-

ВЕСЕЛОВСКИЙ Н.

КИРГИЗСКИЙ РАССКАЗ

Стихи. Передай от меня поклон Черняеву. Мы люди кокандские, если встретимся, дело наше будет разом покончено. В заносчивых словах нет надобности, в конце концов (хоть и) сломится наша сила, но я от истинной веры не отступлюсь и о подчинении не |28| заикнусь ⁵⁵. Если буду убит, душа моя вселится в раю. Свою истинную веру я не продам, а паду, так сделаюсь шехидом (мучеником). Я полагаюсь на дело Бога. Если же я, боясь битвы, подчинюсь, то какой ответ дам Мухаммеду? Посланники, передайте мой привет! С ханом, подобным Черняеву, я не горю желанием вступить в бой из-за имущества, наложенного на телеги. Бог даст - нас (Черняев) не возьмет. Пусть Черняев возвращается в свою землю».

Рассказ. После этих слов мулла Алим-Кул отпустил посланников. Они, вернувшись, передали ответ. Тут Черняев рассердился и собрал войско.

Стихи. Посмотрите-ка на Черняева: он не ушел, хотя его просили уйдти; а на требование уйдти он решился мстить: «Я обучил солдат строю, я на телегах приволок пушки по шестимесячному пути. Эй, вы бабье, сидящее в крепости, если есть у вас |29| смелость, выходите сюда!» Черняев пошел с той стороны, Алим-Кул выступил с этой. Из крепости ⁵⁶ вышли дадхи. Вот выходят герои, говоря: «пойдемте [18] на бой!» Они запрудили улицы и, забив в барабан, дали о себе знать неверным. Взгляните на муллу Алим-Кула: окруженный своими приспешниками на гнедых лошадях с белыми ноздрями, он стал под своим знаменем. Как выйдут неверные за черту, их примут в пики(?). Неверные дали залп, а герои в русских (выпалили) в свою очередь. Посмотрите-ка, как один из них, раздробленное пулей бедро волоча, побежал, прихрамывая, к оврагу ⁵⁷. Неверные |30| забили в барабаны. От литавр и барабанов земля потрескалась, не выдержав их ярости. Однако, мулла Алим-Кул вот тут-то убил одного неверного. После того, как мулла Алим-Кул так отличился, это увидел батырь Мин-бай, и пустил коня вскачь. Говоря про себя: «ведь отец твой батырь, сам ты Мин-бай, а помощник героям сам Бог», поскакал батырь, пришпоривая коня и подобно ялмаузу ⁵⁸ втягивая в себя воздух ⁵⁹. Не смогли (противники) выдержать его натиска, стремглав, ворвался он в толпу. Герой Мин-бай начал дело, многих русских поразил. С гневом выступил герой Мин-бай, трех-четырех разом побил. Русские сильно всполошились. Неверные, собравшись, окружили его и на голову одинокого Мин-бая четыре тысячи неверных направили выстрелы; но пули в него не попадали. Черняев |31| пришел с той стороны, Алим-Кул отсюда пришел. Как оба главаря вступили в битву, уж никто не [19] остался праздным. От пыли, поднятой обоими войсками, весь мир покрылся мраком; людей не видно из-за пыли; нельзя отличить кяфира от мусульманина. Неверных сильно стеснили, и вот, когда поле сражения было в таком положении, по воле Божией пролился дождь, пыль и песок ⁶⁰ улеглись, мусульмане и кяфиры обозначились, стало возможным их друг от друга отличить. Ходя по полю битвы, Алим-Кул велел махраму воды принести. Махрам принес воды. Выпив воды, мулла Алим-Кул снова наступил на неверных. А посмотрите-ка на многочисленных, кяфиров! Они поставили верблюдов в защиту, разместили пушки. Но арвах ⁶¹ поразил неверных: выстрелы их |32| собственных ружей попадали в их верблюдов. Мусульмане нахлынули, как поток, стали кяфиров рубить и топтать. Услыхали неверные голос Мин-бая и сильно испугались. Что же, как не испугались, коли пустились бежать назад? Герои устремились, как поток и стали неверных рубить и топтать. Черняев спустился к Арысу, чтобы уйдти в Аулиэ-ата. Раскрасневшиеся герои преследовали (русских) вплоть до Арыса ⁶².

Рассказ. После того одна половина неверных ушла в Аулиэ-ата, а другая направилась в Туркестан. По отступлении неверных в Аулиэ-ата и в Туркестан, мулла Алим-Кул, во главе кокандского войска, возвратился в Коканд, а сарта Нар-Мухаммеда назначил [20] начальником Чимкентского форпоста, где и оставил всех канглыйских и нашхилийских предводителей. Прошло два месяца и снова неверные, выступив в путь, подошли к Чимкенту. Караульные послали о том известие в Коканд. Военачальник, взяв |33| сорокатысячное войско, не отдыхая ни днем, ни ночью, приблизился в Чимкенту. Войско неверных расположилось в окрестностях Кучкар-ата. В это время они (т. е. мусульманские передовые) и увидали, как те, с пушками и снарядами, с барабанным боем, выказывали веселие. Но военачальник, посмотрев на войско этих неверных, в ободрение джигитам, сказал речь:

