-

ШИГАБУТДИН МАРДЖАНИ И СРЕДНЯЯ АЗИЯ

В истории научно-философской и общественной мысли тюркоязычных народов России, прежде всего татар Поволжья и Приуралья. в развитии их культуры неизгладимый след оставил Шигабутдин бин Багаутдин бин Субхан бин Абд-ал-Карим ал-Марджани (1818- 1889). Многие видные деятели татарской культуры (К. Насыри, Ф. Амирхан, Г. Ибрагимов, М. Акмулла, Н. Думави, Г. Чокрый, Дж. Валиди, Р. Фахрутдинов и др.) в своих произведениях дали восторженную характеристику его светлого образа. Татарский народный поэт Г. Тукай назвал его «гигантом мысли, положившим просвещению начало и поднявшим факел знания» ¹. Благотворное влияние творчества Ш. Марджани на общественную мысль народов Средней Азии отмечали видный писатель Садриддин Айни, проф. А. М. Богаутдинов и др. Несомненно и его влияние на творчество казахских поэтов и мыслителей Ахан-Сере, Абая Кунанбаева, М. Сералина. Последний охарактеризовал Ш. Марджани как «человека, служившего народу» ². В предисловии к сборнику Абая Кунзнбаева М. Ауэзов писал, что А. Кунанбаев «знал первого татарского просвещенца-новатора Шигабетдина Марджани» ³.

Ш. Марджани был известен не только в России. О нем знали, его трудами интересовались как на Западе, так и на Востоке. Так, 30 марта 1874 г. London Publishing Company обратилась к нему со специальным письмом (за подписью logen Adams), в котором просила прислать автобиографию и фотографию для энциклопедии. Им интересовались ученые Туниса, Египта, Аравии, Индии, Турции и др. Один из биографов Ш. Марджани Риза Фахрутдинов приводит следующую выдержку из египетского журнала «Ал-Моктатиф»: «По истечении нескольких лет дошла до нас книга «Вафнийат ал-асляф ва тахнийат ал-ахляф» ученого Шигабутдина бин Багаугдина бин Субхана бин Абд-ал-Керима ал-Марджани. Он из ученых татар области Казань, подчиненной европейской России. Полагаю, что этот почтенный еще жив, ибо он дошел до нас книгой, датированной 1293 годом хиджры. Его книга по простоте подбора слов и синтаксического строя речи, по глубине мысли ничуть не уступает ни одному сочинению ученых Египта или Дамаска, или Ирака» ⁴.

Ш. Марджани был ученым широкого диапазона, он интересовался многими отраслями науки. В его лице перед нашим взором предстает широко образованный философ, литератор, языковед, знаток истории и культуры. Он интересовался также археологией, этнографией, нумизматикой, астрономией, географией, историей медицины и фармакологией, музыкой и другими видами искусства и впервые среди татар высказал по всем этим отраслям глубоко обоснованные и весьма плодотворные идеи.

Ш. Марджани оставил богатое научное наследие. Исследователям сейчас известно более 30 его трудов. Среди них — семитомный «Вафнийат ал-асляф ва тахийат ал-ахляф» — сочинение по истории науки и культуры, об известных в мусульманском мире ученых, философах, богословах, шейхах, адибах, поэтах, государственных деятелях и военачальниках — и двухтомный «Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар» — труд по истории Казанского ханства, Булгарского государства и сопредельных стран. От произведений Ш. Марджани, как справедливо пишет Г. Ибрагимов, «веет духом отстаивания свободы мысли, ясной веры в будущее и уважения к человеческому разуму... С первых строк до последней их пронизывает идея борьбы против рабства мысли, ее закованности мертвыми традициями и стремление к разрушению цепей, наложенных на человеческий разум» ⁵.

Ш. Марджани известен прежде всего как ученый-историк. Причем он выступает и как историк-исследователь широкого диапазона, и как теоретик исторической [48] науки. В книге «Мукаддимате китабе «Вафнийат ал-асляф на тахнийат ал-ахляф» (Введение к книге «Подробное о предшественниках и их назидание потомкам»), вышедшей из печати в 1883 г. ни арабском языке, он обстоятельно раскрывает место исторической науки и системе знаний, ее роль и значение в жизни людей и освещает методологические допросы исторического исследования. В центре внимания Ш. Марджани как ученого-историка находится прежде всего прошлое родного края. Он заслуженно считается основоположником научной истории татарского народа. Видный деятели татарской культуры Дж. Валиди не случайно назвал его «нашим Геродотом» ⁶.

