-

БУХАРСКИЕ ДЕЛА.

ВЗЯТИЕ ХОДЖЕНТА.

В прошлом «Обозрении», излагая ход военных действий против войск бухарского эмира, мы сообщили известие о взятии Ходжента ¹. Полученное ныне донесение дает нам возможность изложить с подробностью описание нового блестящего подвига наших войск ². [225]

Чтобы воспользоваться успехом нашим на Ирджаре и достигнуть целей, с которыми была предпринята экспедиция в январе месяце на правый берег, т.е. возвратить наше посольство и наказать эмира за всё его коварство, нам предстояло два способа действий: или, неотступно преследуя разбитого неприятеля, двинуться на Ура-Тюбе, Самарканд и далее, или направиться на Нау и Ходжент.

Опыты последних лет ясно показали, что всякое решительное наступление наших войск в здешних краях, при успехе, сопровождается неизбежною необходимостью если не оставаться в крае навсегда, то, по крайней мере, оставлять в них войска на весьма продолжительное время. Победоносный приход наших войск всегда образует здесь партию русских приверженцев из туземцев, которых бросать нам потом на произвол полудиких владетелей, без потери к нам доверия, невозможно. В этих-то именно видах генерал-майор Романовский считал во всех отношениях более выгодным, до времени, без крайности избегать движения в пределы Бухары и направиться на Нау и Ходжент, из которых первый составляет хотя небольшую, но весьма сильную крепость и имеет важное стратегическое значение, как пункт, лежащий на главном пути из Бухары в Кокан; а второй, кроме своего торгового значения, всегда составлял главный оплот для всех беспокойных людей, тревоживших наш Зачирчикский край. Понятны, следовательно, важность потери этих пунктов для эмира и выгода их занятия для нас, в видах успокоения правого берега Сыра.

Вследствие этих соображений, дав на Ирджаре необходимый отдых войскам, приведя там в порядок свой обоз и отправив оттуда на пароходе в Чиназ все излишние тяжести и все трофеи, генерал-майор Романовский, 14-го мая, направился к Нау. Крепость эту удалось нам занять без всякого пролития крови; 15-е и 16-е числа были употреблены на приведение в некоторый порядок верков и занятие крепости, где оставлены две роты, два орудия и команда казаков; 17-го числа все остальные войска чиназского отряда прибыли к Ходженту.

Расположенный на Сыр-Дарье, близ изгиба реки, откуда она круто поворачивает к юго-востоку и который составляет узел дорог на Ташкент, Кокан, Балх и Бухару, [226] Ходжент всегда играл важную роль как в торговле, так и в войнах Бухары с Коканом. В последнее же время, с ослаблением Кокана, Ходжент приобрел некоторую политическую самостоятельность. Городские власти произвольно распоряжались судьбами города и не раз высылали правителей, поставлявшихся Коканом или Бухарою; Ходжент гордился тем, что силою никогда и никем взят не был, и не жалел средств на постройку своих укреплений. Городская ограда, простирающаяся в длину до одиннадцати верст, вся состоит из двойного ряда весьма высоких и толстых стен, усиленных, подобно Нау, башнями и барбетами. Исключение в этом составлял лишь один северо-восточный угол, который защитники считали более обеспеченным пересеченною местностью и близостью реки.

По занятии крепости Нау двумя ротами, двумя орудиями и частью казаков, под начальством капитана Лихачева, войска главного чиназского отряда 17-го мая продолжали движение к Ходженту и в тот же день, приблизясь к городу на расстоянии пяти верст, заняли позицию на бухарской дороге у самого берега реки, которая в этом месте, приближаясь к горам, образует небольшую теснину. На той же высоте на правом берегу расположился кереучинский отряд, прибывший к Ходженту почти одновременно с главным отрядом.

Высланные с прокламациями, наши парламентеры были встречены выстрелами, и защитники, запершись в стенах, отказались от всяких переговоров. Видно было, что жители готовились к обороне в течение нескольких дней. Окружающие город сады, поля и многочисленные загородные постройки были брошены, часть дорог, ведущих в город, наводнена помощью направленных туда арыков, и ближайшее пространство впереди стен, для лучшего обстреливания, очищено от садов и деревьев.

