КУРОПАТКИН А. Н.

ТУРКМЕНИЯ И ТУРКМЕНЫ

(Окончание) 1.

II.

Население.

Население Туркмении составляют, как мы уже выше сказали, до 1.000,000 туркмен; к ним примешивается на севере, в Мангышлакском полуострове, киргизы, затем незначительное число персов и афганцев-пленников и, кроме того, за последние 10 лет, по побережью Каспийского моря и по реке Атреку явились русские укрепления.

Все туркмены родственны между собою по языку, религии (магометане суннитского толка), обычаям, верованиям; как и киргизы, они делятся на роды, роды делятся на отделения, а эти последние на подроды 2.

Главные роды, на которые разбивается туркменское население, суть: теке, эрсари, иомуды, чодоры, эль-эли, сарыки, солоры, гокланы и др.

По преданию, все поименованные роды вышли из Мангышлака 3.

Каждый из этих родов занимает довольно определенный район, расширение или выход из которого возможны только в ущерб соседним родам. Тем не менее, за последние 50 лет в Туркмении произведены значительные перемещения населения целыми родами, или, что чаще, несколькими отделениями.

Туркмены-теке разбиваются на две части, из коих одна занимает Текинский оазис по подножию Кюрен-дага, другая — Мервский оазис; первых обыкновенно называют ахал-текинцами, вторых — мервскими туркменами.

Эрсари занимают левый берег Амударьи, между хивинскими и [313] афганскими владениями. Одна половина иомудов размещена по юго-восточному побережью Каспийского моря, до границы с Персиею, и в пространстве между реками Атреком и Гюргеном.

На летовки значительное число иомудов выходить на Узбой.

Вторая половина иомудов обитает в Хивинском оазисе, близ городов Куня-Ургенчи, по каналу Лаудану и к озерам Сары-Камыш.

Чодоры кочуют по Усть-Урту и частью в Хивинском оазисе, у городов Ильялы, Порсу, Ходжейли, Кипчак.

Гокланы живут по верховьям Атрека и Гургена. Часть гокланов (2,000 кибиток), живших в Хивинском оазисе, в 1873 году, за время хивинского похода, переселилась на реку Сумбар (приток Атрека).

Эль-эли кочуют к северу от афганских пределов и около Андхоя (Афганистан). Сведения об них наиболее скудны и разноречивы 4. Известно также, что небольшое число их занимает часть северной границы персидских провинций Кучана и Дерегеза.

Салоры занимают юго-западный уголь Туркмении, близ границ Афганистана и Персии, по Мурхабу и частью по Тедженту Сарыки, по низовьям Мурхаба.

Кроме того, в Хивинском же оазисе живет небольшое число туркмен эрсари и гокланов.

Приведенное распределение туркмен указывает, к которым из владений, окружающих Туркмению, тяготеют различные роды туркмен. Сила этого тяготения различна для различных родов. Для некоторых она выражается в более или менее сильной зависимости от Бухары, Хивы, Персеи и частью от России. Другие роды сохранили полную независимость, и для них соседство того или другого владения чаще всего определяет только кратчайший путь для набегов и грабежей. В настоящее время эрсари находятся в зависимости от Бухары и, сколько известно, тяготятся этою зависимостью. Туркмены, кочующие в районе Хивинского оазиса, находятся в зависимости от хивинского хана. Добавим, что без нашей поддержки эта зависимость была бы очень ничтожна.

Персия претендует также на зависимость от нее туркмен иомудов и гокланов, но до сих пор эта зависимость была чисто номинальною и, как выражаются туркмены: «ни один перс не может войти в земли туркмен, иначе как на веревке». В [314] последнее время эта зависимость начинает становиться более действительною, благодаря близости русских укреплений, и в особенности благодаря занятию нами реки Атрека. Значительная часть иомудов (чорва) проводит меньшую часть года на территории персидской, между Атреком и Карасу; большую же часть года в территории к северу от Атрека по Узбою, т. е. в местностях, занятых нами. Отсюда происходит неопределенность положения иомудов, которые являются «двухданниками».

Небольшое число иомудов, постоянно живущих на занятой нами территории, вполне подчинены нам и обложены податью.

Наконец, самый сильный туркменский род, как по числительности, так и по храбрости — текинцы не признают ничьей власти. Солоры и сарыки также независимы.

Независимые туркмены не имеют собственного организованного правительства. Личности, наиболее влиятельные по богатству, храбрости, считаются аксакалами и иногда принимают даже титул ханов. Но влияние аксакалов ничтожно; их терпят, пока они воздерживаются от действий и распоряжений, почему либо неприятных для туркмен, и пока они потакают их привычкам к набегам и грабежу.

Для туркмен неизмеримо сильнее власти их ханов и аксакалов власть обычая (деба) и затем, но уже в очень слабейшей степени, власть религии. К туркменам, признающим чье-либо подданство, надо также относиться с большою осторожностью. Бухара, Хива, Персия и Афганистан всегда платили дорогою ценою тотчас же, как только переставали быть на страже даже против родов, изъявлявших покорность, плативших подать и даже высылавших заложников. Долгое время Хива составляла центр, к которому замечалось тяготение туркмен. Даже текинцы признавали своим главою хана хивинского. Эта зависимость, впрочем, не помешала туркменам несколько раз брать Хиву и грабить ее. С падением Хивы, значение центра Туркмении перешло к Мерву.

Набег и грабеж составляют любимейшее и наиболее почетное занятие среди туркмен. Следовать этой склонности, с точки зрения туркмен, весьма выгодно. Удачный набег дает туркмену добычу, пленных, возможность некоторое время ничего не делать и, что не менее важно, славу и почет сородичей.

Кроме личных симпатий к грабежу, туркмены в каждом убийстве и грабеже найдут себе законное оправдание. Так, при ограблении и убийстве европейца — в том, что он гяур; перса — в [315] том, что шиит; хивинца, бухарца и афганца — в том, что у них с туркменами есть давние кровавые счеты, и каждое убийство может быть представлено как отплата кровью за пролитую кровь.

Находясь в постоянной вражде с пограничными населением владений, граничащих с Туркмениею, дикие обитатели ее, кроме того, ведут кровавую распрю между собою, и ненависть в различных туркменских родах одного к другому вряд ли уступает ненависти их к прочим народностям. В распрях различных родов между собою значительную роль играет родовая месть. Туркмены-иомуды непримиримые враги с текинцами и гокланами. Эти последние враждуют с иомудами и текинцами. Туркмены Ахалтекинского оазиса, в свою очередь, заставляют быть на постоянной страже не только курдов и персов, но также иомудов и гокланов.

Мервские туркмены в войне не только с Хивою, Бухарою, Афганскими Туркестаном, Персиею, но и с большею частью туркменских родов. В особенности сильно пострадали от них солоры.

Туркмен по образу жизни можно подразделить на кочевых и полуоседлых. Первые занимаются скотоводством и называются чорва вторые — земледелием и называются чомур. Туркмен, по симпатиям своим — кочевники, и приведенное выше подразделение есть до известное степени условное.

Занимающиеся земледелием составляюсь беднейшую часть населения и наименее влиятельную; надежда вернуться снова к кочевой жизни не покидает их, и стоит земледельцу-туркмену раздобыться скотом, он обратится снова в кочевника, как и наоборот — потерявший стадо кочевник вынужден будет сделаться оседлым. Пастух, живущий со стад своих, в глазах туркмен почетнее пахаря, живущего произведениями обрабатываемой ими земли. Для туркмен, так же как и для киргизов и арабов, переход от кочевой жизни к оседлой не есть прогресс в принятом смысле, т. с. не есть переход от низшей степени общежития к высшей, этот переход называется обеднением населения или местными географическими причинами (например, отсутствием кочевий), а не сознательным предпочтением жизни земледельца перед жизнью номада.

