СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АРХИВ КОКАНДСКИХ ХАНОВ XIX ВЕКА

Предварительный обзор

В Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина хранится архив кокандских ханов. Последний поступил в библиотеку, по-видимому, тотчас после присоединения Кокандского ханства к России в 1876 году вместе с архивами хивинских ханов и зарафшанских беков.

В архиве Публичной библиотеки сохранились два письма о передаче этих архивов, а именно: 1) И. Д. Делянову ¹ от туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана и 2) А. Ф. Бычкову ² от ориенталиста А. Л. Куна, жившего в то время в Туркестане, участвовавшего в военных экспедициях и собиравшего в ханствах рукописи.

В письме к И. Д. Делянову от 6 августа 1876 г. туркестанский генерал-губернатор пишет:

«...состоящий в моем распоряжении надворный советник Кун представил мне собранные им во время экспедиций Искандеркульской, Шахрисябзской и Хивинской документы и переписку азиятских владетелей этих стран.

(Архив Государственной Публичной библиотеки. 1876 г., т. II, дело № 1, л. 145.)

В приведенном письме не упоминается ни об архиве Кокандского ханства, ни о рукописях из библиотеки последнего кокандского хана Худаяра. По всей вероятности, архив кокандских ханов вместе с рукописями из их библиотеки был передан А. Л. Куном по распоряжению К. П. Кауфмана несколько позднее. Это предположение подтверждается письмом А. Л. Куна к А. Ф. Бычкову, а именно:

(Архив Государственной Публичной библиотеки. 1876 г., т. II, дело № 1, л. 146)

Как видно из письма, А. Л. Кун точно не знал, сколько рукописей передается в Публичную библиотеку, так как в письме к А. Ф. Бычкову им не помечено количество рукописей и оставлено пустое место, по-видимому, с целью поставить число позднее, когда рукописи будут разобраны и подсчитаны. Возможно, что А. Л. Кун являлся только передаточной инстанцией и не был осведомлен о содержании ящиков, свертков, переметных сум и мешков, в которых рукописи были доставлены в Петербург, после длительного путешествия на спинах верблюдов по Средней Азии.

Отсутствие сведений о поступлении архива кокандских ханов сказалось также на Отчетах Публичной библиотеки за 1876 г., где на стр. 168 сказано лишь о принесении в дар К. П. Кауфманом «собрания документов и переписки владетелей среднеазиятских стран, собранных во время экспедиций искандеркульской, шахрисябзской и хивинской».

Слабую осведомленность А. Л. Куна об архивных материалах из Кокандского ханства, переданных им в Публичную библиотеку, можно объяснить тем, что А. Л. Кун в Кокандском ханстве не занимался коллекционированием рукописных материалов; это было поручено кому-то другому. Высказанное предположение подтверждается тем фактом, что А. Л. Кун нигде в своих работах не упоминает об архиве кокандских ханов. В своем «Очерке Коканского ханства» он пишет: «Благодаря просвещенному вниманию К. П. ³ ко мне, как к коллектору научных сведений и собирателю восточных рукописей, мне разрешено было следовать в составе главной квартиры командующего войсками, действовавшего в Коканском ханстве. Таким образом, имея возможность быть свидетелем событий в Коканском ханстве и собирая, насколько позволило военное время, сведения о стране, я намерен в настоящей статье представить очерк сделанных наблюдений во время путешествия по ханству» ⁴.

Далее А. Л. Кун приводит свой маршрут по ханству, а именно: Ходжент, Махрам, Коканд, Маргелан, Шарихан, Ассаке и Андижан.

