-

СЕРЕБРЕННИКОВ А. Г.

ОЧЕРК ШУГНАНА

(С картой).

(Статья первая).

Исторический очерк географических исследований Шугнана.

Едва ли можно указать на другую страну, которая представляла бы столь же многосторонний интерес, как самая глубь Азии — истоки величайшей Среднеазиатской реки Аму-дарьи, известной ещё в глубокой древности, значительно раньше нашей эры, под именем Оксуса. В прошедшем эти страны служили ареною действий всех великих завоевателей Азии, в настоящем же они имеют громадное значение как всё более и более суживающаяся и доведённая уже в некоторых местах почти до нуля полоса, разделяющая азиатские владения двух величайших в мире держав.

В предисловии к своему труду, «Сведения о странах по верховьям Аму-дарьи», написанному по мысли, возникшей в отделении этнографии Императорского русского географического общества и согласно с планом, выработанным особой комиссией, избранной отделением, г. Минаев высказывает, что «научный интерес, связанный с изучением этих стран, независимо от интереса политического, громаден». По мнению г. Минаева, «трудно даже определить, какая область наших знаний выиграет всего более от ближайшего изучения рассматриваемой территории, а повторяющиеся в последнее время экспедиции на Памир и в соседние страны свидетельствуют о высоком значении изучения [168] этой части Азии для географии и для естествознания вообще». Это было сказано в 1879 году.

С тех пор было сделано весьма много в смысле изучения этих стран, в особенности Памира, но по различным причинам до настоящего времени остались еще не только мало изученными, но даже совсем не исследованными и не посещёнными европейцами страны, к числу которых принадлежат и Памирские ханства — Вахан, Шугнан и Рошан.

Ещё первое из этих ханств, Вахан, было несколько раз посещаемо европейцами и, до известной степени, может считаться исследованным. Что же касается самого большого из этих ханств, Шугнана, описание которого составляет предмет настоящего труда, то все попытки исследования Шугнана, главным образом русскими путешественниками, были безуспешны — им едва удавалось достигнуть ближайших к границе селений, а более счастливый из них в этом отношении, доктор Регель, которому удалось проникнуть в глубь страны и пробыть там довольно продолжительное время, к сожалению, не оставил после себя никакого труда о Шугнане.

Находясь в составе Памирского отряда, я имел случай посетить летом 1894 года Шугнанское ханство, побывать во всех более важных и интересных местностях на реках Шах-даре, Гунте и части реки Пянджа и собрать материал для составления настоящего очерка, с приложением карты ханства, хотя и не претендующею на особенную точность, но заключающею все названия, встречающиеся в очерке и могущую служить пособием при чтении текста. Беря на себя смелость опубликовать имеющийся в моем распоряжении материал, я позволю себе выразить надежду, что он представит известный научный интерес и принесет даже практическую пользу в виду известного политического положения и той роли, которое это маленькое ханство играет в настоящее время в отношениях между двумя великими государствами — Россией и Англией. Новизна предмета, о котором трактуется в настоящем очерке, и почти полное отсутствие в литературе сведений, касающихся собственно Шугнана, должны послужить оправданием всех промахов и погрешностей, которых, разумеется, найдется в моем труде немало. При этом присовокупляю, что фактическая, описательная часть очерка Шугнана составлена мною почти исключительно на основании моих собственных исследований, наблюдений и расспросов, [169] вследствие чего она является оригинальной, по крайней мере, в смысле новизны.

Что же касается остального, то при составлении очерка я польвовался трудами гг. Северцова, Путяты, Иванова, Генри-Юля (в переводе О. Федченко), Громбчевского, Мушкетова и Минаева, из которых последние два послужили мне при составлении исторического очерка географических исследований стран, лежащих на истоках Аму-дарьи вообще и Шугнана в частности. Из этого очерка, к изложению которого я приступаю, можно видеть, что только в последнее время, да и то благодаря, главным образом, политическим соображениям, изучение стран, лежащих на истоках Аму-дарьи, сильно подвинулось. Впрочем, Шугнан составил в этом отношении исключение и остался до настоящего времени почти совершенно необследованным, хотя и существует мнение, что большая дорога, по которой ходили в древности торговые караваны, направлявшиеся из Бактры в Серику и обратно, пролегала через Шугнан и что, следовательно, страна эта не могла быть неизвестна далеко раньше нашей эры.

По мнению Бёрнса, из всех древних писателей наиболее верную характеристику этих стран сделал Квинт Курций и сведения, сообщённые им, менее противоречат современным сведениям. Более или менее полные и правдивые указания об этих странах встречаются раньше всего у китайских путешественников, особенно же у буддийского монаха Сюань-Цзаня, странствования которого по Тахиристану, в VII веке после Р. X., обстоятельно им описанные, имеют громадное значение для исторической географии и, отличаясь правдивостью, не утратили значения даже и в настоящее время. Благодаря же переводу отчёта Сюань-Цзаня на французский язык, сделанному Станиславом Жюльеном, и в особенности благодаря комментариям к нему Вивьен-де-Сен-Мартена, генерала Куннингама, Генри Юля и Рихгофена, он сделался известным всему учёному миру.

Во время следования из Бадахшана в Кашгар, Сюань-Цзань прошёл через Вахан и Памир, который называет «Po-mi-lo» и описывает эту страну весьма правдиво и живыми красками. Таким образом, Сюань-Цзань в пределах Шугнана сам не был и, быть может, прошёл только по границе этого ханства, но это обстоятельство не помешало ему привести несколько сведений, разумеется расспросных, о Шугнане и его обитателях. Он говорит, что на север от Вахана лежит страна (Шугнан), где [170] кроме гор и долин имеются песчаные равнины, покрытые каменьями, где много овощей и злаков, но мало риса, где деревья растут не густо, цветы и плоды редки, а климат холодный. О жителях Сюань-Цзань говорит, что они дики и храбры, одеваются в кожи и шерстяные материи и занимаются разбоями и грабежами. Этим ограничиваются скудные сведения о Шугнане, сообщаемые знаменитым китайским путешественником, сведения расспросные и уже по одному этому, можно сказать, мало достоверные, но сведения вместе с тем для нас чрезвычайно важные, так как это первые сведения о Шугнане, благодаря которым мы узнаем начало исторической жизни интересующей нас страны.Эти сведения приобретают для нас еще большее значение, благодаря тому, что после Сюань-Цзаня, жившего в VII веке, вплоть до первой половины текущего столетия, ни один из путешественников, посетивших верховья Аму-дарьи, не упоминает даже о Шугнане и, таким образом, сведения Сюань-Цзаня прибавляют целых 12 столетий к исторической жизни этого ханства.

После Сюань-Цзаня верховья Аму-дарьи посетил Даосский монах Чан-Чунь, живший во времена Чингисхана в Китае и получивший от этого знаменитого завоевателя приглашение повидаться с ним, написанное в следующих прекрасных выражениях: «Святой муж! Ты пришёл из страны восхода солнца, пробрался с трудом через горы и долины и утрудился крайне. Теперь я уже возвращаюсь и нетерпеливо желаю слышать толкование Дао; не поленись встретить меня». Чан-Чунь доезжал да Самарканда и во всё время пути один из его спутников-учеников вёл путевой журнал.

Немного позднее Чан-Чуня, в шестидесятых годах XIII столетия, посетил страны, лежащие на истоках Аму-дарьи, знаменитый путешественник Марко Поло, прошедший через Балх, Талихан и Бадахшан, а также и по границе Шугнана, через Вахан и Памир. Он первый из европейцев посетил эти страны и сделал прекрасное описание их, особенно Памира, которое, впрочем, было не понятно для его современников и было вполне оценено только значительно позже, благодаря новейшим исследованиям. Описание путешествий Марко Поло, составленное его секретарём, переведено на некоторые европейские языки, в том числе и на русский.

