-

Мы хотим говорить о военных действиях, происходивших на границе нашей с средне-азиатскими ханствами, а именно: о взятии коканских крепостей Токмака и Пишпека. Но, для лучшего уяснения значения этих новых успехов русского оружия, считаем не лишним сделать наперед беглый очерк границы нашей с Среднею Азиею.

Граница наша с средне-азиатскими ханствами: Коканом, Бухарою и Хивою, никогда не была определена никакими [176] трактатами и договорами. Но так как по всей этой границе кочуют бесчисленные роды Киргизов разных наименований и как многие из этих родов, в разные времена, изъявляли желание поступать в подданство России, то граница определяется, отчасти, теми местными предметами и урочищами, которые служат пределами кочевок Киргизов, принятых в наше подданство. Так, на самой границе с средне-азиатскими ханствами кочуют Киргизы Дикокаменные, Большой и Малой Орды. Первые из них занимают своими кочевками все берега озера Иссык-Куля, на юг до пограничного хребта Киргизнын-Ала-Тау, и прикасаются к Коканскому ханству западною частию занятых ими земель. Кочевья же Киргизов Большой и Малой Орды (последние известны также под названием Киргизов оренбургского ведомства) прикасаются к владениям средне-азиатских ханств своими южными частями, и пограничною линиею между землями Киргизов и ханств могут быть названы степная река Чу и нижнее течение реки Сыр-Дарьи. Причины, побуждавшие Киргизов названных нами наименований обращаться с просьбою о дозволении вступить им в подданство России, преимущественно заключались в желании их избавиться от страшных притеснений ханов и их чиновников и воспользоваться тем спокойствием, каким пользуются подвластные России кочевые народы. Действительно, при том совершенном неустройстве и деспотизме, какие существуют в средне-азиатских ханствах, положение соседственных с ними племен самое незавидное. Степень зависимости их от ханов собственно бывает незначительна и ограничивается лишь обязанностию платить дань (зякет), величина которого назначается совершенно произвольно. А так как сбор зякета предоставляется, обыкновенно, хакимам, или правителям пограничных областей и так как правители эти, заботясь о соблюдении интересов хана, еще более заботятся о своих собственных, то и легко себе представить, каким страшным притеснениям должны подвергаться племена, обязанные данью. Прибегая же к подданству России, племена эти избавляются от всякого рода дани, по крайней мере, на некоторое время, и приобретают себе в русском правительстве надежную защиту против несправедливых притеснений хакимов. [177]

В последнее время, из пограничных с Россиею среднеазиатских ханств, особенно возвысилось ханство Коканское, незначительное прежде, но успевшее захватить у Бухары весьма многие города и области и занять почти весь бассейн реки Сыр-Дарьи.