Ш. Марджани был также крупным философом-мыслителем. Именно как философ-науковед дает он в «Мукаддимате китабе...» осмысленную классификацию наук и искусств с раскрытием их содержания и описанном истории их появления и развития. Будучи в философии рационалистом, он решительно выступает против схоластической премудрости, оспаривает незыблемость богословских книг и отстаивает свободомыслие. Хотя Марджани безусловно стоял на позициях ислама, он в своих трудах развенчивает принципы, опираясь на которые мутакаллимы обосновывали догматы веры и боролись против всяких проявлении вольнодумства. В таких работах, как «Назурат ал-хак» («Обозрение истины»), «Ал-хикмат ал-балига» («Зрелая философия»), «Хакк ал-магрифат» («Истина просвещения», «Ал-бирак ал-вамид» («Молния. уничтожающая врагов»), «Ал-газб ал-фират» («Освежающий родник»), Ш. Марджани подвергает острой критике установки мутакаллимов по коренным мировоззренческим проблемам, прокладывает путь к научному объяснению действительности. Правда, его мировоззренческая позиция непоследовательна, в своих философских рассуждениях, он не мог освободиться от форм, традиционных для мусульманского Востока. Но и облекая свои мысли в традиционные мусульманские оболочки, он подвергает основательной, всесторонней критике богословие по таким кардинальным для того времени мировоззренческим вопросам, как сущность бога и его атрибуты, мир и его сотворение, конечность и бесконечность времени, бытие и небытие.

Ш. Марджани был теснейшим образом связан со Средней Азией. В 1838 г., 20-летним юношей, он вместе с попутным торговым караваном отправляется для продолжения образования в Бухару. Кстати сказать, будущий ученый-мыслитель в данном случае повторяет опыт своего отца, Багаутдина бин Субхана ал-Марджани, который в юности на протяжении 12 лет также обучался в Бухаре и получил хорошую для той поры подготовку. Своим кругозором к основательными знаниями Багаутдин ал-Марджани привлек внимание бухарского эмира Хайдара, который настойчиво предлагал ему остаться здесь в должности мударриса. Однако Багаутдин предпочел вернуться на родину.

С приездом в Бухару Ш. Марджани устраивается в медресе «Кукельдаш» и начинает получать уроки у самых уважаемых мударрисов города. Среди них был мирза Салих ал-Ходжанди, о котором он впоследствии говорил с большой благодарностью Однако постановка образования в тогдашней Бухаре не удовлетворяет его пытливый ум. Поэтому он уделяет основное внимание самостоятельной работе над книгами из имевшихся там богатейших книгохранилищ. В библиотеках Бухары Ш. Марджани ознакомился с трудами таких авторов, как Джалиладдин ад-Давани (1426-1501), Абу Хамид Мухаммад ал-Газзали (1059-1111). Мухиаддин ибн Араби (1165-1240), которые почитались в то время как непререкаемые авторитеты в области мусульманской философии и права, логики и теоретического богословия.

Наряду с этим Ш. Марджани искал и находил людей, способных к самостоятельному мышлению, и старался в беседах с ними расширить свои знания. Об одном из них, Хусаине бин Мухаммад ал-Кирмани ал-Каргали, Ш. Марджани вспоминал с особой теплотой. Последний не был официальным мударрисом, но отличался как крупный мыслитель, располагал богатой и ценной библиотекой, великолепно знал арабский, персидский и тюркские языки, сочинял на этих языках стихи и проявлял глубокий интерес к истории. Предполагают, что Ш. Марджани задумал написать свой семитомный труд «Вафнийат ал-асляф...» еще в Бухаре по совету этого человека. Из среды ученых, с которыми Ш. Марджани был в хороших отношениях, следует отметить также Абдулмумина Узбека эл-Афшанчи, который разделял взгляды видного татарского ученого-просветителя Г. Курсави и находился в оппозиции к порядкам, царившим в учебных заведениях Бухары, подвергал критике господствовавший в них дух схоластики. Особенно плодотворным было для Ш. Марджани общение с крупным ученым Низамуддином ал-Илхами, который хорошо знал медицину, астрономию, геометрию и делился с ним своими знаниями.