Стихи. Джигиты мои, все вы батыри! На лицах у вас видно усердие. Видели ли вы, добрые молодцы, святого Кучкар-ата? Отряд неверных опоясал (Кучкар-ата), да нет у беззаконных силы. Ведь мы - мусульмане, они - кяфиры. Не отступайте, молодцы, пока вы живы, пусть будет так, как будто настал конец мира. Прорвите стену, защиту неверных! Надо выбирать и прикалывать начальников, пусть лошади плавают в красной крови, пусть они, топча трупы, плавают в красной крови! Пусть герои прорвут центр (войска) неверных! Бейте в литавры, трубите в трубы! Пусть поле закипит храбрецами, |34| пусть красная кровь разливается по полю, пусть ради веры душа приносится в жертву! Пока живы, не отступайте, джигиты мой! Пусть этот день будет последним днем! Если будете плакать, Бог увидит и исполнит просимое. Убитый врагом станет шехидом, а все равно, ведь, и дома умрешь. Местом же неверных будет огонь. Героям стыдно назад отступать. Прося у Бога помощи, пускайте коней. Господь Творец [21] будет вам покровителем. Если падешь, сделаешься мучеником, а убьешь - станешь гази, и Бог будет тобою доволен. Человека, которому не суждено умереть, пуля не коснется, и ружье для него лишь потешные огни. У вас в руках стальные копья. Если ты батырь, то играй с врагом. Я готов наградить вас лошадьми и платьем. Живой не должен отступать ни за что. В руках у вас крепкие шашки; батыри, исполните |35| одно дело! Без определения человек не умрет. Пусть будет сегодня жестокая битва! Под вами крепкие кони; пусть каждый из вас убьет хоть одного ⁶³. За вас я готов пожертвовать душою, лишь бы вы были невредимы, герои. Я стараюсь ради веры, я - скитающийся странник. У неверных хитрости много, Ты сам, Боже, подай помощь и! Тут аламаны, призывая Бога, пустили своих коней. «Подай помощь, царь храбрых!» ⁶⁴ Мусульмане вступили в битву, аргамаки пущены вскачь! богатыри разгорячились, настало жаркое дело. Сколько коней ни видать, ни один не может бежать из-за красной крови. Схватив в руки крепкую шашку, герой Мин-бай кричит: «вперед! эгой!» С одного виска |36| пустив кровь ⁶⁵, он ринулся один на темно-гнедом коне. В руке у него стальное оружие, сам он весь зияет на солнце. Как раздастся крик Мин-бая, у людей уши глохнут. «Зачем мы пришли сюда?» - говорили солдаты, горько плача. Да и как не плакать солдатам: за один только день битвы свалилось тысяча девяносто неверных! Поле битвы сильно закипело. [22] Неверные с отчаянием посматривали на урон, причиняемый героем Мин-баем. В крови мусульман и неверных лошади уже не ходят, а плавают. Нашхилийские и канглыйские герои разрушают центр неверных, и видя это, все неверные отстали от сражения. Солнце закатилось, настал мрак. Сосчитали мусульман, павших |37| записали на бумагу. С поля сражения герои отступили. Написавший это Хали-бай, аганаец. Как занесли умерших в список, их оказалось тысяча триста человек. Сосчитали и неверные своих, павших в той битве и вернувшихся живыми; всем им причинило досаду поражение, нанесенное Мин-баем. По счету их оказалось убитыми тысяча девяносто один человек. У чужеверов сердце нечистое, (они говорят): «Лат-Манат, подай помощь! Если Лат-Манат не окажет пособия, то мы останемся вдали от родины. Позади |38| нас остался наш народ». У русского народа покровитель дедушка их Лат-Манат. «О, дедушка, дай нам помощь!» Так взывали со слезами кяфиры. Лат-Манат - дедушка их, своему дедушке они делают поклонение. Неверные между собою рассуждали: «Должна быть они (мусульмане) - друзья Божии; кажется, что сердце Божие возрадуется, если мы, кяфиры, погибнем. Ведь если то, что случилось сегодня, повторится завтра, - нам придется погибнуть. Ах, вот если бы убит Мин-бая, мы победили бы: всем героям Мин-бай голова». Порешили и разошлись. Герой Мин-бай высмотрел, что вперед выставлен караул, где много неверных залегло. Когда над мусульманами стало солнце всходить, заря, забрезжившись, занялась, поднявшиеся суфии возгласили Мухаммедов азан. Мусульмане, встав, |39| совершили утренний намаз. Алим-Кул выслал пикет [23] узнать об отряде неверных. А неверные устроили засаду из двух тысяч трех сот человек. Караул-беги Мухаммед-бий, из отряда, высланного Алим-Кулом, засаду заметил и о таком положении дел Алим-Кулу донес. Мулла Алим-Кул и герой Мин-бай смысл слов уразумели и приказали войску играть в трубы. Все на коней сели. Ночевка отряда русских была расположена в Бушдирмане и Бадаме. Герои туда устремились и, приблизившись к полю битвы, просили помощи у своих пиров.

Рассказ. Итак, военачальник мулла Алим-Кул и Мин-бай батырь с многочисленным войском подошли к войску неверных, кочевавшему в Кушдирмане. Тогда и неверные, завидев их, забили в литавры и барабаны, выступили на встречу и начали |40| стрелять из пушек, мортир и ружей ⁶⁶. К ним стали подходить и остальные неверные.

Стихи. Посмотрите-ка на многочисленных неверных! Они идут с громом, подобно туче, они все гремят, выстроившись в ряды против мусульман, и, выступая с затаенным лукавством, стройно пошли.

