ПОНАФИДИН П. Е.

Очерк современного положения Пригиндукушских владений Индийской империи и Кафиристана.

Для выяснения современного положения Пригиндукушских владений англичан необходимо коснуться, хотя бы в беглом очерке, вопроса об упрочении английской власти в Кашмире и обрисовать, в общих чертах, настоящее положение этой страны.

 

Кашмир составлял в древности самостоятельное государство, вошедшее в конце XVI стол. в состав обширной империи великих Моголов, а в 1753 году подпавшее под власть афган. Отвоеванный у последних индийскими сиками в 1819 г., Кашмир оставался частью Пенджабского государства до Сетледжской кампании и занятия британскими войсками Лагора. В 1846 году Ост-Индская кампания продала его за 75 лаков рупий (750.000 ф. ст.) владетельному князю Джама (княжество в предгорьях Гималаи) Голаб Сингу, оказавшему англичанам содействие в борьбе их с сиками. В заключенном договоре Гуляб Синг признал себя вассалом Великобритании и обязался оказывать англичанам содействие всей своей армией. В знак признания верховенства Индийского правительства Кашмир уплачивал небольшую ежегодную дань шалями. Одновременно Гуляб Сингу предоставлялись во владение области: Гильгит, Балтистан и Ладак, лежавшие в северу от Кашмира по Тибетскому плоскогорью. Город Сринагар на р. Джиламе служит местопребыванием правителей в летнее время; зимой же они проживают в г. Джаму, в пределах Индостана.

Население Кашмира исчисляется в 2.544.000 душ, а ежегодный доход махараджи в 5.000.000 рупий, каковая сумма [132] колеблется в значительных пределах, так как почти все налоги взимаются натурой, ибо вся земля княжества считается личной собственностью махараджей, а земледельческое население состоит из наследственных арендаторов, обязанных отдавать правительству известную часть ежегодного урожая натурою.

Династия Голаб Сингов, правящая княжеством с 1846 года, принадлежа, по своему происхождению к пенджабским сикам, является чуждой для населения Кашмира, исповедывающего магометанскую религию со времени монгольского и афганского владычества. Поэтому власть кашмирских правителей опирается на поддержке индийского правительства и на пенджабских индусах, пришедших с этой династией и составляющих правящий класс.

Голаб Синг оставался верным принятым на себя по отношению к Ост-Индской компании обязательствам и во время восстания сипаев в 1857 году, он отправил на театр военных действий свои войска в помощь английским. Вскоре по усмирении восстания он умер; ему наследовал сын его Ракбир Синг, которому за заслуги отца пожалован был титул махараджи, а затем, в 1877 году, по случаю провозглашения королевы Виктории императрицей Индии, и титул советника (Councillor) — высшая награда для индийского князя. В 1885 году он умер и ему наследовал сын его Пертаб Синг, нынешний махараджа Кашмира.

Этот махараджа вследствие неисполнения им требований индийского правительства был вскоре устранен от дел и за ним оставлен лишь титул и фиктивное владение краем, управление коим в действительности перешло к совету, состоящему из британского резидента и 5 членов, из коих два братья Пертаб-Синга. Много ответственных должностей по управлению страной перешло в руки британских офицеров и чиновников, а преобразование войск, предпринятое в Индии в 1885 году и осуществленное чрез 3 года, способствовало упрочению английской власти в этой стране.

До упомянутой реформы туземные войска местных владений, и в том числе махараджи кашмирского, находились [133] исключительно в ведении этих владетелей, при чем число войск в Кашмире не превышало 20 тысяч человек на бумаге и состояло из плохо дисциплинированных и почти необученных войск.

Но в 1885 году, вследствие дела при Кушке и опасения за возможность разрыва с Россией индийское правительство возымело мысль воспользоваться вооруженными силами вассальных князей, которые сами шли навстречу с предложениями услуг и денежных сумм для обеспечения обороны Индии. Однако в виду полной негодности их войск для боевых целей, тогдашний вице-король Индии Лорд Дюфферин отклонил временно исполнение этого предложения, чтоб выработать основания, на которых можно было бы привлечь контингенты вассальных князей в состав британской армии. В 1888 году правительство наконец утвердило план, в котором указало значительному числу князей какие контингенты они обязаны выставить для обороны Империи. Части, вошедшие в эти контингенты, получили название войск имперской службы (imperial service troops) и для наблюдения за обучением и состоянием их назначены английские офицеры в качестве инструкторов и инспекторов. С того времени войска кашмирского махараджи делятся на: 1) войска имперской службы в количестве 6 батальонов пехоты, 2-х эскадронов и двух горных батарей, всего числом до 4.393 человек, количество, которое впоследствии предполагается удвоить, и 2) собственные войска махараджи, численность коих, на бумаге, доходит до 20.000 человек.