Не получая откуда-либо материальной помощи, Ш. Марджани постоянно вынужден был думать об источниках своего существования. Чтобы заработать на жизнь, он нанимался к местным богачам обучать их детей, занимался перепиской книг, а весной выезжал учительствовать в сельскую местность. Но этого хватало ему лишь для удовлетворения самых скромных потребностей. Впоследствии он [49] говорил своим ученикам-шагирдам, что «во время пребывания в Бухаре, чтобы попасть на уроки, ежедневно по 3-4 км приходилось шлепать в башмаках на босу ногу» ⁷.

После пятилетнего пребывания в Бухаре Ш. Марджани перебирается в Самарканд и устраивается в медресе «Ширдор». По свидетельству С. Айни, этот шаг он был вынужден предпринять из-за преследований со стороны эмира Насруллы. И там он занимался в библиотеках, чередуя свои занятия с переписыванием книг и преподаванием, чтобы заработать на жизнь. В библиотеках Самарканда будущий ученый-мыслитель знакомится с трудами Фараби (ок. 873-950), Ибн Сины (ок. 980-1037), Беруни (973-1048), Ибн Рушда (1126-1198) и делает из них выписки. Он увлекается также изучением наследия таких выдающихся поэтов Востока, как Абулкасим Фирдоуси (940-1020), Омар Хайям (ок. 1048-1123), Муслихиддин Саади (1210-1292). Низами Гянджеви (1141-1209), Джалаледдин Руми (1207-1273). Алишер Навоя (1441-1501), от произведений которых веяли духом гуманизма и справедливости.

Здесь он близко сходится с казием Абу-Саидом бин Абдулхай ас-Самарканди. Это был крупный, всесторонне развитый ученый. Кроме теологии, он хорошо знал историю, математику, астрономию, географию и другие науки. Он располагал богатой библиотекой из редчайших книг, которые представил в полное распоряжение Марджани. «Книги этой библиотеки, говорил потом Марджани, — оказались для меня подлинными наставниками. Они дали мне знание и направили мой образ мысли» ⁸. Подчеркивая значение Саида ас-Самарканди в своем становлении как ученого, Ш. Марджани писал: «Этот ученый был первопричиной тому, что я стал интересоваться исторической наукой и приступил к исследованию исторических сочинений. В Средней Азии я не встретил более эрудированного и благоразумного человека. чем он» ⁹.

Пробив в Самарканде два года. Ш. Марджани возвращается в Бухару и устраивается в знаменитом в то время медресе «Мир Араб». Здесь он наряду с посещением официальных уроков продолжает усиленно заниматься самообразованием в библиотеках города. Причем, как и прежде, чтобы заработать на жизнь, дает уроки туркменским, татарским, узбекским шагирдам-ученикам.

За время пребывания в Бухаре и Самарканде Ш. Марджани, помимо богословия, обстоятельно изучил арабский и персидский языки, философию и историю, занимался математикой, особенно геометрией и астрономией. Он основательно ознакомился и с наследием таких известных философов, как ал-Кинди, ал-Маари, Ибн Халдун, Ибн Халликан, ал-Масуди, Йакут ал-Хамави, Ибн ал-Асир, Хаджа Халифа, Шамсуддин ад-Димашки и др.

Знания, полученные Ш. Марджани во время учебы в Бухаре и Самарканде, знакомство с шедеврами восточной культуры, насчитывающей многовековую историю, сыграли решающую роль в формировании его мировоззрения и становлении у него методов научного исследования. Кроме того, Ш. Марджани путем покупок редких книг и рукописей накопил здесь богатую библиотеку и затем вывез на родину целый тюк выписок из книг и рукописей библиотек Средней Азии. Все это послужило серьезным подспорьем в его дальнейшей научной деятельности.

