Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

Ш.-Е. УЖФАЛЬВИ ДЕ МЕЗЁ-КОВЁЗД

СЫРДАРЬЯ-ЗЕРАВШАН. СТРАНА СЕМИ РЕК И ЗАПАДНАЯ СИБИРЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я постарался дать картину центральной возвышенности Азиатского континента, возвышенности, чьи плато и долины, степи и пустыни были, возможно, первым вздутием земной коры и, возможно, колыбелью человечества. Этот край, окруженный со всех сторон самыми высокими на земле горами, располагает самыми мощными водными потоками, текущими во всех направлениях и несущими жизнь и процветание. Народы, занимавшие эту территорию с самой глубокой древности, никогда не достигали высокого уровня цивилизации: климат и почва абсолютно не благоприятствовали этому. Изолированность и неприступность этого края превратили его в огромный заповедник многочисленных народов, которые со временем распространились на Восток и, особенно, на Запад, и этот край, благодаря своему географическому расположению в центре земли, сыграл важную, я бы сказал, исключительную, роль в истории самих этих народов, в их интеллектуальном и моральном развитии. Этот край называется Центральной Азией, а также Внутренней, или Высокой Азией. Он является ядром этой части мира, несмотря на то, что настоящий географический центр находится ближе к северной части этого большого плато.

До настоящего времени понятие Центральная Азия было достаточно расплывчатым, неопределенным, и настало время определить с точки зрения науки границы этой части планеты. С самого начала чтения мною лекций по географии в Школе восточных языков я сделал все возможное, чтобы придти к точному определению, но не считал, что обладаю необходимым авторитетом для оспаривания устоявшихся мнений в наших географических традициях. Сегодня всеми признанный географ и геолог сказал свое слово, слово, которое мне кажется решающим. Я разовью здесь этот тезис, который, несомненно, заинтересует всех тех, кто в той или иной степени занимается географией Азии.

Существовавшее в течение долгих лет представление о географическом названии Центральная Азия или, как часто говорили, Высокая Азия, было туманным и неопределенным. [155] Ученые географы поочередно давали свои искусные определения, из которых ни одно не является точным на сегодняшний день.

Риттер, истинный создатель сравнительной географии, был первым, кто отделил впадины центра Азии от всего остального континента, пристально изучил массивы, их окружающие со всех сторон, и установил влияние среды на человека, на его физическое и моральное развитие, на его историю. Гумбольдт пошел дальше. Основываясь на геологических данных, он первым назвал Центральную Азию частью того континента, который расположен между Гималаями и Алтаем, с одной стороны, и горами Болор и Кинганг, с другой. Он разработал одну из самых замечательных и увлекательных теорий о демаркационной линии, разделяющей арийские и монгольские народы, ссылаясь на тот факт, что все крупные горные цепи в Азии точно следуют за меридианами и параллелями. Урал, горы Болор, Солиман и Западные Гаты образовали эту линию раздела между двумя самыми крупными расами на планете. Предполагаемый рельеф Внутренней Азии начинал четко вырисовываться на наших картах.

Данное Гумбольдтом определение Центральной, или Высокой Азии, показалось все-таки недостаточным другому великому путешественнику. Ханыков предложил, в свою очередь, соединить обшей линией все точки, в которых берут начало большие реки, впадающие во внутренние моря или теряющиеся в песках пустынь. Район, ограниченный этой линией, и должен был представлять собой настоящую Центральную Азию. По этому определению, бассейн Волги и Иранское плато являются частью данного района. Несмотря на высокую компетентность Ханыкова, легко убедиться в несостоятельности этой точки зрения.

