А. ГАМИЛЬТОН,

АФГАНИСТАН

AFGHANISTAN

Глава III.

Сеистан и миссия Мак-Магона.

К западу от Кандагарской провинции лежит Сеистан, с которым нас связывают серьезные политические интересы. В грубом смысле слова, персидские и афганские владения в Сеистане разграничены рекою Гильменд, но географически весь Сеистан принадлежит по своему водоразделу Афганистану (Эта английская точка зрения едва ли правильна. Миссия Мак-Магона при распределении воды Гильменда имела в виду исключительно интересы афганского населения. Персидское правительство до сих пор отказывается признать это распределение.). Озеро Хамун принимает в себя водные источники Сеистана с афганской, персидской и белуджистанской границ, а также реки: Гильменд, Ферах, Хаш и Гаруд. Этот сток воды, подразделяющийся на 3 бассейна: Ферах, Гильменд и Зиррех — занимает площадь в 125.000 квадратных миль. Бассейн Ферах состоит из двойной лагуны, образуемой с одной стороны впадающими в нее с севера реками Гаруд и Ферах, а с другой стороны — реками Гильменд и Хашруд или Кушкруд, впадающими с юга и востока. Эти лагуны соединены друг с другом зарослями тростника, носящими название «нейзар», которые при высокой воде превращаются в сплошное болото. Во время половодья воды бассейна Ферах соединяются с бассейном Гильменда под общим названием Хамун, который при разливе Гильменда соединяется также с третьим бассейном Хаузи-Зиррех. Озеро Хамун представляет собою [55] периодическое явление природы, неизменно встречающееся там, где система орошения неправильна. Совершенно сухой в известные периоды, Хамун в другое время разливается на 100 миль в длину и 15 миль в ширину, при глубине от 4 до 10 футов. Вода Хамуна пресная и изобилует рыбою, которою живут туземцы. В тростниковых зарослях имеется много диких гусей, уток и другой болотной дичи.

Прежде чем приступить к оценке значения Сеистана, необходимо иметь точное понятие, из каких частей состоит этот округ. Сэр Фредерик Гольдсмит, в видах более ясного определения сеистанского района, разделяет его на две части: собственно Сеистан и внешний Сеистан. Первый он причисляет к Персии, а второй — к Афганистану. Собственно Сеистан ограничен с севера Нейзаром и с юга главным каналом, орошающим земли вокруг Секухе и соседние села. От востока к западу он простирается по направлению старого русла Гильменда от плотины Кухек до Кухи-Ходжа и берегов Хамуна. Площадь этой части Сеистана измеряется в 3847 кв. миль, а население в 45.000 душ, из коих 10.000 кочевников смешанного происхождения, 20.000 сеистане и 15.000 поселенцев, говорящих по персидски, причем в среднем надо считать 15 человек на квадратную милю. Эта пропорция в 8 раз превосходит густоту населения во всей остальной Персии. Под внешним Сеистаном надо разуметь страну на правом берегу Гильменда от озера, образуемого его устьем на севере, и Рудбара на юге. Население его состоит из сеистани, кочевников, белуджей и афганцев и небольшого количества [56] санджурани и иокти. Под термином «сеистани» понимается оседлое население без различия происхождения. Площадь всего Сеистана занимает 7006 кв. миль, а общее число населения — около 205.000 человек, т. е. 34 человека на квадратную милю.

Главный приток Хамуна, река Гильменд, являлась самым важным препятствием к успешному разграничению Сеистана. В 1872 году состоялась под руководством Гольдсмит Эуорд комиссия, для разграничения Сеистана между Персией и Афганистаном. Граница была тогда проведена от Сиях-Кух через Нейзар, вдоль главного русла Гильменда до Кухека. Отсюда она шла по прямой линии до Кухи-Малики-Сиях в юго-западном направлении, оставляя оба берега Гильменда к югу от Кухека во владении Афганистана. С тех пор Гильменд переменил свое русло и в том месте, которое облюбовало капризное течение реки, поднялось сильное смятение и персидско-афганские отношения обострились до крайности. Все зависело от раздела нового русла Гильменда и территории между ним и старым руслом, которое комиссией 1872 года было признано демаркационной линией. Афганцы, выгадавшие от изменения течения реки, заявляли, что граница идет теперь по новому руслу; наоборот, персы стояли за сохранение границы по старому руслу.

К несчастью, с Сеистаном были связаны интересы других сторон, кроме тех, чье благосостояние зависело от направления реки Гильменда. Россия не замедлила поддержать мнение шаха через своего консула в Нусретабаде, г. Миллер. Как только пограничный спор стал угрожать осложнениями между Персией и [57] Афганистаном и политическими затруднениями для Великобритании с Тегераном — г. Миллер вмешался в Сеистанский вопрос. Он вопиял о надменности афганцев и предлагал персам силою воспротивиться, так называемым, агрессивным действиям афганцев. К счастью, прежде чем дела достигли кризиса, персидский шах, следуя постановлениям парижского трактата (1857 г.) попросил (Для всякого, кто следил за сеистанскими делами, не тайна, что английское правительство само навязало шаху свое посредничество.) британское правительство быть третейским судьей при распределении воды Гильменда и установить постоянную пограничную линию, взамен неопределенного разграничения миссии Гольдсмит. Приняв эту просьбу, имперское правительство назначило в конце 1902 года своим уполномоченным маиора Мак-Магона, который установил всю южную границу на расстоянии 800 миль. Миссия состояла из 11 британских офицеров, нескольких землемеров и экспертов по ирригации, эскорта из 200 пехотинцев туземной англо-индийской армии и 60 кавалеристов, не считая обозной прислуги, всего 1500 человек, 200 лошадей и 2200 верблюдов при большом обозе. Базой экспедиции была Кветта. Так как экспедиции нужно было пройти 500 миль по совершенно безводной пустыне и приходилось вести с собою все продовольствие, кроме хлеба и фуража, без всяких удобных стоянок, то можно себе представить, какие трудности пришлось преодолеть этой миссии на своем пути. Выступив из Кветты, миссия прошла через афганскую территорию до Ходжа-Али на Гильменде и проследовала далее по [58] берегу реки, намереваясь начать работу посреди границы. Этот переход в 500 миль по необитаемой и безводной стране занял 5 недель. Температура воздуха была 4° ниже нуля, при ужасных морозных ветрах. Трое людей замерзло и много животных погибло. При вступлении в Сеистан Мак-Магона встретили афганский и два персидских комишнера (уполномоченных), в сопровождении больших эскортов. Эмир, лично знакомый с британским комишнером, любезно прислал Мак-Магону для охраны конвой из 100 человек кавалерии и 200 пехотинцев.

Политические затруднения миссии начались сразу. В своей попытке перейти в Персидский Сеистан она встретила противодействие со стороны персов, напуганных дурной аттестацией, данной нашей миссии русскими. Были даны холодные уверения, что никакого пограничного спора не существует и что всякая попытка перейти на персидскую территорию будет встречена силою. Целый месяц миссия довольствовалась путешествием по афганскому берегу Гильменда., собирая сведения о пограничной линии. Все это время персидские власти не показывались. Предстоящая задача вынудила, наконец, миссию вступить на персидскую территорию. Не взирая на протесты Персии и несогласие персидских властей на постройку моста через Гильменд, миссия перешла реку и была встречена с обычными комплиментами и почетным караулом.

Сама разграничительная работа была очень трудная. К югу от Гильменда на 90 миль пограничная линия идет через бесплодную пустыню, куда вода доставлялась издалека. Северная часть этой линии идет по стране, [59] которую возможно оросить и где поставлены солидные постоянные столбы, но последние 20 миль этой линии идут по безводным ледяным отлогам Сиях-Кух. Старое русло Гильменда было признано новой границей, которая должна оставаться непоколебимой при всякой перемене течения реки. Такое решение восстановляет границу 1872 года. Много времени прошло, пока в Кабуле и Тегеране приняли эти условия, выработанные в апреле 1904 года. Демаркационная работа, согласно рапорта Мак-Магона, была закончена только в конце 1904 г.; ибо персы находили возражения против решения разграничительной комиссии и санкция протопала миссии Мак-Магона последовала в сентябре 1904 года. Второй частью возложенных на миссию обязанностей было распределение воды Гильменда между Персией и Афганистаном. Трудность этого вопроса усугублялась стараниями России воспрепятствовать какому бы то ни было удовлетворительному его разрешению. Тем не менее, после усиленных трудов и самой тщательной разработки местного обычного права постановленное комишнерами решение о водоразделе было вручено в мае 1905 года уполномоченным Персии и Афганистана, для представления подлежащим правительствам. Эмир афганский сразу принял решение полковника Мак-Магона, горячо приветствуемое местным населением. Но Персия, вдохновляемая вымученными измышлениями русских чиновников в Тегеране, отказалась ратификовать протокол миссии и спустя большой промежуток времени подтвердила свое несогласие на установленный водораздел путем непосредственных представлений английскому посланнику в Тегеране. Несмотря на [60] оффициальное объявление нашего «Foreign Office», что Персия согласилась с результатами миссии, шахское правительство 26 февраля 1906 года формально оповестило сэра Эдуард Грей, что оно не считает возможным принять решение Мак-Магона о водоразделе Гильменда. Нужно заметить, что подобным же образом Персия протестовала против решения миссии Гольдсмит, причем в результате это решение было утверждено в первоначальной редакции. Ни одного дельного возражения против решения Мак-Магона нельзя было бы привести и теперь.

Должно сожалеть, что самым значительным результатом миссии Мак-Магона был ясно выраженный антагонизм между интересами с одной стороны Германии и России и с другой — Англии. Г. Миллер, с заранее обдуманным умыслом, злостно извращал цели миссии, причем его остроумные махинации нашли отклик в германской печати. Участие Германии в травле миссии Мак-Магона прошло незамеченным в Англии. Но в то время, когда глупые люди побуждают британское правительство совершить великое безумие сблизиться с Берлином, следует подумать о действительном значении той любезности, которою отличается германская политика, как только англо-германские интересы приходят в соприкосновение. К сожалению, в Великобритании не всегда замечают, какое значение может придать продажная пресса неутомимым изобретениям непристойных политических сплетников. Поэтому необходимо сказать, что в многочисленных статьях о миссии Мак-Магона, появившихся до сих пор, в печати нет и малейшей доли правды. Как бы ни были остроумны ложь и двуличие г. Миллера, трудно допустить, чтобы [61] дипломатический чиновник стал распространять, не имея специальных инструкций, те издевательства и извращения фактов, которые циркулировали в Сеистане во время пребывания там миссии Мак-Магона. Какова бы ни была сущность полномочий, полученных г. Миллером от русского посланника в Терегане, нужно предполагать, что он использовал данные ему инструкции до крайнего предела. К счастию, злословие и клевета, столь отличавшие кампанию, предпринятую русско-германской прессой, пали на самую русскую политику. Когда завеса лжи была снята, престиж России пал одно время очень низко (Престиж России ее мог пострадать от критического отношения к миссии Мак-Магона.).