Как ученый-историк Ш. Марджани выступает не только в качестве исследователя истории родного края, но и как крупный востоковед, автор многочисленных трудов по истории и культуре мусульманских народов. Причем значительная доля его творческого наследия посвящена истории и культуре Средней Азии. Еще находясь на учебе в Бухаре, он написал книгу «Иламе абнаи ад-дахр би ахвал ва ахл Мавараэннахр» («Извещение сынов эпохи о делах и людях Средней Азии»), где дал критический анализ обстановки той поры и деяний государственных деятелен и улемов Бухары. Очевидно, боясь участи своего предшественника Г. Курсави, осужденного бухарским эмиром на смертную казнь, он просил распространять эту книгу только после своего отъезда. В Бухаре же он написал работу «Танбах анбаи алкаср ала танзих анбаи Абу Наср» о жизни и творчестве родоначальника татарского просветительства и ученого Габденнасыра Курсзви (1776-1812), его учебе в Бухаре и сложных отношениях с бухарскими улемами и властями.

Ряд работ Ш. Марджани посвящены истории и географии Средней Азии. Наиболее значительная из них — книга «Гурфат эл-хавакин ли арфат ал-хавакин» («Жилища хаканов для познания их жизни»), в которой он выступает как зрелый ученый-востоковед. Эта книга была издана в 1864 г типографией Казанского университета и получила высокую оценку общественности. О значении данного труда казанский журнал «Анг» («Сознание») писал, что «если «Муствфвд ал-ахбар…» является важным источником для изучения истории народов Поволжья, то «Гурфат ал-хавакин...» имеет такое же значение для изучения периода X–XII веков истории [50] Средней Азии ¹⁰. Такая оценка совершенно справедлива, ибо и то время отсутствовали работы, посвященные истории Средней Азии домонгольского периода. Значимость этой работы связана и с тем, что в ней выясняется «довольно сложный и на путанный вопрос о том, какая династия из тюркских племен занимала доминирующее положение в Междуречье и управляла страной и течение более двух столетий вплоть до появления на политической арене Чингисхана» ¹¹.

Непосредственное отношение к Средней Азии имеет также книга Ш. Марджани «Ал-Фаваид ал-мухимма» («Большая польза»), изданная и типографии Казанского университета и 1878 г. В ней дается описание уникального куфическою Корана, который хранился в Самарканде, а после присоединения Средней Азии к России попал в Императорскую Санкт-Петербургскую библиотеку Этот Коран пользуется репутацией одной из самых священных реликвий мусульман. По преданию, он был написан самим халифом Османом и находился в его руках, когда к нему ворвались убийцы, а потому на нем будто бы остались следы крови халифа. Марджани еще а 1856 г., опередив русского востоковеда В. Ф Шебунина на 36 лет, первым и России доказал, что этот памятник, хотя и является сравнительно древним, в руках Османа не был и пятна крови, якобы оставшиеся на его страницах, являются подделкой ¹².

Двухтомный капитальный труд Ш. Марджани «Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар» («Полезные сведении по истории Казани и Булгара»), как видно из названия, посвящен историческому прошлому волжско-камских булгар и казанских татар. Однако, рассматривая историю своего народа как часть всемирной истории, автор не обходит стороной и истории сопредельных народов и стран. Это прежде всего относится к политической истории Средней Азии. Ш. Марджани довольно подробно описывает историю правления династий Шейбанидов (1500-1598), Аштархзнидов (1599-1753), Мангытов (1753-1920).

Страницы истории Средней Азии нашли достойное место и в семитомном биобиблиографическом труде Ш. Марджани «Вафнийат ал-асляф ва тахтнйат ал-ахляф». В частности, там даны очерки об основателе династии Шейбанидов Мухаммеде Шейбани-хане (1451-1510), об известных представителях династии Аштарханидов Имам Кули (1611-1642), Абу-л-Файзе (1711-1747), о наиболее колоритных представителях династии Мангытов–Хайдаре (1800-1826) и Насрулле (1826-1860).

Ш. Марджани дает в своих трудах довольно обстоятельный анализ деяний различных правителей. Его симпатии — на стороне тех, кто проявлял заботу о науке к культуре, был благосклонен к ученым и поэтам, отличался милосердием и справедливостью. Высоко оценивает он, например, Гиязиддина Абул-Музаффзр Абдул-азиз-хана, который, по словам ученого, «был человеком святым, уважающим ученых и ревнителей порядка, проявлял заботу о строительстве и содержании медресе» ¹³.

В то же время Ш. Марджани проявлял явно отрицательное отношение к историческим личностям, которые приносили страдания народам, организовывали разрушительные военные походы, допускали жестокость к побежденным и несправедливость к своим подданным. Именно с этих позиций он дает весьма суровую оценку Тимуру (Тамерлану). За жестокость, двуличие, лживость клеймит он также бухарского эмира Шах-Мурада, его сына Хайдара и внука Насруллу. Не симпатизирует Ш. Марджани и таким безвольным правителям, как сыновья Хайдара Хусейн и Умар.

