Очерк военных действий в Средней Азии с 1839 по 1876-й год.

Поход 1839 года к Хиве. Взятие Ак-Мечети (форт Перовский) в 1853 году. походы 1864-65 годов. Взятие Туркестана и Чимкента. Подвиг Уральцев под Иканом. Взятие в 1865 году Ташкента. Поход 1866 года. Поход под Самарканд 1868 года. Оборона нашими войсками Самаркандской цитадели. Походы 1871 года. Хивинский поход 1973 года. Действия отрядов Туркестанского, Красноводского, мангышлакского и Оренбургского. Занятие Хивы. Замирение Хивинского оазиса. Дело под Чандыром. Поход 1875 года. Покорение Кокандского ханства.

Движение России на восток, в Среднюю Азию, началось тотчас после свержения Монгольского ига, с покорения в 1472 году Иоанном III Перми, затем Вятки. В 1552 г. Иоанн IV завоевал Казанское, а в 1554 году Астраханское царства; в то же время казачья вольница двинулась еще далее: Ермак завоевал Сибирь; Уральские казаки осели на реке Урале (Яике); в 1587 году был основан Тобольск; в 1661 г. — Иркутск, а в [2] 1650 г. занят Албазин на Амуре. Северная граница вновь при обретенных владений была обеспечена океаном и суровым климатом; южная, совершенно беззащитная, переходила через средне-азиатские степи и потому была подвержена постоянным нападениям кочевых племен, которые грабили наших жителей, угоняли скот и уводили людей в рабство.

С целью замирения степи и установления правильных торговых сношений с среднеазиатскими оседлыми владениями, Петр Великий снарядил две экспедиции: одну Бековича-Черкасского в Хиву, другую, со стороны Сибири, Бухгольца на Верхний Иртыш и далее к Яркенду. Первая кончилась неудачно. В 1711 году весь отряд был вырезан в Хиве. Результатом второй было занятие Среднего Иртыша и основание на нем г.Омска, чем было положено начало Сибирской степной линии.

С конца ХVII и в начале ХVIII столетия киргизы, теснимые с востока и юго-востока кокандцыами и могущественными тогда джунгарами, не раз обращались к России, прося подданства, но получали отказ. С такою же просьбою обращались к Петру Великому и туркмены, но тоже без успеха: мы не желали переходить р. Урал, Уральские горы и р. Иртыш, как ни слабы были эти пограничные рубежи.

С занятием кокандцами низовьев реки Сырдарьи и основанием Ак-Мечети (теперь форт Перовский) и при управлении Джунгариею Галданом Церном, положение киргиз еще более ухудшилось: Малая орда была подчинена Коканду, Большая и Средняя частью признали власть Галдан Цереня. Междоусобия среди двух миллионного киргизского населения начали принимать все большие и большие размеры. Ближайшие к нам киргизские орды снова бросились к нам за подданством. Получив отказ и не видя от нас защиты, они нападали и на нашу линию. Одна из больших партий проникла почти до Казани.

В 1730 г. хан Малой орды Абдул-Хаир особенно настойчиво добивается нашего подданства. Условиями он ставит, чтобы мы основали укрепление на границе подчиненных ему кочевий (Орск) и признали ханское звание наследственным в его роде. Со своей стороны он обязывался охранять спокойствие на границе и давать конвой нашим караванам. Основанием Орска было положено начало Оренбургской стенной линии. Но этот первый шаг России в Среднюю Азию не принес ожидаемой пользы. Мы вынуждены были то защищать своих новых подданных от их же [3] же сородичей, то наказывать их за набеги и грабежи в наших предем . рку военных действий в Средней Азии. лах. В продолжении затем почти сто лет грабежи и набеги как киргиз, так и туркмен не прекращались и ежегодно уводилось в рабство и продавалось на рынках Хивы, Бухары и Коканда около 200 человек русских людей. Для защиты мирных киргиз, усмирения и наказания производивших набеги, а также для возвращения отбитого скота мы посылали отряды, сила которых, постепенно возрастая, дошла до 2,000 человек. Отряды эти ходили целые месяцы; ими же конвоировались и караваны, прикрытие которых доходило до 250 человек пехоты, 250 человек казаков с 2 орудиями; но как только отряды возвращались назад, вслед за ними шли шайки и повторяли разбои. К 1830 году положение киргиз – русских подданных было таково, что, примыкая только с запада к России, они с других сторон были окружены своими родичами, подчинившимися ханствам Хивинскому и Кокандскому или примыкавшими к Китаю. Несмотря на родство и одноплеменность, грабежи, угон скота, продажа в рабство были обычными явлениями, не только между киргизами разных орд, но и между киргизами одного и того же рода.

Необходимость защитить, наконец, как русское коренное население, так и новых подданных и отсутствие пользы от временно посылаемых колонн вынудили правительство первоначально создать по окраине степей, на восточных склонах Уральского хребта, небольшие укрепления, а когда эта мера не помогла, то пришлось решиться углубиться в степь и утвердиться среди самых кочевий. В 1833 г. устроено было на Каспийском море укрепление Ново-Александровское, а затем граф Перовский со стороны Оренбургской линии устроил четыре укрепления. Но когда и эти меры оказались недостаточными, решено было произвести экспедицию в Хиву. [4]

С целью положить конец грабежам хивинцев, оградить спокойствие подвластных нам киргиз, обеспечить торговые интересы паши в Азии и освободить наших пленных, в 1839 году решено было предпринять экспедицию против Хивы и наказать жителей ханства. О присоединении этого ханства к русским пределам предположений не было. Самый поход к Хиве в некоторых официальных документах назывался поиском.

Начальство над экспедициею было возложено на командира отдельного Оренбургского корпуса генерал-адъютанта Перовского.

Утвержденным основания для похода, выработанные ген. Перовским, заключались в следующем:

Для усмирения Хивы признавалось достаточным 4,000 чел. При 12 орудиях, доведенных до пределов Хивинского ханства.

Весь успех предприятия основывался на верном расчете и соображении средств и способов для продовольствия людей и лошадей.

Путь от Оренбурга на Илецкую защиту и далее через Усть-Урт определялся в 1,250 верст (В действительности от Оренбурга до Хивы свыше 1.400 верст.) и признавался наивыгоднейшим. Предположено делать в день по 25 верст и в 50 переходов, в том числе 18 по Усть-Урту, достигнуть предмета действия – города Хивы.

Выступление предположено в конце марта или начале апреля 1840 года с тем, чтобы осенью того же года возвратиться обратно.

Предполагалось, что экспедиция в Хиву могла продолжиться [5] более полугода; сообразно чему для обеспечения продовольствия отряда признавалось необходимым основать предварительно, примерно за год до экспедиции, два становища, одно верст за 300 от Оренбурга, другое в таком же расстоянии от первого. С собою полагалось взять па 70 дней довольствия.

Отряд должен был иметь 1 1/2 комплекта боевых патронов и снарядов. В пищу солдат положено назначать ежедневно мясо и винные порции.

Войска надлежало снабдить теплою одеждою. Потребность в верблюдах исчислена в 12,000, которые предполагалось более выгодным приобрести покупкою.

Издержки по экспедиции по продовольствию войск, постройке разных вещей, покупке верблюдов, найму вожаков и на чрезвычайные расходы (в том числе подарки киргизам и туркменам) исчислены до 475,000 руб. и 12,000 червонцев.

Означенные предположения были. Высочайше одобрены и утверждены.

К сожалению, генерал Перовский признал необходимым испросить разрешение отступить от этих оснований. Вместо весны 1840 года, он признал более выгодным выступить уже в ноябре 1839 года. Таким образом, вместо весеннего, поход предпринимался зимний. Причинами к такому изменению послужило опасение, что, выступив весною, отряд не найдет достаточно воды и прибудет к Хиве в знойное время. Независимо того, вместо покупки верблюдов оказалось выгоднее нанять их вместе с возчиками (Признано, что покупные верблюды имеют худший уход, чем наемные, при которых находятся и хозяева их или родственные им возчики (лаучи)). Наем же верблюдов мог быть произведен только летом, что и было исполнено в лето 1839 г. Два становища, одно на р. Эмбе в 500 верстах от Оренбурга, другое при речке Ак-Булаке в 160 верстах от р. Эмбы, к ноябрю были готовы; гарнизоны поставлены, укрепления устроены, запасы в них свезены. Первое укрепление названо Аты-Якши, второе Ак-Булак. В октябрь собраны в Оренбурге 3 1/2 бат. пехоты из отборных людей 22 пехотной дивизии, 2 батарейных, 4 конных, 8 горных орудий, 6 кегорновых мортирок и три казачьих полка Уральского, Башкирского и Оренбургского войск.

Вместо предположенных 12,000 верблюдов поставлено для найма только 9,500. [6]

Всего выступило в поход около 4,000 человек при 10,000 верблюдах.

Выступление отряда из Оренбурга произведено 4 эшелонами в начале ноября.

