-

МАРТЕНС Ф.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О КУЛЬДЖИНСКОМ ВОПРОСЕ

(Письмо в редакцию).

Несмотря на полное желание нашего правительства и общества исключительно сосредоточиться на врачевании внутренних недугов, обнаруженных в общественном организме нашей родины чрезвычайно грустными событиями последнего времени, все-таки, на политическом международном горизонте беспрестанно выступают черные пятна, приковывающие к себе наше внимание и вызывающие со стороны России особенную бдительность в охранении своего достоинства и своих насущных интересов. Так, весьма недавно дело о выдаче Гартмана поглощало на время внимание не только России, но и всей остальной Европы. Печальный исход этого дела, обнаружил не только шаткость положения нынешнего французского правительства, но доказал также полную неудовлетворительность современной постановки вопроса о выдаче политических преступников вообще.

Дело Гартмана пока должно считать поконченным. Но на политическом горизонте уже давно показалась другая черная точка, могущая, при известных обстоятельствах, разрешиться в серьёзное международное столкновение. Эта черная точка — кульджинский вопрос.

С конца прошлого года, известия из Китая стали сообщать о том, что заключенный между Россией и Китаем международный трактат относительно Кульджи не будет утвержден пекинским правительством; что подписавший этот акт китайский уполномоченный Чунхоу арестован в Пекине, судился и даже уже казнен; что, наконец, война между Россией и Срединною Империей сделалась неминуемою, так как русское правительство, ни в каком случае, ни может принять ни отказа китайского правительства утвердить заключенный договор, ни согласиться на какие бы ни было изменения.

В русской и иностранной печати подробно обсуждались обстоятельства этого чрезвычайно важного дела и высказаны были самые разнообразные, иногда замечательно смелые соображения. Понятно, что наше общество кульджинский вопрос интересуют больше всего, и оно стало относиться с особенным вниманием к известиям из далекого Китая. Однако, нельзя сказать, чтобы все с полным [70] беспристрастием и с верным пониманием интересов России относились к этому вопросу.

Позвольте мне представить на благосклонное внимание читателей вашей почтенной газеты несколько соображений и указать на те обстоятельства, которые могут осветить надлежащим образом возникшее с Китаем затруднение. За достоверность сообщаемых мною фактов я ручаюсь; об основательности выведенных из них соображений пусть судит читатель.

Всем известно, что, в сентябре прошлого года, состоялось в Ливадии подписание особенного трактата, заключенного с Китаем относительно возвращения этой державе Илийского Края на условиях, выработанных в продолжении весьма долгих и трудных переговоров между русскими уполномоченными и уполномоченным китайского богдохана, Чунхоу, нарочно присланного в Петербург для уважения всех возникших между Россией и Китаем затруднений. Таких затруднений было весьма много, и они грозили совершенным прекращением всей нашей торговли с Китаем. Источником же всех препятствий, мытарств и замешательств, в продолжении нескольких лет, был вопрос о возвращении китайцам Кульджи, возникший при следующих обстоятельствах:

В продолжении многих лет китайское правительство вело отчаянную борьбу с восставшим против него мусульманским населением на западных окраинах громадной Поднебесной Империи. В шестидесятых годах это восстание приближалось все более и более к границам Россия. Правительство же богдохана обнаруживало явное свое бессилие усмирить взбунтовавшихся дунган, кашгарцев и таранчей, так что в Илийском Крае могло основаться почти независимое правительство под властью таранчийского султана. Но этот новый порядок вещей в Илийской Долине нисколько не обеспечивал безопасность русских границ, а, напротив, вызывал постоянные нападения на наших купцов и територию. И так как ни законное китайское правительство, ни власть временного владетеля Кульджою не были в силах поддерживать порядок и безопасность на наших границах, войска наши зашли, в 1871 году, Илийский Край. В продолжении девятилетнего пребывания наших властей в том крае водворился полный порядок и заметно [71] развилось благосостояние этого, щедро одаренного природою края.

Из приведенных обстоятельств следует, что Кульджа Россией не была ни завоевана силою оружия, ни приобретена в собственность обыкновенными законными способами. Владение Россией этою областью имело, очевидно, характер временного занятия, вызванного крайнею необходимостью охранять свою собственную безопасность и свои насущные экономические интересы. О присоединении Илийского Края к России силою оружия и на праве завоевания не могло быть речи, потому что с Китаем у нас в 1871 году не было войны. На этом основании, на вопрос пекинского правительства, какие права приписывает себе Россия в отношении занятого Илийского Края, мог последовать только один ответ: право временною занятия. Право верховного и запойного владения Китая никогда по было отрицаемо русским правительством. Напротив, оно положительно обещало возвратить занятый край, если пекинское правительство вознаградит его за понесенные убытки, даст ручательство, что законные права России, как пограничного государства, будут уважены, и если оно удовлетворит другим справедливым претензиям русских подданных и правительства.

