Г. ДЕ ЛАКОСТ

РОССИЯ И ВЕЛИКОБРИТАНИЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Предисловие от переводчика.

Во французском журнале «Comite de l’Asie francaise» появился отчет о поездке в Среднюю Азию французской службы Майора Лякоста, вернувшегося после двухлетнего путешествия. Лякост проехал через русский Туркестан, Индию, откуда вокруг Афганистана в Персию. Путешествие свое он совершил в течение года, начав его в марте 1906 года и кончив в марте 1907 года. Заинтересовавшись политическим соперничеством Англии и России в Средней Азии, он посвятил главное внимание политическому положению, создавшемуся в этих странах под давлением событий, возникавших на почве такого соперничества.

Для русского читателя отчет этот представляется особенно интересным, так как взгляды, высказанные в нем принадлежат французу, национальность которого, до известной степени, обеспечивает объективность суждений по этому вопросу.

Не останавливаясь на некоторых неточностях этого отчета и в некоторых случаях заблуждениях автора, отметим, что факты, за немногим исключением, освещены у него верно. Остается пожалеть, что путешествие по русскому Туркестану он совершил в период беспорядков 1906 г. Разобраться в тех событиях трудно было даже русскому человеку, почему в рассуждениях о России он не мог освободиться от личных впечатлений, навеянных ему случайными событиями, значение которых он сильно преувеличил. [3]

Россия и Великобритания в центральной Азии.

I. Введение.

Соперничество России с Англией в центральной Азии началось недавно. Даже в первой половине XIX-го века центром Восточного вопроса был всегда Константинополь: единственной ставкой казался юго-восток Европы и юго-западная часть Азии; во всех же остальных местностях Азии преобладающее влияние принадлежало Англии. Со времени завоевания Туркестана Русскими начинается соперничество между этими двумя государствами. С тех пор подданные царя не раз утверждали, что цель русской политики не только занятие центральной Азии, но что ее стремление — Индия. Ежедневно и все усерднее западная пресса поддерживала это мнение и столкновение казалось почти неизбежным, когда вспыхнула война России с Японией.

Изменили ли результаты войны суть англо-русского соперничества в Азии? В таком ли положении этот вопрос теперь, каким он был 10 лет назад? Вот что следует разобрать с точки зрения общей политики.

Мое путешествие вокруг Афганистана имело целью именно изучение нынешнего положения и оно во многом изменило мой образ мыслей. Я выехал из Парижа, проникнутый идеями, господствующими во Франции, что фатальная борьба между китом и слоном неизбежна. В Персии, Туркестане, Кашгаре и Индии я собрал сведения, которые меня привели [4] к заключениям, совершенно противоположным тому, чего я ожидал от моего исследования. Я хочу изложить результаты этого исследования, стараясь показать в настоящем свете взаимное положение Русских и Англичан в Азии. Чтобы сохранить ясность и точность, предпринимаемое изучение подлежит методическому развитию. Надо, во-первых, рассмотреть каково происхождение и исторические фазисы соприкосновения, а следовательно и вражды между двумя соседними державами; затем изучить политические, экономические и военные средства, которыми они располагают. Рассмотрев затем новые факторы, появившиеся после Манчжурской кампании и изменившие данные задачи, мы увидим, есть ли еще основание допускать, что война между Англией и Россией неизбежна или что, как раз наоборот, в интересе обоих государств, им нужно придти к серьезному и прочному соглашению.

II. Политическое положение России.

Руководящие принципы русской политики в Центральной Азии. — Последствия русского движения. — В Персии: торговые пути (1890), финансовые операции (1899), распространение русского влияния на Сеистан (1899). — В Афганистане: конвенция 1873 г. с Великобританией, командировка генерала Столетова в Кабул (1878), пограничное столкновение около Кушки (1884), экспедиция полковника Ионова на Памир (1892), попытки возобновит дипломатические сношения с Эмиром (1899). — В Кашгаре и Тибете.

Руководящие принципы русской политики в центральной Азии. — В завещании Петра I-го можно прочесть: «Единственным наследником центральной Азии является Царь, и никакая сила в мире не может ему препятствовать вступить во владение своим наследством».

Действительно, руководящим принципом русской политики, в особенности начиная с царствования Николая II-го, было движение вперед, [5] последовательными этапами, к Китаю и Афганистану. В этом движении на Восток бывали по правде сказать всевозможные инциденты и частичные неудачи, как во всяком человеческом предприятии, но дипломатия русских государей с замечательной настойчивостью и последовательностью в своих стремлениях всегда достигала, — до последнего времени по крайней мере, увеличения числа своих побед.

Что надо думать об этой политике, постоянно бодрствующей, которая в течение одного века продвинула границы Империи с Аральского моря до Гиндукуша и с Байкала до Тихого Океана? Разве только одно желание увеличить свою территорию, как часто говорили, толкало армию Царей к отдаленной, трудно достижимой цели? Вернее будет предположить, что Петербургом руководил не один только этот принцип, — а целый ряд принципов, стремившихся все к одной цели; перечисляя, их можно резюмировать следующим образом:

а) Неудержимое стремление расширить территорию Империи. В начале захватного движения, во времена Петра Великого, Екатерины II-ой и даже Николая I-го, конечно только этот принцип управлял политикой Государей;

б) Стремление приобрести выход в открытое море. Эта идея родилась только в половине прошлого столетия, когда занятие Амурских берегов уже было делом совершившимся и мореходство развивалось одновременно с путями сообщения.

в) Необходимость нейтрализировать английскую политику. В Петербурге видели, что Англия присоединила к себе Белуджистан и Кашмир и с каждым днем все больше водворялась в Кабуле и Тегеране. Оставаться неподвижным было бы пагубно: во что бы то ни стало нужно было двинуться вперед. [6]

г) Забота России доставить своей торговле, непрестанно увеличивающейся, новые рынки.

Все это вместе, без сомнения, толкало Россию к берегам Пей-хо и Инда, и когда-нибудь она бы стала всевластной в Азии, если бы Японский народ, тоже в борьбе за свое существование, не встретился бы на ее пути.

Последствия русского движения. Каковы были в течении последних лет последствия этого постоянного движения к востоку? Как вырешили русские дипломаты эту задачу, которую события все усложняли с каждым днем? Разберем эти вопросы

Политика русских в Персии. Россия, прежде всего, попыталась проникнуть в Персию с оружием в руках; но затруднения, встреченные в Армении (1877), указали России на ее ошибки, и после того, как сила не имела успеха, она начала руководствоваться терпением и методическою работою. России надо было найти способ, чтобы расположить к себе двор Тегерана и распространить свое влияние на народ. Сейчас же ее дипломаты принялись за работу и, не прибегая ни к бесполезным угрозам, ни к враждебным демонстрациям, начали проникать в страну не пушечными выстрелами, а проведением дорог. Вместо системы запугивания, они хотели приковать к себе правительство денежными займами и, в конце концов, стали подготовлять осуществление самого дорогого для них проекта — постройку персидской железнодорожной линий, которая бы привела Россию к берегам залива, к открытому морю.

Проведение торговых путей сообщения. Первая проезжая дорога была построена между Тегераном и Рештом в 1890 г. русскими инженерами и на русские деньги: она стоила более 7 миллионов и путь, пролегающий через хребет Эльбурс на высоте [7] 2.300 метров, представлял большие затруднения при постройке. Эта дорога является на персидской территории продолжением русского пути из Астрахани или Баку через Каспийское море; по ней керосин и русский сахар проникают в Персию, по ней, быть может, когда нибудь казаки придут в Тегеран и будут там диктовать закон своего Монарха.

Несколько спустя, те же инженеры построили дорогу, которая от Эривани (в то время конечный пункт Кавказской железной дороги) проходила через Тавриз и оттуда в Казвин — место соединения с предыдущей дорогой. В настоящее время конечный пункт русской железной дороги в Джульфе, на самой границе, и дальше дорога настолько улучшена, что утверждают, будто бы в течении менее одного месяца можно проложить рельсы до Тавриза.

Русские не оставались бездеятельными и на северо-востоке Персии, где в то же время инженеры проводили хорошую колесную дорогу из Асхабада в Мешхед, по которой русские товары и казаки могут в шесть дней прибыть в главнейший город восточной Персии.

Таким образом, Россия в течении нескольких лет связала отличными путями сообщения с территорией своего Государства три большие города северной Персии и, благодаря энергии графа Витте, решившего во что бы то ни стало победить английскую конкурренцию: все, что производила Московская мануфактура, должно было явиться теперь на рынках Тегерана, Тавриза и Мешхеда.

Создавая такое интенсивное коммерческое движение, политика Царя одновременно развила русскую коммерцию и русское влияние в ущерб английской промышленности и английскому влиянию. [8]

Оставалось только привлечь Шаха и приковать к себе правительство каким-нибудь действительным способом: тогда-то и были пущены в ход финансовые операции.

Финансовые операции. Русские усвоили себе такую аксиому: «нация, которая занимает у нас деньги — нация побежденная». Посмотрим, как они эту аксиому применили к Персии.