Пользуясь своею значительностию, Коканцы постоянно не переставали тревожить прилежащие к ним владения России, требуя зякета с близ-кочующих Киргизов, принявших уже подданство России. Мирные увещания и представления, делаемые нашим правительством коканскому, постоянно оставались без всяких результатов и были считаемы только Коканцами, как признак нашей слабости. Для более сильного убеждения их, необходимо было, время от времени, прибегать к оружию, чтобы показать им нашу действительную силу. Так, в 1853 году, Русские были вынуждены предпринять экспедицию против Ак-Мечетского бека, который производил постоянные нападения на наши торговые караваны и на подвластных России Киргизов, кочующих по Сыр-Дарье. Взятие Ак-Мечети и построение на ее месте форта Перовского восстановили спокойствие на Сыр-Дарье. Но, в последние годы, Коканцы, повидимому, забыв ак-мечетский урок, снова начали тревожить наши пределы, ближайшие к озеру Иссык-Кулю, стали вооруженными партиями делать набеги и собирать дань с подвластных России киргизских племен. В особенности нападениям и притеснениям их стали подвергаться некоторые роды Дикокаменных Киргизов, а также и некоторые местности пограничного нашего Ала-Таусского округа. Для того же, чтобы иметь постоянные опорные пункты для своих нападений и вообще для поддержания своего влияния на разные киргизские роды, кочующие близ озера Иссык-Куля и реки Чу, Коканцы устроили вдоль левого берега последней целую линию укрепленных пунктов. Укрепления эти, или, как их обыкновенно называют, курганы, расположены вдоль по реке Чу, в расстоянии одно от другого от 50 до 70 верст. Все они построены почти по одному образцу, общему вообще всем укреплениям Средней Азии. Это четырехугольные форты, имеющие длину фасов от 30 до 100, а иногда и более сажен; они состоят из высоких, толстых, но далеко очень не прочных стен, сложенных из глины; наверху сделаны зубцы, образующие [178] амбразуры, а иногда и в самой стене проделываются бойницы; по углам этих фортов устраиваются башни. Стены с наружной стороны обнесены по большей части рвом. Выходов, обыкновенно, бывает не более одного, и они прикрываются наружными траверсами, а иногда и башнями. Внутри такого укрепления помещаются мазанки, для помещения гарнизона, а иногда и нечто в роде редюита, состоящего также из четырехугольных глинистых стен, превышающих своею высотою стены главной ограды. Главнейший недостаток всех этих укреплений, обыкновенно, заключается в вооружении, так как вообще артиллерия и все до нее относящееся находится у Коканцев в самом плохом состоянии.

Из числа коканских укреплений, устроенных по реке Чу, наиболее замечательны: Токмак, Пишпек, Мерке и Ит-Кичу. Первые два, ближайшие к озеру Иссык-Кулю, будучи расположены в верхних частях реки Чу, служили постоянно опорными пунктами Коканцам, при их набегах на Ала-Таусский округ.

Весною нынешнего года, смелость Коканцев достигла крайних пределов: они открыто стали поддерживать некоторые племена Дикокаменных Киргизов в их набегах на подвластные России киргизские роды; не довольствуясь сбором зякета с признававших над собою власть России Киргизов, они стали угрожать, что, в случае их сопротивления, построят даже на их землях укрепление, для более удобного надзора за ними. Все эти дерзкие притязания были даже явно выражены в письме Атабека-Датхи (Дахта соответствует в Кокане чину штаб-офицера), коменданта Пишпека, присланном, в марте нынешнего года, к начальнику Алатаусского округа.

В то же время, гарнизоны пограничной Коканской линии стали усиливаться, в крепостях этой линии, ближайших к нашей границе, Коканцы стали заготовлять значительные запасы продовольствия, и открыто разнеслись слухи, что, со всходом весенных трав, будут произведены нападения на наши пределы. Очевидно, что, в виду всех этих приготовлений со стороны Коканцев, мы не должны были оставаться праздными и непременно должны были принять также некоторые меры.

С нашей стороны, в этой части границы с Коканом, имеются только одно укрепление Верное и небольшой [179] укрепленный пост Кастек. Первое служит местопребыванием начальника Ала-Таусского округа и штаб-квартирою Сибирского линейного № 8 баталиона. Укрепленный же пост Кастек лежит к западу от Верного, заключает в себе всего гарнизона 120 человек пехоты и пол-сотни казаков и назначается для прикрытия прохода Суок-Тюбе, через который, обыкновенно, Коканцы вторгались в наши пределы. Очевидно, что гарнизонов этих двух пунктов могло бы быть недостаточно для прикрытия границы, в случае, еслиб Коканцы, действительно, произвели вторжение в более значительных силах. А потому и признано было необходимым сосредоточить, в мае месяце, в укреплении Верном особый отряд из шести рот пехоты, шести сотен казаков, с восемью орудиями и ракетною командою. Начальником этого отряда был назначен Генерального Штаба полковник Циммерман, которому, в то же время, подчинены и все войска, находящиеся в прилежащем к границе крае.