За ними еще войско идет. Нет числа, так много войска. Пыль от них-что дым, что туман; (они идут) подобно бесчисленным муравьям. И Черняев, видно, тоже герой! Бо время схватки, едва ли колени его могут быть согнуты людьми; львы приходили в оцепенение, не будучи в силах перенести его грозного вида и истинно-мужественного натиска, и, обольстясь своей [24] силой, он назвался Ширнаиб (Черняев) ⁶⁷. Из |41| множества неверных на кого ни посмотришь, оружие у него в полном порядке. Их трубы, инструменты ста родов, не в пример прочим войскам все, как уголь, горят. Точно со всего света неверные в боевом порядке собрались. Войско, стянувшись, столпилось в кучу: если человек туда попадет, ему трудно будет выбраться оттуда. Русского войска сосчитать невозможно. Если все они (русские) разом коней пустят, как мусульманам устоять? Они идут пешком, устали не знают, идут кучами-кучами, гремя и не умещаясь на дороге. Мусульманам кажется, что некоторые на слонах едут ⁶⁸; другие, вздев на шею европейскую тяжесть ⁶⁹, на лошадей сели, в поле |42| битвы устремились; иные пешие, подоткнули полы, другие по двое - по двое верхом быстро верблюдов гнали. Стрелками они сплошь опоясали поле битвы. Пешие присели перед мусульманами, держа на готове ружья. Русское войско, строем идя, кричало. Неверные, неуместившиеся на дороге, взобрались на высокий холм и там стояли, построившись в ряды. Алим-Кул и Черняев поставили друг против друга знамена. Как только мусульмане увидели (русское) войско, они стали взывать: «О, Боже, сотворивший душу! о, Милосердый! о, Господь! Ты сам подай помощь слабым, несчастье [25] которых вышло из границ, где бы то ни было, во всех бедах приходи на помощь (?); трудным стало это |43| дело!»

Рассказ. Так говоря, мусульмане сильно печалились и молились. Тем временем неверные начали стрелять. А Мин-бай батырь, получив благословение от муллы Алим-Кула, поскакал против неверных и вступил на поле битвы. Тогда все неверные, говоря: «вот явился Мин-бай; Лат-Манат помогут нам, мешкать не следует» - начали стрелять. Заметив это, мулла Алим-Кул дал джигитам благословение и обратился с словом:

Стихи. «Вы видите, что вот все неверные устремились на голову одинокого Мин-бая. Ступайте же, подайте помощь герою Мин-баю! Красную кровь неверных пролейте, как воду!» Все батыри, понукая коней, направились к неверным. Войско Черняева чуть-чуть оробело, лишь одна кучка неверных пришпорила коней. Во главе с Черняевым они (неверные), разгорячившись, в кровь погрузили мечи. Мусульмане пустили лошадей, настала битва на смерть. |44| Черняев вышел на поле битвы и все неверные вступили в бой. Алим-Кул выступил в битву и все мусульмане пошли на бой. Алим-Кул и Черняев водрузили знамена друг против друга. Те же, которые не могли вступить в битву, собрались на возвышенности. Неверные и мусульмане стали друг друга преследовать. Дадхи вышли на поле сражения и роды нашхилийцев и канглыйцев, любезных рабов Божиих. Поднялся густой туман и столбы пыли и праха. Воды Бадама, в котором не могли уже плавать лошади, превратились в красную кровь. Герои вошли [26] в свою силу, у трусов же исчез стыд. Солнце |45| затмилось по случаю кровопролитного дела, месяц и звезды в облавах перемешались. Как вступили в бой оба бековича ⁷⁰, ни одного человека не осталось без дела. Началась суматоха, поле битвы заволоклось пылью. Герои продали душу за бесчестье ⁷¹, трусы стали помышлять о бегстве. Лице земли задрожало, все бросились в сторону в беспорядке. То один настигал другого, то один тащился за другим. Оба войска начали брань. Как одни стали наступать на других, сколько крепких кольчуг попадало с плеч, распоровшись! Сколько стальных мечей почернело, погрузившись в кровь! Один нацеливался на другого, один другого на землю бросал, один напирал на другого, |46| один другого выбивал из седла, один другого уничтожал, один другого ранил. Мин-бай батырь снимал головы с неверных, точно дыни срезал; целые ряды обагрял кровью. Узбеки и казаки ходят точна голодные волки. У героев сердца радостные, у дурных сердца скорбные ⁷². Герой Мин-бай погонял лошадь, сердце его переполнилось, он призывал Бога. Если бы все дадхи пустили лошадей, завопили бы тогда многочисленные неверные! Черняевское войско стало греметь ружьями подобно падению дождя. Когда разгорелась битва, пущенная пуля попала в ногу темно-гнедой лошади Мин-бая, она стала прихрамывать, не пошла и от ногайки. Бросив коня, герой Мин-бай не |47| струсил, пешим пошел. Думая, что оробел Мин-бай, войско задумало бежать; но многие стрелки [27] еще перестреливались, производи шум ружьями и погружаясь в красной крови. Не могли войска одолеть друг друга и в этот день разошлись.

Рассказ. Итак, оба войска повернули в разные стороны: мусульманское, оборотившись, пошло к Чимкенту, поставило в воротах караул и расположилось на ночлег. Отряд неверных ночевал в Кушдирмане. Так прошла ночь. На утро многочисленное войско, встав, прочитало утренний намаз, возглашая славу и благодарение Богу; а затем, с игрою в карнаи и сурны, устремилось на неверных. Русское же войско, получив свой чай и хлеб, покрестившись перед изображениями, село на лошадей и стало выходить в поле, играя в трубы и дудки. Мулла Алим-Кул отдал приказ войску и сарбазам: «стреляйте из ружей, палите из пушек!» Начали стрелять с шумом из пушек и ружей; но пыль одолевала ⁷³. Неверные начали стрелять из мортир.

