Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

РЕЛИКТОВЫЕ КЛАУЗЫ СРЕДНЕАЗИАТСКИХ АКТОВ

В ходе тысячелетнего развития права и юридических документов Средней Азии феодального периода происходило постепенное изменение формы, структуры и содержания многих видов актов, несмотря на известную консервативность шариата в этом отношении.

Так, например, отдельное юридические формулы (клаузы) купчих грамот изменились в сторону сокращения, стали более лаконичными и менее понятными, утратив подробные разъяснения, которые имелись в древних образцах. Две такие реликтовые клаузы, т.е. остатки старинных арабских формул, сохранившиеся до XX в. в составе документов, написанных уже на местных языках, специально рассматриваются нами ниже.

Некоторые древние клаузы совершенно выпали из актов позднейшего времени, тогда как раньше (до монгольского завоевания) они считались необходимыми. Такова, например, клауза подтверждения, говорящая о том, что документ был зачитан участникам сделки на понятном им языке. Эта клауза имеется в самаркандском формулярнике 1138 г. 1 и в. формуляре М. Шайбани VIII в. 2. После перевода казийского делопроизводства с арабского на персидский язык, что произошло, очевидно, в XIV в., клауза читки на родном языке исчезла из состава актов. Другая старинная клауза — подтверждение осмотренности объекта сдёлки ее участниками.- в самаркандских купчих отсутствует с середины XV в. и позднее, тогда как в бухарской купчей 1428 г. 3 она еще имеется, хотя уже в переводе на персидский. Примерно в тот же период исчезла формула "оправдания" продавцом покупателя, уплатившего деньги полностью, а также формула завершения сделки, констатирующая физическое расставание, когда контрагенты "разошлись с заседания, в котором был совершен контракт, после засвидетельствования его правильности и завершенности, вступления в силу, утверждения и закрепления" 4.

Переход с арабского языка на персидский сопровождался рядом других существенных изменений в содержании купчих грамот, таких, как замена объективного стиля изложения субъективным, замена традиционной арабской формулы купли юридически более доказательной формулой продажи. Одновременно ряд клауз переменили свое местоположение в тексте: юридическая характеристика сделки, датировка и подтверждение правоспособности перешли из конца в начало акта и т.п. [58]

В качестве материала для дальнейшего анализа среднеазиатских частных актов мы используем имеющиеся публикации, а также отдельные неопубликованные документы из архивных фондов и коллекций. Только один акт, ранее не публиковавшийся, приводим здесь целиком, факсимиле с расшифровкой текста, переводом на русский язык и комментариями, чтобы наглядно представить конечный результат многовековой эволюции. Затем мы разделим этот типичный для начала XX в. акт на его составные части и попытаемся показать, какую форму и какое значение имели некоторые клаузы в прошлом.

1915 г. ноября 12/4 мухаррама 1334 г.х. Акт о продаже Сахиб-баем, сыном Бабакул-бая, мастеру ‘Абдалмухит-баю, сыну ‘Абдаллах-бая, одного с четвертью танаба вакфной земли в местности Йанги-Рабат южных окрестностей Бухары за сто тенег.

Из коллекции М. С. Андреева, № 368. Подлинник, размер 22*16,7. На л.ст. круглая печать: Мухсин-ходжа урак, наиб верховного казия муллы Мир Бадраддина.


ПЕРЕВОД

(1) [Прочерк вместо славословия].

(2) 4-го числа священного месяца мухаррама 1334 года (3) Сахиб-бай, чернобородый, сын Бабакул-бая, (4) явившись в Дом Суда окрестностей благородной Бухары, расположенных к югу от реки, сделал законное, достойное уважения заявление, (5) будучи в состоянии дозволенности его заявления по закону, о нижеследующем:

(6) Я продал, (7) продажей окончательной, нерушимой, действительной, обязательной и законной, (8) мастеру Абдалмухит-баю, сыну Абдаллах-бая, (9) целиком и полностью один с четвертью танаб (10) вакфной земли, принадлежащей мне по праву, (11) расположенной в местности Йанги-Рабат, южнее реки. С запада она [59] примыкает к земле покупателя, с севера — к общей дороге, с востока и юга — подобно тому, как с запада. (12) Границы известны.