В XIV столетии в этих странах путешествовал в продолжение более 20-ти лет Ибн-Батута, а в XV столетии — Рюи-[171] Ганзалес-де-Клавихо, испанский посланник ко двору Тимура, прошедший через Балх в Самарканд. Это был единственный из европейских путешественников, который прошёл через «Железные ворота». Дневник, ведённый этим путешественником, не особенно богат подробностями и не представляет большого интереса. В XVI столетии посетил Бадахшан Сиди-али-Бен-Гусэйн, путешествовавший четыре года, а именно с 1553 по 1556 год. В XVII столетии в страны, лежащие на истоках Аму-дарьи, проникал португальский иезуит Бенедикт Гоёс, прошедший с миссионерскими целями из Индии в Китай через Кабул, Бадахшан и Кашгар. Сведения, сообщённые этим путешественником, по мнению Генри-Юля, «благороднейшим человеком, имя которого заняло бы одно из самых блестящих мест в истории географических исследований, если бы он не умер, не успев дать полного описания своего путешествия», отличаются местами такою неясностью и сбивчивостью понятий, что дали г. Н. А. Северцову повод отнестись к ним весьма подозрительно и считать их «чуть ли не иезуитским вымыслом, придуманным для прославления своего ордена». В XVIII столетии нужно отметить путешествие персиянина Абдул-Керима и путешествие Новопатрасского митрополита Хрисанфа, относящееся к концу этого столетия. Оба они отличаются скудостью сообщённых сведений. В XIX веке, особенно же во второй его половине, скудный запас сведений о странах, лежащих на истоках Аму-дарьи, собранных в предшествующие столетия, стал быстро разрастаться, благодаря строго научной критической разработке собранного уже материала и, главным образом, благодаря систематическим исследованиям и путешествиям, особенно усилившимся с водворением русских в Туркестане.

В 1819 году Муркрофт со своим спутником Требеком и несколькими другими отправился из Индии, сначала в Ладак, а потом в Среднюю Азию. Путевые заметки Муркрофта были изданы через несколько лет после его смерти Вилькинсом и содержат много интересных сведений, касающихся географии посещённых им стран. Через несколько лет после Муркрофта, а именно в 1831—1832 гг., тою же дорогою через Гинду-Куш прошел известный английский путешественник Бёрнс, составивший весьма обстоятельное описание своего путешествия. Один из спутников Бёрнса, Мунши-Мохан-Лал, тоже составил свои записки об этом путешествии, но они после сочинения Бёрнса почти [172] не имеют никакого значения. Путешествие Бёрнса составляет, по мнению Юля, новую эру для географии Средней Азии. Часть пути, пройденного Бёрнсом, прошёл также Мессон, собравший богатый запас сведений об этих странах, впрочем, мало прибавляющих к тому, что известно уже от его предшественника.

В 1836 году Бёрнс предпринял второе путешествие, ничего, впрочем, не прибавившее к его первому путешествию, но давшее возможность спутнику его, Вуду, совершить знаменитое путешествие на Памир, к истокам Аму-дарьи. После Марко Поло и Бенедикта Гоёса, Вуд первый из европейцев проник на Памир и его прекрасное описание путешествия составило эпоху в исследованиях этой интересной страны. Кроме своих личных наблюдений, Вуд сообщает также несколько расспросных сведений о Рошане, Шугнане и Дарвазе. Это обстоятельство имеет для нас особенное значение и интерес, так как Вуд первый после Сюань-Цзаня и при том первый из европейцев приводит сведения, хотя и расспросные, об интересующей нас стране, составляющей предмет настоящего очерка.

Путешествия Сюань-Цзаня и Вуда — это старая и новая эры в географических исследованиях Шугнана.

В 1840 году, в то время, когда английские войска после победоносного вступления в Афганистан занимали Газну, Кабул, Кандахар и другие пункты, Бёрслем и Стерт производили, по приказанию английского правительства, съёмку проходов Гинду-Куша и достигли до Хульма. Свои геодезические работы они сопровождали описанием, главным образом, перевалов.

Цикл путешествий, совершенных на истоки Аму-дарьи в первую половину настоящего столетия, заканчивает Феррье, странствовавший много лет по Персии, Афганистану, Туркестану и Белуджистану и посетивший также некоторые части упомянутой территории.

В начале второй половины текущего столетия истоки Аму-дарьи были неоднократно посещаемы так называемыми пандитами, т.е. туземцами, обученными производству съёмок и посылаемыми англичанами для исследования мало известных стран. Подобная система изучения интересных стран была впервые применена Уокером, а затем Монгомери, начальником английских съёмок в северной Индии. Благодаря пандитам, совершавшим громадные путешествия и представлявшим кроме съёмок ещё и описания маршрутов, которые иногда заключали некоторые географические [173] подробности, а нередко лишь простой перечень станций, изучались, главным образом, только пути, ведущие в известную местность, вследствие чего результаты таких путешествий были ничтожны. В 1860 году пандит Абдул-Меджид прошел через Гинду-Куш, Бадахшан, Алай из Кабула в Кокан, а Магомет-Амин, проводник Адольфа Шлагинтвейта, сообщил Хейуорду свой маршрут из Читрала через Гинду-Куш, Памир, Сарыкол в Яркенд. Пандит Мирза, посланный Монгомери в 1860-1870 гг., первый после Марко Поло прошёл весь Памир с запада на восток. Отчёт Мирзы, самый полный и обстоятельный из всех отчётов, представленных пандитами, был напечатан Монгомери и вполне подтверждает данные Вуда. В 1870 году было отправлено четыре пандита, из которых Фаиз-Бахш прошёл из Кабула в Кашгар через Бадахшан, Вахан и Памир для соединения с миссией Форсайта; Ибрагим-хан прошел через долину Ясино и перевал Даркот на Памир до Лянгара, откуда следовал тоже в Кашгар; Мунши-Файзабад прошёл через Кундуз в Бадахшан и Хавильдар, исследовав Гиссар, Куляб и Каратегин. Отчёты этого последнего, совершившего в 1874 году второе путешествие, до сих пор не изданы, хотя содержат сведения о странах наименее изученных.

В 1873 году генерал-губернатором Индии была снаряжена миссия, отправленная в Яркенд под начальством Форсайта, в состав которой входили, в числе других, Гордон и капитан Троттер, написавшие о Памире и Вахане, а последний, кроме того, опубликовал отчёт пандита Абдул-Субхана, посланного им для исследования течения Оксуса ниже Вахана. Абдул-Субхан прошел вплоть до Кала-и-Вамара, столицы Рошана, и сообщает весьма многие сведения о Шугнане и его обитателях. Эти сведения о Шугнане, приведённые Троттером по отчёту Абдул-Субхана, нужно отнести к числу расспросных.

Как видно из предыдущего, до сих пор не встречалось ни одного русского имени в числе исследователей верховьев Аму-дарьи вообще и Шугнана в частности. Но за то в истории географических исследований стран, лежащих по истокам Аму-дарьи, произведённых в последние 20 лет, в особенности же начиная с 1876 года, т.е. со времени покорения Коканского ханства, присоединённого к России под именем Ферганской области, русские занимают, бесспорно, первое место.

