбежно стремится к ограблению соседей. Только [33] «правомерное государственное устройство», основанное на «равновесии» имуществ, на справедливом распределении богатств, на праве и разуме, может служить примером и предпосылкой создания союза народов, действительно способного установить вечный мир. Мысль о необходимости внутренних социальных преобразований как предпосылке миролюбивой внешней политики, уверенность в том, что природе присуще поступательное движение к созданию справедливого государственного строя, весьма плодотворны и сохраняют свое значение и в наши дни.

Точно так же близки нам мечты великого французского утописта Клода Анри до Сен-Симона (1760–1825 гг.), который выступал за умиротворение Европы на основе коренных социальных преобразований. «Воображение поэтов,– писал Сен-Симон,– поместило золотой век у колыбели человеческого рода, среди невежества и грубости первобытных племен; но это время скорее следует считать железным веком... Золотой век человеческого рода: не позади нас, но впереди, он заключается в совершенстве социального строя. Наши отцы его не видели; наши дети когда-нибудь его достигнут; нам надлежит проложить для них путь» (см. С. Н. Saint-Simon, Oeuvres, Paris, 1865, t. 15 (1), p. 153-248).

В годы революционного подъема, вызванного Французской буржуазной революцией, идея всеобщего мира получила сильного защитника в лице знаменитого английского естествоиспытателя и философа-материалиста Джозефа Пристли (1733–1801 гг.). На склоне лет он вынужден был уехать в Америку из-за преследований, которым подвергался на родине как горячий сторонник французской революции. К тому же Пристли, решительно осуждая захватнические войны и порабощение одних народов другими, отстаивал право американских колоний Англии на борьбу за независимость и приветствовал их победу. Находясь в Североамериканских Штатах, Пристли выступил в печати против Эд. Бэрка – защитника феодального строя и дворянства. Называя французскую революцию и войну за независимость великими событиями, Пристли выражал надежду, что [34] они откроют новую, в высшей степени удивительную эру в истории человечества. В этой новой эпохе перестанут существовать причины для гражданских и внешних войн, они исчезнут вместе с уничтожением религиозного и социального гнета и национальных предрассудков. Разум окажется господином во всех спорах, и царство разума всегда будет царством мира. «Наступит то счастливое состояние, когда ... прекратятся войны во всех концах земли, люди перекуют свои мечи на орала и свои копья на серпы. Народ не будет больше восставать на народ, и народы больше не будут учиться воевать» (Дж. Пристли, Избранные сочинения, М., 1934, стр. 258). Исчезнет колониальный грабеж. Ни одна часть Америки, Африки и Азии не останется в подчинении у какого-нибудь европейского государства. Постоянные армии – эти орудия тирании – будут неизвестны. Но мир, как справедливо полагает Пристли, может быть установлен только «после уничтожения причин войны, которые кроются во всех настоящих формах управления и их политических максимах, которые постоянно поддерживаются этими формами» (там же, стр. 260).

Конечно, было утопией возлагать столь большие надежды на французскую революцию конца XVIII в., которая всего лишь расчистила дорогу для свободного развития капитализма в европейских странах, утверждавшего себя путем кровопролитнейших войн и грубого насилия. Но ясное понимание прогрессивного характера этой революции, сознание того, что только «прогресс Европы сможет служить примером для остального мира и сделаться орудием других важных изменений» (там же, стр. 261), ставят Дж. Пристли в ряды радикальнейших мыслителей того времени.

Русское просвещение, тесно связанное с западноевропейской передовой общественной мыслью, внесло свой вклад в разработку гуманистической идеи всеобщего мира. Р. М. Цебриков (1763–1817 гг.) перевел с французского языка изданный в 1757 г. в Амстердаме труд Анжа Гудара «Мир Европы, или проект всеобщего замирения», снабдив его своими комментариями и добавлениями, свидетельствующими о его непримиримой [35] враждебности к бедствиям войны. В своем дневнике Цебриков изображает тяжелую картину военных действий и их последствий во время русско-турецкой войны, в которой он участвовал. Размышляя о жизни и смерти, о великих бедствиях войны, Цебриков приходит к выводу, что правомерна только та война, которая ведется ради защиты отечества (см. журнал «Русская старина», 1895, сентябрь, стр. 52).

В 1771 г. И. Ф. Богданович (1743–1802 гг.) опубликовал перевод изложения трактата Сен-Пьера, предпринятого Руссо. В эти же годы выступил с защитой всеобщего мира С. Е. Десницкий. Войны, говорил он, разъединяют народы; напротив, торговля объединяет их. Внутреннее экономическое развитие и усиление международных связей невозможны в условиях войны. Бесконечные войны, которые вел Рим, привели к упадку его экономики (см. Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века, М., 1952, т. I, стр. 202-204).

