-

Описание пути от г. Ходжента через перевал Пастиф (Янги-Сабак) в долину Зеравшана и Зеравшанской долины от выхода из Сабакского ущелья до г. Самарканда.

1887 г.

Ген. Штаба Капитана князя Бегильдеева.

Путь. Работа начата 22 сего июля от почтовой станции в г. Ходженте и велась согласно заданию на Янги-Сабакский перевал, при чем проводнику приходилось указывать попутные кишлаки по карте подпоручика Лазарева и 40 верстной, так как ни один из предлагавших мне свои услуги проводников не знал названия Янги-Сабак. По сведениям, полученным от начальника Ходжентского уезда, лучший путь на перевал пролегает через к. Исфане и Ляйляк. Я воспользовался этим путем и, наводя постоянные справки у местных жителей, убедился, что это единственный вьючный путь на сказанный перевал; другой путь, проходящий через Исфане и зимовку Мин-Агач, возможен только для пеших людей; киргизы называли эту дорогу «Кия-джул», т. е. извилистая, дурная тропа. Так как такой рекомендации пройденному мною пути ни в одном месте не давали, то я заключаю, что по сравнению с ним дорога на Мин-Агач гораздо хуже.

От Ходжента дорога справа идет почтовым Ура-Тюбинским трактом до к. Демау, далее до к. Валякандас; это уже только проселок. Местность по сторонам дороги (т к. Валякандаса.) хотя и холмистая, но с весьма пологими скатами и повсюду допускает движение каким угодно широким фронтом. В к. Валякандас есть еще арбы. Далее дорога идет в к. Андарсаю, слегка подымаясь и сохраняя те же свойства, но, за не имением арб в этом и дальнейшем кишлаках, тропа совершенно не [85] натоптана, а местами проходит просто по сухому руслу р. Исфана-дарьи. От Андарсая до Исфане дорога проходит ущельем; тут она узка, камениста и часто лепится по узким фута, в 2, карнизам, хотя всюду допускает движение верхом и с вьюками.

От Исфане дорога снова становится сравнительно открытой, ровной и мягкой до ущелья Кенере, откуда движение, при настоящем состоянии пути, возможно только вьючное, хотя до зимовки Билес тропа идет по самому дну довольно широкого (не менее 100 шагов) ущелья; на этом протяжении возможно было бы средствами отряда, если бы таковой был послан, приспособить дорогу для колесного движения. Далее зим. до развалин Ляйляка, дорога принимает уже вид настоящей горной тропы; частые карнизы, очень крутые (градусов до 30), спуски и подъемы не допускают иного движения кроме вьючного, а для исправления дороги нужно уже взрывать скалы порохом.

Безводных пространств более 12 верст протяжения во всей этой части дороги нет (Безводное пространство между зимовкой Кара-Булак и ручьем Биш-Агач — наибольшее.), а далее тропа идет все время вдоль ручьев сперва Биш-Булак, потом Джан-аклы (Сарыкул) и Джитты-Купрюк.

От развалин Ляйляка дорога идет вдоль потока Джитты-Купрюк по ущелью, которому названья у туземцев нет, потом по ущелью Карасан и ручью, протекающему по его дну, оттуда сворачивает в ущелье Кырк-Булак и последним доходит до подножья перевала Пастиф (Янги-Сабак). Это самая опасная часть всего пройденного мною пути, за исключением перевала. До ущелья Дара-Тянчеси дорога еще сносная и идет по дну ущелья, но далее она становится весьма плохой. В большинстве случаев тропа вьется по карнизам шириной часто не более 1 1/2 футов и поднятым на несколько сот футов над потоком. Местами приходится пригнуться к седлу или совсем слезть с лошади, так как скалы нависли ниже высоты всадника. На осыпях дорожка едва видна и разве на 1-2 дюйма [86] превышает ширину лошадиного копыта. Благоразумие заставляет слезать еще до этих мест; слезть на такой тропе некуда, а ехать опасно, что и подтвердила одна из вьючных лошадей, сорвавшись именно с осыпи.

