№ 76

[1741 г. не позднее мая]. — Показания поручика Д. Гладышева о его поездке к хану Абулхаиру.

Прибывшей ис Киргис-кайсацкой орды оренбурского драгунского полку порутчик Дмитрей Гладышев объявил.

1. Из Оренбурха отправился он сентября 5-го 1740 г. и до кочевья Абулхаирханского прибыл в 33 дни.

2. Не доехав до оного кочевья верст за сто, при урочище Кара-Кум по левую сторону Аральского моря в половину дни (напали на него с тохварыщи Меньшей киргис-кайсацкой орды владения Абулхаир-хана киргисцы, человек в 20, между которыми начальствующими были старшины Бабея племянники, два человека — Адиль да Янгильда. И ево, Гладышева, связав, били, ножем резали и шпагу отимали, говоря, что ты-де еще, вор, жив, и объявляя, что когда в бытность полк. Тевкелева в Киргис-кайсацкой орде у Абулхаир-хана отец их Байгара ездил для кражи у оного полковника лошадей, тогда оного их отца убили до смерти и за оное взяли они к себе во услужение из бывших в команде ево, Гладышева, яицкого казака Романа Федорова да надзирателя работ Назимова, [177] человека ево Петра Онакимова, и притом грабежем из данного ему, Гладышеву, с товарищи на пропитание 24 кожи красные, три камки пятиланные, азям ташкенской, ценою в 5 руб., три лошади и протчую рухлядь. И обобрав оное, пошли они к реке Сыр-Дарье, а ево, Гладышева, с оставшими товарищи отпустили в путь с тем объявлением, что в подданстве-де е. и. в. обретается один Абулхаир-хан, чего ради письма своего в Россию отдал и за то подарки получает, а мы-де не в подданстве ⁹¹.

3. Абулхаир-хана кочевье за Сыр-Дарьею Малой Куван-Дарьи при речке Адамати, вкруг которой кочуют разные народы, а какия имянны и у кого оныя во владении, о том имеется у него, Гладышева, татарское письмо, данное ему по прошению ево от обретавшегося при хане толмача Мухаметя Нурлина, которой ему, хану, дан от тайного советника Татищева.

4. При прибытии во владение Абулхаир-хана посланные с ним, Гладышевым, к хану подарки отдал в целости жене ево, Абулхаировой, ханше Бупай да сыну его большему Нурали для того, что оного хана в кочевье своем не было, а был в то время во владении Аральском и для взятья его, Гладышева, и привозу к себе прислан был от него, хана, нарочно вышепоказаной сын ево, Нурали-салтан, и дядя ево ханской, Нияс, которой прежде был с полк. Тевкелевым при дворе е. и. в. И при нем ево ханских телеутов (то есть служителей) шесть человек, и с ними к нему, Гладышеву, от него, хана, прислано было письмо с тем объявлением, чтоб он, Гладышев, ехал к нему ⁹².

5. Вышепомянутая ханша, во-первых, спрашивала ево, Гладышева, о здоровье блаженныя и вечно достойныя памяти е. и. в., на что ей Гладышев ответствовал, что е.и. в. благополучно здравствует и с ним, Гладышевым, к хану отправлена от е. и. в. грамота да от генерала-лейтенанта князя Урусова письмо, которые надлежит ему, Гладышеву, вручить хану самолично. И ханша за оное благодарила е. и. в., что они в высочайшей милости содержатся. И притом посланные с ним подарки приняла приятно и при ней, ханше, был он, Гладышев, четыре дни, а потом:

6. С вышепомянутыми от хана присланными он, Гладышев, отправился октября 15 и прибыли к хану ноября 2 дня.

7. По прибытии к хану он, Гладышев, со всеми при нем бывшими, взят в ево ханскую кибитку, в которой с ним сидели аральские князски и ево ханские старшины. И, во-первых, хан спрашивал откуда он, и Гладышев ответствовал, что он прислан к нему от е. и. в. со всемилостивейшею грамотою, которую ему и подал. Ион, оную приняв, в печать поцеловал и, роспечатав, велел пред собою читать. И как оная прочтена, тогда он всем бывшим iniри нем объявил, что «видите вы мой свет, на которого я надежду имею, и тем Вас хочу засчитать. И притом Гладышеву говорил: «Я-де об тебе слышал, что в пути несчастие тебе причинилось, а чтоб ты ко мне ехал, о том к тебе с нарочными письмо свое отправил, ибо-де здесь известно, что персицкой шах идет для взятья хивинского города, в котором живут мусульманя, и для того-де мне хочется, чтоб как я, так и оной город был бы под властию е. и. в., чего ради намерен я ехать во оной город, при чем и тебе, Гладышеву, быть надлежит и оттуда отправим навстречу к нему, шаху, оную ко мне присланную от е. и. в. грамоту с тем, чтоб он, шах, со мною не ссорился». И [178] Гладышев ему, хану, о том ответствовал, что «я прислан к Вам и топерь, будучи у Вас, должен поступать по приказу Вашему»,