Барон Рихтхофен, хорошо известный путешественник, был призван разрешить эту проблему. Он дал нам одновременно и научное, и объективное определение Центральной Азии. Ученый геолог подразделяет этот край на три четко выраженные зоны: 1) центральная зона; 2) периферическая зона; 3) переходная зона. В центральной зоне все продукты химического распада или механического разрушения камней или скал остаются на месте; в периферической зоне эти же продукты уносятся к океану. С одной стороны, образуется отложение, натек при помощи нижних слоев атмосферы; с другой стороны, такое же отложение образуется на счет проточных или застойных вод. В центральной зоне все ведет к выравниванию поверхности; в периферической зоне мы видим обратное явление — глубокое оседание пород, изборожденных водными потоками; в [156] центральной зоне испарение доминирует над влажностью, в периферической зоне, наоборот, влажность превосходит испарение. Контраст между этими двумя зонами очевиден. Характерный признак внутренней зоны — это еще и наличие соли, которая покрывает почву повсюду. Даже озера насыщены ею, даже сок внутри деревьев перенасыщен солью 1. Внутренняя зона — это обширная степь, часто песчаная пустыня; оазисы редки и их существование зависит от деятельности человека 2.

Конфигурация почвы оказала огромное влияние на жителей — они должны быть именно кочевниками и пастухами: оседлая жизнь требует искусственных средств. Периферическая зона, напротив, изобилует богатыми и плодородными землями, природа сотрудничает с человеком, ее роль очень велика в его интеллектуальном и моральном развитии.

Аральско-Каспийская низменность, бассейны Сыра и Аму представляют собой промежуточную зону. Это обширная степь с горько-соленой почвой, очень похожая на степь внутренней зоны, однако древнее внутреннее море отступило так недавно, что побережье остается непригодным для возделывания земли и цивилизации. Это промежуточный, переходный характер проявляется и этнографически. Эта местность всегда воспринималась как проходная многочисленными племенами из Центральной Азии; хозяева этой земли менялись часто, и мы не встретим там той стабильности, которая присуща периферической зоне и является непременным условием для развития любой долговременной цивилизации.

Мы безоговорочно принимаем блестящие разработки барона Рихтхофена и можем справедливо рассматривать их как окончательное решение проблемы из разряда очень важных.

Собственно Туркестан является, следовательно, частью промежуточной зоны, Восточный Туркестан, или Кашгария, входит во внутреннюю зону: настоящая Центральная Азия.

Постараемся несколькими штрихами набросать прошлое, настоящее и будущее Туркестана.

Представлениям древних об этих земляк не хватает точности. Геродот говорит о песчаной равнине, Страбон — о гористой местности. При этом нам известно, что предприимчивый и промышленно развитый серский народ долгое время вел активную торговлю шелком в этих местах. Когда великий македонец прибыл в Мараканду (недалеко от современного Самарканда), он нашел там колонию с общинным укладом (Milet), и Греко-Бактрианская империя, созданная после смерти Александра, была населена еранами, которыми управляли греки 3.

Средние века тоже были блестящей эпохой во внутренней [157] и промежуточной зонах Азии: уйгуры и царствование хулагидов в Восточном Туркестане, арабы с их удивительной цивилизацией в собственно Туркестане. Ни уйгуры, ни хулагиды не оставили следов в Кашгарии; чудеса, о которых рассказывают паломники-буддисты и европейские путешественники, исчезли, но величественные сооружения, изобилующие глазурью, медалями и гравировками на камне, свидетельствуют об эпохе Сассанидов и Саманидов. Китайские источники ценны в отношении внутренней зоны; арабские источники, опубликованные недавно благодаря усилиям г-на Шефера, и мемуары Бабера, переведенные г-ном Паве де Куртейем, проливают новый свет на историю и географию промежуточной зоны.

Среди европейских путешественников, которые в то время побывали в сердце Азии, следует прежде всего назвать Плана Карпена, Рубрикиса и Марко Поло.

Те описания, которые нам оставил План Карпен о кочевых племенах в аральских степях, об их жилищах, нравах, верованиях и т. п., еще применимы в наше время к киргизам, живущим в этой местности. В тех местах человечество пребывает в стагнации, подобно воде в больших соленых озерах.

Описания этой местности и ее обитателей, сделанные Гийомом де Рубрикисом, поражают своей актуальностью тех, кто недавно посетил эти края.

Однако ничто не идет в сравнение с живыми и яркими рассказами Марко Поло. Его творчество, к которому долгое время относились как к преувеличению, сегодня раскрывается перед нами во всем своем блеске, и после изучения издания покойного Потье или великолепной интерпретации полковника Анри Юля испытываешь восхищение перед этим смелым и предприимчивым человеком, совершившим ряд таких путешествий, которых до него не совершал никто.

