-

ИЗВЕСТИЯ ИЗ ТУРКЕСТАНСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА.

В «Обозрении» предшествовавшего № «Военного Сборника» мы поместили телеграфическое известие о взятии нашими войсками г. Самарканда; излагаем ниже подробные сведения об этом новом славном подвиге наших войск ².

Неоднократные нападения на наши отряды, в чем нельзя было не видеть неприязненных действий самого эмира бухарского, заставили генерал-адъютанта фон-Кауфмана выступить 1-го мая, в четыре часа утра, с позиции на Таш-Купрюке ³. По приближении к Зарявшану войска наши были встречены неприятелем в садах, покрывающих всю долину этой реки. Войска продолжали однако движение, производя небольшую перестрелку. Так как генерал-адъютант фон-Кауфман имел уверение от беков самаркандских, что ни духовенство, ни народ не желают войны, то им был послан [54] в авангард начальник походного штаба полковник Петрушевский, с приказанием прекратить перестрелку, если неприятель не сильно препятствует нашему движению. Полковник Петрушевский с сотнею казаков был встречен выстрелами; оттеснив неприятеля, он, по приказанию генерал-адъютанта Кауфмана, двинул кавалерию в сторону, чтобы пропустить пехоту авангарда. Тогда к полковнику Петрушевскому явился парламентером, бывший в 1859 г. послом от Бухары, Наземуддин-Ходжа, который заявил, что привез от эмира мирные условия, те самые, которые были ему присланы для приложения печати. Вместе с тем, он просил остановить отряд на том месте, где застал его. Но так как в то же время неприятель приближался к нашим войскам со всех сторон, то генерал-адъютант фон-Кауфман не исполнил этого требования и объявил посланному, что вступит в переговоры только тогда, когда войска придут на ночлег.

Выйдя из садов на поляну, отделявшую сады от Зарявшана, войска увидели на противоположном берегу отдельную значительную высоту, покрытую массами неприятеля, который, по-видимому, решился защищать переправу, тем более, что глубина реки и быстрота течения, казалось, могли сделать для нас эту переправу затруднительною. В полдень генерал-адъютант фон-Кауфман объявил посланнику, что в виду неприятеля он не может остановиться на ночлег и потому, если Бухара желает мира, то, чтобы войска бухарские были бы тотчас же убраны; в противном случае высоты будут взяты штурмом. Между тем четыре сотни кавалерии, с четырьмя орудиями и ракетным дивизионом под начальством подполковника Штрандтмана сбили и рассеяли массы неприятеля, бывшие против нашего правого фланга.

Так как прошло уже два часа, а посланный Наземуддином-Ходжею еще не возвращался, то посланнику было объявлено, что войска, которые между тем построились в боевой порядок, двинутся вперед. Бухарский посланник убеждал генерал-адъютанта фон-Кауфмана повременить и вызвался сам отправиться на позицию, с целью отодвинуть бухарские войска. Ему дано было час времени и объявлено, что если в 3 1/4 часа бухарские войска не отойдут назад, то начнется атака. Посланник уехал, оставив в руках [55] генерал-адъютанта Кауфмана привезенные им условия мира. К изумлению, впоследствии оказалось, что это вовсе не те условия, которые были высланы туркестанским генерал-губернатором, а вновь сочиненные эмиром, написанные на персидском языке, с существенными изменениями. Таким образом вероломство бухарского эмира, осталось тем же, каким было всегда со времени начатия переговоров о мире, шесть месяцев тому назад.

Между тем указанное время прошло, а бухарские войска не только не отступили, но, напротив, открыли огонь из нескольких орудий. Тогда войска наши, в составе 21 1/2 рот, 16 орудий, одного ракетного дивизиона и 4 1/2 сотен казаков, выстроились в боевой порядок ⁴. Первою линиею командовал полковник Абрамов; а генерал-адъютант фон-Кауфман, с своим штабом, находился на левом фланге, который должен сделать захождение, с целью атаковать высоты, занятые густыми массами неприятеля. Войска введены были в дело генерал-майором Головачевым.

Под выстрелами ядер с батареи, поставленной против нашего левого фланга, угрожаемые массами неприятеля обходом с обоих флангов, войска наши смело и весело двинулись вперед, по грудь в воде перешли несколько рукавов Зарявшана и продолжали безостановочно наступление.

По переправе, войска правого фланга, быстро пройдя под перекрестным огнем целую версту болотистого пространства, перерезанного топкими и широкими канавами, достигли подошвы высоты и штурмовали ее. В то же время войска левого фланга, пройдя две версты болот, очистив от бухарских войск сады и дома, сделали захождение левым плечом вперед и бросились на правый фланг неприятеля.

Неприятель не выдержал дружного нападения наших войск и бежал с такою быстротою, что войска наши, утомленные движением и боем, не могли догонять его; кавалерия, же с трудом выбивалась из топи. Отряд расположился бивуаком [56] на ночлег на высотах, откуда были прогнаны бухарские войска.