8. Оное Аральское владение лежит при реке Улу-Дарье, которой широта семьдесят пять сажен. И, начевав тут одну ночь, на другой день хан, взяв с собою киргисдов и каракалпаков, и малую часть аральцов, всего с три тысячи человек, и притом ево, Гладышева, с товарищи, поехали к Хиве. И того ж дня приехав к перевозу, имеющимуся на оной реке, расположились лагирем для начевания. И в оном месте для перевозу их через оную реку приготовлено было от аральцов лодок з дватцатъ. И, надевав, поутру на означенных лодках, через реку стали перевозитца, ставя на каждую лодку лошади по три и по четыре, а иных лошадей переправляли вплавь.

9. Как оную реку 4 ноября перебрались, тогда на берегу встретили хана хивинокия старшины Авесть-Мирап с товарыщи, человек с дватцать, и просили хана прилежно, чтоб он ехал к ним поскорея и от идущаго на них неприятеля, персицкого шаха, засчитал, обнадеживая, что они примут себе ево, Абулхаир-хана, и для того хан немедленно путь свой к Хиве продолжать стал, и 6 числа прибыли в хивинской пустой городок, имянуемой Гурля, в котором дворов мазанковых со сто или с шездесят, и с которых жители выбежали от страха персицкого шаха к аральцам и при оном городке ночью стали кормить лошадей. И тоя ж ночи хан со всем своим вышепомянутым войском, не сказавшись ему, Гладышеву, с товарыщи уехал в Хиву. А он, Гладышев, с товарыщи тою ж ночью поехал было вслед за ханом, но за великими песками ту всю ночь и по разсвете 7-го числа днем от бездорожицы пути не нашли и ездили по степи, но бывшей уже при нем, Гладышеве, киргизец Байбек, яко того пути несколько знающей, к самому хивинскому городку их того дня привел. И он, Гладышев, с товарыщи и с ним, Бай-беком, ко оному городу приехали в 4-м часу пополудни.

10. Как он, Гладышев, к Хиве стал подъезжать, тогда Абулхаир в Хиве ханом уже принят и, за версту не доехав самого города, в садах посланные от него, хана, узбеки и сарты, человек с пять или с шесть, ево, Гладышева, встретили и объявили, что объявленной Абулхаир у них в Хиве ханство принял и они посланы от него-ево, Гладышева, спросить, что для чего он от него отстал и так долго не едет, и взяв, его, Гладышева, привели в самой хивинской город.

11. Потом как ево, Гладышева, с товарыщи ввели в полату к Абулхаир-хану, тогда оной хан сидел на ханском месте, которое учреждено амбвоном, и оное покрыто персицким ковром, а на ковре подушка бархату красного, на которой хан сидел, и на нем надета челма красная шелковая и по сторонам ево сидели знатныя хивинския старшины, человек с сорок, и он, Гладышев, ево, Абулхаир-хана, поздравил с принятием в Хиве ханства.

12. На оное хан ему, Гладышеву, объявил: «Я благодарю бога, что теперь Хива в подданстве е. и. в. и я в оной ныне ханом». А сидячия при нем старшины молчали и ничего не говорили.

13. Потом хан у него, Гладышева, взял двух человек, а имянно: геодезиста Муравина да толмача Усмана Арасланова и дал им присланную к нему, хану, от е. и. в. грамоту и купно с ними с своим письмом отправил четырех человек аральцов, одного киргисца и одного каракалпака к персицкому шаху, которой тогда стоял с войском своим от Хивы в 35 верстах под взятым им, шахом, хивинского ж владения городом Ханки с тем объявлением, что он, хан, подданной е. и. в. и сей город Хиву принял он, хан, для того, чтоб учинить оной подданным же е. и. в., а как слышит он, хан, что оной персицкой шах с Российскою империею в союзе [179] обретается, и для того б оной шах ради раззорения сего города ходить не изволил ⁹³.