С уходом г. Миллера из Сеистана его заместители пошли еще дальше. Статьи, носящие характер правильного похода, появились в петербургской и берлинской печати, а выдержки из них читались в самом Тегеране, благодаря любезным услугам С.-Петербургского Телеграфного агентства. Русский правительственный орган в средней Азии «Закаспийское Обозрение», печатающийся в Асхабаде, был самым прилежным деятелем в распространении фантастических подробностей о бедствиях, претерпеваемых бедными сеистанцами от жестоких постановлений миссии Мак-Магона. Замечание, будто бы персидскому Сеистану угрожает опасность превратиться в пустыню, так как он лишился 2/3 принадлежавшей ему воды — полнейший абсурд, распространенный г. Миллером, или русским посланником в Тегеране только для того, чтобы оттолкнуть [62] персиян и всю Европу от Великобритании. Трогательные описания бездомных сеистанцев, потерявших свои земли, вследствие бессердечных настояний британского комишнера, появились в «Закаспийском Обозрении» только для того, чтобы германские газетчики комментировали их со свойственным им нахальством. Эти комментарии дышат тенденциозною ложью тем более, что ни одно селение не было тронуто и ни один человек не был выселен. Уверения, будто бы миссия Мак-Магона устроила на персидской территории обширный укрепленный лагерь с зубчатыми глиняными стенами — одинаково вздорны. Этот «обширный укрепленный лагерь» состоял из глиняных бараков, в которых помещалась миссия, «зубчатые стены» были обыкновенные глиняные стены вокруг площадки для лаун-тенниса, а «вооруженные часовые», охранявшие эти укрепления, были 3 сторожа, наблюдавшие за чистотой. В этом отношении любопытен тот факт, что на следующий день после отъезда миссии — эти сторожа предотвратили попытку русских занять наш лагерь. Полные сведения о зловредной деятельности представителей России в Сеистане могло бы дать британское правительство. Нет сомнения, что г. Миллер злоупотребил своим привилегированным положением дипломата, заявив, что Россия не позволит британской миссии вступить на персидскую территорию, а когда, в качестве представителя России в Сеистане, он дошел до того, что устроил уличный мятеж против английского консула в день рождения Его Величества (Короля Англии) — то он нанес этим серьезное оскорбление дружественной державе, которое давало полное основание нашему посланнику в Тегеране [63] сэру Артуру Гардинджь вмешаться в это дело. Но несмотря на демонстрацию черни перед британским консульством с требованием изгнать консула и миссию Мак-Магона, последней было предоставлено самой принять меры к своей охране. Это не было невозможным: вожаки движения, в числе которых находилось много русских агентов (Нижеследующие оскорбительные для русского чувства строки мы не оставили без перевода, чтобы дать нашим читателям понятие о культурной роли столь восхваляемой автором миссия Мак-Магона.), были подвергнуты телесному наказанию. Ничего нельзя бы было возразить против этой суровой меры, если бы она была применена более непосредственно.

Хотя политику имперского правительства по отношению к Афганистану нельзя определить с достоверностью, она несомненно страдает тем же недостатком решительности, как и по отношению к Персии. Наше положение в Средней Азии, Персии и Афганистане, в которое нас поставила наша достойная сожаления недальновидность, крайне печально; наши затруднения увеличиваются с потерею самостоятельности Персии и зависимости Афганистана. Вследствие серьезных недостатков нашей политики и неудачного выбора наших представителей в Тегеране, Великобритания была совершенно вытеснена из северо-восточной Персии. Успех разграничительной миссии в Тегеране не внес существенной перемены в наше положение. Принимая во внимание серьезное влияние России на Персию и действия России в Харосане, имеющие целью захватить Сеистан, нужно было бы непременно воспользоваться настоящим [64] случаем, чтобы твердо воспротивиться русским претензиям.

Испытания, которым подвергалась миссия в Сеистане, были необыкновенно тяжки. Зимою 1904-5 гг. шакалы, которыми кишит эта страна, по неизвестной причине стали нападать на людей и животных и искусали 4 членов миссии, один из которых умер от водобоязни. Много бед причиняли и волки. В одну ужасную ночь 25 марта 1905 года, в то время как ветер дул со скоростью 88 миль в час, 2 бешеных волка искусали 78 верблюдов и одну лошадь, 48 верблюдов и лошадь околели от гидрофобии. В другом случае стая волков пыталась, но безуспешно, напасть на лагерь Мак-Магона. Сами сеистане с перепуга убили почти всех своих собак, преданно их охранявших.

Особенно трагична была смерть одного из индийских землемеров при исполнении им своих служебных обязанностей в безводной степи Дешти-Марго. Он отважился зайти далеко от воды и так изнемог от страшной жары, что не мог больше двигаться ни вперед, ни обратно. Он и семь его спутников поплатились жизнью. При этом несчастий проявил замечательный героизм один из слуг погибшего землемера, который, убедившись, что землемер умер, решил спасти хотя бы карту, оплаченную жизнью стольких людей. Оторвав карту с чертежного стола и чувствуя приближение потери сознания, он обвязал чертеж вокруг своего тела под платьем и слепо побрел к северу в надежде дойти до водного источника. Четыре человека, которые пошли вместе с ним, [65] упали по дороге. Он помнит лишь, что очнулся ночью на берегу реки Краша. Здесь его нашел какой-то бродячий афганец, который донес его на своей спине до ближайшего селения, где ему был оказан тщательный уход, и жизнь его была спасена. Тела его несчастных спутников были потом розысканы. Они совершенно высохли, как мумии.

Сеистан мало отличается от других частей Средней Азии и больших центров Афганистана, по крайней мере, системой орошения. Оросительные каналы, разветвляющиеся от Гильменда и несущие воду этой реки до сердцевины Сеистана, относятся к очень древней эпохе задолго до персидского и афганского завоеваний. Существующая теперь система орошения пользуется лишь работами прежних веков; страна могла бы без сомнения превратиться в необыкновенно плодородный оазис, если бы местное правительство обеспечило безопасность торговли и покровительствовало земледелию. Жизнь в Сеистане не требует затраты большого труда. Жизненные припасы дешевы; овец и рогатого скота много. Рис получается из Герата, овощей мало, но пшеница и ячмень продаются в громадном количестве.

Кормилица Сеистана — река Гильменд, от которой страна находится в такой же зависимости, как Египет от Нила. Эта зависимость особенно ярко выразилась в последние годы. Валовой ежегодный доход Сеистана 100.000 харваров (около 1.500.000 пудов) хлебного зерна и на 7100 туманов (Туманг — 2 рубля, кран — 20 коп.) других [66] продуктов. Пятую часть последних — 1420 туманов получает эмир (персидский губернатор) Сеистана. Из общего дохода надо исключить также налог на подножный корм, топливо, рогатый скот и баранов, который выражается в сумме 14.095 туманов. Налог на коров — 2 1/2 крана на каждые 100 голов, а на овец — один кран на 20 голов. На земледельческие орудия налога нет. Из 100.000 харваров хлеба, которые дает ежегодно Сеистан, надо исключить 30.000 харваров, которые берет правитель по 5 кранов за харвар. Персидское правительство получает 2600 туманов наличными деньгами и 24.012 харваров пшеницы, из коих 9812 харваров идут на содержание чиновников, духовенства и войска. Вместо платы натурой, персидское правительство получает обыкновенно налоги деньгами по 7 кранов за харвар. Всего Тегеран имеет с Сеистана ежегодно 12.540 туманов.

Базарные цены на жизненные припасы в Нусретабаде следующие:

*) Харвар — 15 пудов, мэн — 14 фунтов.

Столица Сеистана состоит из 2 частей: северной [67] и южной. Несмотря на свою центральную роль, Нусретабад имеет довольно жалкий вид. Отсутствие дорог возле города и общая запущенность Хусейнабада, южной части города, производят угнетающее впечатление на тех, кто видит город в первый раз. За этими двумя городами выросли в последние годы изящные здания английского консульства, где капитан Макферсон блюдет английские интересы. Эти постройки, можно сказать, образуют третью часть города, отделенную от остального города большою ровною площадью. Консульство занимает несколько акров земли и прекрасно расположено так, что, в случае надобности, всегда может быть расширено. Между двумя рядами зданий находится широкое пространство, похожее скорее на квадратный плац, чем на улицу, в конце которого развивается английский флаг. Позади консульства за главною изгородью с южной стороны находится мечеть. Главные постройки занимают пространство в 160 на 70 ярдов, вся же площадь около 13 акров. Рядом с консульством помещается внушительное здание отделения Шахиншахского (английского) банка в Персии, состоящее из нескольких домов и прекрасного сада.

Хусейнабад представляет собою группу маленьких глиняных лачуг, разбросанных без всякого плана среди широкой равнины. Там и сям среди окружающих домов возвышаются ветряные мельницы очень своеобразного вида, работающие только в летние месяцы во время постоянного сильного ветра, носящего наименование «бади-сад-у-бист руз», т. е. ветер ста двадцати дней. Кроме мельниц, в этой части города обращают на себя внимание резиденции русского [68] консула и главного муллы. Русское консульство далеко не самое большое здание Хусейнабада и расположение его неудачно: с трех сторон его окружают дома, а с четвертой кладбище, которое тянется от консульства до стен Нусретабада. Здание консульства, четырехугольное строение с двумя смежными дворами, было в действительности образовано из туземных домов. Оно имеет бель-этаж, над кровлей которого, состоящей из нескольких крыш над каждой отдельной комнатой, печально стоит русский флаг.