Переговоры с Китаем о возвращении Илийского Края получили положительную почву только с того промели, когда Россия могла предположить, что китайское правительство желает уважить законные наши интересы и намерено добросовестно относиться к принятым на себя обязательствам. Это предположение могло возникнуть только с момента прибытия в Петербург такого важного сановника, как Чунхоу, занимавшего должность члена совета иностранных дел, председателя прокурорской палаты и младшего попечителя наследника престола. Чунхоу, сверх того, был известен, как бывший китайский уполномоченный для заключения восьми международных трактатов и, наконец, его верительная грамата не оставляла никакого сомнения в его полномочии на вступление в переговоры о кульджинском вопросе.

Переговоры, по заключении договора, относительно возвращения Илийского Края окончились осенью прошлого года и привели к подписанию формального акта, на основании которого Россия согласилась возвратить временно занятую ею [72] китайскую область на условиях, обеспечивающих на будущее время безопасность наших границ с этой стороны и дающих полное удовлетворение законным интересам нашей торговли с Китаем.

Посредством заключения этого договора, Россия исполнила данное обещание возвратить запитый ею в 1871 году край и, вместе с тем, желала приобрести уверенность, что прекратятся, наконец, те нестерпимые и бесконечные мытарства, которыми китайские власти систематически губили наши двухвековые торговые сношения. Можно было надеяться, что честное и добросовестное отношение России к данному слову и справедливым претензиям китайского правительства упрочит искони существующие между Россией и Китаем мирные и добрые отношения.

По, к сожалению, этой надежде не суждено было оправдаться. При дворе богдохана антиевропейская и воинственная партия одержала верх над благоразумием и сознанием своего бессилия настолько, что Чунхоу, по возвращении в Пекин, 21-го декабря прошлого года, был арестован, отдан под суд за превышение власти при заключении договора и, кажется, не избегнет казни. Самый же договор отдан на рассмотрение особого большого совета из чиновников всевозможных рангов и наименований. Принятие такой чрезвычайной меры китайское правительство объясняет тем обстоятельством, что этот договор представляет первый пример заключения Китаем международного трактата не на китайской територии. Победитель же дунган и кашгарцев, начальник западного края Поднебесной Империи, чрезвычайно влиятельный Цзо-цзун-тан энергично высказывается против ратификации подписанного Чунхоу трактата относительно Кульджи.

Таковы факты, вызывающие на многие размышления. Прежде всего спрашивается: будет ли ратификован правительством богдохана заключенный от его имени международный трактат? На этот вопрос, с точки зрения интересов и достоинства России, можно дать только один ответ: это дело самого китайского правительства. Хочет - утвердит; если же нет, трактат останется клочком бумаги и Илийский Край останется в наших руках. Совершенно ошибочно мнение, что [73] неутверждением этого трактата китайское правительство нанесло оскорбление России. Такое мнение обнаруживает полное незнакомство с основными вопросами международного права. Каждое правительство имеет несомненное право давать свою ратификацию на подписанный его представителем трактат, или не давать ее. История представляет нам множество примеров таких отказов в ратификации. Император Александр I-й отказал, в 1806 году, в ратификации мирного трактата, заключенного от его имени с Наполеоном I-м; уашингтонское правительство отказало, в 1869 году, в утверждении договора, подписанного североамериканским посланником в Лондоне, Реверди-Джонсоном, и лордом Кларендоном. В последнем случае отказ привел к новым переговорам, окончившимся, в 1871 году, заключением уже в Уашингтоне нового трактата по тому же вопросу, но несравненно более выгодного для Североамериканских Соединенных Штатов.

Следовательно, нельзя отрицать права пекинского правительства не утвердить заключенного Чунхоу трактата, подобно тому, как оно может казнить и миловать всех своих чиновников. Россия не имеет ни малейшего права вторгаться в отношения между китайским высшим правительством и его подчиненными. Только одного может требовать Россия, с точки зрения права - чтоб правительство богдохана ему объяснило, почему оно не утверждает трактата. Пока не получено такого объяснения, очевидно, нельзя вступить с китайским правительством ни в какие переговоры по тому же самому предмету. Если оно не утверждает на основании того, что Чунхоу превысил свое полномочие, то такое объяснение может быть принято. Но, в таком случае, удобнее было бы перенести переговоры в Пекин, где высшее правительство на месте и непосредственно может участвовать в них. Так поступило английское правительство в 1869 году, после неутверждения уашингтонским сенатом вышеупомянутого трактата: оно перенесло центр тяжести переговоров в Уашингтон, и там было достигнуто полное соглашение.

