-

Из далекого прошлого Красноводского отряда.

В 1869 году небольшой отряд в 1000 чел. (1 бат. 2 сот. и 8 оруд.), под начальством полковника Столетова, командирован был с Кавказа на восточный берег Каспийского моря. При отряде состоял в качестве начальника кавалерии, только что окончивший академию генерального штаба, л.-гв. Гродненского гусарского полка штабс-ротмистр Скобелев.

Перед отправлением отряда из Петровска, полковник Столетов получил инструкцию: выбрать и занять на берегу Красноводского залива наиболее удобное место для учреждения торговой фактории, собрать возможно более точные сведения о стране, ознакомиться с торговлей и положить начало сближению с туркменами, причем категорически запрещались все предприятия, могущие вызвать враждебные столкновения с туземцами Закаспийского края.

Наше правительство в ту пору совершенно не искало новых завоеваний в Азии, и потому чисто военные действия воспрещались, как явно противоречащие Высочайшей воле.

В первых числах ноября отряд высадился на берегу Красноводского залива. Отсутствие растительности, отсутствие пресной воды, унылые серовато-коричневого цвета горы и бесконечные пески тяжело отражались на жизни отряда. Вода добывалась [91] исключительно из опреснителей, еда не могла быть хороша. Несмотря на эти отрицательные стороны, наличие удобной бухты заставило полковника Столетова на ее берегу возвести пост, из которого вскоре им был основан первый в Закаспийском крае город Красноводск.

Неприглядная, монотонная жизнь отряда усложнялась еще постоянным ожиданием нападения туркмен.

В описываемую эпоху закаспийские туземцы усиленно подстрекались Хивою ко всякого рода враждебным против нас предприятиям.

Дерзкое и неприязненное отношение населения не замедлило привести начальника Красноводского отряда к убеждению, что выполнение возложенной на него задачи будет достигнуто легче и быстрее, если он, хотя и вопреки данной ему инструкции, нанесет удар хивинскому хану. Душой этого плана был штабс-ротмистр Скобелев, вполне подчинивший своему влиянию полковника Столетова и сумевший привить свою идею всем чинам отряда настолько, что она стала их заветной мечтой.

И вот с весны 1870 года начались тайные приготовления к походу. Решено было двинуться прямо на Хиву.

С этого времени, по свидетельству начальника штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанта Свистунова, все донесения и письма полковника Столетова, адресуемые начальству, начали отличаться неясностью, недомолвками, намеками о возможности, что обстоятельства вынудят отряд двинуться к Хиве, приводились также мысли о необходимости усиленных рекогносцировок по направлению к хивинскому оазису.

Однако весенний поход в 1870 году не состоялся. За откочевкой туркмен, не удалось собрать требуемого количества верблюдов. Пришлось отложить мысль об экспедиции.

Между тем, с своей стороны, кавказское начальство, в ответ на донесения и письма полковника Столетова, прислало ряд подтверждений ни в каком случае не уклоняться от данной отряду инструкции.

Однако, как увидим ниже, мысль о походе не была брошена.

В ожидании более благоприятных обстоятельств, полковник Столетов занялся ближайшей рекогносцировкой края и успокоением населения. С этой целью полковник Столетов в 1870 году произвел рекогносцировку Больших Балхан и решил частью отряда занять урочище Таш-арват-кала, которое [92] и было им занято в начале августа. Тогда же были заняты колодцы Мулла-кари и оконечность Михайловского залива, где был воздвигнут Михайловский пост.

Меры эти, однако, не на долго успокоили туркмен. Текинцы, подстрекаемые хивинским ханом, скоро опять начали волноваться и 20 октября, на рассвете, неожиданно напали на Михайловский пост. Рота, составлявшая гарнизон этого укрепления, быстро вышла по тревоге и с уроном отбила противника.

Дерзкое нападение заставило полковника Столетова предпринять экспедицию к текинскому оазису Кизыл-арвату с целью наказать текинцев. Несмотря на то, что за бегством текинцев наказать их не удалось, - Кизыл-арват оказался оставленным жителями, - эта экспедиция все же имела хорошие последствия. Набеги текинцев на пункт постоянного нашего расположения впоследствии уже не повторялись.

Но если с одной стороны движение к Кизыл-арвату принесло пользу, то все же оно нисколько не уменьшило неудобств, с которыми сопряжена была стоянка в Балханах.

Каждый день удостоверял, что уйти оттуда надо, ибо стоять там было и дорого, и трудно, и бесполезно, так как Хива, откуда направлялись в нас удары, была неуязвима.