С того же времени обращено было особое внимание и на упрочение английской власти в местностях, лежащих к северу от кашмирских владений, т. е. в Пригиндукушских странах.

Стремление индийского правительства упрочить здесь свою власть вызывалось не столько завоевательными побуждениями, сколько опасением возможности упрочения нашего влияния в местностях, имеющих бесспорное значение с точки зрения обороны северных доступов Индии.

Упрочение этой власти совершилось в последние 5-6 лет постепенно, и побуждалось невольно ходом событий и [134] возникновением, так называемого, Памирского вопроса, иначе Пригиндукушские страны, т. е. местности, лежащие в пределах 37° и 38° широты, находились бы и теперь, быть может, в своем прежнем положении, благодаря их недоступности.

 

Общий характер Пригиндукушских местностей. Действительно, вряд ли есть местность на земном шаре, где на столь ограниченном пространстве было бы скучено такое множество высочайших гор. Вся эта масса перерезывается многочисленными глубокими долинами, которые, по наблюдениям Биддёльфа, уже при устье, нежели в более высоких местах. Нередко встречаются долины длиною от 15 до 45 верст, с населением от 500 до 5.000 душ, имеющие устье настолько узкое, что трудно найти тропинку в стороне от потока, бегущего между нависшими скалами. Затем сообщение затрудняется в летние месяцы чрезмерным разливом потоков, берущих начало в многочисленных и обширных ледниках и ледяных полях. Есть долины, выход из которых открыт для скота и лошадей лишь в течение 2-х месяцев в году и в которых постоянно падающие глыбы свал, срываясь с крутых склонов гор, под влиянием мороза, снега и солнца, весьма часто сносят существующие узкие тропинки, с трудом проходимые и пешеходом.

Таковые условия позволяли жителям этих мест сохранить, до последнего времени, свою независимость, и, отделенные друг от друга, они образовали множество отдельных общин, живших в течение многих поколений все в тех же тесных границах, следуя тем же обычаям, которых держались их предки сотни лет тому назад, и оставаясь вне влияния происшедших за это время кругом их перемен.

В таких условиях находились местности, соседние с владениями кашмирских махараджей, к которым, как упомянуто было выше, отнесены были и области: Гильгит, Балтистан и Ладак.

 

Гильгитская долина. Гильгит. Гильгит занимает собой нижнее течение реки того же имени и лежит в 36 верстах от Инда, совмещая выгоды хорошего климата, значительного, сравнительно, [135] количества плодородной земли и центрального положения, почему, повидимому, и служит, с древнейших времен, местопребыванием целого ряда правителей, которые, в большей или меньшей степени, властвовали над окружающими страну эту долинами. Гильгит находится в самой гористой части Гималаев; если принять его за центр и описать от него круг радиусом в 97 верст, то, по произведенным съемкам, далеко еще недостаточным, окажется, что в круге этом, среди бесчисленного количества меньших вершин, находятся 11 высотою от 18 до 20 тысяч фут, 7 вершин от 20 до 22 тысяч и 8 от 24 до 26 тысяч фут.

Положение Гильгита чрезвычайно благоприятно в том отношении, что он служит узлом, от которого расходятся горные тропинки во все окружающие долины, а такое положение способствовало тому, что он был центром, к которому тяготели соседние небольшие владения. Такую роль играл он во времена индусских правителей, власть которых, по преданию, простиралась на Читрал, Ясин, Тангир, Дир, Гилаз, Астор, Хунзу и Нагар. Благодаря этому англичане встретили большое облегчение распространить, свою власть с одной стороны на северо-восток — на Хунзу и Нагар (Канджутская долина), а с другой на северо-запад — Читрал.

История Гильгита сохранилась лишь в устных преданиях; новейшая же его история начинается с подчинения его влиянию англичан. С начала текущего столетия он служил ареною междоусобий, переходя от одного правителя к другому. Когда кашмирцы в пятидесятых годах заняли Гильгит, то род прежних правителей его, носивших титул «Ра», прекратился; не желая же оставить страну эту без правителей, Кашмирское правительство, вероятно, не без внушения английского, вошло в сношение с правителем Нагара и возвело в «Ра» сына его Алидад Хана, одного года от роду, который считается номинальным правителем Гильгита, как кажется и до сего времени.

Таким образом правители Гильгита и правители Нагара принадлежат к одной и той же династии, к которой [136] принадлежат и правители Хунзы, — обстоятельство, облегчавшее англичанам дальнейшее выполнение намеченной ими цели.

Сознавая важное положение Гильгита, Великобританское правительство имело там своего политического агента до 1881 года, а с того времени до 1889 года довольствовалось там агентом из туземцев и только в означенном году снова назначило в качестве агента англичанина, в лице полковника Дюранда, взявшего Канджутские ханства, и которого ныне заместил доктор Робертсон, прославившийся защитой Читрала в 1895 году.

