Комментарии, отмеченные звездочкой, можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

МЕДРЕСЕ МУХАММЕД ШЕЙБАНИ-ХАНА

Как упоминалось выше, “Вакф-наме” было составлено в пользу двух смежных медресе в городе Самарканде.

Одно из этих медресе называется в “Вакф-наме” то медресе Олияи хония, т. е. Высокое ханское медресе, то просто медресе Олия или же медресе Хония. По своему местоположению оно определяется как Джанубия, т. е. Южное, в отличие от другого медресе, называемого в рассматриваемой нами грамоте медресе Шимолия — Северное.

Медресе Олияи хония было известно также по имени его строителя Мухаммед Шейбани-хана или Шах Мухаммед-хана, а иногда именовалось кратко Медресеи хон. Эти названия, связанные с именем основателя одного из медресе, позже стали применяться одновременно и к обоим зданиям. Соединенные между собой аркой они назывались также Кош (“пара”, “парные”) медресе.

Медресе Мухаммед Шейбани-хана — исторический памятник, сохранившийся до XX столетия. За время своего существования оно неоднократно подвергалось перестройкам, а план его — существенным изменениям. Ремонт зданий медресе, по сообщению Малихо (XVII в.), был произведен под руководством Мухаммед Надир-бия Оталыка. Тот же автор отмечает, что к тому времени вследствие неурядиц в стране пришло в расстройство вакфное хозяйство, учрежденное в пользу зданий медресе. ¹

Известно, что к XVIII в. медресе Шейбани-хана дошло в очень плохой сохранности, так что Шах Мурад (1785-1800 гг.) вынужден был приказать перестроить его, после чего оно уже не имело прежнего великолепного вида. Позже, в 1874 г. в связи с планировочными работами по выпрямлению улицы часть медресе была снесена. К началу XX в. памятник этот представлял небольшое медресе. Некоторые [11] данные позволяют предположить, что оно занимало юго-восточную часть территории старого медресе ².

Об этом медресе имеются неоднократные упоминания в исторической литературе ³, почему мы и остановимся здесь лишь на некоторых вопросах, связанных с историей его строительства.

В “Вакф-наме” приводятся данные относительно истории строительства обоих медресе. Первое из них, как уже упоминалось, было основано узбекским ханом Мухаммедом Шейбани, который согласно “Вакф-наме” построил медресе Олия около Чахорсу, в махалле Бобо Худойдод, “на широком, как площадь надежды, пространстве здание, подобное вершине высокого неба”. Медресе Олия состояло из помещения для шариатских наук и многочисленных худжр, являвшихся местом для обучения и общежитием для слушателей и служащих медресе.

По определению, данному в “Вакф-наме”:

“Есть на свете много медресе,

Но по красоте нет второго подобного этому”

Высказывания современников подтверждают это сообщение о великолепности зданий медресе. Так, Фазлуллах б. Рузбехон в “Михмон-намеи Бухара”, посвященном событиям в Узбекистане 1508 — 1509 гг., выражает свое восхищение величественным зданием медресе Хония, его золоченым кровом, высокими худжрами, просторным двором и приводит стих, восхваляющий данное медресе ⁴. А Зайниддин Восифи, побывавший в медресе Шейбани-хана несколькими годами позже, писал в [12] своих мемуарах, что веранда, зала и двор медресе просторные, высокие и великолепные ⁵. В “Вакф-наме” приводятся данные о строительстве медресе Олияи хония и месте его расположения, однако в самой вакфной грамоте нет сведений о времени начала строительства этого медресе.

Некоторый дополнительный материал о медресе содержат и другие исторические сочинения начала XVI в., написанные на узбекском и таджикском языках. Сведения, почерпнутые из этих сочинений, интересны также тем, что они выявляют и источник средств, за счет которых происходило обогащение Шейбанидов и осуществлялось ими строительство монументальных зданий, в частности медресе Шейбани-хана

История интересующих нас событий по письменным источникам такова.

Завоевав основные районы владений Тимуридов на территории современного Узбекистана, войска Мухаммед Шейбани-хана устремились в области современного Таджикистана. В поход Шейбани-хан пригласил своего брата Махмуд-султана, находившегося в этот момент в Хорезме и являвшегося одним из его военачальников. Интересно отметить, что в этом походе принимал участие и известный узбекский поэт Мухаммед Салих, боевой сподвижник Мухаммеда Шейбани, считавшийся “эмиром эмиров и царем поэтов окружения Шейбани-хана” (ум. в 1534/1535 г.).