В 1876 году была снаряжена военная экспедиция генерала [174] Скобелева, которая прошла Алайский хребет, Алай, Заалайский хребет через перевал Кизыл-Арт, мимо озера Большого Кара-Куля, через перевал Уз-Бель (Кизыл-Джийк) на озеро Ранг-Куль и вернулась по тому же пути. Кроме определений высот и астрономических пунктов, сделанных г. Бонсдорфом, была произведена топографическая съёмка, а гг. Костенко и Коростовцев напечатали заметки об Алае и Памире. В 1878 году экспедиция Северцева работала над исследованием Памира, производя съёмки, нивелировку, астрономические определения, а также определения высот многих пунктов и собирая различные коллекции. Эта экспедиция доходила до озера Яшиль-Куля, т.е. до восточной границы Шугнана. В это же время г. Мушкетов занимался исследованием Памира, Алая и Ферганы, преимущественно в геологическом отношении. В том же, 1878 году из Самарканда выступила экспедиция, известная под именем экспедиции туркестанского отдела Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, имевшая целью обследовать Каратегин и Памир, но достигшая исполнения только первой части своей задачи. В этом же году экспедиция полковника Матвеева совершила поездку в Бадахшан до столицы его Файзабада. Вообще, нужно заметить, что 1878 год был богат экспедициями, которые формировались, благодаря просвещённому содействию покойного К. П. ф. Кауфмана.

В 1881-1883 гг. доктор Регель, при содействии Императорского русского географического общества, предпринял путешествие в западные окраины Памира и посетил, между прочим, Шугнан, был довольно продолжительное время на Шах-даре и занимался преимущественно ботаническими исследованиями, собирая гербарий. О путешествии доктора Регеля имеются лишь отрывочные сведения и остаётся только сожалеть, что нет полного отчёта о его поездке, так как сведения его о Шугнане были бы первыми сведениями, сообщёнными европейцем, лично посетившим страну.

В 1883 году была отправлена туркестанским генерал-губернатором генералом Черняевым экспедиция на Памир, в состав которой входили три лица: капитан генерального штаба Путята, горный инженер Иванов и топограф Бендерский. Кроме весьма солидных исследований Памирского нагорья и съёмок, связавших наши съёмки с английскими, один из членов этой экспедиции, г. Иванов, пройдя из Вахана через перевал Мац на верховья [175] Шах-дары, а затем к озеру Яшиль-Кулю, спустился по реке Гунту до первого Шугнанского кишлака Сардыма, где, пробыв непродолжительное время, собрал сведения о стране, которые и были им опубликованы в различное время и в различных местах. Сведения о Шугнане, сообщаемые г. Ивановым, главным же образом сведения о части страны, посещённой им лично, весьма ценны для нас, так как это первые сведения, собранные лично европейским путешественником и при том опубликованные им. Они имеют для нас особенный интерес и потому ещё, что эти сведения единственные, так как после Иванова в пределах Шугнана никто не был до 1894 года.

Чтобы покончить с перечнем путешествий на истоки Аму-дарьи, нужно ещё упомянуть о путешествиях г. Грум-Гржимайло, прошедшего в 1884 г. из Ферганы на Алай и Памир и г. Громбчевского, командированного на средства Императорского русского географического общества для исследования западной части Памира. Как известно, цель экспедиции г. Громбчевского не была осуществлена и эта последняя попытка проникнуть в глубь Шугнана и других двух Памирских ханств, окончилась неудачей.

Кроме того, в самое последнее время Памир был посещён многими европейскими путешественниками, в числе которых нужно указать Литльделя, Юнгхазбэнда, графа Билянда, лорда Дунмора и Свена-Хедина, путешествующего в настоящее время по Тибету и посетившего пост Памирский в последний раз в конце августа 1894 г. В 1891 г. через весь Памир прошла целая рекогносцировочная партия под начальством полковника Ионова, причём сделана была съёмка части хребтов Муз-Таг и Гинду-Куш, а с следующего года на Памире постоянно находится наш отряд, расположенный в Памирском укреплении, где имеется, между прочим, метеорологическая станция, давшая ряд годичных наблюдений, благодаря которым можно сделать правильное суждение о климате этого высокого нагорья, находящегося на высоте около 12.000 футов над уровнем моря.

Что касается интересующей нас територии Шугнана, то летом 1894 года рекогносцировочные партии, в одной из которых имел случай находиться и пишущий эти строки, прошли вдоль всего течения рек Гунта и Шах-дары, обследовали часть течения реки Пянджа вниз до Кала-и-Вамара, столицы Рошана, а также посетили известные рубиновые копи, лежащие на юг от места слияния рек Шах-дары и Гунта. Таким образом, почти [176] вся территория Шугнана может считаться в настоящее время более или менее обследованной.

Резюмируя всё сказанное о путешествиях на истоки Аму-дарьи, нужно в истории географических исследований их отметить следующие факты, касающиеся интересующего нас Шугнана: 1) в VII столетии по Р. X. Сюань-Цзань впервые упоминает о Шугнане; 2) в 1836 году Вуд первый из европейцев приводит краткие расспросные сведения о Шугнане; 3) в 1873 году Троттер приводит более подробные, но тоже расспросные сведения об этой стране; 4) в 1883 году доктор Регель первый из европейцев посещает Шугнан, но почти ничего не публикует о своих исследованиях; 5) в том же 1883 году г. Иванов первый даёт описание незначительной части территории Шугнана, посещённой им лично, и 6) наконец, рекогносцировки Шугнана, сделанные летом 1894 года, дали возможность собрать об этой стране сведения, послужившие для составления настоящего очерка, который является первой попыткой дать более или менее полное и притом систематическое описание ханства, основанное на личных наблюдениях, исследованиях и расспросах об этой стране, произведённых на месте составителем очерка.

II.

Географический очерк: положение и границы; пространство и горы; реки, озера, климат, растительность и животные. — Горные богатства.

Шугнанское ханство, расположенное на запад от Памирского нагорья, находится между 37° 51' и 38° 5' северной широты и 41° и 42° 20' восточной долготы (от Пулкова) и граничит на севере с Рошаном, на западе с Бадахшаном, на юго-западе с Гораном и на юге с Ваханом. Хотя точная граница Шугнана и не установлена. но нужно принять, что пограничная линия проходит на севере по вершинам Рошанского хребта, служащего водоразделом бассейнов рек Бартанга и Гунта, пересекает реку Пяндж близ урочища Ялдербент, далее, на западе, идёт по вершинам хребта, представляющего один из отрогов хребта Гинду-Куш, огибает с юго-запада озеро Шива, снова пересекает реку Пяндж немного ниже впадения в неё реки Арахт, переходит затем на вершины Ваханских гор, служащих водоразделом [177] бассейнов рек Вахан-дарьи и Шах-дары и ограничивающих Шугнан с юга; затем пограничная линия проходит на востоке через перевалы Мас и Кой-Тезек к западной оконечности озера Яшиль-Куль, а оттуда к перевалу Лянгар-дара в Рошанских горах. В означенных пределах Шугнан распространяется по меридиану на протяжении около 110 вёрст, а по параллели на 120 вёрст, образуя площадь более 13.000 кв. вёрст, из которых большая часть заполнена горами, необитаема и мало или совсем даже недоступна, вследствие чего народонаселение группируется в узких долинах рек Пянджа, Шах-дары, Гунта и их притоков.

В пределах Шугнана находится целиком один только горный хребет, заполняющий пространство между двумя шугнанскими реками Шах-дарою и Гунтом. Этот хребет не имеет общего туземного названия и, в виду принадлежности его целиком Шугнану, можно бы назвать его Шугнанским хребтом.