Но, принимая эти военные меры, генерал-губернатор Западной Сибири, генерал от инфантерии Гасфорд, вполне придерживаясь полученных им от Государя Императора инструкций, предписал полковнику Циммерману ограничиваться только наблюдением и защитою нашей границы, воздерживаясь от наступательных действий до последней крайности и переходя к ним только в таком случае, если сами Коканцы подадут к тому повод. В то же время, генерал Гасфорд еще раз обратился к коканскому правительству с предложением прекратить беспорядки, происходящие на смежной с нашими пределами границе ханства, и выставил на вид всю опасность, какой могут подвергнуться подданные хана, в случае открытия враждебных действий со стороны России.

Но все эти увещания остались тщетными, будучи ложно истолкованы Коканцами, и присутствие нашего отряда в Верном оказалось вполне необходимым.

Действительно, в начале июля, Коканцы, в нескольких местах, перешли нашу границу. Некоторые из их партий проникли в Тюминский участок, откуда угнали до 1 000 лошадей, а один из отрядов, силою в 5 000 человек, 8 июля,сделал нападение на Кастекский пост. Коканцы явились в виду этого поста совершенно неожиданно, однакож, несмотря на свою многочисленность, не решились его тотчас же [180] атаковать, а ограничились только тем, что сожгли запасы сена, находившиеся близ поста. Между тем, к посту подоспели подкрепления, и, в тот же самый день, полковник Циммерман, находившийся со своим отрядом между Верным и Кастеком, прибыл на помощь к этому последнему.

9 числа, наши войска, перейдя в наступление, обратили Коканцев в бегство, при чем последние понесли значительные потери.

В то же время, и нападение Коканцев на Тюминский участок, начавшееся столь благоприятно для них, было отражено нашими казаками, которые не только умели прогнать Коканцев, но даже и отбили у них обратно угнанные ими 1 000 лошадей.

Очевидно, что, после этих открытых против нас враждебных действий Коканцев, ничего более не оставалось, как только силою оружия восстановить спокойствие на нашей границе и, вместе с тем, показать Коканцам, что и впредь подобные предприятия с их стороны не будут оставаться безнаказанными. Вообще, в сношениях с полудикими, необразованными народами Азии, по необходимости, приходится весьма часто прибегать к силе оружия. Народы эти не имеют никакого понятия о священных правах международных; никакие трактаты и договоры с ними не могут обуздать их; преобладание грубой, физической силы составляет единственный закон у них. Поэтому для них становится непонятным, чтобы, действительно, могущественное государство могло избегать употребления вооруженной силы тогда, когда к тому представляется случай. Поэтому-то и Коканцы неминуемо сочли бы за признак нашего бессилия то, если бы мы оставили их набеги на наши пределы безнаказанными и снова обратились бы к дипломатическим переговорам. Нет никакого сомнения, что переговоры эти не имели бы никакого успеха, а предприимчивость Коканцев в их нападениях возрастала бы все более и более и требовала бы все более и более серьёзных мер к охранению нашей границы.

Вследствие такого положения дел, явилась прямая необходимость немедленного наказания Коканцев за их дерзость, а потому и дано было, в августе месяце, приказание полковнику Циммерману перейдти коканскую границу и овладеть ближайшими к ней укреплениями: Токмак и Пишпек, как [181] пунктами, которые постоянно служили для Коканцев основанием в их враждебных действиях против наших пределов.

Согласно этому приказанию, полковник Циммерман выступил, во второй половине августа, из Кастека двумя колоннами. Общая числительность всего отряда, вверенного его начальству, простиралась до 2 237 человек всех званий. Отряд состоял из 943 человек линейной пехоты (от линейных баталионов №№ 8 и 9), 578 сибирских линейных казаков и 225 человек киргизской милиции. Артиллерия отряда состояла из двух батарейных орудий, четырех конно-легких, двух горных, четырех полупудовых и трех кегорновых шести-фунтовых мортир, а также из четырех ракетных станков. Наконец, так как отряд вступал в страну, в которой не мог бы найдти для себя никаких продовольственных запасов, то необходимо нужно было усилить обоз отряда, в котором, вследствие того, находилось 485 верблюдов, 68 подъемных и 182 киргизские лошади.