Вступив на престол, Музафер-эд-дин нашел расстроенную казну, и ему не много времени нужно было, чтобы ее окончательно опустошить. Русским удалось провалить переговоры, начатые шахом в 1898 г. с английским государственным банком, и, два года спустя, Шах уже обращался к русскому ссудному банку (La Banque des Prets (russe (неразборчивое слово. — OCR)).), который ему дал 22 1/2 миллиона рублей на 6%; залогом займа, гарантированного обоими государствами, были доходы с персидских таможен. Россия согласилась на этот заем только с тем непременным условием, что из этих денег должен быть покрыт английский заем 1892 г., а также долги персидской казны двум другим иностранным банкам в Тегеране: Российскому Государственному и Коммерческому Московскому, Таким образом, английский банк был совершенно устранен от персидских финансовых дел, и после уплаты всем этим заемщикам, единственным кредитором Шаха являлась Россия.

Кроме того, Персия обязалась не занимать денег в течении десяти лет у какой-либо другой державы без соглашения с Петербургом. Когда деньгами этого ликвидационного займа были уплочены все предыдущие долги, в казне осталось опять только 25 миллионов франков, которые тоже скоро были израсходованы. Конечно, в 1901 г. последовал [9] новый русский заем в 12 миллионов рублей, тоже гарантированный доходами с таможен Государства и Персия вторично обязалась не заключать займа с каким-либо другим государством до 1912 г.

Эти деньги были истрачены, как и первые, — в одно путешествие в Европу и в конце 1902 г. Музафер-эд-дин увидел себя вынужденным хлопотать о третьем займе 20 миллионов рублей, который впрочем быль сейчас же реализован Русским ссудным банком, в то время уже называвшимся Учетным персидским банком.

Без сомнения последовал бы и четвертый заем, если бы англичане, решившиеся, во что бы та ни стало, остановить русскую политику опутывания Персии, не подготовили того национального движения, которое вспыхнуло за несколько месяцев до смерти Музафер-эд-дина и первыми последствиями которого были: сокращение чрезмерных дворцовых расходов, требование о выезде бельгийца — таможенного министра и основание собственного национального банка.

Одним словом, русская опасность была остановлена на некоторое время по крайней мере, и, можно сказать, что англичане своевременно вмешались, так как при моем проезде через Тегеран (в апреле 1906 г.), ходили слухи, что для реализации четвертого займа, Музафер-эд-дин хотел дать Петербургскому Правительству концессию на трансперсидскую железную дорогу, по которой, начиная от Джульфы (теперешний конечный пункт кавказской линии) русские паровозы должны были доходить до Бендер-Аббаса на Персидском заливе. Впрочем, достоверно, что в 1890 году был подписан, и возобновлен в 1900 году — тайный договор, по которому России было дано обещание, что [10] в течение десяти лет Шах не даст ни одной концессии и сам не предпримет постройки ни одной железной дороги.

В то время, когда русская политика с такой анергией и с таким успехом боролась в северной Персии, посылая туда консулов и создавая дороги, она не оставалась бездеятельной — и на афгано-персидской границе.

Распространение русского влияния на Свистан. — С 1889 г., когда был назначен генеральный консул в Мешхед, Русские с каждым днем все далее проникали в Хоросан, пока наконец на юге этой провинции не достигли границы Сеистана, на который они тотчас же попытались распространить свое влияние. Для начала туда были посланы так называемые научные экспедиции, а потом и оффициальные агенты. В 1899 г. в столице Сеистана, Нусретабаде, было учреждено вице-консульство и туда было назначено выдающееся лицо — г. Миллер. Одновременно русский посланник в Тегеране добился учреждения в Персии двух таможен, — одной в Нусретабаде, другой, далее к югу, в Кох-и-Малек-Сиах, управляющие которыми, г.г. Молитор и Спинелла, сейчас же начали кампанию против английской политики под наблюдением г. Миллера.

Легко себе объяснить, важное значение Сеистана. Эта провинция лежит приблизительно на полдороге между Зюльфагаром — пересечение русской, персидской и афганской границ, — и Гваттаром на Персидском заливе — конечный пункт, если так можно выразиться, англо-персидской границы. На востоке Сеистан граничит с Афганистаном и Белуджистаном и, фланкируя дорогу из Герата в Кандагар, командует торговым путем, проложенным [11] в 1896 г. англичанами между Нушки и Мешхедом. Наконец, русские считают Нусретабад своим перворазрядным осведомительным пунктом, так как они не могут иметь оффициальных агентов ни в Кандагаре, ни в Келате.

С другой стороны, Сеистан уже и теперь богатый зерном, обещает стать житницей центральной Азии, если бы только развить ирригационную систему, для чего воды Гельменда представляют полную возможность.

Оккупация Сеистана представляет большие выгоды не только с стратегической, но и с экономической точек зрения, для той державы которая могла бы осуществить действительный протекторат над ним; поэтому нигде в Персии борьба между двумя соперничающими влияниями не была так остра, как именно в этом уголке страны. Говорят даже в хорошо осведомленных сферах, что Сеистанский вопрос только и мешал до сих пор ратификации англо-русского соглашения.

Русская политика в Афганистане. Петербургская политика, работая, как мы только что видели, над распространением своего влияния на севере и востоке Персии, старалась также, не смотря на все препятствия, встреченные на этом пути, войти в связь с Эмиром Афганским.

Конвенция 1873 г. — Известно, что по Конвенции 1873 г. с Англией Россия обязалась считать Афганистан вне сферы своего влияния. С тех пор, оффициально по крайней мере, никаких сношений между Империей и владениями Эмира, не существовало: у России нет в Афганистане ни политического агента, ни консула, и, как впрочем и все остальные державы, она сносится с Кабулом только через Лондон. [12]

Однако только мало знающий русскую дипломатию, мог бы предположить, что, принимая это соглашение, Россия подписала бы действительно свое отречение. Чем больше русские владения в Центральной Азии увеличивались, чем больше русское влияние приближалось к Афганистану, тем неисполнимее казались для Петербурга статьи отречения по Конвенции 1873 г.; в истории последних лет мы постоянно видим попытки России возобновить сношения со своим южным соседом, либо силой, либо мирным путем, лишь бы войти в прямую связь с Афганами.

Командировка генерала Столетова к Кабул. — В 1878 году казалось, что Россия наконец осуществит свои проэкты и проникнет в Афганистан.

Это было во время переговоров, предшествующих берлинскому конгрессу. Петербургский кабинет, раздраженный угрожающим положением Англии, решился приготовить военную экспедицию в Афганский Туркестан. Три дивизии под командой генералов Гротенгельма, Кауфмана и Абрамова собрались в Чарджуе, Самарканде и Маргелане, и двинулись к югу. В это время генерал Столетов, во главе важной экспедиции выехал из Ташкента в столицу Афганистана, и постановления берлинского конгресса остановили в самом начале поход операционных колонн, но Столетовская миссия продолжала свою дорогу в Кабул, куда она торжественно прибыла 22 июля 1878 г.

Надо однако сказать, что эта первая попытка Русских не оказала пользы их политике: она вызвала англо-афганскую кампанию 1878-1879 г., после которой Афганцы должны были подписать Гандамакское соглашение (26 мая 1879 г.); статьи этого соглашения нанесли, как кажется, роковой удар честолюбию и проэктам России. В этом договоре [13] Эмир объявлял, что все его внешние сношения будут находиться под контролем Великобритании, и что он разрешает существование в Кабуле английской резиденции, о безопасности которой он сам будет заботиться. (После убийства первого резидента, сэра Каваньяри, эта статья договора была изменена и 14 июня 1880 г. решено между правительством Англо-Индии и Эмиром Абдуррахманом, что Великобритания удовольствуется мусульманским агентом в Кабуле.)

Пограничное столкновение около Кушки. Несколько времени спустя, в 1884 г. Русским представился новый случай столкнуться с Афганистаном. Присоединение Мерва вызвало всеобщее волнение в английских сферах Индии; Англичане уговорили Эмира значительно усилить свою северную границу и захватить Пендскую долину — важное стратегическое положение. Русский отряд напал 18 марта 1885 г. на берегах реки Кушки на Афганцев, отнял у них всю артиллерию и Афганцы пустились в бегство. Эта победа Русских успокоила рвение Англичан которые с тех пор уже советывали Эмиру сидеть смирно и согласиться на размежевание границ, требуемое Петербургом.

Для Англичан это было довольно сильным ударом, а для Русских в общем удовлетворяющий реванш за Гандамакский договор.

Экспедиция полковника Ионова на Памиры. Русское вмешательство в Памирские дела было вызвано действиями Англичан на Памирах с 1885 г. по 1890 г. В 1892 г. отряд полковника Ионова дошел до Борогильского перевала на Гиндукуше, местности, которая даже и по русской концепции пограничной линии, без сомнения находилась на Афганской территории. Когда же войска Эмира оказали сопротивление русскому отряду, то они были разбиты Русскими под Соматашом 12 июня 1892 г. [14]

Таким образом, как на Памирах, так и на берегах Кушки, Россия на деле показала, что она твердо решила заставить себе дать требуемые ею права, и во второй раз Англия должна была уступить своей сопернице.

С тех пор, т. е. с конца 1895 г., русско-афганская граница была окончательно размежевана от Зюльфагара (Персия) до Беикского ущелья (Китай) и последующие несогласия между Петербургом и Кабулом кончались незначительными пограничными стычками.

Попытки России возобновить дипломатические сношения с Эмиром. Россия, тем не менее, не совсем потеряла надежду возобновить дипломатические сношения с Эмиром. Действительно в 1899 г. петербургский кабинет вступил в переговоры с английским правительством, желая получить его согласие на установление прямых сношений между Россией и Афганистаном для разбирательства тех пограничных вопросов, которые могут возникнуть между обоими государствами. Этим сношениям обещали не придавать политического характера, так как правительство Царя твердо решило соблюдать все предыдущие обязательства и Афганистан должен был, в будущем, как и прежде, считаться вне сферы русского влияния.