Стихи. Как черняевское войско вышло с пальбой на поле сражения, земля и небо задрожали. Мусульмане (также) вышли в поле. Неверные и мусульмане начали |48| (взаимное) истребление. Батырь Мин-бай также пришел. «Когда хозяин умрет, жена остается вдовой. Русское войско вышло из границ мерзости. Ты, Боже, сам помилуй мусульманское войско!» И стал он (Мин-бай) бить ногайкою лошадь, поминая лишь единого Бога. Как захромала темно-гнедая лошадь, герой Мин-бай сел на другую, прося у Бога силы. Как явился у героя задор, много неверных он истребил. Посмотрите на героя Мин-бая, как он садился на [28] темно-рыжую лошадь и как много усердствовал против неверных. Среди жестокой битвы, герой Мин-бай, как истый батырь, к Богу обратился с мольбою. От руки героя Мин-бая пострадали все неверные. |49| Кроме Мин-бая все батыри погублены неверными. Герой же Мин-бай, носясь в битве, все святых поминал: «Я прозываюсь батырь Мин-бай, вот какое мое положение: нет возможности перебить неверных, так подай же помощь, всевышний Боже! Господь, Ты начало и конец! ⁷⁴ Если умру, стану мучеником, а убью - сделаюсь победителем. Настал день, когда Ты должен помочь, имя Твое да прославится в мире! Для веры я готов отдать душу. Хотя все поступки мои греховны, но ты, возлюбленный отец Адам, сказав: «сынок мой!» - окажи помощь! Да будут разумны речи героев! Рукоять шашки - изумрудная, шашкою я буду действовать ради веры. Дай помощь, Ной |50| пророк! Тяжко стало мусульманам; но что Бог определил, рабы (Его) должны терпеть. Воздевая руки, я прошу пособия именем твоим, о, Ибрагим, друг Божий! Я раб, я горю возмездием, много я сражался, и покинула меня бодрость. Ради веры сам я душу приношу в жертву. Подай помощь, великий имам! Воздевая руки, я сильно-сильно плачу. За веру моя душа - жертва. Боже, если не превратишь эту напасть, то возьми мою душу! Ты, Господь, начало и конец! Дай помощь, царь храбрых! Уж если ты берешь меня, Боже, то бери шехидом (мучеником за веру) ⁷⁵; я прошел через этот мир с неудовлетворенным [29] сердцем». Так взывая, Мин-бай поскакал. Рабы, час которых пробил, сами находят свою судьбу. Мин-бай поскакал, очертя голову, по направлению к коням неверных, головы их (неверных) были порублены (Мин-баем). В этот день побежали |51| батыри, друг с другом разлучась. Кони вскачь разбегались после того, как гибли герои (владельцы их). Поле сражения в конец истоптали. Как уж тут уцелеть героям, вышедшим на поле битвы? Пики ломались от ударов, героям раскрылись цветы (улыбнулось счастие). Богатыри мусульман и неверных бьют ногайками лошадей. Подобно реке потекла красная кровь. Мертвых попирали ногами. Дурные люди пустились бежать, спасая свои головы. На мейдане богатыри разъярились, как ястребы (друг на друга) налетели. Герои мусульман и неверных напустились друг на друга. Те, которые стояли, попались, беглецы же спасались бегством. На том поле много кольчуг разорвалось. Трусы утекают, унося свои |52| головы. Пришлось батырям наглотаться кровавых слез. Заговорили неверные: «Погибли наши несчастные головы, всем надо стрелять в Мин-бая» - дурное замыслили неверные. А герой Мин-бай, заставляя играть бурого коня, давая ему грызть удила, везде ездит и кричит, повергая неверных в печаль. Подобно комарам, неверные не показываются на глаза герою Мин-баю. Послушайте, что я скажу: какое дело от Бога определено, люди изменить его не в силах.

На встречу роковому ружью батырь Мин-бай идет, как мишень. «Молодец же!» - всякий скажет про героя Мин-бая. Всем стало известно, что герой, с сверкающими мужеством глазами, встретился с |53| [30] роковым ружьем в месте соединения восьми жил ⁷⁶. В том месте, где он производил резню, один неверный, сильно осердясь, запустил руку в пороховницу; он один только раз положил (пороху), но много положил, и стал целиться, говоря: «вот голова бурого коня, вот лука золотого седла, а вот место, где восемь жил соединяются вместе: вот тут-то конец ему и смерть». Прицелился и выстрелил. Поистине настала пора смерти. В разгар жестокой битвы приключился конец герою. Единственная пуля, пущенная неверным, попала в восьмижилие, как раз туда ударилась пуля неверного. Пиры поддержали героя ⁷⁷. Известившись о герое Мин-бае, Алим-Кул закручинился.

Рассказ. После того, как батырь Мин-бай получил рану в восьмижилие, его доставили в кибитку |54| и об этом событии дали знать Алим-Кулу. День уже склонялся к вечеру. Оба войска разошлись в разные стороны. Мулла Алим-Кул отправился навестить Мин-бая. Алим-Кул с Мин-баем беседовали.

Стихи. Дорогой старший брат мой! Если ты собираешься покинуть (меня), значит Бог не внял моим молениям. Голова у меня идет кругом, мой ли воротник не разорвался? ⁷⁸

Газаль Мин-бая. Не сокрушайся так сильно, мой младший брат! Твоя сладкая речь жжет мою душу. [31] Не унывай будь мужествен! Превосходный пир (Али) подаст тебе помощь!

Газаль муллы Алим-Кула. Я не ходил впереди тебя ⁷⁹, старший брат. В тебе заключалась моя сила. Злое горе пало (на сердце), в душе моей осталось неудовлетворенное желание.

Газаль Мин-бая батыря. Если ты так много будешь плакать, мой ненаглядный, вся сила отойдет от твоей поясницы. От твоего языка, все повторяющего |55| с плачем: «о, дорогой мой брат!» - брат твой впал в печаль по тебе и по твоем народе.

Алим-Кул. Если мне не сокрушаться, то кому же и сокрушаться? Другого такого батыря не народится в народе. Силы уже ушли из моей поясницы и если ты оставишь меня одного, я пойду вслед за тобою.

Мин-бай батырь ⁸⁰. Вот и другое - несчастие поражает мою голову ⁸¹. Людям души даны только на хранение. Мне пришло повеление от Бога, ты же, Алим-Кул, оставайся здрав!

Алим-Кул. Плохо стало вере мусульманской, на мою голову пало облако, сломились моя поясница и позвоночный столб. Теперь-то мой злой рок постиг меня ⁸².