Я. П. Козельский (1728–1793 гг.), опиравшийся в своих трудах на идеи французских просветителей XVIII в., и особенно на теории Руссо, считал, что основной путь к достижению мира заключается в создании общества, построенного на гармонии интересов правителей и подданных. Для этого необходимо и «уравнение прав народов», и «доброе и справедливое обхождение с другими народами» (там же, стр. 541). В «Философическом предложении» Я. П. Козельского, опубликованном в 1768 г., содержится резкое осуждение захватнических войн, основную ответственность за которые должны нести властолюбивые и завистливые политические деятели, стремящиеся к обогащению за счет других народов. Военное право, считает Я. П. Козельский, выдумано специально для оправдания жестокостей войны. На самом деле понятие военного права есть не что иное, как «бесчеловечное желание, сопряженное с могуществом и силою, чтобы причинять своему ближнему всевозможный вред, даже и самую смерть без страха казни» (там же, стр. 465).

Страстно осуждал войны выдающийся русский революционер А. Н. Радищев (1749–1802 гг.). Разделяя [36] теорию естественного права, он отвергал то ее положения, которые признавали войну неизбежной, оправдывали право войны. В международных спорах, по мнению Радищева, нет права, здесь царит меч. Однако подобное положение достойно самого сурового осуждения, поскольку завоевания, имевшие место в истории, всегда несли народам только порабощение (см. А. Н.Радищев, Избранные философские и общественно-политические произведения, М., 1952, стр. 35, 140–141). А. Н. Радищев считал, что только устройство общества на новых началах, создание путем революции демократической республики навсегда избавит народ от величайшего зла – войны.

Идея всеобщего мира рассматривалась и в рукописных философских работах русских мыслителей, которые во второй половине XVIII в. распространялись среди читающей публики. Так, в «Записках», помещенных в III томе сборника «Всякая всячина», анонимный автор выступает против захватнических войн, считая главными их виновниками монархов и священнослужителей, наживающихся на военном грабеже. Автор призывает народ отказаться от войны, не участвовать в захватах, предпринимаемых правителями: «Не продавайте кровь вашу царям, которые вас не знают... которые поступают с вами, как с собаками, коих выводят против кабанов и коих напоследок морят голодом в цепях» (см. А. И. Голодко, Из истории русской общественной мысли XVIII века. Труды Московского института тонкой химической технологии им. М. В. Ломоносова, кафедра марксизма-ленинизма, вып. III., М., 1962, стр. 106).

Наконец, всеобъемлющую программу установления мирных отношений между государствами содержит работа «Рассуждение о мире и войне», завершающая настоящий сборник. Она была издана в Петербурге в 1803 г. Ее автор – В. Ф. Малиновский (1765–1814 гг.), впоследствии директор Царскосельского лицея. Всесторонняя критика войны в книге В. Ф. Малиновского сопровождается красноречивым описанием преимуществ мирной жизни и процветания, которое принесет народам прочный мир. «Мир может облегчить Европу [34] от вредных и несносных ее податей, уменьшить в ней бедность и даже совсем истребить оную»,– писал выдающийся русский просветитель (см. настоящее издание, стр. 231). Проект создания международной организации в защиту мира, выдвинутый В. Ф. Малиновским, предполагал создание союза всех государств, пользующегося непререкаемым авторитетом. Решения этого союза, направленные на разрешение возникающих конфликтов, должны неукоснительно выполняться, а нарушители международного спокойствия принуждаются к миру любыми средствами, вплоть до применения принудительных санкций.

* * *

Мечтам гуманистов не суждено было сбыться ин и то время, когда они жили, ни в последующую эпоху. Победа буржуазии над феодализмом отнюдь не означала установления гармонического царства разума, к которому апеллировали ее идеологи. Возник капиталистический строй, принесший человечеству небывалое обострение социальных противоречий, усиление эксплуатации человека человеком, кризисы, безработицу, нищету и еще более кровопролитные военные столкновения. «Государство разума потерпело полное крушение...– писал Ф. Энгельс, характеризуя кризис идеалов эпохи Просвещения.– Обещанный вечный мир превратился в бесконечную вереницу завоевательных войн» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 267).

В XIX в. продолжают возникать проекты вечного мира. Но на фоне развернувшейся борьбы за раздел, а затем за передел мира они выглядят беспомощно, не находя того мощного общественного резонанса, который встречали подобные проекты столетием раньше. Впрочем, это неудивительно: буржуазия крупных капиталистических государств, начинавшая вынашивать планы завоевания мирового господства, давно уже потеряла всякий интерес к установлению всеобщего мира, а пролетариат, готовившийся к революционным битвам, в полной мере еще не приобрел его в то время. [38]

Материалистическое понимание истории раскрыло подлинную природу общественных явлений, в том числе и таких, как война и мир. Марксизм показал, что экономической подоплекой войн является частная собственность. Устранить полностью опасность войны может только строй, не знающий социальных антагонизмов.

Победа социализма в СССР и возникновение мировой социалистической системы создали впервые в истории человечества реальную возможность исключить навсегда войну из жизни общества. Вековая мечта человечества оказалась ныне близкой к своему осуществлению.

И. С. Андреева

Текст воспроизведен по изданию: Трактаты о вечном мире. М. Издательство социально-экономической литературы. 1963

© текст - Андреева И. С. 1963
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Андреев-Попович И. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Издательство социально-экономической литературы. 1963