Нусретабад, северный город, сам по себе незначительный, есть тем не менее главная половина столицы Сеистана. Он окружен стенами в 30 футов высотою и около 350 ярдов в длину от севера к югу и 400 ярдов от запада к востоку с промежуточными широкими колоннами через каждые 40 ярдов. В северо-восточном углу города стоит цитадель, огороженная стенами в виде прямоугольника, в котором находится дворец правителя. На середине южной стороны стоят ворота, поддерживаемые с обеих сторон глиняными колоннами. От этих ворот центральная улица ведет к противоположной стене, где имеются такие же ворота. Вокруг города идет дорога и глубокий ров, наполненный иногда водою. В городе имеется от 50 до 100 лавок, которые, кроме одной, ничтожны и бывают большею частью заняты солдатами, которые за время своей службы в Сеистане предпочитают торговлю военному искусству. Открытые городские площади обработаны и местами можно видеть в городе произрастающие хлебные злаки. Как и во всех персидских городах, в Нусретабаде ослы находятся везде на первом плане. [69]

Гарнизон Нусретабада составляют 2 сменных пехотных персидских полка, один из которых распускается по домам, в то время как другой занимается мирной торговлею. Номинально в полку считается 1000 человек, но на самом деле в нем не более 800 сербазов, вооруженных старыми негодными ружьями, хотя в Бирджанде и имеется запас винтовок Уэрндля. Говорят, что сербазы получают новое обмундирование каждые 2 года. Военная служба пожизненная и наследственная. Жалованье солдаты получают ежегодно 20 кран (4 рубля) и 7 1/2 мэн пшеницы, кроме харчей. Как можно полагать, военное значение полка равняется нулю. Кроме этого полка, в Нусретабаде квартируют еще 20 стрелков из Тавриза, занимающиеся ростовщичеством и зарабатывающие по меньшей мере 500%.

Если индийская торговля не может бороться с выгодою для себя на рынках Хорасана с русскою торговлею и сериею запретительных тарифов, то можно кое-чем вознаградить себя, сосредоточив внимание на Сеистане. В этом отношении, когда в 1896 году была начата постройка проезжей дороги от Кушки до Сеистана и был поднят вопрос о постройке Кветта-Нушкинской железной дороги, было сделано вперед два важных шага. Расстояние от Кветты до Нусретабада было исчислено в 565 миль. От Кветты до Нушки дорога идет по гористой местности и затем спускается на 2594 фута с плато Кветты на плоскогорие, простирающееся до Сеистана на высоте 3000 футов над уровнем моря. По этому плоскогорию пролегает ровная дорога, очень удобная для прохода караванов верблюдов. От Кветты до Нушки тянутся горные высоты [70] самых причудливых форм, образующие последовательно прогалины и долины в гористом Белуджистане. Большая высота этой страны над уровнем моря и сухая разряженная атмосфера зимою вселяют в вас какой-то странный подъем духа и веселость. Летом жар бывает очень силен, но наблюдается большое колебание температуры от жары к холоду. Горы составляют отличительную черту Кветты. На одну или две мили к востоку от городского базара возвышается горный кряж Мардар, высотою 11.000 футов, дающий прекрасное прикрытие войскам. С севера, запада и востока долина Кветты окружена высотами Заргим, Тукату и Чильтан. Склоны их голы и суровы и только в расселинах растет можжевельник, а вершины носят мрачный колорит и только при заходе солнца озаряются пурпурна красным светом, который постепенно бледнеет и розовеет, как аметист, с наступлением сумерек. Когда спускается ночь, в кустах можжевельника загораются костры и мычание скота оглашает тихий воздух. Воздух очень прозрачен и расстояния обманчивы. Ветры с пылью бывают очень часто и иногда можно наблюдать, как тончайшие пылинки летят в воздухе при ослепительном блеске солнца. Возле Кветты есть несколько деревень, окруженных глиняными стенами. Население их крайне смешанное. Белуджи собственно кочевники и живут за немногими исключениями в палатках, которые во время жатвы раскидываются за каждым гумном. Конструкция палаток примитивна: верхняя и подветренная стороны покрываются брезентом из грубой козьей шерсти на деревянных винтообразных стропилах. Палатки кишат мужчинами, [71] женщинами и детьми. Женщины носят ситцевые рубашки с длинными рукавами, доходящие до лодыжки, длинные панталоны и чадры индиго-голубого цвета. Они, повидимому, не закрываются от своих сородичей, но, завидя приближающегося европейца, сейчас же скрывают под чадрой нижнюю часть лица. Чадра спускается с головы до пяток и истасканный грязный конец ее волочится по грязи. Длинные черные косы женщин туго заплетены и украшены голубыми бусами и белыми раковинами. Иногда они носят на лбу ожерелья из монет. Полы, рукава и ворот рубашек обшиты тонкою зеленою и золотою каймою, а перед рубашек — русской вышивкою крестиками. Белуджи — дикарь с длинными, черными намаслянными волосами, падающими тяжелыми прядями на затылок и плечи. Он носит широкие ситцевые штаны, ситцевую рубашку, жилет и верхнее платье, смотря по вкусу. Вид его самый грязный, на голые ноги одеты неуклюжие сапоги. Несмотря на некоторые дефекты в наряде, белуджи выглядит достойным врожденным погоньщиком верблюдов. Белуджи не придает большого значения своей женской половине, которая разделяет его труд. Женщина часто впрягается под земледельческие орудия, вместе с верблюдом. Женщина оценивается известным числом козлов, баранов, ослов или верблюдов.

От Кветты идет хорошая проезжая дорога 8 миль до Самунгли, где имеется небольшой каравансарай и откуда в юго-западном направлении ведет тропинка вдоль северного подножья Чилтана в долину Гирди-Тилау, посреди которой находится вторая станция. Каравансарай построен по персидскому образцу, в виде [72] квадратного двора с приспособлениями для вьючного скота и его погоньщиков и помещениями для проезжих в глиняном «rez de chaussee» и деревянном «чапар-хана» для привиллегированных путешественников.

От Гирди-Тилау дорога до Тиллери идет через возделанную долину, окаймленную голыми холмами. В Тиллери имеется другой каравансарай, похожий на предыдущий, с той только разницей, что в нижнем этаже есть стекла. После Тиллери дорога несколько миль совершенно ровная до реки Ширинаб. Затем она постепенно поднимается до перевала Барак, где дорога изрыта камнями. По ту сторону прохода, при приближении к Мурад-Хан-Келла, ущелие выходит на песчанную равнину, прекрасно возделанную. Это начало Белуджистана. За Мурад-Хан-Келла нет и следа какой-либо растительности, даже колючки, а вода имеет соленый привкус. Дорога после Мурад-Хана идет по каменистой почве вплоть до долины Кишинги. Здесь почва становится мягче, ростет много колючки, а весною произрастают кармазинные тюльпаны. За Кишинги дорога спускается в Нушкинскую равнину по длинному и обрывистому ущелью.

Пушки мало отличается от станции на пути Кветты. Это местечко в настоящее время очень оживленно, но расположено неудачно. Нушки лежит у подножия холмов, которые тянутся на 2-3 мили до горного кряжа Кишинги. Западные ветры, встретившись с этими холмами, поворачиваются назад и засыпают город и дороги тучами пыли. Несмотря на неудачное географическое положение в конце пустыни западного Гильменда, в Нушки заметны попытки к земледелию. Вода проведена из речки [73] Кайсар и дополнена тщательно вырытыми колодцами, так что прежняя культура Нушки, видимо существовавшая несколько столетий тому назад, начинает возрождаться. На одном из каменистых и совершенно лишенных растительности холмов, окружающих долину с южной стороны, стоит неуклюжее глиняное здание, где останавливаются путешественники, К югу от него течет по камням арык (канал), через который у базара имеются два брода для скота. За этими бродами течение арыка ослабевает. В реку обыкновенно бросают околевших верблюдов и ослов, разлагающиеся трупы которых порождают разные заболевания. На речке поставлены 3 примитивных водяных мельницы для пшеницы и ячменя. В илистых впадинах речки весною ростут лилии, перемешанные желтыми и красными тюльпанами.

Нушкинский базар мало интересен, так как он был построен одним английским офицером в прямых линиях и из глины, с гладкими крышами без балконов или веранд, ибо дерева в Нушки мало. Здесь нет индусских молелен и тенистых тополей, ни мечетей с куполами, или величественных ворот со сводами, нет также над лавками красных навесов от солнца. Нигде не видно пестроты красок и даже люди одеты в грязные белый и голубой цвета.

Широкая улица пролегает через центр базара, но обеим сторонам которой идут ряды одноэтажных глиняных лавок. Почти все они заняты индусскими выходцами из Шикарпура. Содержимое лавок, главным образом, мешки с хлебным зерном и бумажные манчестерские ткани, а также туземное платье, вышитое [74] золотом и серебром и афганские шапки «кулях». В конце базара помещаются: полиция, почта и что-то вроде казарм, где расквартированы местные войска. Число населения Нушки непостоянно. Три года тому назад там было около 250 домов, из коих 120 — магазины, но в последнее время население удвоилось. Подобное увеличение объясняется проведением Нушки-Сеистанской железной дороги и наплывом железнодорожного элемента. После окончательного урегулирования движения по этой дороге, открывшегося 15 ноября 1905 года, Нушки, вероятно, значительно опустеет. Почва Нушки заражена холерной эпидемией, а кишечные расстройства повторяются эпидемически.

Конечный пункт железной дороги (Теперь, как известно, англичане строят железную дорогу от Нушки до Нусретабада.) находится в открытой долине в 10 верстах за Нушки. Можно несколько усумниться, чтобы расположение станции в этом месте было удобнее для караванов и купцов.

Постройка Кветта-Нушкинской линии началась летом 1902 года, когда связанные с ней трудности не были значительны. Дорога обошлась около 500.000 фунтов стерлингов. Эта линия, длиною 83 мили, начинается от северо-западной дороги в Кветту над Боланским проходом в 3 милях от станции Шезанд и 12 милях от самой Кветты на высоте 5864 фута над морским уровнем. Станции построены очень хорошо, гораздо лучше станций Боланской и Гумайской систем и делают честь строившим их инженерам. Помещаем их поименно: 1) Нишпа Восточная, 2) Нишпа Западная, 3) Тири [75] Валихан, 4) Динжер, 5) Шейх Вазиль, 6) Хурд Барак, 7) Кардагап, 8) Галангур Коталь, 9) Кишинги, 10) Нушки.