(13) [Земля продана] со всеми правами и благоустройствами, с орошением каналами (14) за 100 (сто) тенег, имеющих хождение. (15) С взаимный получением равных обмениваемых ценностей и (16) с законной гарантией от претензий, (17) без обмана, вероломства и несостоятельного условия. (18) С его согласия.

(19) И было это в присутствии [добросовестных свидетелей] мусульман.

(20) Присутствующие в собрании.


КОММЕНТАРИИ

(1) Изогнутая черта наверху текста (см.факсимиле) символизирует, вероятно, начало обычной мусульманской формулы: ***, т.е. "Во имя Аллаха милостивого, милосердного!" — или иное упоминание Аллаха. Мы называем эту первую часть акта славословием в отличие от принятого в русской дипломатике термина "богословие", потому что в Бухаре, Самарканде и других местах Средней Азии в эту часть включались восхваления не только Аллаха, но и его посланника Мухаммада и даже правящих государей в такой, например, форме: ***, т.е. "Его величество эмир, да приветствует его Аллах всевышний!", см.купчие 1870, 1876 гг. из коллекции Бухарской гос. библиотеки им. Абу Али ибн Сины (ниже — БГБ), № 41 и 18, или в форме: *** — "Его величество эмир верующих, да распространится сень его божественной благосклонности" в купчей 1920 г. из коллекции В. А. Шишкина (ниже — КШ), № 184. Иногда в этом месте акта писали слово *** — "Он", см. опубликованные нами купчие 1718-1719 гг. в кн. "Документы к истории аграрных отношений в Бухарском ханстве". Таш., 1954 (ниже — ДИАО), рис. 44, и в кн."Самаркандские документы XV-XVI вв.". М., 1974 (ниже — СД), с. 520, 538, 541. Встречаются и более расширенные формулы: *** — "Он, вечно живой!", см. акты коллекции М. С. Андреева (ниже — КА), № 5, 16, 263 и др.; *** — "Он, владыка!", см. ДИАО, рис. 21, 25; *** — "Он, владыка владений!" — ДИАО, рис. 7, 47; *** — "Он, владыка истинный!" — ДИАО, рис. 2; *** — "Он( всемогущий!" — ДИАО, рис. 23; *** — "Он, пребогатый!" — ДИАО, с. 8. В купчей 1559 г., составленной для джуйбарского шейха, помешено очень пространное восхваление Аллаха и пророка, см.: "Из архива шейхов Джуйбари". М.-Л., 1938 (ниже — ШД), с. 3 (арабской пагинации); в купчей Ходжи Ахрара 1454 г. *** — "Он, владыка, слава ему, всевышнему!" — СД, с. 517; в купчей из Хотана 1107 г., как и в сирийских и египетских купчих X-XI вв., помешена только обычная бисмилла, см.: V. Minorsky. Some Early Documents in Persian (I). — [60] JRAS. October 1942 (ниже — И), с. 181-194; J. Sourdel-Thomin et D. Sourdel. Trois actes de vente Damascains du debut du IV/Xe siecle. — "Journal of the Economic and Social History of Orient". Vol. VIII. P. II, 1965 (ниже — C), с. 164-185; Arabic Papyri in the Egyptian Library. Ed. A. Grohmann. Vol. I. Cairo, 1934 (ниже — Г), с. 145, 159 и сл.