Вторгшись в горные районы современного Таджикистана, войска Шейбани-хана захватили громадные богатства. По Мухаммед Салиху и анонимному автору исторического сочинения “Таварихи гузидеи нусрат-наме”, в этом походе было захвачено 10 тыс. овец, 50 тыс. лошадей, 50 тыс. пленных, бадахшанские рубины, золото, жемчуг, атласы ⁶. Добычи, награбленной у населения этих областей, было так много, что Мухаммед Шейбани якобы был вынужден сам отвезти эти богатства в Мавераннахр ⁷, опасаясь захвата их по дороге другими феодальными предводителями. “В немногие дни, — сообщает Беннаи, — в [13] руки баходуров попало такое богатство, что его невозможно было издержать в несколько лет” ⁸.

Жители этих горных районов, являвшиеся, по словам Мухаммед Салиха, “неверными” и “не признававшие никого, кроме Али”, были шиитами ⁹. Это и послужило предлогом войскам Шейбани-хана учинить жестокую резню населения и обратить в рабство часть жителей захваченных областей ¹⁰.

По словам принадлежавшего к лагерю Тимуридов известного историка Хондемира, находившегося в это время по поручению Бадиаззамана, сына правителя Хорасана Султан Хусейна, в этих местах, войска Шейбани-хана завоевали Хисари Шодмон, Хутталян, Бадахшан, Кундуз и Баглан ¹¹. Богатства, захваченные при этом, были так велики, что Шейбани-хан переправлял их через Аму-Дарью в течение двух месяцев ¹². Хондемир относительно населения покоренных областей писал, что каждого, кого подозревали в том, что он владеет хоть одним динаром ^7* или одним маном ^8* груза, хватали под разными предлогами и подвергали мучениям ¹³. Даже такой ярый сторонник Шейбани-хана, как Мухаммед Салих, вынужден был признать, что в результате грабежей завоевателей “все люди достатка стали нищими”, хотя в то же время он указывает, что якобы разрешалось отбирать имущество лишь военных людей ¹⁴. По словам Абдуллы б. Мухаммеда б. Али Насруллы, автора всеобщей истории “Зубдат ал-асар”, составленной по поручению узбекского царевича Мухаммед-султана (Кельди Мухаммеда, ум. в 939г. х. = 1532/33 г.), после захвата Балха в руки завоевателей попало такое большое количество [14] драгоценных каменьев, золота и серебра, что их нельзя было исчислить, и хан раздавал их воинам на вес ¹⁵.

Возможно, эти сообщения о количестве добычи несколько преувеличены. Однако нет сомнения в том, что в результате завоевательных войн Шейбаниды приобрели огромные богатства, часть которых и явилась материальной основой для возведения монументальных построек того времени и, в частности, для строительства медресе Мухаммед Шейбани-хана с прилегавшими к нему постройками. При этом свои грабительские действия завоеватели пытались обосновать идеологически, прикрываясь лозунгом борьбы за суннизм. Известно, что после захвата Кундуза Махмуд-султан развернул борьбу со светскими и духовными представителями прежней власти, насильственно обращая местных жителей в суннитов. По словам Мухаммед Салиха, находившегося в лагере Махмуд-султана и всегда идеализировавшего его, последний в каждой махалле Кундуза открыл школу ¹⁶, а также построил мечеть ¹⁷. Через некоторое время после завоевания Кундуза Махмуд-султан умер. По сведениям одних авторов, это было в 909 г., по данным других, — в 910 г. х.

Мухаммед Шейбани возвращался с Хисара и еще не достиг Самарканда, когда узнал о смерти своего брата ¹⁸. Так как, по данным современников, Шейбани-хан вернулся в Самарканд 20 шавваля 909 г. х. (6 апреля 1504 г.), смерть Махмуд-султана следует отнести к 909 г. х., т. е. к весне 1504 г. 909 г. х. обозначен и на могильном камне Махмуд-султана.

Как сообщает Мухаммед Салих, узбекский хан приказал доставить носилки с останками своего брата в Самарканд и похоронить во дворе медресе, построенного им ¹⁹. Упомянутый Абдулла б. Мухаммед б. Али Насрулла также сообщает, что труп Махмуд-султана был привезен в г. Самарканд и похоронен [15] в медресе Шах Мухаммед-хана, т. е. Шейбани-хана ²⁰. Таким образом, первое датированное известие о медресе Шейбани-хана можно отнести к 1504 г. (или к 1504/5 г.)