В наши дни успехи русской армии неразрывно связаны с географическими открытиями, и я не смогу перечислить здесь имена всех тех, кто прославился, участвуя в экспедициях в Туркестан. Ограничусь тем, что назову трех самых известных первооткрывателей в географической науке: Семенов первым перешел через Тянь-Шань и описал рукою мастера одну из сложнейших орографических систем; Федченко, в чисто научных целях, первым побывал в верхней долине Зеравшана и в Фергане, и его записки, опубликованные посмертно благодаря самоотверженности его жены, которая делила с ним все тяготы и невзгоды, представляют собой подлинный научный памятник, особенно с точки зрения естественной истории; полковник Пржевальский, который уже прошел по следам Юкка и [158] Габе, дошел до берегов Лобнора, определил точное расположение устья Тарима и заявил о существовании мощной горной гряды в нескольких километрах на юг от Тарима, сделал открытие, которое полностью меняет имевшиеся до этого представления об орографической системе Куэн-Луна и которое, подобно лучу света, освещает исторические данные, которыми мы располагаем, об исчезнувших империях, находившихся к югу от озера Лоб 4.

Пока русские приближались к легендарному плато Памира, англичане двигались с востока и с запада. Джонсон (Johnson), Хейворд (Hayward), Шоу (Shaw) и, наконец, экспедиции Фошита (Forshyt) дали сведения о тех местностях, о которых Вуд (Wood) и Юль (Yule) уже собрали немало ценных материалов, и вскоре можно будет показать раз и навсегда, что бесплодный и засушливый Памир никогда не был колыбелью ни одной расы.

Не забудем упомянуть в нашем списке путешественников одного из зачинателей этих трудных исследований — Арминиуса Вамбери (Arminius Vambery), который ценою жизни сумел проникнуть в маленькие пиратские государства Туркестана в ту эпоху, когда в Бухаре и Хиве резали несчастных европейцев, осмеливавшихся попадать туда.

Русский Туркестан, помимо засушливых равнин, обладает также богатыми и плодородными землями, и когда будут налажены пути сообщения (водные и железнодорожные), которые свяжут этот край с Сибирью, Москвой, Черным и Балтийским морями, мы с благодарностью вспомним путешественников-исследователей, которые первыми дали нам описания ресурсов этих почти забытых стран, и русских солдат, которые ценой своей крови открыли эти далекие края благам европейской цивилизации 5.

Другой очень интересный вопрос — это вопрос плодородия и продуктивности вновь открытых земель, важное значение развития торговли, индустрии, водных и железнодорожных путей сообщения, что преследует двойную цель: стратегическую и коммерческую. Ясно, что большая часть территории Туркестана — это пустынные и засушливые степи, которые едва могут прокормить скот киргизов, или песчаная пустыня с редкими и бедными оазисами. Однако места в верхнем течении реки Сыр-Дарья и долина Зеравшана представляют собой великолепные земли, плодородие которых искупает засушливость окружающих их степей. Перечисление продуктов, производимых там, заняло бы слишком много места, и я остановлюсь лишь на некоторых, создающих, с моей точки зрения, реальную выгоду коммерции и индустрии. [159]

Итак, задержимся на винах и шелке, на сланцах, жире и сахаре из сорго, не говоря уже о минеральных и иных богатствах.

В Туркестане растет около 16 сортов винограда, и изготовлямое из него в Ташкенте вино имеет приятный вкус. Говорят, что для его приготовления принято смешивать разные сорта винограда, что отрицательно влияет на вкус и делает его не для всех приемлемым, но этот недостаток легко устранить.

Что касается шелка, то местные жители делают из него ткани, которые, несмотря на яркость красок, не могут сравниться с теми, что производятся у нас в Лионе, или с теми, что изготовляются в Италии, и даже с китайскими тканями, но при этом их обычный шелк — канаус — прочен, исключительно дешев, и мог бы служить прекрасным материалом для подкладки. В Бухаре производят очень красивый шелковый бархат, шерстяные ткани отличаются большой прочностью, а ручная вышивка на коже превосходит по качеству аналогичные изделия, поступающие к нам из Константинополя или с берегов Северной Африки. В Ташкенте существует шелководство, и эта отрасль обещает быть весьма перспективной.