Начиная от слияния рек Гунта и Шах-дары, Шугнанский хребет простирается на восток на протяжении около 90 вёрст и, расширяясь в средней части, достигает наибольшей ширины 60 вёрст на меридиане 41° 45'. Постепенно возвышаясь с запада на восток и достигая в восточной части высоты более 18.000 футов над уровнем моря, эти горы, направление вершин которых почти совпадает с параллелью, покрыты на всём протяжении снегом и льдом и отличаются труднопроходимостью, особенно в средней и западной частях, где они круто, нередко отвесно, спускаются к рекам Гунту и Шах-даре, образуя в нескольких местах теснины. Шугнанский хребет, изрезанный массою поперечных долин, почти всегда глубоких и с отвесными, крутыми берегами, имеет следующие перевалы: Кой-Тезек, Кок-Бай, Кара-Гурум, Дузах-дара и Айран-Су в восточной части и Чанным-дара и Арахт в западной. В средней же части, на протяжении около 60-ти вёрст, совсем не имеется перевалов.

Перевал Кой-Тезек, имеющий абсолютную высоту 14.000 футов, служит для сообщения между долинами рек Гунта и Шах-дары и долиною реки Аличура, т.е. со средней частью Памирского нагорья. Несмотря на довольно значительную высоту этого перевала над уровнем моря, он должен быть отнесён к категории легко доступных, хотя и не во всякое время года. В течение двух, трёх месяцев перевал этот заваливается снегом и движение [178] через него сильно затрудняется, а нередко совершенно даже прекращается. Подъём со стороны Памирского нагорья весьма пологий, дорога мягкая и движение вьюков совершается без всяких затруднений. На самой вершине перевала дорога разделяется на две: одна ведёт в долину реки Шах-дары, а другая — в долину Тогуз-Булака, притока Гунта. Хотя сообщение долины реки Али-чура с долиною реки Гунта и возможно вдоль озера Яшиль-Куль, но, благодаря трудности дороги, по берегу этого озера и в верхних частях Гунта, до кишлака Сардым, предпочитают пользоваться кружным, но зато более лёгким и удобным путём по долине реки Тогуз-Булак через перевал Кой-Тезек, благодаря чему этот последний приобретает особенно важное значение. Спуск с перевала по обеим дорогам тоже лёгкий и не представляет затруднений для движения.

Через перевал Кок-Бай идёт дорога из долины реки Кок-Бай, одного из истоков Шах-дары к озеру Турумтай-Куль, урочищу Тогуз-Булак, на реке того же названия и на перевал Кой-Тезек. Абсолютная высота перевала около 15.000 футов, подъём лёгкий, незаметный, а спуск по реке Кок-Бай, особенно близ места слияния её с рекою Мас, представляет затруднения движению вьюков, благодаря чему для сообщения с долиною реки Шах-дары следует пользоваться другим более пологим и вполне легко доступным перевалом Кара-Гурум, имеющим ещё то преимущество перед перевалом Кок-Бай, что путь через него несколько короче.

Перевал Дузах-дара имеет абсолютную высоту 15.150 футов и служит для сообщения между долинами рек Шах-дары и Гунта. Со стороны Шах-дары дорога начинается близ урочища Джаушанкуз (Яушан-Кус) и идёт вверх по реке Дузах-дара. Сначала подъём не крутой, хотя и немного каменистый, дорога хорошая, вполне удобная для вьючного движения, а начиная с того места, где дорога пересекается с дорогою, идущей с перевала Айран-су, до самой вершины перевала — подъём очень крутой, дорога поднимается по сильно каменистому руслу реки, переходя несколько раз с одного берега на другой. Здесь движение очень затруднительно. Что касается спуска с перевала к долине Гунта, тоже по реке Дузах-дара, впадающей в реку Тогуз-Булак близ места впадения этой последней в Гунт, то дорога здесь настолько плоха, а движение настолько затруднительно и сопряжено с опасностью, что название этого [179] ущелья «Дузах-дара», т.е. в буквальном переводе «адское ущелье», вполне оправдывается.

Перевал Айран-Су, имеющий абсолютную высоту 14.800 футов, служит для сообщения между озером Турумтай-Куль и только что описанною дорогою через перевал Дузах-дара. Подъём от озера и спуск лёгкие и вполне удобные для движения. Этот перевал недоступен для движения на время от четырёх до пяти месяцев, благодаря снежным заносам.

Перевал Чанным-дара, дорога через который проходит от кишлака Анджин, на реке Шах-даре, к кишлаку Воджь, на реке Гунте, пригоден только для пешеходного движения и закрывается на 3-4 месяца. Кроме дороги от кишлака Анджин имеется ещё другая, проходящая вверх по ущелью Чанным-дара, где раньше был кишлак. Перевал Арахт служит для сообщения кишлаков, лежащих на реках Шах-даре и Гунте близ слияния этих последних. Он удобен для сообщения и им пользуются довольно часто, хотя он сокращает путь незначительно.

Ваханские горы, ограничивающие Шугнан с юга, сплошь покрыты снегом и льдом, отличаются почти совершенною непроходимостью на всём своём протяжении и круто, нередко отвесно, спускаются к рекам Шах-даре и в особенности к Вахан-Дарье. Ваханские горы простираются далеко на восток, заполняя собою южную часть Памирского нагорья, где они становятся более проходимыми. Узел этого хребта находится приблизительно на меридиане 42° 10' и представляет собою два величественные пика, покрытые вечным снегом и настолько возвышающиеся над всем окружающим, что кажутся положительно великанами, белые шапки которых видны с громадных расстояний и из многих мест. Абсолютная высота одного из них 23.000, а другого — 20.000 футов. Туземного названия этих пиков не имеется и местные жители называют их просто «Куи-Лазырь», т.е. ледяные горы. На нашей карте эти пики названы, первый — пиком Царя-Миротворца, а второй — пиком Царицы Марии. Наибольшую ширину Ваханский хребет имеет в западной части, где он заполняет большую излучину, которую делает река Пяндж к югу около Ишкашима. На всём протяжении Ваханского хребта, имеющего длину по параллели в пределах Шугнана около 100 вёрст, находится пять перевалов: Мас, Вранг, Бадом-дара, Туссьен и Шарф-дара. [180]

Перевал Мас или Мац находится на восточной границе Шугнана и служит для сообщения между долинами рек Шах-дары и Памира. Дорога проходит от места слияния рек Кок-Бай и Мац, образующих реку Шах-дару в долину реки Памира вёрст на 15-20 выше кишлака Лянгар-Гиш. Подъём и спуск не затруднительные и вполне удобные для движений вьюков. Пешеходное сообщение через перевал Мац возможно, хотя с трудом, в течение целого года, а конное прекращается месяца на 3-4. Движение через перевал Вранг возможно почти исключительно только пешеходное, а в течение 5-6 месяцев он закрывается совершенно. Крутые и каменистые подъёмы, переправы через реку, ледники с их трещинами — всё это сильно затрудняет движение и делает перевал малопригодным для сообщения. Дорога на перевал Вранг, имеющий ещё киргизское название Чеке, идёт, поднимаясь по реке того же названия, а затем спускается в долину реки Вахан-дарьи, близ селения Вранг. Перевал Бадом-дара хотя немного и лучше предыдущего, но тоже годится разве только для пешеходного движения и, благодаря ледникам, через него можно провести в летнее время с большими затруднениями только легко нагруженных лошадей. Этот перевал закрывается для движения на время около 5-6 месяцев. Перевал Туссьен, через который возможно вьючное движение, служит для сообщения нижней части долины реки Шах-дары с Гораном. Дорога идёт вверх по реке Туссьен и спускается к кишлаку Шех-Бек на Вахан-дарье. Зимою движение прекращается на четыре месяца. Перевал Шарф-дара, через который идет дорога сначала тоже по реке Туссьен и выходит к кишлаку Нишууст на Вахан-дарье, по своим свойствам почти такой же, как и предыдущий.