Туркмены, киргизы, арабы обладают прекрасным здравым смыслом, и им, с их точки зрения, не трудно путем сравнения оправдать свое предпочтение кочевой жизни. Земледелец привязан своими пашнями и домом к месту, должен много работать и почти не в состоянии бежать от опасности лично и спасти свое имущество. [316] Кочевник свободен как птица; район кочевий его рода часто захватывает сотни верст, куда входят и равнины, и горы. Вместо дома, привязывающего его к месту, у него юрта или палатка, который можно разбить в полчаса времени и перевезти на другое место на одном верблюде. Работы у кочевника относительно земледельца весьма мало; у этого последнего главная доля труда лежит на нем лично, в то время, как у кочевника самый тяжелый труд достается на долю женщин. При наступлении опасности, кочевник в час времени может покинуть занимаемое им место со всеми своими стадами и домашним скарбом. Добавим ко всему сказанному, что кочевая жизнь наиболее покровительствует производству безнаказанных набегов и грабежей.

Недостаточность кочевий, привязывающих туркмен иногда к очень ограниченному району, как, например, в Ахалтекинском оазисе и Мерве, не дозволяет всей массе населения жить скотоводством, требующим обширных угодий, и заставляет часть населения обратиться к земледелию. Кроме того, вследствие вражды с окружающими народностями, туркмены не могут с достаточною легкостью и выгодою обменивать произведения своих стад на земледельческие продукты и должны сами заботиться о добывании последних. Вынужденный обрабатывать определенный участок, туркмен старается на сколько возможно менее быть к нему привязанным. Он огораживает свои пашни, проводит сложную систему оросительных каналов, разводит сад, устраивает даже крепостную ограду, но не строит дома, а продолжает жить в юрте, разбивая ее на огороженном дворе. Сняв жатву, обмолотив хлеб и припрятав его в глубокие, ему одному известные, ямы (погреба), туркмен на некоторое время чувствует себя снова свободным, ибо может удалиться от своего участка, поля, пока суровая степная зима не загонит его снова в загороженный двор, защищающий его со стадами от ветра и метели.

Числительность туркменского населения определяется до сих пор весьма гадательно, по расспросным сведениям.

Наибольшего внимания заслуживает сравнительная таблица туркменского населения, приведенная г. Венюковым 5 и составленная на основании сведений Муравьева, Бориса, Бларамберга, Скрябина, Рябинина, Вамбери и Галкина.

Средние выводы из показаний всех этих исследователей дали следующие цифры числительности различных туркменских родов: [317]

Кибиток

Иомуды

Гокланы

Текинцы

Сарыки

Солоры

Сакары (у Вамбери – Кары-туркмены)

Эрсари

Эль-эли 6 (вместе с Уи, Аймак и Кари-дашли)

Чодоры

Эмжели

Абдар, Игдыр, Бузачи

Арбатчи

Несколько дружных мелких

48,000

28,000

60,000

10,000

6,000

2,100

66,000

58,250

12,200

3,000

10,000

2,000

670

Всего

308,570

Бесплодие туркменских степей заставляет предполагать этот итог, дающий около 1.500,000 душ (по пяти душ в кибитке) преувеличенным. Г. Венюков останавливается на цифре Вамбери, определяющей население Туркмении в 196,500 кибиток или в 982,000 душ и признает ее более близкою к истине, чем полученные им средние выводы.

В настоящем очерке мы более подробно коснемся только двух туркменских родов: иомудов и текинцев.

Иомуды по вышеприведенной цифре составляют население свыше 200,000 душ, но позднейшие сведения дают повод предполагать, что эта цифра несколько преувеличена. Они разделяются на две трупы: Байрам-Шали и Кара-Чуха; каждая из них, по расспросным сведениям генерала Ломакина, составляет около 15,000 кибиток. Первая живет в пределах Хивинского ханства, причем залив Айбугир, озеро Сары-Камыш, восточные склоны Устьюрта и колодец Игды служат крайними границами распространения кочевок ее.

Вторая, т. е. Кара-Чуха, живет в прикаспийских местностях, преимущественно между Атреком, Гюргеном и по Узбою.

Байрам-Шали разделяется на четыре отделения; Кара-Чуха на два: Ак-атабаевцев (Чони) и Джафарбаевцев (Шараф). Ак-атабаевцы делятся на несколько подродов (Аг, Атабай, Даз, Эймир, Бадраг, Игдыр, Кадчак и Кани-Егмаз). Джафарбаевцы [318] делятся на две ветви: Шараф-Нурали и Шараф-Ярали. К первым принадлежат подроды Кельте, Каранджик, Кызили-Кар, Каюнли-Кер и др.; ко второму, между прочим, принадлежат подроды Кызыл, Ири-Тумадж, Чуккан и Арык-Саккали. Джафарбаевцы несколько многочисленнее атабаевцев, но последние более сплочены, управляются одним ханом и считаются значительно сильнее джафарбаевцев, управляемых несколькими ханами и отчасти вследствие этого ослабляемых внутренними раздорами и неурядицами.

По образцу жизни, иомуды делятся на кочевых, называемых чорва, и полуоседлых, называемых чомур.

Принадлежность туркмен к чорва или чомур не неизменна для каждого из них и определяется количеством имеющегося у них скота. У кого много скота, тот остается чорва, а у кого скота нет, тот обращается в чомур. В одном и том же ауле часть туркмен чорва, часть чомур. Почти каждая кибитка оседлых туркмен имеет родственную ей кибитку кочевников. Часто, например, отец оседлый, а сыновья его кочевники, и наоборот: несколько братьев оседлых и несколько кочевников. Переходы из оседлых в кочевые и обратно весьма часты. Обеднение, ссора с соседями, женитьба на женщине, у которой родственники кочевники, обращает оседлого в кочевника; смерть оседлых родственников, потеря верблюдов, женитьба на оседлой, делают часто кочевника оседлым. Те и другие живут в кибитках. Туркмены-чорва более многочисленны, чем чомур. Туркмены-чомур, не имея возможности вести кочевую жизнь, тем не менее меняют место расположения своих кибиток в районе нескольких верст, ближайших к их пашням.

Самые богатые и обильные посевы и пашни чомуров, как джафарбаевцев, так и атабаевцев, находятся в полосе, лежащей вдоль правого берега Гургена, верстах в 8—10 к северу от него 7. Точно также пашни туркмен тянутся и вдоль правого берега Атрека, верст на 10-15 к югу от него. По правому берегу Атрека Туркмены-иомуды пашен в последние годы не имеют из опасения текинцев.

Пашни иомудов, расположенные по Гургену (как и пашни гокланов), по сведениям генерала Ломакина, не имеют оросительных каналов. Благодаря близости гор, покрытых обширными астрабадскими и гокланскими лесами, которые задерживают испарения из [319] Каспийского моря, на этой местности (по Гургену) выпадают довольно частые дожди. Эти дожди способствуют урожаям, которые доходят до сам-тридцать и покрывают не только нужды местного населения, но еще дают небольшой остаток, в особенности ячменя, для вывоза в Астрабад, Баку и даже в Красноводск 8.

Иомуды-кочевники, чорва проводят большую часть зимы между Атреком и Гургеном, располагая свои аулы близ родственных им аулов чомур. С началом февраля чорва переходит Атрек. При этом чорва джафарбаевцев кочует севернее Атрека у Чикишляра, Белого и Зеленого бугров, у озер Бугдайлы и Шайры, в окрестностях развалин города Местоврана (Мястъ-Дебрана) заходит к горам Балханским, кочует по Узбою, по которому и доходит до колодцев Игды, откуда уже начинается район хивинских иомудов. Грабежи текинцев заставили джафарбаевцев отказаться в последние годы кочевать близ Балханских гор и по Узбою.

Чорва атабаевцев кочует по правому берегу Атрека, образуя почти непрерывные аулы от Чата до Баят-Аджи. До разлада с текинцами, атабаевцы кочевали и по реке Сумбару до впадения в нее реки Чандыра 9. В настоящее время их кочевья так далеко не заходят, и река Сумбар остается пустынною. К июню месяцу Чорва подтягивается к Атреку, переходит через него и июнь месяц собирает жатву вместе с чомуром. По уборке хлеба, уже в конце июня или в начале июля месяца, чорва снова тянется на свои кочевья, на которых и остается до поздней осени.