Движение от Кастека до Токмака, несмотря на малочисленность отряда, встретило, однакож, некоторые затруднения, вследствие гористого и трудно доступного характера местности. Особенные затруднения должно было встретить движение по горным дорогам наших орудий; однакож, при содействии войск, все эти препятствия были устранены, и, 26 августа, отряд наш, перейдя реку Чу, появился в виду Токмака. Укрепление это имело общий вид всех коканских укреплений, с фасами до 35 сажен длиною. Гарнизон в нем простирался до 200 человек; но с приближением нашего отряда, большая часть гарнизона разбежалась, так что в укреплении осталось всего не более 70 человек. Вообще, коканские войска находятся в самом неустроенном виде. Когда хан или какой нибудь правитель отдельной области решаются на какое нибудь наступательное предприятие, то к ним, в надежде на добычу, собираются большие толпы всякого сброда, вооруженного чем попало. Толпы эти значительно увеличивают числительность ханских войск; но они крайне ненадежны: малейшая опасность или неудача заставляют их разбегаться. Они только и бывают хороши при преследовании неприятеля да при грабеже. Вооружение всех этих воинов крайне бедно: некоторые из них вооружены только одними ножами или пиками; весьма немногие имеют ружья, да и то очень плохие, по большей части [182] с кремневыми и даже с фитильными замками. Артиллерия составляет самую слабую часть этих войск: она состоит по большей части из весьма дурно отлитых орудий, из которых действуют Коканцы без всякого уменья и навыка; только в последнее время в средне-азиатских ханствах стали появляться орудия английской отливки, которые, впрочем, нисколько не улучшили состояния ханской артиллерии, вследствие совершенного недостатка опытных и обученных артиллеристов.

Подойдя к Токмаку, полковник Циммерман потребовал сдачи, на что получил ответ коменданта, что он не хочет защищаться против Русских, но не может и сдаться, не получив на то разрешения от пишпекского датхи, которому он подчинен; вследствие того, он просил двухдневного срока, в течение которого надеялся получить это разрешение. Но полковник Циммерман, не согласившись на эту просьбу, обявил коменданту Токмака, что если через час он не сдастся, то по укреплению будет открыт огонь; а так как комендант и вторично объявил, что он решительно не сдастся до получения разрешения из Пишпека, то по укреплению и открыт был огонь из шести орудий. Конечно, укрепление не могло держаться против этого огня, и вскоре из укрепления вышел парламентер, объявивший, что хотя комендант и готов не сдаваться, но так как в крепости при гарнизоне много женщин, то эти последние и заставили коменданта прекратить свое упрямство и сдаться безусловно Русским. Мы нарочно приводим этот факт, заимствованный из подлинного донесения полковника Циммермана, для того, чтобы показать, на какой низкой степени находятся еще военные силы Коканцев.

Заняв Токмак, войска наши немедленно приступили к разрушению его укреплений, что и было исполнено в последующие затем два дня. Трофеями нашими в Токмаке были: одно знамя, два небольшие чугунные орудия, 11 крепостных ружей, 47 обыкновенных, несколько сабель, пик, карабинов, некоторое количество свинцу и снарядов, а также 32? пуда пороха. От гарнизона было отобрано только оружие, а все частное имущество было оставлено, что возбудило немалое удивление Коканцев, по понятиям которых, победитель не только делается полным хозяином имущества, но даже жизни побежденного. [183]