Само собой разумеется, что Лондон очень холодно и сдержанно принял это предложение. Лондон ответил, что в силу соглашения 1873 г., ему было бы невозможно принять какой-либо проэкт, изменяющий настоящее положение вещей, или самому предложить какой-либо контр-проэкт, не получивши предварительно объяснение по двум следующим пунктам: [15]

1) Каким бы способом Россия учредила и поддерживала отношения между своими агентами и агентами Эмира?

2) Какие бы предосторожности Россия приняла, чтобы эти отношения строго ограничивались частными случаями?

На это Россия ответила 6-го февраля 1900 г.; ответ Англии должен был последовать недолго спустя — но вторичного ответа Англии вовсе не последовало.

С тех пор положение дел как будто не изменилось; преемник Абдуррахмана, Хабибулла, заперся в своем Кабульском дворце, и долгое время сумел устоять против влияния двух больших соседних наций. Только в 1907 году, приняв приглашение вице-короля Индии и совершив действительно триумфальную поездку по Индии, Эмир как будто отказался от принятой им политики. В этом случае Англичане одержали действительно большую победу; интересно знать, что русская дипломатия приготовит для них в будущем.

Русская политика в Кашгаре — С занятием Ферганы и Памиров в 1876 г., Русские стали соседями Китайцев, и могли с высоких скалистых стен, окаймляющих крышу мира, любоваться богатыми оазисами западного Кашгара. В 1880 г., из за того, кому владеть Кульджой на Или, едва не возникла война между Русскими и Китайцами; генерал Кауфман — уже получил приказание двинуться на Кашгар, когда Петербург понял, что война с Китайской Империей повлекла бы за собой очень серьезные осложнения, и что риск слишком велик ради такой неверной прибыли. Отряд казаков был остановлен и по соглашению с Китаем 3-го мая 1881 г. границы были окончательно размежеваны. [16]

После того англичане-путешественники часто указывали на намерение Русских занять Кашгар, но пока достоверно, что действия России в этой части китайской территории отличались всегда большой сдержанностью. Самое большее на что русские дипломаты надеются — на присоединение тех нескольких оазисов, которые когда то принадлежали Кокандскому хану, и наследниками которого они себя считают. Пока же они ограничиваются чем, что с одной стороны, за страной наблюдают консулы в Кашгаре и Таш-Кургане, а, с другой стороны, они развивают свое коммерческое влияние самыми разнообразными способами. (Уже несколько лет говорят о железнодорожном проекте, который бы имел целью усилить русское влияние в Кашгаре. Линия, длиной более 2.000 километров, соединяла бы Андижан с Ланг-Чеу-Фу на Желтой реке. Возможно, что этот проект никогда не осуществится, но у Русских есть другой, более верный проект, — проведение железной дороги вдоль китайской границы, которая бы, проходя по Семиречью, соединяя Ташкент с Великим сибирским путем.)

Русская политика в Тибете. Благодаря тому, что Россия всегда должна была нейтрализировать проявления английского влияния в Азии, сама же должна была всегда заботиться о поддержании своего влияния между буддийским населением Сибири, Россия была вынуждена постоянно заниматься делами Тибета. Чтобы не позволить соперничающему влиянию развиться в Лхассе, они должны были развивать там свое собственное и петербургское правительство делает большие усилия, чтобы установить добрые отношения с Далай-Ламой и его министрами.

В 1900 г., а потом и в 1901 г. в Петербурге оффициально принят Царем Агоан Дорджев, русский бурят. После этого миссия под руководством другого бурята, Цибикова, посылается русскими в Лассу, и как чрезвычайный [17] уполномоченный этот Цибиков проводит весь 1901 г. в столице Тибета.

Благодаря этим дипломатическим переговорам московские товары постепенно начали направляться в Лхассу, но, по ту сторону Гималаи, англичане тоже не дремали: намечая что Тибету угрожает русское влияние и русская торговля, англичане прибегли к решительным действиям. Очень может быть, что экспедиция Юнхесбенда (1903-1904), окончившаяся заключением Лхасского договора, не привела к тем политическим результатам, которых англичане ожидали. В Лхассу они вошли победителями, — это верно; они даже заключили там очень выгодный торговый договор, но Далай-Лама от них ускользнул и пробрался к русским в Ургу.

Как бы там ни говорили, что влияние бога-человека, созданное гражданской властью, может быть уничтожено или передано другим воплощениям будды факт остается фактом, что русские, имея у себя Далай-Ламу, сохраняют чрез это близость к Тибету, и что в настоящее время они еще с успехом могут в самых лучших условиях вести борьбу против влияния англичан.

III. Политическое положение Англии.

Руководящие принципы англо-индийской политики в центральной Азии. — Последствия. — В Афганистане; первая афганская война (1839-43), заключение союза (1855), вторая афганская война (1878-79), убийство английского резидента в Кабуле (1879), переговоры с Абдурахманом (1880), путешествие Эмира по Индии (февраля 1907). — В Кашмире: завоевание Лагора (1845), учреждение индийского протектората (1846), современная политика на китайской границе. — В Белуджистане: взятие Келата (1839), учреждение индийского протектората (1877). — В Персии: необходимость реагировать на деятельность русских (1896), Миссия Мак-Магона в Сеистан (1903-04), старания англичан вызвать либеральное персидское движение (1905-06), возможные результаты этого движения. — В Тибете: экспедиция Юнхесбенда. Лхаский договор (1904). — Современное преобладающее влияние Англичан в центральной Азии.

Руководящие принципы англо-индийской политики в центральной Азии. — На севере и на северо-востоке [18] Индия защищена от завоевателей Гималайской цепью: самой могучей горной преградой на земном шаре; на северо-западе Индия ограничена крупным рельефом, но для войск не непреодолимым.

Во все времена народы, стремившиеся к завоеванию богатых территорий Гангской долины, проходили в Индию через Афганистан, Кашмир и Белуджистан: по ущельям Гиндукуша, по долинам белуджийского Meкрана, великие завоеватели древности проникали в Индию.

То, что было сделано Александром, Тамерланом, Надир-Шахом — может быть повторено и другими; следовательно необходимо, ввиду все увеличивающейся энергии русских, организовать преграду от Персидского залива до Гималаев, чтобы остановить движение русских к Индии. Поэтому и в Лондоне было решено в 1880 г. создать или сохранить по близости к границе, находящейся под вечной угрозой, целый ряд сильных и расположенных к Англии государств, которые бы имели общие с Англией интересы и были бы готовы, в случае надобности, противодействовать притязанием и интригам извне.

Таким образом наступательная политика русских была встречена не менее энергичной политикой англичан, хотя и совсем другого характера. — «В Азии мы занимаем оборонительное положение», писал в 1901 г. майор Юнгхесбенд в Таймсе: в этих словах великолепно выражен способ действий в центральной Азии Лондонского и Калькутского правительства в течении XIX-го века, когда из боязни русской опасности и в виду возможного завоевания Индии, правительства эти руководились следующими принципами: [19]

а) необходимостью сохранить за собой Индию и защищать ее от возможного нападения русских;

б) необходимостью оберегать доступ в страну и нейтрализировать в смежных странах соперническую политику;

в) забота поддержать и развить англо-индийскую коммерцию в центральной Азии

Последствия. — Какого характера и каких размеров были последствия от применения этих принципов к развитию британского могущества? К каким приемам прибегла английская дипломатия чтобы повернуть в свою пользу разнообразные задачи азиатской политики?

Политика англичан в Афганистане. Из всех задач, самой важной является та, которая касается отношений между Англией и Афганистаном; вопрос этот уже много лет интересует англичан, так как они очень озабочены защитой своего огромного азиатского владения от внешних влияний.

В первый раз пришла англичанам в голову мысль о возможности покорения Индии русскими, в 1837 г. когда, Шах Персидский предпринял поход на Герат.

В Англии думали, что граф Симонич, русский посол в Тегеране, был подстрекателем этого похода, что экспедиция эта делалась на русские деньги и в Лондоне и Калькуте показалось необходимым поднять в центральной Азии британский престиж, скомпрометированный успехами русского влияния.

Для достижения этого результата лорд Ауклэнд, в это время губернатор Индии, видел один только способ: силой водворить в Афганистане монарха, расположенного к Англии.

Эмир Шах-Шуха был изгнан из Кабула в 1809 г. после дворцовой революции и с тех пор жил на английской территории; было решено [20] помочь ему вновь занять престол, причем лорд Ауклэнд не побоялся привлечь к этому предприятию все английские войска Индии. Таким образом началась первая афганская война.

Первая афганская война. Начало войны было очень удачное: часть английской армии проникла на афганскую территорию через Кветту взяла Кандагар 25-го апреля 1839 г., и, поднявшись к Кабулу через Газни, заняла 7-го августа столицу страны. Скоро пришла туда же другая английская колонна, прошедшая по Хайберскому проходу и по долине реки Кабул.

Война казалась оконченной, раз Шах-Шуха был водворен на престол своих предков; Дост-Магомет, бывший эмир, пустился в бегство, а сравнительная легкость всей этой операции могла ввести в заблуждение относительно удачи окончания этой кампании.