В первых числах июля 1875 года отряд наш, под начальством генерал-майора Ломакина, направляясь из Красноводска к устьям Атрека, проходил через центры кочевий иомудов. Около озер Шаирды и Бугдайли отряд встретил сгруппированными в обширные аулы около 3,000 кибиток туркмен-иомудов с многочисленными стадами верблюдов и баранов. Иомуды встретили отряд наш с полным доверием и приязнью. Войскам разбивались юрты, [320] и на месте русского лагеря тотчас же открывался базар, на котором продавались арбузы, дыни, молоко, айран, куры, утки, бараны, ковры, паласы и войлоки. Не только туркмены, но даже их жены и дети посещали русский лагерь.

К первым числам октября, чорва прикочевывает вторично к местам своих пашен и немедленно приступает к запашкам и посевам на следующий год. Туркмены, чорва, как и чомур, пашут небольшим плугом, запряженным в одну, редко в две, пары быков. Этими работами чорва обыкновенно занята октябрь и ноябрь месяцы. Затем часть ее возвращается на место кочевий к северу от Атрека, на коих после осенних дождей появляется новый обильный корм, часть же остается на зимовки между Атреком и Гургеном.

Таким образом, принимая Атрек за границу между нашими и персидскими владениями, оказывается, что иомуды-чорва, в числе, определяемом одними в 8,000 кибиток, а другими до 15,000, проводят от семи до девяти месяцев на русской территории и только от трех до пяти на персидской.

Враждебное положение текинцев, как мы уже заметили выше, сильно уменьшило район кочевий иомудов, заставило их избегать перехода на северную сторону Атрека, и вместе с тем увеличило срок пребывания чорвы на персидской территории.

Переходя Атрек, туркмены должны находиться на постоянной страже против текинцев и прикрываться сетью наблюдательных постов, выставленных к стороне ахалтекинского оазиса. Кроме того, для прикрытия главных центров кочевий, иомуды, как джафарбаевцы, так и атабаевцы, содержат большей или меньшей силы конный отряд, готовый скакать по первому известию из передовых постов о появлении текинцев 10.

Не смотря, однако, на все принимаемые иомудами меры, они ежегодно подвергаются нападениям со стороны текинцев, в которых несут потери пленными и от угона скота. Смелость текинцев в последнее время дошла до такой степени, что в декабре прошлого года текинцы произвели нападение на аулы иомудов чикишлярский и Гассан-Кулинский, расположенные на берегу Каспийского моря, а в апреле настоящего года разграбили аулы туркмен даже под укреплением Красноводском, близ колодцев Акчуи. [321]

Туркмены-теке. Некогда густо населенные богатые и плодородные местности афганского Туркестана (Шиберхан, Маймене) и северного Хоросана (Серахс, Мешхед) обращены, вследствие внутренних междоусобий, войн и набегов туркмен, в почти незаселенные пустыни, покрытые развалинами городов и деревень, но и в настоящее время немногочисленные жители уцелевших деревень находятся в постоянной опасности от туркмен, преимущественно текинцев, потерять остаток их скудного имущества и самую жизнь. Пахарь выходит на работу с ружьем. Каждый отдельный дом представляет из себя блокгауз, двери которого заваливаются камнями. Постройки персидской деревни сбиты один к другому и окружены общею оградою с двухъярусною ружейною обороною. Внутри ограды в страшной тесноте помещаются люди и скот.

Не смотря на меры, принимаемые персидским населением, туркмены издавна хозяйничали в Хоросане, большею частью безнаказанно. Небольшие шайки их наводили ужас на жителей и они почти без сопротивления отдавались в руки туркмен. Тысячи мужчин и женщин угонялись вместе с отбитым скотом в неволю и продавались на рынках Хивы и Бухары. Малая способность персидского населения противиться набегам туркмен заставила персидское правительство изыскивать другие средства, чтобы оградить Хоросан от конечного разорения.

Около 150 лет тому назад, в царствование Аббаса-Мирзы, в северную, наиболее гористую, часть Хоросана были переселены 15,000 семей, около 75,000 душ курдов. В настоящее время курды составляют преобладающее население в провинциях Дерегеза, Буджнура и Кучана, числительностью около 200,000 душ. Провинции эти, благодаря производительной почве, служат теперь житницею не только всего Хоросана, но отчасти и Персии.

Не менее воинственные, чем туркмены, курды, на каждое их нападение, отвечали набегами со своей стороны, и в настоящее время часть хоросанской границы, прикрытая курдскими поселениями, может считаться хорошо защищенной от туркмен.

Поселения курдские в Дерегезе и поселения в Келате близко сходятся с туркменскими, но гористая местность, доступная лишь в нескольких пунктах, составляет естественную защиту тех и других друг от друга. Небрежное охранение того и другого из немногих путей, ведущих из ахалтекинского оазиса к курдским поселениям, тотчас же наказывается вторжением текинцев и наоборот. [322]

В последние годы туркменами нанесено несколько тяжелых ударов, положивших до известной степени предел их хищничеству. Главным ударом было взятие Хивы, произведшее огромное впечатление на всю Туркмению, и с падением которой туркмены утратили главный рынок для сбыта своих пленников.

Правительства Афганистана и Персии организовали в пограничных и внутренних местностях военную охрану, которая если и не всегда достигала цели, то все же во многих случаях заставляла туркменские шайки вернуться обратно не только без добычи, но даже с потерями.

Власть Бухары, Хивы и Персии над некоторыми туркменскими родами, как, например, эрсари, чадары, иомуды, гокланы, стала понемногу крепнуть, и из номинальной обращаться в фактическую. Даже сохранившие еще независимость туркмены-теке, как ахалтекинские, так и Мервские, начали сознавать, что их самостоятельности угрожает опасность. Наиболее мирные из них, решив, что добровольное подчинение выгоднее вынужденного, начали делать предложения о принятии их в подданство то русскими местным властям, то хивинскому хану, то персидскими властями. К несчастно для них, вследствие внутренних неурядиц, депутации туркмен с мирными предложениями не могли гарантировать настроения большинства текинского населения, и часто в то время, когда представители обещали мир и спокойствие и даже возвращали пленных, их сородичи грабили легковерных, не принявших обычных против них мер предосторожности.

Туркмены-теке разбиваются на две трупы: мервских и обитающих в ахалтекинском оазисе. Сведения о числительности тех и других весьма различны. По последними сведениям (расспросным) в мервском оазисе считается 48,000 кибиток и в ахалтекинском до 40,000. Эта последняя цифра в особенности кажется преувеличенною. Еще сто лет тому назад Мервский оазис составлял цветущую персидскую провинцию. Бухарский эмир Маасум в 1784 году (в самый год восшествия его на престол) двинулся против Мерва, заграждавшего ему путь в Хоросан, и после трех лет упорной борьбы взял, город этого имени, опустошив все окрестности его, и переселил жителей в Бухару. В 1794 году Мервский оазис занял туркменский род сарык, а в 1834 году род этот был вытеснен туркменами-теке, явившимися из ахалтекинского оазиса.

Составляя центр туркменской степи, Мерв отрезан сотнями [323] верст пустыни от владений хивинских, бухарских, афганских и персидских. Эти пустыни, защищая Мерв со стороны поименованных владений, в то же время не препятствуют мервским туркменам на их неутомимых конях производить набеги, изумительные по быстроте, с которою шайки их проходят огромное расстояние, неожиданно появляются и так же быстро и в разброд исчезают, если встретят сопротивление.

Мерв представляет из себя обширный оазис, орошаемый рекою Мурхабом, разводимою по многочисленным каналам при помощи плотин. По имеющимся сведениям, свыше 200,000 человек обитает в Мерве. В оазисе разведены обширные сады. Пашни дают прекрасные урожаи, но население живет в кибитках и ведет полуоседлую жизнь. Можно предполагать, что мервский оазис, не смотря на все его плодородие, становится недостаточным для прокормления всего его населения, и в последнее время мервские туркмены начинают распространяться по Мурхабу и Тедженту и даже арендуют несколько участков земли на север от Келата у персидского правительства. Текинцы за пользование этою землею уплачивают правителю Келата с каждых собранных ими семи батманов зерна по одному. 10-15 семей мервских туркмен живет на арендуемых ими местах постоянно, остальные приходят на них только на время полевых работ, а затем откочевывают обратно в Мерв, являясь из Мерва для обработки их и затем для сбора жатвы. Мервские туркмены-теке делятся на четыре отделения: бахши, сышла, бек и вакш. В главе каждого отделения стоят ханы, имеющие весьма незначительное влияние. Между отделениями идет борьба, часто сопровождаемая грабежами и разбоями. В очень недавнее еще время Бухара и Хива вели довольно значительную торговлю с Мервом, но в настоящее время торговля эта, вследствие внутренних беспорядков в Мерве, прекратилась. Бухара поддерживала торговые отношения несколько долее Хивы, обеспечивая целость своих караванов почетными заложниками из мервских туркмен, которых содержали в Бухаре.