Будучи в Кокандском ханстве, А. Л. Кун был занят сбором устных сведений у различных должностных лиц, с которыми ему приходилось иметь дело и встречаться. Этим и объясняется его незнание как архива кокандских ханов, так и рукописных книг из библиотеки хана Худаяра. В 1886 году, через десять лет после присоединения Кокандского ханства к России, А. Л. Кун в письме к В. В. Стасову сообщает, что он был коллектором при К. П. Кауфмане до 1876 года в походах искандерском, шахрисябзском, хивинском и кокандском (Государственная Публичная библиотека. Отдел рукописей, фонд В. В. Стасова, № 167, л. 10). Архивом кокандских ханов и рукописями ханской библиотеки занималось другое лицо, по-видимому, известный русский ориенталист Н. Н. Пантусов. Подобное предположение подтверждается следующими фактами: в «Туркестанских ведомостях» за 1876 год за инициалами Н. П. имеется ряд статей, посвященных Кокандскому ханству, среди них: описание архива и [187] рукописей из ханского дворца, характеристика налоговой системы, сведения о мерах и весах и другие. Наряду с этим известен ряд работ Н. Н. Пантусова, относящихся к Фергане: переводы сведений о Ферганской долине из «Бабур-нама», издание ценного первоисточника по истории Кокандского ханства — «Та’рих-и Шахрухи» Муллы Нияз Мухаммада Хуканди ⁵.

Все это вместе взятое заставляет думать, что статьи за подписью Н. П. написаны Н. Н. Пантусовым, который действительно был в Средней Азии в эти годы. А. Л. Кун был в Кокандском ханстве в правление Наср аддина ⁶, когда еще не были конфискованы ханский архив и библиотека. Н. Н. Пантусов же был позднее, в начале 1876 года, когда Кокандское ханство было присоединено к Туркестанскому генерал-губернаторству и из него была образована Ферганская область.

Как уже упоминалось, в «Туркестанских ведомостях» (№ 12, 1876 г.) имеется статья под названием «Архив кокандского хана» за подписью Н. П. [Н. Н. Пантусов]. Автор пишет: «По занятии русскими войсками Коканда, в ханском дворце найдены были остатки архива, уцелевшего от разграбления дворца кипчаками ⁷. Бумаги этого архива состоят по большей части из свертков (дефтер), иногда в несколько десятков саженей длины, заключающих в себе сведения о количестве сбора хераджа ⁸ и танапа ⁹ в разных местностях ханства, измерения танапами культивированных пространств, сбора зякета ¹⁰ и проч. Дефтеров этих насчитывается до тысячи экземпляров, самые старые из них составлены не ранее 10 лет тому назад. Все дефтеры найдены перемешанными между собою, вследствие бесцеремонного хозяйничанья кипчаков в ханском архиве, иные без начала, другие без конца. Дефтеры за последние годы, в особенности за прошлый год украдены, во время инсуррекционной суматохи, из ханского казначейства бывшими должностными лицами. Розыски оных в настоящее время представляют немало труда». Далее Н. П[антусов] дает краткую характеристику документов, с которыми он познакомился, будучи в Коканде, а затем в Ташкенте, куда был доставлен архив перед отправкой его в Петербург.

Об архиве кокандских ханов, хранящемся в Публичной библиотеке, вскользь упоминает П. П. Иванов, отметивший, что при разборе архива хивинских ханов ему попадалось значительное количество документов на таджикском языке, по-видимому, ферганского происхождения ¹¹. М. Ю. Юлдашев в 1948-1949 гг. бегло ознакомился с кокандскими документами во время своих занятий архивом хивинских ханов в Публичной библиотеке ¹². [188]

Архив кокандских ханов, поступивший в 1876 году в Публичную библиотеку, никем не разбирался и лежал в мешках, свертках и ящиках почти в той же упаковке, как он был доставлен восемьдесят лет тому назад. Многие документы были завернуты в газету «Кавказ» 1875 года, некоторые хранились в кожаном портфеле кокандской работы, а мелкие расписки были сложены в мешки, сшитые из старых дел ханской канцелярии. ¹³ Все документы были очень загрязнены и смяты, многие надорваны, на некоторых были пятна крови.