Однако революционное движение, вспыхнувшее весной 1840 г., показало, что нельзя было рассчитывать на покорность афганцев. Целый ряд происшествий предшествовал Кабульскому возмущенью 2-го ноября, во время которого были убиты английские резидент и несколько офицеров. Положение настолько ухудшилось, что английская армия уже собралась вернуться из Афганистана в Индию; но она была атакована афганцами во время отступления и совершенно разбита ими до подхода к индийской границе.

Калькуттское правительство не могло остановиться при такой неудаче, — престиж правительства был бы бесповоротно утрачен в глазах туземного населения Индии, поэтому новая английская армия вновь проникла в Афганистан по Хайберскому проходу, вторично овладела Кабулом, и, наказавши главных виновников возмущения, сожгла базар [21] столицы и 12-го октября 1842 г. вся армия до последнего человека вернулась в Индию.

Чтобы не оставлять Афганистан без правителя — что вызвало бы самую ужасную анархию — англичане освободили Дост-Магомета, жившего уже два года в Индии и в феврале 1843 г. посадили его вновь на афганский престол.

Так окончилась первая афганская война. Она произвела такое тяжелое впечатление на всех, что Калькуттское правительство с тех пор вело долгое время вялую, равнодушную политику по отношению к Афганистану и политика эта рисковала окончательно погубить английское влияние по ту сторону Индии.

Договор 1855 г. В течении почти 13 лет Индия и Афганистан оставались совершенно равнодушными друг к другу. Только в 1853 г. Дост-Магомет, обеспокоенный действиями персов на афганской границе, обратился к Англии, и результатом этого сближения был договор 1855 г. Вот его текст:

1. — Между уважаемой Восточно-Индийской компанией и Его Высочеством эмиром Дост-Магомет-Ханом, Кабульским вали и т. д. и наследниками вышеназванного эмира да будет мир и вечная дружба.

2. — Уважаемая Восточно-Индийская компания гарантирует целость афганской территории, находящейся в данное время во владении Его Высочества, и обязуется никогда не вмешиваться в его дела.

3. — Его Высочество эмир Дост-Магомет и т. д. в свою очередь тоже гарантирует за себя и за своих наследников целость территории вышеназванной компании и обязуется никогда не вмешиваться в ее дела, быть другом друзей и врагом врагов этой компании.

Подписан в Пешеваре 30-го марта 1855 г. [22]

Этот договор был дополнен конвенцией 1857 г., по которой Великобритания давала обещание Дост-Магомету поддерживать его при распрях его с Персией.

Когда же индийская компания была заменена Государственной администрацией, то афганский вопрос принял особо важный характер для английского правительства: в виду окончания крымской войны, у России опять были развязаны руки в Азии и Англия должна была быть настороже.

К этим заботам присоединились скоро еще новые, по поводу возмущения, вспыхнувшего в Афганистане после смерти Дост-Магомета; эта междоусобица кончилась только в 1860 году, когда Шир-Али сыну Дост-Магомета, удалось победить своих противников т. е. беспокойных, бунтующих жителей близь индийской границы.

Во время всего итого кризиса соблюдался в Калькутте самый строгий нейтралитет, но все-таки не обошлось без крупных недоразумений — одним из которых было вызванное в Шир-Али чувство недоверия к Англии; это чувство было причиной того ряда последствий, которые, развиваясь нормально, привели к столкновению 1878 г.

Вторая афганская война. Телеграммой от 22-гоянваря 1875 г. был сделан лордом Сальсбюри, в то время государственным секретарем по делам Индии, первый шаг для начала второй афганской войны.

Как будто забыв нежелание афганских эмиров допустить на свою территорию постоянных Великобританских агентов, английский министр телеграфировал генерал губернатору Индии, лорду Норсбруку, поручая ему испросить у Шир-Али разрешение на учреждение сначала только в Герате, а затем и в Кандагаре, европейских политических агентств. [23]

Эта депеша произвела большую сенсацию в оффициальном мире Индии, и высшие должностные лица, почти единогласно, высказали мнение, что действовать в пользу проведения этих проектов, было бы большой неосторожностью. Тем не менее 19-го ноября 1875 года было получено вице-королем Индии новое приказание но телеграфу от лорда Сальсбюри послать при первом случае хотя бы временную миссию в Кабул, чтобы лично переговорить с эмиром о вопросе британских агентов, так как министерство Дизраэли было очень встревожено все новыми успехами русских. Когда лорд Норсбрук попробовал снова возражать, то он был отозван в Лондон, а в Калькутте ею заменил лорд Литтон.

Для посылки миссии в Кабул представился случай: вице-король сообщил эмиру, что он хочет через особого посланца объявить ему о принятии королевой Викторией титула императрицы Индии; Шир-Али же отклонил эту честь, ссылаясь на невозможность обеспечить безопасность английской миссии.

На самом же деле эмир хотел выиграть время. Разлад между Англией и Россией принимал угрожающие размеры и все боялись, что русско-турецкая война может кончиться всеобщим столкновением.

Эмир же стремился остаться нейтральным — быть ни за англичан, ни за русских, так как обе нации его соседи.

Внезапное прибытие русской миссии в Кабул летом 1878 г. ускорило ход событий; генерал Столетов прибыл в столицу Афганистана 22-го июля 1878 г. Лорд Литтон об этом узнал 31-го июля, и, сознавая, что, оставаясь скромным зрителем этих переговоров между Столетовым и Шир-Али, последний может пойти на уступки под давлением русского влияния, лорд Литтон, после [24] соглашения с Лондоном, решился со своей стороны послать тоже миссию в Кабул.

Английская миссия выступила 16-го сентября под начальством генерала Невиля Чемберлена, но войска эмира не позволили ей перейти через границу. Лорд Литтон и его советники поняли тогда, что вторая афганская война неизбежна.

Эта вторая кампания — 1878-1879 г. продолжалась очень недолго: в несколько дней, почти без кровопролития, английские генералы заняли Кандагар и Кабул. Шир-Али, тщетно взывавший к помощи русских, пустился в бегство при первых неудачах своей армии, и скрылся в Балхе, где он вскоре умер. Сын его, Якуб-хан, видя, что борьба с англичанами свыше его сил, решил, что, для сохранения за собой престола, ему выгоднее всего будет начать переговоры с победителями; он даже не был в состоянии спорить об условиях и должен был согласиться на все требования противника.

Гандамакское соглашение (26-го мая 1879 г.), результат этих переговоров, — самая полная конвенция когда либо заключенная между Великобританией и Афганистаном: Эмир соглашался на контроль Англии над его внешними сношениями; Англия же за это обещалась, в случае нападения на Афганистан, поддерживать Эмира деньгами, войсками и аммуницией; кроме этого Эмир уступил соседям часть пограничной территории и допустил в Кабул постоянного английского резидента, гарантируя его безопасность. После взаимной ратификации Гандамакского соглашения, недоразумение как; будто окончилось и мир казался окончательно водворенным; но период успокоения на этот раз недолго продолжался, — скоро опять возникли новые заботы. [25]

Убийство английского резидента в Кабуле. — Назначенный на пост резидента в Кабул, сэр Кавеньяри, прибыл в столицу 24-го июля 1879 г., но 3-го сентября во время военной революции его убили со всеми членами миссии. Генерал Робертс сейчас же двинулся на Кабул во главе сильной колонны, без затруднений занял город и состоялось добровольное отречение от престола Эмира Якуба. Таким образом Англия стала еще раз почти абсолютной хозяйкой Афганистана, но, и этот раз, Афганистана без правителя, без верховной власти, уже преданного анархии и феодальному раздроблению. Как же английское правительство собиралось выйти из этих затруднений?

Лорд Литтон предложил оставить афганскую территорию в том раздробленном состоянии, в котором она была после смут, сопутствовавших экспедиции 1878-1880 г.: Кандагар был бы независимым государством; Кабул остался бы под военным управлением Индии, а Герат был бы временно занят персидскими войсками. Этот план имел много неудобств, — одним из меньших явилось прямое противоречие руководящему принципу английской политики, которая, как мы уже видели, требовала создания сильного и объединенного Афганского государства, способного самостоятельно защищать северо-западную границу Индии. Этот план остался почти только в проэкте — появление кандидата на престол Кабула и перемена министерства в Лондоне — дали решению проблемы афганского вопроса новое течение.

Переговоры с Абдуррахманом. В самом начале 1880 г., один из внуков Дост-Магомета, Абдурахман, живший уже многие годы в русском Туркестане, проник через балхскую провинцию в Афганистан и заявил свои права на афганский [26] престол. Видя необходимость и как можно скорей разрешить этот вопрос, индийское правительство поспешило воспользоваться этим случаем и вступило в переговоры с претендентом. Эта «беседа» между Абдуррахманом и сэром Ленель-Гриффином — политическим агентом при штабе генерала Робертса — продолжалось с 15-го марта 1880 г. по 14-го июня и кончилось письмом английского агента, единственным оффициальным документом, определявшим характер и вид будущих отношений между двумя правительствами. В этом письме выражался сэр Ленель Гриффин — так:

...«Очевидно, у эмира должны быть политические сношения только с Англией; все же остальные державы исключаются, так как Англия не допускает права вмешательства этих держав в дело Афганистана, и, кроме того, Россия и Персия обязываются воздерживаться от всякого политического вмешательства; еслиб какая нибудь держава пыталась вмешаться в дела Афганистана и это вмешательство выразилось бы в невызванном эмиром нападении на него, то в этом случае английское правительство готово помочь эмиру отразить это нападение».