Насколько простым представляется настоящий вопрос с точки зрения права, настолько же он сложен, если его перенести на почву политических интересов. С последней точки [74] зрения, нельзя ограничиться рассмотрением особенных интересов одной России; нет, кульджинское дело получило значение общеевропейское и всемирное. Русское правительство, соглашаясь на возвращение Илийского Края, дало лучшее доказательство своего желания поддерживать с Китаем искони существующие отношения доброго соседства. Если заключенный трактат не будет утвержден, то, разумеется, Илийский Край может быть отнят у России только силою оружия и после лжесточенной борьбы.

Если, паче чаяния, китайское правительство рискнет войною против России, положение подданных всех европейских государств в пределах Китая сделается совершенно невозможным: они подвергнутся опасности поголовного избиения. Никак не следует забывать, что влиятельнейшие классы китайского общества проникнуты самою непримиримою ненавистью к иностранцам. В настоящее именно время партия, ненавидящая иностранцев, празднует полную победу при пекинском дворе, судя по известиям английских газет, во главе ее стоит отец царствующего богдохана, Чун-цин-ван, младший брат князя Гуна. Влиянию этой партии, к которой также принадлежит Цзо-цзун-тан, обязан несчастный Чунхоу своею гибелью.

Стало быть, против России направила эта партия первый свой удар. Между тем, в китайском народе существует убеждение, что между «русскими» и «иностранцами» есть существенная разница, что с русскими можно жить в мире и дружбе, что русский народ — ближайший сосед, с которым торговля ведется ужо несколько столетий. По словам одного тонкого дипломата, бывшего в Китае, китайцы, будто бы, считают русских своими братьями и родственниками (!). Во всяком случае, бесспорно, что мы не оставили в Китае никаких воспоминаний, подобно англичанам и французам, разорившим Пекин в 1860 году, и опиумом мы китайцев не отравляем. При таких обстоятельствах понятно будет, как ужасна должна быть участь европейского населения тех китайских городов, в которые допущены европейские колонии, в случае открытой войны между Россией и Китаем. Тогда ненависть против иностранцев достигнет высшей степени, и ничто не удержит китайскую толпу от [75] возобновления сцен, бывших, в 1871 году, в Тянцине.

Война между Россией и Китаем не только отзовется самым страшным образом на личной безопасности европейцев, но подорвет и морскую торговлю с китайскими портами. Никто не может отрицать права России перенести военные действия на море и стараться нанести решительные удары китайской торговле.

Все эти неминуемые последствия столкновения с Россией отлично сознают другие цивилизованные держаны, имеющие своих представителей в Пекине. Все они поняли, и прежде других Германия, общеевропейское и всемирное значение возникшего вопроса и добросовестно стараются предупредить повторения страшных зверств, на которые особенно склонна китайская «canaille». Особенно сознаёт это Англия. Она знает, что интересы ее подданных наиболее потерпят от разрыва с Китаем, и богатой ее торговле, достигшей оборота в 60 мильйонов фунтов стерлингов, вместе со всеми английскими «settlements» (колониями), и китайских портах может быть нанесен непоправимый удар.

В сознании этих интересов действовало до настоящей минуты английское правительство в Пекине: представитель его при дворе богдохана энергически поддерживает наши справедливые требования и нисколько по обнаруживает желания содействовать окончательному торжеству антиевропейской партии. Вот почему мы в праве, на основании положительных данных, утверждать, что обвинения Англии в том, что она, своими происками, вызвала нынешний кризис между Россией и Китаем, совершению несправедливы и опровергаются фактами.

В виду всех вышеизложенных обстоятельств, трудно предсказать окончательную развязку настоящего кризиса в наших отношениях с Китаем. Толки о неминуемости войны с Китаем должны быть признаны преувеличенными. Ожидаемое прибытие в Петербург нового уполномоченного Китая и те предложения, которые он привезет с собою, окончательно выяснят намерения пекинского правительства.

Но, только в одном можно быть уверенным, именно, что силою китайцы никогда не добьются возвращения Илийского Края от России. В защите же своих прав и достоинства в сношениях с Китаем Россия никогда не забудет, что как до сих пор, так и впредь, она высоко будет держать знамя европейской образованности, христианской честности в исполнении своих обещаний и русской несокрушимости в защите своих прав и своего достоинства.

Ф. Мартенс.

Текст воспроизведен по изданию: Несколько слов о кульджинском вопросе. (Письмо в редакцию) // Туркестанский сборник, Т. 245. 1880 [Первоисточник: Голос. — 1880 г., № 92]