№ 82

1742 г. апреля 25 99. — Письма хана Абулхаира Оренбургской комиссии с жалобой на хана Абулмамбета, султанов Барака и Батыра и джунгарских феодалов 100.

Во имя господне! Доношу е. и. в. о совете наших юртов от поступок и от противностей братьев моих (то есть о Абулхаир-хане 101, Барак и Батыре салтаиех). Дела Ваши, всемилостивейшей государыни, не [190] оканчиваются. Прежде сего я о показаниях от них непотребных делах сколько ни признавал, то не доносил, чаял, что они, может быть, образумятся; впредь будут угодны в службу Вашего и. в. Ныне же, по верности и по присяжной должности, Вашему и. в. тайные и явные мои слова доношу, хотя и тогда, как присланной (видно, что Тевкелев)-мурза вначале приехал, имел с нами свидание, много от них непристойных слов знал, токмо и то было я им простил, а с того времени, как генерал Татисчев с мурзою свидание имели со мною в Оренбурге, то какие вышеобъявленных моих братьев дела и сказанные слова их происходили, о том Вашему и. в. доношу

Абулмамет-салтан и Барак-салтан мне сказывали: Абулхаир-хан-де отдал сына своего, а мы того не желаем, отдав детей своих, в подданстве быть русакам; они же между собою пересылались з башкирцами и разорили сибирской край; второе, оные же братья мои, отдав башкирцам от себя владельца, разорили тамошних, потому ж, призывая к себе их, башкирцов, разорили здесь; третие, едущих в Ташкент купцов с товарами (Абулмамет-салтан ехал за ними, и, придав им живущаго в Туркестане брата своего Джангера-салтана и подвластных своих Мурзагула, Нияза-батыря, заставил грабить); четвертое, живет ныне Карасакал у них же, Абулмаметя и Барак-салтана, и ото всех добрых дел отговаривают они народ, что Абулмамет и Барак, Батыр салтаны и Карасакал, четверо советуют единогласно, чтоб зюнгорским калмыкам отдать детей своих и давать дани и отврасчают свой народ от Вашего и. в. подданства. Отчего я опасаюсь, что когда ни на есть нам остаться в стыду, что доношу по сущей моей верности, ежели бы они, владельцы, не были с подлыми народы в противности, то можно бы управляться по повелению Вашего и. в. не пропустя долгого времени. Показанной же Батыр-салтан имеется мне родственник и зять, соединился с ними прежде сего в бытность мурзы Тевкелева граблением товаров, но милостию е. и. в. вина ему просчена была. А ныне сызнова начал делать непотребства. Абулмамет, Барак и Батыр салтаны, возмущая подвласной народ, приговаривают отдать зюнгорскому калмыку белые знатные кибитки и дань, а я, сказывая им, что они за худобу видели от Вашего и. в., которую мы взысканием своим нашли, яко милостивого отца и матерь, откуда и получили красные, зеленые кармазины и черные лисицы, и по желанию нашему всем пожалованы и удовольствованы, от неприятеля в засчищении, пойманные с воровством кайсаки их вручены им напрасно. И толикаго правосудливаго монарха изобрести нигде невозможно, и ежели они по повелению Вашего и. в. не будут поступать, то с найденными их калмыками, надеючи на Ваше и. в., всегда воевать будем. А ныне, хотя они к свиданию будут или не будут, однак надлежит требовать от оных салтанов Карасакала и полонеников, и ограбленных от купцов товаров, и ежели они в чем ответствовать не будут, потому можно их признать совесть и видеть, как они с нами будут в равенстве. А нам, ежели господь бог даст здоровье, желаем в службе Вашего и. в. поступать сердечно з детьми своими — Нуралеем-ханом, Ералеем и Ходжаахметем, Достагалеем, Айчуваком, Годылем и Чингызом салтанами и з дядею моим Ниязом-салтаном, з детьми ево — с Карабашем, з Дулмуха-метем, с Урусом салтаиами и до статка моей фамилии, надеюсь на единого бога, будем служить Вашему и. в. и против неприятеля и противников Вашего и. в. всегда в готовности со всею моею совестию, о чем вестимо единому богу и Вашему и. в.