Все это продолжало еще больше утверждать полковника Столетова и штабс-ротмистра Скобелева в необходимости скорее предпринять экспедицию в Хиву. Чувствовалось, что дело, возложенное на отряд, здесь не разрешить, что его надо разрешать за тою пустынею, которая расстилалась к востоку от Каспийского моря.

И вновь от полковника Столетова полетели донесения на Кавказ, в которых настойчиво проводилось желание каким бы то ни было образом попасть в Хиву. В ответ на эти донесения начальник Красноводского отряда получал, основанные на Высочайших повелениях, приказания, категорически запрещающие всякие попытки движения к Хиве в 1870-71 годах.

В начале 1871 года вопрос о походе в Хиву обсуждался в Петербурге в особом совещании министров, на котором было постановлено: выждать несколько с решительными действиями против нее, а тем временем изучить пути для определения возможности движения отряда в Хиву. На основании решения совещания министров полковник Столетов командировал для рекогносцировки пути от Таш-арват-кала до Саракамыша [93] (близ Хивинского оазиса) Скобелева. С тремя казаками и тремя туркменами Скобелев произвел маршрутную съемку до колодца Узунь-кую, сделав в оба пути 760 верст. Рекогносцировка эта выяснила возможность движения небольшого отряда к Хивинскому оазису.

Удачная рекогносцировка, энергичные настояния Скобелева, желание всех чинов отряда скорее променять однообразную и скучную кордонную службу на военный поход, наконец вполне выяснившиеся враждебные отношения к нам хивинского хана, происки которого не давали надежды на установление мирных отношений с туземцами, - все утверждало начальника отряда в любимой его мысли двинуться на Хиву. И он вместе со Скобелевым, вопреки всем запрещениям, решил без ведома главнокомандующего кавказской армией, которому был подчинен, предпринять весной 1871 года экспедицию к Хивинскому оазису, с целью занять Кунград.

И вот, когда миновали зимние северо-восточные ветры, когда пустыня начала покрываться бурьяном, полынью и низкорослой травой, годной для пищи верблюдов, а в песках местами зацвел саксаул, когда в степи и пустыне все начало оживать в предчувствии весны, в отряде тоже закипела работа: сортировалось имущество, не берущееся в поход и оставляемое на месте, заготовлялись бурдюки для воды, покупались верблюды.

Казалось, настала рискованная, но желанная минута.

Вдруг среди всех этих приготовлений, которые несколько замедлились сбором верблюдов и заготовкой бурдюков, получено было известие о приезде в отряд начальника штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанта Свистунова.

Командировка генерала Свистунова в Закаспийский край вызвана была, как видно из его письма от 11-го августа 1871 года к начальнику главного штаба, упорным разногласием полковника Столетова с получаемыми свыше указаниями. Разъяснение этих недоразумений на месте и составляло цель приезда в отряд генерала Свистунова.

В Красноводске наступило уныние. Обсудив на общем совете положение дела, Столетов и Скобелев решили так или иначе ввести в заблуждение начальника штаба округа и ни в каком случае не допустить его до свидания с отрядом. [94]

В мае месяце генерал Свистунов прибыл в Красноводск, где уже не застал Столетова по причине, как ему сказали, предстоящего выступления большей части отряда в степь, но куда неизвестно. Здесь же к генералу явился Скобелев, командированный полковником Столетовым, с формальным уполномочием объяснить положение дела. Скобелев подал начальнику штаба округа доклад, написанный им, с надписью: «удостоверяю, что все в этом докладе заключающееся изложено вполне согласно с моими взглядами и предположениями. Николай Столетов». В докладе этом сказано было, что так как позиции на Балханах исполнили уже свое назначение, то дальнейшее занятие их частями нашего отряда не имело бы уже цели; но так как в Азии отступление всегда должно прикрываться движением вперед, то и признано полезным пройти отрядом, примерно, до колодца Туар (В направлении к Хивинскому оазису, верстах в 170 от Таш-арват-кала.), а оттуда, разбивши отряд на мелкие части и направив их первоначально в разные стороны, сосредоточить затем на старом русле реки Алу, для конечного отступления в Красноводск.

Доклад не удовлетворил начальника штаба. Не ускользнуло от внимания генерала Свистунова и упорное старание Скобелева отклонить его от поездки в Таш-арват-кала. Скобелев говорил, что там, по всей вероятности, уже никого не найти и что он, начальствуя кавалерией, затруднился бы даже дать какой нибудь конвой для сопровождения.