С началом похода мороз быстро достиг 30°. Следование отряда было чрезвычайно медленное. Войска составляли как бы прикрытие огромному верблюжьему транспорту. К 28 ноября отряд сосредоточился па р. Илеке в 150 верстах от Оренбурга, а к 5 декабря сделал 270 верст. Холод достигал 32°. Войска обыкновенно выступали с рассветом и останавливались в третьем часу по полудни, для того чтобы можно было засветло выгнать на пастьбу верблюдов и лошадей. Снег еще был не глубокий.

К началу декабря в гарнизонах, поставленных на становищах, обнаружились цинга и нервные горячки. В пище в отряде недостатка не было, но топливо добывалось с трудом, а с Эмбы прекращался всякий кустарник и даже камыш. Дрова же, находившиеся при отряде на верблюдах, выдавались с самою крайнею бережливостью.

19-го декабря отряд прибыл на первое становище к укреплению на р. Эмбе Аты-Якши, сделав в 32 дня 500 верст.

Все пространство до Эмбы уже было покрыто глубоким снегом. Отряд шел целиком без дорог, проделывая тропу в снегу. По приходе на ночлег войска разрывали снег для верблюдов, охраняли пастбища, развьючивали и затем к утру навьючивали 10,000 верблюдов. Топлива не было, войска мерзли. Теплая одежда оказалась дурно соображенною. Стеганные на овечьей шерсти полушубки быстро пришли в негодность; шерсть сбивалась комьями к низу в полы, не грея спины и груди. Теплые фуражки с широкими откидными назатыльниками весьма стесняли войска и сообщали им странный наружный вид. Но, несмотря на все переносимые трудности, больных в отряде было только 202, умерло 34 человек. Случаев отморожения было мало, ибо, к счастью, морозы стояли без ветров. Если же начиналась вьюга, то отряд останавливался переждать ее на ночлег.

Строевые лошади (все покрытая попонами) сохранились удовлетворительно, но около 20% верблюдов уже оказались негодными к дальнейшему пути. Отряд по необходимости остановился в укреплении Аты-Якши несколько дней, для отдыха людям и верблюдам. Перед выступлением в дальнейший путь [7] обнаружился бунт между киргизами-возчиками, отказывавшимися следовать далее из опасения хивинцев. Двое из них были расстреляны, после чего остальные смирились.

Известия о движении русских к Хиве уже давно достигли хивинских пределов и вызвали энергичные приготовления к отпору. Отряды хивинцев двинулись навстречу. Один из них силою до 2,000 — 3,000 человек 18-го декабря произвел нападете на паше второе становище – укрепление Ак-Булак. После довольно упорного боя, хивинцы были отбиты и отступили, угнав несколько лошадей и верблюдов и увезя своих убитых и раненых. Потеря с пашей стороны заключалась в 5 убитых и 13 чел. раненых.

30-го декабря выступил из Аты-Якши 1-й эшелон и в последующие дни три остальных. Переход до укрепления Ак-Булак в 160 верст оказался еще более затруднительным, чем предыдущие. Войска встретили на пути столь глубокие снега, что последняя колонна, выступившая 4-го января, еще 30-го января не могла прибыть к Ак-Булаку, т. е. могла проходить в день в среднем только по 6 верст.

Потери в верблюдах возрастали со дня на день. Конница должна была протаптывать тропинки для верблюдов, а местами расчищать их лопатами. Орудия вытаскивали на руках. Все кормы занесло смерзшим в одну толщу снегом; бураны останавливали ход отряда по целым дням и прекращали всякое сообщение между колоннами. Протоптанные тропинки тотчас же заносились снегом. Морозы стояли в среднем свыше 20°. Топливо почти отсутствовало. При таких условиях силы людей подорвались. В отряде развилась от недостатка горячей пищи и трудов цинга, горячка, а также глазные болезни от снега и от дыма сырого топлива. Началась сильная смертность. По достижении Ак-Булака в строю оставалось только 1,900 человек, т. е. половина выступивших в поход. Верблюдов дошло до Ак-Булака только 5,200, но из них к дальнейшему следованию оказалось годных только 2,500, т. е. 1/4 выступивших.

При таких обстоятельствах генерал Перовский не признал возможным продолжать движение вперед и решился, пройдя только половину пути до Хивы, отступить обратно.

Но и возвращение отряда встретило чрезвычайные трудности.

4-го и 5-го февраля выступили с Ак-Булака первые колонны в обратный путь. Верблюды падали сотнями. Пришлось бросать [9] запасы довольствия и употребить на топливо все тяжести, в коих не предстояло крайней необходимости.

18-го февраля отряд в весьма бедственном состоянии стянулся обратно к Эмбенскому укреплению, потеряв еще до 1,800 верблюдов. Потребовался сбор свежих верблюдов, а в ожидании присылки их, отряд был прикован к Эмбе в течении трех месяцев, не имея возможности ни двигаться вперед, ни вернуться назад. Морозы, далее в конце февраля, доходили до 26°. Из выступивших из Оренбурга верблюдов уцелело лишь 1,000 голов. Только 20-го мая началось движение отряда с реки Эмбы к Оренбургу, и 2-го июня отряд вступил в Оренбурга, везя с собою 1,200 больных и потеряв умершими свыше 1,000 человек.

Меньше всего пострадали Уральские казаки и их кони, удивительно легко перенесшие все трудности похода.

Основною причиною неудачи экспедиции надлежит принять необычайно суровую зиму, небывало глубокие снега, отсутствие корма для верблюдов и отсутствие топлива. (Отсутствие топлива, обусловливающее отсутствие зимою горячей пищи, составляет весьма серьезную помеху движению отрядов на большие расстояния. Еще больший недостаток в топливе мы можем встретить на путях через Монголию.)

Неудача экспедиции в Хиву отразилась весьма невыгодно на нашем положении в степи. Волнения киргиз принимали все более серьезный характер. Подстрекаемые со стороны Хивы и со стороны Бухарского ханства, киргизы, под предводительством Кенисары Касимова, произвели ряд набегов на подвластных нам киргиз, увлекая их к отложению от России, а в случае несогласия грабя их. Для ограждения своих подданных, мы вынуждены были в 1845 году вдвинуться в самую степь, основав два постоянных опорных пункта в укреплениях Тургай и Иргиз (В этих укреплениях был открыт беспошлинный меновой торг). (Отчетная карта № 1-й).

Два года спустя, мы заняли устья Сырдарьи, заложив укрепление Аральское, по просьбе самих окрестных киргиз, просивших подданства России и действительной защиты от притеснений и грабежей с юга – хивинцев и туркмен-иомудов, а с востока – кокандцев. Но занятие только одного пункта на р. Сырдарье скоро оказалось недостаточным и повело нас, вследствие набегов кокандцев, к новому движению вперед. В 1851 году [10] кокандские киргизы отбили у наших 50,000. голов скота. Оставить безнаказанным такой грабеж значило признать свою слабость перед кокандцами.

Посланные в погоню наши легкие отряды отбили скот обратно; кокандские войска поддержали своих киргизов. В результате явилась неизбежною экспедиция против передовых кокандских постов, которая кончилась взятием в 1853 году кокандской крепости Ак-Мечеть, переименованной в форт Перовский. Со взятием этого пункта мы овладели линиею реки Сырдарьи на 100 верст.

Отряд, назначенный для овладения Ак-Мечети, выступил из Оренбурга в составе 2,100 человек и 12 орудий. По пути им основано на р. Сырдарье два форта: № 1 (ныне Казалинск) и форт № 2 (ныне Кармакчи). 2-го июля Ак-Мечеть была обложена нашими войсками, а 28-го взята штурмом после почти месячной осады. Ров перейден крытою сапою; устроена минная галерея, и два горна заряжены 40 пудами пороха. Действие мины было весьма удачно. Взлетевшая на воздух часть северной стены открыла пролом более 10 сажен. Двинутая на обвал колонна, после довольно упорного сопротивления, проникла внутрь крепости и через 20 минут от начала штурма овладела ею.

Потери наши при штурме составили убитыми и ранеными 55 человек, в том числе 7 офицеров. В крепости зарыто 230 трупов кокандцев. В продолжении осады убито и умерло от ран 25 человек. Наши трофеи были: 2 бунчука, 8 значков, 2 медных орудия и 66 крепостных ружей.

Кокандцы не могли помириться с занятием нами линии Сырдарьи. Их многочисленные шайки появились в том же году в окрестностях форта Перовский. Высланный на встречу им в августе наш отряд, силою около 300 чел., был атакован многочисленным скопищем и отбивался целый день. Только с подходом подкреплений из форта Перовский, кокандцы отступили. Мы потеряли в этом деле убитыми и ранеными 2 офицеров и 25 нижних чинов. Зимою того же года к форту Перовский подступили значительные силы кокандцев с артиллерией, предводимые Якуб-Беком, впоследствии основателем и правителем Кашгарского ханства. Наш гарнизон, силою около 1,000 человек, не дожидаясь осады, сделал, под начальством подполковника Огарева, энергичную вылазку против кокандцев, расположившихся лагерем в 3-х верстах от форта, ударил в штыки на них и [11] обратил, не успевшие приготовиться к бою, толпы их в беспорядочное бегство. В наши руки достался весь лагерь, 4 бунчука, 7 знамен, 17 орудий и 130 пудов пороху. Мы потеряли убитыми и ранеными 2 офицеров и 54 нижних чинов.

