-

СОВРЕМЕННАЯ ХРОНИКА

Наши среднеазиатские дела и отзыв о них газеты "Times"

Говоря о нашей политике в Европе, следует также остановиться на ходе наших дел в Средней Азии. Тамошними делами значительно обусловливаются наши отношения к одной из первоклассных европейских держав, к Англии. Мы уже имели случай говорить о том впечатлении, какое было произведено в Англии и отчасти и во Франции занятием нашими войсками города Ташкента и образованием Туркестанской области. И то и другое вызвало во французской, особенно же в английской прессе шумные толки о наших завоевательных замыслах в Азии. Англичане увидели в этом наши планы на отнятие у них индийских владений, а французская фантазия создала близкий поход диких азиатских орд, под предводительством России, против европейской цивилизации. Французская журналистика, не шутя, заговорила о постройке нами из глубины Азии железных дорог по направлению к Европе с тою целью, чтобы подвозить по этим дорогам калмыков, башкир, киргизов и другие кочевые народы и сделать из них завоевателей Европы. В свое время наше министерство [7] иностранных дел объяснило сен-джемскому кабинету цель наших военных предприятий на средне-азиатской границе. Сущность этого объяснения состояла в указании на необходимость утвердить нашу пограничную линию и избавить подвластные нам азиатские народы от набега соседних хищников. После этого, нам представилась однако необходимость действовать наступательно против бухарского эмира, и одержанная 8-го мая генерал-майором Романовским победа над бухарцами вызвала снова в английской прессе толки о наших отношениях к Англии по средне-азиатским делам.

Еще в начале весны 1865 года, стали получаться известия о намерении бухарского эмира воспользоваться смутами Кокана, ослабленного столкновением с русскими, и завладеть Ташкентом. Действительно, собрав значительные силы в Самарканде, эмир двинулся в коканские владения, и в апреле передовые отряды его стали появляться в коканских пограничных крепостях. 10-го июня прошлого года бухарский отряд, по соглашению с коканцами, занял Ташкент, так что при штурме этого города бухарцы дрались против нас.

После взятия нами Ташкента, бухарцы, именем эмира, требовали, чтоб русские оставили этот город, так-как Ташкент и Кокан составляют часть бухарских владений. В противном случае эмир угрожал вооружить против русских, во имя веры, всех мусульман. Это требование, а также известие, что эмир занял Ходжент, и сосредоточив там значительные силы, готовится идти на Ташкент — по словам официального донесения — ясно высказывали неприязненные намерения Бухары. Несмотря, однако, на это, эмир не решался начать против нас военных действий, и из Ходжента двинулся к Кокану, отправив к оренбургскому генерал-губернатору своего посланца, а следом за этим посланцем прибыл и другой. Желая войти в миролюбивые соглашения с бухарским эмиром, генерал-губернатор Черняев отправил в Бухару для переговоров надворного советника Струве в сопровождении трех офицеров. Задержание наших уполномоченных в Бухаре заставило предпринять военную демонстрацию, но она не произвела желаемого действия, так-как русское посольство, задержанное в Бухаре, нетолько не было освобождено, но, напротив того, эмир стал собирать войска и сноситься с Хивою и с туркменами для общего нападения на Туркестанскую область.

Тогда генерал Черняев перешел с 14 ротами и 6 сотнями казаков, при 16 орудиях, за Сыр-Дарью, настоятельно требуя возврата своих посланных из Бухары. Эмир троекратно обещал отпустить русских, и вследствие этих обещаний, а также по недостатку кормов в местности, проходимой русскими, генерал Черняев, как сказано в донесении, отошел к Сыр-Дарье. Русские посланные не были однако возвращены, [8] а между тем эмир стал решительно готовиться к военным действиям. С самого начала марта нынешнего года, бухарские отряды стали появляться на правом берегу Сыр-Дарьи, в зачирчикском крае, и на сообщениях Ташкента, Чимкента и Туркестана, грабя подвластных нам киргизов, стараясь перехватывать почты и производить разные беспорядки. К 5 апреля бухарская кавалерия двинулась к Чиназу, но была встречена и опрокинута отрядом генерал-майора Романовского при Мурза-Рабате.