Конец послания следующий;

«Английское правительство совсем не стремится оказывать какое-либо влияние на афганскую территорию и не будет просить допущения английских резидентов; но для облегчения сношений между двумя соседними и дружескими государствами, учреждение в Кабуле мусульманского агентства от британского правительства было бы уместно».

Требования, перечисленные в этом письме, очень умеренные, и, в главных чертах ими вероятно и сегодня еще руководствуются при сношениях Англии с Афганистаном. Английский [27] уполномоченный, настаивая на вопросе о внешних отношениях Афганистана, вместе с тем совершенно отказывался от водворения в Кабуле европейского представителя и вполне удовлетворялся назначением простого мусульманского агентства (Несколько лет спустя было учреждено второе мусульманское агентство в Кандагаре.).

Абдуррахман принял предложения британского правительства и 22-го июля во время торжественного дурбара в Кабуле, он был оффициально и публично от имени вице-короля Индии признан Афганским эмиром. Вскоре, английские войска эвакуировали Афганистан, предоставляя новому правителю организовать свое правление собственными силами. Таким образом результатом кризиса 1878-1880 г. была та политическая система, которая до сих пор еще руководит англо-афганскими отношениями.

Во все время правления Абдуррахмана отношения эти были самыми дружескими хотя иногда пробегали и тучи. Верный своим обязательствам, эмир оставался всегда лояльным союзником Индии, и если он иногда не задумываясь высказывал свое неудовольствие по поводу отношения к нему Англии, то он все-таки, в общем, был всегда корректен и верен своему соседу.

Для того чтобы помочь ему пополнить защиту границ своих владений со стороны русских и чтобы дать ему возможность реорганизовать свою армию, правительство Индии в 1883 г. представило эмиру ежегодное пособие в 12 лак (В одном лаке 100000 рупий.) рупий, пособие это в 1893 г. было увеличено до 18 лак, взамен чего сэр Мортимер Дюран, в то время секретарь по иностранным делам в Калькутте, получил земельные концессии. [28]

Но несмотря на больший, часто возобновляемые, старания англичан, Абдуррахман никогда не хотел согласиться на постройку в своих владениях железной дороги, ни на проведение телеграфной линии; лорд Керзон мог добиться только организации легкой почты между Кветтой и Мешхедом по афганской дороге от Кандагара в Герат (Таким образом почта в 12 а ней прибывает из Кветты в Мешхед, тогда как по Белуджистано-Сеистанскому нужны были бы двадцать.).

Как бы там ни было, но ничего не свидетельствует о том, что режим установленный в 1880 г. останется всегда таковым: быть может не так далеко то время, когда в Афганистан проникнет западная цивилизация.

При жизни Абдуррахмана охотно предсказывали большие перевороты во времени его смерти; но его сын Хабибулла в 1901 г. вступил на престол и политика, принятая при Кабульском дворе, от итого совсем не изменилась.

Путешествие эмира по Индии. В афганском вопросе существует личный фактор, который совершенно ускользал до последнего года; при желании точно решить этот вопрос — никто не знал ни на стоящего чувства нового эмира, ни той роли, которую он быть может призван сыграть в центральной Азии. — Триумфальное путешествие Хабибулла по Индии положило до некоторой степени конец этому сомнению. Монарх показал свои истинные качества и всех успокоил своим удачным желанием уничтожить недоверие, сдержанность и изолированность афганских монархов, явившиеся последствием англо-русского соперничества и политики лорда Керзона.

Этот преемник Газневидов — первой магометанской династии, господствовавшей в Дели — как кажется, заново победил Индию, своим личным [29] влиянием, своим обаянием и безукоризненным здравым смыслом он всюду произвел впечатление человека с очень тонким умом, интересующимся всем современным и многие допускают, что он в благородном порыве откроет свою страну для культуры и западной промышленности.

Во всяком случае, в настоящее время, афганский вопрос перешел в новый фазис, полный прекрасных обещаний, и если до сих нор еще он и ожидает своего окончательного решения все же Афганистан перестал быть первой заботой британского правительства.

Английская политика в Кашмире. В середине последнего столетия — как мы уже выше говорили — Лондонский кабинет, испугавшись энергичных действий русских, решил создать на северо-западной границе Индии целую серию тампонирующих государств-буферов, расположенных к Великобритании и способных прийти на помощь против интриг и нападений извне. Разбирая англо-афганские отношения, мы уже показали каким об рядом программа эта была применена к Афганистану: теперь остается продолжить работу этой задачи и рассмотреть каким образом англичане применили эту самую программу к двум другим соседним государствам своего азиатского владения — к Кашмиру и к Белуджистану.

Завоевание Лагора. — Учреждение Индийского протектората. — В 1840 г. было принято решение организовать преграду на севере Индии. С 1841 г. англичане начали пользоваться анархическим состоянием Лагора проникли в страну и без затруднений заняли ее. Конвенция с Магараджей была подписана 12-го марта 1846 г. и по ней Гуладд Синг, один из влиятельнейших Лагорских князей, был объявлен владыкой Кашмира под протекторатором [30] Англии. Взамен этого Гулаб Синг должен был уплатить военные издержки в 25 миллионов франков; обязался, в чем именно и заключается полное применение программы 1840 г., признать себя вассалом англо-индийского правительства; допустить в свои владения европейских агентов и содержать армию, численность которой была установлена его могущественным протектором.

До сих пор все эти обязательства строго соблюдались, и три раза Кашмирский магараджа имел случай доказать свою верность английскому правительству: 1) в 1849 г. он усмирил бунт в северной части Пенджабской провинции, при присоединении ее к Индийской империи; 2) в 1862 г. заставил вернуться к своим занятиям горных жителей Малого Тибета; 3) в 1891 г. во время войны против конджутов.

Англичане никогда не встречали больших затруднений в Кашмире и они без препятствий и без затруднений проводили там свою политику. Когда в 1895 г. началось наступательное движение русских к средней Азии, то северная граница Индии, начиная от Беникского ущелья — между Афганистаном и Кашмиром — была окончательно размежевана, и таким образом была потеряна всякая надежда увеличить еще свою территорию по направлению к Памирам.

Современная политика на китайской границе. — Граница между Кашмиром и Китаем до сих пор еще не размежевана; это дает повод думать, что англичане надеятся, что там возможно еще отодвинуть к северу свои границы, отделяющие их от китайской империи. Они бы тогда присоединили к Кашмиру высокую долину Раскем-Дарьи, где есть несколько залежей железа и меди, и богатые оазисы к югу от Такла-Маконской пустыни. [31]

В 1890 г. была сделана первая попытка в этом направлении капитаном Юнгхесбендом (Теперь полковник сэр Францис Юнгхесбенд резидент в Кашмир.), когда он явился на китайскую территорию и собрался построить форт около Мадары Шах-и-Дуллы, важный стратегический пункт, где соединяются три дороги: из Таш-Кургана, Яркенда и Хотана. В течении целого года форт этот был занят английским гарнизоном в 20 человек, но, затем, китайские власти, вероятно наученные Россией, заставили англичан разрушить свою работу и вернуться обратно по ту сторону Каракорума (Не смотря на разнообразные географические карты, Каракорумская цепь составляет в настоящее время границу между Кашмиром и Китаем.).

С тех пор по крайней мере открыто, попытка эта не возобновлялась, но далеко не невозможно, чтобы правительство Индии когда нибудь совершило это присоединение мирным путем.

Политика Англичан в Белуджистане. — Для пополнения этого наброска организации военной обороны Индии, которая, по программе англичан 1840 г., должна была прикрыть ее от Гималаев до Персидского залива остается сказать еще одно слово об отношениях британского правительства к Белуджистану.

Взятие Келата. — Первые оффициальные сношения нужно отнести к 1838 г., когда началась англо-афганская война: миссия, посланная к хану, получила от него разрешение индийским войскам пройти но части его владений. Год спустя в ноябре 1839 г., белуджийский правитель был заподозрен в измене, и английская колонна атаковала Келат, завладела городом и убила хана. После этой демонстрации британское правительство указало на нового правителя, который должен был подписать договор, по которому он признавал себя вассалом Англии. [32]

Это было только началом полного захвата англичанами Белуджийской территории и когда в 1877 г. Кветейская провинция была куплена у хана, то новая конвенция, более ясная, была подписана в Келате.

Учреждение Индийского протектората. — По этой конвенции белуджийский правитель обязывался, взамен ежегодной субсидии в 100000 рупий, покровительствовать на своей территории индийцам-торговцам; отражать, когда представится случаи, врагов Великобритании; не иметь никаких сношений с другими государствами, и, наконец, разрешить пребывание английских войск в своих владениях.

С тех пор английское влияние, как жирное пятно, настолько распространилось по всему Белуджистану, что власть хана уже почти не существует и все управление страны сосредоточено в руках чиновников англо-индийского правительства. Пятнадцать лет тому назад лорд Керзон уже мог говорить, что, «на юго-востоке действительный сосед Персии не правитель Келата, а вице-король Индии, у которого в Калькутте хранятся ключи Империи».