Вообще, можно поздравить мистера Удсайд с успешным окончанием его трудов. Некоторые особенности постройки составляют новшество и создают несколько смелый прецедент, например, мосты построены только через широкие реки. Через маленькие реки дорога построена так, что в сильную бурю может быть снесена. Такой опыт внушает опасения. Инженеры объясняют его тем, что торговое движение за округом Мастанг будет еще долго незначительно, кроме разве летнего времени, когда бурь не бывает. Исследования инженеров показали, что на протяжении линии вода обыкновенно находится на глубине 150 футов. Поэтому в тех местах, где нет водных источников, вырыты прекрасные артезианские колодцы.

Прекрасная работа была сделана двумя молодыми инженерами из Шотландии, мистером Сли и мистером Юнг. Менее чем в 2 года эти молодые люди научились говорить на языке туземных рабочих, благодаря чему не встречали никаких затруднений и противодействия со стороны местных племен в несколько тысяч человек. День и ночь они работали и распоряжались, причем их слово считалось законом при разрешении споров, столь часто возникающих между кочевниками.

С постройкою железной дороги до Нушки, последний делается исходным пунктом великого индо-персидского караванного пути. До 1896 года некоторые политические вопросы препятствовали сделать решительные шаги к постройке торгового пути между Сеистаном и Нушки. [76] Покойный афганский эмир Абдуррахман, фискальная политика которого губила всякую промышленность, предъявлял в это время свои права на провинцию Чаги, через которую должен был пролегать прямой путь от Нушки к Сеистану. Необходимо было изменить обладание этою провинцией. По соглашению 1893 года между сэром Мортимер Дюрандом и Абдуррахманом, округ Чаги перешел под верховенство Англии. В следующие годы 1894-6 пограничная комиссия капитана Мак-Магона установила границу Афганистана к югу от Гильменда до Кухи-Малик-Сиях. В 1895 году состоялась, с согласия шаха, вторая комиссия полковника Гольдих для определения персидско-белуджской границы между Кохеком и Кухи-Малик-Сияхом на расстоянии 300 миль. Как скоро обе эти миссии закончили свои работы, капитан Уэб-Уар был назначен политическим офицером (администратором) тех земель, которые перешли под верховенство по последним разграничениям, а маиор Тренч был назначен в Сеистан. Капитан Уэб-Уар выработал план проведения Нушки-Сеистанского торгового пути, добившись в 1900 году отказа Келатского хана от своих верховных прав на Нушки, купленных за ежегодную субсидию в 9000 рупий. Деятельность Уара сопровождалась выдающимся успехом, даже характер этой обездоленной страны изменился. Нельзя найти страну труднее поддающуюся развитию. До проведения этой дороги караваны постоянно подвергались разбойным нападениям белуджей и афганцев. Кроме того жара, отсутствие воды и опасности, сопряженные с путешествием в Индию по долгим пустыням, препятствовали развитию торговли. Только [77] изредка караван отваживался пройти этот путь. Почти все эти недостатки теперь устранены и Нушки соединен с Нусретабадом прекрасной дорогой, разделенной 21 станцией. Между Нушки и Рабатом выложена тропа, от 10 до 20 футов шириною. Устроены каравансараи, хорошо оборудованные почтовые и телеграфные станции (Телеграфные станции следующие: Нушки, Малль, Дальбандин, Мируй, Машки-Шах, Синдак, Килла-Рабат.). Разбойничьи шайки прекратили грабежи, так как их предводители сами отвечают за безопасность путешественников. На каждом посту имеется небольшая охрана и помещение для верблюдов, перевозящих тяжести из Индии до Сеистана. Хотя невозможно, конечно, избежать жары, но недостаток в воде теперь устранен, так как вырыты колодцы. Благодаря предусмотрительному уничтожению всяких дорожных пошлин, что было поставлено первым условием содержателям тракта, многочисленные караваны верблюдов свободно переходят между Индией и Хорасаном.

Количество провозимых (ввоз и вывоз) товаров по Нушки-Сеистанскому караванному пути с 1896 по 1905 год:

Станции между Нушки и Нусретабадом:

Нушки-Сеистанская дорога идет по двум сторонам [79] треугольника, огибая весь Южный Афганистан до поворота в Персию у Кухи-Малик-Сиях. Расстояние от Нушки через Кухи-Малик-Сиях до Мешхеда ровно 1000 миль. Чтобы побудить купцов пользоваться этим путем, индийские таможни скидывают 7/8 пошлины. Так как товары, вывозимые в Персию морем до Бендер-Аббаса, свободны от пошлины, то эту уступку следовало бы увеличить, чтобы исходные пункты караванных путей Нушки и Бендер-Аббас имели одинаковые преимущества. Северо-западная индийская железная дорога уступает 30% тарифа за провоз товаров по назначению в Персию. Сделаны еще другие облегчения для торговли, пользующейся этим новым путем. Чтобы избавить караваны, следующие по Нушкинской дороге в Хорасан, от необходимости делать лишний заезд в Нусретабад для таможенного досмотра — в Кухи-Малик-Сиях учреждено таможенное бюро 1-го класса. Это дает возможность караванам идти прямо в Каин и Хорасан via Палянкух, не делая лишних 150 миль через Сеистан. Более того, в Кухи-Малик-Сиях находится английский консульский агент, главная обязанность которого — блюсти интересы английских купцов, везущих свои товары по этой дороге, и помогать им в сношениях с таможенными властями. Что касается товарообмена, то с открытием Кветта-Нушкинской железной дороги значительно развилась торговля с Гератом и вообще с Афганистаном по Гильменду via Чаги, так как афганские купцы, конечно, предпочитают дорогу по Гильменду, поворачивая затем к югу через Чаги на Нушки-Сеистанский караванный путь. Здесь все же приходится пересекать пустыню, но на [80] меньшем расстоянии, чем по Нушки-Сеистанскому тракту до Рабата.

Для поощрения купцов индийское правительство пересмотрело таксу на наем верблюдов по дороге Нушки — Сеистан — Мешхед. Цена за каждого верблюда, перевозящего 10 пудов, была уменьшена с 57 до 55 рупий в один конец и со 100 до 95 рупий за оба конца, время же уменьшено со 105 до 85 дней; последнее особенно важное преимущество. Цена за харвар груза также уменьшена с 370 до 359 кран, т. е. 89 рупий. Эта цена все же выше провозной таксы от Бендер-Аббаса до Мешхеда, которая равняется 300 кран за харвар. Товар нужно упаковывать в мешки из рогожи, ящики или кожанные тюки. Особый тариф установлен за провоз деревянных или железных изделий. Время провоза следующее: от Кветты до Сеистана 45 дней, от Сеистана до Мешхеда 40 дней и от Нушки до Сеистана 38 дней. Возчики отвечают за потерю или порчу товара, если таковые произойдут по небрежности погоньщиков верблюдов, но не отвечают, если товар будет ограблен. Прибавляется 10 лишних дней срока доставки товара, если число верблюдов больше 40, 25 дней — при числе верблюдов от 50 до 300 и 50 дней — от 300 до 1000 верблюдов. Быстроходные верблюды нанимаются по более высокой цене; переход из Кветты в Сеистан делается в этом случае в 30 дней.

Очевидный успех нового караванного пути тем более замечателен, что г. Наус, глава бельгийской администрации персидских таможен, делал всевозможные ухищрения, чтобы воспрепятствовать распространению [81] индийской торговли. С этою целью он назначил в Нусретабаде двух таможенных чиновников. Чтобы оправдать это назначение, были установлены новые правила, обязательные для караванов. Вожатые караванов штрафовались за несоблюдение правил, которые умышленно изменялись, чтобы создать путанницу; люди сажались в тюрьму, а животные и товары конфисковались. Кроме того, между Сеистаном и Хорасаном был поставлен карантинный кордон для караванов из Индии, несмотря на то, что период возможной заразы истекает гораздо раньше, чем караван доходит из Кветты до Сеистана и что время существования карантина установлено венецианским санитарным конгрессом. Очагами этой последней чумы были Турбети-Хейдари и Кяриз. Тем не менее, русские и бельгийские власти поддерживали тревожные слухи о высокой смертности от индийской чумы в Сеистане, причем состоящий при русской миссии в Тегеране врач заявил, будто бы в Нейзарском округе Сеистана умерло от чумы 99% населения (Чума в Турбети-Хейдари и Кяриз была несомненно занесена из Сеистана. При отсутствии врачебного надзора и самой элементарной статистики в Сеистане трудно судить, какое распространение имела там эпидемия.). Хотя подобные слухи значительно преувеличивают опасность индийской чумы, эта эпидемия действительно свирепствовала в Сеистане весною 1906 года. Население Нусретабада уменьшилось с 2500 до 800 душ. Старания военного доктора Келли, состоящего при английском консульстве в Нусретабаде, значительно ослабили эпидемию; было сделано более 500 прививок, популярность которых возросла после выздоровления [82] одного пациента, которому была предварительно привита чумная сыворотка. Хотя энергичные меры против заноса чумы из Индии, конечно, необходимы, но антиэпидемические меры против развития торговых сношений Индии с северной Персией и северным Афганистаном предпринимались с целью привлечь персидских и афганских купцов к Мешхедскому рынку. Теперь эти предупредительные меры завершились блестящим успехом, ибо русская торговля совершенно завоевала Хорасан. Британская торговля не в силах с ней бороться и русское торговое влияние, при такой коварной системе поощрения, грозит низвести Сеистан до положения коммерческой базы, откуда Индия может быть атакована русской мануфактурой. Подобное же положение вещей преобладает в Мешхеде по отношению к Афганистану.

Весьма валено сравнить Нушки-Сеистанскую дорогу до Мешхеда с другими торговыми путями в Персии, а именно с: 1) Бендер-Аббас-Нармашир-Них-Турбетской дорогой, 2) Бендер-Аббас-Иезд-Турбетской дорогой, 3) Бушир-Иезд-Турбетской дорогой, 4) Басра-Багдад-Керманшах-Тегеранской дорогой и 5) Трапезонд-Тавриз-Тегеранской дорогой.