Рошанские горы, ограничивающие Шугнан с севера и заполняющие пространство между реками Гунтом и Бартангом, покрыты снегом и ледниками и отличаются непроходимостыо почти на всём своём протяжении. Эти горы весьма круто спускаются к рекам Гунту и Бартангу, в особенности к последней, заставляя ее протекать в узкой теснине. Рошанские горы входят в связь с хребтом Базар-дара, находящимся между Памирскими реками Аличуром и Мург-Обом. На протяжении около 110 верст в Рошанском хребте имеется пять перевалов, а именно: Лянгар-дара в восточной части, Выхынч и Ишткам (Штам) в средней и Хуф и Девлех в западной. [181]

Перевал Лянгар-дара служит для сообщения верхних частей реки Гунта с укреплением Сарез (Сариц) на реке Мург-Об. Дорога поднимается по реке Лянгар-Сай и можно ехать верхом, хотя на пути и встречается много камней. Снегу и льду нет. Перевал Выхынч может служить лишь для пешеходного движения и им настолько мало пользуются, что многие жители Шугнана не знают даже о его существовании. Перевал Ишткам, дорога через который проходит от кишлака Штам на правом берегу Гунта к кишлаку Раумид на реке Бартанге в Рошане, относится к числу труднодоступных, благодаря присутствию на нём ледника. Движение на лошади весьма затруднительно. Перевал Хуф служит для сообщения средней части реки Гунта с местностью на реке Пяндже близ Ялдербента. Дорога поднимается по реке Мун-дара от кишлака того же названия, а после вершины перевала проходит по реке Хуф-дара, которая впадает в Пяндж и на которой расположен самый большой кишлак Хуф. Перевал Девлек служит для сообщения урочища Ялдербент (на границе) с рошанским кишлаком Девлех.

Остаётся упомянуть только о горном хребте, представляющем отрог Гинду-Куша и ограничивающем Шугнан с запада. Из расспросных данных можно заключить, что хребет этот не отличается недоступностью, о чём свидетельствует, между прочим, то обстоятельство, что в нём существуют колёсные дороги, по которым афганцы доставили орудия полевой артиллерии в крепость Кала-и-Бар-Пяндж, расположенную на левом берегу реки Пянджа. Из перевалов в этом хребте заслуживает внимание перевал Горджвин, через который проходит дорога от кишлака того же названия на реке Пяндже к озеру Шива.

Кроме перечисленных перевалов в главных хребтах гор на карте показаны еще перевалы в их отрогах, которые, строго говоря, нельзя даже назвать перевалами, если соединять с этим термином понятие о водоразделе.

Шугнану принадлежит часть течения величайшей среднеазиатской реки Аму-дарьи, берущей начало на высотах Памира и протекающей через всю Среднюю Азию до Аральского моря. Название Аму-дарьи принадлежит, собственно говоря, только нижней, [182] степной части этой реки, а горная часть её известна под именем Пянджа. Таким образом, общего местного имени для всей реки не существует, но у европейских географов (кроме русских) таким общим названием служит классическое имя «Окс», под которым эта река была известна в глубокой древности.

Река Пяндж образуется от слияния рек Вахан-дарьи и Памира, из которых первая берет начало на Памирской Выси, близ урочища Базай-Гумбез, а вторая вытекает из озера Зор-Куль (Виктория, или озеро Вуда). Под именем Пянджа она протекает до слияния с рекою Вахш сначала в направлении с востока на запад, затем от Ишкашима на север почти по меридиану до Кала-и-Вамара, откуда она начинает уклоняться к западу и совершенно принимает западное направление близ Кала-и-Хумба. Шугнану принадлежит часть меридианального колена Пянджа от места немного южнее устья реки Арахт до Ялдербента на протяжении 80—90 вёрст. Название Пяндж, или, правильнее, «Панджа»,происходит от персидского слова «пандж», что означает пять, и существует мнение, что река получила своё название от пяти главных истоков, образующих её, а именно рек: Хароха, Вахан-дарьи, Памира, Бартанга и Ванча. Впрочем, существует и другое объяснение происхождения этого названия, основанное на легенде, будто бы пророк Али, обративший жителей в мусульманство, уходя отсюда, оставил о себе память в виде следа своей руки (пятерни) на камне. Существование подобных следов пятерни (панджа) близ Кала-и-Пянджа в Вахане и на могиле Хазрет-Али, недалеко от устья Хароха в Шугнане, подкрепляет последнее объяснение и делает его правдоподобным.

Река Пяндж в пределах Шугнана имеет характер чисто горной реки, особенно выше устья Хароха, так как протекает большею частью в крутых, отвесных берегах и имеет весьма быстрое и бурное течение. Близ Кала-и-Бар-Пянджа она имеет ширину около 30—40 саж. и настолько глубока, что переправа через неё вброд возможна лишь при самой низкой воде, в конце зимы, а в остальное время производится на гупсарах и кэме. Гупсар служит для переправы вплавь отдельных людей и представляет из себя козью шкуру, которую снимают с животного целиком, отрезая только голову и копыта. При переправе гупсар надувают через отверстие в одной из ног, закрываемое деревянной пробкой, берут его левой рукой за особую петлю, [183] сходят в воду насколько возможно глубже и затем бросаются в воду ложась животом на гупсар и обхватывая его ногами. Левой рукой пловец держит гупсар около пробки, а правой и ногами управляет течением. Одежду свою пловец снимает всю, обыкновенно за исключением шаровар и укладывает её внутрь гупсара через шейное отверстие шкуры, завязываемое верёвкой, или же свёртывает в трубку и надевает на плечи в виде котомки. Хотя быстрое течение обыкновенно сносит пловца далеко, но тем не менее переправа требует времени не более 2—3 минут и совершается таджиками, в большинстве случаев, хорошими пловцами, с замечательною ловкостью и спокойствием, несмотря на то, что представляется делом далеко небезопасным. Случаи гибели нередки и бывают большею частью вследствие того, что лопаются гупсары и теряются пробки, а иногда, особенно в половодье, пловец не в состоянии бывает справиться с течением, которое уносит его в водоворот, или расшибает о скалы. Более осторожные берут по два гупсара и, в случае неисправности одного из них, спасаются, благодаря присутствию другого. Иногда устраивают из гупсаров род плота, соединяя несколько гупсаров посредством жердей и верёвок. Такое приспособление даёт возможность переправлять сразу несколько человек и большие тяжести, но оно требует много гупсаров и потому доступно далеко не всем.

В тех местах, где переправа производится постоянно и в больших размерах, имеются деревянные плоты-кэме, сделанные из толстых досок и бревен, прочно скрепленных железом. Такой плот-кэме имеется на Пяндже у Кала-и-Бар-Пянджа, где переправа очень оживленная, благодаря тому, что столицу ханства часто посещают жители кишлаков на Гунте, Шах-даре и на правом берегу этой реки.

Уровень воды в Пяндже, как вообще во всех горных реках, меняется в значительных пределах не только в разное время года, но даже и в течение одних суток. Наибольшее количество воды в течение суток бывает в период от 1-4 часов дня, т.е. немного спустя после самого жаркого времени, когда происходит энергичное таяние ледников, питающих горные реки. Чем дальше ледник от того места, где наблюдается уровень воды в горной речке, тем позже наступает момент, когда он достигает наивысшего предела, так как тем более требуется времени для того, чтобы вода успела притечь [184] от места образования её из ледника к данному месту. Зимою вода в реке Пяндже настолько спадает, что против Кала-и-Бар-Пянджа можно переправляться вброд. Течение воды настолько быстрое, что река в этом месте почти никогда не замерзает сплошь, и лёд держится лишь около берегов.