С занятием нами Сырдарьи и укр. Ак-Мечеть, между этим пунктом и укреплением Верный, составлявшим в то время крайний пункт на Сибирской линии, оставалось незанятое нами пространство в 900 верст, в которое свободно вторгались кокандские скопища, направляясь то к Сибирской, то к Оренбургской линиям, грабя и волнуя покорных нам киргиз и собирая с них подати. Несмотря на невыгоду для нас такого положения, мы все еще надеялись обойтись без новых приобретений в Средней Азии.

Некоторое время нашим отрядам, высылаемым вперед в степь, со стороны форта Перовский и укрепления Верный ставилось задачею овладеть тем или другим из укрепленных пунктов, служивших опорою для кокандских шаек, разрушить его и вернуться обратно. Рассчитывалось, что такие действия произведут достаточное впечатление на население степи. Так со стороны Оренбургской линии мы заняли и разрушили укр. Джулек в 160-ти верстах от форта Перовский, а в 1861 году наш отряд овладел укр. Яны-Курган, лежавшим на половине пути от форта Перовский к г. Туркестану, разрушил его и возвратился обратно.

В то же время в 1860 году, наш отряд со стороны Сибирской линии овладел укреплениями Токмак и Пишпек, разрушил их и тоже вернулся обратно.

В последнем, после пятидневной осады, сдалось 627 кокандских сарбазов (Пехотинцев) и взято 3 знамени и 5 медных орудий.

Но такой образ действий скоро оказался непригодным для Азии, признающей только силу. Обратное отступление после одержанных успехов наших отрядов — истолковывалось, как поражение наших войск, как доказательство слабости. В результате такое движение вперед и назад наших отрядов не только не успокоило степи, но произвело даже обратные результаты. Так, после взятия нами Пишпека, кокандцы выдвинули из Ташкента многочисленные скопища через Аулиэата к развалинам Пишпека, восстановили эту крепостцу, возмутили киргиз и, объявляя газават, двинулись массами до 20,000 чел. при 10 орудиях вперед, [12] с целью овладеть городом Верный, и выбросить нас обратно в пределы Западной Сибири.

Наши силы, расположенные в то время в г. Верный и его окрестностях (в Алатавском округе), заключались всего в 1,000 человек пехоты и казаков, но начальником их был решительный, храбрый и опытный в средне-азиатских делах подполковник Колпаковский. Зная, что в войне с азиатами не столько необходима числительность войск, сколько смелость и неожиданность атаки, зная, что, укрывшись за валы укр. Верный, он отдал бы на разграбление неприятеля город и пригородный станицы, только что начавшие образовываться, подполковник Колпаковский быстро собрал 3 роты пехоты, 4 сотни казаков, 6 орудий, двинулся с этим отрядом навстречу противника и, несмотря на крайнюю несоразмерность сил, смело атаковал его у Узун-Агача, 20-го октября. После упорного боя, в котором с особою отвагою действовала наша артиллерия, расстреливая густые толпы противника с самых близких дистанций, кокандцы отступили, понеся большие потери, оставив в наших руках более 150 ружей. Мы потеряли убитыми и ранеными 2 офицеров и 31 нижних чина.

В виду того, что возобновленный кокандцами Пишпек снова стал центром вредного для нас влияния на подвластных нам киргиз, подполковнику Колпаковскому предписано было произвести движение к этому пункту и овладеть им.

Собранные для сего 8 рот пехоты, 8 орудий, 2 сотни казаков и несколько мортир быстро двинулись к Пишпеку. Весьма высокие, толстые глиняные стены и глубокий ров делали штурм открытою силою, при уменье азиатов держаться за стенами, рискованным, почему 13-го октября, в первую же ночь по прибытии отряда к Пишпеку, преступлено к ускоренной осаде этого пункта. 24-го октября под стены подведен минный подкоп и все было готово к взрыву и штурму.

В 11 часу поднялся в Пишпеке сильный шум, огонь со стен прекратился и раздались крики: «аман, аман » (пощада). Сдалось 22 офицера и 554 сарбаза. Трофеями нашими были 5 орудий, 3 знамени, 600 ружей, 200 пудов пороху и проч. Наша потеря убитыми и ранеными составила офицеров 3, нижних чинов 40; контуженных 29. Выпущено снарядов 2,051, патронов 31,000, ракет 63. Разрушив стены, отряд вернулся в г. Верный. Кокандцы снова заняли и восстановили этот пункта [13], и вместе с тем, подданные нам киргизы снова явились двухданниками, а шайки кокандцев по-прежнему беспрепятственно вторгались в обширные, ничем не занятые ворота, оставленные нами между Сибирскою и Оренбургскою лилиями. Такой порядок, очевидно, не мог быть долго терпим. В 1863 году Высочайше повелено соединить обе линии, заняв Аулиэата, Чимкент и Туркестан, и перенести нашу границу на р. Арыс. Весною 1864 года с обеих линий двинулись небольшие отряды навстречу один другому.

Походы 1864 — 66 годов. Взятие Ташкента.

6-го июня Западно-Сибирский отряд, силою 2,500 человек, под начальством полковника Черняева, взял Аулиэата, а 12-го июня Оренбургский отряд, под начальством полковника Веревкина, овладел после короткой осады г. Туркестаном, первым пунктом с оседлым туземным населением (сартами). По занятии этих пунктов, между действующими отрядами оставалось 300 верст расстояния, а в центре между ними лежал значительный кокандский город Чимкент, куда и начали стягиваться главные силы кокандцев под личным начальством регента ханства Алимкула. С целью овладеть Чимкентом, генерал-майор Черняев двинулся с отрядом в 1,300 чел. и просил полк. Веревкина о содействии. Отряд, высланный с этою целью со стороны Туркестана, силою в 400 чел., был окружен кокандцами и вынужден к отступлению с потерею убитыми, ранеными и контуженными – 80 человек. Наши отряды хотя и вошли в связь, тем не менее неудача в Оренбургском отряде повела к отступление и отряда, действовавшего со стороны Аулиэата. В двойственности начальствования надо искать главную причину не успешности наших действий. С подчинением генерал-майору Черняеву и войск, расположенных в Туркестане, он [14] сосредоточил к 19-му сентября 1864 года к Чимкенту 10 1/2 рот, 13 орудий, 5 мортир, 2 1/2 сотни казаков и 1,000 милиционеров из вновь принявших наше подданство киргиз. В туже ночь преступлено к осадным работам. Крепость Чимкент была обнесена сильною глинобитного стеною с цитаделью, построенною на трудно доступной высоте. Гарнизон ее состоял из нескольких тысяч кокандских войск, широко снабженных боевыми и продовольственными запасами. Не довольствуясь пассивною обороною, кокандцы вышли из крепости апрошами к нашим работам и производили вылазки. Густая цепь стрелков прикрывала работы, производившиеся кокандцами, в весьма небольшом расстоянии от русских работ. Наши передовые роты не могли спокойно выдержать близости противника и бросились на него в штыки. Опрокинутые кокандцы, побежали к крепости, к воротам. Произошло столпление, а на плечах их ворвались и наши молодцы. Ген. Черняев оценил всю опасность, но и все выгоды такого неожиданная положения. Передовые роты были быстро поддержаны остальными. Не давая кокандцам опомниться, они ударили на них и овладели цитаделью. Неприятель бежал, оставив в наших руках 11 бунчуков, 4 знамени, 27 значков, 23 больших орудия, 8 больших мортир и массу оружия. Мы потеряли за штурм 38 убитых, раненых и контуженных.

Поставленная нашим Правительством задача была выполнена. Мы сомкнули наши линии и стали твердою ногою в Чимкенте, имея в плодородной долине Арыса средства к обеспечению продовольствия войск. Но в 114 верстах от Чимкента лежал г. Ташкент со стотысячным, склонным к волнениям населением, окруженный густо населенными местностями по долине Чирчика, Ангрена и их притокам. Наши противники имели в Ташкенте превосходную базу для действий против нас и деятельно готовились к войне, вступив в сношение с Бухарою. Генерал Черняев решился с небольшим отрядом, силою 1,550 чел. при 12 орудиях, предпринять движение к Ташкенту и сделать попытку овладеть этим пунктом, привлечением на нашу сторону мирного, торгового населения города. При этом рассчитывалось на впечатление погрома под Чимкентом. К сожалению, дело разыгралось иначе. Увлеченный предприимчивостью своих частных начальников, генерал Черняев дал разрешение штурмовать городскую стену, но штурм был отбит с потерею убитыми и ранеными 4 офицеров и 78 нижних чинов. [15] Один из героев дела под Узун-Агачем подполковник Обух, увлекший войска на штурм, заплатил жизнью за свою слепую отвагу. Отряд отступил к Чимкенту. Неудача наших войск подняла дух кокандцев и позднею осенью того же года огромные скопища их появились на наших сообщениях с Россиею у г. Туркестана. Первый удар кокандцев обрушился неожиданно на сотню Уральских казаков, и эта сотня выдержала бой, имеющий право быть записанным на ряду, с самыми славнейшими подвигами русских войск.