Мин-бай батырь. Да снизойдет счастье на твою голову. Где мой тигр, мирза Даулет? ⁸³ От Бога [32] |56| Ко мне пришло повеление: прощайте, мои бывшие товарищи!

Многочисленная толпа плачет: «Что это за речи, друг наш! Если и вправду придется расстаться, то покрылись мы позором. У нас за тебя такая молитва: да пойдешь ты прямо в рай!» Мулла Алим-Кул сказал: «этот день мы отдохнем здесь, а завтра вернемся к народу. Как выйдет на встречу нам твоя мать и спросит: "где мой единственный сын?" - какой ответ ей дам?»

Мин-бай батыр. «Передай моей матери благопожелание, скажи: пусть помолится за своего сына; скажи: сын ее остался в Чимкенте. Смерть теперь крепка для вашего оплота ⁸⁴. Передай просьбу, чтобы мать не плакала: |57| я подчиняюсь воле Божией. Что пользы много плакать? Если будет судьба, на том свете увидимся. Пусть жены мои не плачут! Пусть те из вас, которые пойдут, так скажут. Прощайте, мои джигиты, я остался в Чимкенте!»

Рассказ. Проговорив это, Мин-бай батырь лишился сознания. Между тем день сменился вечером, заря скрылась. Мулла Алим-Кул, видя положение дела, опечалился, приподнял голову Мин-бая батыря и начал причитать.

Стихи. Сильно рыдал мулла Алим-Кул. Вот что в слезах он говорил: «С Мин-баем героем мы расстались. Ты сам, Боже, окажи милосердие! Из глаз моих слезы льются без конца, мое сердце и печень сжались. Боже мой! у меня нет никакого средства. Теперь юрт мой распался. Слезы, как поток, [33] льются из глаз. Многочисленные враги мои, отняв у меня разум, (должно быть) стали довольны. Невозможно изменить Божие определение. Народ и страна омрачились и стали подобны степи. Из клетки улетел |58| мой соловей, из букета моего завял красный цветок.

От разлуки с Мин-баем сокрушилась моя поясница. Хоть кровью заплакать, так не стыдно. Моя страна и мой народ омрачились.

Рассказ. Так голося, мулла Алим-Кул сильно плакал. Мин-бай батырь, облокотясь на подушку, сел и, ободряя муллу Алим-Кула. находившегося в таком грустном настроении, привел несколько примеров и сказал:

Стихи. По правде сказать, ты, Алим-Кул, совсем ослаб. Столько плакать день и ночь! Разве этот мир со мною вместе родился? Куда девался единственный сын Мустафы? ⁸⁵ Повязывание тяжелого пояса и глотание крови ради детей, ведь, делается!.. После кого только не оставался этот мир! Что я!.. А вот куда ушел отец Адам?.. Опечалена грудь и сердце наполнилось горем... Пусть эти слова будут заветом потомкам: этот свет никому не будет сопутником. Куда ушел, как не умер, святой Моисей? После кого не оставался (этот) обманчивый свет?... |59| Внутри у меня полно желаний, хотелось бы высказаться. Было сто двадцать четыре тысячи пророков, если не умерли они, так куда же девались? Был на земле герой царь Соломон, он царствовал над ходящими и летающими ⁸⁶, но как здешний свет ни с кем [34] вместе не родился, то и Соломон из этого мира ушел. Раньше нас удалились Омар и Осман, чрез которых истинная вера получила распространение. Если бы хватило силы, то и он (Али) поборолся бы и остался, а то куда же ушел лев Али, если не умер? Всех нас обманывает этот коварный свет. Всего-то и звали меня Мин-бай-батырем, что пять-шесть дней! Друг Алим-Кул! ты грамотный, я же темный человек, (скажи): что остается на этом обманчивом свете?... Я привесил себе стальной меч, золотой нож, имя мое батырь Мин-бай, я из рода Кипчак; отец мой и дед умерли, и я уйду отсюда подобно им... Кто же из земнородных, заночевав (на земле), не откочевывает? |60| Для кого горит эта свеча и не потухает? Алим-Кул, хоть ты и военачальник, но этот свет ни тебе, ни мне не будет другом...»

Не пришлось герою много говорить. Доля его добычи поступила на раздачу милостыни. Грудь его горела, когда он дышал и наконец душа его с хрипотою ушла из тела. Так произошла смерть Мин-бая батыря, и видели кончину его дадхи и понсады. Ходжи и муллы, собравшись, прочитали заупокойные молитвы. Похоронили же его вблизи Кучкар-ата ⁸⁷.

Рассказ. После того, как мулла Алим-Кул похоронил Мин-бая батыря близь Кучкар-ата, ту ночь [35] ночевал в Чимкенте; а на утро, встав и совершив утренний намаз, приказал играть в сурны и карнаи и вышел на битву. Русское войско, также заиграв в духовые инструменты, начало стрелять из пушек и учинило великую битву. Много людей тогда пало. К полудню кокандское войско было разбито.

Стихи. Утомив коня с белыми ноздрями, сел Алим-Кул на темно-рыжего. Из глаз полились слезы. Кокандские войска не смогли выдержать натиска неверных, к полудню они были разбиты. После |61| перестрелки с неверными, после кровавой битвы - не хватило пороха и пуль. Вследствие драки с неверными сделались шехидами малый и старый. Как пал батырь Мин-бай, не могли (мусульмане) даже один день биться и все решительно пустились бежать. Бежит все мусульманское войско, а пули, пускаемые неверными, на двое его делят ⁸⁸. Обещая святым в жертву лошадь, а праведным ⁸⁹ баранов, бегут, призывая имя Бога, и те, которые считали себя батырями. Оставшиеся попали в плен, бежавшие спаслись. Пребывавшие в Чимкенте и не имевшие возможности выбраться оттуда девицы, жены, собаки, ослы все перебиты пулями. (Русские), начав истребление с полудня, к закату |62| солнца дали Чимкенту пощаду. Когда уцелевшие начали осматриваться и успокоили свои сердца, то (оказалось, что) у отца нет сына, у ребенка нет матери. Если досмотреть на убитых - голова валяется, а туловища [36] нет; в другом месте взглянуть - труп лежит, а головы нет. Сердце так растерзано, что плакать не имеется слез. Из этой бойни спастись живым не удалось никому. Никто не остался в живых. Множество убитых валялось подобно снопам; похоронить их не хватит времени. Если на иные трупы посмотреть, они лежат один на другом. Много людей погибло от пуль. Кольчуги валяются изорванными. Чтобы |63| хоронить - людей нет. Как посмотришь на некоторых, - лежат друг на друге, поверженные, с переломленными спинами. У перегнивших трупов подошвы потрескались. По улицам валяются то купчик, то благородный; лошади и ослы топчут их ⁹⁰.