(2) Самое раннее из известных обозначений даты цифрами имеется в самаркандской купчей грамоте 1480 г. (СД, с. 541), затем в купчей 1510 г. из Ура-тюбе (коллекций Института истории им. Ахмада Дониша АН ТаджССР, № 54), в большинстве бухарских купчих XVI в. (ШД), XVII-XVIII вв. (ДИАО). Ранее, например в самаркандских купчих 1454-1480 гг., даты писались прописью, по-арабски, хотя уже не в конце, а в начале документа (СД, с. 517-538). В бухарской купчей 1428 г. (ЦГА) на персидском языке мы видим дату, написанную по-арабски, прописью в конце акта, т.е. так же, как она писалась в XII в. и раньше. Встречаются отдельные случаи такого же написания в середине XVI в. ШД, док. № 1 и 2).Среди вакфных документов только бухарский акт 1745 г. имеет дату, написанную цифрами вначале. См.: О. Д. Чехович. Бухарские документы XIV в. Таш., 1965 (ниже — БД), с. 321.

(3) Включение примет после имени продающего (*** — "чернобородый", *** — "смуглый", *** — "седовласый", *** — "со сросшимися бровями", *** — "среднего роста" и т.п.) наблюдается в среднеазиатских купчих начиная со второй половины XIX в.

(4) Наименование учреждений: *** — Дом Суда, *** — Дом Инспекции в такой форме отмечено в Бухаре с 1880 г. (КА 242). Место заключения сделки и оформления документа записывалось в актах XVIII в. иначе: *** "...в присутствии высокого господина, высокостепенного убежища сейидства, орудия счастья, решительнейшего из судей и спреведливейшего из правителей, выносящего судебные решения в столичном городе Самарканде и подчиненных ему местах..." (ДИАО, с. 106 и сл.). Более раннее указание на учреждение отмечено в провинциальном акте в форме *** — "в судебной камере города Кеш" (совр. Шахрисябз) (СД, с. 65).

(9) Танаб Бухары — около ¼ га. См.: Е. А. Давидович. Материалы по метрологии средневековой Средней Азии. М., 1970, с. 129.

(10) Продажа вакфных земель была запрещена, но фактически, как мы видим, они продавались, часто с оговоркой, что продается не сама земля, а лишь "сукнийат", т.е. результаты вложенного труда, благоустройства, постройки, оросительные системы, деревья и прочая растительность. Как видно из публикуемого документа, вакфные земли в Бухаре иногда продавались и без всяких оговорок.

(12) Самый ранний случай употребления клаузы, указывающей на общеизвестность границ продаваемой недвижимости, в такой форме встречен в бухарской купчей 1428 г. (ЦГА). В самаркандском формулярнике 1138 г. и в более ранних купчих этой клаузы, по-видимому, еще не было.

(14) Бухарская серебряная монета "танга" в конце XIX в. была приравнена к стоимости 15 коп.

(15) Эта лаконичная клауза взаимообмена в середине XV в. заменила собой длинные, подробные описания арабских купчих о том, что "продающий получил от покупающего следуемые деньги полностью, а покупающий получил от продающего весь объект продажи путем передачи его ему продающим беспрепятственно и бесспорно" (СФ). В бухарской купчей 1428 г, имеется персидский вариант, но сама клауза, дожившая до XX в., впервые зарегистрирована в развернутом виде в самаркандской купчей. 1454 г. (СД).

(20) Сложный росчерк внизу, справа от печати, обозначает слова *** — "Присутствующие в собрании". Постепенный процесс зашифровки можно проследить по актам XVII-XIX вв. (ДИАО, рис. 12, 16, 23; КА 234, 300-304, 330 и др.).

Приведенный выше текст купчей грамоты 1915 г. делится на 20 составных частей, начала которых в тексте и переводе обозначены вами цифрами в скобках, соответствующими номерам предлагаемого их перечня.

(1) Славословие.

(2) Датировка.

(3) Имя, отчество и приметы продающего.

(4) Наименование учреждения, в котором был оформлен акт.

(5) Подтверждение правоспособности продающего.

(6) Волеизъявление продающего.

(7) Юридическая характеристика сделки.

(8) Имя, отчество, титул покупающего.