Приступить к разбору и систематизации архива без предварительных работ по реставрации, очистке и разглаживанию документов было нецелесообразно. Отдел реставрации Государственной Публичной библиотеки взялся за это кропотливое и трудоемкое дело ¹⁴. Большинство документов ныне приведены в такой вид, как будто они только что вышли из-под каляма (тростникового пера) писца.

По мере поступления из реставрации архивных материалов, велась работа по разбору документов, их определению и систематизации.

* * *

Основная масса (около 5000) документов архива кокандских ханов относится ко времени третьего правления Худаяр-хана, т. е. к 1866-1875 гг. Из более раннего периода пока обнаружено всего около десятка документов, сохранившихся со времени правления Шир ‘Али-хана, отца Худаяр-хана, правившего с 1842 г. по 1845 г., и несколько документов 1858-1862 гг., т. е. времени правления Малля-хана, сводного брата Худаяр-хана.

Архив кокандских ханов является совершенно новым и, пожалуй, уникальным первоисточником по социально-экономической истории Кокандского ханства, по которой в литературе имеется всего лишь несколько заметок А. К. Гейнса ¹⁵ и Н. П.[антусова] ¹⁶. Заметки эти содержат краткую характеристику налоговой системы ханства. Написаны они преимущественно по личным наблюдениям и расспросным сведениям и лишь в незначительной части на основании беглого просмотра архива Худаяр-хана.

До сих пор почти не разработана история Кокандского ханства, оформившегося как самостоятельное государство в конце XVIII — начале XIX вв. и игравшего большую роль в политической жизни и экономике Средней Азии. В 1939 г. П. П. Иванов писал о состоянии изучения истории Кокандского ханства следующее: «История Кокандского ханства разработана чрезвычайно слабо. Почти все имеющиеся сочинения ферганских историков до сих пор продолжают оставаться в рукописном виде, будучи представлены нередко одним-двумя списками, разбросанными при этом в разных книгохранилищах нашего Союза и потому мало доступными для отдельного исследователя. Таким образом работе по изучению истории Кокандского ханства должна предшествовать предварительная работа но [189] выявлению и критическому исследованию рукописных источников, к чему, однако, до сих пор еще не приступлено» ¹⁷. В том же положении находится история Кокандского ханства и ныне. «Краткая история Кокандского ханства», изданная В. П. Наливкиным в 1886 г. в Казани, является пока единственным обзором политической истории ханства, как это отметил А. А. Семенов, один из составителей II тома «Истории народов Узбекистана» ¹⁸.

Дошедший до нас архив кокандских ханов имеет узкие хронологические рамки и дает материал всего лишь за последнее десятилетие ханства, однако этим не снижается его научная ценность. Огромнее количество самых разнообразных документов даст возможность почти всесторонне осветить экономическую жизнь ханства XIX в., поможет вскрыть корни глубоких классовых противоречий между феодалами и зависимым крестьянством, установить причины многочисленных народных волнений, потрясавших его.

Не касаясь внутренних и внешних политических событий в Кокандском ханстве во время правления Худаяр-хана, так как это не входит в мою задачу и является вопросом мало разработанным, отмечу лишь, что период с 1842 г. до 1876 г. протекал в борьбе с Бухарой, посягавшей на независимость ханства, в попытках кокандских ханов подчинить г. Ура-тюбе, имевший важное стратегическое значение. За этот период от ханства отпало несколько областей, занятых русскими войсками. В ханстве шла жестокая борьба между партиями феодальной знати кочевников и оседлого населения, выдвигавших своих претендентов на ханский престол, что дважды прерывало правление Худаяр-хана. За этот период было несколько народных восстаний, явившихся следствием жестокой феодальноростовщической эксплуатации ¹⁹.