В большинстве случаев при характеристике правителей Ш. Марджани обращает внимание как на положительные, так и на отрицательные стороны их деяний. Противоречивой личностью в его характеристике выступает, например, Надир Шах (1688-1747), который в его представлении был решительным и волевым повелителем и за это завоевал симпатии подданных. Но в то же время он провел жизнь в военных походах, покорил многие страны и пролил немало крови. «Он был царем, которого боялись даже в мирные времена. В то же время он был человеком благонравным и не лишен склонности к богоугодным делам. Ему были свойственны верность, твердость, ум, умение остерегаться от мерзких поступков и поэтому он сумел совершить немало достойного внимания» ¹⁴.

Говоря о ситуации в Средней Азии XVIII–XIX вв., Марджани с горечью отмечает усобицу между царствовавшими там домами, беспринципность правителей, развал общественного организма, что причиняло горе и страдания народным массам.

Семитомный труд Ш. Марджани «Вафнийат ал-асляф...», рукопись которого хранится в научной библиотеке Казанского госуниверситета, представляет собой крупный биобиблиографический свод, описывающий жизнь и творческое наследие знаменитых людей, проживавших в период с VI по XIX в. Сквозь призму их биографий Ш. Марджани описывает исторические события, развитие культуры, [51] духовной жизни общества. В этом труде мы находим массу сведений о знаменитых личностях, жизнь и деятельность которых связаны со Средней Азией, о культуре региона, духовной жизни его народов Нисбы «ал-Бухари», «ат-Тюрки», «ал-Узбеки», «ат-Туркмени», часто встречающиеся в этом произведении, говорят о том, что оно может служить ценным источником для исследования истории и культуры данного региона.

Еше в «Мукаддимате китабе» Вафнийат ал-асляф...» Марджани приводит интересные сведения об Ибн Сине, Фараби, Беруни, ат-Туси и др. ¹⁵ А в самом «Вафнийат ал-асляф...» дается уже более обстоятельная характеристика этих и других деятелей культуры, выходцев из Средней Азии. В обоих произведениях Ибн Сина характеризуется, например, как человек, достигший вершин знания. Он «был главой ученых, князем среди врачей, царем философов, и противники и друзья относились к нему с величайшим уважением» ¹⁶. Перед взором татарского мыслителя Ибн Сина предстает как один из крупнейших представителей рода человеческого, корифей философов мусульманского мира, личность, редкая по глубине своих знаний, одаренности, широте помыслов и интеллекта, эрудиции и культуре. «Упорным трудом, — пишет Ш. Марджани, — он сумел аккумулировать в себе все отрасли науки и философии, подняться на вершину философских споров, стать крупнейшим ученым, высказывания которого превратились в пословицы и поговорки. Вокруг него сплачивались передовые ученые эпохи» ¹⁷.

Ш. Марджани дает анализ произведений Ибн Сины «Аш-Шнфа», «Ан-Наджат», «Ишарат», «Ал-Канун фи-т-тибб» и характеризует его как мыслителя, продолжавшего дело Аристотеля. Но он, по словам Ш. Марджани, — не слепой последователь античного философа, а самостоятельный мыслитель, который критически переработал и развил дальше философские идеи своего предшественника, отвергая при этом то, что считал ошибочным. «Среди мусульманских ученых, — пишет Ш. Марджани, — мыслителем, наиболее глубоко усвоившим произведения Аристотеля, был глава ученых Ибн Сина... Но он не был его простым последователем. Наоборот, он выступает против Аристотеля, отвергает его положения и отстаивает свою собственную позицию» ¹⁸.

Татарский просветитель подчеркивает также выдающуюся роль Ибн Сины в развитии медицины и фармакологии, считает, что он «совершенствовал и поднял медицину на высокий пьедестал» ¹⁹.