Поскольку окончательный захват Самарканда Шейбани-ханом относится к 1501 г., можно полагать, что строительство медресе Шейбани-хана было начато после 1501 г. и к 1504 г. медресе это представляло собой постройку с двором, внутри которого и был захоронен Махмуд-султан.

Позже, в событиях, относящихся к 1508 — 1509 г., Ибн Рузбехон характеризует медресе Шейбани-хана (называя его Олия, Хония или Медресеи хон) как медресе, имевшее позолоченный кров, с худжрами, айвоном ^9* и большим двором. Он описывает собрания и диспуты, которые проходили в данном медресе с участием большого количества людей, в присутствии Шейбани-хана и самого Ибн Рузбехона, из чего создается впечатление, что при жизни Мухаммеда Шейбани строительство здания медресе в основном было уже закончено.

29 ноября 1510 г. Шейбани-хан был убит в сражении с шахом Исмаилом. Обезглавленный и изуродованный труп его был привезен в Самарканд и захоронен в суфе ^10* во дворе того же медресе ²¹, которое, по словам Абу Тахир-ходжи, получило известность под именем Шейбани-хана “с того времени, когда Мухаммед Тимур-султан ^11* похоронил в нем тело своего отца” ²².

В “Вакф-наме” сообщается, что прежде чем было окончено это высокое здание, по приказу всеведущего владыки царский сокол души правителя [Мухаммед Шейбани-хана], основателя этого высокого жилища, поместился в обители правды.., и что после смерти Мухаммед Шейбани-хана строительство медресе было продолжено Мухаммед Тимур-султаном, старшим из трех его сыновей ²³. [16]

В 1514 г. во время похода против остатков войск Захириддина Бабура в Хисар Мухаммед Тимур-султан заболел и умер, как уточняется в “Вакф-наме”, 20 мухаррама 920 г. х. (17 марта 1514 г.) ²⁴ в степи Кулок в Хутталяне (Кулябском вилояте).^12* Останки его были привезены в Самарканд и похоронены в “медресе Шах Мухаммед-хана”, т. е. медресе Шейбани-хана.

Строительство медресе Олияи хония по “Вакф-наме” не было закончено и при жизни Мухаммед Тимур-султана, который был занят междоусобной борьбой с другими султанами, претендовавшими, как и он сам, на ханский престол, и поэтому не имел возможности для широкого строительства рассматриваемого медресе. Согласно вакфной грамоте, строительство здания было завершено уже после его смерти его женой Михр-Султан-хонум ²⁵.

Из повествования о возведении здания медресе, имеющегося в “Вакф-наме”, остается неясным, было ли закончено строительство медресе Олияи хония к моменту смерти Мухаммеда Шейбани, что было сделано в этом деле его сыном и какую часть строительства этого медресе выполнила Михр-Султан-хонум. Выяснению этих вопросов помогают данные современников, побывавших в этом медресе в первые десятилетия XVI в.

Мухаммед Салих относительно здания медресе в момент захоронения Махмуд-султана (1504 г.) пишет, что Шейбани-хан построил в Самарканде медресе для увековечения памяти о нем и его государстве. Еще большую ясность вносят в этот вопрос приведенные выше данные Ибн Рузбехона относительно медресе Хония, о его позолоченном крове и диспутах, происходивших там, а также его упоминание о мударрисе медресе, одновременно являвшемся казием и шейхульисламом г. Самарканда, из чего явствует, что строительство здания [17] медресе Олияи хония с худжрами и двором к 1509 г. было уже завершено. Некоторый интерес представляет и сообщение Зайниддина Восифи, посетившего Самарканд в 918 г. х. (1512/ 13 г.,), о том, что в царствование Кучкунджи-хана (1510 — 1530 гг.) были проведены работы по ремонту и благоустройству самаркандских медресе, хонако ^13* и мечетей ²⁶ и что “в медресе убиенного хана имама ^14* времени, наместника всемилостивого Мухаммед Шейбани-хана”, которое представляло здание с верандой, залом и двором и “было построено в начале самаркандского Чорсука”, назначены четыре мударриса. ^{27 15*}

Это сообщение Зайниддина Восифи подтверждается данными “Вакф-наме”, согласно которым в два медресе Мухаммед Шейбани-хана следовало назначить четырех мударрисов. Михр-Султан-хонум утвердила штат богословов, состоящих при медресе Шейбани-хана, назначив по одному мударрису в каждое медресе, еще одного мударриса, “знающего больше всех”, и мударриса для преподавания в отдельном помещении вне медресе ²⁸.