Но то же самое географическое положение Гильгита, которое давало ему главенство над соседними мелкими владениями, обязывало Кашмирских Махараджей для поддержания такого положения, а также в видах обороны, держать в Гильгите значительный гарнизон, численностью до 6 тысяч человек.

Содержание этих войск обходилось очень дорого. Находясь среди высоких гор, долина Гильгита, в которой участки возделанной земли находятся на площадках гор, не могла доставлять продовольственные средства отряду в несколько тысяч человек, а потому провиант приходилось доставлять из Сринагара за 360 верст очень трудной дороги, описанию которой необходимо посвятить несколько строк для выяснения последующих событий.

Дорога между Сринагаром и Гильгитом пролегает по гористой местности, доступной с трудом в течение 4-х месяцев в году и вовсе недоступной в остальное время. Она направлялась из Кашмира на перевалы Раджиаган и Борзиль на отроги Гималайского хребта на Астор, Рамгат и Бунджи. Названные перевалы, хотя и не особенно высоки (Раджиаган 11.800 фут и Борзиль 13.500 ф.) очень трудны, так как гребень первого представляет обширное плато, на котором глубокий снег лежит большую часть года, а холодные ветры, дующие здесь очень часто, составляли причину гибели караванов. Перевал же Борзиль хотя и доступен в жаркое время, являлся вовсе недоступным зимой, чему доказательством служат кости замерзших людей и павших животных, которыми он почти сплошь усеян. Здесь, как свидетельствует Knight, уже [137] в октябре по новому стилю, отряд англичан в 300 человек потерял 100 человек, подвергшихся обморожению в такой значительной степени, что многим из них пришлось отнимать конечности. Переправа чрез реку Гильгит у Рамгата также уносила ежегодно сотни жертв. До чего трудным считался этот путь видно из того, что в Кашмире был обычай переправлять преступников по другую сторону р. Гильгит у Рамгата и предоставлять их там собственной участи, т. е. или умереть от голода, или попасть в руки Ягистанских племен, при чем их ожидала или смерть, или тяжкое рабство. Если к этому прибавить постоянные нападения на караваны шаек независимых племен, как напр. Чилаза и Дорга, отсутствие возможности доставать по дороге продовольствие, то трудности доставки в Гильгит девятимесячного провианта для гарнизона в несколько тысяч человек становятся совершенно понятными.

За недостатком перевозочных средств и вследствие дурного состояния дорог провиант до 1888 года доставлялся на людях, которых Кашмирское правительство вербовало насильно, составляя из них караваны носильщиков, ежегодно погибавших на дороге сотнями от холода, голода и непосильной работы, и редкий из них возвращался домой. Из этой доставки провианта кашмирские власти сделали себе доходную статью, показывая по отчетам провиант на 6.000 человек, которые числились лишь на бумаге, в действительности же их было гораздо менее.

При таком положении аван-пост Кашмирских владений — Гильгит с трудом сохранял за собой главенство среди соседних владений и весьма часто подвергался нападениям соседей и в особенности со стороны владений двух союзных ханств Хунзы и Нагара, лежащих в долине притока р. Гильгита, реки Канджута, давшей название в частности Хунзе, а затем, в более обширном смысле, и населению всей Канджутской долины.

 

Долина реки Канджута: Хунза и Нагар. Узкая долина р. Канджута окружена высочайшими в свете горами отрогами Гималайского хребта, в которых некоторые вершины достигают 24 и 26 тысяч фут высоты. Из долины этой существуют выходы: один на запад — по течению Канджута в Гильгит, другой на [138] северо-восток на Тагдумбам Памир и Китай чрез перевалы: Иршод, Каллик, Мин Теке (Кериш) и Каргораб. Есть еще проход в долину Шимшала, притоку Канджута, но он недоступен для лошадей. Да и наиболее торные тропинки в стране этой таковы, что наш путешественник Громбчевский, при полном содействии, ему оказанном как со стороны хана, так и населения, мог пройти лишь с большими затруднениями, перенося вьюки на руках и перетаскивая лошадей во многих местах, при чем он все таки потерял нескольких. Посетивший же нас летом 1895 года, во время разграничительных работ, британский агент в Канджуте лейтенант Майльс предпочел придти к нам на Михман Джулы пешком, сделав для этого около 300 верст.

Такое изолированное положение Хунзы и Нагара, такая недоступность Канджутской долины служили причиною того, что жители ее избрали себе занятием грабеж, производя набеги то на Гильгит, то в китайские пределы и доходили даже до Ладака, — место пребывания британского агента.