Но все выставленные Скобелевым препятствия не повлияли, однако, на начальника штаба. Генерал Свистунов заявил, что в отряд он все-таки поедет, и если не застанет его на месте, то догонит его в пути и затем, по разъяснении дела или воспретит поход, или возьмет на себя его разрешение, но ни в каком случае не допустит движения до Хивинских пределов и при всем отряде объявит, что виновные в попытке произвести подобное движение, вопреки точному смыслу Высочайших повелений, подвергнутся наказанию по суду.

Один, без Скобелева, генерал Свистунов прибыл на Михайловский пост; здесь он нашел, присланные из Таш-арват-кала, увязанные в тюки мундиры и войлоки нижних чинов, предназначенных к походу, так как с собой решено было взять только гимнастические рубахи и плащи. [95]

Только в Мола-кари встретил полковник Столетов начальника штаба, успев перед тем повидаться со Скобелевым.

Два дня генерал Свистунов пробыл в Красноводском отряде, но, как он сам свидетельствует, при всем старании не мог за это время выяснить истинные предположения, расчеты и виды полковника Столетова, а потому перед отъездом счел необходимым дать начальнику отряда официальное предписание, запрещающее поход в Хиву, и объявил об этом отряду.

Таким образом, задуманный и в тайне подготовленный в 1871 году поход в Хиву не состоялся.

По возвращении генерала Свистунова на Кавказ и по докладу главнокомандующему, Великому Князю Михаилу Николаевичу, положения дел в Красноводском отряде началось расследование, которое привело к тому, что и Столетов, и Скобелев чистосердечно признались, что действительно ими изготовлялся весной поход в Хиву, что своевременно выступить они не успели только потому, что не могли собрать необходимого числа верблюдов и бурдюков и, что, наконец, прибытие начальника штаба в отряд окончательно расстроило все их предположения (Письмо начальника штаба Кавказского военного округа от 11-го августа 1871 года за № 12 к начальнику гл. штаба графу Гейдену.).

Великий Князь Михаил Николаевич, во внимание к предыдущей службе виновных, отнесся к ним весьма милостиво: полковник Столетов был уволен от должности начальника Красноводского отряда, а штабс-ротмистр Скобелев, числившийся в распоряжении Его Высочества, был уволен в 11 месячный отпуск с откомандированием в свой полк.

Таковы дела давно минувших дней.

Если теперь оглянуться назад и взвесить, мог ли поход, задуманный Столетовым и Скобелевым, увенчаться успехом, то с полною уверенностью можно ответить, что экспедиция их обречена была бы на неудачу. Пески и громадные, безводные пространства были бы не под силу отряду, недостаточно обеспеченному водой и верблюдами; заготовка же этих средств требовала больших денег, которыми, вряд ли, мог располагать полковник Столетов, готовясь к этому походу тайно от правительства.

Путь, избранный ими чрез пустыню, годный для караванов, представлял затруднения для движения войск вследствие многих крутых подъемов и спусков. Безводные переходы достигали до [96] 87 и 116 верст, и энергичный противник, каким был хивинец, легко мог поставить наши войска в критическое положение, засыпав на их пути редкие и маловодные колодцы.

Позднее, в 1873 году, в Хивинский поход генерала Кауфмана, отряд полковника Маркозова, двинутый к Хиве со стороны Красноводска, как известно, не в состоянии был преодолеть суровую природу безграничных песков. Несмотря на замечательную твердость духа и самоотвержение, отряд этот вынужден был повернуть назад.

В заключение остается выяснить, как могло случиться, что начальник отряда полковник Столетов, всею своей предыдущей и последующей продолжительной деятельностью доказавший, что он далеко не заурядный человек, мог настолько увлечься мечтой о походе, что решился действовать вопреки воле Государя и приказаний начальства.

Лучше всего это объясняется характеристикой Скобелева, которую дает генерал Арцишевский, один из ближайших сотрудников Скобелева в Ахал-Текинскую экспедицию 1880-81 гг.

Замечательная личность Мих. Дмит. Скобелева всегда, везде и во всем, - говорит Арцишевский, - отличалась своей необыкновенною энергией, силою ума и даром проницательности; этот человек не был симпатичным человеком, но был обаятельным, могучим властелином и распорядителем вашей воли, вашей души и вашего сердца.

Н. Обручев.

Текст воспроизведен по изданию: Из далекого прошлого Красноводского отряда // Военный сборник, № 2. 1909