-

СЕРЕБРЕННИКОВ А. Г.

ОЧЕРК ПАМИРА

(Статья четвертая) ¹.

IV.

Народонаселение восточной части Памира: характеристика памирских киргизов, образ их жизни и занятия; религия; количество народонаселения и административное его устройство.

Народонаселение восточной части Памира составляют киргизы, принадлежащие к могольскому племени и ведущие кочевой образ жизни.

Они родственны кара-киргизам, кочующим на Алае, сходны с ними по типу и по наружному виду, в большинстве случаев, представляются настоящими монголами с широкими скулами, узкими и криво поставленными глазами и реденькой растительностью на губах и бороде. Впрочем, существуют и заметные уклонения от этого типа и нередко встречаются лица, где с первого взгляда можно заметить примесь арийской крови. Подобные уклонения происходят, разумеется, от смешанных браков памирских киргизов с таджикскими женщинами памирских ханств Рошана, Шугнана и Вахана, а также и соседней Тагармы, провинции Кашгара, и наблюдаются сравнительно часто, так как киргизы охотно женятся на таджичках, высоко ценя в них трудолюбие и домовитость.

Кстати нельзя не заметить, что обратное явление, выход киргизок замуж за таджиков, бывает чрезвычайно редко и киргизы объясняют это тем, что они неохотно выдают своих дочерей замуж за таджиков, так как, по мнению их, жизнь таджикских женщин очень непривлекательна и тяжела, хотя едва ли не правдоподобнее будет объяснить подобный факт тем, что в Шугнане, [217] а по всей вероятности и в других памирских ханствах, женщин гораздо более, чем мужчин.

По своему характеру и образу жизни памирские киргизы мало отличаются от алайских кара-киргизов и только вследствие своей крайней бедности и скудости природы, среди которой они живут и которая дает им слишком мало, они еще менее требовательны и могут быть названы в полном смысле слова кочевниками – номадами.

Тогда как в Туркестане не только богатые киргизы, но даже почти все бедняки строют зимовки и для себя, и для своего скота, памирские киргизы живут в юртах с дырявыми кошмами и даже не позаботятся хотя бы обсыпать их землею, или обложить дерном, не смотря на трескучие морозы и постоянные сильные ветры. После этого неудивительно, что среди памирских киргизов распространены всевозможные простудные болезни, уносящие в могилу сравнительно большой процент населения, особенно детей, так что трудно даже сказать, превышает ли рождаемость смертность и есть ли прирост населения.

Что же касается рождаемости, то она не особенно велика и это объясняется тяжелыми климатическими условиями, благодаря которым не только дети, но даже жеребята не всегда и не везде выживают. По словам киргизов, их беременные жены приезжают обыкновенно за несколько дней до родов в определенные места, где этот акт совершается легче и более безопасен вследствие лучших климатических условий. К числу таких мест относится и ущелье Мадиан, находящееся в 40–50 верстах ниже Памирского укрепления.

Из числа особенностей характера памирских киргизов, присущих, впрочем и другим киргизам, нельзя не указать на тщеславие и любовь к почету и разным отличиям, а также на любовь ко всякого рода новостям. Любовь их к разного рода отличиям, начиная с обыкновенных и «почетных» халатов и кончая медалями, доходит до страсти и чем торжественнее церемония возложения этих знаков отличия, тем счастливее виновник торжества. Желая оказать киргизу почет, необходимо собственноручно возложить халат ему на плечи, по возможности публично и тогда он будет на седьмом небе, даже в том случае, если подарок и не особенно богат, а подаривший его простой «тюря», не начальник.

Очень многие из киргизов ни за что не возьмут плату деньгами [218] за какую-нибудь мелкую услугу и в тоже время ни один из них, даже очень богатый, не откажется получить за то же самое дешевенький халат, будет очень польщен этим актом внимания к нему со стороны «тюри» и примет подарок непременно с соблюдением всех правил, предписываемых для этих случаев шариатом и заключающихся в делании «кулдука» и произнесении благодарственных слов.