Правители обоих владений, носившие титул «Тзумов», считали себя потомками Александра Великого и находились в постоянной вражде между собой. Эта вражда отразилась и на постройке укреплений с обеих сторон, возведенных с очевидною целью взаимной защиты: так, в устье Канджутской долины неподалеку от пограничного форта Чалт, построен Хунзинский форт Маюн и против него Нагарский форт Нильт. Далее против укреплений столицы Хунзы Балтита, построены укрепления Нагара, главного города этого владения. Но в то же время эти укрепления, при совместных действиях обоих Тзумов против иноземных вторжений, представляли прекрасную, почти неодолимую преграду. Будучи в постоянной вражде между собой, оба народца дружно действовали против соседей, производя набеги с одной стороны на Гильгит, а с другой — грабя караваны, идущие из Индии в Китай, и это, а также торговля невольниками, составляли главное занятие обоих народцев.

Но, несмотря на эти грабежи, правители Хунзы и Нагара старались заручиться расположением соседних китайских [139] властей. Так, во время возмущения семи ходжей в Яркенде в 1847 году, Тзумы-Хунзы помог китайцам при усмирении мятежа, за что и был награжден ими, и в память этого события на воротах Яркенда прибита медная доска, с надписью, свидетельствующей о дружбе Пекина и Хунзы. Тзумы Хунзы стали получать определенную субсидию от китайского правительства и взамен этого, номинально, признавали главенство Китая, что не мешало им продолжать свои набеги на китайскую территорию, на которые китайские власти смотрели сквозь пальцы, не имея возможности ни прекратить набега, ни наказать грабителей.

В таковых же почти отношениях находились оба народца и к Гильгиту, губернаторы коего неоднократно были поставлены в необходимость отправлять против Хунзы и Нагара экспедиции, кончавшиеся, по большей части, неудачею. Наиболее серьезные экспедиции снаряжены были в 1848, 1865, 1866 годах и лишь в 1869 году, при Тзуме-Хасан-Хане, Хунза была приведена до некоторой степени в подчинение Гильгиту, выражавшееся в том, что Тзумы Хунзы и Нагара стали отправлять ежегодно в Кашмир небольшую дань. С своей стороны и Махараджа стал платить Хунзинскому Тзуму субсидию и с этого времени канджутские владения подпали в сферу британского влияния.

Несмотря однако на это обстоятельство, канджутцы в 1888 году сделали нападение на Гильгит и под Чапрутом разбили четырехтысячный отряд кашмирцев. Опасаясь возмездия, Канджутский Тзум обратился к китайцам за помощью, но получил отказ. Тогда он стал грабить караваны, идущие от Индии в Китай и, между прочим, ограбил караван более чем в 500 голов, следовавший из Яркенда в Ладак. На требование же английского коммиссара в Ладаке об удовлетворении потерпевших и обуздании канджутцев, кашгарский Даотай ответил, что канджутцы разбойничье племя, подчиненное Китаю номинально, и, таким образом, уклонился от предъявленного требования. Такой ответ предоставил англичанам дальнейшую свободу действий, а обострившийся к тому времени Памирский вопрос ускорил их решение занять Канджут. [140]

В 1889 году, как упомянуто было выше, в Гильгит был назначен, в качестве резидента, полковник Дюранд, заменивший английского агента из туземцев. Так как, к тому времени была уже введена реформа местных войск, о которой было сказано выше, то, в помощь полковнику Дюранду придано было 5 человек офицеров для обучения имперских войск Кашмирского Махараджи, переведенных гарнизоном в Гильгит в количестве 1.600 человек. В том же году, полковник Дюранд заключил с правителями Хунзы и Нагара договор, обеспечивавший английским офицерам право свободного путешествия по их стране, и кроме того, с прибытием полковника Дюранда, было приступлено в постройке из Кашмира в Гильгит вьючной дороги, описание коей сделано выше.

В мае месяце 1891 года канджутцы сделали снова набег на Гильгитскую территорию. Полковник Дюранд вынужден был двинуться к ним на встречу и канджутцы, после нескольких враждебных демонстраций, ушли обратно, намереваясь возобновить набег зимой, когда сообщение для английского отряда станет затруднительным.

Но полковник Дюранд предупредил их намерение, двинувшись в декабре месяце того же, 1891 года, в Канджут. После непродолжительной осады фортов, канджутские владения были взяты. Китайское правительство протестовало против этого занятия, но безуспешно. Первоначально предположено было поставить Канджут под общий протекторат Великобритании и Китая, но впоследствии англо-индийское правительство всецело подчинило своей власти оба владения, где ныне, в качестве английского агента, пребывает поручик Майльс.

Таким образом, были подчинены владения, занимавшие восточную часть южного склона Гиндукуша, в то время, как западная часть этого склона, — Читральское владение, сохранило за собой самостоятельность. Но события, воспоследовавшие в 1895 году, повели к занятию и этой страны.