Правитель Ташкента Алимкул с скопищем в 10,000 человек конницы, пехоты и при нескольких орудиях обошел Чимкент и двинулся к Туркестану с целью овладеть этим пунктом, вмещавшим в себе святыню мусульман — мечеть Азрета.-Мелкия. Партии появились в наших пределах еще в конце ноября, а 2-го декабря коменданту крепости Туркестана было донесено, что войска Алимкула уже подошли к Туркестану на 30 — 40 верст. С целью разведки, комендант выслал к стороне Ташкента, к деревне Икан (в 21 версте от Туркестана) сотню Уральских казаков, в составе 2-х офицеров, 5 урядников, 98 казаков при одном горном единороге с 4 артиллеристами.

Сотня, под начальством есаула Серова, двинулась 4-го декабря в два часа пополудни и того же дня к вечеру была окружена со всех сторон кокандцами. Сотня спешилась, сбатовала коней, залегла частью в канаве, частью за завалами, устроенными из мешков с провиантов и фуражом. Нападающие были встречены залпами из ружей, а единорог дал два выстрела картечью.

Неприятель отошел на ружейный выстрел и начал обстреливать горсть наших из орудий и ружей. Всю ночь кокандцы стояли готовые броситься на казаков, но новых попыток покончить с ними одним ударом не сделали. С утра неприятель стал подвозить камыш и разный материал с целью устройства мантелетов и больших щитов для передвижения их на арбах. Казаки поддерживали редкий и меткий огонь. На другой день около 2-х часов пополудни послышались со стороны Туркестана, верстах в четырех от места боя казаков, орудийные и ружейные выстрелы, которые затем вскоре замолкли. Это была помощь, высланная казакам из крепости, в составе 160 чел. пехоты при 2-х орудиях. Встреченный кокандцами отряд этот не исполнил возложенного на него поручения и вернулся обратно. [16]

Казакам приходилось отстаиваться одним вторые сутки. Число раненых между ними увеличивалось. К вечеру 5-го декабря Алимкул предложил казакам сдаться и принять мусульманство, на что получил энергичный, гордый отказ. Казаки провели и вторую тяжелую ночь. Работа у них не прерывалась. Все готовились к решительному бою. Большинство лошадей и верблюдов уже были перебиты и послужили для устройства завала. С рассветом на 6-е декабря Алимкул отдал приказание к приступу на казаков. Заготовленные мантелеты и щиты двинуты вперед, а вместе с ними ударили на горсть наших молодцов и толпы противника. Тяжело пришлось казакам, но все попытки противника рушились об их стойкость и меткий на выбор огонь. Передовые из нападавших падали, не добежав иногда нескольких шагов до казаков и останавливали остальных. Но и у нас 3 урядника и 33 казака уже были убиты; 4 артил. и много казаков ранены. Держаться долее не предстояло возможности. Двое суток люди ничего не ели и не пили. Серов решился или погибнуть, или пробиться с остатками сотни к г. Туркестану. Заклепав единорог, у которого были подбиты колеса, казаки, здоровые и раненые бросились неожиданно с криком «ура» на противника. Изумленный неприятель первоначально дал дорогу смельчакам, но затем, ожесточенный потерями и геройским сопротивлением горсти русских, снова окружил их и на самом близком расстоянии поражал огнем. Дорого доставался казакам каждый шаг вперед. Число раненых и убитых все росло. Тяжело раненые оставались на дороге, и на глазах отступавших у них кокандцы отрубали головы. Некоторые из казаков шли, имея по 5 — 6 ран, поддерживая и ободряя друг друга. Не раненых почти не было. Остатки сотни шли, бросая всю одежду, в одних рубашках с ружьями и патронами, в буквальном смысле обливая кровью каждый шаг пути. Отступление продолжалось 8 верст, когда на помощь отступавшим успел пробиться высланный вторично из Туркестана отряд из 200 пехотинцев при 2 орудиях. За все это дело казаки потеряли убитыми: 1 офицера, 4 урядников, 50 казаков; ранеными: 1 офицера, 36 казаков, 4 артиллеристов. Уцелело всего 12 человек, из коих 4 было контуженных.

Такое упорство русских произвело подавляющее впечатление на скопища Алимкула. Потеряв несколько сот храбрейших, Алимкул не решился идти далее к Туркестану и вернулся [17] обратно в Ташкента, оставив на сообщениях наших многочисленный шайки.

С ранней весны 1865 года в Бухаре начались приготовления к борьбе с русскими. Войска Бухарского эмира двинулись из Самарканда по направлению к Ташкенту.

Генерал Черняев зорко следил за бухарцами и знал о замыслах эмира. Нашему начальнику предстояло решить, что выгоднее в интересах России: в виду слабости наших сил ждать в Чимкенте появления, в 114 верстах от нас, в Ташкенте многочисленных бухарских войск, соединение их с кокандскими и провозглашения общего газавата против русских, или, напротив того, быстро двинуться вперед, и. не допустить соединения азиатских полчищ двух ханств. Все, по-видимому, указывало генералу Черняеву на необходимость только обороны: наши силы не превышали 2,000 человек, дурно снабженных боевыми припасами, продовольствием, оборванных, не получавших правильно денежного довольствия. Отделенная двумя тысячами верст от Оренбурга, с противником на сообщениях, эта горсть русских была предоставлена собственным силам и средствам. Ждать указании из Петербурга было некогда. Надо было решаться самому, и генерал Черняев решил идти вперед, уверенный, что отданные в его начальствование войска с малым числом патронов и снарядов, с малыми запасами довольствия, без денег, способны под его начальством сделать большие дела, ибо сильны духом, сильны уверенностью в своей непобедимости, в своем превосходстве над противником, сильны верою в своего начальника.

Добавим, что движение к Ташкенту, хотя и неразрешенное из Петербурга, соответствовало полученным генералом Черняевым общим указаниям.

Ему ставилось задачею отделить Ташкент от Кокандского ханства и, не включая его в пределы Империи, образовать из него самостоятельное владение под нашим протекторатом. Таким образом, совершенно не в наших видах было присоединение Ташкента к бухарским владениям, чему и надлежало противиться даже силою оружия.

Выступив из Ташкента в конце апреля, ген. Черняев овладел крепостью Ниазбеком, лежащею на реке Чирчике, захватив при этом головы каналов, снабжавших Ташкент водою, и блокировал город. 9-го мая наши войска разбили в [18] полевом деле войска Алимкула в 7 верстах от г. Ташкента. Сам Алимкул был убит. Мы подступили к стенам Ташкента с отрядом силою в 1,950 человек при 12 орудиях. Кокандский хан выехал из города, а взамен в город вступила партия бухарцев с Искандер-Беком, который и принял начальство над городом, обещая скорую помощь от эмира Бухарского. Город имел в стенах своих до 30,000 защитников и свыше 60 орудий. Осада города, имеющего до 100,000 жителей, окружностью в 24 версты, не представлялась выгодною, ибо противник в направлении осады мог собрать подавляющие силы. Поэтому ген. Черняев решил взять Ташкент открытою силою. После ряда рекогносцировок, решено было овладеть стеной на участке близ юго-восточных Камеланских ворот. Штурм должен был произойти по штурмовым лестницам и при помощи арб с особыми откидными лестницами для перехода рва.

Штурмовою колонною из 2 1/2 рот назначен командовать штабс-капитан Абрамов. За нею шел резерв в 4 1/2 роты с 6 орудиями. На полковника Краевского возложено производство демонстрант со стороны Кокандских ворот (в 6 верстах от Камеланских). В 2 1/2 часа утра на 15-е июня колонна Абрамова уже приблизилась незаметно на 1 1/2 версты к крепостным стенам. Тихо сняли с верблюдов лестницы, и охотники понесли их на руках, продвигаясь по обе стороны дороги садами. Впереди охотников, пользуясь темнотою ночи и переученной местностью, покрытою садами, шла цепь стрелков. Движение наше было замечено, когда охотники с лестницами уже были в 100 шагах от стены. Раздались выстрелы, крики. Наши бросились вперед и ранее, чем неприятель успел опомниться, передовые уже были на барбете и сбросили неприятеля вместе с находившимися там орудиями со стены вниз. Священник Малов шел с крестом впереди атакующих войск.

Овладев стеною и выждав приближение резервов, колонна Абрамова двинулась вдоль стены, беря ряд завалов, овладевая последовательно барбетами и сбрасывая с них орудия. Неприятель, заняв сады и крыши сакель, все увеличивался в числе и сопротивлялся упорно. Из прилежащих к стене домов его приходилось выбивать штыками. После упорного боя, колонна Абрамова соединилась с колонною Краевского и вместе с нею двинулась вглубь города. Генерал Черняев, по мере подхода резервов, [19] направлял их частью для поддержки колонны Абрамова, частью для овладения цитаделью, которая была взята в 7 1/2 часов утра. Весь день шел бой в улицах; в течение дня некоторые старшины занятой нами части города явились к генералу Черняеву с обещанием уговорить население прекратить сопротивление и сдать весь город. Основываясь на этом обещании и опасаясь ночевать внутри города, генерал Черняев стянул войска к вечеру к городским стенам, но вечером неприятель снова занял ближайшие к стенам сакли, возобновил завалы и разъединил наши отряды. Не смотря на наступившую темноту, войска снова были двинуты вперед и после горячего боя, очищая себе путь штыками, снова прогнали неприятеля.