Туркмены ахал-текинцы, как мы уже сказали, обитают узкую полосу земли по подошве Кюрендагских гор, длиною в 250 и шириною до 20 верст. Ахал-текинцы делятся на два поколения: тахтамьшщев и утемышцев. Первых, которые относительно более мирные, считается втрое более вторых.

Поселения 11, или курганы, туркмен тянутся длинною цепью [324] вдоль по оазису большею частью в одну линию и только в восточной части его в две линии. Каждое поселение окружено более или менее сильною глиняною стеною, приспособленною к обороне ружейным огнем, и составляет укрепление. Главнейшие из них, начиная с запада, будут: Кызыл-Арват (в 1871 году разрушен русскими войсками), Качь-ата, Бами-Беурма, Арчаман, Кара, Ган, Карыз, Янчи-Кала, Изган, Гок-Тепе, Аскябят, Гяур. Близ некоторых из этих пунктов, как например, Беурма, Карыза, Аскябата и Гяура, сгруппировано от 1,000 до 2,000 кибиток близ каждого. Около Гок-Тепе и ближайших к нему окрестностей расположено, по расспросным сведениям, до 15,000 кибиток.

Ахал-текинцы, как и мервские туркмены, ведут полуоседлую жизнь; они имеют пашни, сады, но живут в кибитках. Все туркмены ахалтекинского оазиса делятся на несколько, враждебных одна другой, партий, имеющих во главе ханов или старшин В последние годы раздоры между ними дошли до кровавых стычек и помогли курдам одержать над ними несколько успехов.

Приближение к пределам ахал-текинцев другого, несравненно более страшного для них, врага — русских, вызвало в значительной части туркмен стремление прекратить взаимные распри, помириться с иомудами, установить добрые отношения к курдам и персам и, ради страха русских, просить их покровительства и даже — принять русское подданство. В особенности ближайшие к занятыми нами пунктами каспийского побережья поселения туркмен-теке чувствовали страх к русским. Они уже видели русские войска, которые еще в 1871 году разрушили одно из сильнейших текинских укреплений Кызыл-Арват в наказание за нападение туркмен-теке на Михайловский пост. В следующем году новый отряд русских войск доходил до Беурма. Хивинский погром окончательно доказал туркменскому населению невозможность борьбы с русскими и способствовал образованию даже среди ахал-текинцев значительной партий, желавшей отдаться под покровительство России.

В виду интереса, представляемого сношениями нашими за последние пять лет с текинцами, мы коснемся их несколько подробнее, причем увидим, что более миролюбивые партии туркмен делали нами несколько раз мирные предложения и просили покровительства России, но партия войны каждый раз, вслед за мирными предложениями, или, еще чаще, во время самых переговоров, производила набег, убийства и грабежи. Кроме того, из приводимого ниже описания можно видеть, как трудно полагаться на какие либо [325] предложения депутатов от туркмен. Эти предложения делались, смотря по обстоятельствам, то России, то Хиве, то Персии, каждый раз или с целью отклонить заслуженное возмездие, выиграть время, или возвратить своих пленных.

Вообще можно полагать, что мирная часть туркмен готова, принять покровительство того или другого государства, особенно если оно сопровождалось бы уплатою им денежных субсидий в той или другой форме; но можно смело думать, что даже самая мирная часть туркмен-теке не согласится добровольно без борьбы принять чье либо подданство.

Взгляд на отношения ахал-текинцев за последние пять лет к их соседям.

Въ1874 году в Ахал-теке, во главе партии, расположенной к России, стал один из самых влиятельнейших ахалтекинских ханов, Софи-хан, управлявший ближайшими к Красноводску текинскими укреплениями и курганами. Софи-хан во главе депутации явился в Красноводск с заявлением покорности и с просьбою принять управляемых им туркмен под покровительство России. При представлении своем начальнику Закаспийского отдела, генерал-майору Ломакину, хан между прочим сказал: «Нашим людям давно уже надоели постоянные раздоры и неурядицы; без вас у нас не будет порядка; кроме того, для всех нас крайне необходимо торговое караванное движение между Теке и Красноводском; мы нуждаемся в самых первых потребностях; кроме пшеницы и баранов, у нас нет ничего, а до Хивы и Мерва далеко».

Не успели переговоры с Софи-ханом еще окончиться, как 9-го ноября 1874 года из иомудского аула Дашлы-кабил, лежащего всего в 38 верстах от Красноводска, прискакал старшина его Хали-Сардар и объявил, что текинцы произвели нападение на аул. По его рассказам, это были ахал-текинцы, кочующие восточнее Беурмы и Урчмана в числе от 400 до 500 человек пехоты (часть коей на верблюдах) и конницы, под предводительством Аман-Али-Карга. Текинцы напали на аул, совершенно уничтожили его, перебили много мужчин, женщин и детей, подвергнув некоторых зверским истязаниям, захватили пленных и все имущество, стада верблюдов и баранов. Наш отряд тотчас же двинулся против хищников и успел отогнать их от других иомудских аулов, на которые текинцы уже направлялись. Кроме того, часть ограбленного [326] имущества, при помощи ободрившихся, при приходе русских, иомудских всадников, было отбито обратно.

Иомуды, возмущенные этим нападением, приготовлялись отплатить текинцам. В русских, за их содействие, они стали видеть естественных союзников против хищничества своих соседей ахал-текинцев. Поэтому отряд наш, двинувшийся в конце октября месяца к Атреку в Чикишляр и далее к Баяд-Аджи, всюду встречаем был иомудами миролюбиво и радушно. Глава атабаевцев, Муса-хан, явился в наш отряд с изъявлением покорности и предложением услуг 12. Тогда же текинцам начальником закаспийского отдела было сделано предложение прекратить распри с иомудами и возвратить этим последним захваченных у них пленных. Вслед за этим заявлением Софи-хан при письме возвратил 30 пленных иомудов.

В декабре месяце в отряде получено было новое письмо от Софи-хана, в котором говорилось, что, согласно выраженного русскою властью желания о том, чтобы текинцы жили в мире с иомудами, Софи-хан и Караджи-хан отправились к старшинам Бами и Беурма на совещание, на котором хан этих местностей, Тыкмасардар, согласился, что надо заключить с иомудами мир и возвратить пленных, взятых 9-го октября из аула Дашлы-Кабила. Письмо оканчивалось весьма характерно: «между тем должен доложить вам, писал Софи-хан, что вообще текинские туркмены подобны степным птицам, для которых постелью служить песок; искусству ловить их я не смею учить вас: вы сами лучше меня это знаете».

15-го января генерал-майор Ломакин в ответ на свое письмо получил новое письмо от Софи-хана и Караджи-хана.

«Все приказания ваши, писали эти ханы, нам приятны и они будут исполнены безотлагательно. Через три дня после прибытия ваших старшин, взяв письмо ваше, я отправился вместе с ними к старшинам всех крепостей и везде всем объявлял содержание вашего письма. После этого текинцы собрались к Курбан-Мурад-Ишану (в Гок-Тепе), где держали советы, на которых решили непременно уважить ваши требования и сделать угождение вашим посланным, нашим же гостям, чтобы к последним числам сего месяца (января) собрать и остальных пленных и доставить в Кызыл-Арват, а потом отправить оттуда в первых числах [327] будущего месяца (февраля), с текинскими кетхудами и почетными воинами в Красноводск».