1) Бендер-Аббас-Них-Турбетская дорога. Расстояние около 900 миль и время перехода от 80 до 120 дней. Нужно сказать, что, благодаря прямому сообщению между Бендер-Аббасом и Лондоном, товары доходят до первого по более дешевой цене и скорее, чем до Нушки, который до сих пор не играет роли важного коммерческого центра. В Бендер-Аббасе живет большая старая колония англо-индийских купцов [83] и агенты нескольких английских фирм. Эта дорога имеет, сверх того, некоторые специальные премущества. Таможенный досмотр бывает на берегу, до выступления каравана в путь, тогда как вывозные товары досматриваются только в Бендер-Аббасе. Далее имеются добавочные рынки в Баме и Кермане и дороги к ним, жизненные припасы дешевле и обильнее и подножный корм лучше. Но в тоже время Нушкинская дорога совершенно безопасна вдоль британской границы и сравнительно безопасна по персидской территории, чего нельзя сказать ни про одну дорогу в южной Персии.

2) Бендер-Аббас-Иезд-Турбетская дорога, второй менее значительный путь от Бендер-Аббаса, но все же широкая торговая артерия от юга к Хорасану — идет через Иезд, важный торговый центр, большие рынки которого привлекают в этот город многочисленных купцов. Впрочем, с каждым годом увеличивается стремление сбывать товары дальше и установить везде непосредственные торговые сношения. Менее богатые купцы, которые зависят от кредита, должны волей-неволей придерживаться Иезда.

3) Бушир-Иезд-Турбетская дорога. Бушир отстоит на 932 мили от Мешхеда. По этой дороге до Хорасана доходит 4% всего импорта. Как общее правило, торговля по этой дороге между Буширом и Хорасаном не непосредственна и ведется почти исключительно через Иезд.

4) Басра-Багдад-Керманшах — Тегеранская дорога. Расстояние от Багдада более 1000 миль, а время перехода около 2 месяцев. Транзитные товары, следующие [84] по этой дороге, облагаются 1% пошлиной турецкими таможнями. Вследствие недостатка перевозочных средств по Тигру, приходится долго ждать в Басре до отправления груза и так как товары нужно грузить два раза в Басре и Багдаде, то эта дорога обходится дорого. Ее предпочитают для тяжелых грузов, как например, рояли и машины.

По этой дороге ввозятся в Хорасан английские, австро-венгерские и германские мануфактурные изделия, как-то: платье, канитель и кружева. Эти товары обыкновенно назначаются прямо в Тегеран, но если рыночные цены обещают быть более выгодными в Мешхеде, то их отправляют в последний город. Благодаря близости Багдада к святыне Кербеля, торговля по этой дороге поддерживается отчасти также паломниками, которые соединяют путешествие по святым местам со своей личной пользой. Провоз по этой дороге в 1904-5 гг. выразился в сумме 14.491 фун. ст. против 20.800 фун. ст. 1903-4 гг.

5) Трапезонд-Тавриз-Тегеранская дорога. Трапезонд — самый западный вход торговли с Хорасаном и Сеистаном. Расстояние от Трапезонда до Мешхеда 1400 миль, которые караван редко проходит менее, чем в 5 месяцев. Дорогою этою пользуются только потому, что она свободна от турецкой таможенной пошлины, но она ужасно длинна и дорога. Строгое применение новых персидских таможенных правил не содействует ее процветанию, а приближение русской железной дороги на немного миль до Тавриза также уменьшает ее значение. Однако, некоторые товары, которым не угрожает русская конкурренция, продолжают идти по [85] этому пути. Итог 1904-5 гг. равнялся 17.770 фун. ст. против 21.780 фун. ст. 1903-4 гг.

И так: Нушки-Сеистанская дорога искусственна и держится только вследствие фискальных затруднений на афганской границе, без коих кратчайшая дорога через Кандагар и Герат обошлась бы дешевле. Дороги за № 1 и 2 наиболее естественны, но не встречают содействия со стороны персидского правительства в подавлении разбойничества. Окружающая их пустынная природа также составляет большое неудобство. Обе эти дороги-главные торговые артерии с юга. Дороги № 4 и 5 не обслуживают Хорасан непосредственно. Мешхед является для них лишь случайным рынком, когда он обещает цены более высокие, чем в Тегеране.

Тем не менее Нушки-Сеистанская дорога имеет большое значение, если не в торговом, то в политическом отношении, которое связывает ее с будущим положением Сеистана. Она играет роль, поскольку соединяет Индию с Гератом, ибо занятие Россией Хорасана повлекло бы за собой английский контроль над Сеистаном. Движение России через Хорасан в Сеистан отдало бы в ее распоряжение Кандагар-Гератскую дорогу, включая стратегические пункты Себзевар и Феррах, чего следовало бы избегнуть при настоящем расстроенном состоянии наших Азиатских владений. Сеистан был бы стратегической базой России не только по отношению к Средней Азии, но и к Индии и если бы Россия его заняла, то препятствие к движению на Индию, каковое представляет собою Афганистан, было бы устранено и дорога к заливу была бы открыта. Хотя Россия могла бы и не предпринимать активного наступления на [86] Индию, но ей представилось бы множество случаев посеять мятеж среди белуджских племен и устроить пропаганду по всему заграничному району (Автор подразумевает здесь Индию, где мятеж распространился теперь и без русской пропаганды.). Такое положение потребовало бы от индийского правительства передвинуть войска на 300 миль, что, помимо лишних затрат, поставило бы Индию в опасное положение. Мы увидим, что интересы России и Индии в Сеистане идут по одинаковым линиям. Если бы Индия могла подчинить себе внешний Сеистан, то она заняла бы важную позицию, с которой могла бы разрушить русские начинания на персидско-афганской границе по направлению к Персидскому заливу. Поступить так побуждают нас не столько интересы, связанные с обладанием самым Сеистаном, сколько наше положение в Афганистане и Персии. Преимущественное положение в Персии остается теперь на стороне России, деятельности которой можно противопоставить лишь прочное соглашение с афганским эмиром и твердое усиление Персии. Если Кандагар будет соединен железной дорогой с Индией (Теперь это уже, повидимому, совершившийся факт.) и Афганистан будет нашим военным союзником, а Персия будет свободна от влияния России и зависима от Англии-то наше положение в Средней Азии будет так сильно, что оно отразит все будущие проявления русской деятельности на Среднем Востоке. [87]

Глава IV.

Провинции и главные центры. Этнография и орология.

Нынешний Афганистан разделяется на пять больших провинций: Кабульская, Гератская, Кандагарская, Афганский Туркестан и Бадахшан и две территории (округа) Кафиристан и Вахан. Кандагарская провинция включает в себя Сеистан и бассейн Гильменда, Гератская — бассейн Герируда и северо-западный Афганистан, Афганский Туркестан — бывшие ханства: Андхой, Меймене, Бальх и Хульм; Бадахшан обнимает территорию Вахана и земли по верхнему течению Аму-Дарьи. Кабул, Герат и Кандагар — центральные города провинций, названных их именем. Ташкурган и Мазари-Шериф — главные города Афганского Туркестана, а Фейзабад — Бадахшанской провинции.

Кабульская провинция ограничена с северо-запада Кухи-Баба, с севера — Гиндукушем, с северо-востока — рекою Пенчшир и с востока — Джагдаликом. На юге ее граница кончается Сефид-Кухом и Газни и на западе гористой страной Газара. В Кабульскую провинцию входят также Бамиан и Хайбек. Она очень гориста, но содержит также значительную часть культурных [88] площадей, которые находятся у подножия гор и обязаны своим плодородием горным источникам.

Пшеница и ячмень — главные продукты, которыми исключительно питаются беднейшие классы населения.

Однако, собственного хлеба Кабульской провинции не хватает и приходится пополнять его ввозом хлебного зерна из других провинций. Эта торговля находится в прекрасных условиях. Хлебные злаки ввозятся из Газни, а рис из Бангаша, Джелаль-Абада, Лугмана и даже Кунара.

В неурожайные годы, когда цены на хлеб поднимаются, хлеб привозится из Бамиана, который также представляет собою большой хлебный рынок. Страна [89] Газара и округ Гильзаи соперничают с Бамианом в этой торговле. Земледелие и скотоводство — главные промыслы Кабульской провинции; самые лучшие пастбища находятся в Лугаре. Травы много в Кабульской долине и по направлению к Гурбенду, тогда как земледелие более всего развито в Бутхакском округе. Благодаря обилию воды, каждый землевладелец уделяет много внимания плодоводству. Большая часть населения Кабульской провинции живет летние месяцы в палатках. Села, различные по величине, обыкновенно заключают в себе по 150 семей; села не укреплены, но в каждом имеется сторожевая башня, откуда часовой наблюдает за полями и стадами. Овцы разводятся исключительно для породы, а быки, верблюды, мулы и лошади употребляются для перевоза товаров между Туркестаном, Индией и Хорасаном. Быки обслуживают только Кабульскую долину, верблюды совершают переход между Кабульской провинцией, Хорасаном и Туркестаном, а мулы и лошади между Кабульской провинцией и страной Газара.

Провинция Бадахшан лежит в северо-восточном углу Афганистана. Она ограничена с севера и востока течением Оксуса и с юга и вершинами Гиндукуша до соединения его с горными хребтами Мустаг и Сарыкол. Западная граница идет от впадения реки Кокша в Оксус по Туркестанской долине до Гиндукуша. Главные подразделения Бадахшана следующие: на западе Рустак, Катаган, Гори, Нарин и Андераб, на севере — Дерваз, Раг и Шива, на востоке Горан, Ишкашим, Зебак и Вахан и в центре Фейзабад, Мунджан, Фархар и Кишм. Множество величественных горных хребтов и суровых глубоких долин, [90] без малейшего следа земледельческой культуры, определяют физиографию Бадахшана. Этнографически большую часть населения Бадахшана составляют таджики.

Зимою климат суровый, горные проходы заваливаются снегом и реки замерзают. Вообще, климат Бадахшана непостоянный и даже в тех частях провинции, где он более умерен, хлебные посевы часто гибнут от преждевременных морозов. Главные культурные очаги расположены в более умеренных зонах там, где долины защищены природными заграждениями. Дождевые осадки, вследствие влияния лесов, обильны, особенно в марте и апреле.