Одновременно со штурмом высот, в обозе было отбито нападение больших партий бухарцев, обошедших отряд с обоих флангов.

При быстром отступлении неприятель оставил в наших руках всю артиллерию, бывшую на высотах, но, за исключением одного орудия, успел увезти батарею, которая была расположена в долине. Первыми трофеями нашими были 21 орудие и лагерь.

Потеря наша в деле сравнительно ничтожна: ранено 3 обер-офицера ⁵, 28 нижних чинов; контужено: 1 лекарь ⁶ и 6 нижних чинов; убито нижних чинов 2 ⁷.

Только по взятии неприятельской позиции можно было заключить о необыкновенной её силе и о вероломных намерениях неприятеля. Несколько писем, полученных генерал-адъютантом фон-Кауфманом в Яны-Кургане; два посланника, один за другим выезжавшие к нему во время движения отряда к Самарканду с просьбами о мире без исполнения предъявлённых эмиру требований — все это показало, что неприятель хотел только долее удержать нас на Зарявшане, объяснить это народу и войску, как нашу слабость, и тем поднять дух своего войска, усилиться людьми и, с полным убеждением в непобедимости своей, встретить нас в редкой, по силе своей, позиции. Но исполнение долга сделало ничтожными все вероломные ухищрения. Выполнив все обязанности, налагаемые международным правом, войска наши пройдя в два дня до 70 верст, штурмовали крепкую позицию, прогнали неприятеля и взяли почти всю его артиллерию.

Хотя наши войска, как уже сказано, и не могли преследовать неприятеля, но жители Самарканда сами заперли ворота и не впустили в город бухарские войска. Утром на другой день явились из Самарканда депутаты с выражением преданности Его Величеству Императору всероссийскому.

Оставив часть из них при себе и отправив остальных объявить жителям, чтобы они отворили ворота и встретили [57] наши войска, генерал-адъютант фон-Кауфман с частью войск, в числе которых была рота афганцев, направился в город. Жители впереди ворот встретили войска с радостью. Генерал-адъютант фон-Кауфман именем Государя объявил им, чтобы они продолжали заниматься своими делами, открыли лавки и вернули в город свои семейства, которые были скрыты в окрестностях.

Цитадель заняли наши войска; вместе с тем семейства жителей густыми толпами начали возвращаться в город. Доверие их к нашей силе и честности самое полное. И это не напрасно. Каждый в наших войсках, от мала до велика, исполнил свой долг и явил собою пример, свойственный русским: храброго увлечения в бою, великодушия и честного поведения с мирными жителями.

Считаем здесь уместным поместить некоторые сведения о нашем новом приобретении — г. Самарканд, основанные на сообщениях известного путешественника г. Вамбери, с трудом которого уже знакомы читатели «Военного Сборника».

Вамбери находит, что как Ташкент составляет ключ к средней Азии в стратегическом отношении, так Самарканд может действительно назваться, если не средоточием мира, то центром гражданской жизни в средней Азии. Правда, это уже не столица Тамерлана, а город с населением в 15.000–20.000 жителей. Но соответственно утратилось политическое и историческое значение всей средней Азии, так что умалившаяся в размерах, обедневшая столица Тимура все продолжает оставаться в ней центром. Положение Самарканда, в отношении местности и климата — самое лучшее в средней Азии. Природа здесь величественна, растительность по преимуществу роскошна. Прямо за Самаркандом, на пути к Бухаре, начинаются покрытые лесом горы и лес тянется почти до самой Бухары. Самарканд был летнею резиденциею бухарских эмиров, благодаря своему климату и местоположению.

Вид Самарканда, с его дворцами и минаретами, издали очень красив, но, как вообще восточные города, вблизи он не производит того же впечатления и даже разочаровывает. Он пространством будет с Тегеран, но Тегеран выстроен компактнее, сплошнее. Архитектура домов в Самарканде — [58] персидская. Тип этой архитектуры в городе — часовня на могиле Тимура. Эту часовню Вамбери называет роскошью по отделке, хотя эта отделка вместе поражает и простотою. Под голубым сводом её, покрытым алебастровыми, позолоченными арабесками, покоится прах гордости и славы среднеазиатского востока — Тимура. День и ночь мулла читает над гробницею завоевателя, признанного святым, коран. И эти муллы, равно как смотрители часовни, непременно ногайские татары. Тимур, умирая, завещал, чтобы могилу его охраняли представители самого преданного ему племени, и таким племенем признаны были ногайские татары.

Тимур, которого враги называют Тамерланом (Тимуром хромым), был не только завоеватель и человек с характером, но и с душою, и сверх того, человек просвещенный. Он завещал, чтобы тело его непременно было похоронено рядом с могилою его учителя, и это завещание было исполнено: возле зеленого камня на могиле Тимура, лежит другой, черный, обозначающий могилу его наставника. Тимуру приписывалось перемещение в Самарканд одной из самых богатых восточных библиотек. Вопреки свидетельствам некоторых историков, Вамбери не верит, чтобы это было так, но что Тимур умел ценить письменные памятники древности — свидетельствует коран, привезенный им в Самарканд из Бруссы, из библиотеки султана Баязета, писанный, как полагают, еще Османом, вторым калифом после Магомета. Этот коран писан на коже газелей.