Дорогу на самый перевал можно назвать дорогой только потому, что по ней ходят. Во многих местах тропы нет совсем, а подъем так крут, что идти можно только держась за хвост лошади, да и то с остановками через каждые 50 шагов. Обыкновенно этих остановок требует сама лошадь, дыша как запаленная и положительно отказываясь идти дальше вверх. Снежная часть перевала еще труднее для движения, хотя и безопасна. Провалов в подтаявший снег, с такой маленькою и осторожною горстью людей, какова была со мной, мы избежали, хотя старик киргиз, взятый из кочевки под перевалом, говорил, что в этих провалах пропадают бесследно и люди и животные. Этот маленький клочок пути приходилось преодолевать напрягая все свои физические силы. Лошади уходили в снег по брюхо, люди вязли по пояс. Понуждаемые словом и плетью, лошади делали попытки выпрыгнуть из снега и снова тонули. В конце концов приходилось вытаскивать лошадей по одиночке, поддевая под них вьючные арканы.

Расстояние от лощины, расположенной тотчас же выше поворота на перевал из ущелья Кырк-Булак, пройдено в промежуток времени с 7 ч. 34 минут утра до 3 ч. 29 минут пополудни.

По показаниям киргизов, жителей северной стороны перевала, и матчинцев из Тавутинской и Сабакской летовок Пастиф (Янги-Сабак) бывает открыт для движения только 4 месяца в году и то в начале и в конце этого срока, в общем около месяца; за массою снега можно ходить только пешком. Туземцы пользуются им весьма редко и то преимущественно жители Матча (верховья Зеравшанского ущелья), которых гонит через перевал необходимость достать хлеба из Ура-Тюбе; киргизы почти никогда не переходят на южную сторону перевала. Я мог лично убедиться в этом из того, что между живущими под самым перевалом киргизами, знали дорогу [87] только двое, хотя не знали названий ни самого перевала, ни кишлаков, в которым он выводит. Один из этих киргизов был на перевале 10 лет тому назад, другой — 17. Киргизы, кочевавшие по Карасанскому ущелью, знали только о существовании перевала, но указать дорогу вовсе не могли. Интересен и тот факт, что на день пути впереди меня шли тем же путем пять матчинцев и об этом знали и говорили киргизы по всему Карасану и Кырк-Булаку.

Из рассказов жителей я прихожу к заключению, что в случае крайней нужды через перевал Пастиф (Янги-Сабак) может пройти в течении июня, июля, августа и сентября небольшой отряд силою примерно из 1-2 роты пехоты с сотнею казаков. Один конный человек может перевалить только при исключительных силах человека и лошади. Вообще же конному отряду легче перейти перевал раньше, чем то пришлось сделать мне, когда снег еще не слишком подтаял (приблизительно в конце июня и начале июля).

Спуск с перевала очень крут в начале. Узкий карниз вьется по голой скале и не смотря на частые повороты (колено длиною шагов 5) все-таки наклонен градусов 25-30. Скала разрушается временем и дорожка усыпана крупными осколками так, что лошадей приходилось сводить по одиночке, чтобы верхние не сваливали камней на нижних.

Только футов на 1.000 ниже перевала есть снег и дорога сразу становится настолько пологой, что можно ехать верхом.

У подножья перевала в верховьях Сабакского ущелья расположены летовки кишлаков Янги-Сабака и Тавутина. Отсюда дорога по Сабакскому ущелья выходит на Зеравшан; тропа всюду допускает движение верхом и крутых склонов нет; через мосты проводники советывали переходить пешком.

Вообще по всей дороге мосты хороши, и на Джитты-Купрюке, и на ручье в Сабакском ущелье и далее в долине Зеравшана они одинакового устройства: шириной — 3 фута, в один пролет около 12-18 шагов; там же, где вода превышает шириной эти размеры, мосты устроены кавказского типа с пролетом 12-18 шагов; переводины толсты (до 8'), настилка — [88] накатник, камни и земля. Только последний мост через Зеравшан, ниже Гусара, русской постройки.

В ущелье Зеравшана путь до к. Урмитана идет одной тропой, только изредка отходит от него побочная ветвь к какому нибудь кишлаку.