14. На другой день помянутыя геодезист Муравин и толмач Арасланов со всеми будущими при них возвратились в Хиву благополучно, при них же прибыл присланной от персицкого шаха послом (бывшей хивинской владелец, которой при нем, шахе, служит) Мухамет бек з двумя хивинцами. И оныя от шаха присланные подали хану шахово письмо, токмо как оное пред ханом читано, в то время, его Гладышева, не было, а был в особых покоях. Но после того хан, призвав ево, Гладышева, объявил, что помянутыя посланныя геодезист Муравин с товарыщи, возвратились и нарочно присланной от шаха подал ему письмо, которым просит, чтоб он, хан, ехал к нему, обнадеживая, что он город Хиву отдаст ему, хану. Причем он, Гладышев, видел и помянутого от шаха присланного, с которым между собою они взаимное поздравление учинили, но прежде сию церемонию учинил от шаха присланной. А более сево хан ему, Гладышеву, ничего не говорил, и для того он, Гладышев, пошел в свою квартиру, какой от шаха приказ помянутым Муравину и толмачу Арасланову был, о том они объявят сами. (Объявление Муравина при сем же приложено) ⁹⁴.

15. 11 числа ноября вполдень оной хан прислал к нему, Гладышеву, в квартиру киргисца своего Байбека с тем объявлением, что он, хан, хочет ехать к шаху и дабы он, Гладышев, с ним был же. Почему он, Гладышев, убравшись, и со всеми при нем бывшими приехали на лошадях к ханскому дому и в тот час увидел Абулхаир-хана у ворот того ханского дому, седящаго верхом на лошади в убранстве по обычаю хивинских ханов и при нем сын ево Нурали, имея в руках своих лук с напряженною стрелой, также киргизцов, каракалпаков и аральцов со сто человек. И как приехали к градским воротам, тогда оные завалены были землею, и он, Гладышев, тутошним хивинским жителям (которых было по той улице, где он, Гладышев, с ханом и с протчими ехал, также и на строениях сидясчих с 2000 или более) стал говорить, чтоб те ворота отперли, объявляя, что хан едет к шаху ради прошения себе оного города, почему того ж часа ключи вынесли и вороты отперши, землю от них отвалили, и из города их выпустили.

16. Как только из градских ворот чрез канал по мосту выбрались, тогда хан со всеми при нем будучими поскакал не в ту сторону, где шах персицкой с войском своим обретается. Чего ради он, Гладышев, ему, хану, стал говорить, что не туда едет, и на оное хан ему сказал: «Я-де тебя не слушаю, ты в моих руках, ступай куда велят».

17. Как хан со всеми при нем будучими и он, Гладышев, от города в степь поскакали, тогда хивинцы из города вслед за ими палили ис пушек и из мелкого ружья, однако никого не убили. А на вечер того ж дня у пустова города Шабаса напали на них трухменцов человек с сорок или более и учинили бой, токмо оные трухменцы отбиты, и человек с 15 из них, трухменцов, при том побито до смерти и взято у них же несколько верблюдов и другова пажита. И от оного места того ж дня приехали хивинского ж владения к пустому городу Гурлян, и оной немного преехав, остановились для кормли и отдыха лошадям и, постояв тут часа з два, поехали паки в путь свой.

18. Того ж дня, как хан и он, Гладышев, со всеми при нем будучими от хивинского города, отъехали, тогда оной хан объявил ему, [180] Гладышеву, что от будучих при воротах градских ево ханских караульных принесено ему, хану, письмо, писаное в Хиву к жителям от имеющихся у шаха персидского в аресте хивинских министров, в котором писано, чтобы ево, хана, в городе Хиве ударжать и до прибытия шахова вон не выпусчать. Чего-де он, хан, убоясь, из города и выехал и оное подлинное письмо (с того письма перевод при сем же приложен) для надлежащего разсмотрения он, хан, послал к генерал-лейтенанту князю Урусову с киргис-кайсаком Кутыр-батырем.

19. На другой день, то есть ноября 12 дня, как помянутой хан, так и он, Гладышев, совсем и при нем будучими перебрались паки вышеупомянутую реку Ула-Дарью и на тех же судах, на которых прежде к Хиве переправлялись, и прибыли в Аральское владение к местечку Конрат, где жители живут кибитками, а кругом их сделан вал и во оной из Улу-Дарьи пущена вода, где были одни сутки.