Главный приток Пянджа-река Харох, впадающая с левой стороны и образующаяся от слияния Гунта и Шах-дары. Кроме того, в реку Пяндж впадают следующие, более или менее значительные реки: Тым, Барчит, Буны, Сочарв и Хуф — с правой стороны, а Арахт, Рошарб, Демурган, Дишоор, Шидвудж и Нуводак — с левой.

Река Харох протекает на протяжении около десяти вёрст и впадает в реку Пяндж немного выше крепости Кала-и-Бар-Пяндж, столицы Шугнана. Она вброд непроходима и зимою замерзает не вся сплошь, а только местами, главным образом, близ берегов. Долина Хароха довольно широкая и представляет наиболее культурную часть территории ханства. Как было уже сказано, река Харох, неправильно называемая на старых картах Сучаном, образуется от слияния рек Шах-дары и Гунта — двух рек, принадлежащих Шугнану всем своим течением и со всеми притоками.

Река Шах-дара образуется от слияния рек Кок-Бай-Чат и Мац (Мас), берущих начало с перевалов того же названия. Название «Шах-дара» происходит от двух слов: дара — ущелье и шах — ветвь, или хворост. Таким образом, название это означает или «ветвистое ущелье», или «ущелье, где много хвороста», и нельзя не заметить, что характер реки и её долины соответствует и тому, и другому переводу. Сначала река Шах-Дара протекает в направлении с востока на запад, затем делает большую излучину к югу и течёт далее, до слияния с Гунтом, почти прямо на северо-запад. Общее протяжение реки, начиная от слияния рек Кок-Бай-Чат и Мац, более 150 вёрст. Река Шах-дара протекает частью в крутых, отвесных берегах, в скалистых ущельях, частью по довольно широкой долине, дно которой покрыто чудною травой, достигающей нередко значительной высоты, и зарослями тальника, облепихи и шиповника. Течение её быстрое и шумное вообще, становится положительно бешеным в тех местах, где скалы обоих берегов слишком близко подходят друг к другу и сильно стесняют русло реки. Глубина и ширина реки изменяется, разумеется, в больших [185] пределах и в большей части течения она непроходима вброд, по крайней мере, летом. Для переправы в глубоких местах существуют мосты, устроенные из брёвен, жердей и камня. Мосты висячие, кавказского типа и не отличаются солидностью конструкции, так что переправа по ним хотя и не опасна, но крайне неприятна, так как мост качается во все стороны даже при движении пешеходов. Кроме того, необходимо спешиваться, а иногда развьючивать громоздские вьюки и переносить тяжести на руках.

Мосты располагаются преимущественно в тех местах, где скалы обоих берегов сходятся близко, благодаря чему длина полотна моста уменьшается. Такие скалы и служат устоями, причём стараются, насколько возможно, уменьшить пролёт кладкою насухо каменных плит, постепенно выдвигая их в сторону реки и скрепляя кладку деревом. Полотно моста обыкновенно значительно возвышается над водою что является необходимым, на случай повышения уровня воды весной. Полотно моста состоит из жердей и каменных плит, закрывающих отверстия между жердями. Ширина полотна 1 1/2 — 2 аршина. Перил не делают совсем. На Шах-даре имеются мосты в следующих местах: около кишлаков Сеиж, Вэз-дара, Рош-Кала, Шоошь и Реджист.

Река Шах-дара имеет следующие притоки: с левой стороны: Токеле-Чокты, Шура, Чонг-Чарык, Кыргыз-Уй, Вранг (по киргизски Чеке), Чеш-дара, Андич-Башур и Хунджир-дара, сливающиеся в одну реку перед самым впадением, Видым-дара, Чубут-Харф, Зардыб и Баджян-дара, сливающиеся в одну реку, Шай-дара, Барвоз, Вэз-дара, Медынь-Вэд, Дашт, Бедист, Парзудж, Туссьян, Паршет и Сумджив; с правой: Кара-Гурум, Тамды, Дузах-дара с притоками Саук-Таш и Айран-Су, Шашеват, Зор-Шаше-Ват, Баба-Абдаль-Мазар, Юбейн, Друм, Чанным-дара, Анджин, Занидц, Медынь-Шаар, Тавдым, Реджис-дара и Хут-дара. Некоторые из этих притоков, как, например, Друм, настолько глубоки и имеют такое быстрое течение, что переправа вброд невозможна. Большая же часть притоков вброд легко проходимы во всякое время года, а в конце лета и зимою имеют глубину 1 1/2 — 2 фута и представляют из себя большие горные ручьи.

Река Шах-дара замерзает на время около четырёх месяцев, благодаря чему сообщение в наиболее труднодоступных [186] местах значительно облегчается, так как представляется возможность двигаться по льду. Снега на Шах-даре выпадает много.

Река Гунт вытекает из западной оконечности озера Яшиль-Куль и течёт на протяжении более 150 вёрст до слияния с Шах-дарою, делая большую излучину к северу. Характер реки чисто горный и относительно её можно сказать совершенно то же самое, что и относительно Шах-дары. Почти на всём своём протяжении Гунт не проходим вброд и на нём имеются в нескольких местах мосты, из которых один расположен недалеко от слияния Гунта с Шах-дарою. Река Гунт замерзает на 4-5 месяцев на всём протяжении и в долине его выпадает очень много снега. В Гунт впадают следующие реки, с правой стороны: Лянгар-Сай, Кумыш-Джилга, Айран-Су, Бугурмал-Джилга, Суздот, Пахтор-дара, Зуор-дара, Штам-дара, Ружак-дара, Вибист-дара (две реки), Дебаста, Мун-дара, Заворак-дара, Сидж-дара, Танг-дара (две), Берсень-дара, Манэм-дара, Роджь-дара и Бидур-дара, а с левой — Тогуз-Булак, Варшиц-дара, Кучук-Сай, Гундак-дара, Фекмамет-дара, Вир-дара, Немац-дара, Водж-дара, Дамиана-дара, Бугот-дара, Саад-дара, Горджевин-дара, Ривак-дара и Баджян-дара (вместе), Шаш-вооз-дара, Зист-дара, Вошнев-дара.

Из этих притоков наибольшие: Суздот-дара, Ривак-дара и в особенности Тогуз-Булак. Последний берет начало на перевале Кой-Тезек и образуется из слияния речек: Кой-Тезек, Чет-Уч-Кол, Урта-Уч-Кол, Кок-Джар-Уч-Кол и Ак-Сай.

Название Тогуз-Булак, чтб значит в переводе «девять родников», эта река получает, начиная от урочища Тогуз-Булак. Река Тогуз-Булак протекает на протяжении около 40 вёрст, вброд проходима на всём протяжении и имеет много мелких притоков, из которых наибольший Дузах-дара, стекающий с перевала того же названия.

На территории Шугнана находятся следующие озера: Турумтай-Куль, Башик-Куль, Кок-Бай-Куль, Друм, несколько мелких озер, не имеющих названий, и, наконец, озеро Шива, о котором различные путешественники сообщали самые противоречивые сведения.

Озеро Турумтай-Куль находится в восточной части Шугнана, недалеко от перевала Кок-Бай в Шугнанском хребте. Абсолютная [187] высота озера 14.300 фут. Это озеро расположено в длинной и узкой котловине, окружённой сравнительно невысокими мягкими горами и покрытой растительностью, привлекающей сюда летом немногих киргизов, кочующих и зимующих на верховьях реки Шах-дары. Озеро Турумтай-Куль имеет немного болотистые берега и питается водою, главным образом, из ключей, выходящих на земную поверхность во многих местах по склонам гор и выбивающих, по всей вероятности, в дне его. В направлении с запада на восток озеро Турумтай-Куль простирается на протяжении семи вёрст и имеет ширину до двух вёрст. В нём много рыбы, а вода пресная, совершенно годная для питья.