С утра бой возобновился, но уже не имел того напряжения, как в предыдущий день. Переговоры с населением шли непрерывно. В городе начался пожар. Только 17-го июня явились к генералу Черняеву все аксакалы (Старшины. Аксакал, значит белобородый) и почетные жители города с изъявлением покорности. Город сдался безусловно. Нашими трофеями были 16 больших знамен, 63 орудия, 2,000 пудов пороху. Наша потеря состояла из 125 человек убитыми и ранеными. Много ранено холодным оружием.

С занятием Ташкента мы продвинулись к р.Сырдарье и стали прочною ногою в укр. Чиназе. С этого пункта наши войска, прикрывая Ташкент, могли своевременно предупредить опасность как со стороны Кокандского ханства в направлении Чиназ-Ходжент-Коканд, так и со стороны Бухарского ханства в направлении Чиназ-Джизак-Самарканда. Бухарский эмир, успевший посадить на Кокандский престол покровительствуемого им Худояр-хана, гордый своими успехами, потребовал от ген. Черняева очищения Ташкента. Начавшиеся переговоры не были для нас удачны. Эмир задержал наше посольство и купцов. Черняев для устрашения эмира предпринял в феврале 1866 года поход от Чиназа к Джизаку, который кончился, в виду недостатка фуража, перевозочных средств и, главное, в виду приказаний из Петербурга, отступлением наших войск.

Это отступление, принимаемое за поражение, усилило фанатическое возбуждение в Бухаре и способствовало волнениям в занятых нами местностях. Раннею весною 1866 года эмир с многочисленным войском двинулся к Ташкенту. [20]

Вновь назначенному на место генерала Черняева, генералу Романовскому предписано было не распространять наших владений, не отказываясь в тоже время от таких действий и распоряжений, которые были бы для нас необходимы.

Из вновь присоединенных земель образована Туркестанская область с подчинением ее Оренбургскому генерал-губернатору. 8-го мая 1866 года ген. Романовский атаковал с 3,000 чел. армию эмира Бухарского в 35,000 чел. на Ирджаре близ Чиназа, разбил ее на голову, захватив весь лагерь и 10 орудий. После этой победы наш отряд двинулся к г. Ходженту, занимающему весьма важное стратегическое положение (Он лежит на р. Сырдарье и составляете как бы ключ к входу в Кокандское ханство и узел путей в Ташкент, Коканд и Бухару.). Пункт этот уже был занят бухарскими войсками. Овладев этим пунктом, мы разъединяли ханство Кокандское и Бухарское и прочно обеспечивали за собой течение Сырдарьи. Городская ограда Ходжента, длиною 11 верст, состояла из двойного ряда весьма высоких и толстых стен, усиленных фланкирующими башнями и барбетами. 17-го мая отряд наш подошел к городу и, после короткой осады, 24-го мая взял город штурмом, по лестницам. Построенная в день штурма в 60 саженях от стены брешь-батарея сбила зубья стены, обсыпала барбет, но не много облегчила штурм. Наши молодцы, имея офицеров впереди, в 2 часа дня бросились на стены по лестницам под градом пуль, камней и ударов холодным оружием. Многие падали, но на смену их являлись новые. Первый приступ одной из колонн был отбит. Подкрепленные из резерва, войска наши возобновили штурм и на этот раз ворвались на стену, а затем и в город. Бой шел в улицах города, и только к 7 часам пополудни город сдался. Мы взяли большое знамя, 13 орудий, потеряв убитыми и ранеными 7 офицеров и 76 нижних чинов; кроме того контужено на штурме 57 человек.

С приездом к отряду командующего войсками Оренбургского военного округа генерала Крыжановского, отряд был двинуть вперед на встречу бухарским войскам и овладел 2-го и 18-го октября 1866 года двумя крепостями: Ура-Тюбе и Джизаком, считавшимися неприступными. Обе крепости были взяты штурмом. На этот раз артиллерии предоставлена более видная роль, чем то было при предыдущих штурмах и при том с [21] полным успехом. Весьма искусным действием наших батарей, с самых близких дистанций, в степах образовывались значительные обвалы, по которым и производился штурм. В Ура-Тюбе, после 150 брошенных с бреш-батарей гранат, образовались две бреши, из коих одна имела около 2-х сажен ширины и по высоте около одной сажени. Кроме брешей, для отвлечения внимания противника, штурмовались и другие участки стены по лестницам. При этом главные потери ложились именно на штурм по лестницам. В особенности тяжел был штурм Ура-Тюбе в колоннах генерального штаба капитанов Шауфуса и Глуховского под общим начальством графа Воронцова-Дашкова. В колонне первого из них, составленной из двух рот 1-го Туркестанского стрелкового батальона и команды сапер, силою 250 человек, выбыло из строя убитыми и ранеными 77 человек, а в другой колонне той же силы – 74 человека. Храбрые стрелки, несшие тяжелые из сырого дерева лестницы, по 30 человек на каждую, ошибочно спустили их в ров тонкими концами, а толстыми перекинули на стену. Вслед за тем колонна бросилась в ров и все оспаривали честь лезть первыми. Град пуль, камней, бревна сыпались на атакующих. Первым вскочил командир одной из рот капитан Грипенберг, но едва успели последовать за ним несколько стрелков, как лестницы, под тяжестью бросившихся на них людей, обломились. Не растерявшись, наши храбрецы, уже бывшие на стене, бросились вдоль ее к ближайшей башне, расчищая себе путь холодным оружием; достигли ее, заперлись там и защищались, пока наша колонна, выломав ворота бревнами (которые бросали осажденные), ворвалась в крепость. Штурм Ура-Тюбе обошелся нам дорого. В числе 7 выбывших из строя офицеров 3 было убитых. Колонне капитана Баранова, штурмовавшей по артилл. бреши, удалось быстрее других и с меньшими потерями овладеть стеною и проникнуть в город.

Наши трофеи при взятии Ура-Тюбе и Джизака были 20 знамен, 39 орудий. Наши потери убитыми и ранеными составили 224 человека.

Вновь образованная Туркестанская область прикрыла собою всю степь с кочевым киргизским населением и сделала ее нашим внутренним владением. Вместе с тем установилось и спокойствие в степи. Но замирив степь, мы вошли в непосредственное соприкосновение с тремя среднеазиатскими ханствами: [22] Кокандским, Бухарским и Хивинским, которые не признавали международных обязательств и покорялись только силе. В то же время в восточных областях Китая (восточном Туркестане) быстро развилось с 1862 по 1865 год Дунганское восстание, в результате которого, в отложившихся от Китая областях, возникло в 1867 году два новых мусульманских владения: в Кульдже и главное в Кашгарии, под управлением нашего давнишнего противника Якуб-бека, сражавшегося против нас еще под Ак-Мечетью. Явилось справедливое опасение общего союза мусульманских владений для борьбы против гяуров (не-верных) — русских. Между тем, наши пограничные войска были подчинены двум независимым один от другого начальникам (округа Алатавского из г. Верный и области Туркестанской из г. Ташкента), подчиненным, в свою очередь, один — Западно-Сибирскому, другой — Оренбургскому генерал-губернаторам. При отсутствии телеграфа и расстояниях до 2,000 верст (Ташкент-Оренбург) о единстве действий не могло быть и речи. В устранение этих недостатков и с целью дать вновь занятым местностям правильное гражданское устройство, в 1867 году было образовано Туркестанское генерал-губернаторство и военный округ, в состав которого вошли Туркестанская область и Семиреченская, составленная из частей Семипалатинской области и Алатавского округа.

Назначенному Туркестанским генерал-губернатором, генерал-адъютанту Кауфману предоставлено право вести непосредственные переговоры с соседними среднеазиатскими владениями, объявлять войну и заключать мир.

Прибыв в край в ноябре 1867 года, ген. Кауфман, несмотря на волнения в населении, обратил главное внимание на устройство внутреннего управления краем и всеми силами стремился к мирному соглашению с правителями среднеазиатских ханств. По отношению к Кокандскому ханству, это удалось вполне. С Худояр-ханом кокандским был заключен договор, открывший ханство русской торговле: договор действовал все время до 1875 года, когда восставшее население изгнало дружественного нам хана и вынудило нас к походу и завоеванию ханства. Но переговоры с Бухарою не привели к желательным результатам. Эмир добивался очищения нами Ура-Тюбе и Джизака, чего нельзя было сделать, не подорвав значения нашего в Азии, ибо такой акт был бы истолкован, как признание [23] слабости русских перед Бухарою. В тоже время эмир собрал в Самарканде многочисленную армию, нанял на службу до 10,000 туркмен и вел переговоры с Хивою, Кашгаром и Афганистаном об образовании общего союза для борьбы с русскими. [24]

Поход 1868 года под Самарканд.