Тимур причислен к числу святых, и к нагруднику его в тимуровом дворце, в Самарканде, прикладываются как к святыне. Жена его также почитается святою. Впрочем, Самарканд хранит в стенах своих, отстоящих на значительное расстояние от стен прежнего, богатого и славного Самарканда, множество гробниц других святых, и правоверные стекаются сюда отовсюду на поклонение, что отчасти помогает более скорому разрушению памятников прошлого, потому что поклонники не прочь унести с собою малую толику драгоценных памятников древности, например, хоть какой-нибудь осколок, на воспоминание. Сильна вера в этих святых в среде поклонников ислама. Когда Вамбери, переодетый дервишем, за которого его и принимали, говорил с туземцами о могущей быть когда-нибудь войне России [59] против их эмира, туземцы высказывали твердую веру, что им бояться нечего. Они надеялись на двойную защиту. Во-первых, их святые не могли дать покорить их неверным; бухарский хан должен был помочь в этом святым. Во-вторых, северные степи ручались за их безопасность.

Между достопримечательностями Самарканда можно указать на громадный зеленый камень (10 фут. длины, 4 ширины и 4 1/2 вышины), на котором стоял трон Тимура. Хан ставил ногу на какого-нибудь знатного раба, все время представлявшего из себя ступень, и таким образом всходил на свой трон. Другая достопримечательность Самарканда, комната во дворце эмира, вся выложенная кусками зеркал; между туземцами она слывет чудом света.

Город представляет между строениями массу развалин. Жители его состоят из узбеков и таджиков. Узбеки — народ воинственный, прямодушный или, по крайней мере, бывший таким, пока не сошелся, говорит Вамбери, с горожанами средней Азии, таджиками. Таджики –это буржуа городов средней Азии, представляют собою промышленное и торговое население. В Самарканде узбеков вдвое больше, нежели таджиков. Таким образом в населении этого города должен преобладать характер воинственный. Но узбеки воинственны не против одних врагов эмира, но иногда против него самого. Так по дороге от Самарканда к Бухаре, некоторые племена узбеков, засев в лесах, ведут весьма часто борьбу с эмиром.

Местность между Самаркандом и Бухарою составляет гордость местных жителей. Она плодородна, хорошо обработана и сравнительно густо населена. Один взгляд на карту может удостоверить в этом. Обилие населенных местностей тут бросается в глаза. На остановках между этими двумя городами, Вамбери находил более удобства, чем в Турции и Персии. Непременная принадлежность всех этих станций — громадный русский самовар. Как перейдя на запад русский самовар умалился в размерах, так на востоке он достиг грандиозного объема. Нужно ли видеть в этом влияние Нижнего Новгорода, куда приезжают бухарцы массами и где, как известно, в холодное ярмарачное лето самовар служит для отопления не имеющих печей лавок? Как бы то ни было, но русский самовар давно завоевал среднюю Азию. Говоря о [60] том, что русские товары всюду проникли в среднюю Азию, что нет дома в среднеазиатском городе, куда не проникло бы что-нибудь из русского производства, венгерский путешественник насчитывает, что 3.000 верблюдов ежегодно перевозят в среднюю Азию из Сибири одно железо в посуде и утвари. Несмотря на сравнительную добротность английского товара, и на большие удобства доставки его, среднеазиатцы, по замечанию Вамбери, предпочитают русский. Главную причину этого Вамбери видит в сравнительной давности торговых сношений России с средней Азиею, а жители востока по преимуществу держатся старины.

В заключение, считаем не лишним упомянуть, что в ближайших номерах «Военного Сборника» будет помещена статья «Водворение русской власти в средней Азии», с описанием занятого нами края и историческим очерком наших действий в этом крае.

Комментарии

2. См. «Русский Инвалид» 1868 г., № 150.

3. Каменный мост на половине пути между Яны-Курганом и Самаркандом.

4. В цепи 2 стрелковые роты; за ними 6 рот, по три за каждым из флангов; во второй линии 6 рот (в том числе афганская) на правом фланге и 3 1/2 (в том числе 1/2 роты сапер) за левым флангом; 4 орудия в правой половине боевой линии (в том числе 2 нарезных); 4 орудия с левой. Четыре сотни казаков с 4 орудиями и ракетным дивизионом расположились в резерве за правым флангом. Остальные войска прикрывали обоз.

5. Стрелкового батальона поручик Губин — тяжело; 9-го батальона поручик Покровский и 5-го подпоручик Сырохватов — оба легко.

6. Титулярный советник Честнейший-Барышевский.

7. Один из них юнкер стрелкового батальона Новаковский.

Текст воспроизведен по изданию: Русское военное обозрение // Военный сборник, № 7. 1868