 

Читральская долина. Читрал и экспедиция 1895 года (№№ 39 и 41 Туркестанских Ведомостей за 1895 год.). Западная часть южного склона Гиндукуша, примыкающего северной [141] своей стороной к Вахану, занята владением, известным под именем Читрала и представляющим гористую, трудно доступную страну, с населением 200 тысяч душ.

Политический строй этой страны носил феодальный характер. Каждая деревня представляла собою небольшое укрепление. Владельцы этих населенных мест, состоя вассалами правителя страны, носящего титул «мехтера», обязаны были поставлять ему известное количество вооруженных людей и сопровождать его в экспедициях, в которых в Читрале никогда не было недостатка.

Положение читральских мехтеров было всегда неустойчивое; редкий из них, за последнее время по крайней мере, умирал естественною смертью, почему они и старались всегда найти поддержку к утверждению своей власти извне. Так, еще в 1876 г. читральский мехтер обратился к содействию кашмирского магараджи, отдав себя под его покровительство. Предложение это было принято с согласия индийского правительства, которое вместе с тем стало уплачивать мехтеру ежегодную субсидию в 20 тысяч рупий и установило наблюдение, чрез посредство агентов своих в Гильгите, за происходившими в стране этой событиями.

Из речи, произнесенной 28 марта 1895 года вице-королем, видно, что индийское правительство имело до 1881 года агента в Гильгите, но затем он был отозван, причем кашмирскому магарадже дано заверение, что в отношении Читрала будет сохранена прежняя политика, состоявшая в признании de facto мехтера, доколе он осуществляет свою власть и признает верховенство (suzerainty) Кашмира.

Так продолжалось до 1889 года, когда великобританское правительство сочло необходимым вновь назначить в Гильгит агента, помощник которого, проживая на читральской территории в Мастудже, следил оттуда за положением дел в столице и от времени до времени посещал мехтеров, не вмешиваясь, однако, ни в управление страною, ни в постоянные распри за престолонаследие. Ходатайства мехтеров о том, чтобы британский агент проживал в самом Читрале, были в [142] начале отклоняемы, так как индийское правительство опасалось ухудшить этим и без того рискованное положение агентов, в особенности при частой смене правителей и наступавших затем в стране междуусобиях. События последних трех лет показали, что такая осторожность была вполне уместна.

В августе 1892 года мехтер Читрала Амань-уль-мульк умер, и не успел еще остыть его труп, как начались смуты. Младший сын покойного, Афзаль-уль-мульк, немедленно завладел казной и арсеналом, убил своих братьев (Шах-уль-мулька, Везир-уль-мулька и Байрам-уль-мулька) и провозгласил себя мехтером. Старшему же брату, Низам-уль-мульку, удалось бежать в Гильгит к английскому резиденту.

Правление Афзаль-уль-мулька продолжалось недолго. Соперником явился родной его дядя Шир-Афзуль, который в свою очередь овладел казной и арсеналом и убил Афзаль-уль-мулька. Тем временем Низам-уль-мульк, вероятно не без косвенного содействия английского резидента, собрал войска и, двинувшись к Читралу, овладел его крепостью. Шир-Афзуль бежал в Кабул, и великобританское правительство, во избежание возможности новых смут, просило Абдуррахман-хана не выпускать Шир-Афзуля из Кабула.

Под управлением Низам-уль-мулька Читрал оставался до 1 января 1895 года. В этот день мехтер был изменнически убит на охоте братом своим Амир-уль-мульком.

В это именно время английский агент лейтенант Гердон (Gurdon) был как раз в Читрале с конвоем из 10 человек. Следуя данной ему инструкции, он все время держался в стороне от событий. Но так как положение его было небезопасно, то вскоре к нему прибыло из Мастуджа подкрепление в числе 50 человек сипаев, а затем 1 февраля к нему присоединился и британский агент в Гильгите доктор Робертсон, назначенный туда по возвращении из предпринятого им в 1890 году путешествия по Кафиристану.

На д-ра Робертсона возложено было поручение уладить как-нибудь начавшуюся смуту и указать правительству того [143] претендента на мехтерство, который более других пользуется популярностью среди населения Читрала.

Еще до прибытия д-ра Робертсона в Читрал на сцену неожиданно выступил глава племени джандулей Умра-хан; он владел соседней с Читралом местностью, лежащей в той стране, которая на старых картах обозначалась именем Ягистана.

Карьера Умра-хана не сложна, хотя и не совсем обычна. Началом ее послужило то, что ему удалось как-то несколько лет тому назад добыть ружье системы Снайдера, которым он и воспользовался, чтобы убить старшего своего брата, главу джандулей; затем он взял себе в жены вдову покойного и, сделавшись сам главою племени, женился впоследствии на дочери мехтера Аман-уль-мулька; добыв затем еще несколько скорострельных ружей, он подчинил себе земли племен дир, хор и асмар и хотел захватить Читрал, что побудило индийское правительство в 1890 году объявить ему, что оно не может допустить посягательства на неприкосновенность читральской территории.