В конце апреля начинается сухой период, продолжающийся до сентября или октября. Снег появляется в ноябре, но сильнее всего выпадает, начиная с средины декабря.

Главный промысел Бадахшана — земледелие, но в этой провинции есть также большие минеральные богатства, например, соляные копи и залежи серы, которые до некоторой степени даже разрабатываются. Соль и сера находятся в Кокшайской долине; железо имеется возле Фейзабада, а рубиновые копи, которыми знаменит Бадахшан, и залежи ляпис-лазури находятся: первые на берегу Оксуса до Ишкашима и вторые в Горане близь истоков речки Кокша.

Рубиновые копи находятся на 1200 футов над рекою Оксус, по они неправильно разрабатываются, хотя в царствование покойного Абдуррахман-Хана делались от времени до времени попытки развить это дело.

Альпийская территория Вахана лежит на крайнем [92] северо-востоке Бадахшана. Она состоит из двух нагорных долин, пересекаемых Пенджем (Пендж — верховье Аму-Дарьи.).

Эти долины окружены с обеих сторон красивыми горами; южные составляют северную часть Гиндукушского хребта, через которую ведут очень трудные перевалы; наиболее доступный из них Борогиль (12.000 футов) ведет в Читрал и Гильгит. Главное занятие населения овцеводство и разведение тибетских яков. Вахан слишком возвышенная и бесплодная страна для земледелия, но дает сносные пастбища, как и Памиры. В этом альпийском царстве самая низкая деревушка лежит на высоте 8000 футов над уровнем моря; самое высокое селение Серхед не ниже 11.000 футов. Тем не менее овощи и ячмень растут в наиболее защищенных долинах.

Афганский Туркестан самая важная провинция Афганистана. При Абдуррахмане она занимала большую часть территории, отнесенной теперь к Бадахшану и включала все значительные ханства Аму-Дарьинского района. Теперь, когда в Афганистане водворился порядок и ханская власть заменена новой административной системой, доходы афганского Туркестана уменьшились, но значение его одинаково со значением Гератской и Кандагарской и даже Кабульской провинций. Афганский Туркестан подразделяется на Меймене, Андхой, Бальх и Хульм, а также на несколько так называемых промышленных центров, включая в последнюю категорию торговый рынок Ташгурган и Мазари-Шериф. Северную границу афганского Туркестана составляет [94] Оксус от впадения в него реки Кокша до Ходжа-Салара, на востоке — провинция Бадахшана и на западе верховья Мургаба. На юге граница кончается у Гиндукушского хребта.

В последнее время Хабибулла-Хан предположил преобразовать провинции Бадахшан и Туркестан, подразделив их на две другие области. Главным городом первой из них будет Мазари-Шериф и второй — Ханабад. Первая область обнимает округа (Слово district — округ — соответствует нашему уезду.): Бальх, Ахча, Шибирган, Андхой и Ташкурган до Оксуса на севере и Бамиана на юге. Вторая область включает Бадахшан и Вахан к востоку до Читрала. Каждая область будет иметь своего наместника и 2 помощников. Наместником первой будет брат эмира Сердар-Гулям-Али-Хан, второй — другой младший брат Сердар-Омар-Хан.

В Герат и Кандагар предполагается впоследствии также назначить правителей царской крови.

Гератская провинция простирается на 300 миль от востока к западу, почти от истоков Герируда до персидской границы и на 200 миль от северной границы до Сеистана. В этой провинции мало заметна промышленная и земледельческая деятельность, так как необезпеченность ее северной границы убила всякую энергию у местного населения. Хотя Гератская область имеет такие центры, как Обе и Себзевар, не считая второстепенных, она сильно обеднела и нужны многие годы честного управления, чтобы сгладить перенесенные ею бедствия и злоупотребления. [95]

Хотя Гератская провинция долгое время находилась то под афганским управлением, то в независимом положении, она, однако, всегда была объектом вожделений со стороны Персии. Когда Ахмед-Шах Дурани основал Дуранийскую империю, Гератская провинция была одной из трех главных областей этого царства; даже с падением династии Ахмед-Шаха при его сыне Тимуре, Герат продолжал играть выдающуюся государственную роль. Но 43 года тому назад (Настоящее сочинение написано автором в 1906 г.), когда Герат был присоединен Дост-Мухаммедом к Афганистану, эта провинция до такой степени подверглась беспрерывному гнету кабульского правительства, что даже, свободная от персидского вторжения, благодаря вмешательству Англии, она нуждается в долгом периоде справедливого правления, чтобы подняться до прежней высоты.

В настоящее время в Гератской провинции находится от 500 до 600 деревень, заключающих в себе около 45.000 домов в Гориане, Себзеваре, Фарахе-Баква, Кураке, Обе, Горе и Калаи-Нау. В те дни, когда Гератская провинция была самостоятельным ханством, многие туркменские племена, подчиненные теперь Персии и России, были в союзе с Гератом. Это обстоятельство упрочивало всеобщее признание самостоятельности Герата и заставляло уважать его требования. Теперь этот порядок совершенно изменился. С приближением России к северной границе Афганистана эти разбойничьи племена утратили свою независимость, любовь их к войне была подавлена и новый порядок лишил прежнее ханство значительной доли прежней [96] славы. В качестве центра провинции Афганистана Герат служит резиденцией командующего войсками на северо-западной границе и правителя области; будущее покажет, сделается ли Герат промышленным центром, вследствие пребывания в нем войск.

Хотя невозможно определить с абсолютною точностью границы отдельных провинций Афганистана, не подлежит сомнению, что Кандагарская провинция из них самая большая. Хотя Кандагар уже давно перестал быть резиденцией верховного правительства Афганистана, эта провинция имеет громадное коммерческое значение и доходы ее составляют важную статью в государственном бюджете. Обширная площадь Кандагарской провинции начинается в нескольких милях к югу от Газни и идет к северо-востоку до персидской границы и от северного предела страны Газара до афгано-белуджской границы. Окружные центры (уезды) Кандагарской провинции следующие: Ферах, Кедаи-Гильзаи, Гиришк, Лаш, Хаш, Баракель и афганский Сеистан. Хотя Ферах и зависит в административном отношении от Кандагара, но общего между ними мало и в финансовом отношении Ферах самостоятелен. Хлебные доходы Кандагарской провинции немного менее 1.000.000 рупий ежегодно, а таможенные и городские доходы равняются земельному доходу со всей провинции. Кандагар, находясь ближе к Кабулу, чем Герат, разделял участь столицы Афганистана. Каждая перемена кабульского правительства отражалась на Кандагаре.

Тем не менее, хотя Кандагар и пользовался по временам самостоятельностью, он не страдал, как Герат, от постоянных династических войн и от [97] страха перед персидским вторжением. Все беды Кандагара исходили лишь из Индии.

Британские войска занимали Кандагар несколько раз, начиная с английского заступничества за шаха Шуджа. Дни британского вмешательства теперь давно миновали и Кандагарская провинция, как и самый город Кандагар, составляют неотъемлемую часть владений афганского эмира.

Разделение Афганистана на постоянные провинции произошло по инициативе Дост-Мухаммеда, первым шагом которого в этом направлении было снаряжение экспедиции под предводительством своего сына Мухаммед-Акбар-Хана. Этот поход повлек за собою низвержение самостоятельных ханств к югу от Оксуса. В результате этой индивидуальной военной деятельности Туркестан, включая те ханства, которые вошли впоследствии в Бадахшанскую провинцию, не был еще окончательно покорен. Только в 1866 г., когда Шир-Али отправил Мухаммед-Алям-Хана правителем в Бальх, начались операции, направленные к окончательному подчинению афганскому оружию всех ханств района Оксуса. Войска Мухаммед-Алям-Хана, под начальством Хафизулла-Хана, разбили бадахшанского владетеля Махмуд-Шаха. Эта победа дала Афганистану Шугнан, Рошан и Вахан. Воспоследовавшее присоединение Меймене, начатое Мухаммед-Акбар-Ханом и законченное Мухаммед-Алям-Ханом, расширило афганские владения до берегов Оксуса и долины Мургаба. Покоренная территория вскоре получила новое правление; первым административным актом Абдуррахмана было ее разделение на афганский Туркестан и [98] Бадахшан. После этой перемены эти беспокойные очаги анархии и бесправия были уничтожены и занятые ими площади были присоединены к той или другой из двух новообразованных провинций, прежние их границы представляют теперь границы административных единиц, в которые они были превращены.

Главное из этих ханств, занимавшее 19.000 квадратных миль, было Кундуз, во главе которого находился Мир. Оно разделялось на следующие 8 округа:

1) Кундуз, подразделявшийся на Баглан, Гори, Доши, Калауган, Хинджан, Андераб, Хост, Нарин, Ишкашим, Ханабад, Ташкурган и Хайбек.

2) Таликан с подразделениями: Таликан, Рустак, Чиаб, Фейзабад, Джерм и Вахан.

3) Хазрет-Имам с подразделениями: Хазрет-Имам, Сиаб, Куляб, Курган-Типе, Кабадиан и Муминабад.

Большие перемены произошли на территории, составлявшей когда-то Кундузское ханство. Куляб, Муминабад и Кабадиан перешли во владение России (Бухарского ханства), а Гори, Баглан, Нарин, Кундуз, Андераб, Рустак и Вахан были причислены в административном отношении к Бадахшанской провинции. Во времена ханов Кундуз простирался от Ваханской долины до реки Кундуз и население его было 420.000, преимущественно, узбеков и таджиков, но и теперь в Кундузском округе насчитывается 60.000 домов, в Таликанском — 25.000 и в Хазрет-Имамском — 20.000 домов. Кундуз, прежняя столица этого ханства, ныне находится в состоянии упадка и полнейшего запустения. Маленький город насчитывает теперь не более 1500 домов, ибо нездоровый климат [99] заставил обитателей города покинуть этот когда-то густо населенный центр. Кундуз еще сохранил следы крепости; ветхая цитадель, находящаяся в его северо-восточном углу, служит резиденцией местного правителя. Время совершенно стерло следы былых укреплений и в сухом рву, который раньше окружал крепость, теперь ростут плодовые деревья и хлебные злаки.