Рассказ. Затем мулла Алим-Кул, повернув и придя в город Ташкент, поставил там правителем Куш-удайчи, а сам удалился в Коканд. Так прошел месяц. Куш-удайчи ежедневно выставлял для наблюдений караул. Русское войско послало за форпосты свой пикет, взяло «языка» из Шераб-ханэ ⁹¹, потом добыло «языка» из кишлака Турбата. Спустя неделю, оно прошло мимо селения Какбак и, взяв «языка» из Киш-купрюка, воротилось назад. Прошло три месяца. Кара-киргизы, казаки, сарты, дадхи и понсады этих сартов с общего согласия порешили:

Стихи. Нельзя нам так (в бездействии) [37] пребывать, здесь нас не оставят в покое, а чтобы ни было, пойдем в Икан, там получим сведения, войско отправим в путь, сами же пойдем по Сыр-Дарье ⁹².

|64| Рассказ. На совете порешили: «пусть будет так». Выйдя из Коканда, мулла Алим-Кул, в качестве военачальника, выступил в путь. Перевалив через Шайдан, он пришел в Ташкент. Там, получив известия через джигитов и послав во все стороны указы, мулла Алим-Кул произнес речь.

Стихи. «Ясаулы! передайте поклон Нашхилийцам, возьмите письмо и отдайте их начальнику! Пусть они не думают, что только идущие в бой погибают: люди помирают и дома на постеле. Дадхой у нашхилийцев мулла Сефер. Только трусы боятся сесть на коней. Пусть же не говорят, что выходящие на врага погибают: и дома душа, которой определено умереть, заболев, погибает. В курпикском роде дадхой Аназ-бай. Кто бежит, тот не возьмет верха над гонящимся врагом. То уступая, то наступая, вступай себе в борьбу, надеясь только на Бога! ⁹³ У нашхилийцев много героев, один из них Джабар. Ступай и передай Мухаммед-бию с Джабаром мое письмо. [38] Кази-беку, Джаматаю, Иш-буте скажи: пусть придут сюда вместе с Чай-Курбаном. Затем, ясаулы, ступайте к Канглы, потом к известному Курал-баю; |65| а Шукур-бай, как прослышит, и сам придет. Далее поди к Буда-бай батырю. У сергелийцев есть батырь Саза-бий, ум его наполнен писанием. Почему, взяв джигитов и распределив их (по отрядам), не приходит Байзак-бай-бек, а лежит себе в такое время? Пусть все казаки соберут десять тысяч войска, да чтобы Мир-Али-бий не отстал, позови и его. Батырь в Киякском роде мулла Кушук-бий, быть может он нездоров или испугался? Малочисленные племена Аргын, Найман, Багыш-Тимур, побаиваясь меня, и сами придут. Поскорее, ясаулы, разнесите известие и чтобы нашхилийцы, получив уведомление, скорее шли, чтобы завтра к полудню собрать десять тысяч войска; а не то, ясаулы, пусть они познакомятся с плетью. Ступай к нашхилийскому батырю Курпуку, пусть он пойдет в караул с сотнею человек!»

Рассказ. Мулла Алим-Кул, сделав распоряжение и разослав в разные стороны приказы, тот день провел в Ташкенте. На другой день к полудню собрались, по сказанному, десять тысяч войска. Затем, явившиеся дадхи принесли приветствие военачальнику и, по принятии от него благословения, дадхи, сарты, понсады отдельными отрядами и толпами, с |66| развевающимися знаменами, отправились в путь.

Стихи. Под ним (Алим-Кулом) гнедой конь с отметиной; герою не снести бесчестия. «Там в Чимкенте неверные стоят. Далеко я еду, открой же дорогу, открой дорогу!» - все повторял он с плачем. [39] «Ведь если пойдем горами, лошади захромают». - «Вот хорошая дорога», - так говоря, один человек указал им путь степью. Шли они ночью, днем отдыхали, чтобы не утрудить тучных коней; сурны, карнаи не играли, никому голоса не подавали. Ночью герои наслаждались прохладой. Предприятие их Бог одобрял. Пройдя три ночи, мулла Алим-Кул подошел близко к Икану, так как был предводителем шедшей впереди сотни. Караульные увидали, как от неверных отделился отряд и четверо неверных, по неведению, подъехали и, ничего не зная, окликнули эту сотню. Стоявшие здесь |67| караульные проворно на коней сели и стали надевать кольчуги. Пока они облачались в кольчуги, те показавшиеся четверо неверных, подошли к самой их середине. Многочисленные неверные в зрительную трубу увидели погоню за этими четверыми. Начальники неверных, говоря: «судя по трубе, их только сто человек, Лат сам посылает добычу», сели на лошадей; а солдаты, перекинув ружья через плечо, пошли пешком. Но неверные, преследуя отряд мусульманский, наткнулись на сильное войско. Мулла Алим-Кул возликовал. Со словами: «неверных только человек пятьсот, всемилостивый Бог сам предает их нам в руки» - отдал джигитам приказ: |68| «изготовьте веревки, ждать нечего, ступайте! из талу нарубите ветвей, на гумне наберите соломы и сена!» Джигиты связали туры. С помощью самого Бога Алим-Кул изобрел хитрость. Все с лошадей слезли, спешились и на неверных обратились. Сделавши карабура ⁹⁴, они покатили их прямо вперед. [40] Злая участь неверных закипела. Многочисленные герои, окружив их, не дали им бежать. Посмотрите-ка на толпу неверных! они положили заряды в ружья, но ружейные пули не могли пробить щитов, сделанных из сена и соломы ⁹⁵. Мусульманское войско, забрав их в середину, совершенно сокрушило и всех пятьсот |69| неверных мусульмане окружили. Никогда еще неверные не были в таком стесненном положении. Задумавшие бежать в Ташанак ⁹⁶, из этого места спаслись бегством; а с четырех сот семидесяти неверных со всех отрезали головы ⁹⁷. Поверь этому моему слову, ты, раб Божий! Укрывшиеся в Ташанаке направились дальше. Батыри устремились за неверными, надеясь приколоть их, и подобно ястребам понеслись. Тех было двадцать девять человек, все они разом выстрелили из ружей и испугали лошадей героев. Вышедшие из Туркестана на войну, вернулись, спасшись бегством ⁹⁸.