Вторгнувшись в начале 1895 года в Читрал, Умра-хан написал письмо британскому резиденту, в котором заявлял, что не желает вмешиваться в дела индийского правительства и что действия его направлены только против Амир-уль-мулька. Почти одновременно появляется на сцену и проживающий в Кабуле, упомянутый выше дядя Амир-уль-мулька, Шир-Афзуль. Узнав о последних событиях в Читрале, он бежал из Кабула и явился в Умра-хану. Первым его действием было отправление британскому агенту угрожающего письма, в котором он требовал, чтобы д-р Робертсон немедленно удалился из Читрала.

Тем временем Умра-хан овладел крепостью Кала-Дарош, находящейся в южной части читральских владений. Узнав об этом, д-р Робертсон потребовал и успел получить подкрепление в 360 человек сипаев. Последовавшая же затем попытка капитана Росса и лейтенантов Джонса и Фаулера, двинувшихся в нему на помощь из Мастуджа, не [144] увенчалась успехом. Их отряд, в числе 94 человек, был окружен со всех сторон сильным неприятелем, причем капитан Росс и 46 нижних чинов были убиты, а лейтенанты Джонс и Фаулер взяты в плен. Вследствие такого оборота дел, д-р Робертсон с 8 офицерами, 100 человеками нижних чинов 14-го сикского полка и 320 человеками кашмирской пехоты, поспешил укрыться в читральской крепости.

До взятия Кала-Дароша, д-р Робертсон, согласно данной ему инструкции, не вмешивался в происходившие в Читрале события, предоставляя их собственному течению, но после взятия этой крепости, он, принимая во внимание готовность населения защищаться от вторжения Умра-хана и признание читральцами de facto мехтером Амир-уль-мулька, счел себя обязанным оказывать населению с своей стороны нравственную и материальную поддержку.

После 3 марта читральцы присоединились в Шир-Афзулю, и д-р Робертсон оказался осажденным в крепости, совершенно отрезанной от всех путей сообщения как с Кашмиром, так и с Пешавером. Гарнизон был убежден, что афганский эмир присоединился к объявленной Умра-ханом священной войне против англичан и считал свое положение безнадежным.

Таким образом правительство Индии стало лицом к лицу с весьма серьезными событиями и ему необходимо было действовать быстро и энергично: дело шло уже не столько об отражении Умра-хана, сколько об освобождении английского отряда.

Войска, предназначенные для этой цели, могли быть посланы в Читрал двумя путями.

Первый из этих путей — из Сринагара на Гильгит, по проведенной в 1892-93 годах вьючной дороге. Этим путем англичане, однако, воспользоваться не могли вследствие его кружности, дурной дороги от Гильгита до Читрала, на которой, кроме того, перевалы открываются лишь в июне, и, наконец, отсутствия возможности добывать провиант на протяжении всего этого пути. [145]

Второй путь — из Пешавера на Наушеру, Гатти-Мердан, перевал Малакенд, долиною р. Свата на Пянджкору, Дир и Кала-Дарош, что составляет более 300 верст.

Этот путь хотя и короче первого, но имеет важные неудобства, ибо пролегает по местности гористой, без дорог, если не считать тропинок, едва доступных пешеходу в летнее время и вовсе недоступных зимою. Население состоит из воинственных и фантастичных племен, ненавидящих иноземное господство и способных оказать серьезное сопротивление. По имевшимся у индийского правительства сведениям, главные племена этой местности в состоянии были выставить: сватисы — от 15 до 20 тысяч человек, баджауры — до 12 тысяч, оттоман-хиль — до 5 тысяч, затем букеры, махмунды и другие более мелкие племена — несколько тысяч, так что все племена, взятые вместе, могли, по расчетам англичан, выставить довольно внушительную силу, — 40.000 человек. Затем отряд самого Умра-хана исчисляется в 3 или 4 тысячи человек, причем в его отряде, как было известно англичанам, имелось до 500 скорострельных ружей.

Будучи стеснены во времени и зная, что провианта у читральского гарнизона недостаточно, англичане решились избрать второй путь, как более короткий.

Но предварительно индийское правительство сделало попытку склонить Умра-хана очистить добровольно читральскую территорию. С этою целью ему, в половине марта, был послан ультиматум, с извещением, что если он к 1 апреля не оставит Читрала, то будет удален оттуда силою.

Так как Умра-хан не исполнил этого требования, то индийское правительство к концу марта подготовило 14.000-й экспедиционный отряд под главным начальством генерал-майора Роберта Лоу. Отряд состоял из трех бригад: первая под начальством генерал-майора Кинлоха, вторая — полковника Уотерфильда и третья — генерал-майора Готакра. Для охраны коммуникационной линии назначен особый отряд под командою полковника Хаммонда.