Английская политика в Персии. Необходимость реагировать на деятельность русских. Организуя в центральной Азии, как мы только что видели, оборону своих северо-западных границ, англичане с не меньшей энергией работали над сохранением и развитием своего влияния в Персии. Эта работа, по правде сказать, была нелегкой: с 1890 г. русская политика, под управлением графа Витте, с каждым днем становилась все более угрожающей и, как проведение торговых путей, так и учреждение многочисленных консульств, указывало на твердое решение Петербурга возобновить борьбу за политическое и коммерческое преобладание России в Персии. Легко было предвидеть, что конечной целью [33] русских было проведение железной дороги к Персидскому заливу; по именно этого англичане никак не могли допустить, так как с постройкой дороги пропала бы вся их работа, которой они посвятили столько труда.

С водворением России в Персии — политическое положение Индии совершенно изменилось бы. Нынешняя система обороны Индийской империи основана, как известно, на поддержании нейтралитета или бессилия Персии, своей западной соседки, и легко угадать, что упрочение русских вдоль такой открытой границы, как граница Белуджистана, принудило бы британское правительство к огромным военным издержкам, в то время, как агрикультура, промышленность и народное образование требуют непременного развития в Индии, а следовательно и расходов. Кроме того, индийское влияние имело бы прямую соперницу в лице русских, влияние которых таким образом было бы доступно не только белуджистанским ордам, но даже индусам.

Великобритания справедливо озабоченная и решившаяся с энергией, граничащей с отчаянием, защищать то, что она считает своим правом, волнуется, общественное мнение возбуждено и 23-го января 1902 г. граф Крэнборн восклицает в нижней палате: «нам было бы невозможно отказаться от нашего законного положения в Персии. Это важно по отношению не только к Персидскому заливу, но в особенности к южным провинциям Персии и к тем, которые граничат с нашей индийской империей. Мы не можем отказаться ни от наших прав, ни от того политического влияния, которое мы там приобрели!»

Необходимо было реагировать на действия русских и напомнить энергичным словом, что в [34] Лондоне, более чем когда-либо, решили не уступать ни одной пяди земли. Для этих целей скоро представился благоприятный случай.

Миссия Мак-Магона в Сеистан. — Когда в 1871 г. определялась граница между Персией и Афганистаном, то река Гельменд должна была разделить Сеистан на две половины. Долгое время прибрежное население с обеих сторон жило в полном согласии; когда же летом 1902 г. наступила исключительная засуха, то персы стали обвинять афганцев в недостатке воды для их полей, и сейчас же начались недоразумения. Очень вероятно, что все окончились бы при наступлении дождей или прошло бы незаметно, еслибы англичане не схватили мяч на лету: воспользовавшись правами, данными им парижским договором, предложили свои услуги Персии, предупреждая шаха, что они посылают особую комиссию под руководством полковника Мак-Магона для устранения недоразумения на месте. Комиссия эта, состоявшая из нескольких офицеров, многочисленного конвоя и каравана из 1500 верблюдов, гораздо более походила на экспедиционный корпус, чем на третейский суд.

Как бы то ни было, но прибывши в Сеистан в январе 1903 г., полковник Мак-Магон сейчас же принялся за дело и в течении двух лет работал над размежеванием границ, хотя, как кажется, он еще усерднее изучал страну с военной точки зрения, стараясь всеми способами распространить там английское влияние. Уверяют, что он в своем отчете требовал открытия вновь какого-то старого канала, под названием Таракун, что привело бы почти мгновенно к полной засухе и следовательно к гибели Саистана. По этому поводу не могу умолчать о проэкте, приписываемом, очевидно [35] несправедливо, английскому правительству, в котором предполагается уничтожать в недалеком будущем плодородие этой провинции, чтобы отвратить всякую возможность русского или персидского вторжения через Белуджистан. Таким образом, операционный корпус из Мешхеда или Кирмана по направлению к Кветте должен был бы пройти 1500 километров по пустынной местности; в настоящее время он бы встретил на полпути Сеистанский оазис где бы он мог основательно запастись фуражом и хлебом; но если в один прекрасный день эти богатства исчезнут, то белуджистанский путь будет навсегда закрыт. При таких условиях Индия защищенная с севера массивом Гималая, с запада — голыми долинами белуджийской пустыни, должна будет оборонять только дороги из Кандагара и Кабула, великолепно прикрытые укреплениями Кветты и Пешавера.

Вмешательство миссии полковника Мак-Магона произвело большое моральное впечатление в дипломатических кругах, показав русским, насколько энергичными еще могут быть действия англичан в центральной Азии и напомнив персам, что только Великобритания имеет право вмешиваться в их внешнюю политику.

Таким образом, Англия вновь почти заняла свое прежнее положение: она восстановила престиж своей политики, и вместе с тем упрочила свои контрольные права над соседними со своей Империей провинциями. Если цель и была достигнута на границах Афганистана, если Сеистан и казался побежденным английским влиянием, то на севере Персии англичанам еще оставалось показать свое могущество и надо было занять то положение при персидском [36] дворе, которое когда-то им принадлежало. Посмотрим как мастерски была выполнена эта задача теми дипломатами, которые состояли при английском посольстве в Тегеране от 1900 до 1906 г.

Старания англичан вызвать либеральное движение в Персии. — Как выше сказано русские в 1902 г. были всевластны в Тавризе, Тегеране и Мешхеде; хорошие дороги соединили три города е торговыми путями Кавказа и Туркестана; московские товары стекались на их базары; русский банк сделался единственным кредитором Музафер-эд-дина; одним словом, все казалось способствовало успеху политики Царя. В Лондоне и в Тегеране отлично понимали, что атаковать сразу русское течение было бы расковано, может быть даже невозможно, и решились осторожно подкапывать фундамент того здания, которое одной миной немыслимо было взорвать.

Тогда то английские агенты и начали так ловко вести ту кампанию, которая, может быть, поддерживаемая даже английским золотом, привела Персию к либеральному движению и к учреждению Парламента.

Англичане решили, что раз Шах, министры и все высшие чины как будто бесповоротно поддались русскому влиянию, то им необходимо создать другую сильную идиллию преданную Англии. В 1906 г. происходят большие смуты в Тегеране: базары закрываются, муллы открыто проповедывают возмущение и толпа в несколько тысяч персов укрывается в садах английского посольства.

Это было первым звуком набата: с этих пор стало очевидным, что Англии удается добиться таким движением того, что она хочет; действительно, после сильных манифестаций, вспыхнувших последовательно в Тавризе, Испагани и Ширазе, — Шах Музафер-эд-дин должен был 1-го января 1907 г. подписать конституцию своему народу. [37]

Образ мыслей членов парламента, тотчас по его открытии, указал какому влиянию они подчинялись. Прежде всего потребовали высылки г. Науса и других бельгийских таможенных чиновников, которые, как мы дальше увидим, были настоящими русскими политическими агентами, и всеми силами всюду, где они находились, препятствовали англичанам. Пожертвовав частью этих чиновников, депутаты потребовали отставки Великого Визиря, Мушир-эд-Доуле, большого руссофила, и, все увеличивая свои требования, они хотели заставить отказаться от власти военного министра Наиб-Солтане — дядю нынешнего шаха. Министр этот, человек очень интеллигентый, европейски образованный, считается большим приверженцем русских идей.

Достигнув столь важных результатов, англичане увидели насколько усилилось их влияние из того факта, что возмутившиеся, как в Испагани, так и в столице, укрылись с общего согласия на британской территории (в консульстве, посольстве). Английская дипломатия одержала блестящую победу над своей соперницей, и, вынужденная, временно, оставаться на втором плане, она, одним ударом, продвинулась на первое место.

Возможные результаты этого движения. — Интересно, во что разовьется в будущем эта персидская революция; либеральное движение, стало движением национальным: руководимое до сих пор Великобританией, оно в известный момент вырвется из ее рук, и перешагнет ту границу, в которой англичане желали бы это движение удержать, что будет тогда? Либо Персы одурманены национализмом и в сознании своей силы удалят всех европейцев, либо русские воспользуются анархическим движением против иностранцев, и, благодаря своему близкому соседству с Персией, пошлют своих казаков на [38] Тавриз, Тегеран и Мешхед. Ясно, что в том и в другом случаях, север Ирана опять ускользнет из под английского влияния и что Англии надо будет все начинать сызнова.

 

Политика Англии с Тибетом. — Английская политика в Средней Азии и отношения Великобритании к соседним государствам Индии надо еще дополнить англо-тибетским конфликтом 1904 г.

Английское правительство обеспокоилось успехами русского влияния в Тибете за эти последние годы; Тибетские миссии были посланы в Петербург и оффициально приняты Царем, и в Лондоне возник вопрос: не придут ли в один прекрасный день казаки в Лхассу.

Русско-японская война возникла очень кстати для Англии и она воспользовалась случаем для реванша. Вице-король Индии Лорд Керзон запомнил, что какой то англо-китайский договор 1893 г., открывавший британской промышленности несколько тибетских рынков не соблюдается; под этим предлогом была направлена в Лхассу чрезвычайная экспедиция под командой полковника Юнгхесбенда.

Экспедиция Юнгхесбенда. — Лхасский договор. — Поход этот оказался очень тяжким и не столько вследствие сопротивления врага, сколько по климатическим условиям высоколежащих равнин; 7-го сентября 1904 г, английским войскам удалось проникнуть в запретный город, и, после долгих переговоров, побежденные решились подписать мирный договор. По статьям этого договора Тибетское правительство обязывалось прежде всего открыть несколько своих рынков для индийских товаров; обязывалось не делать иностранным державам каких либо территориальных уступок под каким бы то ни было предлогом; обязывалось не допускать иностранного вмешательства в свои дела. Наконец всякие [39] концессии на постройку железных дорог, на горные промыслы, телеграфы и т. д. могут быть даны какому либо иностранному государству или подданному, только при условии, выдачи такой же концессии Великобритании. Кроме того по Лхасскому договору индийскому правительству — уплатить военные издержки в 25 миллионов рупий.

