№ 213

1757 г. февраля 3. — Письмо хана Нурали оренбургскому губернатору И. Неплюеву и генерал-майору А. Тевкелеву с жалобой на яицких казаков.

Высокопревосходительному г-ну действительному тайному советнику, кавалеру и Оренбургской губернии губернатору Ивану Ивановичу Ненлкм еву, г-ну генералу и превосходительному г-ну, генералу-майору Кутлумухаммет-мурзе Тевкелеву, моему истинному и древнему доброжелателю и дяде.

Вашего выс-ва писание человек Ваш Матвей Арапов мне вручил, которое я прочитать заставлял и материю онаго понял, изрядно то учинить изволили, что лошадей на бухарскую сторону возвратить повелели, и мы оное исполняем, изволите видеть, что оные уже и перегнаты, ибо мы недавно состоявшемуся е. и. в. указу противности никакой не чиним, хотя киргиз-кайсаки мои и гибель возымеют, но оную они, повинуясь великой государыне и ея величества указу, понесут. Как Иван Абрамович ко мне прибыл, то я тотчас кайсакам моим приказал, чтоб они лошадей своих всех перегнали, несмотря на то, что гибель будет, пущай оно будет, да не им, но лошадям их, почему как вверху, так и внизу находящийся тех лошадей хозяева, хотя по скоте и самим не без гибели пробыть чают, однако же тех лошадей от равных мест возвратили. Итако, оное повеление исполняем, в чем извольте быть спокойны, только они, кайсаки, чрез Яик переход имели для одного конского корму, и хотя они никакого инаго намерения не имели, но когда виновными признаны, то не они одни, но и вся орда в том себя единственно разумеет, однако со всем тем, Вашему повелению повинуяся, лошадей возвратили. Токмо при возвращении оных спереди встретилась им яицкого войска команда, при которой главной Максим Андреев приказал многих лошадей людем своим под себя седлать и на них ездить, и тем смятение учинил, и потом ис тех лошадей некоторых, а имянно пятьсот возвратил, а других не отдал, притом же и все, имевшееся при бывших при тех лошадях людех, отнял, да и ис ходивших на лугу сорок одного барана взял. И кроме того, будучи между форпостов с командою в разъезде еще, и к подходившим собою вблизости Яика лошадям навстречу за Яик в виду выезжает, и тамо что хочет, то делает, причем некоторых нимало не [547] противящихся кайсак, поймав, жестоко и бить приказывал, а трех человек и копьем изранил, и один ис таковых против нижних форпостов от копейной раны умер. Да и из находящихся на Тополинском форпосте казаки одного (нашего человека искололи, а другаго били и огнем изожгли и притом опрашивали у него, что киргис-кайсаки в каком намерении находятся и подъехавшая от оной неприятельская партия где стоит, и чурчутцы ¹⁸⁰ близко ли, далеко, и так мучивши «отпустили. Сей поступок недружеской, которой, а имянно, грабить, бить и огнем жечь, вы ли иволили чинить повелеть. А буде мне не поверите, то изволите прислать особливого своего человека и чрез него прежде, нежели войско возвратится, изследовать. И ежели изволите о том разобрать приказать, то все то на Ваше разсуждение полагаю, ибо ведаю, что я и кайсаки мои с теми яицкими казаками единыя е. и. в. рабы. А хотя и обявляется нам, что между нами справедливость чинится, только ис-за того довольно беспокойства мне бывает, ибо и ныне, ежели б помянутой Иван Абрамович и от Вас человек Ваш ко мне не лриехали, то многое худо произойти могло, однако я чрез приезд их несколько себя успокоил, и по желанию их обратно их отпустил.

Высочайшему е. и. в., моей всемилостивейшей государыни двору отправил я Джанбека-салтана с товарищи. А понеже как я, кайсаки мои и яицкия казаки — все единыя государыни рабы, так потому для езды туда вместе с ними выпросил я у реченного Ивана Абрамовича сына Алексея да еще двух старшинских детей и приказал, чтоб оные были к ним приобщены в Яицком городке, сие может служить в согласие и в лутчее киргис-кайсакам моим вероятие.

Впротчем с непременным моим к Вам добросердечием пребываю, и во уверение сего печать моя приложена. Писано февраля 3 дня 1757 г.

Уповаю же я, что в Оренбурге беглые от нас по разлучении моем по свидании с Вами персианя с лошадьми и протчими вещами есть, которых ныне от Вашего выс-ва требую, и до услуг Ваших Палванкула послал.

Под оным письмом ево, Нурали-хана, чернильная печать приложена.

Переводил переводчик Петр Чучалов.
Титулярной советник Иван Коптяжев.
С подлинною читал канцелярист Андрей Портнягин.

АВПР, ф. 122, 1757 г., д. 7, лл. 11-12 об. Перевод.