Дорога разработана, доведена до 1° в ширину и лишь в немногих местах она становится уже; ее еженедельно расчищают от осыпающейся гальки; вьючное движение повсюду вполне удобно. Немного хуже дорога между к. Варзаминором и Урмитаном; она суживается здесь до 3, местами и до 2 футов, а между ущельями Кущты-сай и Таумат даже 1 1/2 футов; здесь она проходит по самому берегу реки и в половодье заливается водой, хотя это не портит тропы, благодаря ее скалистому грунту, и даже движение не прекращается, так как воды на дороге бывает не более одного фута.

На всем этом протяжении только между к. Ветабом и Шавадки-бала движение бывает опасно во время дождей и сильных ветров, когда с вершины ската срывает ветром или потоками воды камни.

Ниже Урмитана сообщение есть уже по обоим берегам реки, чем я и воспользовался, отправив помощника своего, 12 туркестанского линейного баталиона подпоручика Канищева, левым берегом Зеравшана до г. Пянджекента, сам же прошел туда правым берегом через Датты-Колы, Иори и каменный мост ниже Гусара.

На этом протяжении дорога уже редко идет по карнизам. Движение не представляет ни опасности, ни затруднений; от каменного моста, что ниже Гусара, дорогу уже можно считать арбяною, хотя арбяных следов не было видно, а в к. Сюбжена и в действительности есть арбы. Отсюда дорога уже разработана для колесного движения, а от г. Пянджекента идет упраздненный ныне почтовый тракт.

Зимой только в Матчинской части долины (выше к. Обурдана) бывает много снегу и сообщение сильно затрудняется, в остальной же части долины зима особенного влияния на состояние дороги не оказывает. [89]

Поверхность. Вышеописанный путь от г. Ходжента до к. Тавутита пролегает по Туркестанскому хребту, а далее идет ущельем Зеравшана между Туркестанским и Зеравшанским хребтами. Хребты сошлись близко в верховьях Зеравшана и, оставив ему только русло с немногими террасами по сторонам, сопровождают его до к. Дашты-Колы; здесь они заметно понижаются и отходят от реки так, что ущелье становится долиной. Снежных вершин не видно уже начиная с Урмитана.

Перевал Пастиф (по 40 верстной карте Янги-Сабак) лежит на 12.378 футов над уровнем моря. Это один из высочайших перевалов в хребте. Выше его, по указанию матчинцев, только перевал Воадиф, ведущий в ущелье Кырк-Булак от к. Воадифа на Зеравшане. Там ходят только пешком.

И Туркестанский и Зеравшанский хребты гребнями своими переходят линию вечного снега. Их почва — галька, связанная глиной, иногда кремень; при впадении р. Джал-аклы в Джитты-Купрюк есть меловые горы; они замечательно причудливо окрашены всеми цветами радуги; по Зеравшану, ниже Варзаминора, в обоих хребтах встречается красный песчаник.

Вершины гор совершенно голы, если не покрыты снегом. Ниже встречается арча и изредка и по немногу фисташки. Наиболее богато арчей Кырк-Булакское ущелье и частью верховья Карасанского (выше впадения в него ущелья Анзяд). В Кырк-Булаке поросль арчи становится настолько густою, что заслуживает названия леса (Во всяком случае по всему Карасану и ниже до ущелья Дорятянгеса, арчи достаточно для топлива хоть на целый корпус.).

Ущелья вообще очень узки и тем уже, чем ближе в перевалу; исключение составляет только Кырк-Булак, проходящий под самым перевалом, но широчайший из всех; в нем же и лучшие пастбищные места.