Любовь к разного рода новостям также очень сильна у памирских киргизов, благодаря чему любой из них не задумается проехать в соседний аул за 15–25 верст, чтобы поделиться новостями со своими приятелями, илы узнать от них какой-нибудь интересный «хабар». При этой черте характера, памирские киргизы с большим успехом могут нести разведывательную службу, при чём будут исполнять даже рискованные, опасные норучения, не только в силу необходимости, или по обязанности, но, как говорится, из любви к искусству, особенно если в перспективе имеется получение халата и, так сказать, всенародное признание заслуг. Если же к этому прибавить еще, что киргизы хорошие наездники, поразительно нетребовательны и выносливы, отлично знают каждую тропу своих гор, то можно сказать, что лучшего контингента разведчиков-джигитов трудно найти.

Главное занятие памирских киргизов составляет скотоводство. Зимуя в долинах рек и котловинах озер, они уходят на лето со своими стадами в ущелья гор и кочуют на высоте 14.000–15.000 футов над уровнем моря, где всегда имеется прекрасный корм и где нет комаров, оводов, слепней и т. п. насекомых, от которых сильно страдает скот в долинах рек, на болотистых лугах. Кроме того, не кочуя летом в долинах, киргизы сохраняют подножный корм на зимнее время, что имеет весьма важное значение, так как никаких запасов сена на зиму они не делают.

Незначительные снега, выпадающие в восточной части Памира, и сильные ветры, сдувающие его во многих местах, дают полную возможность обходиться и без запасов сена, хотя в некоторых исключительных случаях, как было например зимой 1896 года, после выпадения обильных снегов, киргизам приходится дорого расплачиваться за свою беспечность и лишаться большей части своих стад, т.е. главного своего богатства.

Кроме скотоводства некоторые из жителей восточного Памира занимаются еще охотой, торговлей и кустарными промыслами. Охотятся [219] киргизы большею частью на пушного зверя, доставляющего хорошие меха для шуб и шапок, а также на «кииков» и «архаров», этих редких животных, представляющих такую приманку для охотников, что в погоне за ними охотничьи команды наших линейных батальонов, а нередко и отдельные лица, не задумываются уходить на охоту в пределы Памира, т.е. верст 200–300 от мест своего постоянного пребывания в городах Ферганы.

Торговля, до последнего времени, главным образом, меновая, производится с Кашгаром, памирскими ханствами и отчасти с Каратегином и Ферганой. С появлением на Памире китайцев стали встречаться в обращении китайские ямбы, а также монеты, которые чеканят теперь в Кашгаре. До этого же времени среди киргизов Памира обращалось почти исключительно и притом в незначительном количестве серебро коканское и бухарское. Что же касается русских денежных знаков, то киргизы предпочитают наши бумажные деньги нашему низкопробному серебру, которое по своим качествам не пользуется у них хорошей репутацией.

Из кустарных промыслов нужно указать на приготовление юрт, кошем, веревок (арканов), сбруи, седел и т. п. предметов. Юрты приготовляются из местных материалов; кошмы и шерстяные веревки (арканы) делают обыкновенно женщины, а деревянные части юрты изготовляются мужчинами из талька, растущего в Мадиане и других ближайших к кочевкам пунктах.

Почти полное отсутствие дождей на всём восточном Памире и постоянные, сильные ветры способствовали тому, что форма Памирской юрты несколько отличается от формы юрт у алайских киргизов, кочующих в таких местностях, где, наоборот, дожди бывают очень часто и где ветры не отличаются особенной силой. Памирская юрта имеет верх мало наклоненный к горизонту, почти плоский, вследствие чего такие юрты представляют меньшее сопротивление действию ветра и потому устойчивее, тогда как в алайских юртах верх высокий, с большим наклоном, способствующим быстрому удалению дождевой воды. В этих юртах киргизы живут круглый год и не думают даже устраивать какие-нибудь зимовки, где можно было бы лучше укрыться от холода и непогоды. Это делается ими вследствие их крайней нетребовательности и выносливости, а совсем не потому, чтобы они не умели устраивать жилища, более совершенные, чем юрта, или не имели для этого подходящих материалов. [220]