18-го числа, по обоим берегам реки, были произведены рекогносцировки: на правом берегу колонною полковника Краевского и на левом небольшим отрядом (из шести рот пехоты, трех сотен казаков, при шести орудиях и ракетной команде), под личным начальством генерал-майора Романовского. Неприятель встретил рекогносцировавшие войска сильною и учащенною канонадою, а когда части приближались к стенам, то фальконетным и ружейным огнем, [227] что, однако, не помешало рекогносцировавшим составить себе общее понятие о положении укрепления и заметить более слабые их стороны. В тот же день часть колонны, рекогносцировавшей город с левой стороны, заняла позицию на коканской дороге, верстах в трех от Ходжента.

Подробный осмотр местности и городских стен не оставлял сомнения, что, в случае упорного сопротивления города, для скорого им овладения, единственное средство был штурм и что наиболее доступные для штурма пункты находятся на северо-восточной его стороне, а именно крайний приречный барбет и ближайшие к нему каленаусские ворота, но что и здесь на успех штурма без предварительных подготовлений можно было надеяться только при его нечаянности. В то же время со стороны Кокана начали получаться ежедневно более и более тревожные слухи. На другой же день по прибытии нашем к Ходженту, несколько коканских партий появились в ближайших к Ходженту селениях и требовали от жителей, чтобы они все поголовно вместе с ними шли на защиту Ходжента. Часть этих партий в последующие ночи успела пробраться в город, а часть остановлена и отброшена нашими разъездами.

В ночь с 19-го на 20-е мая были заложены батареи: две на правом берегу и две на левом, которые с рассветом и открыли огонь. На всех четырех батареях действовали 18 орудий и две мортиры. Огонь продолжался беспрерывно в течение всего дня, до десяти часов вечера, усиливаясь одновременно со всех сторон в восемь, двенадцать и четыре часа. Результаты усиленного бомбардирования были весьма значительны и в городе заметны были суматоха и смущение; в то же время произошло несколько пожаров.

В три часа утра 21-го числа войска были двинуты на штурм. Не успели еще колонны втянуться в сады, как были встречены выехавшею из города депутациею, во главе которой стоял ходжа-Газамат, один из наиболее влиятельных и богатых жителей Ходжента; депутация объявила, что город сдается, вследствие этого войска были отведены обратно на позицию у коканских ворот.

Начатые переговоры не повели, однако, ни к чему. Высланных нами парламентеров, вместе с самим ходжи-Газаматом, встретили выстрелами, а затем и сам ходжа-Газамат, [228] отправленный генерал-майором Романовским в город с прокламациями, был в Ходженте арестован. Дело состояло в том, что партия мира, во главе которой стояли Казы-хан, Казы-Калян и вышеупомянутый ходжа-Газамат, сначала восторжествовавшая, должна была потом уступить партии войны, руководителем которой был один из старших аксакалов города, весьма богатый и влиятельный ходжентец ходжи-Эмин, который заарестовал всех трех вышеназванных лиц.

В двенадцать часов дня 22-го числа срок, назначенный ходжентцам в представлении ответа, окончился, а потому с двух часов снова началось бомбардирование города со всех прежних батарей, которое и продолжалось безостановочно до самого штурма: 22-го, 23-го и 24-го. Штурм был назначен в два часа дня 24-го числа, вслед за усиленным бомбардированием.

Кроме того, для большего развлечения внимания неприятеля, в ночь с 22-го на 23-е число, были открыты траншейные работы с южной стороны города, противу коканских ворот, которые и продолжались до самого штурма. Работы эти, равно как рекогносцировки и бомбардирование, постоянно производились под весьма сильным огнем, и не без потерь с нашей стороны. Работами на левом берегу заведывали военные инженеры поручики Фишер и Богаевский, а на правой саперный поручик Свищевский. Все эти офицеры весьма хорошо исполняли свое дело; о поручике же Свищевском начальник колонны полковник Краевский отзывается с особенною похвалою.

Для штурма были назначены две колонны: одна из трех рот пехоты ³, двух батарейных и двух облегченных орудий, под начальством капитана Михайловского, и другая из такого же числа пехоты, но без орудий, под начальством ротмистра Баранова.