Рассказ. Итак, отряд неверных направился к Туркестану, а мусульманское войско пришло к Икану. Мулла Алим-Кул вызвал к себе старших и [41] младших иканцев, и когда они собрались, обратился к ним с такою речью: «вы, ведь, дети веры мусульманской, так по какой же причине не учинили драки и борьбы с русскими, а стали моими врагами? Как бы |70| то ни было, а вера неверных ложная; отправляйтесь-ка в мусульманскую страну, я найду вам воду и землю. Вера неверных - одно, вера мусульманская - другое ⁹⁹. Так выражаясь, мулла Алим-Кул произнес слово:

Стихи. «О, мусульмане, веруйте в Бога, тогда приблизитесь в Нему! Если Творца-Господа признавать единым, это будет согласно совести. Если не пожелаете свернуть с дурной дороги и не произнесете священных слов ¹⁰⁰, пропадете без веры. Неужели вы предпочли Богу деревянные изображения неверных? Если послушаешься моих слов, достигнешь будущей жизни. Будешь плакать - Бог увидит и подаст тебе просимое. Утешитель твой, милосердый Господь наш, управляет обоими мирами. Ничто, делая сущим, Он создает; сущее, обращая в ничто, уничтожает; живых делает мертвыми и вновь оживляет. Людям и |71| животным, Им сотворенным, Он сам дает пропитание. Имен у Него - тысяча одно, а сам Он - един. Куда бы ни пойдти, Он будет везде; любимому рабу Он дает свет. Познай, что Бог един, познай, что Мухаммед-пир; вступи в нашу добрую веру. Он сотворил восемь отделений рая, Он сотворил семь отделений ада, Он управляет восемнадцатью тысячами миров. Рабы, Ему любезные, вводятся в рай, [42] откуда никогда не изгонятся. В этом раю прислуживают гурии, они разносят сладкие и светлые напитки. Кто исповедует веру, тот в рай попадет. В аду же будет гореть огонь и окажется много змей и |72| скорпионов. Кто умрет без исповедания (веры), тому и придется пребывать в аду. Присоединись к общине Мухаммеда, и душе твоей не придется страдать. Отрицание (веры) не приносит пользы. Хороший человек послушается слова (увещания). Будь членом общины Мухаммеда, познай Бога всемогущего! О, ты, сдружившийся с неверными, покайся громко: глаза мои видели твой грех! Когда умрете, душа ваша попадет в ад. Почему вы без боя перешли в веру иноверцев? Вера неверных не послужит ни в чему в День Судный. Вы же, согрешив пред Богом, бросали камнями в своего пира ¹⁰¹. Если вы не намерены слушать моих слов и не хотите принять моих наставлений, то не предавайтесь беспечности и не думайте, что я вас пожалею. Я обрушу несчастье на ваши |73| головы, не допуская одного до другого ¹⁰². Пусть тот, кто держит веру мусульманскую, послушается моих слов и уповает на превосходного пира!»

Рассказ. Говоря так, мулла Алим-Кул хороших людей усовестил, дурных устрашил. Но иканцы, стар и млад, по общему соглашению, обратились к мулле Алим-Кулу с следующими словами:

Стихи. «Мулла Алим-Кул, бек наш! Много слов высказать имеем. Как бы так сделать, чтобы здесь осталась наша земля? Пусть Бог покровительствует войску мусульманскому, куда бы оно ни [43] двинулось! А вот вы нам что скажите: в такое холодное время дети наши перемрут в степи! А если во время пути по степи пойдет снег?... Ведь у нас ни кола, ни двора. Господин, плачутся на это не имеющие мужей и не имеющие родителей! ¹⁰³ Ради слез, льющихся из их глаз, господин, окажи милость! Сейчас мы не пойдем, хотя бы ты нас резал. Вот |74| что мы имели сказать тебе».

Комментарии

55. На 28 странице текста пропущена вторая строчка стихов .

56. Калъа - малый город, шехр - большой город.

57. Три стиха взяты из Эр-Таргына.

58. Ялмауз = чудовище. Оно втягивает в себя нередко с далекого расстояния скот и людей.

59. Здесь два стиха прямо взяты из .

60. Чан - мелкая пыль, топрак - крупная пыль с песком.

61. Под этим названием, хотя и взятым из арабского языка, надо понимать какое-то древнее киргизское ми?ическое существо, какого-то благосклонного духа.

62. По-видимому здесь передается дело, изложенное в донесении капитана Мейера, от 17 июля 1864 г., № 60. (Рус. Турк. III, прилож., стр. 61-64.)