Еще же доношу. При свидании с покойным генералом-лейтенантом князем Васильем Алексеевичем Урусовым о Абулмамет и Аблай салтанах сказывали мне дети мои Нурали и Ерали салтаны и сообщники их, что они возимели честь лутчее и более детей моих, о чем оные мои [191] дети и сумневались, ибо моя служба Вашему и. в. наиболее была, что-де после родителя нашего, меня, им честь такая ж будет, и в том были печальные, а я оному Ерали-хану, уговаривая, сказывал, что я о том деле несведом, только надеюсь: кем дело зачато, тем напоследок и вершится.

Писано 1742 г. марта месяца, писал нижайший раб писарь мулла Алмухамет и руку приложил.

На оном письме помянутого Абулхаир-хана чернильная печать.

1742 г. март.

Во имя господа бога! По указу е. и. в. самодержицы всероссийской его выс-ву г-ну генералу-лейтенанту Леантью Яковлевичу Соймонову доношу.

Прежде от бывшего покойного генерала-лейтенанта князя Урусова послана к нам была грамота, а ныне уведомился я через порутчика Гладышева, что вместо оного генерала определены Ваше пр-во, а мы ради под командою быть, кто указом е. и. в. определены будут, также доношу, что я прикочевал со всеми моими подвластными к Орь-реке в урочище, называемом Ялгыз Агач 102 (сиречь «Одно дерево») и обесчаюсь служить, что повелено будет от е. и. в., что донесут Вашему пр-ву при свидании порутчик Гладышев да толмач, что мы обращаемся в верности. Но живучи в дальности, не могли исполнить е. и. в. повеления, зачем ныне к помянутому урочищу, «Одному дереву», и прикочевали.

Просим встречать нас и принять с тысячью человек салдат и с музыкою, понеже лехкомысленные дураки чрез то удобнее содержаны быть могут в руках, и по повелению е. и. в. дела, надеюсь, будут исполнять и все, как возможно б, сего года свершить. Чего ради и Вашему пр-ву надлежит прибыть в Оренбург с великим войском, о чем прошу и уповаю, и тому четыре на десять лет и тако по милости у е. и. в. подвласных наших смирить надеятельно, понеже кроме е. и. в. ни на кого надежды не имеем. Вначале — един бог, потом дай бог здравствовать е. и. в. на многия лета. А что Галдан-Черин, сказывают, привлекает к себе в подданстве быть, как мы были белому царю, и бутто б мы и с ним быть в союжстве, то неистинна, что он, как хочет, з другими знается, а я к его словам не склоняюсь и учиняемую свою присягу с именем господним не поврежду, ибо оных калмык давно мы знаем, чего для не токмо ныне, но и прежде не склонились; ныне, слава богу, уповаю счастием е. и. в. Туркестант, Ташкент и протчие города привесть в подданство.

При сем послал человека своего Кутлуметя-ясавула с Коджабеком и с двумя косчеями.

Писано 1742 г. в марте месяце.

Писал нижайший раб писарь мулла Алмухамет и руку приложил.

На обороте того письма помянутого Абулхаир-хан чернильная печать.

[1741 г. декабрь.]

Перевод с калмыцкого письма, по переводу же в канцелярии Оренбургской комиссии значит 103.

Абулхаиру и киргис-кайсацкой Меньшей орды всем старшинам подать.