Обе эти колонны вышли с позиции с рассветом 24-го. Первая из них отправилась прямо к северо-восточной части [229] города, с целью, устроив там на ближайшем расстоянии брешь-батарею против приречного барбета, открыть огонь в полдень вместе с другими батареями; вторая двинулась сначала к коканским воротам, с тем, чтобы перейти для штурма каленаусских ворот уже по начале бомбардирования. К коканским же воротам направлена была и большая часть кавалерии, которая должна была, с одною из рот ротмистра Баранова, прикрывать бомбардировавшую батарею и траншейные работы, по удалении ротмистра Баранова. В семь часов утра были двинуты резерв для штурмовавших колонн, состоявший из двух рот и двух облегченных орудий, под начальством майора Назарова, и главный резерв из такового же числа рот и одной сотни казаков, под командою подполковника Фовицкого. Выступив с этим резервом, генерал-майор Романовский отправился к каленаусским воротам и расположился скрытно в садах на каленаусской дороге, сзади находившейся там мечети, где был устроен главный перевязочный пункт.

Благодаря пересеченной местности, множеству строений и густым садам, все движения как штурмовавших колонн, так и резервов были от неприятеля совершенно скрыты и не обратили на себя внимания.

Колонна капитана Михайловского, подойдя незамеченною к крепости на 150 сажен и примкнув правым флангом к реке, расположилась скрытно от неприятеля в находившемся здесь овраге и, выслав вперед стрелков, тотчас же приступила к устройству двух батарей, одной для двух батарейных орудий, а другой для двух облегченных орудий. Несмотря на сильный пушечный и ружейный огонь, работы на батареях шли весьма успешно, и к началу канонады батареи были совершенно окончены. Действие батарей, заложенных на весьма близкое расстояние, было весьма сильно. Артиллерийский огонь неприятеля замолк, многие зубцы стены сбиты и вообще стены барбета значительно повреждены. Между тем, в обеих колоннах войска приготовились для штурма, запаслись лестницами, расположились за ближайшие к городским стенам прикрытия и ожидали только сигнала для движения. Сигнал этот должен был дать капитан Михайловский.

В два часа дня, тотчас по окончании бомбардирования, [230] стрелковая рота 3-го батальона, во главе которой шел командир этой роты, давно известный здесь по своей храбрости, подпоручик Шорохов, и сам начальник колонны, капитан Михайловский, первая с криком «ура!» бросилась на штурм; за ней последовали и другие две роты. Едва раздалось «ура» в колонне капитана Михайловского, как ожидавший с своими ротами только этого сигнала ротмистр Баранов двинул беглым шагом обе свои роты к каленаусским воротам.

Поставив три лестницы к барбету, рота Шорохова стала взбираться на стены; но лишь только передовые поднялись к зубцам, как на стенах барбета внезапно появилась новая масса защитников. Камни, пули и удары кистеней посыпались на штурмовавших. Капитан Михайловский, подпоручики Шорохов и Куссонский и прапорщик Беляев были первыми жертвами штурма. Все они сильно контужены камнями и кистенями. Такая встреча хотя и произвела замедление, но не охладила храбрости штурмовавших. Павшие под ударами были заменены другими; а чтобы сильнее ослабить огонь с крепости, командир облегченного взвода, поручик Гилле, смело выдвинул с батареи свои орудия вперед, почти под самые стены, и направил на защищавших сильный картечный огонь, при чём был ранен пулею в грудь, но остался при своем взводе.

Пока происходила эта упорная борьба у приречного барбета, ротмистр Баранов, быстро бросившись со своими ротами к каленаусским воротам, несмотря на сильный огонь, успел поставить лестницы и, под градом пуль, картечей, а также бросаемых бревен, взлез на первую стену, проломал ворота и, внеся через них лестницы, скоро вошел и на вторую стену; в этой колонне первый вошел на стену гвардейской артиллерии подпоручик Мазинг. Ворота второй стены также были разбиты, и обе роты вошли в город. Вслед за ними направлен был и резерв майора Назарова, который, согласно предварительному распоряжению, частью под начальством самого майора Назарова, двинулся прямо в цитадель, а частью был направлен для поддержания колонны капитана Михайловского. Туда же направил генерал-майор Романовский из главного резерва полсотни казаков, под начальством, состоящего при Его Императорском Высочестве Государе Наследнике Цесаревиче, гвардии поручика князя Барятинского, [231] и роту пехоты под начальством штабсъ-капитана Кириченко.