(9) Определение объекта сделки.

(10) Юридическая характеристика объекта.

(11) Указание местоположения и границ объекта.

(12) Констатация общеизвестности границ.

(13) Упоминание прав и полезных благоустройств, передаваемых покупателю вместе с объектом.

(14) Определение цены с описанием денег.

(15) Констатация совершившегося взаимообмена.

(16) Подтверждение гарантии, даваемой продавцом покупателю на случай появления других законных претендентов на купленную недвижимость.

(17) Заверение в добросовестности сделки.

(18) Подтверждение согласия покупателя с условиями сделки.

(19) Упоминание о присутствии свидетелей при заключении сделки,

(20) Удостоверение акта печатью и подписями, перечнем имен свидетелей или символическим росчерком, упоминающим об их присутствии. [61]

Из приведенного перечня составных частей купчей грамоты 1915 г. мы выделяем две реликтовые клаузы (№ 5 и 16), требующие особого рассмотрения.

(5) ***. Эта клауза в таком виде или без последнего слова присутствует не только в купчих, но и в дарственных, закладных, долговых и других частных актах Бухары и Самарканда XVII — начала XX в. (см. БГБ, КА, КШ, ДИАО, с. 70-203, и др.). Только в купчих грамотах 1830-1833 гг. из Кеша (совр. Шахрисябз) и в бухарской вакфной 1745 г. (БД) мы встречаем удлиненный вариант: *** (КА № 234, 300-304). В XV-XVI и в начале XVII в. в Самарканде и Бухаре употреблялась только вторая часть этой удлиненной клаузы, часто сокращенная, в виде г осколка арабской фразы: *** (ДИАО, с. 4, 29, 37; ШД, с. 3, 6, 9 и сл.; СД, с. 51, 59, 85, 90, 96, 99, 102). Смысл клаузы проясняется благодаря наличию персидского перевода в купчей грамоте 1469 г. из Кеша, где место клаузы занимают слова: ***, т.е. "будучи в состоянии полной правоспособности" (СД, с. 65).

Начиная с середины XV в. и до 1920 г. клауза правоспособности (в любом из ее вариантов) помещалась только в одном определенном месте — в начале актов, сразу после имени продающего. В течение всего этого периода клауза относилась только к продающему, характеризуя его как лицо, имеющее законное право на заключение сделки. Иначе обстоит дело в бухарской купчей грамоте 1428 и во всех более ранних образцах VIII-XII вв. В те времена эту клаузу помещали в конце документа и она обычно имела отношение к обоим сторонам, определяя правоспособность как продающего, так и на купающего.

В бухарской купчей 1428 г. интересующая нас реликтовая клауза имеет следующий вид: *** — "Все это [совершено] в состоянии здравия их тел и действенности (т.е. законной силы) всех их распоряжений". Здесь вторая, заключительная часть клаузы совпадает с указанной выше формой XV-XVI вв., первая же содержит элементы, дошедшие из домонгольских образцов.

Так, например, в образце купчей грамоты, входящей в состав арабского формулярника из Самарканда 1138 г. 5, клауза правоспособности, помещенная в конце документа, гласит: ***, т.е. "В состоянии здравия их тел, здравости их рассудков и разрешенности их дел, будучи добровольными; нет у них никакой причины, которая воспрепятствовала бы правильности сего заявления".

Как мы видим, самаркандский формуляр 1138 г. имеет в составе клаузы правоспособности формулу: ***, констатирующую "разрешенность, дозволенность дел" обоих участников сделки, которая, очевидно, частично была закреплена в клаузе [62] купчих XVII-XX вв. с заменой слова *** словом ***. Эта же формулировка имеется в египетских купчих X-XI вв., в сирийских X в. и иракском формуляре IX в. (см. Г, с. 146, 169; С, с. 174; Тахави. Китаб аш-шурут 6, с. 3). Зато в еще более древнем формуляре Шайбани имеется формулировка, ближе соответствующая клаузе бухарской купчей 1428 г., с рядом дополнений, проясняющих ее смысл: *** "Все это [совершено ими] в состоянии здравости их тел и полноты рассудков, добровольно, без принуждения. Нет у них обоих и ни у одного из них какой-либо болезни или иной причины, препятствующей правильности сего заявления и действенности этих распоряжений" (***).