Мы не будем останавливаться на рассказах о разных стычках, происходивших после этого между русскими и бухарцами; заметим только, что, по словам официального донесения, беспрерывные появления более или менее значительных партии в тылу и на наших сообщениях и расположение главной армии эмира на урочище Ирджаре сделали необходимым наступательные действия с нашей стороны, тем более, что 5 и 6 мая получены были положительные сведения, что эмир готовится перейти в наступление. С этою целью он переправил уже часть своих войск на правый берег Сыр-Дарьи в наш зачирчикский край. По слухам, армия эмира была весьма многочисленна: она состояла из сарбазов, конных стрелков, артиллерии и отрядов, собранных от разных беков, а также и киргизов, кочующих в пределах Бухары. Сарбазы и стрелки, все исправно вооруженные, были в числе 5,000 человек, артиллерии же было 21 орудие, киргизов же насчитывалось не менее 35,000 человек. Численность же наших войск простиралась до 14 рот пехоты, 5 сотен казаков при 20 орудиях и 8 ракетных станках. При урочище Ирджаре произошла битва, в которой, как видно из донесения, у нас выбыло из рядов 12 раненых нижних чинов, тогда как бухарцы оставили на поле более 1,000 тел. После этой победы генерал-майор Романовский взял Нау и Ходжент и отделил Бухару от Кокана.

По поводу этих событий, в «Русском Инвалиде» напечатано: «Весь ход настоящего столкновения с Бухарой свидетельствует, что война вызвана не нами. Мы с своей стороны сделали все, чтобы избегнуть неприязненных отношений к Бухаре. Дружба с этим владением, содействуя развитию нашей средне-азиатской торговли, составляет наш прямой интерес; завоевание же Бухары, отделенной от наших пределов безводною пустынею Казиль-Кумов, как оно ни легко при настоящем положении дел в Средней Азии, нетолько не может быть целью наших действий, но и положительно бесполезно. Тем не менее достоинство империи не позволяет терпеть безнаказанно дерзости ничтожного азиатского владельца. Если эмир дерзнул вызвать нас на бой, то мы должны стать в такое положение к Бухаре, чтоб раз навсегда оградить интересы наших подданных и нашей торговли от деспотичного произвола эмира. [9] При настоящем положении дел в Средней Азии, нетолько какая-либо уступка, но всякая нерешительность была бы принята за слабость мусульманским населением Азии, привыкшим уважать только силу, и много повредила бы нашему значению и нашим интересам в Азии».

Газета «Times» посвятила по случаю сражения при Ирджаре особую статью, в которой обсуждает отношения Англии к России, по поводу наших завоеваний в Средней Азии. Ирджарское сражению, по мнению английской газеты, представляет во многих отношениях сходство с плассейскою битвою, положившею начало прочному господству англичан в Индии. Обстоятельство это, прибавляет «Times», послужило бы прежде поводом к серьёзным опасениям, как весьма неблагоприятное предзнаменование. Но сознанию первенствующего органа английской журналистики, четверть столетия тому назад подобные известия и мысль об упрочении русских на границах английской Индии ввергли бы англичан в самое ужасное беспокойство. В то время, добавляет «Times», мы выходили из себя от одного лишь опасения видеть русских на половине пройденного ими теперь пути.

Далее «Times», повидимому, весьма хладнокровно и беспристрастно рассуждает о наших средне-азиатских делах, замечая, что если на будущий год успехи наши будут идти в той же пропорции, как шли они в последнее время, то мы можем завладеть Балком, а на следующий год Кабулом, т. е. очутиться в 200 милях расстояния от английских войск. Если же нам удастся завладеть Бухарою, то, по мнению газеты «Times», уже ничто не может заставить нас оставаться в пределах Будакана, который, как известно, непосредственно граничит с Пенджабом. Все эти обстоятельства не дают однако повода к опасениям со стороны Англии, для которой русские, утвердившись в завоеванных ими местностях, будут лучшими соседями, чем сопредельные теперь англичанам народы.