20. Будучи во оном месте между аральцами учинилась не только знатная ссора, но и баталия, из того, что некоторая часть аральцов намерены принять себе в хана Абулхаирханского сына Нурали, а другая того не хотели. Однако же напоследок по окончании оной междуусобной ссоры все аральцы согласно реченого Нурали-салтана приняли себе в действительного хана, которой там и остался

21. Он же, Гладышев, слышал от приехавшаго с ним в Самару киргис-кайсака Байбека, что все трухменцы намерены приттить под владение помянутого аральского Нурали-хана.

22. Оной Нурали-хан писал к отцу своему Абулхаир-хану, что, когда месяц март народитца, то он, по собрании войска, намерен ехать к Хиве и оставленного там от персицкого шаха хана убить до смерти. Но означенной отец ево, Абулхаир-хан, писал к нему, чтобы того хана до смерти он не убил, но прислал бы живого к нему, Абулхаир-хану, для отправления ево к генералу-лейтенанту князю Урусову.

23. Что Абулхаир-хан представлял о строении при Сыр-Дарьи города и то больше для того, что ево многия ни в чем не слушают. А естли б оной город был построен, то б он, хан, многих имел в страхе своем содержать, а России никакой пользы от того города чаять невозможно; на оном же месте, где хан представлял быть город, вокруг оного нигде как лесу, так сенных покосов и пашенных удобных мест нет, для того, что земля песчаная с ылом и дождя не бывает, а тамошния жители на, посеянныя нивы воду напускают из реки каналами.

24. Тамошние все народы к строению помянутого города хотя Абулхаир хану явно и не препядствуют, но как видно, что и не очюнь то им надобно, и оной хан о том не явно, но тайно от них о сем всем представляет.

25. Понеже выше сего в 20-м пункте объявлено, что один Абулхаир-хана сын, Нурали-салтан, утвержден между аральским народом ханом. Оное ево утверждение от того произошло, что напредь сего в том народе был один князек Шарахазы, и оной тому лет з десять от них же, аральцов, убит до смерти, а после ево остались три сына: первой — Артык, второй — Сейдали, третей — Куразали. И хотя б из них один, которой и мог быть произведен ханом, но народ их сожалея, чтоб по их легкомысленному обычаю тот, которой в хана произведется, также как и отец их, погублен не был, и для того думали, чтоб из посторонних кого в хана себе принять, чего ради объявленныя князьки и некоторая часть их народа разсуждали, что Абулхаир-хан под властию е. и. в. состоит, чего ради народы тамошния его несколько боятся. И для того усоветовали принять себе в хана сына ево, Абулхаирского, вышепоказанного Нурали-салтана, и хотя в том их же народа часть достойная препятствовала и в том между ими произошли [181] ссоры и несогласии, а притом было несколькое кровопролитие, но, наконец, единогласно усоветовали, и оного Нурали-салтана, как вышеупомянуто, за действительного себе хана приняли, которой там ныне и остался. А другой, меньшей оного Абулхаир-хана сын Ерали-салтан, как в прошлом 1740-м г. из Оренбурга от генерала-лейтенанта князя Урусова тайно уехал, то тогда ж, иесказавшись и без воли отца своего, приехал в Среднюю киргис-кайсацкую орду и там в Корейском роде выбран ханом, где и поныне обретается.

26. Абулхаир-хана все тамошния народы, что надлежит к пользе российской, ни в чем не слушают. Буде же захотят воровать, то первого ево всегда спрашивают и в том ево слушают.

27. Ныне Абулхаир-хан более согласие имеет с аральским народом, в котором ныне сын ево, Нурали-салтан, ханом, а по малосилию своему и тамошних степных народов непослушании всех боится, ибо никаких представленей ево не слушают, а делают что захотят сами.

28. К Оренбурху сим летом оной хан прикочевать намерен ли, о том он, Гладышев, не знает и от него, хана, не слыхал, а объявит о том присланный от него, хана, с ним, Гладышевым, киргис-кайсаченин Байбек.