В переводе на русский язык «Турумтай-Куль» значит «копчиковое озеро» и такое название дано, по всей вероятности, потому, что среди многочисленных представителей пернатого царства, посещающих котловину Турумтай-Куля, встречаются в большом количестве копчики. Впрочем, есть и другое объяснение происхождения этого названия, данного будто бы потому, что здесь были летовки одного киргиза, прозванного копчиком не только за свой малый рост, но, главным образом, за характер, напоминавший характер этой маленькой хищной птицы.

Вблизи от озера Турумтай-Куль находятся два небольших озера: Башик-Куль — на юг и Кок-Бай-Куль на юго-восток. Последний лежит почти у самой вершины перевала Кара-Гурум. Недалеко от перевала Кок-Бай на обширном плато находится несколько мелких озер, не имеющих названий и составлявших когда-то одно огромное озеро. По всей вероятности, и в настоящее время, в период таяния снега, раннею весною, эти озера соединяются в одно все, или только некоторые из них.

Озеро Друм лежит в Шугнанском хребте, на высоте 11.240 футов над уровнем моря, значительно западнее Турумтай-Куля и имеет длину около 2 1/2 — 3 верст и ширину до 1 1/2 вёрст. Котловина этого озера, окружённого почти со всех сторон высокими скалистыми горами, в некоторых местах круто, почти отвесно спускающихся к нему, покрыта хорошею растительностью, благодаря чему озеро Друм посещается летом кочевниками и их стадами. Вода пресная, вполне годная для питья.

Озеро Шива находится на левом берегу реки Пянджа на юго-запад от крепости Кала-и-Бар-Пяндж, в расстоянии [188] 25—30 вёрст. Шива на древне-персидском языке означает «известное», и оно, действительно, оправдывает своё название, так как хорошо известно, по крайней мере, по названию, не только местным жителям, но даже памирским киргизам. Это озеро интересовало очень многих русских и английских путешественников, и так как лично осмотреть его удалось лишь одному только доктору Регелю, то сведения об этом озере, полученные из расспросов туземцев, отличаются замечательною противоречивостью. В то время, как одни из них считают его крошечным озерком, имеющим длину всего лишь 1.200 шагов, т.е. около 400 сажен, другие описывают его как огромное озеро, имеющее длину 30 и ширину 15 вёрст. Приводимые здесь сведения об озере Шива, хотя и тоже расспросные, но за достоверность их можно ручаться, так как они собраны от местных жителей, живущих недалеко от этого озера, всего только в 20—30 верстах, и посещавших его много раз. Кроме того, сведения эти проверены перекрёстными расспросами. По этим сведениям, озеро Шива имеет длину около шести и ширину около пяти вёрст. На одном, северо-западном, конце его имеется скалистый полуостров, глубоко врезывающийся в озеро, а из другого вытекает река Арахт, несущая воды этого озера в реку Пяндж. Котловина озера небольшая, на дне её подножного корма очень мало и его немного более поберегу реки Арахт. Глубина озера значительная и вода прозрачная. Озеро лежит на высоте около 11.000 футов над уровнем моря.

Из приведённых здесь сведений об озере Шива можно сделать заключение, что оно далеко не так велико, как его описывали некоторые из путешественников и совсем не имеет того значения для кочевого населения Бадахшана, какое они пытались ему придать. Введённые в заблуждение рассказами туземцев, они сообщили об этом озере много неверного. Впрочем, нельзя не заметить, что всё, сообщённое о значении озера Шива в жизни кочевников Бадахшана и об огромном количестве кочевников, собирающихся летом сюда со своими несметными стадами, относится если не целиком, то, во всяком случае, в значительной степени не к озеру, а к реке Шива, протекающей на протяжении более 100 вёрст по широкой долине, покрытой густою растительностью и весьма богатой пастбищами, действительно привлекающими сюда массу разноплемённых кочевников Бадахшана — катаганцев, арабов, туркменов и киргизов с их стадами. Сюда же [189] приходят летом на подножный корм и для наблюдения за порядком сотня-две афганской кавалерии.

В настоящее время имеются чрезвычайно скудные данные, на основании которых можно было бы судить о климате Шугнана и приходится ограничиться отрывочными наблюдениями во время путешествия, личными впечатлениями и расспросными сведениями, добытыми от местных жителей, показания которых, к сожалению, не отличаются, в большинстве случаев, достоверностью и почти всегда преувеличены.

Само собою разумеется, что климат Шугнана вполне континентальный и продолжительность времён года зависит, главным образом, от превышения известной местности над уровнем моря. В этом отношении замечается чрезвычайное разнообразие и можно указать в пределах Шугнана на такие местности, где лето настолько непродолжительно и не жарко, а зима настолько сурова, что невозможны посевы хлеба и древесная растительность самая бедная, а вместе с тем можно указать и на такие места, лежащие сравнительно недалеко от первых, где произрастают не только ячмень, пшеница, просо, но также яблоки, урюк, груши, тут (шелковица), хлопок и даже виноград, т.е. растения, требующие уже продолжительного и теплого лета и мягкой зимы.

На карте показаны абсолютные высоты некоторых пунктов Шугнана, причем видно, что разница в превышении над уровнем моря таких, например, пунктов, как место слияния рек Шах-дары и Гунта и урочища Джаушангуз и устья Тогуз-Булака, достигает до 4.780 и 3.270 футов, а между тем расстояние между этими пунктами всего только 90 и 70 верст. Такая большая разница в абсолютных высотах сильно заметна при взгляде на флору этих местностей; в Джаушангузе и близ устья Тогуз-Булака произрастает только ячмень, да и то плохо, а при слиянии рек Шах-дары и Гунта можно встретить шелковицу, груши, яблоки, и даже виноград, хотя последний в незначительном количестве.

Дожди летом бывают очень редко и небо почти всегда ясное. Так, например, за время пребывания нашего в пределах Шугнана, с конца июля до половины сентября, не было ни одного хорошего дождя и только раза два, три начинал моросить мелкий [190] дождичек, скоро прекращавшийся. Снега зимою выпадает довольно много и он лежит слоем толщиною до 1 1/2 аршин в долинах рек Шах-дары и Гунта в продолжение 5-6 месяцев, а на Пяндже и Харохе — около 3-4 месяцев.

Для характеристики климата Шугнана необходимо упомянуть о ветрах, дующих весьма часто и почти всегда и везде периодически, с известною правильностью. Летом обыкновенно дуют ветры по направлению долин рек Шах-дары и Гунта с низовьев к истокам. Во время пребывания нашего у кишлака Вэз-дара, с 28-го июля по 20-е августа, т.е. в продолжение 24-х дней, не было, кажется, ни одного дня, когда бы не дул ветер, начинавшийся обыкновенно под вечер, постепенно усиливавшийся к полночи и стихавший только перед рассветом. Хотя бывали перемены направления ветра, но преимущественно он дул с низовьев. Зимою, по словам таджиков, живущих на реке Шах-даре, дуют преимущественно ветры со стороны Вахана, т.е. южные ветры.

Растительный мир Шугнана нельзя назвать бедным как в количественном отношении, так и тем более в качественном, особенно в местах с малою, сравнительно, абсолютною высотою, например, на Харохе и Пяндже.

Из представителей древесной растительности можно указать на следующие: тал, по-таджикски — вэд, тополь — римь, шиповник — шарын-зорг, облепиха — шуд, можжевельник — амбахць, береза — дээз, урюк — ноошь, черная смородина — кара-кат-зорг, красная смородина — шичит-зорг, яблоня — мун, груша — мрут, шелковица — тут, орех — гууз и виноноград — ангур.