Существование на Памире во многих местах раватов и мазаров вполне подтверждает высказанную мысль и свидетельствуег о том, что памирские киргизы знакомы с глинобитными постройками и имеют даже таких мастеров, которые возводят их вполне удовлетворительно. «Рават» в переводе с персидского значит заезжий дом, место, где путник, застигнутый в дороге непогодой, может остановиться на отдых, или на ночлег. Некоторые из раватов известны под именем раватов Абдулла-хана и предание говорит, что они построены по приказанию Абдулла-хана, царствовавшего в Бухаре около 300 лет тому назад. Как известно, при этом государе в Бухаре процветала торговля и потому очень возможно, что, заведя торговые сношения с Китаем, Абдулла-хан приказал устроить в различных пунктах торговой дороги эти раваты для остановки караванов. Такие раваты представляют некоторый интерес уже по одному тому, что это единственные жилые постройки на всём восточном Памире и притом постройки древние, вследствие чего приведенные ниже подробности о них не будут, вероятно, излишними.

Раваты – это четыреугольные постройки длиною и шириною внутри около 6 1/2 – 6 3/4 аршин, перекрытые куполом. Их глинобитные стены сделаны внизу из камней неправильного вида, положенных на глинистом растворе и имеют высоту около 2 1/4 аршин и толщину 1 1/4 аршина. Переход от четыреугольного пространства к перекрывающему его куполу делается посредством так называемых парусов, сложенных из кирпича, как и самый купол, с такой тщательностью, искусством и знанием дела, что не оставляет желать ничего лучшего и свидетельствует о том, что работа была произведена опытными мастерами, по всей вероятности, привезенными из Бухары. Раваты имеют еще пристройки, нечто вроде сеней, тоже перекрытых куполом и имеющих в передней стене широкую и высокую стрельчатую арку – дверь.

Купола имеют в замках отверстия, в настоящее время немного разрушенные и предназначавшиеся для выхода дыма от костров, разводимых внутри раватов их временными обитателями, а отчасти для освещения, так как небольшие окна шнриною 4–6 вершков, перекрытые стрельчатыми арочками, дают очень незначительное количество света. Верхние части стен, паруса и купол сложены из сырцового кирпича и нужно только удивляться, каким это образом они так долго и так хорошо сохранились, несмотря [221] на то, что сделаны из непрочного по нашим понятиям материала. Хотя относительно времени постройки этих раватов нельзя сказать ничего положительного и нельзя даже быть уверенным, что они действительно существуют со времен Абдулла-хана, т.е. около 300 лет, но, во всяком случае, старожилы помнят их такими же давно и об их древности слышали еще от своих дедов.

Долговечность раватов Абдулла-хана, сложенных из непрочного материала и существующих без исправлений много лет, можно объяснить большой сухостью воздуха и ничтожным количеством атмосферной влаги, разрушительно действующей на постройки, хотя, быть может, строители кроме того знали какой-нибудь секрет приготовления сырцового кирпича, благодаря чему он приобретал способность успешно бороться с разрушающим атмосферным влиянием. Справедливость последнего предположения подкрепляется, между прочим, тем обстоятельством, что современные раваты, построенные недавно по типу раватов Абдулла-хана, значительно уступают в прочности этим последним, хотя сделаны из того же материала.

По типу раватов строятся в настоящее время так называемые «мазары», т.е. гробницы, которые воздвигаются киргизами над могилами своих родственников. Это тоже четыреугольные постройки, перекрытые куполом, но только без отверстий в нём и в стенах. Как новейшие раваты, так и мазары не только не отличаются той прочностью, как раваты Абдулла-хана, но они не отличаются также и искусством выполнения кладки купола и в особенности парусов и строятся, очевидно, неумелыми мастерами.