Оставалось только получить ратификацию Китая, верховной власти Тибета; усиленные переговоры по этому поводу велись в Калькутте, а, затем в Пекине и 27-го апреля 1906 г., английский посланник в Китае получил полное согласие Китайского правительства.

В главных чертах положение, созданное этим соглашением следующее: прежде всего Англия обещала не вмешиваться в Тибетские дела до тех пор, пока не будут вмешиваться другие державы; затем, Тибет обязывался обращаться только к помощи Англии, когда ему понадобилась бы иностранная поддержка. В Общем это отрицательный протекторат, который является лишь новым обеспечением против распространения русского влияния в направлении к Индии.

Современное преобладающее влияние англичан в центральной Азии. — При общем взгляде на положение англичан в Средней Азии, при анализе исторических фактов, и оценивая их внешнюю политику, легко будет констатировать, что никогда могущество англичан не было так прочно, как в настоящее время.

Последняя поездка Эмира в Индию еще более скрепила узы англо-афганского соглашения и можно надеяться, что Афганистан будет скоро в экономическом отношении совершенно зависеть от Англии. В Белуджистане и Кашмире, где совершенно спокойно, теперь заняты развитием сети путей [40] сообщения, торговли и промышленности. В Персии, благодаря либеральному движению последнего времени, Англия является арбитром судеб этой Империи. Наконец по отношению к Тибету, Лхасская конвенция как будто окончательно устранила знаменитую русскую опасность, ту опасность, которая так долго составляла заботу правительств в Лондоне и Калькутте.

IV. Способы действия.

Русские и великобританские политические агенты в местностях, неподчиненных прямому авторитету обоих правительств. — Роль агентов. — Роль европейских чиновников персидской таможни. — Отношения их к местным властям. — Отношение туземцев к иностранным консулам.

Русские и великобританские политические агенты в местностях, не подчиненных прямому авторитету обоих государств. — Для наблюдения и защиты взаимных интересов России и Великобритании имеется большое количество их агентов в разных местностях центральной Азии. Все эти чиновники люди выдающиеся, которых можно упрекнуть иногда разве только в неуместном усердии.

Надо заметить, что британские консулы одновременно называются агентами Индийского правительства, и что они по этому сносятся со своими уполномоченными министрами (в Тегеране и Пекине) и с Foreign office мин. иностранных дел в Симле (В Персии каждый британский консул пишет ежедневный отчет о действиях власти и событиях, происходящих в данной местности: в конце месяца отчет этот посылается в другие консульства. Таким образом каждый агент осведомлен о деле, что его коллеги делали и видели, и определенно знает как ему действовать.).

Русское правительство кроме оффициальных агентов содержит еще лиц, не принадлежащих к консульскому составу. В Тегеране, например русской политикой, как говорят, руководили [41] четыре агента, имеющие прямую связь с Петербургом. По своему влиянию первым стоит агент министерства финансов; затем посланник, директор учетного банка и полковник, командир казачьей персидской бригады. На афганской границе и в Хорассане русскими агентами тоже состоят офицеры, доктора, телеграфисты и армянские торговцы. У них отличные помощники в лице европейских агентов персидских таможен.

Индийское правительство со своей стороны тоже пользуется услугами нескольких офицеров, лекторов, телеграфистов и миссионеров.

Год тому назад отношения между русскими консулами и их английскими коллегами были только корректны; с тех пор, как оба государства решили придти к окончательному и искреннему соглашению относительно всех неразрешенных вопросов в центральной Азии, отношения эти стали почти дружескими.

Прилагаемая таблица показывает распределение русских и британских агентов в различных местностях Азии, где обе державы ведут наблюдательную и деятельную политику.

Роль русских и британских агентов. — Если для достижения своих побед русские и англичане исходят из совершенно противоположных принципов; если русские стараются проникнуться духом покоренного народа, чтобы его ассимилировать, а англичане всегда сохраняют свой европейский характер и навязывают себя покоренному населению, то все таки можно сказать, что в странах Азии, не прямо подчиненным их авторитету, для сближения с туземным населением, и Россия, и Англия прибегают к одинаковым способам действия. [42]

Внимательный наблюдатель, тем не менее, увидит, что оба соперника имеют свой собственный личный метод действий, каковой мы дальше и постараемся выяснить.

Посмотрим, какие же общие приемы.

Политические агенты для подчинения народа своему влиянию, употребляют самое лучшее средство, средство, которое всегда удается у азиатов, которое открывает их сердца и покоряет их рассудок — деньги. В Персии их раздают полными горстями, то в виде подарков натурой, то в виде ружей, револьверов, часов и т. д.; то более простым способом, рублями и кредитными билетами.

Другое применяемое средство с обеих сторон — даровые лечебницы с докторами и женщинами-врачами (у русских в Мешхеде) и раздачей даровых лекарств.

Туземцы очень мало ценят заботы иностранцев об облегчении их физических страданий. Большая часть, из религиозного фанатизма, относится враждебно к предложениям докторов «фаранги» (Так Персы называют европейцев.), и предпочитают доверять своих больных местным лекарям.

Если русские и англичане одинаково стараются облегчить физические страдания своих персидских и китайских друзей, то у англичан еще кроме этого — желание вылечить их души, и они вместе с доктором посылают миссионера, который старается о славе господа Бога и о пользе Его Британского Величества!.. В этом отношении успех тоже довольно посредственный, так как мусульманин не чувствует никакой надобности менять свою религию.

У русских — миссионеров нет; они к этому приему не прибегают: они хотят приобрести доверие покоренного народа, стараясь не противоречить ему ни в его верованиях, ни в его обычаях. [43] Русским этого средства не хватает, но другими которыми они пользуются в Персии, они сумели значительно развить там свое влияние.

Для упрочения своей политики при Тегеранском дворе, Россия побудила в 1879 г. Шаха издать фирман, которым учреждена казачья персидская бригада, начальник и инструктора которой должны быть русские. Эта бригада теперь состоит: из 2-х казачьих полков 4-х эскадронного состава; одного батальона пехоты; 2-х четырех-орудийных батарей — конно-артиллерии; из русской армии в кадр бригады назначены: один полковник генерального штаба, командир бригады; один пехотный капитан, инструктор; один кавалерийский ротмистр, инструктор; один капитан артиллерии, инструктор; военный врач и 30 унтер-офицеров.

Число казаков доходило до 3000; теперь же по финансовым соображениям всего только 800; они служат по военному найму и носят почти ту же форму, как кавказские казаки.

Это единственное войско в Персии, единственное, на которое можно рассчитывать для защиты европейцев в случае смут. Можно сказать, что такая организация большая поддержка для русского влияния в Тегеране и во всем государстве и что эта мера вполне оправдала ожидания русского правительства.

К несчастью, ничто не вечно: контракт, связывающий Персию, кончается в будущем году, и русские боятся, чтобы британская дипломатия не потребовала у нового правителя Персии высылки этих инструкторов.

Ни русские, ни англичане никогда не стеснялись средствами для достижения какой-либо важной цели; мне рассказывали 6 многих случаях во время этой борьбы за влияние, два из них ясно показывают способ действия обеих соперничающих наций в Персии. [44]

Тринадцать лет тому назад одна английская компания получила через свое посольство монополию на табак; из этого предприятия учитывали большую политическую и финансовую выгоду; вдруг муллы оказали этому предприятию такое противодействие, что компании пришлось уничтожить свой контракт. Несколько времени спустя в Тегеране узнали, что этот крестовый поход против торговцев табаком был вызван телеграммой главным персидским религиозным вождям от муллы в Кербелахе, (один из священных городов шиитов); вскоре все обнаружилось, что телеграмма эта вовсе не была послана Кербелахским муллой, но каким-то русским агентом.

Когда в 1904 г. полковник Мак-Магон проводил персидско-афганскую границу — на берегах Гельменда, произошел тоже выдающийся случай: в персидской комиссии главным уполномоченным лицом был некто генерал Ямин Назам, которого, бесчисленные подарки англичан, сделали в скором времени очень сговорчивым. Как-то вдруг он стал очень грустным и встревоженным: казалось совесть его упрекала за преувеличенную угодливость не соответствующую интересам тех, которые ему поручили их защищать.

Сейчас же прошел слух (распространенный, как говорят, англичанами), что Ямин будто отозван, что шах его вернет в Тегеран и заставит принести повинную, что его заключат в тюрьму до самой смерти. Очевидно, генерал стал неохотно соглашаться на некоторые преувеличенные требования англичанина, и этот должен был прибегнуть к запугиванию. В конце концов Ямин удовлетворил все требования, ввиду нового слуха, что шах им очень доволен и что он будет осыпан почестями по возвращении в Тегеран. [45]

Очевидно полковник Маг-Магон нашел тем временем какой-либо способ заставать сдаться генерала. Несколько персов этой местности меня уверяли, что за три года Ямин Назам полупил от англичан 350000 франков, не считая многочисленных великолепных подарков.