Действительно, в Гок-Тепе состоялся большой сбор представителей, на который съехались несколько тысяч туркмен Теке. На этом собрании большею частью населения ахалтекинского оазиса, именно тахтамышцами, были приняты весьма миролюбивые относительно русских постановления. На этом же собрании был подтвержден порядок внутреннего управления ахалтекинским оазисом с подразделением его на несколько одно от другого независимых отделов, подчиненных различным ханам. При этом территория Ахал-теке разбилась следующим образом: Укрепления (курганы) Кызыл-Арват, Кара-Сенгир, Заау и Нами, известные под общим названием Беш-Кала (пять крепостей) и заселенные тахтамышцами, были подчинены народным собранием Софи-хану и Караджа-хану.

Курган Беурма, в коем живут утемышцы, подчинен Тыкма-сардару. Курганы: Арчман, Сунга-Мурча, Бахарбан, Дурун, Карачин, Ак-Топа, Карыз и Мехин, заселенные тахтамышцами (между коими впрочем рассеяны и утемышские семейства), подчинены Берды-Мургад-хану, сыну влиятельнейшего между текинцами Нур-Верды-хана. Все укрепления от Яраджи до крайнего ахалтекинского кургана Гяурса, составляющие собственно Ахал-теке, подчинены совету из четырех ханов: Ураз-Мамед-хана, Овас-Дурды-хана, Кары-он-беги и Мулла-Кадама.

Население курганов между Яраджи и Гяурсом принадлежит к тахтамышцам, за исключением кургана Изгана и части Гок-Тепе, заселенных утемышцами. Эти последние, составляя меньшинство текинского населения, и менее зажиточные, тем не менее не согласились подчиниться постановлениям народного собрания, объявили, что не желают мира с русскими и, в случае прихода их, уйдут в Мерв.

Не смотря на сопротивление утемышцев, представители Ахал-теке из 20 человек, в том числе восемь ханов 13, прибыли 19-го февраля 1875 г. в Красноводск. Вместе с ними прибыло 42 пленных иомуда. Всего, вместе с прежде доставленными, туркмены-теке возвратили по требованию наших властей, без выкупа, даже на своих верблюдах, 100 человек пленных. У них осталось еще 30 иомудов, из взятых в ауле Дашлы Кабиле, которых текинцы обещали вернуть по освобождении иомудами трех их пленных. [328]

Текинские представители заявили начальнику Закаспийского отдела, «что все текинцы, кроме немногочисленного числа беспокойных и дурных людей, изъявляют, совершенную покорность и преданность русскому правительству и готовы подчиниться всем нашим требованиям».

С иомудами текинцы поклялись прекратить ссоры и жить в дружбе. Давали слово не грабить караванов, не трогать русских чабаров (гонцов) и преследовать дурных людей. Со своей стороны текинцы просили помирить их с хивинскими иомудами и с курдами и устроить освобождение их пленных, находящихся у хивинцев, персов и курдов.

Посланные представили генерал-майору Ломакину значительное количество писем от влиятельных людей Ахал-теке, в которых заявлялись преданность и готовность служить нам.

1876 год начался при весьма миролюбивом настроении туркмен-теке, но уже в феврале месяце генерал Ломакин получил сведение о сношениях текинцев с ханом хивинским, а вслед затем и о сношениях их с мервскими туркменами.

Интересно, как объясняли сами текинцы свои отношения к Хиве.

В письме от 6-го февраля, текинец Мамед-Аталык-хан сообщил начальнику Закаспийского отдела о сношениях текинцев с хивинским ханом, которого они решили слушаться, как слугу Белого царя. В конце письма значилось: «причем уведомляем, что мы сто лет служили верно, хивинским ханам. По взятии же Хивы русскими все там переменилось, и жители разбежались во все стороны, вследствие этого возникли везде беспорядки».

Гораздо опаснее для спокойствия Закаспийского края были сношения ахал-текинцев с мервскими туркменами.

После описанного выше совещания в Гок-Тепе, утемышцы отправили своих посланцев к мервским текинцам с жалобами на тахтамышцев, за присылку ими, как мы видели выше, 20 своих представителей в Красноводск. Вследствие этой жалобы от мервского Каушан-хана прибыли в Ахал-теке с довольно сильным вооруженным отрядом несколько ханов и старшин, и в числе их брат Каушан-хана, Худай-Верды-хан, личность весьма влиятельная в Мерве. Они объявили ахал-текинцами, чтобы эти последние не смели поддерживать сношений с народами, их окружающими, т. е. с иомудами, хивинцами, курдами, персиянами и, в особенности, с русскими, что, в противном случае, из Мерва в Ахал-теке будет выслано большое войско для истребления и разорения их. [329] Мервские текинцы, кроме того, угрожали казнью тем ханам и старшинам Ахал-теке, которые осмелятся посылать нарочных в русский отряд. При этом было объявлено, что текинцы не должны теперь бояться русских, ибо они, мервские туркмены, имеют сильную поддержку со стороны Герата, где уже нет Якуб-хана, и Афганистана, откуда им постоянно доставляется теперь отличное оружие.

Немедленно же в Ахал-теке начались деятельные военные приготовления и сборы, враждебные нам, но это настроение держалось недолго. Движение нашего рекогносцировочного отряда, охладило воинственные порывы туркмен и по-видимому еще более укрепило у некоторой части населения желание отдаться под покровительство России. Мервская партия в Ахал-теке присмирела и часть мервских посланных удалилась. С приближением нашего отряда к Игдам, ахал-текинцы, встревоженные близостью русских, собрали новый совет в Гок-Тепе, на котором решили отдать пленных, которых требовали русские, и послать депутацию с изъявлением покорности и преданности русскому правительству. 10 пленных иомудов были отосланы в Красноводск, а 10-го июня в Игды, к начальнику нашего отряда, явились несколько ахалтекинских ханов с изъявлением покорности.

21-го июня, на колодцах Арват, при обратном движении нашего отряда, к туркменской депутации присоединились еще несколько новых ханов с Софи-ханом во главе. С ними прибыли торговцы с коврами, паласами, мукою, маслом, ячменем, фруктами и лошадьми. При отряде открылся базар и в первый же день продано было русским на 1,500 рублей. Это был первый опыт непосредственных торговых сношений с текинцами.

22-го июня к отряду прибыли еще несколько ханов и привезено было письмо от Тыкма-сардара, главы утемышцев, занимающих укрепление Беурма.

«Никогда еще в здешних степях, доносил генерал-майор Ломакин, не было так мирно и так спокойно, как теперь: несколько моих нарочных ездили в Красноводск, в Хиву и обратно; встречались с текинцами и мирно расходились; они проезжали даже через Теке; через текинский же оазис, против Гок-Тепе, прошла на родину целая партия в 500 человек, освобожденных недавно от хивинских иомудов, пленных персиян, а к нам в отряд в Арбат два иомудских безоружных пастуха пригнали целое стадо баранов для довольствия войск, хотя на пути и встречались текинцы». [330]

К приходу отряда в кол. Джамала, явились из Ахал-теке избранные всем оазисом доверенные депутаты. Во главе их находился старший и самый главный кадий (кази) Мухамед-Али-кади. Депутаты подали начальнику отряда письмо от четырех главных ханов-правителей. Затем кадий, считающийся в Теке и даже Мерве первым ученым, произнес речь, которая, в виду ее чрезвычайной характерности и важности, приводится в главных чертах.

1. Из окружающих нас владений: Хивы, Бухары, Афганистана, Курдистана, Персии и других, каждое давно уже домогается присоединить наше маленькое общество к своим владениям, но как им это не удается, то они нас постоянное разоряют и грабят, мы отвечаем им тем же. Так сложилась наша жизнь за последнее время. Мы рассудили, что единственное средство прекратить это тяжелое для нас положение и избавиться от всех подобных притязаний — это покориться Великому Русскому Ак-падишаху, как сильнейшему и могущественнейшему из всех царей, и просить его принять наш народ под его высокое и милостивое покровительство. Мы всегда готовы будем служить ему верой и правдой, и так как наши люди почти все воины, то, в случае надобности, по первому слову Ак-падишаха, они охотно выставят несколько тысяч отличных всадников и с радостью пойдут на войну, куда он укажет. Так, пользовались не раз службою текинцев Чингиз-хан, Надир-шах и другие, и текинцы, как сказано в наших книгах, всегда отлично им служили и всегда были впереди их полчищ.