Сопоставление форм клаузы правоспособности, засвидетельствованных документами VIII-XX вв., позволяет выяснить, что именно скрывалось за ее невразумительными формулировками последнего времени. Для юридического оформления любой сделки было необходимо, чтобы совершающие ее липа находились в. таком состоянии, при котором их заявления (о купле-продаже и т.п.) могли быть приняты как вполне законные. Далее, как видно из домонгольской формы клаузы, законными признавались заявления лиц физически здоровых и в здравом рассудке. Обращает на себя внимание пункт о добровольности заявлений контрагентов, имеющийся в некоторых образцах (Ш, СФ, ШД). Очевидно, предполагалось, что возможно принуждение к сделке. При этом больного или умалишенного могли принудить к совершению невыгодной для него сделки, воспользовавшись его состоянием. Действительно, в юридических трактатах имеется требование обязательной добровольности действий сторон, участвующих в частноправовых сделках. Теоретики мусульманского права подробно Исследовали вопрос о том,, что именно следует считать принуждением; они даже выделяли разные слои мусульманского населения, по отношению к которым те или иные действия можно считать фактами принуждения 7. Например, один удар плетью или один день тюремного заключения, закования цепью считались в XII в. существенными только по отношению к высокопоставленным особам. Если же эти действия были предприняты в отношении простолюдинов, то они не считались принуждением, поскольку шариат не признавал за простыми людьми права личности, ограждаемой от оскорбительного обращения.

В целом клауза *** до самого последнего времени обозначала соблюдение целого ряда условий мусульманского права, без чего частноправовые сделки не могли быть признаны законными.

Другая реликтовая клауза — *** — в этой форме присутствует в приведенном выше акте 1915 г. и почти во всех среднеазиатских купчих грамотах XVI — начала XX в. (см. ШД, ДИАО, КА, КШ и др.). В самаркандской купчей 1454 г. [63] в конце клаузы имеется существенное добавление ***, т.е. "на мне" (СД, с. 52, 518), означающее, что продающий берет на себя гарантию приобретения, материальную ответственность в пользу покупающего в случае появления исков со стороны других лип, претендующих на какие-либо права на проданное имущество. Еще раньше, в бухарской купчей грамоте 1428 г., эта клауза выражена более подробно, на своеобразном арабско-персидском жаргоне следующим образом: *** "И гарантировали эти, упомянутые в ней (грамоте), Продающие, этому, упомянутому в ней, покупающему, правильнее, законное приобретение купленного [имущества] на случай претензий со стороны любого из людей" (ЦГА).

В самаркандском формулярнике XII в. эта клауза изложена еще более ясно, по-арабски: *** "А то, что постигнет этого покупающего из числа претензий в отношении всего этого [купленного им имущества], обязан возместить продающий, сколько потребуется от него по закону" (СФ, л. 258а).

В купчей 1107 г. из Хотана четко выделенной клаузы нет, но говорится по-персидски: *** "Если после этого мои сыновья... затеют тяжбу, предъявив [покупающему] иск, то все это ложь, неправда и недействительно" (М).

В египетской купчей 1056 г. мы читаем: *** "И когда постигнет покупателя в отношении его покупки или части ее претензия, основанная на родственном отношении, или тяжба по иску со стороны других людей, ближнего или дальнего, присутствующего или отсутствующего, внезапно явившегося за получением долга или требующего полагающейся ему доли наследства, тогда освобождение, избавление и очистка его возлагаются на продающего, каково бы ни было и сколько бы ни стоило" (Г, с. 146).