Одежда памирских киргизов почти такая же, как и у алайских. Головной убор их состоит из тюбетейки и мехой шапки, покрытой обыкновенно черной материей, расшитой красными шнурами. Эти шапки, которые носят преимущественно только памирские киргизы, известны под именем сарыкольских. Мех для этих шапок обыкновенно употребляется бараний, хотя у богатых киргизов встречаются шапки лисьи, или из меха других зверей. Ношение чалмы распространено мало. Поверх нижнего белья, сшитого из грубой маты, или из дешевых сортов ситца, надеваются халаты из различных материй, начиная с дешевой крашеной маты и кончая шелковыми с золотыми и серебряными украшениями, смотря по достатку киргиза. Зимою в большом употреблении шубы и рукавицы, большею частью из бараньего меха, не крытые; хотя у [222] богатых встречаются шубы из более дорогих мехов и покрытые материей. Обувь состоит из ичигов с калошами, надеваемых поверх портянок, или каратегинских шерстяных чулок.

Одеяние памирских киргизок тоже похоже на алайских, но только головной убор их, состоящий из белого тюрбана, имеет еще большие размеры и почти шаровидную форму и сильно нависает вперед. Остальные части костюма те же, что и у мужчин, не исключая шаровар. Ношение различных украшений – серебряных колец, серег, ожерелий из мелких серебряных монет и коралов и т. п. в большом употреблении у женщин, тогда как мужчины из этих украшений носят только кольца и перстни, нередко с печатями.

Пища памирских киргизов состоит, главным образом, из молока кутасов (яков), употребляемого в различных видах: каймак – сливки, айран – кислое молоко с водой, крут – творог и сыр сушеный, растертый с водой, или свежий. Молоко кутасов замечательно густое и вкусное, так что молоко наших коров ни в каком случае не может быть сравниваемо с ним, а сыр при питательности своей сохраняется очень долгое время и потому удобен для путешествий. Кумыс – лошадиное молоко употребляется очень редко, по весьма понятной причине, неимению большого числа лошадей и потому представляет лакомство. Кроме молочных продуктов киргизы употребляют в пищу жареную баранину, или в виде палау, а также лепешки из муки на сале. Муку, крупу и ячмень привозят из памирских ханств, или из Тагармы, а в первое время после появления русских на Памире, когда афганцы и китайцы запретили местным жителям продавать эти продукты памирским киргизам, они ездили за ними в Фергану и в Каратегин. Это обстоятельство было чрезвычайно неблагоприятно для них, так как мука, крупа и ячмень, привозимые из Ферганы и Каратегина и покупаемые непременно за деньги, обходились гораздо дороже, чем при покупке в памирских ханствах, или в Тагарме, где можно было производить обмен их на баранов, кожи, кошмы, шерстяные веревки и т. п. предметы, изготовлением которых занимаются, главным образом, женщины, на руках которых лежит вообще всё хозяйство.

Памирские киргизы считаются магометанами-суннитами, но как вообще все кочевые народы, они не отличаются особенной религиозностью и ислам не успел пустить у них таких глубоких корней, как, например, у оседлого населения Туркестана. Едва ли [223] даже уместно говорить о том, какую религию исповедуют памирские киргизы, так как, строго говоря, у них совсем нет религии, которая вполне заменяется внешними обрядами и суевериями. Разбросанность населения, неблагоприятные условия жизни, бедность, а, главным образом, отсутствие грамотных людей ², вот причины, почему памирские киргизы не отличаются религиозностью и довольно безразличны в своих верованиях. Это последнее обстоятельство весьма важно и нам следовало бы обратить на него серьезное внимание и воспользоваться им для целей распространения среди местного населения христианства; но, как это ни странно, мы до сих пор, несмотря на то, что отряды наши постоянно находятся на Памире с 1892 года, не имеем там ни церкви, ни часовни и даже священника, который удовлетворял бы духовные потребности чинов отряда, на 12–18 месяцев оторванных от остального мира и принужденных жить в особенно тяжелых условиях. Мало того, что мы не имеем на Памире до сих пор ни церкви, ни священника-мисионера, который мог бы постепенно знакомить киргизов с основами христианской религии, но одно время была сделана даже попытка учредить около Памирского укрепления первую на всём восточном Памире мечеть и утверждать памирских киргизов в мусульманстве с тем, вероятно, чтобы иметь дело не с безразличными в делах религии и способными к принятию христианства людьми, а с фанатичными поклонниками ислама, который учит смотреть на христиан, как на неверных.