При самом начале штурма капитан Михайловский получил несколько ударов в голову; истекая кровью, он не мог оставаться при войсках и вынужден был сдать начальство штабс-капитану оренбургского стрелкового батальона Бергбому. Пользуясь подошедшими подкреплениями и переходом через стену колонны ротмистра Баранова, штабс-капитан Бергбом возобновил штурм, и на этот раз с полным успехом. Все защитники барбета были переколоты штыками; штурмовавшие вошли на барбет, распространились по стенам, а затем спустились и в самый город.

В это время подоспел на рысях к главному резерву подполковник Пистолькорс со своими казаками. Поручив ему принять общее начальство над войсками, введенными в город, и оставив небольшие команды казаков и пехоты, под начальством генерального штаба капитана Водара, для прикрытия перевязочного пункта, генерал-майор Романовский всю остальную пехоту, с двумя облегченными орудиями, ввел в каленаусские ворота и, расположив орудия на выходящие к воротам улицы, пехотою занял ближайшие кварталы. В то же время им были высланы для занятия соседних к воротам барбетов и башен команды стрелков, частью под начальством подполковника Фовицкого, а частью под начальством подпоручика Калитина.

Неприятель, хотя и оттесненный штурмовавшими от ворот, успевал однако обходить колонны и пытался вновь овладеть стенами города; но картечь и меткий огонь стрелков, и в особенности занятие барбетов, скоро заставили его отказаться от своих тщетных усилий.

Роты ротмистра Баранова, согласно предварительной диспозиции, по занятии каленаусских ворот, двинулись влево, вдоль стен, отделив часть своих людей вместе с колонною майора Назарова, двинувшеюся прямо через базар к цитадели. Распространясь по стенам влево от занятых ворот, колонна эта уничтожила вооружение верков, заклепыванием и сбрасыванием орудий, и, постепенно подвигаясь вперед, соединилась у коканских ворот с оставленною там своею третьею ротою, оказав последней содействие у коканских ворот. Затем колонна эта, овладев там шестью орудиями, [232] из которых одно взято с бою, продолжала следование вдоль стены, дошла до самой реки и на ночь присоединилась к войскам Назарова, успевшим, между тем, занять цитадель и ввезти в нее два орудия.

Введя в стены свои войска, штабс-капитан Бергбом направил их частью влево к каленаусским воротам, а частью вдоль реки к цитадели, где также захватил несколько орудий и на ночь вошел в цитадель. Едва русское «ура» раздалось в стенах Ходжента, как полковник Краевский, посадив с собою на находившийся при отряде барказ часть своих стрелков, быстро переправился на левый берег и, пользуясь суматохою в городе, эскаладировал приречную стенку и ворвался в город. Захватив на пути следования одно орудие, полковник Краевский со стрелками прошел по нескольким улицам и, выйдя к цитадели, где уже застал майора Назарова, переправился обратно на правый берег.

Все колонны во время движения по городу встречали самое ожесточенное сопротивление. Защитники отстаивали город шаг за шагом, устраивали баррикады, ставили за ними орудия и занимали выходящие на улицы сакли стрелками. Много работы и усилий досталось войскам при очищении улиц.

Для того, чтобы скорее очистить город, генерал-майор Романовский вслед за пехотою придвинул к каленаусским воротам часть казаков, из которых сотня, под начальством сотника Есипова, по распоряжению подполковника Пистолькорса, была послана проскакать по городу, и другая, спешенная, сотника Черторогова, введена в город на усиление пехоты. Сотня Есипова молодецки исполнила данное приказание и благополучно возвратилась к резерву.

К семи часам орудийная стрельба в городе совершенно прекратилась и ружейная перестрелка начала заметно утихать. Цитадель давно уже находилась в наших руках; в город и в цитадель были введены десять рот, четыре орудия, две сотни казаков, кроме остановленных у каленаусских ворот, а потому овладение городом можно было считать несомненным. Но, в то же время, нельзя было не опасаться за наш обоз, который весь оставлен был на прежней позиции на коканской дороге, под прикрытием лишь одной роты, 30 казаков и четырех батарейных орудий, под командою артиллерии капитана Буракова. Обозу этому грозила опасность как от [233] партий коканцев, собиравшихся в нашем тылу для подания помощи осажденным, так и от коканцев, защищавших Ходжент, которые, будучи вынуждены искать спасения в бегстве, должны были наткнуться или на колонну капитана Буракова, или на колонну майора Пищемукова; последняя, в составе двух рот, двух батарейных орудий и 30 казаков, занимала позицию на бухарской дороге. В этих видах, передав общее начальство над войсками в городе подполковнику Пистолькорсу, генерал-майор Романовский поспешил, с сотнею казаков и ракетною командою, к колонне капитана Буракова, послав приказание и майору Пищемукову следовать туда же. Часть защитников Ходжента, имевшая лошадей, в числе нескольких сот человек, отыскивая спасения в бегстве по бухарской и коканской дорогам, действительно наткнулась на расположенные здесь наши колонны и, потеряв много убитыми и ранеными (в числе первых бывший комендант Кереучей мулла Туича-дадха), рассеялась по ближайшим горам. Что же касается до партий, которые собирались в тылу блокирующих войск, то все они, узнав о занятии города, поспешили разойтись.