В указанном сочинении достойное место занимают также поэты и адибы, творившие в Средней Азии. Среди них Ш. Марджани особо выделяет Алишера Навои, характеризуя его и как человека, и как государственного деятеля, и как выдающегося мастера слова — поэта. Навои в представлении Ш. Марджани был человеком широко образованным, начитанным, добрым, милосердным, благородным. Как ученый, пишет Марджани, он был «одним из известнейших в стране Хорасан... Природа одарила его редким талантом, остроумием и находчивостью. Благодаря этому он освоил многие науки и достиг вершины знаний». Как государственный деятель он «был опорой ученых и покровителем наук. Его усилиями воздвигались мечети и медресе. Много сил и энергии отдал он для их содержания и поддержки ученых мужей».

Как человек щедрой души, подчеркивает Ш. Марджани, А. Навои постоянно проявлял заботу об обездоленных, выделял средства на содержание бедных и сирот

Особо отмечается место А. Навои в поэзии и литературной жизни того времени. Он, пишет татарский ученый, был высшим идеалом для адибов и их опорой. Будучи знатоком персидского и тюркского языков, писал на этих языках глубоко-содержательные касыды, напоенные утонченным чувством стихотворения, он создал много высокохудожественных литературных произведений. Ш. Марджани особо подчеркивает роль А. Навои в создании тюркоязычной литературы ²⁰.

Ш. Марджани характеризует и достижения науки в Средней Азии, В частности, он дает высокую оценку Мирзе Улугбеку и его астрономической школе. Из представителей этой школы он отмечает также Салахуддина Мусу бин Махмуда ар-Руми, известного как Кази-заде. Гияседдина Джемшида бин Масуда ал-Каши. Али бин Мухаммеда ал-Кушчи, Мухаммеда бин Джемшида ал-Каши. По мнению Марджани, обсерватория Улугбека была разрушена в 1502 г., когда Мухаммед Шейбани завоевал Самарканд. Он искал клад Улугбека, который был якобы захоронен под обсерваторией ²¹.

Поволжье и Средняя Азия уже с глубокой древности были тесно связаны экономическими и духовными узами. Это обстоятельство нашло свое отражение и в трудах Ш. Марджани, Так в «Мустафад ал-ахбар...» он пишет, что жизнь и [52] деятельность такого крупного средневекового ученого, как Хасан бин Омар ал-Булгари, была связана с городом Гянджа в Азербайджане, с Бухарой и Волжской Булгарией. Так же обстоит дело с известным богословом Саул ад-дином бин Омаром ат-Тафтазани, выходцем из Хорасана, который оставил заметный след в духовной жизни Поволжья. Сказанное целиком относится к Хофиз ад-дину Юсуфу ал-Хорезми ал-Кардари, известному как Ибн ал-Баззаз, и к Ассаму бин Малику ал-Маргинани ²².

Особое значение приняла связь со Средней Азией для потомков древних булгар — поволжских татар после потери ими государственного суверенитета и покорения Казанского ханства Иваном IV. В условиях национальных и религиозных преследований, усиленной миссионерской деятельности православных священнослужителей связь со Средней Азией служила для татар мусульман важнейшей поддержкой в сохранении верности традициям предков, национальной самобытности. В этом значительную роль сыграли учебные заведения Бухары и Самарканда, где выходцы из Поволжья получали соответствующую подготовку, и вернувшись на родину, выполняли роль духовных руководителей татарского населения. В трудах Ш. Марджани сосредоточен богатый материал, подтверждающий этот вывод.

Как пишет ученый-историк в своем труде «Мустафад ал-ахбар...», первым из среды тех, кто после присоединения Казани к России получил образование в Мавераннахре, был Юны.. бин Иванай бин Габделхалик ал-Качеви (XVII в). После него многие выходцы из Поволжья получили образование в Бухаре и Самарканде став впоследствии на родине видными имамами и мударрисами. Отдельные из них принимали активное участие в освободительном движении среди татар. Среди них Ш. Марджани выделяет Салима бин Гзбуррахим ас-Сабави, который имел хорошие знания по фикху и отличался остроумными судебными решениями. В «Мустафад ал-ахбар…» Ш. Марджани довольно обстоятельно описывает его жизнь как на родине, так и в Бухаре и указывает, что я трудные для народа времена ас-Сабави был с ним, примкнул к пугачевскому движению, а после поражения его спасся бегством в Бухару.