Весна 1868 года началась тревожно. В марте месяце эмир, под давлением духовенства, торжественно объявил газават. Известие об этом было встречено сочувственно всеми мусульманами. Проповедники газавата явились на базарах Ташкента, Ура-Тюбе и Джизака и волновали народ. В занятых нами городах начались нападения на одиночных солдата и часовых. Население Ташкента тоже волновалось; эмир становился все настойчивее в своих требованиях и, наконец, стал явно готовиться перенести борьбу в наши пределы. Бухарские многочисленные шайки показались в окрестностях Яны-Кургана и Джизака, где стояли наши передовые отряды, и прервали сообщение между ними, производившееся не иначе, как только «оказиями» с сильными прикрытиями. Шайки появились даже под Ташкентом. Так было произведено нападение на казачий пост в Кураминском уезде. Волнение передалось также и каракиргизам Семиреченской области.

При таком положении дела неизбежность вооруженной борьбы с Бухарою стала очевидною. Предстояло решить только: будет ли эта борьба с нашей стороны оборонительная или наступательная. Генерал Кауфман решил, что для оборонительной войны у нас недостаточно войск для прикрытия обширных границ от вторжения противника и для борьбы внутри наших пределов с бухарцами и с восставшим населением. (Восстание населения с приближением бухарских войск к Ташкенту признавалось неизбежным.) Наоборот, быстрый и решительный удар, нанесенный бухарцам в центре их средоточия, обещал скоро затушить начинавшийся в мусульманском мире общий пожар.

Наши силы в Сырдарьинской области, постоянно подкрепляемые с 1863 года, достигли к 1868 году числительности 11 батальонов, 32 орудий и 21 сотни казаков при 380 орудиях, расположенных в занимаемых нами в этой области 17 пунктах. [25]

На лицо к 1-му апреля находилось: пехоты 7,800 чел., казаков 1,900 чел. и 700 артил. Некомплекта противу штатов достиг цифры 126 офицеров и 4,200 нижних чинов. Главная причина такого некомплекта заключалась в чрезмерной болезненности войск, особенно на передовых пунктах в Джизаке и Яны-Кургане. Расположенные в этих пунктах три батальона переболели почти поголовно лихорадками, а зимою 1867 года, вследствие сырых сырцовых помещений, наскоро сооруженных, между войсками развился в сильнейшей степени тиф, унесший сотни жертв. Из всего 2-го линейного батальона к весне 1868 года едва ли можно было собрать роту совершенно здоровых людей.

В течении 8 месяцев 1867 — 68 годов в лазареты области поступило 12,000 больных. С августа по апрель умерло 820 человек.

В марте 1868 г. больных в войсках было 1,800 человек. Кроме больных, на некомплект влияло большое число чинов, находившихся в командировках при разных лечебных и хозяйственных учреждениях, не имевших еще утвержденных штатов; кроме того, почти 400 человек назначено в прислугу прибывшим в край чиновникам. Всего командированных считалось свыше 1,000 человек.

Наши войска к весне 1868 года занимали главным образом следующие пункты:

Яны-Курган, в 70 верстах от Самарканда, — 10 рот, 3 сотни, 12 орудий.

Джизак — 5 рот, 6 орудий, 7 сотен казаков.

Ходжент — 10 рот, 10 орудий, 1 сотня.

В Ташкенте в общем резерве — 8 рот, 12 орудий, 2 сотни.

К весне 1868 года регулярные силы бухарцев состояли из 12 бат. пехоты (сарбазов), 150 орудий полевой артиллерии и 30 сотен конницы. Вместе с вооруженным населением и нанятыми туркменами, бухарцы могли выставить против нас 40 — 50,000 человек.

Решив двинуться вперед, генерал Кауфман быстро сосредоточил войска в Яны-Кургане и 30-го апреля выступил из этого пункта к Самарканду с отрядом в составе 21 роты пехоты, 16 орудий, 5 сотен казаков, силою около 3,500 чел.

Сделав усиленный переход, войска наши на другой день, 1-го мая, уже стояли перед Самаркандом, лицом к лицу с бухарской армиею. Наши противники заняли весьма сильную [26] позицию на Чапанатинских высотах, прикрытую многоводным и быстрым Зеравшаном, со многими рукавами и каналами, местами весьма глубокими и топкими. Русские войска, двинутые вперед двумя колоннами: генерала Головачева и подп. Абрамова, преодолели все преграды, преодолели огонь 40 орудий, прошли по грудь в воде по отысканным под огнем бродам через Зеравшан и его притоки, и с неудержимою отвагою ударили на бухарцев, сидевших в глубоких траншеях. Странный вид представляли эти горсточки наших солдат, окруженные и разъединенный тучею бухарских всадников, все подвигавшиеся вперед к позиции, признававшейся неприступною и занятой в 10 раз сильнейшим противником. Но такова сила духа, такова отвага, не знающая невозможного, русских войск, что уже одно это безостановочное движение вперед наших колонн поколебало сердца бухарцев, стало представляться и им неотразимым. Действительно, когда наши войска, перейдя последний проток, с криком «ура» бросились на длинные линии бухарцев в штыки, все бежало, оставив нам 21 орудие и массу оружия.

Наша потеря составила около 40 человек. На другой день, этой победы, русские войска вступили без боя в священный для мусульман город Самарканд.

В течение последовавшего затем месяца генерал Кауфман, рядом успешных действий, подчинил значительную часть Зеравшанской долины (Нашими отрядами были взяты укрепления Ургут, Челек и селение Кара-Тюбе. Но за недостатком сил, войска наша, разрушив укрепления, отступили к Самарканду), а 2-го июня нанес решительное поражение эмиру на Зерабулакских высотах, впереди г. Каты-Кургана по дороге в Бухару (В 70 верстах от Самарканда.). Большая часть регулярной пехоты бухарцев погибла в этом деле. Тысячи трупов в новых красных куртках покрывали поле сражения. Мы потеряли около 50 человек убитыми и ранеными. Путь на Бухару сделался открытым, и наш отряд, подвигаясь безостановочно, мог овладеть беспрепятственно этим пунктом. К счастью, генерал Кауфман, обладавший прозорливостью полководца, не увлекся возможностью легких дальнейших успехов, обратил внимание на обеспечение тыла наших войск и повернул отряд обратно к Самарканду. Это движение не только обеспечило достигнутые наш успехи в 1868 году, но можно думать, что от своевременности [27] его зависела участь вообще всех наших завоеваний в Азии с 1863 года.

С уходом отряда из-под Самарканда, мы оставили на фланге и в тылу у себя многочисленное, воинственное население горных округов Шахрисябзя (Шаара и Китаба). Движение наших войск по направленно к Шаару до сел. Кара-Тюбе и возвращение к Самарканду рассматривались жителями Шаара и Китаба, как победа над нами. Энергичный правитель этой горной области, почти независимой от Бухары — Джура-бек стал во главе обширного заговора против русских. По составленному плану, бухарские войска не должны были принимать бой с главным русским отрядом и им ставилось целью, отступая, завлекать русские войска все далее и далее от Самарканда. В то же время в тылу русских подготовлялось решительное нападение на Самарканд с целью овладеть этим пунктом. Основную силу нападавших должны были составить от 25 — 30,000 шахрисябцев.

Взятие у русских Самарканда и освобождение трона Тамерлана должно было послужить к общему поголовному восстанию мусульман во всех наших владениях. Хан кокандский участвовал в заговоре и выставил к границам своих владений значительные силы, которые, с получением известия об отнятии у нас Самарканда, должны были двинуться к Ташкенту, соединиться с восставшим населением этого пункта и вырезать русское население города. Положение было весьма серьезное, и малейшая неудача русских войск могла послужить искрою к общему пожару. К счастью, хорошо задуманные замыслы наших врагов разбились о геройскую стойкость гарнизона Самарканда и мудрую предусмотрительность ген. Кауфмана, повернувшего наш отряд после победы 2-го июня к Самарканду.

В. состав гарнизона Самарканда входили 6-й Туркестанский линейный батальон, силою 558 человек (С нестроевыми и музыкантами.), 95 сапер, 25 казаков и 94 артиллериста (Большею частью парковых.) с 2 орудиями и 2 мортирами. Цитадель Самарканда (см. план Самарканда), составляла неправильный многоугольник, обнесенный глиняного стеною, вышиной от 3-х до 6-ти сажен и рвом, глубиною до 2-х, а шириною до 10-ти сажен. Старые стены плохо сохранились и в них было несколько проломов с удобовосходимыми эскарпами. Часть [29] цитадели прилегала к садам, а к восточной и южной сторонам стены сплошь примыкали улицы и сакли города. Длина линии огня цитадели доходила до 2 1/2 верст. Внутренняя площадь имела до 450 сажен длины, до 300 сажен ширины и вся была занята казармами, саклями, несколькими мечетями, кладбищем и дворцом эмира, в котором на тронном дворе помещался знаменитый Кок-таш (зеленый камень), составлявши троп Тамерлана. Из цитадели в город вели двое ворот: Бухарские и Самаркандские. Цитадель командовала городом, но внутренняя ее площадь обстреливалась с прилежащих к стене сакель и особенно с мечетей.