Вместе с тем, не желая иметь столкновений с [146] упомянутыми выше племенами, индийское правительство разослало всем племенам, непримкнувшим к Умра-хану, следующую прокламацию:

«Да будет ведомо всем и каждому, что глава племени джандулей, Умра-хан, несмотря на неоднократные его заверения в дружеских чувствах к правительству Индии и не взирая на неоднократные предупреждения воздерживаться от вмешательства в дела Читрала, который представляет собою покровительствуемое государство под верховенством (suzerainty) Кашмира, — вторгнулся с вооруженной силой в долину Читрала и напал на читральцев. Правительство Индии предупредило теперь Умра-хана, что, если он к 1 апреля 1895 года (5-му шевваля 1312 года), не очистит Читрала, то против него будет употреблена сила, в тех видах, чтобы заставить его исполнить это требование. Правительство приняло меры к тому, чтобы сосредоточить на пешаверской границе войска в количестве, достаточном для преодоления всякого сопротивления, и намерено двинуть их чрез территорию Умра-хана в Читрал. Единственная цель правительства Индии — положить конец настоящим событиям и предупредить всякое дальнейшее незаконное посягательство на территорию Читрала. С достижением этой цели войска будут отозваны. Правительство Индии не имеет намерения занять навсегда те земли, чрез которые, вследствие образа действий Умра-хана, оно поставлено в необходимость провести ныне войска, ни посягать на независимость племен; оно также тщательно будет избегать враждебных действий против племен, при условии, если племена эти сами будут воздерживаться от нападений и не будут препятствовать движению войск. За провиант и перевозочные средства будет уплачиваться и всем предоставляется свобода с полной безопасностью предаваться обычным занятиям».

Ультиматум, посланный Умра-хану, был оставлен им без исполнения и 30 марта собранные в Наушере войска генерала Лоу выступили в поход.

3 апреля английские войска штурмовали уже Малахендский перевал, потеряв при этом 78 человек, и в том числе 10 офицеров. [147]

7 того же месяца они переправились через мост, устроенный на р. Свате, потеряв при этом 14 человек.

Одновременно с этим, из Гильгита вверх по реке был послан отряд полковника Келли, который должен был проникнуть в Читрал чрез Мастудж.

Марш полковника Келли представляет собой, поистине, геройское движение. Ему удалось, с 200 индийских солдат и 50 кашмирцами с 4 горными орудиями, проложить дорогу по глубокому снегу, через Шандурский перевал в 12.000 фут, отделяющий долину реки Гильгита от долины реки Яркуна. Это движение сами читральцы считали невозможным, почему с этой стороны они и не приняли никаких оборонительных мер. При этом, однако, полковник Келли потерял 36 человек, оказавшихся обмороженными, и 30 человек подверглись ослеплению. Внезапное появление отряда с той стороны, где Умра-хан считал себя обеспеченным, произвело настоящую панику и полковник Келли без труда занял Мастудж, открыв себе этим сообщение с Читралом.

Этот успех немедленно же доставил англичанам союзников в лице ханов Ногайского и Дирского. Предпринятое же Умра-ханом 13 апреля нападение было отбито англичанами, потерявшими при этом 4 убитыми и в том числе 2 офицеров и 22 ранеными.

Затем 17 апреля был наведен с большим трудом мост через Пянджкору и занято сел. Бадмаур, а 22 — британские войска достигли Дира, где были встречены радушно населением.

Тем временем полковник Келли двинулся по долине р. Яркуна и 20 апреля вступил в Читрал, освободив д-ра Робертсона, который свыше 6 недель самостоятельно оборонялся и выдержал все трудности осады и лишения от недостатка провианта и сильной убыли в людях.

Шир-Афзаль был взят в плен Дарским ханом и доставлен в Читрал, Умра-хан сдался и таким образом совершилось фактическое занятие англичанами Читрала.

Столь удачному исходу этой, бесспорно трудной, экспедиции способствовали: многочисленность английского отряда, плохое [148] вооружение и отсутствие дисциплины в неприятельских полчищах, и смелое движение полковника Келли чрез занесенный снегом Шандурский перевал.

 

Кафиристан. Настоящий беглый очерк страдал бы пробелом, еслиб не сказать нескольких слов о последних событиях в Кафиристане, стране, соседней с Гильгитом, с покорением коей к югу от Гиндукуша не остается более земель, никому не принадлежащих.