Наиболее распространённою породою деревьев является тал, встречающийся повсеместно и часто в огромном количестве, образуя вместе с шиповником и облепихою заросли, называемые киргизами «тугай», а таджиками — «ванинг-зорг». Тугаи часто занимают большие площади, настолько густо заросшие, что приходится, проезжая по ним, лавировать между ветвями, наклоняться, а в некоторых местах даже спешиваться. Тал в верхних частях долин Шах-дары и Гунта встречается сначала в виде мелкого кустарника, а потом, по мере приближения к месту слияния этих рек, с понижением местности, размеры его всё [191] увеличиваются, так что в тугаях близ кишлака Вэз-дара на Шах-даре и Ривака на Гунте можно уже встретить огромные деревья, достигающие 8 вершков в поперечнике. Деревья тополя растут очень прямо и достигают значительных размеров как в высоту, так и в толщину, представляя хороший материал для построек. Кусты шиповника и облепихи находятся повсюду и, составляя необходимую принадлежность каждого тугая, они причиняют много неприятностей путнику, пробирающемуся между ними и цепляющемуся за острые колючки, которыми обе эти породы наделены в изобилии. Можжевельник встречается почти исключительно в виде кустарника, достигающего, впрочем, солидных размеров в высоту. Мне случилось видеть всего только два деревца из породы можжевельников, а именно, две арчи, из которых самая большая имела толщину 3-4 вершк. и высоту около 8-10 аршин. Берёза встречается весьма редко, только в виде одиночных деревьев. Мне самому не случалось видеть берёзу и я привожу эти сведения о ней со слов моих спутников и туземцев. Кусты чёрной и красной смородины попадаются в боковых ущельях в диком состоянии и не отличаются обилием ягод, на вкус, правда, очень хороших. Урюк, яблоки, груши, тут и виноград растут в садах и в диком состоянии не встречаются. Тут растёт в виде больших, толстых, высоких и очень красивых деревьев. В этом отношении тутовые деревья сильно отличаются от таковых же в Фергане, где они имеют уродливый вид вследствие срезывания веток для корма шелковичных червей.

В Шугнане «тут» разводится исключительно для получения ягод белого цвета, употребляемых для приготовления сладкого кушанья, известного под именем «альвоо». Яблоки и груши довольно мелкие и не отличаются особенно приятным вкусом, в большинстве случаев, кислые, хотя для таджиков, особенно живущих в верхних кишлаках, эти плоды являются лакомством. Виноград произрастает на Пяндже, ниже крепости Кала-и-Бар-Пяндж, хотя встречается в ничтожном количестве и в Харохе. Он имеет довольно хороший вкус.

Из представителей травянистых растений здесь будут перечислены только те, которые засеваются и возделываются искусственно и более подробные сведения о которых будут приведены ниже, при изложении сведений относительно хлебопашества. Эти растения следующие: ячмень, по таджикски — чуут, горох — машордч, [192] пшеница — чандум, просо — пинч, репа — сарб, лук — пиёз, дыня — харбуза, арбуз — тарбуз, бобы — боклё, тыква — кулё, мак — кукнар, морковь — савзэ, табак — тамакэ, лен — зыгырь и клевер.

Что же касается других видов травянистых растений, произрастающих в диком состоянии, то, не будучи специалистом, я не стану перечислять их и замечу только, что и здесь заметно большое разнообразие и что луга, годные для пастбищ, часто попадаются не только в долине, между тугаями, но, главным образом, в боковых ущельях, в местах более возвышенных, куда таджики и угоняют свои стада на летнее время. Трава на этих лугах растёт густо и достигает высоты около одного аршина.

Из домашних животных нужно указать на быков, коров, лошадей, коз, ишаков, овец, собак и кошек. Верблюды и яки имеются только в самых верхних частях долин, у киргизов, кочующих там в незначительном количестве. Из диких же зверей и животных следует упомянуть волков, лисиц, рысей, зайцев, сурков, горных козлов, или кииков, а также и горных баранов, или архаров, известных в науке под именем Ovis polii и названных так в честь знаменитого путешественника Марко Поло, первого из европейцев, описавшего их ещё в XIII столетии.

Представителями царства пернатых являются куры, утки, гуси, воробьи, сороки, куропатки, улары (горные индейки), а из хищных: вороны, коршуны, ястреба и орлы.

В реках водится рыба: усачи, османы и маринка.

Шугнан не может похвалиться внутренним богатством своих гор, хотя и существуют рассказы о том, что в былые времена, при ханах, здесь добывались некоторые драгоценные металлы и минералы. Так, например, в одном из боковых ущелий реки Гунта, недалеко от Яшиль-Куля, добывалось серебро из руды. Самое название этого ущелья Кумыш-Джилга и речки, вытекающей из него и впадающей в реку Гунт, показывает, что здесь имеется серебро (кумыш — серебро),а сохранившиеся до [193] настоящего времени следы добывания его устраняют всякое сомнение в справедливости рассказов.

На реке Бадом-дара добывали камень голубого цвета, по всей вероятности, ляпис-лазурь, носящий название по таджикски «лядживоор». Об этом сохранились только лишь одни рассказы и даже старики не знают о месте добывания этого минерала, давшего название одному из ущелий — Лядживоор-дара.

Мне приходилось слышать мнение, что таджики знают много мест в горах, где имеются драгоценные металлы и камни, но скрывают их и не хотят показывать, так как опасаются, что афганцы заставят их добывать эти драгоценности, конечно, бесплатно, для эмира и вообще для афганцев, как это сделали они с рубиновыми копями. Эти рубиновые копи находятся в Ваханских горах, на юг от места слияния Гунта и Шах-дары, и с древних времён славились своим богатством, хотя, кажется, не совсем основательно. В настоящее время копи эти известны афганцам, которые производят добывание рубинов под наблюдением одного офицера и трёх нижних чинов. Работы производят таджики, употребляя чрезвычайно примитивные приёмы для отделения рубинов от общей массы, благодаря чему не столько добывают камней, сколько портят их. При выламывании горной породы простыми ломами раздробляются вместе с тем и рубины, так что получается очень мало хороших и имеющих значительные размеры. По всей вероятности, при более правильной разработке и при употреблении при этом усовершенствованных инструментов и приборов, эти копи окажутся заслуживающими того мнения, которое о них составилось, как о богатейших.

В горах Шугнана имеется много хороших сортов гранита, особенно в верхних частях реки Тогуз-Булак, где преобладает светло-серый гранит весьма хороших качеств. Почти повсеместно имеется хороший жерновый камень, идущий на приготовление жерновых мельниц, а также повсеместно находится плитняк различных сортов, представляющий хороший строительный материал. Из других строительных материалов нужно указать на ганч (алебастр), находимый, главным образом, около Сеижа, на реке Шах-даре, и огнеупорную глину, залежи которой находятся на правом берегу Пянджа. Огнеупорная глина высокого качества употребляется не только на гончарные работы, для приготовления разного рода посуды, но также на устройство обыкновенных очагов и тиглей, служащих для расплавления железной [194] руды, залежи которой имеются на левом берегу реки Пянджа.

К сожалению, в горах Шугнана не имеется соли и жители принуждены привозить эту последнюю из Бадахшана, или с Памира, где имеются ломки каменной соли близ озера Ранг-Куля и, кроме того, соль добывается из озера Туз-Куль.

Чтобы покончить с горными богатствами Шугнана, нужно упомянуть о теплых источниках, имеющихся и на Гунте, и на Шах-даре, и обладающих целебными свойствами, благодаря чему они привлекают больных не только из Шугнана, но и с Памира.

А. Серебренников.

(Окончание будет).

Текст воспроизведен по изданию: Очерк Шугнана // Военный сборник, № 11. 1895