Я не стану говорить здесь об изготовлении ювелирных изделий, которые, несмотря на грубость работы, часто представляют собой образцы, достойные подражания, ни о кувшинах, тазах и тому подобных предметах из чеканной меди, выполненных тонко и со вкусом.

В горных породах Заравшана и Ферганы содержится большое количество сланцев, пригодных для получения грифеля и шифера. Есть там и запасы бурого угля (лигнита) очень хорошего качества — очень важного компонента при строительстве фабрик, заводов и железнодорожных путей.

Огромные стада курдючных овец — основное богатство кочевников Туркестана — поставляют не только шерсть, но и жир превосходного качества, который, при соответствующей обработке, оказался бы вне конкуренции.

И, наконец, джугара (sorghum cernuum), широко распространенное в Фергане растение, содержащее сахаристые вещества, из которого можно было бы получать сахар лучшего качества, чем из свеклы. Экспорт такого сахара, наряду с кровельным сланцем, шерстью, шелком и бархатом, мог бы стать важной статьей коммерции.

До настоящего времени коммерция осуществляется при помощи караванов; такая транспортировка требует много времени, но она надежна, так как честность киргизов, предоставляющих в наем такие караваны, общеизвестна. Даже когда будет проложен водный путь, который соединит Каспийское море с [160] Аралом и плодородными долинами Верхнего Туркестана, регулируя течение Сыра и Аму, даже когда железная дорога свяжет эти края с Москвой и Петербургом, верблюд будет продолжать успешно конкурировать с ними в силу дешевизны подобного транспорта. Транспортировка одного пуда (40 ливров) товара из Ташкента в Оренбург обходится примерно в один франк. Ни пароход, ни железная дорога никогда не смогут предложить такую низкую цену. Исходя из сегодняшних возможностей торговли, нам кажется, что пока было бы вполне достаточно водных путей. В летний период товары следовали бы из Ташкента 6 в Казалинск, из Бухары 7 — в Аральское море.

Расходы на то, чтобы сделать эти реки действительно судоходными, были бы весьма значительными, но все же гораздо меньшими, чем строительство железной дороги. Хотя она, непременно, будет построена в недалеком будущем, я в этом совершенно уверен, так как этого настоятельно требуют стратегические интересы. Ташкент, Самарканд и Фергана должны быть соединены с большой родиной железной дорогой, что позволит сконцентрировать в Туркестане в нужный момент громадную армию. Если бы русские в 1877 году имели такую дорогу, им бы никогда не понадобилась турецкая кампания, можно было бы найти иное средство, чтобы заставить раскаяться султана.

Могут быть проложены две железные дороги: одна из Оренбурга в Ташкент с ответвлениями в Верный, Самарканд и Фергану; вторая из Екатеринбурга в Омск и до Иркутска (Кяхта) с ответвлениями на Семипалатинск, Верный, Ташкент. Эта вторая линия была бы, возможно, более полезна с точки зрения торговли с Сибирью и Китаем: ее было бы легче построить и проще содержать, она бы стоила дешевле в связи с доходностью, но была бы значительно протяженнее и гораздо менее выгодна стратегически.

Линия Оренбург — Ташкент позволила бы контролировать все стратегически важные точки Туркестана; ее строительство значительно усилило бы русские позиции в Азии. Таким образом, все говорит о том, что эта линия будет проложена первой, отчего выиграют как коммерция, так и индустрия. Пожелаем удачи реализации этого плана с точки зрения общей цивилизации. Ничто не доказывает превосходство европейской цивилизации лучше, чем успехи русских в Центральной Азии.

Число путешественников, которые предоставили нам сведения о той части Туркестана, о которой речь пойдет ниже, весьма многочисленны. В первую очередь назовем Радлова (Radloff), чьи труды представляют самую большую ценность с точки зрения описания нравов и обычаев мусульманских [161] народов. Можно написать отдельную библиографическую книгу относительно данного края, и русские авторы займут в этой библиографии главное место. Невозможно обойти молчанием небольшую работу, посвященную Русскому Туркестану, которая отличается точностью сведений и объективностью наблюдений. Это маленькая монография, принадлежащая перу путешественника Александра Пецхольда (Alexandre Petzhold), который посетил этот край в 1871 году. Эта книга — яркое подтверждение тому, что не объемность труда является критерием его качества. Г-н Пецхольд в последнее время добавил к своему литературному багажу серию статей, опубликованных в Revue russe в Санкт-Петербурге и имеющих отношение к путешествию г-на Скайлера (Schuyler). Эти статьи написаны в замечательном критическом духе.