В Средней Азии получили образование зачинатели просветительскою движения среди татар Г. Курсави (1776-1812) и Г. Утыз Имяни ал-Болгари (1784-1834). В Бухаре учился и формировался как ученый сам Ш. Марджани. О значении Средней Азии в этом отношении Ш. Марджани довольно обстоятельно говорит в трудах «Мустафад ал-ахбар…» и «Вафнийат ал-асляф...».

В работах Ш. Марджани зафиксированы так же свидетельства о непосредственной духовно-просветительской деятельности среди татар Поволжья самих выходцев из Средней Азии. Об одном из них в «Вафнийат ал-асляф...» говорится: «Абу Мухаммад Ишнияз ал-Хорезми ал-Каргади умер в 1791 году. Он приехал из Бухары, странствовал и стране Булгар и Казани, преподавал в деревне Кззаклар и двух переходах от Казани... Здесь, в земле Булгар, он почитался образованным человеком твоего времени» ²³.

Характеризуя взаимосвязи между Средней Азией и Поволжским регионом, акад. В. В. Бартольд писал, что, если в средние века культура приносилась к берегам Волги из Бухары и Хивы, то «в XIX веке волжские татары, ознакомившиеся через посредство России с европейской культурой, становятся просветителями своих туркестанских единоверцев» ²⁴. Наследие Ш. Марджани дает достаточные основания для подтверждения этих слов крупнейшего ученого-востоковеда. Даже краткий анализ этого наследия достаточно убедительно творит о высоком уровне развития культуры и научной мысли и Средней Азии и их влиянии на духовную жизнь и культуру татар Поволжья и Приуралья. С другой стороны, творчество и деятельность самого Ш. Марджани свидетельствует об обоснованности и второй половины утверждения В. В. Бартольда — о просветительской значимости наследия представителен татарской культуры для народов Средней Азии. Будучи крупным ученым -и мыслителем. Ш. Марджани своим творчеством не только дал ответ на многие жгучие проблемы, возникшие перед татарским народом, но и приоткрыл важные страницы истории и культуры Мавераннахра, так или иначе способствовав пробуждению общественного сознания народов Средней Азии на важном, поворотном этапе их истории,

Я. Г. Абдуллин

Комментарии

1. Тукай Г. Соч.: В 5 томах. Т. II. Казань, 1985. С. 259 (на тат. яз.).

2. Сералин М. Марджани // Айкап. 1915. № 2.

3. Кунабаев Абай. Лирика и поэмы. М., 1940. С. 26.

4. См.: Марджани: Сб. Казань. 1915, С. 414.

5. Анг (Сознание). 1915. № 1. С. 14.

6. Валиди Дж. Татар эдэбиятыныи барыша (Процессы в татарской литературе). Оренбург, 1912. С. 47.

7. Марджани. С. 44.

8. Там же. С. 47.

9. Марджани Ш. Вафнийат ал-асляф ва тахнийат ал-ахляф: Ркп. отдела рукописей и редких книг научной библиотеки Казанского госуниверситета. Т. 6. 422-428.

10. Шихаб хизритнен Урта Азия тарихына караган биек хезмите (Выдающийся труд почтенного Шигабутдина об истории Средней Азии) // Анг. 1914. № 4. С. 74.

11. Юсупов М. X. Шигабутдин Марджани как историк. Казань, 1984. С. 73.

12. Марджани Ш. Ал-Фаванд ал-мухимма. Казань, 1878. С. 21-22; Марджани: сб. Казань. 1915. С. 213-221.

13. Архив ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова КНЦ АН СССР, ф. 22, оп. 1. д. 20, л. 396.

14. Там же, л. 94.

15. Марджани Ш. Мукаддимате китабе «Вафнийат ал-асляф ва тахнийат ал-ахляф». Казань. 1883. С. 300-320.

16. Архив ИЯЛИ КНЦ АН СССР, ф. 22, оп. 1, д. 20, л. 90.

17. Там же, л. 114.

18. Там же, л. 89.

19. Там же, л. 90.

20. Там же, л. 88-89.

21. Марджани Ш. Мукаддимате. С. 315.

22. Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар… Т. I. С. 83, 86 -88.

23. Марджани Ш. Вафнийат ал-асляф… Т. 6. С. 235.

24. Бартольд В. В. Культура мусульманства. Пг., 1918. С. 108.

Текст воспроизведен по изданию: Шигабутдин Марджани и Средняя Азия // Общественные науки в Узбекистане, № 5. 1991