Эспланады вокруг цитадели не было, а работы по приведению ее в оборонительное положение, при массе требовавшегося труда, не могли дать существенных результатов.

Гарнизон был широко снабжен боевыми запасами, продовольствием и водою. В лазарете в цитадели лежало 450 больных.

Комендант майор Штемпель еще за два дня до нападения, по волнению, охватившему население города, ожидал измены. Поэтому попытка выманить гарнизон в поле, отрезать ему обратный путь и атаковать в это время цитадель — не увенчалась успехом. При известии об опасности, общее одушевление охватило не только гарнизон, но и всех русских, находившихся в Самарканде. Оставшиеся по разным причинам офицеры, чиновники, купцы, слабые, больные, — все изъявили желание стать в ряды и образовали команду в 140 человек. Несколько бухарских орудий, приспособленных к действию и расставленных на важнейших пунктах, принесли большую пользу. Масса доставшихся нам бухарских гранат обращены и подготовлены для сбрасывания их руками со стен и составили очень хорошее средство близкой обороны.

2-го июня, в 4 часа утра, когда наши войска главного отряда собирались атаковать бухарцев на Зерабулакских высотах, в 70 верстах от Самарканда, 40,000 — 50,000 шахрисябцев, жителей Самарканда и долины Зеравшана с барабанным боем, при звуках труб, с криками ур! ур! наводнили улицы Самарканда и бросились на штурм цитадели. Из прилегающих к стенам сакель и садов открылся по цитадели неумолкаемый огонь. Одно орудие и большие фальконеты, втащенные на крыши мечетей Самарканда, поражали всю внутренность [30] цитадели, били по лазарету и по двору ханского дворца, где стоял наш резерв. Массы осаждающих повели атаку цитадели одновременно в семи местах. В особенности их усилия были направлены на двое ворот, на проломы близ этих ворот, на стены против кладбища, Калитку против родника и проломы у западной степы. Тяжело приходилось нашему малочисленному гарнизону. Но правильно размещенные для обороны и геройски руководимые офицерами, наши слабые силы делали чудеса. Прорвавшиеся толпы противника были встречены ударом в штыки, а быстро подоспевший, где была наибольшая опасность, общий резерв докончил их поражение. Первые приступы были отбиты.

В разных местах вдоль стены неподвижно лежали кучи бухарцев, заплативших жизнью за свою храбрость. Но и нам этот первый успех стоил дорого: мы потеряли до 80 человек убитыми и ранеными и в том числе 5 офицеров.

К ночи 2-го июня и во все семь последующих дней осады расположение наших сил в Самарканде, в общем, было следующее:

Бухарские ворота защищались ротою сапер, слабыми 9 батальона, пешими казаками и одним батарейным орудием, под начальством подполковника Назарова, ставшего душою обороны.

Пролом у бухарских ворот, западный исходящий угол защищались стрелковою ротою 6-го линейного батальона. Самаркандские ворота и пролом правее их — 1-ю ротою того же батальона и батарейным орудием, под начальством капитана Шеметилло.

Кладбище и стена против него — 3-ю ротою 6-го батальона и двумя бухарскими орудиями. Стену против Сарбазского двора защищала 2-я рота 6-го батальона и одна мортира. Наконец западная стена была занята фурштатами, писарями, музыкантами и слабыми разных батальонов. На каждом из указанных участков был оставлен частный резерв, который и принимал в штыки прорывавшихся внутрь цитадели.

В общем резерве, в распоряжении спокойного, энергичного коменданта остались взводы 1 и 3 рот, слабые 9 батальона и 2 бухарских орудия.

Ночью приступы возобновились. Неприятель зажег ворота. Самаркандские ворота удалось потушить и устроить в них амбразуру, через которую били по атакующим картечью, но бухарские ворота пришлось разрушить, выстроив за ними завал, за которым поставлено и орудие. [31]

В 4 часа утра 3 июня штурм возобновился во всех пунктах. Неприятель, бросившийся к Самаркандским воротам с горящими головнями, мешками пороха успел снова зажечь их и частью разрушить. Ворота заложили мешками с землей. Атакующее, встреченные картечью, ручными гранатами и ружейным огнем, не смотря на несколько раз повторенные попытки, не могли проникнуть внутрь.

В 5 часов утра неприятель ворвался в довольно больших силах в пролом левее Бухарских ворот, но, встреченный гранатами и дружным ударом в штыки, отступил.

В 10 часов утра большие силы неприятеля одновременно ворвались в цитадель с двух сторон: с западной против провиантского склада и с восточной, в пролом правее Самаркандских ворот. Внутри цитадели завязался горячий бой. Больные и легко раненые, оставив госпиталь, бежали к провиантскому складу и умирали в рукопашном бою. Музыканты, фурштаты, писаря вели неравную борьбу с неприятелем. Подоспевший общий резерв решил бой в нашу пользу. Противник был опрокинуть к стене и сброшен с нее. Ворвавшихся в пролом у Самаркандских ворот встретил храбрый Шеметилло. Искусно укрыв свою роту, он зорко наблюдал за действиями противника. Вот, оттеснив наших стрелков, на проломе показались сперва одиночные люди, затем десятки неприятеля. Солдаты роты Шеметилло рванулись вперед. Шеметилло остановил их словами: «Пусть войдут!...» И действительно только когда их спустилось большое число, он неожиданным ударом в штыки быстро переколол уже торжествовавших успех сартов.

В 11 часов утра новая сильнейшая опасность угрожала нам со стороны Бухарских ворот. Толпы фанатиков пошли на отчаянный приступ на завал перед воротами и на стену по сторонам их. Они лезли, цепляясь железными кошками, одетыми на руки и на ноги, подсаживая друг друга. Защитники завала, на половину перебитые, пришли в замешательство, особенно когда пал убитый на орудии храбрый поручик Служенко, кричавший, умирая: ура! братцы! Пли! Уже наше орудие было во власти противника, уже его повернули, чтобы тащить из ворот, но Назаров был близко. Собрав и ободрив защитников, остановив отступавших, подкрепив их несколькими десятками слабых и казаков, составлявших частный резерв участка, Назаров бросился во главе всех в штыки, опрокинул [32] неприятеля и, увлеченный успехом, преследовал его за ворота по улицам города.

Попытка противника проникнуть у кладбища тоже не имела успеха.

В 5 часов пополудни повторился общий штурм, отбитый на всех пунктах. Преследуя противника, нам удалось выбить его из прилежащих к стене сакель и зажечь их. Второй день стоил храбрым защитникам Самарканда 70 человек убитыми и ранеными. В оба дня убыло 150 человек, т. е. 25% обороняющихся. Остальные, не сходившие со стен двое суток, были сильно утомлены.

Не надеясь при подобной потере и в последующие дни отстоять всю цитадель, непоколебимо мужественный майор Штемпель начал подготовлять ханский дворец, как редюит. Туда были перенесены снаряды, продовольствие, больные и все запасы пороха. Вокруг дворца притуплено к устройству эспланады. Решено защищаться до последней крайности, затем перейти в редюит, и при невозможности отстоять его, взорваться на воз-дух. Но самые тяжелые дни уже прошли для храброго гарнизона.

Джура-бек, узнав о поражении бухарцев, не выполнивших общего плана, а принявших бой 2 июня, отступил и увел с собою много храбрых бойцов. Тем не менее противники наши, располагавшие еще 20 — 25,000 вооруженных людей, не отчаивались в успехе.

4-го, 5, 6 и 7-го июня ежедневно по несколько раз повторялись атаки на пролом и ворота. Стрельба тоже не умолкала, но наш гарнизон, не смотря на крайнее утомление, не смотря на новые значительные потери, не только отбивал неприятеля, по делал вылазки в город и жег его. По ночам вследствие утомления обеих сторон наступало, как бы по взаимному соглашение, сравнительное затишье.

7-го июня в 11 часов вечера, гарнизон цитадели Самарканда увидел с неподдающимся описанию чувством радости ракету, возвестившую прибытие к Самарканду действующего отряда. Утром 8-го наши войска главного отряда атаковали Самарканду соединились с гарнизоном, сделавшим энергичную вылазку, и овладели всем городом. Неприятель бежал. За вероломный поступок жителей Самарканда, принявших наше [33] подданство и затем восставших, город был сожжен, а имущество жителей отдано войскам на три дня.

При известии об этой новой победе русских войск, стоявший на наших сообщениях с Ташкентом Абдул-Гафар, с 15,000 конницы, быстро отошел и распустил свои скопища. Равно затихли приготовления к восстанию жителей Ташкента и приготовления к войне хана Кокандского.