Отсюда мы узнаем, о каких претензиях могла идти речь: продаваемая недвижимость должна была быть свободной от прав на нее у других лиц, помимо продающего, например, от прав кредиторов или сонаследников. Узнав о совершившейся продаже, эти лица могли бы явиться к казию со своими исками против покупателя, оспаривая его право владения купленной им недвижимостью. Документ предусматривает ответственность продавца, который обязан в этих случаях оплатить по предъявленным искам, избавив покупателя от убытка. [64]

Требование "очистки" продаваемого имущества от прав на него других лиц характерно не только для мусульманского права. Среди русских купчих XVI в. тоже нередко встречаются документы с клаузами, гарантирующими покупателям нерушимость приобретения и возлагающими на продающих обязанность "очищать" проданную недвижимость, оплачивать стоимость обоснованных исков.

Так, например, в акте 1555-56 гг. о продаже села Адамцова Алексеем Басмановым Ивану Черемисинову говорится (от имени продающего):

"Се аз, Алексей Данилович Басманов, что есми продал вотчину свою в Юрьевском уезде в Сорогошинском стану село Адамцово Ивану Семеновичу Черемисинову с пашнею, и с луги, и с лесом, куды ис того села ходил плуг, и коса, и топор, и со всеми угодьи, что к тому селу исстари потягло. А преж того яз, Алексей, того села Адамцова не продавал, не закладывал в кабалах в денежных, ни в хлебных ни у кого. А где на то село Адамцово выляжет какова крепость купчая, или кабала, или запись, и мне, Алексею, очищать, а до Ивана убытка не довести" 8.

Последнее предложение русской купчей, по существу, содержит вариант рассматриваемой нами среднеазиатской клаузы. Р. Ярон обнаружил подобную клаузу в купчих и арендных документах древней Месопотамии 9. Мы можем добавить, что и в составе согдийской купчей с горы Муг Пянджикентского района Таджикистана VII-VII вв. прослеживаются те же элементы гарантии, даваемой продающим покупающему на случай исков со стороны других лиц 10.


Комментарии

1. См. рукопись Института востоковедения АН УзбССР, № 1462 (ниже — СФ), л. 258а. Открытие энциклопедии Абу Хафса Насафи с формулярником является заслугой арабиста П. Г. Булгакова;

2. Формуляр Шайбани сохранился в сочинениях "Китаб ал-мабсут" Сарахси и "Мухит ал-Бурхани" Махмуда ибн Мазе, рукописи того же хранилища, № 2706, л. 1702а-1703б, и № 2861, л. 1119а (ниже — Ш).

3. ЦГА УзбССР, ф. И-323, оп. 1, № 844/6 (ниже — ЦГА).

4. СФ, л. 258а.

5. СФ, л. 258а.

6. См.: J. A. Wakin. The Function of Documents in Islamic Law (The Chapters on Sales from Tahawi’s Kitab al-Shurut al-Kabir). N. Y., 1972, с. 3.

7. Хидайа, арабск. текст. Т. 2. Ч. 3. Казань, 1906, с. 297-298.

8. Документ хранится в ЦГАДА, ф. 1203, оп. 1, д. 1, л. 610. Опубликован в статье: Р. Б. Кобрин. Несколько документов по истории феодального землевладения XVI в. в Юрьев-Польском уезде 1555-56 гг. — Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958, с. 467-477.

9. R. Yaron. On Defension Clauses of Some Oriental Deeds of Sale and Lease from Mesopotamia. — Bibliotheca Orientalis. XV, 1958, с. 15-22.

10. Согдийские документы с горы Муг. II. Юридические документы и письма. Чтение, пер. и коммент. В. А. Лившица. М., 1962, с. 48.

(пер. О. Д. Чехович)
Текст воспроизведен по изданию: Реликтовые клаузы среднеазиатских актов // Памятники истории и литературы Востока. Период феодализма. М. Наука. 1986

© текст - Чехович О. Д. 1986
© сетевая версия - Strori. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1986