2. Более ста лет тому назад предки хивинских ханов покорили текинцев, а как теперешний хивинский хан покорный и преданный слуга Ак-падишаха, то и текинцы, желая быть отныне верными слугами Великого Ак-падишаха, желают оставаться в прежних подвластных отношениях к хивинскому хану.

3. От бывших властителей текинских земель (Чингиз-хана, Надир-шаха и других) текинцы имеют несколько жалованных грамот, утверждающих их личные и поземельный права; они просят теперь подтверждения этих грамот и прав русским правительством.

4. Ахал-текинцы обязываются отныне прекратить всякие враждебный действия и отношения с иомудами, как с за-атрекскими, так и хивинскими, прося не оставлять без наказания тех иомудов, которые будут грабить и разорять их торговые караваны, следующие из Хивы в Красноводск и на Атрек и обратно; они не только [331] не будут грабить и трогать, но даже будут содействовать и помогать этому караванному движению. Они избрали из среды себя до 100 ферашей, которые обязаны следить, чтобы не было грабежей; грабителей будут преследовать и, по приказанию ханов-правителей, казнить. Так, за последнее время уже казнили шесть разбойников.

и 5) Торговые люди, кто бы они ни были, могут приезжать в Теке и заниматься своими делами, в чем им никакого препятствия не будет, и они на свою безопасность, находясь в Теке, могут вполне рассчитывать. С своей стороны и текинцы просят, чтобы их торговые люди пользовались бы покровительством и защитою вашей во время пребывания их в Красноводске, на Атреке, в Баку и других местностях.

По окончании узбойской экспедиции 1875 г. генерал-майор Ломакин послал в Ахал-теке посланцев к текинцам с ответными письмами. В Кызыл-Арвате этим посланцам был оказан самый радушный прием. Однако же они не нашли ожидаемого спокойствия в Теке и, отказавшись от поездки в восточный Ахал-теке, возвратились обратно 14; там снова начались междоусобицы между Нурверды-ханом и четырьмя вышепоименованными ханами-правителями. Снова в Гок-Тепе собрался чрезвычайный съезд, на котором состоялось примирение Нурверды-хана с четырьмя остальными ханами, и Нур-Верды признан был ханом всего Ахал-теке.

Случайное убийство трех ахал-текинцев курдами, приезжавшими поздравить Нурверды-хана, произвело в среде ахал текинцев новое междоусобие. Ахал-теке разделился на два лагеря: западный, большой, с Нурверды-ханом, и восточный — с четырьмя ханами.

Нур-Верды двинулся против своих противников с 1,500 всадниками, и дело дошло до кровавых стычек. Эти распри отразились волнением и в степи. В северной части Туркмении снова появились шайки. В половине октября на Усть-Урте, в песках Кум-Себшен, текинцы ограбили караван в 50 верблюдов, принадлежавши хивинским иомудами. Подданные нам иомуды находились в постоянной тревоге; они выставляли для воспрепятствования текинцам караулы в различных местах, как, например, против острова [332] Челекен и озер Бугдайли и Шаирды, у колодцев Люльмен и Кара-Бугаз: Чорва из опасения грабежей текинцев не решались даже переходить от р. Атрека на север, на обычные свои летовки.

Раздоры в Ахал-теке вызвали попытки значительной партии вместо подданства России принять подданство Хивы, а затем, когда эти попытки не удались, то искали подданства Персии. Хивинский хан принял депутацию текинцев и послал в Ахал-теке, с одобрения начальника амударьинского отдела, свое доверенное лицо для управления оазисом — Мусу-Мутевалия. Прибытие этого лица не уменьшило, а еще усилило раздоры и неурядицу в Ахал-теке. Явилось три партии: одна выбрала ханом Мусу-Мутевалия, другая — Нур-Верды-хана, а третья — не признала над собою ничьей власти. Нур-Верды-хан признавался главою русской партии в Теке, и потому ему было начальством закаспийского отдела отдано предпочтение перед Мусою-Мутевалием, и этот последний без успеха вернулся в Хиву.

1876 год, вследствие внутренних раздоров, не был счастлив для ахал-текинцев. Скопища их, двинувшаяся против Келата, были разбиты. Несколько удачнее было нападение на г. Серахс, причем помощь, высланная, гарнизону Серахса из Мешхеда, обратилась в постыдное бегство и при преследовании потеряла несколько человек убитыми и ранеными. Чтобы наказать туркмен за набеги, начальник курдов буджнурской области, Ильхани-Яр-Магомед, предприняли набег против туркмен. Набег этот увенчался успехом, и туркмены лишились значительного числа верблюдов и лошадей. В отплату за это нападение, туркмены, собрав значительные силы, обложили курдский курган Пишь-калэ (недалеко от Буджнура), но подоспевшее подкрепление нанесло туркменам сильное поражение, причем они лишились много пленных и скота.

Правитель Кучана, Абдул Гасан-хан, имевший родню в Ахал-теке и долго живший там в изгнании, пользуясь неудачами текинцев, начал склонять их принять подданство Персии. По его настоянию представители Ахал-теке прибыли в курдское укрепление Паувриз, где и состоялось между ними и Гасан-ханом соглашение. Представители согласились принять подданство Персии при условии, чтобы им уплачивали ежегодно значительную сумму денег на содержание 1,400 человек вооруженной стражи (ферашей, кетхудов и караульных). Добившись согласия, Абдул-Гассан с 40 представителями отправился в Тегеран, где и был ласково принят, но вскоре шахом были получены донесения от наместника Хоросана (Шах-задэ Букнуд-давле), который писал, что [333] Абдул-Гассан-хан обманывает персидское правительство, что текинцы и не думают признавать себя подданными Персии, продолжая по-прежнему грабить Хоросан и курдов, и что прибывшие в Тегеран с Абдул-Гассан-ханом текинцы вовсе и не представители, а простые пастухи. Вследствие этого донесения 40 текинцев были препровождены для производства следствия в Мешхед; только трем или четырем из них удалось бежать и сообщить своим родичам о неудаче их тегеранской депутации.

Неудача этой попытки обратила туркмен снова к нам.

9-го декабря 1876 г. в Красноводск прибыль из Ахал-теке посланец генерала Ломакина Мах-Магометов, в сопровождении 45 текинских ханов и старшин, которые заявили, что все последние сношения их с Персиею имели в виду одну только цель: возвращения их пленных, находившихся в Персии. Они заверяли в своей преданности Белому Царю, звали русских в Теке, предлагали им нанять ферашей, иначе сомневались, чтобы между ними мог быть установлен порядок и прекращены грабежи, так как текинцы народ дикий и своевольный. Наконец они согласились на занятие нами одного из пунктов в оазисе, например Кызыл-Арвата.

Кроме заявления на словах, посланцы вручили генералу Ломакину письмо от ахал-текинских-ханов с объяснениями относительно их сношений с Персиею. В виду интереса этого письма приведем его полностью.

«Письмо вашего превосходительства, писали ханы, мы получили и узнав из оного, что вы здоровы, весьма тому обрадовались.

«Вы писали нам, чтобы доставить вам подробные и достоверные сведения о том, что происходило за последнее время в Ахал-теке, вследствие чего и сообщаем вам следующее.

«Ахал-теке состоит из 32-х племен, и каждое из них получило от Абдул-Гассан-хана по письму с приглашением выслать к нему на совещание почетных старшин.

«По приглашению этому собрались в Бузмеин: из Кызыл-Арвата — Худай-Верды-хан, из Бами — Тюря-Конгур, из Беурмы — Ораз-Мурад-сардар (Тыкма-сардар), из Арчмана — Нур-Мухамед-сардар, а также и все старшины из прочих текинских крепостей. После этого приехал в Гок-Тепе Нур-Верды-хан, по просьбе которого все приглашенные приехали в Паувриз (курдская крепость). Там Тюря-Конгур, Ораз-Мамед-хан и Курбан-Мурад-Иман, начали уговаривать нас принять подданство Персии, но мы с Нурверды-ханом наотрез отказались от этого и сказали, что этого [334] никогда быть не может; на сделанный же нами вопрос, почему? ответили, что если Хива, существовавшая самостоятельно столько лет, должна была, наконец, вступить во владение Ак-падишаха, то и Ахал-теке, уже 111 лет подвластный хивинским ханам, должен быть подчинен также Ак-падишаху; что в чьих руках находится Хива, в тех же руках должен быть и Ахал.