К западу от Кундуза лежит ханство Хульм, ныне уступившее более важному центру Ташкургану,

Во времена самостоятельности территория Хульма обнимала также Ташкурган, Хайбек и Хуррам-Сарбаг. Когда местное правление было перенесено из Хульма в Ташкурган и теперь, после причисления Хайбека к администрации Кабульской провинции, Ташкурган сделался самым важным центром этого района, который когда-то был цветущим ханством. Город Хульм стоял на равнине Оксуса, окруженный поясом очень плодородной земли. Орошение этого района было на высокой ступени развития; даже теперь возле городских развалин раскинулись фруктовые сады и обработанные поля. Население исчезло и только около 100 семейств осталось в городе.

На 15 миль к востоку от Кундуза лежит Ханабад, который предположено сделать центром одной из двух новых провинций. Он расположен на правом берегу притока реки Кундуз-Фархана. Население зависит в торговом отношении от При-Аму-Дарьинского района, хотя в последние годы появилась и значительная местная торговля. Город окружен высокими стенами и лежит на холмах, покрывающих окрестности Кундуза; Ханабад заключает в себе около 1500 [100] домов. В летнее время число населения увеличивается. Город укреплен и сравнительно новая крепость окружена солидными глиняными стенами в 18 футов высотою. Река Фархан у самого Ханабада разделяется на 2 русла: западное имеет три фута глубины и 15 ярдов ширины и течет со скоростью 5 миль в час, восточный канал, в 60 ярдов шириною, течет сейчас же за городскими стенами.

Ташкурган, мрачная группа деревень, окруженных, глиняною стеною, есть большой торговый рынок афганского Туркестана и распределительный пункт для товаров, доставляемых караванами из Индии и Бухары. Стена, занимающая 3 мили в окружности, пронизана деревянными воротами и заключает в себе от 15.000 до 20.000 душ. Число населения подвержено колебанию. Оно опускается до 15.000 в зимнее время и быстро возрастает, как только открытие горных проходов делает возможными торговые сношения с Китаем, русским Туркестаном и Индией. Каждый дом окружен 8 футовой глиняной стеной, которая придает улицам угрюмый и монотонный облик. Дома построены из глины и жженного на солнце кирпича в один этаж, с покатой крышей. Они стоят обязательно среди плодовых деревьев и при приближении к Ташкургану с запада, город теряется в массе фруктовых садов. Улицы прямые и только умеренной ширины, они пересекают друг друга под прямыми углами и посреди каждой из них течет оросительный канал. Через весь город протекает речка, которая вскоре за старым Хульмом впитывается почвой и исчезает.

Базарные дни в Ташкургане — каждый понедельник [101] и четверг и кроме продуктов из Бухары и Индии имеется еще большой рынок скота, как-то: лошадей, мулов, коров, баранов, коз и ослов, которых собирают в отдельных кварталах для продажи. Хлопчато-бумажные изделия, платье, шелковые материи из Индии, дубленые и простые кожи и топливо из Туркестана, местные виноград, изюм, фисташки, гранатные яблоки и чернослив, каменная соль, русские сапоги, туземные краски из кожицы гранатных яблок и марена, индиго и сырая шерсть из Бадахшана — выставлены вместе для продажи. Разрисованные ситцы, стеганые одеяла и чалмы вывозятся из русского Туркестана; грубые шорные принадлежности из Кабула в большом спросе. Одно отделение базара предназначено для торговли дынями, которые растут в изобилии в окрестностях Ташкургана.

Население Ташкургана носит типичный отпечаток пограничной полосы. Здесь можно встретить отпрыски разных национальностей со всех частей Средней Азии. Индусы занимаются финансовыми операциями, преимущественно ростовщичеством; другие уроженцы Индии ведут москательную и красильную торговлю. Торговлею сушеными фруктами занимаются большею частью уроженцы Кабула.

Торговля с Яркендом находится в руках андижанских купцов, покупающих в При-Аму-Дарьинском районе баранов и меха. Эти товары купцы обменивают в Яркенде на чай, который вывозится ими в Туркестан.

На 50 миль к западу от Хульма начинаются земли, принадлежавшие раньше Бальху и орошаемые 18 каналами, проведенными из реки Бальх. [102]

Теперь «мать городов» Бальх не отражает ничего, кроме упадка. Базар, обыкновенная крытая улица с немногими лавками, пересекает город. Общее число населения не превышает 2000 человек, включая небольшую колонию индусов и около 70 евреев. Оба эти класса — торговцы, обложенные подушною податью. Индусская каста отмечена обыкновенными известными знаками на лбу, а евреи носят черные барашковые шапки. Климат Бальха очень нездоровый, но жара умеренная. Температура в июне не превышает 80° по Фаренгейту, а июль самое жаркое время года. Пшеница, созревает только в июне, что составляет разницу с Пешавером во времени жатвы в 50 дней. Бальхский район необыкновенно плодороден. Фрукты Бальха самые знаменитые, абрикосы достигают величины яблок. Почва имеет пепельно-серый цвет и необычайно богата.

Вода по всему району Бальха проведена из реки того же наименования, но культурная площадь недостаточна для использования всей воды в арыках, которые постоянно разливаются и портят климат. Не будь этого обстоятельства, климат был бы очень здоров, ибо страна сама по себе не болотиста. Бальх лежит на 1800 футов над уровнем моря, на расстоянии 6 миль от гор, на живописной отлогости, опускающейся до Оксуса. Воды реки Бальх теперь не доходят до Аму-Дарьи, ибо вода уходит на орошение Бальхской равнины.

Вид разрушенного Бальха, который одно время простирался на 20 миль в окружности, очень напоминает старый Мерв. Раньше город был окружен стенами в 6 1/2 миль в окружности.

Теперь от этих стен осталась лишь сухая [103] глиняная насыпь, которой влияние атмосферы Придало печальные фантастические формы. Вся северная половина старого города представляет из себя широкое поле разрушения. Возле ворот Акча три величественные арки составляют остатки мечети Джума, а на пересечении дорог осталось основание «чарсу» и несколько к востоку от него стоят двое высоких ворот, остатки главных городских ворот. Западная часть города наростала постепенно. Южная и юго-западная части города стояли на высокой насыпи, напоминавшей расположение Герата, но насыпь во всем остальном городе, исключая старой крепости и цитадели, была низка, не выше 10 футов. Северо-западный угол цитадели стоял все же на высоте 50 футов и вся цитадель была окружена узким, но крутым рвом («Северный Афганистан». Маиор Ят.). От этой цитадели осталась только одна насыпь; влияние атмосферы уничтожило даже остатки, найденные полковником Ят. К северу от цитадели лежит крепость, пустая площадь, окруженная высокими стенами и разрушенными бастионами без всяких признаков жилья, кроме массы осколков от низких кирпичных строений в южной части крепости, которая стояла значительно выше окружающих строений.

Между Хульмом и Бальхом, на 9 миль к востоку от Бальха и 26 миль от Хульма, находится Мазари-Шериф, расположенный на канале, проведенном из реки Бальх и содержащий в себе более 2000 домов. Этот город очень почитается мусульманами вообще и шиитами в особенности, вследствие твердого убеждения, [104] что здесь был похоронен Хазрети-Али. Над могильным склепом возвышаются два красивых купола, построенные 480 лет тому назад. Ежегодно со всех концов в Мазари-Шериф стекаются слепые, калеки, хромые и изувеченные, которые, расположившись возле святилища, молятся день и ночь о святом заступничестве за них. Случаи излечения бывают, вследствие перемены климата и обстановки, но большая часть правоверных возвращаются, как пришли, оплакивая свои верования и грехи и более никогда не прибегают к чудодейственной силе святилища.

Мазари-Шериф служит летним убежищем почти всего населения Бальхского округа, так как он расположен выше и потому температура прохладнее и воздух чище, чем воздух «матери городов». В противоположность Бальху, Мазари-Шериф процветает, почва богата и щедро вознаграждает прилагаемый к ней земледельческий труд. Город ведет большую торговлю, так как кроме значительного постоянного населения, в нем квартирует много войска. Главные квартиры находятся в Тахти-Пуле, где Дост-Мухаммед в течении пяти лет строил укрепленный лагерь, и в крепости Дихдади. Первый защищен широким и глубоким рвом и двойной стеною, высотою 30 футов, с брешами для орудийного огня, орудийными башнями и внушительными бастионами; вторая господствует над дорогой от Оксуса и расположена на высокой горе, с которой Мазари-Шериф виден с юго-запада. Было потрачено 12 лет на постройку и оборудование этой пограничной твердыни. Во время Абдуррахмана она была защищена ассортиментом пушек, включавших [105] Крупповские полевые орудия и морские скорострельные, как, например, Норденфельда и несколько орудий Максима. Крепостные сооружения хорошо защищены от орудийного огня и большие труды были затрачены, чтобы сравнять все эполементы до уровня горы, на которой крепость построена.

За Бальхом начинается территория менее значительных ханств. Сорок миль к западу от Бальха находилось узбекское ханство Акча, а еще далее к западу — ханства Андхой, Шибурган, Серипуль и Меймене. Первое и последнее из этих маленьких княжеств были наиболее выдающимися, последнее сохранило свою самостоятельность до недавнего времени. Каждое из этих крошечных государств испытало необыкновенные пертурбации, то сражаясь друг с другом, то соединяясь вместе против афганцев или эмира бухарского. Особенно Андхой терпел много превратностей судьбы, так как расположенный на дороге из Герата, Туркмении и Бухары, он постоянно подвергался нападениям.

В последние годы он пользовался периодом мира, но и при настоящих условиях он не вернул своего прежнего благоденствия. Некогда ханство Андхой содержало в себе, приблизительно, 50.000 семейств, из коих 13.000 жили в самом городе. Население смешано из нескольких рас: таджиков, узбеков, персов и туркмен, религиозные убеждения которых разделяются между шиитским и суннитским толками в почти равной пропорции.