Памирские киргизы принадлежат, главным образом, к следующим четырем родам: теит, хадырша, найман и кипчак, из которых первые два кочуют преимущественно в западной и юго-западной частях Памира, а последние держатся, главным образом, северо-восточной части. Кроме того, имеется немало пришельцев с нашего Алая, из Каратегина, Кашгара и даже из Бадахшана.

В административном отношении памирские киргизы в настоящее время составляют отдельную Памирскую волость, во главе которой стоит назначенный нашей администрацией волостной управитель, имеющий трех помощников, аминов, избираемых населением из числа наиболее достойных и уважаемых своих членов. Кроме аминов населением избираются еще пятидесятники. [224]

Всё население восточной части Памира разделяется на три аминства: Ак-ташское, Ранг-Кульское и Аличурское.

Самое болыпое по числу кибиток и по богатству аминство Ак-ташское, киргизы которого кочуют в долине реки Ак-су около Ак-Таша, на реке Истыке, близ озера Чакмактын-Куля и Кизыл-Равата, а зимуют большею частью около Ак-Таша.

Затем по численности следует аминство Аличурское, киргизы которого кочуют в долине р. Аличура и близ озера Зор-Куля, на так называемом «большом» Памире. До появления русских на Памире киргизы этого аминства мало пользовались богатыми пастбищами долины Аличура и окрестностей Зор-Куля, так как сильно опасались близкого соседства с афганцами, содержавшими свой пост из нескольких человек близ озера Яшиль-Куля. С лета 1894 года, когда опасность со стороны афганцев была совершенно устранена, киргизы снова начали кочевать в названных местах, богатых нодножным кормом и это, разумеется, не замедлит благотворно отразиться на развитии у них скотоводства и увеличении их благосостояния.

Ранг-Кульское аминство самое маленькое из всех аминств и киргизы его кочуют в ущельях гор, ограничивающих котловину озера Ранг-Куля, а зимуют в самой котловине, преимущественно в восточной её части.

Кроме этих аминств нужно еще упомянуть о киргизах, кочующих около озера Кара-Куля и на р. Танымасе, на урочище Кудара, где кочует около семи кибиток родственников известного памирского разбойника Саиб-Назара, недавно еще наводившего ужас не только на весь восточный Памир, но также и на соседние Шугнан и Рошан и заставлявшего дружить с собою шугнанского хана. С появлением на Памире русских разбойничья деятельность Саиб-Назара вполне закончена, сам он недавно умер, а его дети, воспитанные в его школе, предпочли бросить свое ремесло и обратились в мирных кочевников.

Всё киргизское население восточной части Памира в настоящее время едва достигает скромной цифры 1.200 – 1.500 человек и 225 кибиток.

Это население, согласно Высочайше утвержденного мнения государственного совета, освобождено от уплаты государственного поземельного налога и земских сборов до 1-го января 1901 года, так что даже на содержание волостного управителя и трех аминов до указанного срока будет отчисляться ежегодно по 1.250 р. [225] из земских сборов Туркестанского края. Подобная льгота, сделанная, отчасти, по политическим соображениям, а, отчасти, в виду бедности памирских киргизов вообще, даст им возможность улучшить свое благосостояние, значительно нарушенное, благодаря безобразному отношению к ним афганцев, явившихся на Памир и положительно грабивших население в течение нескольких лет.