По Зеравшану характер местности несколько изменяется, ущелье шире, по берегам реки масса террас, расположенных всегда в три ряда; эта правильность в их распределении наводит на мысль, что происхождением своим они обязаны Зеравшану. [90]

Воды. Важнейшая из пройденных рек — Зеравшан. Между Тавутином и Мадрюшкентом он течет в довольно широком русле, разветвляясь на многие рукава; ниже вплоть до к. Дашты-Колы стенки русла сходятся, сводя воды Зеравшана в один поток шириною 30-45 шагов. Глубину реки измерить не удалось за слишком большой быстротой течения, но судя по той массе воды, которую разливает Зеравшан ниже Дашты-Колы нужно предположить ее весьма значительной. Переправы в брод возможны только у Пянджекента и ниже, и то с опытными проводниками; выше везде, где оказалось нужным, построены мосты кавказского типа. С октября однако вода значительно убывает и тогда уже возможно бывает переезжать Зеравшан верхов на хороших лошадях во многих пунктах ниже к. Минуаня. Зимой Зеравшан замерзает сплошь выше Мадрюшкента; ниже его до Обурдана река замерзает только местами, а еще ниже иногда местами замерзает, а иногда и нет. Лед нетолст; только выше Мадрюшкента он держит всадника; ниже уже не везде и не каждый год лед достигает и такой толщины.

Из притоков Зеравшана наибольшие: Фан-дарья, Магиан-дарья и ручей, текущий по Сабакскому ущелью. Ширина первой доходит до 30 шагов, второй не превышает 25. Через последний я переправлялся в брод у самого почти устья, при глубине воды до 2 1/2 футов. Обе эти речки обыкновенные горные потоки со всеми свойствами таковых.

Остальные притоки Зеравшана простые ручьи; через них везде переброшены мосты, но в конце июля, когда мне пришлось видеть их, все они были переходимы в брод.

Ниже Пянджекента из Зеравшана выведены арыки; важнейшие: Янги-арык, Казан, Батко, Даргом и Карасу.

Выше Пянджекента Зеравшан никакой пользы жителям не приносит; даже скот не поят его водой за множеством ручьев с прекрасною, совершенно прозрачною водой. Из этих же ручьев выведены и все арыки для поливки полей.

Другая речка, Джитты-Купрюк, шириною до 25-30 шагов. Под Ляйляком она шире и я переезжал ее в брод несколько [91] раз при глубине воды 3', но выше она стеснена скалами, становится быстрее и глубже и в брод переехать ее нельзя.

Подобен Джитты-Купрюку и наибольший его приток — ручей, текущий по ущелью Карасан. У впадения в него ручья Кырк-Булак он доходит до 30 шагов ширины и допускает вполне переправу в брод, но ниже он не превышает 20 шагов, глубок и очень быстр.

Остальные притоки Джитты-Купрюка малы. Некоторые из них текут высокими и эфектными водопадами. Наибольший из последних — Анзяд.

Климат изменяется по мере изменения расстояния от перевала; проследить это легко по смене одних фруктов другими. По северную сторону хребта, последний виноград я видел в Исфане, персики — в ляйлякских зимовках; по южную сторону первый урюк показался в Тавутине, орехи — в Обурдане, персики — в Шамтуче, виноград — в Пахуде; виноград однако не может служить указанием на теплоту места, так как киргизы кочевники и матчинцы не разводят его по неуменью, а не по недостатку теплоты.

Население разноплеменное, но не смешанное. От Ходжента до Исфане живут узбеки, за Исфани до перевала кочуют киргизы, за перевалом верховья Зеравшана занимают матчинцы до кишлака Обурдана, ниже до к. Иобона — фальгарцы; последние два племени таджики, говорят на одном наречии, но вследствие старой вражды и до сих пор чуждаются друг друга; ниже фальгарских кишлаков население уже смешанное, так в Дашты-Колы живут тюрки, в Иори — узбеки, в Рамче и тюрки и узбеки.

Производительность, в зависимости от климата и характера населения, приняла следующее развитие: до Исфане есть ячмень, пшеница, клевер, кое-где рис, персики и виноград; далее кочевые киргизы на зимовках сеют небольшое количество пшеницы, но ячменя уже нет, рису также; клевер можно достать только в очень ограниченном количестве, так как зимовки не велики и сеют его только для собственных нужд. Последние зимовки встречаются по ущелью Карасан в нескольких верстах [92] от соединения его с Кырк-Булаком, дальше есть только кочевки, где нет уже ничего кроме скота и молочных продуктов. Хлеб здесь считается уже лакомством и у туземцев я не видал его.