29. О поимке и о присылке под караулом в Оренбурх вора Карасакала хотя многократно он, Гладышев, Абулхаир-хану представлял, но чрез тамошних же некоторых киргисцов заподлинно уведомился он, Гладышев, что оной Абулхаир-хан не только старание свое имеет ево поймать и отдать, но еще в своею Меньшою и Среднею ордами согласились в том, что им, хотя также, как башкирцам от генерала-лейтенанта князя Урусова о сыску и о поимке оного Карасакала ко всем киргис-кайсацким владетелям и к лутчим старшинам посланы еще письма с истолкованием того, какия повреждении им от оного вора причинены всем пропасть, а ево, Карасакала, не отдать. А оной Карасакал ныне обретается в призрении Средней орды Барак-салтана, с которым он, Карасакал, ходил в сентябре месяца прошлого 1740 г. и в Зюнгорское владение для разорения калмык.

30. Доныне оной Карасакал в ордах разглашает, что он акиб зюнгорского владельца Галдан-Чирина — родной брат Шуна-батыр, и тем более киргисцов возмущал на зюнгорцов, которые о сем услышав, и чтобы оного Карасакала также поймать и искоренить для того их, кантайшинцов, вступило в Среднюю киргизскую орду 30000 человек, кои тут прошедшую зиму и зимовали.

31. На российския стороны оной Карасакал не делает ли каких еще возмущеней, о том он, Гладышев, не слыхал.

32. К поимке оного вора никаких способов, будучи в орде, он, Гладышев, не усмотрел, ибо как выше в 29-м пункте объявлено, что Меньшая и Средняя орды все без остатку за него согласились пропасть, а ево не отдать.

33. В бытность свою в Хиве уведомился он, Гладышев, от имеющегося тамо в плену яицкого казака Андрея Бородина, что во оном городе Хиве содержится в плене взятых ис каманды Бековича как (о пленниках к Абулхаир-хану с наисильнейшим представлением и еще в грамоте представляется) русских, так калмык и иноземцов с три тысячи человек, о которых он заподлинно знает, потому что их весною выгоняют на роботу для чисченья кругом города Хивы каналу да сверх оного с пятьсот человек взял, таких же пленных имеется в Аральском владении, сколько же в киргис-кайсацких и каракалпацких ордах таковых же пленников имеется и где сколько имянно, о том обстоятельно записано в его, Гладышева, журнале.

34. В бытность же ево, Гладышева, в Каракалпацкой орде видел он там главного вора и бунтовсчика Катайской волости башкирца Сарткула, [182] таких же воров разных волостей башкирцев человек з дватцать, а кто оныя имяны, того ему узнать было невозможно для того, что со оными каракалпаками у него, Гладышева, и с Абулхаир-ханом в то время, как выше объявлено, была драка. И оныя башкирцы содержатся в засчисчении тамошняго каракалпацкого хана, который прежде живал в Сибирской губернии с протчими российскими подданными татарами в Туралине, и оной был кресчен и называли ево Федором Осиповым, а оттуда он, бежав Каракалпаки, учинился ханом.

35. О пограбленных киргис-кайсаками товарех, чтоб оные как возможно собраны или на виноватых доправлены и ему, Гладышеву, отданы были, хотя многократно Абулхаир-хану он, Гладышев, как письменно, так и словесно представлял, но на то никакой более резолюции не получил, как только то хан выговорил, что у меня-де без этих хлопот и от своего дела голова болит.

36. Оный Гладышев в бытность свою в Киргис-кайсацкой орде слышал от пребывающаго при Абулхаир-хане вышепомянутого Алмухаммет-абыза, что когда оной хан ездил в каракалпацкой народ для показания мест геодезисту Муравину и надзирателю работ Назимову под строение города, тогда оного каракалпацкого народа Джабинского роду призвал хан к себе на совет и объявил им, что он хочет тут построить город и для того будут туда российские войска. И на оное они ему ответствовали, что войско сюда прибудет и будет оного мало, то они оное разведут по местам, и также побьют, как то прежде учинено над командою князя Александра Бекова сына Черкасского. Буде же оного будет много, то они оттуда уйдут. При том же говорили, что имеющихся у них российских пленников отдавать ныне не станут, а когда российское войско к ним прибудет и сила их в том будет, то оных пленных сами тогда возьмут; причем помянутой абыз и то говорил, что опасно-де того, дабы Абулхаир-хан к оному их намерению по легкомыслию своему склонен не явился, потому что оной хан думал, между протчим, акиб разговаривал, что когда он в Хиве ханом застанет, то б от подданнова е. и. в. отложится н на смену обретавшемуся в России сыну своему Кузьахмет-салтану отправить под видом сына же своего родного дабыточного им Чингыза, да при отъезде своем из Орды при просчании слышал он, Гладышев, от хана, между прочим, разговоры следующие: что я-де неоднократно просил о присылке российского войска для строения при Сыр-Дарье города, но оного доныне к нему не присылают, и в том знатно ево обманывают, а ныне-де приехали зюнгорские калмыки, и обще с теми жительми, которые к ним склонились, его подчиненные до конца раззоряют. И для того он, хан, говорил ему, Гладышеву, чтоб донесть генералу-лейтенанту князю Урусову, ежели к нему, хану, войска российского ныне в присылке не будет, то-де он, хан, более уже терпеть не может и отдастся в подданство зюнгорским калмыкам, куда-де уже он для того от себя послал киргисца Кутлубетя, с которым он, Гладышев, в орде тайно видился. И оной Кутлубет ему сказывал, что он от Абулхаир-хана послан к прибывшему в Ташкент и в Торкустан от канташинского Галдан-Черен-Сарыманже с войском с тем объявлением, чтоб он, Сарыманжа, с ним, ханом, не дрался. И ежели он, Абулхаир-хан, будет произволен в Торкустан ханом, то он отдастся в подданство конташинскому Галдан-Черен[у], и в том для уверения намерен он, хан, отдать сына своего Ачювака.

