№ 16

5 апреля 1880 г.
г. Бухара.
«Экстренный».

Намереваясь дополнить этим журналом официальную телеграмму от 4 апреля за № 120 (Не публикуется. См. оп. 29, д. 451, л. 220.), считаю существенно важным предпослать возбужденному бухарским эмиром вопросу несколько пояснений о характере этой аудиенции с Музаффар-ханом, привыкшем силой традиций разговаривать о политике не лично, а через своих давлетханов, как точнейших словопередатчиков. Таким давлетханом был в этот раз старинный бухарский дипломат, простоватый, но честный, не фанатичный, либеральный, правдивый и довольно умелый Урак Ишан-ходжа, ведший переговоры с генералом Черняевым после занятия Ташкента, содействовавший туркестанскому отряду в хивинской экспедиции 1873 г., неоднократно ездивший посланцем к г-ну туркестанскому генерал-губернатору и уступивший наконец с 1876 г. поле реальной дипломатии более изворотливому Рахматулле-мирахуру.

Этот-то Урак — подполковник от ходжей, беседуя со мной каждодневно с 17 марта, говорил 3 апреля настоящего года «от имени бухарского эмира Сеид Музаффар-хана» следующее: «Имея точные сведения о нерешительных действиях в Афганском Туркестане Абдуррахман-хана, все еще остающегося [в] Кундузе, осведомляясь и о неумелых приемах управления Исхак-ханом войсками в Мазари-Шарифе, и о сомнительной преданности этим сардарам афганских солдатов Чар-Вилойята, джаноби-али допускает возможность фактической неудачи дела Абдуррахман-хана, сталкивающегося, по всем данным, с сильными происками англичан. Неудача повлечет за собой отбытие на правый берег Аму-Дарьи главного претендента, которому, конечно, согласно указаний высокого генерала будет предоставлен свободный путь к возвращению в Ташкент. Но хазрат (эмир), не без размышлений о будущем, задается вопросом: кто же станет затем хозяйничать в Чар-Вилойяте, искони составлявшем часть Бухарского ханства и «номинально» отпавшем по воле всемогущего аллаха лет 30 назад? Преданный всегда одной мысли, одному чувству доброжелательства России, джаноби-али думает усердно (ба кушеш) и над этим весьма важным, как ему кажется, вопросом. Издавна стараясь согласоваться во всем с волей господина туркестанского генерал-губернатора, исполняя постоянно, неизменно, последовательно все советы высокого генерала, джаноби-али, оставаясь, как всем [97] очевидно, безучастным зрителем дел за Аму-Дарьей, задается вопросом для своего соображения, не будет ли предоставлено ему русским правительством занять бухарскими войсками Чар-Вилойят, после ухода оттуда сардаров Абдуррахман-хана и Исхак-хана. Если бы такое разрешение господина туркестанского генерал-губернатора последовало бы, наши 6 батальонов, 6 тыс. сарбазов с 3 тыс. конницы при 6-ти орудиях, без труда, надеясь на аллаха, исполнили бы приказание хазрата, и несчастный Чар-Вилойят снова присоединился бы к своей матери - благородной Бухаре. В случае же сильной угрозы из Кабула, по мнению нашего эмира, достаточно было бы небольшого демонстрационного русского отряда в Келифе».

Нисколько не распространяясь ни об историческом прошлом Чар-Вилойята, ни о современном ходе дел сардаров-претендентов за Аму-Дарьей, ни об известной мне, в одинаковой степени, действительной преданности эмира Сеид Музаффар-хана советам и указаниям господина туркестанского генерал-губернатора, я высказался Ураку Ишан-ходже, для сведения джаноби-али, что все заслушанное поспешно доведу до сведения его высокопревосходительства, полагая личным взглядом (следуя пункту 7-му инструкции), что до получения указаний из Ташкента на дело сардаров за Аму-Дарьей следует смотреть по-прежнему спокойно, безучастно, но внимательно настолько, чтобы вовремя определить момент всяких превращений в Чар-Вилойяте — этой стране фактического бедствия от всяких непорядков.

Ответ мой совершенно удовлетворил джаноби-али, поспешившего передать мне [с] Ишан-ходжою уверение, что воля единого аллаха и добрый совет туркестанского генерал-губернатора — его руководители и на будущее время.

Д. 451, лл. 252-255.