В. Л. Вяткин, возражая относительно сообщения Зайниддина Восифи о назначении мударрисов в медресе Шейбани-хана, писал, что Зайниддин Восифи говорит о медресе как уже о законченном сооружении, в которое можно было назначить преподавателей, “между тем, по вакуфному документу даже первая мадраса в то время была не закончена” ²⁹. Однако приведенные выше данные из сочинений авторов — современников описываемых событий, позволяют рассеять сомнение, высказанное В. Л. Вяткиным и установить, что медресе Олияи хония к 1512 — 13 гг. было уже построено и [18] действовало. Это мнение подтверждается тем местом “Вакф-наме”, где сообщается, что медресе Олияи хония принадлежит к числу “памятников господства и знаков могущества этого счастливого хана”. Вряд ли здание совершенно недостроенного медресе стали бы называть “памятником господства и знаком могущества” прославившегося к тому времени своими завоеваниями Мухаммед Шейбани-хана.

При таком положении сведения “Вакф-наме” о том, что строительство медресе Олияи хония было закончено лишь при Михр-Султан-хонум, можно отнести к завершению деталей здания, а именно внешней облицовки фасада и т. п.

Согласно “Вакф-наме”, здание медресе Олияи хония было достроено по распоряжению Михр-Султан-хонум. Затем рядом с ним выстроили другое медресе, называемое в “Вакф-наме” Шимолия, напоминающее по внешнему виду египетскую пирамиду, красивое, как “лицо возлюбленной”. По [19] вакфной грамоте, оно было прочным и крепким, как “твердые законы султаната”, и во всем мире не было другого здания подобного двум этим медресе.

Однако к началу XX в. здания медресе Шимолия уже не существовало. В связи с этим, говоря о строительстве в период Шейбанидов, некоторые исследователи упоминают лишь об одном медресе Шейбани-хана ³⁰.

По указанию Михр-Султан-хонум, между двумя медресе была воздвигнута высокая арка, которая служила входом в медресе Олияи хония. Согласно описанию в “Вакф-наме”, блеск ее глазурной позолоченной облицовки освещал двери и стены соседних зданий.

Кроме того, Михр-Султан-хонум распорядилась облицевать мраморными плитами суфу, которая являлась местом погребения “великих хаканов”, т. е. Махмуд-султана, Шейбани-хана, Махди-султана и других, и превратить ее в “высокий тахт из пестрого камня” ³¹.

По свидетельству Фазлуллаха б. Рузбехона, еще сам Мухаммед Шейбани при посещении могилы Махмуд-султана во дворе построенного им медресе устроил суждение относительно формы и величины намогильных памятников (свое мнение по этому вопросу высказал и Ибн Рузбехон). В результате Шейбани-хан приказал построить над могилой Махмуд-султана строение обложить его плитами и сделать соответствующую надпись ³². При этом Ибн Рузбехон отмечает, что намогильные плиты являлись нововведением.

Суфа эта, расположенная в середине медресе Олияи хония, в “Вакф-наме” определяется как “блестящая возвышающаяся кубба”, о подобной суфе якобы “уши не слышали и глаза не видели”. Действительно, и применение слова суфа для определения могильного возвышения несколько необычно и в данном случае объясняется тем, что гробница имела форму прямоугольной призмы, напоминающей суфу. (Местное население называет ее также “дахмой”). Несмотря на то, что в этой гробнице до Мухаммеда Шейбани и после него были захоронены десятки Шейбанидов, она стала известна под названием “суфы Шейбани-хана”.

Суфа Шейбани-хана сохранилась до наших дней и представляет собой возвышение из земли, облицованное каменными полированными плитами и брусьями из серого камня. По углам возвышения сделаны каменные колонки. На этом [20] возвышении лежат ряды намогильных камней. Они испещрены каллиграфическими надписями имен похороненных под ними. “Гибкость резца, точность и изобретательность в орнаменте останавливает внимание зрителя”, — писал В. Л. Вяткин.

Намогильные камни обычно обрабатывались в виде призм с квадратным основанием, высотою в рост человека. Материалом для изготовления намогильных камней и плит служили местные породы мрамора, известняка, песчаник и др. В Самарканде только со времени Тимура (1370 — 1405 гг.) стали широко пользоваться обработанным таким образом камнем в качестве надгробий ³³. Интересно отметить, что в “Вакф-наме” при описании суфы ничего не говорится о захоронении здесь Махмуд-султана, дата смерти которого на могильном камне обозначена 909 г. х. (1503/4 г.), а также царевичей Махди-султана и Хамза-султана, погибших в 917 г. х. (1511/12 г.), могильные камни которых находятся в этой же суфе, и некоторых других представителей дома Шейбани-хана, уже захороненных в данной суфе к моменту составления грамоты “Вакф-наме”.