Справедливость требует сказать, что несколько ранее, когда восточной частью Памира фактически владели китайцы, а афганцы не распространяли своей власти далее памирских ханств, киргизам восточной части Памира жилось хорошо, так как китайцы обращались с ними по человечески, не облагали их никакими определенными податями и требовали только повиновения и исполнения нетрудной натуральной повинности, щедро награждая за всякие услуги поставленных ими во главе населения беков, чем склоняли этих влиятельных лиц в свою пользу.

Отношение китайцев к кочевникам-киргизам представляет вообще полную противоположность отношению их к подвластному им оседлому населению: насколько безжалостно они обращаются с этими последними и облагают их тяжелыми податями, настолько снисходительно относятся к первым, стараясь удержать их в повиновении различными льготами. Само собою разумеется, что при таких условиях памирские киргизы с удовольствием вспоминают о времени владычества китайцев.

На Памире китайцы появились в 1883 году и, заняв сначала местности около Ак-Таша и Ранг-Куля, стали постепенно распространять свою власть всё далее и далее на запад, так что в 1888 году заняли уже долину р. Аличура, где и до настоящего времени сохранились следы пребывания их около озера Яшиль-Куля в виде построенной ими кумирни, от которой, внрочем, остались лишь развалины и жертвенник, сделанный из гранита, а также подобие глиняных яслей, устроенных ими для кормления своих лошадей. Отсюда китайцы скоро были оттеснены афганцами, выставившими свой пост на восточном конце озера Яшиль-Куля, почти на то же место, где стояли и китайцы. Захват Памира китайцами и афганцами был сделан совершенно произвольно, так как принадлежность его России, как наследнице Коканского ханства, не подлежит никакому сомнению. Эта страна всегда входила в состав владений Коканского хана и управлялась его ставленниками, [226] являвшимися на Памире с ярлыками, за ханскими печатями.

Старейшие из памирских киргизов хорошо еще помнят некоторых из этих ставленников хана ³, как, например, Тилля-Датху-Атылака, родственники которого в настоящее время кочуют у нас на Алае, Базай-Датху, убитого лет 30 тому назад в стычке с разбойничьей шайкой канджутцев и похороненного при слиянии рек Вахджира и Вахан-Дарьи, отчего местность эта получила название «Базай-и-Гумбез»,что значит «гробница Базая», кроме того Хадыр-Али-Датху, Мулла-Мурад-Датху и других. Последним коканским правителем Памира был Нияз-Али-Таджик, во время управления которого коканское ханство пало и вошло в состав Империи под именем Ферганской области, причем Памир не был занят фактически и на территории его лишь изредка появлялись небольшие экспедиции, отправлявшиеся туда, главным образом, с научными целями. Это было причиной того, что китайцы и афганцы сделали попытку захватить Памир, а памирские киргизы привыкли смотреть на себя как на не принадлежащих никому вольных людей.

Склонность памирских киргизов считать себя вольными людьми укоренилась у них уже давно. Вот почему, когда Кашгар был занят Якуб-беком, памирские киргизы нашли возможным перейти к нему на службу, несмотря на свое подданство коканскому хану, и помогать ему в войне с китайцами. Отсутствие на Памире прочной власти способствовало, конечно, тому, что разбои, грабежи и баранта были обычным явлением и выработали из многих из них професиональных барантачей, подобных Саиб-Назару, о котором уже было упомянуто выше.

Взаимная баранта между памирскими киргизами с одной стороны и таджиками памирских ханств, кашгарцами и кунджутцами с другой происходила постоянно, о чём свидетельствуют многочисленные предания и могилы павших в стычках.

А. Серебренников.

(Продолжение будет).

Комментарии

1. См. «Военный Сборник» 1899 г., № 8.

2. До появления на Памире русских там был один только грамотный человек.

3. Сведения эти заимствованы из статьи, напечатанной в № 36 «Туркестанских ведомостей» за 1892 год.

Текст воспроизведен по изданию: Очерк Памира // Военный сборник, № 9. 1899