В данном томе мы в значительно большей степени, чем в предыдущем, сосредоточились на исследованиях антропологической этнографии, что не помешало нам сделать обзор русских публикаций и добавить географические и археологические труды, которые показались нам достойными упоминания.

Нам кажется, что эти обособленные главы могут принести пользу всем тем, кто интересуется географией Азии. Мы приложили все усилия, чтобы избежать каких-либо политических намеков. Мы чрезвычайно признательны русским властям в Центральной Азии, чья поддержка позволила нам совершить это плодотворное путешествие. У нас есть добрые друзья в Англии, и мы уверены, что их гораздо больше заинтересует откровенное и объективное исследование, чем предвзятые труды. И если мы посвятили наш первый том иностранному принцу, то это лишь в знак глубокой благодарности; без высокого покровительства Его светлости великого князя Константина и без благосклонной поддержки генерала Кауфмана мы никогда не смогли бы попасть в Туркестан. Мы бы столкнулись с непреодолимыми трудностями, и наше путешествие стало бы утопией. После книги Скайлера и после авантюры капитана Бернаби нужно было соблюдать крайнюю осторожность, чтобы суметь посетить, несмотря на свое венгерское происхождение, русские провинции в Центральной Азии и без всяких помех вникнуть во все подробности их жизни. Знаменитый востоковед Ханыков (Khanikoff), с которым мы консультировались в 1876 году перед началом экспедиции, сделал все, чтобы отговорить нас от этого путешествия. «Вам никогда не позволят посетить Туркестан, — говорил он нам. — Если бы я был на месте генерала Кауфмана, я не согласился бы на это и при каких условиях». И когда он увидел, что мы все-таки намерены попытаться [162] осуществить задуманное, он добавил: «Вас ограбят, вас убьют, и это послужит причиной для принятия нашим правительством самых суровых мер». И он рассказал нам историю несчастного Адамоли, который был убит в киргизских степях лишь несколько лет назад. Когда Ханыков увидел, что ничто не может изменить наше решение, он холодно добавил: «Идите в направлении Оренбурга, там вас вынудят повернуть назад». Что ж, времена изменились с тех пор, как Ханыков предпринимал свои экспедиции, и даже с тех пор, как Адамоли совершил свое путешествие, сегодня можно путешествовать по Туркестану в полной безопасности.

Прибыв в Петербург, я нашел в лице Семенова и Остен-Сакена серьзных ученых, ставящих интересы науки значительно выше недальновидности отдельных лиц, которые хотели бы отгородить Туркестан китайской стеной. Г-н Семенов взял на себя труд расположить в нашу пользу великого князя Константина и генерала Кауфмана. Г-н Остен-Сакен достал мне все необходимые разрешения от властей. Мы пользуемся возможностью засвидетельствовать им обоим свою благодарность.

С тем же чувством мы дарим эту работу нашему любимому учителю доктору Брока. Он хотел, чтобы мы провели ряд антропологических исследований в Центральной Азии, и мы думаем, что честно выполнили эту часть нашей программы. Русские исследователи, которые побывали в этих местах до нас, оказались весьма компетентными учеными в таких областях, как археология, этнография и лингвистика. Оставалось заполнить такой пробел, как антропологическая этнография. Вот почему все наши усилия сосредоточились в этом направлении; мы надеемся, что читатель примет в расчет трудности, с которыми нам пришлось столкнуться, и новизну этих исследований.