По окончании всего предписанного порутчик Гладышев, к отвращению Абулхаир-хана и всего тамошняго народа противных намерений, по тамошним ево, Гладышева, усмотрениям представляет следующия обстоятельства.

1) Ко оному хану надлежит ныне немедленно с прибывшим с ним, [183] Гладышевым, киргисцом Байбеком да Бузулуцкой крепости из новокресченых с казаком Матвеем Араповым писать, чтоб он для свидания с генералом-лейтенантом князем Урусовым сея весну был з знатными своими от всех родов старшинами, и как прибудет, то ево к верности еще подтвердить и под образом аманатов от всякого роду (так как зюнгорския калмыки з Большею киргискою ордою чинят) человека по четыре и знатных людей оставить или наместо их детей прислать велеть, и оных здесь с переменою погодно содержать, чем все их киргиския наглости пресечены быть могут. Для того, естли б из них кто в случае что противное стал разсуждать, то того рода, которого здесь аманаты будут, все киргисцы станут в том всеконечно воспрещать и не допущать, опасаясь, чтобы чрез то зло будучия их здесь в аманатах казнены не были.

2) Понеже оной народ ветреной и чрез посылаемые к ним письма ничего вытребовать и их к благонравию привесть невозможно, ибо они в тех посылаемых письмах и иного растолковать не могут, а хотя что и ясно истолкуют, но по прошествии малого времени того уже и не думают и по природному своему обычаю вступают паки в свои своевольныя нравы и делают что хотят, а о всем всегда ведать желают, особливо ж от тех, кои из России к ним присылаются и для того всемерно надлежит тамо при хане зсегда и без отлучно быть одному человеку такому, который бы язык их знал и отчасти обычай их ведал к тому ж и грамотного, которому дать полную мочь в следующем.

3) Чем они недовольны или от кого какую обиду получили и чрез то к отмщению злодеянием вознамерятся платить, а они в том нетерпеливы и не скрытны и о том своем недовольстве всемерно помянутого пребывающаго там искусного человека просить станут, то он по прошению их должен всемерно словами уговаривать, увещевать и обнадеживать, что он чрез посланные от себя письма может их в том удовольствовать (что и самым действом ему учинить уже надобно).

4) Когда от оного посланного получатся письма, то б по оным немедленное исполнение чинено было, и если они сие удовольство чрез него будут получать, то всемерно во всем ево будут слушать и спрашивать и по ево приказаниям поступать, да и сам хан ево представленей презирать не будет, ибо сей народ, такой, если от кого по прошениям своим удовольство и благия советы получают, то они того весьма почитать и слушать тщатся.

5) Ежели он, будучи там, услышит или уведает от кого, какия противныя мнении и толковании, то он немедленно должен за ними послать и их к себе призвать или и сам туда ехать, и от того вознамеренного противного мнения при собрании знатных старшин и кайсаков пристойным образом уговаривать с представлением тем, что они в их нуждах с российской стороны всегда удовольствуемы бывают, и тем к ним особливо е. и. в. высочайшая милость показывается, и для того они должны не только чтоб какую противность думать, но еще оную, где от кого услышит, всеми образы отвращать и оное по крайней мере разрывать, чрез что оной народ от время до времяни будет к благонравию и к истинному послушанию привыкать.