Заканчивая описание роли политических агентов в центральной Азии, нужно сказать еще об одном вопросе, одинаково интересующем русских и англичан: о мусульманских паломниках и их маршрутах в священные места.

Известно, что мусульманство в Азии состоит из двух сект: из суннитов, которые ездят поклоняться в Мекку, и шиитов, поклоняющихся в Мешхеде или Кербелахе. Маршруты персов, туркмен или сартов и индусов всегда одинаковы, и не подлежат никакой борьбе влияний: первые — все шииты — ездят по святым местам на своих ослах; вторые по каспийскому морю через Баку в Батум, и оттуда морем в Мекку; наконец индусы едут по железной дороге в Карачи или Бомбей, и оттуда морем в Джеду. Вопрос становится интересным по отношению к афганцам и паломникам китайского Туркестана; шииты могут направляться в Мешхед либо севером по средне-азиатской железной и Асхабадской колесной дорогам, — либо югом, по индийским железным дорогам и английскому белуджийскому колесному пути. Сунниты же едут либо в Батум по русским дорогам, либо по английскому пути в Бомбей или Карачи.

Свобода выбора способа передвижения открывает поле действий обоим соперникам, которые считают справедливым, что нельзя упускать ни одного случая, когда дело идет о соприкосновении с туземцами двух государств-буфферов: Афганистана и Кашгара. Поэтому всевозможными способами [46] облегчают паломникам их путешествие на запад: понижают тариф, освобождают от таможенного осмотра, раздают вспомоществования, и т. д.

Надо полагать что индийское правительство взяло практический верх в этой борьбе при переманке мусульман-паломников, так как я встретил на своем пути большое количество паломников из высокой Ферганы и северного Кашгара, которые вместо того, чтобы пользоваться средне-азиатской дорогой, которая совсем под рукой у них, предпочитают совершать двух месячный переход по невозможным дорогам через Каракорум, малый Тибет и Кашмир, для того, чтобы сесть в поезд в Раваль-Пинди, и оттуда уже следовать в Бомбей.

Роль европейских чиновников персидских таможен. Залогом займа, сделанного Россией Персии в 1900 и 1901 г.г. должны были служить доходы с персидских таможен, для чего Россия и потребовала реорганизации этого ведомства бельгийской комиссией и назначения бельгийских чиновников на более ответственные должности. Поэтому нет ничего удивительного, что, как из чувства благодарности, так и соблюдая собственные выгоды, европейские таможенные чиновники расположены в пользу русской политики.

На самом деле, говорят, что г. Наус их начальник, имеет большое влияние в русском посольстве, и, под его высоким руководством бельгийские агенты на афганской границе и на Персидским заливе, если и не смеют прямо противодействовать английской политике, то все таки работают всегда в руку русским и стараются давать им как можно больше сведений

Понятно, что англичане этим приемом очень недовольны, и всегда стараются уменьшить их влияние, мечтая о полном упразднении этих [47] чиновников. План этот отчасти удался английской дипломатии и можно предположить, что она не совсем чужда тому течению мыслей, которое проявилось в национальном Персидском Собрании, так как после этого состоялась высылка г. Науса и двух его сотрудников.

Это было большим ударом для русских, которые захотели сейчас отплатить англичанам: случай представился несколько времени спустя, когда ими были посланы в Тавриз и Тегеран тридцать казаков, якобы для защиты своих соплеменников, жизни которых будто бы угрожало все возрастающее волнение среди туземцев (Высылка г. Науса была решена 10— го февраля; казаки пришли 15-го марта.).

Отношения к местным властям. Мы только что рассмотрели те разные способы действия, которые применяют русские и англичане в местностях, граничащих с их среднеазиатскими владениями: способы эти оказались тождественными. Все они стремятся к двум целям: 1) приобрести наибольшее влияние над властями, заслужив их расположение к себе; 2) завладеть доверием туземцев, чтобы увеличить свое политическое влияние в ущерб чужому.

В Персии, где обе соперничающие нации имеют своих представителей, отношения этих последних к местным властям не всегда дружелюбны. Если губернатор какой-нибудь провинции англофил, то русский агент поддерживает с ним лишь корректные отношения, и, не будучи в состоянии расположит его к себе, употребляет все свое влияние к смещению его. Если же губернатор сочувствует русским, то англичане его начинают всячески преследовать, находят в нем всякие недостатки и стараются заставить его покинуть свой пост. [48]

В общем положение этих несчастных чиновников очень тяжелое; каждый раз, когда Тегеран им угрожает отрешением от должности, они должны посылать шаху, великому визирю и другим придворным чинам крупные денежные куши.

Из трех губернаторов, управлявших во время моего проезда пограничными афганскими провинциями, только один Бирджандский эмир, сумел поладить с обеими партиями; другие же два, Хорассанский и Сеистанский губернаторы, только что смещены, вследствие жестокого преследования русскими и таможенными чиновниками.

В Белуджистане и Кашмире английские политические агенты поддерживают самые лучшие отношения с местными властями и засыпают их любезностями.

В Кашгаре тоже ведется борьба за влияние, так как оба государства имеют там своих представителей, но борьба там не такая страстная, как в Персии, и, мне казалось — отношения с обеих сторон самые лучшие.

В Таш-Кургане, тем не менее, русское влияние преобладает; городской амбань (Китайский чиновник.) правильно говорит на их языке, и видно, что не задевая британского вице-консула, он все таки во всем считается с мнением казачьего офицера.

В Бухаре у русских, под протекторатом которых она находится, постоянный политический агент, у которого одна только мысль — во всем угодить эмиру и защищать его, интересы. Когда три года тому назад французская компания хотела закупить в этой местности мерлушечьи шкурки, то русский агент все пустил в ход, чтобы провалить это предприятие, и только потому, что вся [49] торговля мехом в руках эмира, который — единственный агент мехового рынка — и боялся не безосновательно, конкуренции европейских скупщиков.

Я сам не мог изучить в каких отношениях состоят агенты англо-индийского правительства к афганским властям в Кабуле и Кандагаре, и поэтому я об этих отношениях говорить не буду; полагаю, что они самые дружелюбные.

Отношение туземцев к иностранным консулам. — Остается теперь только указать, насколько политическим агентам удается расположить к себе туземцев и как к ним относится народ.

До этого времени вне всякого сомнения, что русское влияние преобладало на севере Персии, и что русским удалось привлечь к себе мулл и народ.

Эта большая соседняя нация действительно занимала исключительное положение в Хорассане, где она прекратила, после завоевания ею Закаспия, вторжения туркменов-грабителей. Кроме этого за ней было преимущество силы и могущества, так как северные иранцы конечно были знакомы с историей завоевания Туркестана.

Преобладание русских начинается от Буджиурда в Сеистан; с ними советуются туземцы в затруднительных случаях, и народ, измученный вымогательствами своих властей, обращает свои взоры к белому Царю, ожидая с севера своего освобождения.

Теперь многое изменилось: русско-японская война не только сократила финансовые ресурсы России, но с нею пал и престиж ее могущества; затем вспыхнуло либеральное движение, которое англичане сами подготовили и хотели использовать в сторону своего влияния. Последствием всего этого — сдержанность русской политики на афганской границе. Ее [50] единственная в настоящее время забота предупреждать недоразумения на Зюльфагар-Бандонской границе, которая еще не установлена.

Таким образом русские парализуют удар, который им желал бы нанести английский генеральный консул в Мешхеде, майор Сайкс. Его цель, и он этого не скрывает, создать какой-либо инцидент, который бы повлек за собой посылку Индией комиссии, аналогичной той, которой когда-то руководил полковник Мак-Магон в Сеистане (VI-ая статья парижского договора (1856): «В случае недоразумений между Персией и Афганистаном, персидское правительство обязуется обратиться для разбора к любезности английского правительстве».). Офицеры и топографы наводняли бы два или три года страну, раздавали бы полными горстями английское золото, что произвело бы неизгладимое впечатление на население.

На юге Персии борьба не имеет такого острого характера, так как русские всегда понимали, что Мекранская граница, так же как Персидский залив, силой обстоятельств ускользала от их влияния. Они довольствуются наблюдением за действиями противника, не занимаясь пропагандой между туземцами.

В других, интересующих нас местностях центральной Азии: в Белуджистане, Кашмире и т. д., русские и англо-индийские агенты заняты не столько целью расположить к себе население, сколько завлечением властей в свою политику. Об их отношениях к туземцам ничего особого сказать нельзя (Как русские в Бухаре так и англичане в Белуджистане и Кашмире, избегают взимать слишком большие налоги с населения и заставлять отбывать воинскую повинность.).

Говоря о чувствах афганцев, небезынтересно вспомнить слова одного английского писателя, Мак-Грегора, которого нельзя заподозрить в пристрастии и который говорил в своей книги «оборона Индии»: [51]

«Бесчисленные маленькие войны с Кабулом, Кохистаном, афридиями и другими афганскими племенами, способствуют соединению всех этих народов в цельный и нераздельный Афганистан, объединенный в непримиримой ненависти к нам».

Не полагаю, чтобы подданые Эмиру чувствовали подобную вражду к своему северному соседу, хотя существует афганская пословица: «белая собака, или черная все равно; все-таки — это собаки».

(пер. А. Рихтера)
Текст воспроизведен по изданию: Лакост Г. де. Россия и Великобритания в Центральной Азии. Ташкент. 1908

© текст - Рихтер А. 1908
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001