Андхой лежит на реке Сангалак, которая, истекая с гор Бенди-Туркестан через Меймене, исчезает в пустыне за Андхоем, не достигнув до Аму-Дарьи. Вода [106] этой реки негодна для питья, но употребляется в большом масштабе для орошения и наделяет Андхой таким процветанием, что культурная зона идет на несколько миль вокруг города. Фрукты, хлебные злаки, рис и скот имеются в изобилии. Андхой ведет оживленную торговлю каракулем с Персией, верблюдами с Транс-оксанией (Бухарским ханством) и фруктами с городами центрального Афганистана. Население города уменьшилось сравнительно с тем, что было раньше; внутри за городскими стенами считается теперь только 3000 семей. Дома-низкие глиняные здания с плоскими крышами. Городские стены в развалинах, базар и крепость — единственные пункты, заслуживающие внимания. Базар, расположенный в центре города и крытый рогожей — малозначителен. Базарные дни бывают по воскресеньям и четвергам, но небольшая торговля бывает и в другое время. За базаром помещается крепость, высокое сооружение неправильных очертаний, занимающее в диаметре от 250 до 300 ярдов и окруженное стенами. Гарнизон состоит из одной роты регулярной пехоты из Меймене и 3 рот хасадаров (Милиция.) при 2 орудиях и кавалерийской сотни, которая квартирует за стенами в северной части города.

Последнее из маленьких ханств, территория коих образует теперь афганский Туркестан — Меймене. Оно простирается на 18 миль в ширину и 20 миль в длину.

Кроме главного города, оно заключает десять селений, из коих самые большие: Кайсар, Кафаркала, Альвар и Ходжакенд. В городе Меймене живет 35.000 семей. [107] Население округа делится на оседлое и кочевое, всего около 100.000 душ; по национальности большая часть населения узбеки племен: Мин, Ачамали и Дуз. Есть также таджики и герати и немного индусов, афганцев и евреев. Последние две нации платят небольшую подушную подать. Город Меймене расположен в котловине посреди холмов и окружен земляною стеною, высота которой 12 футов, а толщина 5 футов, и рвом. Город имеет башни по углам и 4 ворот и занимает 2 мили в окружности. Содержится он крайне грязно и находится в состоянии упадка, базар имеет вид развалины. В Меймене находятся 3 мечети и 2 мусульманских школы «медрессе», первые построены из глины, а вторые из кирпича.

Доход Мейменинского округа исчисляется в 20.000 ф. стерлингов. Городские налоги взимаются местными властями нижеследующим образом: одна десятая урожая, один червонец «тиля» (7 рупий) с каждого сада, 2 1/2% с рогатого скота, овец и товаров, 1/2 тиля с каждого дома, 6 тиля с каждой лавки, 1 тиля за продажу каждой лошади и верблюда. Кроме пошлины на товары, взимаются транзитные пошлины с каждого груза верблюда, железных и других товаров. Правительство пользуется монополией на квасцы, селитру и серу.

Хребет Гиндукуш есть господствующая горная система Афганистана, вместе с теми горами, которые примыкают к плато Тирогхой и огромным пикам Кухи-Баба. Орология везде носит дикий и тяжелый характер. Подразделения ее нижеследующие:

1) бассейн реки Кабула с притоками: Логар (Алингар), Пенчшир и Кунар; [108]

2) долины страны Гильзаев от Газни до Кандагара, включая реки Аргендаб, Тарнак и Аргестан;

3) долины притоков Инда, а именно: Куррама, Хоста, Давера, Гомуля, Зобе и Бори;

4) долина Гильменда;

5) бассейн озера Хамуна;

6) долина Герируда;

7) долина Мургаба;

8) долины притоков Оксуса: Меймене, Бальх, Хульм, Кундуз и Кокша.

Общая высота страны значительна. От Кухи-Баба горы поднимаются и у плоскогорий Газни и истоков рек Герируда, Гильменда и Кабула достигают наибольшей высоты. Реки, берущие начало с этих гор, большею частью или исчерпываются на орошение, или испаряются. Кроме северо-восточной части (Бадахшан), эти горы лишены растительности и окружены со всех сторон, если не пустыней, то «плохою землей», где невозможна культура и нет населения, вследствие недостатка воды.

Сравнительно с горной системой, равнинная поверхность Афганистана незначительна. Кроме пространства между подножием северного Гиндукуша возле юго-западных возвышенностей по нижнему течению Герируда, Фераха и Гильменда и пустыни к югу от Кандагара — других равнин нет в Афганистане. Впрочем, некоторые долины рек представляют собою широкие полосы ровной земли, которые, хотя и не могут считаться равнинами, обладают столь открытой и многоводной природой, что дают широкое поле для культуры. Вопрос о воде крайне труден; хотя число рек в Афганистане [109] значительно, но только Гильменд достаточно велик. Вообще говоря, реки всюду проходимы в брод большую часть года. Количество воды в них также сильно уменьшается оросительными каналами, которые быстро исчерпывают более или менее многоводные реки. Помощь, которую реки приносят культуре, увеличивает их значение.

Гидрографические подразделения Афганистана следующие:

1) Кабул и его притоки.

2) Притоки Инда.

3) Бассейн Оксуса.

4) Бассейн Гильменда.

5) Бассейн Герируда.

Господствующие климатические условия Афганистана: сухость, соединенная с большими колебаниями температуры. Снег лежит на земле три месяца в году в Кабульском и Газнийском округах, тогда как многие пики от Гиндукуша до Келата поднимаются выше снеговой линии. Температура находится в такой зависимости от возвышения поверхности, что в Джелаль-Абаде, лежащем только на 2000 футов над уровнем моря, климат не прохладнее, чем в Индии, в то время как в соседнем Кухистане морозы столь же крепки, как в России. В северных провинциях февраль самый холодный месяц, минимальная температура 17° по Фаренгейту и максимальная 38° ниже нуля. В Кабуле, где снег не тает 3 месяца, термометр падает до 3° ниже нуля, а в Газни до 10°, поднимаясь днем на 5°. С другой стороны, летняя жара очень велика, [110] особенно в районе Оксуса, где температура в 110-120° по Фаренгейту в тени — явление нормальное.

В Кабуле (6500 футов) термометр поднимается до 100° в тени и в Кандагаре до 110°. Несмотря на это, южный Афганистан обладает несомненно более здоровым климатом, чем лихорадочная местность афганского Туркестана.

Нижеприведенная таблица содержит в себе названия различных племен Афганистана, классифицированных по их географическому распределению.

Афганцы ведут свое происхождение от колена Бену-Израиль, но с основания Ахмед-Шахом Дурани независимого государства, афганцы стали причислять себя [111] также к имени Дурани. Афганцы живут преимущественно в Кандагарской провинции, между Сеистаном и долиной Герата. К востоку их поселения идут к возвышениям Тоба, к северу от перевала Ходжак, где живут афганские племена ачакзаи и садозаи.

В Кабульском районе живут баракзаи (колено эмира), махмудзаи и юсуфзаи, которые занимают горы севернее реки Кабула, Баджаур, Сват, Бунэр и часть Пешаверской равнины.

После афганцев господствующей народностью являются пухтуны или патаны, разделенные на разные племена, большинство коих индийской расы. Они населяют гористую местность на самой английской границе. Племена африди, джоваки и оракзаи занимают горы непосредственно к югу от Хайбера и Пешавер; Туги Куррамского округа, Давара округа Точи и Вазири — Вазиристана живут в Патанских горах к северу от реки Гомула. В Кохатском округе обитают племена Хатак и Бангаш. Таким образом, патаны находятся по обе стороны афгано-индийской границы.

Гильзаи также считаются патанцами и родственными афганцам. Однако, в действительности, происхождение их различно, с афганцами они имеют только общие догматы веры и язык. Гильзаи не имеют соперников в военном духе и торговой предприимчивости; их вожди играют руководящую роль в политике Афганистана и пользуются большим влиянием в Кабуле. Гильзаи благородное, мужественное племя, из наиболее влиятельных колен которого (Сулейман-Хель, Назир-Хель, Хароти и др.) происходят Повиндинские купцы. Эти пограничные коммерсанты путешествуют между Газни [112] и равнинами Индии, ведя тяжело нагруженные караваны с наступлением прохладной погоды и снова удаляясь в горы, как только наступает летняя жара. Тысячи Гильзаев странствуют в зимнее время до самых отдаленных углов Индийского полуострова, где они нередко бывают беспокойными и даже опасными гостями.

Кроме господствующих в этнографии Афганистана афганского и гильзайского элементов, имеются еще таджики, потомки прежних персидских обладателей страны, до сих пор говорящие на родном языке. Это чистокровные персияне, например, Кизил-Бати в Кабуле и Науширваны в Харане. Таджики — земледельцы в культурных районах, содержатели лавок и писцы в городах. Они не менее рабы афганских патанов, чем индки в долине Инда.

Следующей по значению после таджиков народностью являются монголы Газара, говорящие на персидском наречии и шииты по вероисповеданию. Они заселяют высоты по верхнему течению Гильменда, страну между Гератом и Кабулом и часть пограничного Гиндукуша. В западных провинциях они известны под именами Газара, Таймани, Джамшиди и Фирузкухи, в других местах они носят название территории, которую занимают. Газаринцы — чистые монголы, сохранившие монгольский язык и характер от окружающих влияний и не смешавшиеся с другими народностями.

В афганском Туркестане таджики перемешаны с узбеками и туркменами. Главные туркменские племена, находящиеся под афганским управлением: Али ли Доулетабад — Андхойского округа и Эрсари, живущие на границе Оксуса возле Ходжа-Салара. Разбойники по [113] происхождению, они теперь перековали свои мечи на плуги и посвятили себя земледелию.

И так, хотя и существует афганская раса, почти идентичная по типу, языку, религии и культуре, но нет расы, обладающей ясным сознанием своего единства с общими политическими чувствами и стремлениями. Дурани, гильзаи, вазири, африди, монголы, махмудзаи, юсуфзаи и пр. образуют в государстве множество отличных друг от друга общин. Каждая из последних имеет сепаративные интересы, хотя Ахмед-Шах Дурани и старался придать национальную окраску своему народу, изменив не только его имя из Абдали на Дурани, но присоединив к нему еще другие племена: юсуфзаев, махмудзаев, афридиев, шинвариев, оракзаев и тюрколаниев — под общим наименованием Бар-Дурани. Эта попытка не имела успеха и все перечисленные подразделения до сей поры сохраняют свою племенную чистоту, избегая всякого смешения. Хотя народности Афганистана потеряли свою независимость, но нельзя сказать, чтобы они не отстояли своей индивидуальности.

(пер. С. П. Голубинова)
Текст воспроизведен по изданию: Гамильтон А. Афганистан. СПб. 1908

© текст - Голубинов С. П. 1908
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001