Когда исследователь отправляется в далекую экспедицию, самое страшное для него — это не усталость и не опасности, с ними он справится, это не болезни, которые подстерегают его в пути, нет, его энергия, хладнокровие и здоровье помогут ему все преодолеть и довести дело до конца. То, чего ему следует действительно опасаться, так это мнения какого-нибудь кабинетного ученого, напичканного знаниями и спесью, который, сидя спокойно у своего камина, дает понять бедному путешественнику свое научное превосходство. Так, нашелся одни такой персонаж, который заявил, что путешествие из Парижа в Самарканд не сложнее поездки из Парижа в Сен-Дени, и что привезенные мною коллекции можно купить на любом базаре в Санкт-Петербурге или в Москве. Я оставляю без ответа подобные заявления и лишь рекомендую подобному деятелю самому совершить [163] такое путешествие на лошадях по тропам вдоль края пропасти в Заравшане, а затем приобрести на Щукином дворе в Санкт-Петербурге коллекцию самаркандских глазурованных кирпичей, подобную той 8, что я привез, и купить одновременно коллекцию из пятидесяти черепов из Центральной Азии.

Я уже говорил выше, что во время моего путешествия основное внимание уделял этнографическим исследованиям, особенно антропологическим. Так вот, несмотря на все усилия моего знаменитого друга профессора Богданова из Москвы, в России находится еще немало противников антропологии, и один настоящий ученый и несколько псевдо-ученых из Петербурга попытались оспаривать полезность моих исследований. У каждой новой науки есть свои хулители, которые видят в ней угрозу для своей сферы исследований, наука для них — вотчина, право владения которой они присваивают себе. Остается лишь пожелать им проявлять больше учтивости и честности в своих нападках. Но поспешу добавить, что они преуспеют не более, чем тот персонаж, о котором я упоминал выше, в своем стремлении заставить нас забыть о высочайшей благорасположенности Его Светлости великого князя Константина, о великолепном приеме, оказанном нам генералом Кауфманом и его подчиненными, и ту сердечную теплоту и гостеприимство, с которыми нас встречали в каждом русском доме и в каждой избе. Они не смогут помешать нам рассказать всю правду — и только правду — о том, что мы видели в Туркестане. Первый том нашего повествования с прилагаемым к ему антропологическим альбомом типов Ферганы уже увидел свет. Сегодня мы отдаем на суд читателей второй том, честные и компетентные люди вынесут свое суждение о сделанных нами усилиях 9.

Париж, 31 декабря 1878 года.


Комментарии

1. Этот факт установлен в обширных лесных массивах, которые полковник Куропаткин пересекал во время своих экспедиций в Кашгарию, между Кашгаром и Марал-Баши.

2. Доказательство: плодородные пространства к югу от озера Лоб, которые полностью исчезли.

3. Потомки этих еранов живут еще и сегодня на западных и восточных склонах Памира. Не уцелело никаких обломков этой интересной эпохи, и только великолепной чеканки медали с изображениями королей Этидема, Экратида, Эстоклеса и других являются единственными свидетельствами существования этой мощной, но непрочной цивилизации. Если бы удалось выполнить то, что попытались сделать Феррье и Вамбери, если бы можно было провести раскопки на руинах древней Бактрии (сегодняшний Балх), возможно, обнаружились бы и иные ценные следы цивилизации.

4. Не забудем и таких смелых и удачливых исследователей, как Северцов и Куропаткин.

5. Эти наблюдения частично содержатся в «Revue» господина Драпейрона (Drapeyron).

6. То есть из Ташкента в Чинакс, а оттуда по воде в Казалинск.

7. То есть из Чарджоу.

8. Во время моего пребывания в Петербурге в ноябре 1876 года один бывший путешественник, побывавший в Туркестане, предложил мне приобрести маленький фрагмент стены мечети Гур-Эмир (могила Тамерлана) за 300 рублей, это больше 900 франков! Да еще и поддельный!

9. Раздавалась критика по поводу орфографии, которую мы использовали в географических названиях в первом томе, посвященном нашему путешествию. Мы просто транслитерировали орфографию, принятую среди русских составителей карт, и мы будем ее придерживаться.

(пер. О. В. Рублевой)
Текст воспроизведен по изданию: Французские исследователи в Казахстане // История Казахстана в западных источниках XII-XX веков. Том VII. Алматы. Санат. 2006

© текст - Рублева О. В. 2006
© сетевая версия - Strori. 2022
© OCR - Strori. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Санат. 2006