Окончив разрушение Токмака, отряд наш немедленно выступил к укреплению Пишпек, куда уже дошло известие о падении Токмака, и где готовились встретить наши войска с большим упорством, чем на этом последнем пункте. Самый Пишпек гораздо значительнее Токмака: фасы его длиною более 100 сажен, а стены, при весьма значительной вышине (более 2 сажен), толщиною в основании около пяти, а вверху до 3? сажен. Самый гарнизон Пишпека, обыкновенно, простиравшийся от 150 до 170 человек, был усилен более, чем до 500 человек, благодаря коменданту укрепления Мерке — Алашир-Датхе, прибывшему лично в Пишпек. Все это ясно свидетельствовало, что овладение Пишпеком будет более затруднительно, чем взятие Токмака, и что Коканцы, ободренные присутствием двух датх (пишпекского и из Мерке), окажут, вероятно, некоторое сопротивление. И, действительно, предложение о сдаче было ими безусловно отвергнуто, и из укрепления был открыт огонь по нашим войскам. Тогда полковник Циммерман решился вести правильную осаду против Пишпека, и, в ночь с 29 на 30 августа, заложена была первая параллель и в ней батареи, в расстоянии 250 сажен от неприятельского укрепления. Считаем излишним входить здесь в подробное рассмотрение всех осадных работ, произведенных нашими войсками под Пишпеком, в течение пятидневной его осады, но полагаем, что инженеры, конечно, обратят внимание на эти работы, производившиеся, как кажется, по всем правилам науки. В них мы видим всю постепенность атаки: устройство демонтирных, навесных и бреш-батарей, постепенное перенесение батарей из одной параллели в другую и, наконец, в последнюю ночь осады, даже венчание гласиса. Мы же, с своей стороны, с особенным удовольствием заметим только одно, что приятно видеть, что даже при взятии такой, сравнительно, разумеется, ничтожной крепостцы, какова Пишпек, не забываются уроки, полученные в незабвенную осаду Севастополя. Так, из подлинного донесения полковника Циммермана, мы видим, что, в осадном отряде, была образована особая команда охотников, которая служила для прикрытия наших работ, подобно тому, как это делалось под Севастополем.

Благодаря всем этим благоразумным распоряжениям и хорошо веденным осадным работам, а еще вероятнее — [184] благодаря и плохому вооружению Пишпека, крепостца эта, после пятидневной осады, сдалась нам, 4 сентября, при чем потеря с нашей стороны за все время осады была самая незначительная и заключалась всего в одном раненом офицере, и одном убитом, пяти раненых и одном контуженном нижних чинах. Потеря же Коканцев состояла из 20 убитых и 50 раненых. Последним, тотчас же по взятии укрепления, оказана была помощь нашими медиками.

Число пленных, взятых в Пишпеке, заключалось в 627 человеках, из числа которых 84 торговцев и их работников, и, кроме того, 63 женщины и 38 малолетних детей. В числе пленных были и оба датхи: Атабек и Алашир. Сверх того, в крепости взяты: секира Атабека-Датхи, три знамени, пять медных орудий, из них четыре 5-фунт. калибра и на лафетах, а одно небольшое без лафета, 11 чугунных небольших пушек фунтового и 2-фунт. калибра, без лафетов, 49 крепостных ружей, 367 кремневых и фитильных ружей, 6 пистолетов, 366 сабель, 206 пик и множество разного охранительного оружия, а равно некоторое количество разных военных припасов.

Взятие Пишпека обошлось нам чрезвычайно дешево только по числу выбывших из строя людей; но число выпущенных патронов во время осады довольно значительно, а именно: всего израсходовано 954 артиллерийских снарядов, несколько ракет и 12 869 патронов. Немедленно по взятии Пишпека, приступлено было к его разрушению, после чего отряд наш, нисколько не обеспокоиваемый Коканцами, благополучно перешел через реку Чу. Во все время этой кратковременной, но обильной результатами экспедиции, здоровье людей в отряде было в самом хорошем состоянии.

Государь Император, получив донесение о благополучном окончании экспедиции, изволил приказать полковника Циммермана произвести в генерал-маиоры, со старшинством с 4 сентября, и представить в Георгиевскую Кавалерственную Думу для получения им ордена св. Георгия 3 степени. Всем офицерам, участвовавшим в экспедиции, объявлено Монаршее благоволение, с занесением в формуляр, а нижним чинам пожаловано по рублю серебром на человека. Сверх того, о наиболее отличившихся приказано войдти с особым представлением.

Текст воспроизведен по изданию: Военные действия // Военный сборник, № 11. 1860