Молчанием обходит “Вакф-наме” (как и большинство других современных источников) и факт, приводимый Ибн Рузбехоном, о том, что после смерти матери (1509 г.) Мухаммед Шейбани приказал своему племяннику Убайдулле-султану доставить носилки с ее останками из Бухары в Самарканд и похоронить рядом с Махмуд-султаном ³⁴.

По словам В. Л. Вяткина, из трех десятков намогильных камней (в действительности их 33) лежащих на суфе, заслуживают внимания, как содержащие даты смерти некоторых Шейбанидов, кроме уже известных нам, следующие:

Кутлук Мухаммед-султан, сын Ахмед-султана, двоюродный брат Шейбани-хана (мухаррам 952 г. х. — 1545 г.), Абулхайр-султан, сын Хамза-султана (917 г. х. — 1511/12 г.), Ёдгор-Султаным, дочь Джонибека (начало раджаба 933 г. х. — 1527 г.), Шахру Бону-хонум, дочь Шейбани-хана (8 рамазана 942 г. х. — 1536 г.), Шах-Султан-хонум, дочь Джонибека (22 [21] рабиъ 1 937 г. х. — 1530 г.), Суюнч Мухаммед-султан, сын Кепек-султана (094.г. х. — 1585/86]г.) ³⁵.

По условиям, выставленным учредительницей данного вакфа в “Вакф-наме”, из доходов упомянутых вакфных имуществ следовало ежегодно выделять сумму в пять тысяч медных динаров ^7* на поминание душ покойников, похороненных в этой суфе. Специальные 14 чтецов Корана должны были четыре дня в неделю читать молитвы за упокой их душ.

В XIX в. при проведении новой улицы суфа Шейбани-хана была перенесена на другое место. В связи с реконструкцией города в настоящее время она перенесена на площадь Регистан между медресе Тиллякори и Ширдор ³⁶.

Далее Михр-Султан-хонум приказала приготовить для себя макбара, надо полагать мраморное надгробие на суфе Шейбани хана, “на левой стороне ее, с тем, чтобы ее голова оставалась у ног уважаемого супруга [Мухаммед Тимур-султана]...”. В отличие от всего, что было “присоединено к этим двум славным упомянутым медресе”, гробница, предназначенная для Михр-Султан-хонум, исключалась из числа имущества, передаваемого в вакф. В вакфной грамоте она называется “дворцом покоя” и, как указывается в “Вакф-наме”, предназначалась “для нее самой [после ее смерти] и для ее потомков...”

В числе намогильных камней, установленных на суфе, надпись на которых была прочитана, не упоминается камень с эпитафией Михр-Султан-хонум. Данные “Вакф-наме” могут в дальнейшем помочь исследованию этого вопроса.

Таким образом, на долю Михр-Султан-хонум падает большая роль как организатора строительства следующих объектов: 1) медресе Шимолия, 2) арки, соединяющей это медресе и медресе Олияи хония, 3) облицовки мраморными плитами суфы — гробницы Шейбанидов, 4) надгробий с каллиграфическими надписями на суфе и 5) части здания медресе Олияи хония. Благодаря строительству всего перечисленного, и главным образом медресе Шимолия, которое являлось как-бы единым целым с медресе Олияи хония, за Михр-Султан-хонум, видимо, и сохранилась слава строителя медресе Шейбани-хана, что при ее жизни, безусловно, активно поддерживалось ее приближенными, удовлетворяющими ее честолюбие, а позже было повторено историками. Возможно этим и объясняется сообщение Абу Тахир-ходжи о том что [23] медресе “хана-мученика Мухаммед Шейбани-хана... построено женою Мухаммед Тимур-султана, сына Мухаммед Шейбани-хана, Махди Улия”, т. е. Михр-Султан-хонум, как бы, целиком приписывая ей строительство обоих медресе ³⁷.

Говоря о сооружении медресе, следует еще отметить, что, поскольку в “Вакф-наме” сказано, что в мечеть двух медресе необходимо назначить муэззина ^16* и имама, который должен был исполнять свои обязанности в большом куполе (гумбаз) медресе Шимолия, два медресе включали в себя и мечеть. Функции медресе и мечети в рассматриваемую эпоху сочетали и другие постройки ³⁸.