Ночь, как в городе, так и на позиции, была проведена совершенно спокойно; утром явились аксакалы, с изъявлением полной и безусловной покорности.

Таким образом, благодаря геройскому духу войск, энергии и распорядительности частных начальников, упорство ходжентцев было побеждено, и Ходжент, считавшийся оплотом Средней Азии, занят нашими войсками.

Упорное сопротивление защитников стоило им одними убитыми около двух с половиною тысяч. Трупы собирались и хоронились в продолжение недели. Кроме того, толпы раненых, на третий же день по занятии Ходжента, стали являться на перевязочный пункт, с просьбою о помощи. Число их было так велико, что, при всей неутомимости наших докторов, которые выказали особую неустрашимость и самоотвержение во время боя, по необходимости, должны были ждать очереди по нескольку дней

Трофеи при взятии Ходжента составляют, кроме множества ружей, значков, фальконетов и другого оружия, 13 орудий и одно большое коканское знамя.

При подобном упорном сопротивлении, потеря наша также [234] не могла не быть значительна. У нас, в продолжение осады и штурма, выбыло из строя: убитыми 5, ранеными 65, контуженными 57 и без вести пропавшими 6. Из этого числа офицеров ранен 1 и контужено 6. ⁴

Впрочем, как ни значительна эта потеря, как ни высок истинно-геройский дух здешних войск и их частных начальников, но нельзя не признать, что столь быстрым овладением Ходжента мы много обязаны тому обстоятельству, что наши войска направились к этому городу вслед за разбитием наголову армии эмира. Оставленный бухарцами, не имев времени установить прочих связей с Коканом, Ходжент не мог приготовиться к обороне должным образом. Числительность его артиллерии и гарнизона не соответствовала ни упорному духу защитников, ни протяжению верков. Только при подобных благоприятных обстоятельствах и можно было решиться на штурм. В противном случае, открытый штурм на подобную Ходженту крепость был бы немыслим, и овладеть этим сильно укрепленным и многолюдным городом можно было бы только посредством правильной осады, для которой неизбежно потребовались бы весьма много времени.

Нашим читателям уже известно, что бухарский эмир возвратил в Ташкент задержанных им чиновников, посланных генерал-майором Черняевым, и обещал отпустить всех задержанных русских купцов. Вместе с тем он просил согласия на присылку в Оренбург уполномоченного, для окончательного соглашения с генерал-губернатором края о восстановлении мирных отношений с Россиею.

Комментарии

1. См. «Военный Сборник» 1866 г., № 7, «Русское Военное Обозрение»: «Бухарские дела».

2. См. «Русский Инвалид» 1866 г., № 172.

3. Колонна капитана Михайловского: 1-я и стрелковая роты 3-го оренбургского батальона и одна рота стрелкового батальона; колонна ротмистра Баранова: стрелковая рота 4-го батальона, 3-я рота № 3-го батальона и 4-я рота стрелкового батальона; колонна майора Назарова: 3-я и 4-я роты 4-го батальона. Резерв: 1-я рота 4-го батальона и стрелковая рота 7-го батальона.

4. Ранен облегченной батареи поручик Тилле; контужены: артиллерии капитан Михайловский, подпоручик Мазинг, оренбургских линейных батальонов: № 3-го подпоручик Шорохов и прапорщик Беляев, № 4-го прапорщик Васильев и стрелкового батальона подпоручик Куссонский.

Текст воспроизведен по изданию: Русское военное обозрение // Военный сборник, № 8. 1866