Несмотря на тот повсеместный почет, которым пользуется орган Сити, нельзя не сказать, что собственные его мнения, как изменяющиеся изо дня в день, не получают большого веса. «Times» говорит от себя то, что в известное время нравится или поневоле должно нравиться в Англии. С такой точки мы смотрим и на заявление упомянутой газеты о наших отношениях к Англии по средне-азиатским делам. Еще так недавно главнейшие английские газеты, а между ними и «Times», стращали Англию приближением русских к англо-индийским владениям. Теперь же слышится совсем иное. Такая перемена, как мы полагаем, объясняется не поворотом общественного мнения, а силою самих обстоятельств. Англичане, убедившись, что для них не так легко, или, вернее сказать, невозможно удержать нас в Средней Азии от завоевательных планов, [10] если такие планы действительно входят в систему нашей среднеазиатской политики — поневоле должны утешать британское самолюбие тем, что в настоящих успехах России не предстоит никакой опасности для английского господства в Индии. Английская журналистика потеряла бы много значения в общественном мнении, еслибы она продолжала твердить об опасностях, угрожающих англичанам в Индии, и еслибы в то же время не делалось бы ничего для предотвращения опасности, тогда бы возгласы журналистики казались гласом вопиющего в пустыне. Между тем Англия поставлена в невозможность противодействовать нашему усилению в Средней Азии; следовательно англичанам всего лучше утешаться тем, что в таком ходе дел не предстоит никакой опасности, и что, следовательно, Англия нетолько может оставаться равнодушной к приближающемуся соседству русских, но даже, напротив, должна этому радоваться.

«Times» приближение русских к англо-индийским границам как будто оправдывает тем, что сами англичане шли на северо-запад и тем самым уничтожали расстояние, существовавшее между английскими и русскими владениями, замечая, что то же самое делали русские, подвигаясь на юго-восток. Рассматривая взаимное отношение русских и англичан в Средней Азии, «Times» считает Бухару такою страною, которая препятствует как тем, так и другим к наступательным движениям, так что при существовании независимой Бухары, и русской и английской армиям, в случае военных действий одной против другой, нужно было бы проходить через неустроенную варварскую страну. Вообще орган Сити приходит к тому заключению, что англичанам незачем уже двигаться вперед, и что им гораздо удобнее ожидать вторжения русских на местах, занятых ныне англичанами.

Изменив смысл прежних своих отзывов о наших действиях в Средней Азии, «Times» находит, что Англия не имеет исключительного права на завоевание Азии, и что заняв почти половину континента этой части света, она должна допустить и завоевательные права России, тем более, что последняя, по мнению английской газеты, в сущности все-таки азиатская держава.

Затем газета «Times» обращается к предположению на счет возможности дружелюбных отношений между русскими и англичанами в Средней Азии. «Нет сомнения — говорит она, что когда Бухара и Туркестан сделаются русскими владениями, как Индия сделалась английским, то мы реже будем вести войну с этими странами. Правда, что война с Россией, но сознанию газеты «Times», будет более серьёзным делом, но за то возможность такой войны будет менее вероятна, так-как обе европейские державы, соприкасаясь одна с другой своими средне-азиатскими границами, предпочтут случайностям [11] военных действий благотворное распределение между собою мира и цивилизации».

Победа при Ирджаре уже отозвалась в Бухаре, так-как эмир отпустил задержанных им русских чиновников и обещал освободить всех русских, находящихся в Бухаре, и кроме того, изъявил желание войти в переговоры об установлении мирных отношений между Россией и Бухарою.

Текст воспроизведен по изданию: Современная хроника // Отечественные записки, № 7. Книга 1. 1866