«После того, они начали упрашивать нас, хотя ради наших пленных, находящихся в Персии, уладить это дело; на это мы и согласились.

«В Паувризе Нур-Верды-хан, Назрат-Кули-хан, Ораз-Мамед-хан и я (хан Мамед-Аталык), пришли к Абдул-Гассанъ-хану, сговорившись предварительно с Нурверды-ханом, просить у Абдул-Гассан-хана денег на наем 1,400 человек ферашей, кетхудов и караульных с тем, что если он не согласится на это, то мы возвратимся назад. Абдул-Гассан-хан, как только мы пришли, начал расспрашивать, какие у нас новости. Мы ответили, что, так как мы приехали в Теке, то новости должны быть у вас, а не у нас. Абдул-Гассан-хан сказал, что он был в Тегеране у шаха, который, после служебных разговоров, спросил его: кому прежде подчинен был Ахал? Абдул-Гассан-хан ответил, что Ахал принадлежал прежде Хиве, которая завоевана русскими, а теперь никому не принадлежит, и он желает вступить во владение им. Шах повелел ему обратиться к военному министру (садр-азаму), который после объяснения Абдул-Гассан-хана о цели своего посещения, по повелению шаха, попросил к себе русского посланника (визирь-мухтара) и передал ему все то, что рассказал Абдул-Гассан-хан. Посланник на это сказал, что Ахал подчинен Хиве, а Хива взята Ак-падишахом, стало быть Ахал должен принадлежать тому лицу, в управлении которого находится Хива, но в настоящее время Ахал не принадлежит ни Хиве, ни России, и если кто вступит в управление им, то тот не рад будет этому, потому что народ в Теке беспокойного характера, постоянно занимающийся грабежами и разбоями, а, следовательно, много стоит труда, чтобы восстановить порядок и спокойствие. После того садр-азам просил визирь-мухтара оставить это дело до осени, впредь, пока не будет послан кто-либо для собрания более положительных сведений о Теке, — на этом они и остановились.

«Кончивши свой рассказ, Абдул-Гассан-хан обратился к нам со словами: я просил вас сюда еще по одному обстоятельству, [335] которое заключается в том, чтобы вы прислали к шаху своих кетхудов, для заключения мира, чтобы вы не трогали Хоросан, что, взамен того, все ваши пленные будут возвращены, и что он, Абдул-Гассан-хан, для этой именно цели и ездил в Тегеран, а теперь снова поедет и потому просит избрать для поездки с ним 40 кетхудов. На эти слова хан-Махмед-Аталык ответил, что Ахал-теке покорен хивинским ханом 111 лет тому назад. Где же вы (персы) были? В то время существовали и курды, и вы; почему же до сих пор Ахал не принадлежит вам? В настоящее время Ахал-теке принадлежит Ак-падишаху, и мы не можем допустить мысли, чтобы русские были слабее узбеков, чтоб уступить Ахал другим. Абдул-Гассан-хан сказал, что он тогда никакого дела не имел с каджарами, а теперь, как верноподданный шаха, получил повеление его взять свою землю; на это мы ответили: а мы верноподданные Ак-падишаха, и Теке принадлежит ему, почему без воли его ничего не можем сделать. После того Абдул-Гассан-хан сказал, что шах попросит Ак-падишаха уступить ему Ахал-теке, а если этого сделать окажется невозможным, то тогда и он не будет иметь своих притязаний на Ахал.

«Затем, Абдул-Гассан-хан начал снова уговаривать нас дать ему 40 кетхудов, для поездки в Тегеран к шаху, чтоб заключить мир и возвратить им пленных из Персии, при условии не трогать больше Хоросан. Нур-Верды-хан ответил, что они не могут безусловно остановить своих людей от разбоев и грабежей и согласятся на это в таком случае, если он даст жалованье на 1,400 человек с тем, что из них будут 200 человек кетхудов, 200 человек ферашей, а остальные 1,000 человек караульные. После продолжавшихся по этому поводу рассуждений, Абдул-Гассан-хан заявил, что определит жалованье в месяц: каждому кетхуду по 20 кранов (кран равняется 30 коп.), каждому ферашу по 40 кранов, а остальным 1,000 чел. он не может определить жалованья, пока не будет иметь свидания с шахом; причем сказал, что на 400 человек он теперь же отпустить деньги, но до возвращения его из Тегерана просит, чтобы 1,000 человек смотрели за беспокойными людьми, чтобы они не трогали ни Хоросан, ни Хиву, ни Красноводскую дорогу. На это Нур-Верды-хан ответил, что если деньги на всех людей будут отпускаться ежемесячно и аккуратно, то все это будет исполнено, в противном же случае не может ручаться за безопасность и не может считать себя в том виновным. После этих совещаний все собравшиеся в Паувризе [336] разъехались по своим аулам, назначив и поручив Абдул-Гассан-хану 40 кетхудов для поездки в Тегеран.

«Вслед затем четыре человека с Аман Гельды привезли 5,000 кранов, из коих 1,500 кранов были отданы ферашам племени Сигмаз, 1,500 ферашам племени Якши Таш-Аяк; 1,000 кранов ферашам племени Вакиль (Нур-Верды-хана) и 1,000 кранов ферашам племени Бек (Ораз-Мамед-хана). Следуемые деньги кетхудам и остальным ферашам Абдул-Гассан-хан обещался выслать из Кучана. Кроме полученных и розданных по принадлежности кранов, мы других обещанных денег больше от него не получали, а вследствие того и составленный им план не осуществился: мы после того по-прежнему грабим персиян, а они, в свою очередь, грабят нас.

«Доносим вашему превосходительству обо всем вышеизложенном верно, и если кто либо пришлет другое донесение, не согласное с нашим, то просим не верить.

«Мы потому только согласились на предложение Абдул-Гассан-хана, что в Персии находятся наши пленные, которых мы желали освободить от персиян. На самом же деле мы и наша земля ваши; мы принадлежим и служим хивинскому хану, а это равносильно тому, что мы служим вам, так как хан хивинский не мог управляться сам собой, а нами и подавно. Мы, туркмены, простые люди и будем исполнять ваши приказания. Дальнейшие распоряжения зависят от вас.

«Вы писали, чтобы взятых в плен из Карабугаза и ограбленное там имущество возвратить; на это требование уведомляем, что трое из пленных бежали на свою родину, а троих мы поручили Ата-Назар-Беку, который и отправил их на родину».

Предположенная еще в 1876 г. рекогносцировка к текинским пределам состоялась в 1877 г. Значительной силы отряд наш выступил из Красноводска на Мулла-Кари и Айдин, 7-го мая занял текинское укрепление Кызыл-Арват (от Айдина отряд наш шел на Ахчакуйма 26 верст, колодцы Шигак 26 верст, Конланлы 18, Кутун-Куйма 17, Аджиб 34, Кызыл-Арват 20. Состав отряда был следующий: девять рот пехоты, две сотни казаков, две сотни милиции, восемь орудий полевых и четыре горных, ракетная команда. Всего 1,820 человек с обозом около 2,500 верблюдов). Еще на походе к Кызыл-Арвату генералом Ломакиным были получены письма, от 30-го апреля и 5 го мая, от ханов и старшин ближайших ахалтекинских укреплений, в [337] которых заявлялась полная покорность жителей и готовность служить русским. 6-го мая к начальнику отряда явились лично ханы и старшины и повторили мирные заявления. Однако жители Кызыл-Арвата, с приближением русских войск, удалились за 30 верст от укрепления, оставив на своих полях одних караульщиков и зарыв свои пожитки в песок. Через несколько дней пребывания отряда близь Кызыл-Арвата, стали получаться тревожные слухи со стороны Гок-Тепе. В отряд доносили, что духовные лица возбуждают народ против русских, и что уже собираются значительные партии с целью напасть на русский отряд. Скоро слухи подтвердились. 12-го мая туркмены значительным скопищем в несколько тысяч человек обрушились на небольшой рекогносцировочный отряд наш из казаков, выступивший из лагеря и отошедший от него несколько верст.