63. Место темное, буквально выходит так: «пусть у каждого из вас будет хоть один мертвый, клянусь Богом!»

64. Т. е. Али, зять Мухаммеда.

65. Т. е. дав себя поранить, а может быть: «заплакав кровью».

66. длинное ружье»; - толстое ружье, заряжающееся с казенной части; названо черным по цвету металла. - винтовка.

67. Игра слов: Ширнаиб значит представитель львов. См. у Н. П. Остроумова «Острословие сартов». Записки Восточного отд. И. Р. Археологич. общества, том V, вып. I, стр. 110.

68. Так приходится перевести грамматически; но не хочет ли автор сопоставить с одной стороны легкость движений у русских и с другой - неповоротливость сартов, словно едущих на слонах?

69. Вероятно, какая нибудь часть аммуниции.

70. Черняев и Алим-Кул.

71. Т. е. предпочли смерть позору.

72. По-видимому пропущено какое-то слово.

73. Или: пыль неслась на встречу мусульманам.

74. Вероятно, здесь смысл: «Ты - альфа и омега».

75. У мусульман самая желанная смерть - смерть шехида.

76. значит собственно «место соединения главных костей» напр. место, где нога прикрепляется к туловищу. Тут, кажется, имеется в виду верхняя часть груди.

77. По-видимому, автор хочет сказать, что Мин-бай не сразу умер, пиры поддержали его жизнь на некоторое время.

78. Знак отчаяния.

79. Т. е. занимал второе место.

80. Отсюда в тексте реплики отмечены неверно, они должны быть исправлены сообразно с переводом.

81. Намерение Алим-Кула пойдти вслед за Мин-баем, усугубляет страдание последнего.

82. Буквально: мое несчастие кипит.

83. Туркестанский бек.

84. Т. е. «мне не избежать смерти».

85. Т. е. сын пророка Мухаммеда.

86. Намек на то, что Соломон, по преданиям Востока, знал языки птиц и животных.

87. Мин-бай, представитель рода кипчаков, родственник известного временщика Мусульман-Кула, упоминается в рапорте (от 8 августа 1864 г. за № 577) генерала Черняева об этом деле под Чимкентом. (См. «Русский Туркестан». Сборн. издан. по поводу политехнич. выставки. Вып. III, Спб., 1872. Приложения, стр. 65-69). См. о нем в Кратк. ист. Коканд. ханства, стр. 197, 200-201. Подробности описанного дела излагаются у нас, в оффициальных документах, иначе и, конечно, имеют все преимущества перед рассказом туземного автора.

88. Т. е. бегут направо и налево.

89. Различие между авлия и хуросон, кажется, то, что первые - святые местные, а вторые - иноземные. Так, в Ташкенте Имам-ата, Шейх-Антаур, Ходжа Андар-баба, Дивони-Бурк, Муй-Мубарек в своих участках будут авлия, а святые в Каратегине, например, для Ташкента - хуросон.

90. Город Чимкент взят был нашим отрядом не в этот раз, когда пал Мин-бай. Дело 22 июля 1864 г. имело с нашей стороны характер лишь рекогносцировки, после чего г.-м. Черняев двинулся обратно к Аулиэ-ата. (См. «Русский Туркест.», вып. III, прил., стр. 68). Чимкентом овладел он, спустя лишь 2 месяца, именно 21 сентября. (См. там же, стр. 71-73).

91. Теперь четвертая станция перед Ташкентом со сторона Чимкента.

92. Население Икана в то время не только подчинилось, но было и преданно нам; некоторые из иканцев успели даже оказать услуги нашему отряду. Иканский аксакал, прослышав о движении кокандцев к Икану, просил помощи у коменданта города Туркестана, подполковника Жемчужникова. Незадолго пред тем из Туркестана вышла Уральская сотня под начальством есаула Серова против бунтовавшего Садыка. Эта сотня и наткнулась на кокандское войско. Высланный из Туркестана на помощь Серову отряд, под командою подпоручика Сукорко, не мог достичь дели. (См. донесение и. д. коменданта г. Туркестана, подполк. Жемчужникова, от 9 декабря 1864 г. № 56. «Рус. Турк.», вып. III, прил., стр. 76-79).

93. Стих не ясный.

94. Кокандцы, во время борьбы с русскими, устроивали на дорогах и на городских улицах заграждения (баррикады), называвшиеся чэк; а на степи делали карабура - круглые связки из тростника и соломы, которые воины катили перед собою для защиты от ружейных выстрелов.

95. О мантелетах и щитах на арбах у кокандцев сообщает и есаул Серов в своем рапорте.

96. Разрушенная крепость верстах в 10 от г. Туркестана.

97. Дело 4-6 декабря под деревнею Иканом, являющееся украшением наших военных летописей в Туркестанском крае, не имело для нас такого урона и таких печальных последствий, какие приводятся в рассказе автора. Подробности о нем см. в донесении есаула Серова, от 8 дек. 1864, № 372. («Рус. Турк.», вып. III, прилож., стр. 80-84).

98. Вероятно здесь упомянуто отступление в г. Туркестан отряда подпоручика Сукорко.

99. По-видимому, здесь Алим-Кул упрекает иканцев за измену мусульманской вере, так как они перешли на сторону русских.

100. Т. е. основной символ: «Нет Бога, кроме Аллаха единого».

101. Т. е. в пророка Мухаммеда.

102. Т. е. «разлучив вас друг с другом».

103. Алим-Кул наказал иканцев за «возмущение» и мир с русскими обычною на Востоке мерою - выселением, и конфисковал их имущество. Об этом говорят и наши оффициальные документы. («Рус. Турк.», вып. III, прилож., стр. 79).

Текст воспроизведен по изданию: Веселовский Н. Киргизский рассказ о русских завоеваниях в Туркестанском крае. СПб. 1894