Кочевья на вид бедны и не насчитывают более 2-3 кибиток. 27 июля по всему Карасану до устья Кырк-Булака была только одна кочевка, а по Кырк-Булаку до перевала — 2; скота при них едва ли насчиталось бы больше 30 голов лошадей и трех сот баранов.

По южную сторону перевала есть только две летовки из Сабака и Тавутина; обе стоят в 1/2 версте друг от друга у самой подошвы перевала. Корму вокруг них больше, чем по Карасану и Кырк-Булаку; больше видно было и скота, однако точной цифры узнать не удалось.

В Зеравшанской долине до Обурдана хлеба сеется очень мало и при том почти везде с примесью постороннего зерна. Ячменя нет совсем, вместо него сеют бурчан; это смесь гороху с каким-то зерном, напоминающим по виду пшеницу; бурчан идет в пищу людям и тем немногим лошадям, которых держат должностные лица; казачьи лошади, однако, отказывались есть, не смотря на то, что перед тем три дня не видали ячменя.

Кроме пшеницы и бурчану сеется просо, лен и кунак.

Ниже Обурдана уже сеются все сорта хлебных растений, хотя местами и очень понемногу.

Вообще долину Зеравшана по производительности можно разделить на верхнюю до Дашты-Колы и нижнюю — далее до Самарканда; горные кишлаки, лежащие в боковых ущельях, должны быть отнесены к 1-й категории. В верхней части земли мало и потому там разводятся преимущественно сады, которыми и живет население, выменивая свои сушеные фрукты на хлеб на уратюбинских базарах. Нижняя часть долины имеет уже достаточно хлеба, а за Пянджекентом даже с избытком.

Скота по Зеравшану вообще довольно много. В верхней части долины, однако, очень мало лошадей, которые в горах приносят мало пользы; главную роль при перевозке тяжестей играет здесь ишаки и их держат в каждом доме по нескольку штук и содержат много лучше, чем в долинах. В нижней части [93] долины и особенно ниже к. Сюджена, где дороги арбяные, уже преобладают лошади.

Скот вообще пасется в горах и пригоняется в долину только в случае надобности, кишлаки нижней части особенно далеко держат свой скот: летом у Искандер-куля, а зимой в джизакских степях.

Прилагаемая таблица дает цифры количества засеваемых семян и числа скота в кишлаках нижней части долины; в верхней части никаких сведений собрать не удалось.

Населенные места. Кишлаки верхней части Зеравшанской долины расположены обыкновенно на террассах и развились в зависимости от величины последних. От к. Дашты-Базы и ниже до Джар-тепе они избирают себе места преимущественно по горным ручьям и только от Джар-тепе начинается сплошной кишлак, раскинувший свои сады и пашни вплоть до Самарканда и орошаемый водой Зеравшана.

Верхние кишлаки обыкновенно скучивают свои сакли в одном каком нибудь месте, рассаживая по остальной части террасы свои сады с крошечными саклями, караулками; нижние разбросаны по всей принадлежащей им земле и состоят из массы отдельных хуторов. Сакли верхних кишлаков комковой кладки, иногда из необтесанного камня, очень небольших размеров, примкнутых тесно одна в другой, при чем зачастую крыша нижней сакли служит улицей для верхней. В нижней части сакли большие, обнесенные заборами, хивинского типа и хивинского битья.

Базары в верхней части совсем отсутствуют; только в Иорн имеется 2-3 лавки, в которых однако можно найти баранину; в нижней части, начиная с кишлака Баузагана, небольшие базары есть везде.

Замечательнейшие по величине кишлаки Зеравшанской долины следующие: Иори, Урмитан, Дардар, Рарз, Пахуд, Сюджена, Искандер и Обурдан; в каждом из этих кишлаков более 100 дворов; есть такие же кишлаки и между горными, расположенными в стороне от дороги.

Текст воспроизведен по изданию: Описание пути от г. Ходжента через перевал Пастиф (Янги-Сабак) в долину Зеравшана и Зеравшанской долины от выхода из Сабакского ущелья до г. Самарканда // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Вып. XXXVI. СПб. 1888