По донесению генерала Ломакина: «Возбужденные своими духовными лицами, из коих некоторые вернулись недавно из Мекки и Константинополя, все дальние текинцы поклялись умереть или уничтожить наш небольшой отряд, и без боя, как того требует Коран, не отдавать нам и клочка своей земли. Силою они заставили следовать за собою и текинцев ближайших крепостей, со всеми их ханами и старшинами».

Туркменами предводительствовал тот самый Нур-Верды-хан, который всегда считался главою русской партий.

План неприятеля заключался в том, чтобы отогнать наших верблюдов, разбить кавалерию и после того, заняв кызыл-арватское ущелье, отвести воду от лагеря и прервать сообщение отряда с Красноводском. По донесению, туркмены с остервенением бросились на казаков, поддержанных двумя ротами пехоты с горною артиллериею. Войска наши остановили первый натиск, а с прибытием еще свежих двух рот со взводом полевой артиллерии текинцы, после четырех часов боя, обратились в бегство. Туркмены потеряли до 200 человек убитыми, из коих до 60 тел даже не подобрали с поля сражения. Наша потеря состояла из одного убитого и 11 нижних чинов раненых. Неприятель бежал к Беурме. 15-го мая явились в отряд ханы ближайших курганов: Кызыл-Арвата, Коджа, Зау, Дженги, Кызыл-Чешма, Бами и Беурмы и заявили следующее: «считайте наши крепости вашими; мы вам покорны и готовы подчиниться всем вашим распоряжениям».

19-го мая жители Кызыл-Арвата возвратились на свои поля. [338] 21-го числа прибыло несколько ханов дальних курганов и заявили тоже свою покорность.

В конце мая, вследствие истощения взятых с собою продовольственных запасов и начавшейся развиваться в отряде болезненности 15, генерал Ломакин оставил Кызыл-Арват и направился к Красноводску.

Дело под Кызыл-Арватом 12-го мая 1877 г. вполне показало слабость туркмен-текинцев и их неспособность бороться с успехом даже против относительно ничтожных русских сил. 10,000 туркмен, по донесению, «с остервенением» нападают на две сотни казаков, две сотни милиции и не уничтожают их; прибывшие затем четыре роты с несколькими орудиями достаточны, чтобы заставить туркмен отступить со значительною потерею. Нападение нескольких тысяч туркмен после боя, продолжавшегося четыре часа, причиняет нам потери: одного человека убитым и 11 раненых.

В 1878 г., вследствие продолжавшихся беспорядков в степи и необеспеченного положения подданных нам иомудов, русские войска заняли линию реки Атрека от устья до впадения в нее р. Сумбара у урочища Чат. В этом последнем и на берегу Каспийского моря, к 7-го октября 1878 г., окончены были постройкою два довольно сильных укрепления: Чат и Чикишляр.

При движении отряда нашего в середине августа вверх по р. Сумбару, он доходил до развалин текинского укрепления Ходжам-Кала, где и оставался некоторое время, в продолжение которого в отряде являлись по-прежнему текинские ханы и изъявляли полную покорность. Однако, не смотря на эти заверения, отряд наш в последний день пребывания его в Ходжам-Кала и при обратном следовании подвергался несколько раз нападениям значительных скопищ туркмен, сила которых измерялась в 1,000 человек; нападения эти были легко отбиты с ничтожною с нашей стороны потерею.

Позднее, 7-го и 19-го октября, туркменские шайки в несколько сот человек пытались отхватить наших верблюдов, пасшихся около Чата. 24-го декабря дерзость текинцев дошла до такой степени, что они решились произвести нападение на наше приморское Чикишлярское укрепление и на прилежащие к нему аулы Чикишляр и Гассан-Кули. Нападение было отбито, но туркмены успели захватить часть скота преданных нам иомудов. [339]

Принимая наше нежелание распространить пределы Закаспийского военного отдела постоянным занятием какого-либо пункта в текинском оазисе за нашу слабость, туркмены становились все более и более дерзкими. Положение наших подданных туркмен в закаспийском крае сделалось весьма тревожным; вследствие постоянного опасения нападения туркмен торговое движение между побережьем Каспийского моря и Хивою прекратилось. Наконец 7-го апреля настоящего года значительная партия туркмен, 1,500 отборных всадников, появилась в местностях близ Красноводска, где около колодцев Акча-куи, в 56 верст от Красноводска, захватила в плен несколько туркменских женщин, тысячу баранов и несколько сот верблюдов.

Наши войска, в составе двух рот и сотни милиции, были двинуты форсированным маршем из Красноводска на колодцы Бурнак (30 верст) и далее к кол. Кабил против текинцев и настигли их недалеко от колодцев Бурнак уроч. Кмилая. После довольно жаркой схватки туркмены отступили и при преследовании у них отбито обратно до 10,000 баранов. Потеря туркмен, по собранным сведениям, весьма значительна. Наша потеря состояла: убитыми четыре нижних чина, ранеными один офицер, 12 нижних чинов и три милиционера.

Дело это хотя и произвело некоторое впечатление на туркмен, но нельзя надеяться, чтобы оно отбило у них охоту к нападениям, если против самого гнезда их не будут приняты более решительные меры, чем те, которые принимались до сих пор.

А. Куропаткин.


Комментарии

1. См. «Военный Сборник» 1879 г. № 9-й.

2. Вамбери принимает подразделение туркмен на халки (народ, племя), которые делятся на тайфе (орда), и эти последние на тире (отрасль, клан).

3. Их праотцами считают Зен-Хана и Эзен-Или; иомуды и теке произошли от первого; чодоры и гокланы от последнего. Мангышлак в древности назывался Мин-Киншак, что означает тысяча деревень, или тысяча зимних квартир.

4. Число туркмен Эль-эли, по Муравьеву 80,000 кибиток, по Скрябину и Рябинину 70,000. По Вамбери всего 3,000 кибиток.

5. Опыт обозрения русских границ в Азии 1873 г. стр. 467.

6. По Вамбери 3,000 киб. «Пут. по сред. Азии», стр. 207, 1867 г.

7. В верхнем течении Гургена лежат пашни гокланов, в местности, богатой крупным лесом.

8. Постоянные аулы чомуров находятся: На берегу моря: в уроч. Ходжи, Нефес и Гюмиш-Тепе (у Серебряного бугра) живут джафарбаевцы и атабаевцы. У устьев Атрека аул Гассан-Кули — джафарбаевцев. По левому берегу Атрека, на уроч Аджаб-куи, — Хан-беги и далее до Кара-Дегиша идут аулы джафарбаевцев. От Кара-Дегиша до Чотыли-Улама идут аулы атабаевские. Пашни всех этих аулов орошаются водою из Атрека. По Гургену, верст на 10-15 в обе стороны реки, идут аулы чомуров: от моря до уроч. Акак-Кала — джафарбаевские, а от Ак-Калы, вверх по реке до Омар-Улама — атабаевские.

9. По Чандыру в настоящее время кочуют гокланы, переселившиеся во время хивинского похода из хивинских пределов.

10. В 1875 г. у Шаирданских озер, с целью лучшего противодействия текинцам был расположен большой соединенный аул атабаевцев. Аул этот и соседние выставили силу в 500 всадников.

11. Сами туркмены называют свои поселения «крепостями».

12. Этот самый Муса-хан, не взирая на неоднократный приглашения астрабадского губернатора и посланные этим последним богатые подарки, не явился к нему.

13. В числе явившихся были и представители укрепления Аскябада.

14. Во главе посланных генералом Ломакиным лиц стоял Ель-Гельды-хан, который между прочим сообщил о сношениях текинцев с хивинцами в 1875 г. следующее: текинцы освободили посланцу хивинского хана (Юзбаше) всех пленных, захваченных ими в начал? 1875 г. между Сары-Камышем и Ургенчем, и обязались, взамен прежней: дани по верблюду с каждой крепости, платить ежегодно 12 руб. от каждой их канавы. Сведении эти необходимо еще проверить.

15. Число больных дошло до 100 человек. Главные болезни были: лихорадка и глазные.

Текст воспроизведен по изданию: Туркмения и туркмены // Военный сборник, № 10. 1879

© текст - Куропаткин А. Н. 1879
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
© OCR - Кудряшова С. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1879