6) Понеже минувшею зимою кибиток з двести Средней орды киргис-кайсаков кочевало близ Оренбурга и истинно не далее десяти верст, между которыми главной старшина был Бармак-батыр и для покупки потребного им и ради продажи битых ими диких свиней прихаживали пешком в самой в Оренбург и тем весьма было к народу привыкли, но оною ж зимою от маеора Микулина посылан к ним порутчик Дырин с командою, имеющихся у них ис калмынок несколько жен насильно отняли, что они себе за наикрайнейшую причли обиду. А потом после оного, живущей верстах в десяти от Оренбурга башкирец Кончура у оных же [184] киргис-кайсаков воровски отогнал с сорок лошадей, и хотя по жалобам и прошениям сих киргисцов тех лошадей с осьмнатцать сыскано и им по-прежнему возвращено, но достальные пропали. От которых несносных обид и разореней оные киргисцы принуждены паки от Оренбурга в степь откочевать и за сии им обиды тщатся посылаемым в отмщение чинить и в пресечение сего их противного мнения всемерно надлежит их отдачею всего взятого у них удовольствовать и при том объявить, что тот командир, который сие над ними учинил, жестоко штрафован и для того из Оренбурха выгнат, а ныне б они ничего не опасались и по-прежнему близ Оренбурха кочевали, ибо никаких обид чинено им не будет, но от того весьма защищаемы быть могут. И сие потребно для того учинить, что они первые было к Оренбургу кочевать пришли, и, если б они отогнаны вышепомянутым не были, то б от время до время более их прикочевывать для житья стало и можно б из них всгдашния в орды посылки с письмами чинить.

7) Ежели сие ево, Гладышева, мнение конфермовано будет, то он к посылке к Абулхаир-хану за способного признавает Уфинского командровнного пехотного баталиона порутчика князя Уракова, которой родом уфинец и по-татарски говорить действительно умеет, и их все обычаи и нравы довотыно знает, и положенное на него дело без упущения исправлять может.

8) А понеже как в киргис-кайсаках, так и в каракалпаках и в протчих ордах имеется российских пленников множественное число, а оных орд жители издревле привыкли тех пленных более продавать и на выкуп, а не даром отдавать. И ежели рассуждено будет оных оттуда на выкуп брать, то б помянутому порутчику князю Уракову определено было на каждой год как для выкупа оных пленных, так и ради содержания себя и для награждения апробованных в верности паче других киргисцов до тысячи рублев держать, но не деньгами туда к нему посылать, но купи на оные потребные тамошним народам товары отправлять или оные товары для безопасности от грабежа в Оренбурге особо содержать. А когда в потребном случае оной порутчик князь Ураков кого обнадежит чем подарить и оной обнадеженной для получения ассигнованного ему в Оренбург приедет, то б в том оной приехавший немедленно был удовольствован, чим оной порутчик наипаче в ордах прославится и в потребном к пользе российской усилится.

9) Ежели по вышеписанному ево, Гладышева, представлению ныне немедленно к Абулхаир-хану с письмом отправление учинится и он по тому без умедления к Оренбургу прикочует, то на него в верности еще надежду иметь можно, если же не будет, то о верности ево надежда под сумнением остаться может.

К подлинному объявлению порутчик Гладышев подписался.

АВПР, ф. 122,1741 г., д. 4, лл. 1-25 об. Копия.

«Поездка из Орска в Хиву и обратно, совершенная в 1740-1741 годах поручиком Гладышевым и геодезистом Myравиным», СПб, 1851, стр. 7-18. Параграфы 23, 24, 26, 28-32, 34-36 показаний Гладышева в указанной публикации опущены.

91. Помета к пункту (2): «Об оных грабителях от генерала-лейтенанта к Абулхаир-хану и к другим кайсацким старшинам писано с требованием, чтобы оных наглых грабителей наказать и ограбленное возвратить».

92. Помета к (4): «Хан о получении оных подарков в письме своем имянно означил».

93. Помета к (13): «Каково письмо Абулхаир-хан посылал от себя к пирсицкому шаху, со оного от него копия к генералу-лейтенанту послана и при сем перевод прилагается, також и подлинное».

94. Против (14) помета: «Шахова письмо, писаное Абулхаир-хану на персицким языке и с него перевод, при сем же сообщается».