Судя по тому, что в “Вакф-наме” говорится, что Михр Султан-хонум приказала приготовить и положить в сундуки “редкие книги”, при медресе Шейбани-хана имелась библиотека ³⁹. Функции библиотекаря, обязанности по выдаче книг, по их реставрации, приобретению в библиотеку новых книг, а также освидетельствование их печатью с именем учредителя вакфа описывается в другом вакфном документе. Там же указывается, что в пользу библиотеки был выделен вакф, а также приводится сумма, израсходованная на ремонт здания библиотеки ⁴⁰.

Библиотекарями в отдельных случаях являлись образованные люди своего времени, как например поэт, каллиграф и преподаватель мавлоно Амини ⁴¹.

При определении границ двух упомянутых медресе пограничный объект называется или вакфом медресе Олияи хония или вакфом медресе Джанубия или же вакфом, учрежденным Михр-Султан-хонум (без уточнения, в пользу какого именно медресе он дан). К вакфу медресе Олияи хония отнесены дукканы ^17* базаров Лаввофон, Ходжа Мухаммед Чап и худжры Джубаи джадид ^18*. Однако в той части текста “Вакф-наме”, где перечисляются передаваемые со стороны Михр-Султан-хонум вакфные имущества с подробным указанием их места расположения, эти дукканы и худжры Джубаи джадид не упоминаются, что позволяет отнести их [24] к вакфам лишь одного медресе Олияи хония. Надо полагать, что существовала и самостоятельная вакфная запись медресе Олия, составленная от имени Мухаммед Шейбани-хана. Это подтверждается следующим местом текста “Вакф-наме”: Шейбани-хан “определил вакфы этого медресе Олия, [так же как] определил и условия [пользования ими] и утвердил их, как о том гласит вакфная грамота упомянутого медресе Олия”. Таким образом, из сказанного можно предположить, что первоначально существовала вакфная грамота в пользу только одного медресе Олия (второе медресе тогда еще не было построено), которая позже вошла в рассматриваемую вакфную грамоту, составленную от имени Михр-Султан-хонум. Вероятно, поэтому данный вакфный документ был назван по имени Шейбани-хана — “Вакф-намеи хазрати Шейбани-хан”.

Из всего вышеизложенного можно заключить следующее.

1. В состав двух медресе, в пользу которых была оформлена вакфная грамота, кроме многочисленных худжр, входили мечеть, арка, соединяющая эти два медресе и являющаяся входом в медресе Олияи хония, и гробницы (т. е суфа с останками Шейбани-хана и других Шейбанидов и гробница, предназначенная для захоронения Михр-Султан-хонум). Религиозно-культовое здание включало и погребальные сооружения — мавзолеи, что было распространенным явлением и при Тимуридах ⁴².

2. Имущества, жертвуемые Михр-Султан-хонум, были предназначены не только для содержания двух упомянутых самаркандских медресе, но и в пользу “всего, что относится и прилагается к этим двум... упомянутым медресе” ⁴³, т. е. доходы вакфного учреждения должны были расходоваться на весь упомянутый комплекс сооружений.

3. Весь комплекс построек был возведен на средства, приобретенные Шейбанидами у покоренного населения.

В вакфной грамоте мы не находим сведений относительно непосредственных строителей медресе и прилегавших к ним построек.

Для более позднего времени имеется сообщение историка Мухаммед Юсуфа Мунши, который говорит о жестоких наказаниях, применявшихся к строительным рабочим Шейбанидом Абдулмумин-ханом (1598/99 гг.): если “рабочий [25] ленился (т. е. был не очень расторопным. — Р. М.), то его по ханскому приказу вместо глины и кирпича закладывали в стену. И теперь еще видны там (в стенах) следы человеческих скелетов” ⁴⁴.

Можно быть уверенным, что первые Шейбаниды при строительстве зданий, предназначенных для возвеличения их имен, прибегали к таким же жестоким мерам, как и последний представитель этой династии.

К Мухаммед Шейбани-хану можно было бы в этом отношении отнести слова, сказанные Гете о Тимуре (Тамерлане) и приведенные К. Марксом в его работе “Британское владычество в Индии”:

“... Разве жизней мириады Тамерлан не растоптал?” ⁴⁵

Текст воспроизведен по изданию: К истории аграрных отношений в Узбекистане XVI в. По материалам "Вакф-наме". Ташкент. Наука. 1966

© текст - Мукминова Р. Г. 1966
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - samin. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1966