Эмир Бухарский просил мира, который и был ему дан на следующих условиях:

Бухара признала за Россиею все завоевания, сделанные с 1865 г., и уплатила за военные издержки 500,000 руб. Русским купцам предоставлено право свободной торговли во всех городах Бухары. Невольничество уничтожено. В общем 1868 год дал России полную победу над бухарцами и увеличение наших владений цветущим Зеравшанским округом. Но поход этого года дорого обошелся нашим войскам. Мы потеряли убитыми и ранеными свыше 350 человек и, по окончании похода, в войсках отряда считалось больных свыше 600 чел.(По преимуществу дизентерией.)

Заключенный с бухарцами мир поддерживается и теперь. Владея Самаркандом, мы владеем всею водою Бухарского ханства. Такая зависимость дает нам власть мирно править бухарцами уже 30 лет и делает эмира нашим вассалом. Мало того, мы сами несколько раз поддерживали власть эмира силою оружия против непокорных подданных.

Весь 1869 год ушел на устройство вновь завоеванного края, и только в августе 1870 года мы могли наказать шахрисябцев за их нападение на Самарканда Отряд наших войск, силою 1,300 человек, 11-го августа подошел к Шаару и Китабу, а в ночь на 14-е августа Шаар взят штурмом, после ускоренной осады в течение трех суток.

Первый случайный штурм, произведенный днем 13-го августа по инициативе частных начальников, не имел успеха. Мы были отбиты с большою потерею. Начальник отряда генерал-майор Абрамов, раненый в живот, остался в строю и, не потеряв сам веру в успех, успел вдохнуть ее в подчиненных, несколько обескураженных неудачею. Штурм был повторен на рассвете 14-го числа, когда противник, шумно праздновавши победу, не ожидал нас. Тихо подошли наши роты с [34] штурмовыми лестницами к стенам, тихо влезли на них и неожиданно ударили на пирующих азиатов. Зажженные в разных местах запасы сена увеличили суматоху. После короткого рукопашного боя, население Шаара и Китаба (окруженных общею оградою) сдалось. Мы взяли 4 значка, 29 орудий. Потеря наша убитыми и ранеными составила 127 человек, в том числе 8 офицеров.

Не желая распространять еще более наши владения, мы отдали Бухарскому эмиру непокорное ему до того времени бекство Шахрисябское, завоеванное нами.

В 1871 году потребовалось движете наших войск в другом направлении. Кульджинский хан, несмотря на все делаемые ему предостережения, волновал подданное нам киргизское население, переманивал его в свои пределы и давал убежище всем, не желающим платить подать, или совершившим преступление. Весною 1871 года откочевка в пределы Кульджинского ханства наших киргиз приняла обширные размеры, а именно: откочевало до 1,000 кибиток (5,000 душ ). На нашей границе появились вооруженные шайки и начались нападения на наши разъезды. Командующему войсками Семиреченской области генерал-майору Колпаковскому предписано было собрать отряд и смирить Кульджинского хана. Быстро двинутый вперед отряд наш нанес войскам, выставленным ханом, целый ряд поражений. 21-го июня хан сдался. Наши трофеи состояли из 19 орудий. Мы потеряли за весь поход всего до 80 чел. убитыми и ранеными.

Занятие русскими войсками Кульджинского края продолжалось 10 лет, после чего мы добровольно передали этот край китайцам, противно желанию населения и противно нашим интересам но согласно составленному с китайцами договору.

1873 год ознаменовался новым славным подвигом русских войск, одолевших в этом году пустыни, пески, безводие и взявших Хиву. [35]

Все наши старания войти в мирные отношения с Хивою оканчивались неудачею. Хивинский хан даже не отвечал на письмо к нему с мирными предложениями Туркестанского генерал-губернатора. Окруженные со всех сторон пустынями, гордые неудачами двух походов против Хивы: Бековича-Черкасского в 1717 году и генерала Перовского в 1839 году, хивинцы считали себя непобедимыми. Хивинские шайки ежегодно являлись на низовьях Сырдарьи и Оренбургской степи, взимали именем хана подать с подчиненных нам киргиз, а в случае отказа разоряли целые аулы.

В 1869 и 70 годах происходившая волнения среди оренбургских киргиз поддерживались хивинцами. Шайки их появились в разных пунктах степи и прервали сообщение по Оренбург-Ташкентскому тракту; несколько проезжих было убито, другие увезены в неволю; торговое движение прекратилось. Добавим, что главнейшие вожаки участвовавших в восстании киргиз нашли в Хиве убежище.

Новые попытки в 1872 году добиться мирного соглашения с Хивинским ханом тоже не имели успеха. Тогда осталось одно средство: смирить навсегда хивинцев силою оружия, доказав им и всей Азии, что пустыни, как бы ни были страшны, не составляют непреодолимую преграду для наших доблестных войск. Население Хивинского ханства составляло всего 340,000 душ. Население города Хивы 20,000. Для отпора русских, хивинцы могли выставить до 40,000 воинов, в том числе до 20,000 воинственных и храбрых туркмен.

Решено было произвести экспедицию в 1873 году и привлечь к участию в ней войска трех округов: Туркестанского, Кавказского и Оренбургского. [36]

Возведенные укрепления.

[37]

Таблица. Для участия в экспедиции назначены

Всего 54 рот, 26 сотен, 52 орудия,

Операционными направлениями избраны (см. отчетную карту № 1 на стр. 8):

1) Ташкент, Джизак, колодец Аристан-бель-Кудук, колодец Халата, колодец Учь-Учак, Хива — 900 верст, в том числе Хивинским оазисом 160 верст.

2) Укрепление Чекишляр, колодец Айдин, колодец Игды, колодец Ортакую, сел. Змукшир, г. Хива — 800 верст, в том числе оазисом 80 верст.

3) Киндерлийский залив (колодец Порсу-Бурну), колодец Биш-Акты, колодец Ильтедже, г. Кунград, г. Хива — 814 верст, в том числе Хивинским оазисом 250 верст.

4) Г. Оренбурга, р. Эмба, кол. Арыс, урочище Урга, г. Кунград, г. Хива — 1,400 верст, в том числе 250 верст Хивинским оазисом.

Наиболее трудные пути выпали на долю Красноводского и Туркестанского отрядов; наиболее легкий и безопасный, хотя и длиннейший — Оренбургского. Отряды выступили в поход: Оренбургский — 13 февраля, Туркестанский — 1 марта, Красноводский — 19 марта, Мангышлакский — 14 апреля. К 1-му мая отряды достигли следующих пунктов: Туркестанский — кол. Адам-Крылган в 220 верстах от Хивы, Оренбургский — урочища Урга в 310 верстах от Хивы, Мангышлакский — колодец Ильтедже в 530 верстах от Хивы. Красноводский отряд, сделав свыше 500 верст и не дойдя нескольких верст до кол. Ортакую, повернул, 23-го апреля, обратно, не будучи в силах, вследствие наступивших жаров, продолжать дальнейший путь.

14-го мая произошло соединение отрядов Оренбургского и Мангышлакского. 27-го мая оба эти отряда подступили к Хиве; [38] 28-го мая к этому городу подошел и Туркестанский отряд, и в тот же день Хива была занята нашими войсками. Общая потеря наших войск убитыми и ранеными за всю. экспедицию составила около 160 человек. Наиболее упорно сопротивлялось туркменское население ханства.

Общая сила почти одновременно прибывших к Хиве войск составила: Туркестанский отряд – 3,900 человек, 16 орудий; Мангышлакский отряд – 1,450 человек, 2 орудия; Оренбургский отряд – 2,700 человек и 8 орудий. Всего – 7,650 человек, 26 орудий.

Для обеспечения тыла устроено 7 укреплений (На Туркестанском пути на колодцах Халата и Иркибай. На Оренбургском пути на р. Эмбе, в урочище Урга и в г. Кунграде. На Мангышлакском пути на колодцах Биш-Акты и Ильедже.) и для обороны их оставлено 9 рот пехоты, 5 1/2 сотен и 7 орудий (схема на странице 36) (Из указанных войск, 1 сотня была расположена на посту Иссек-Чагыл между Эмбинским укреплением и укреплением в урочище Урга. Прим. OCR). Остальные войска из не прибывших к Хиве к 28-му мая остались в тылу временно за недостатком перевозочных средств.

Эти семь укреплений обеспечивали пути общим протяжением 3,500 верст. Такое слабое занятие тыла объясняется тем, что при походе в Хиву и при других наших степных походах отряды везли все запасы с собою, не рассчитывая на подвоз с тыла во время экспедиции; поэтому появление противника на наших сообщениях и даже овладение им тем или другим из тыловых пунктов не остановило бы движения вперед наших отрядов, ибо база их была при себе. Добавим, что продовольствие, свезенное вслед за войсками во время Хивинской экспедиции в опорные пункты, послужило для снабжения войск при их обратном движении к Ташкенту, Оренбургу и Киндерлийскому заливу. Обратное движение началось в августе 1873 года. Для поддержания спокойствия в завоеванном нами ханстве оставлен небольшой отряд в 9 рот, 4 сотни и 8 орудий и для него возведено укрепление Петроалександровское, в 50 верстах от Хивы, на правом берегу р. Амударьи.

Мы приносим свою благодарность
netelo за помощь в получении текста.