Понеже, мне Абулмамет-хан з Барак-салтаном, также Джанбек [192] и Киргис-кайсацкой Средней орды все старшины объявили сии слова, кода отсель какое-либо повеление воспоследует, то по оному неотменно исполнение чинить будут: в аманаты к нам послали с кочевьями, кроме Барака и сына Джанбека, которых было назначил манджи (главный зюнгорских калмык зайсанг), а о тех двух отсель нашего-де указу ожидают, а кто будет воровать или воровские побеги, ездя партиями, причинять, после ж обличен или изволен будет, тем чинить штраф такой: вырезать нос и с полученными воровскими вещьми, поймав, нам отдавать, а дани то давать будут, что от нас повелено будет брать по крайнему их старанию, И на оное их объявление сим изображаю: ныне в том намерении утвердиться надлежит, а дабы вам с покоем и без войны пребывать, то детей Абулмамет-хана и Барак-салтана, и Джанбека, и других Киргис-касацких орд знатных старшин сыновей з женами и с кибитками, как возможно, наступающаго лета в среднем месяце (то есть июнь) сюда, конечно, выслать. А под их подводы и на прокормление, сколько потребно им погодно, присылать так, как вы там между собою со общаго согласия определите, а особливо еще посылаемым от меня посланцами купцам к торгу там (волские калмыки) и в Рос[с]ию, Бухарию и во Ургенчию или куда б ни были отправлены, посмешеств и раззореней не причинять; как туда, так и возвратно едусчих пропущать к нашему же отечеству, никаких тайных подбегов и воровства отнюдь не показывать, если же от кого купцам и посланцам раззорение причинено будет, тех, со взятыми вещьми, ловя, сюда ко мне привозить, а о платеже дани вашим ордам чинить, так как наиспособнее, дабы в народе раззорение не было, и о том вы, как между собою согласясь что и чем платить сноснее, с приезжающими вашими аманатчики мне уведомить должны. А с ордами всегда вам кочевать на том месте, где от меня показано будет, и когда предписанными образами будешь чинить, то я стану разсуждать, что по моему указу исполняешь, а из сего какая перемена учинена будет, то не в миру и как неприятель с вами поступить имею, и, конечно, сказываю: не упущу вас нигде. А почему ты о себе мандже велел сказать чрез посланного, что лучше моего сына послать, придав других аманатчиков, во образ посланца отсель, и тако хотел с покоем пребыть, если вы желаете с покоем без войны пребыть, то Абулхаирова сына и из других ваших Киргис-кайсацких орд знатных старшин детей з женами и кибитками будущаго лета в июне месяце, конечно, выслать от себя ко мне, а в протчем по тому естли станете исполнять, как велено от меня в Средней орде, то я с вами мирно и спокойно, без всякой злобы буду поступать; когда же сего не исполните, то поступлю с вами оружейною рукою и, конечно, вы от меня не скроитеся.

Куриный год, месяц, 10 день, то есть 1741 г., месяц декабрь.

Под письмом печать красная круглая, а от кого оное письмо, того в нем не значится.

Переводил переводчик Иван Ерофеев.

1742 г. апреля 25 104

Перевод с татарского письма, поданного прибывшим ис Киргис-кайсацкой орды порутчиком Гладышевым апреля 25 числа, кое писано от каракалпацких старцщн, биев и батырей, а имянно: от Губайдуллы-салтана с товарысчи.

Всепресветлейшей, державнейшей, великой милостивой государыне.

Пришед в подданство, поцеловав куран, присягали в том, что быть нам сусчими верными холопами — издавно было наше желание, но [193] токмо мочь наша и время не допущало. Имели намерение во время, когда приехал почтенны[й] Кутлумухаммет-мурза Тевкелев к высокопочтенному Абулхаир-хану и обнадежил было нас милостию е. и. в., но токмо от того времяни междуусобными нашими неспокойствы не допусчены. В нынешнем же году, по приезде порутчша Гладьгшева, присягали чрез куран, что быть в подданстве е. и. в. в веки веков и что от е. и. в. повелено будет, то исполнять будем, и нынешняго года в юртах наших от неспокойства не могли послать от себя посланников; а ежели бог велит, поедем для свидания с ханом, что какая будет наша нужда, в то время будем доносить, дай бог здравствовать на многия лета е. и. в.

О сем доносят Губайдулла-салтан, да Мурат-шейх, Азиляр тож, да Хелвят-шейх, да Уразак-батыр, да Сююндюк-батыр, да Кумбет-бий, да Девлетбай батыр, да Еникбай, да Качабирган-бий, да Таашим-батыр.

Мы присягавшей народ о верном подданстве своем, доносим сим письмом.

Я, Алмухамет-мулла, руку приложил по повелению Уразака-батыря.

На обороте того письма три чернильные печати, а чьи они, того разобрать неможно.

Оное письмо переводил переводчик Араслан Бекметев, в том по-татарски и подписался.

АВПР, ф. 122, 1742 г., д. 4, лл. 11-19 об. Перевод.


Комментарии

99. Дата получения.

100. См. документ № 85.

101. Следует читать — «Абулмамет-хане».

102. В рукописи — «Агаз».

103. Этот и последующий документы доставлены поручиком Гладышевым вместе с письмами Абулхаира. См. док. № 85.

104. Дата получения.