К западу от Читрала местность, занимающая южные склоны Гиндукуша и долины северных протоков реки Кабула, значится на картах под именем Кафиристана (земли неверных). Она населена народом, известным под именем «Сиах-Пушей», (одевающихся в черные одежды, от обычая облекаться в шкуры черных козлов), и который окружающее его мусульманское население прозвало общим именем «Кафиров», т. е. неверных. Происхождение Сиах-Пушей и доселе составляет предмет спора между немногими путешественниками, имевшими случай несколько ознакомиться с ними. Так, некоторые считают их греческого происхождения, другие видят в них однородное происхождение с соседними Бадахшанцами, и наконец, г. Терентьев, интересовавшийся этим вопросом, принимает их за славян, и считает нашим авангардом при движении на Индию. Несомненно одно, что по языку и типу они арийского происхождения и сами себя считают «братьями френгов», т. е. европейцев. Религия их напоминает религию индусов: среди множества богов они признают Индру — бога добра и Судру — бога зла. О правах и обычаях их до последнего времени очень мало известно, так как немногие лица имели возможность ознакомиться с ними и главные указания встречаются лишь у англичан Таннера, Эльфинстона, Вуда, бывшего политического агента в Читрале Боддельфа и нынешнего агента в Гильгите д-ра Робертсона, вернувшегося около 3-х лет тому назад из смелой поездки по Кафиристану.

Количество населения Кафиристана неизвестно и по мнениям различных исследователей, интересовавшихся этим вопросом, колеблется от 100.000 до одного миллиона, разделенных на [149] 18 кланов и живущих в небольших селениях, напоминающих собой разбойничьи гнезда. Характер страны: узкость долин, трудно проходимые ущелья и отсутствие дорог защищали Кафиристан от иноземных вторжений лучше, чем бесспорное мужество его обитателей, принужденных отстаивать свою независимость и религию против посягательства окружающих их мусульманских племен, с которыми они находились в постоянной вражде. В Кафиристане, до сих пор, существует обычай, по которому молодой человек может вступить в брак лишь тогда, когда убьет мусульманина, и количество убитых отмечается особым знаком у дверей каждой хижины. С своей стороны и мусульмане отплачивали кафирам тем же, убивая взрослых и уводя в плен женщин для гаремов, а детей обращая в рабов. Афганцы неоднократно предпринимали набеги на Кафиристан и заветною мечтою эмира было покорение этой страны. По Кабульскому договору 12 ноября 1893 года, Кафиристан был отнесен англичанами к владениям эмира, который, воспользовавшись последними событиями в Читрале, осенью минувшего 1895 года, отправил туда войска, занявшие 25 фортов с потерею 1.500 человек. Нет сомнения, что эта война сопровождалась жестокостью, и хотя индийские газеты обходят этот вопрос молчанием, но из меморандума, поданного в январе месяце текущего года «Aborigines Protection Society» статс-секретарю по индийским делам, усматривается, что афганский эмир предполагает всех оставшихся в живых кафиров обратить в рабов и увести в Афганистан. Обращая на это внимание правительства, названное общество ходатайствует о разрешении открыть кафирам право убежища в Читрале. В ответ на ходатайство это статс-секретарь по индийским делам заявил, что военные действия афганцев в 24 января текущего года окончены и афганские войска выведены из Кафиристана.

Нет сомнения, что Кафиристан, в непродолжительном времени, войдет в состав афганских владений, которыми он окружен, гранича с севера — с Бадахшаном, а с юго-запада — с Кабульским округом. [150]

Источниками и пособиями при составлении настоящего Очерка, кроме данных, почерпнутых из оффициальной переписки, служили:

1. Барон Тизенгаузен. Военно-статистическое обозрение Британской Монархии 1894.

2. Боддёльф. Народы, населяющие Гиндукуше. Перевод Лессара.

3. Громбчевский. Современное политическое положение Памирских ханств и пограничной линии с Кашмиром.

4. Громбчевский. Неизданный дневник пребывания в 1888 г. в Канджуте, обязательно сообщенный автором.

5. Knight. Where three Empires meet. London 1893.

6. Earl of Dunmore. The Pamirs. London 1893.

7. Gabriel Bonvalot. Du Caucase aux Indes a travers le Pamir.

8. Blanc. La question du Pamir. Revue des deux mondes, Decembre 1893.

9. Речь лорда Эльгина в заседании Совета в Калькутте 28 марта 1895.

10. London Times, Times of India, Pioneer, март, апрель 1895 и январь и февраль 1896.

11. Trumpp. Deutsche Morgenlandische Gesellschaft 1866.

12. Masson. Various journeys in Balochistan, Afghanistan etc.

13. Wood. Journey to the river Oxus, commente par Jule.

14. Bellew. Races of Afghanistan.

15. Tanner. Notes of the Dara Nur, Northern Afghanistan and its inhabitans.

16. Ritter’s Erdkunde.

17. №№ 57, 68 и 103 Русского Инвалида за 1895 г.

Текст воспроизведен по изданию: Очерк современного положения Пригиндукушских владений Индийской империи и Кафиристана // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Выпуск LXV. СПб. 1896

© текст - Понафидин П. Е. 1896
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© СМА. 1896