Третье правление Худаяр-хана (с 1866 по 1875 год) проходило в очень сложной политической обстановке, когда ему приходилось считаться с требованиями русского генерал-губернатора Туркестанского края, образованного в 1867 году. Учитывая поражение Бухары русскими войсками, закончившееся договором России с Бухарой в 1868 году, по которому Бухарское ханство становилось в вассальную зависимость от России, Худаяр-хан шел на всевозможные уступки и открыл свободный доступ в Кокандское ханство русским купцам.

Начавшееся в начале XIX века развитие товарно-денежных отношений в среднеазиатских ханствах, тесно связанных с ростом внешней торговли, развитием капитализма в России и постепенным распространением его на Восток, особенно усиливается во второй половине XIX века. Это сказывается на системе налогов, стремлении заменить натуральные подати денежным обложением. Для Кокандского ханства этого периода характерна откупная система на хлебные сборы и другие подати. Оставшиеся местами сборы натурой одновременно исчисляются рыночными ценами. Наблюдается стремление Худаяр-хана увеличить за счет населения свои «удельные» (коронные) земли, свой личный капитал, который к моменту падения [190] Кокандсксго ханства доходил до 7 миллионов рублей ²⁰. Свои «удельные» земли Худаяр-хан расширял не только за счет культивируемых земель, но также за счет зарослей по берегам рек и озер. Из последних он сделал своего рода лесничества и одну из статей дохода, основанного на жестокой эксплуатации населения, как это удалось установить из документов архива.

Худаяр-хан, расточительный, алчный и любящий всевозможные удовольствия, утратив ряд доходных областей, перешедших к России, не желал с этим считаться и выкачивал из населения свои прежние доходи, увеличивая свой капитал; беки также старались расширить свои доходы. Во время третьего правления Худаяр-хана система налогов была разработана до мелочей. Введены были новые денежные обложения для пополнения казны хана и беков. Денежному обложению подлежал, например, строевой лес при частновладельческих усадьбах, был введен специальный денежный сбор с девушек и вдов, выходивших замуж (прежде оплата обряда бракосочетания составляла доход казиев — судей), существовали всевозможные базарные сборы.

Одновременно с этим широко применялась система отработок, барщина, как, например, по очистке и проведению оросительной сети, по доставке на арбах топлива для ханского дворца. Поиски новых статей дохода привели Худаяр-хана к тому, что он даже народный театр сделал своей доходной статьей. По свидетельству Н. Петровского, бывшего в Кокандском ханстве в семидесятых годах, — «Худаяр-хан сделал своей регалией пляски скоморохов, вождение медведей, игры фокусников, поручив это занятие своим людям или же отдав их на аренду за известную плату» ²¹.

Хан эксплуатировал не только свои придворные труппы, отпуская их на богатые семейные празднества за ценные подарки. Цехи артистов и музыкантов также были обложены налогами. По этому поводу Н. П[антусов] пишет: «Музыканты (нагарачи, сурнайчи, карнайчи), маскара-базы (скоморохи — А. Т.) и прочие любители искусств платили ежегодно до 5 тысяч тенге ²². Деньги эти собирались по частным домам, с устроителей тоя (пиршеств)» ²³.

Вся тяжесть налогов ложилась на плечи трудового населения, так как духовенство, ходжи, сеййиды, ханские чиновники и челядь от налогов освобождались, а воинские чины пользовались большими льготами.

Тяжесть налогов, разорявших население, отмечается многими русскими, побывавшими в Кокандском ханстве незадолго до его падения или же тотчас после присоединения к России. А. Л. Кун пишет: «Во время Худояр-хана... виды податей в предметах взимания были развиты до тонкости. Статей для налогов было очень много, собирали со всего, что только возможно было. Народ был буквально обираем. Так — во время Худояр-хана существовал сбор на базарах: с продавца и покупателя взималось несколько чек (копеек) за совершенную куплю чего бы то ни было. Брали подати за хворост, камыш, колючку и т. п., которые бедные люди [191] собирали с полей на продажу. В последнее время, говорят, когда было все обложено, учредили налог на пользование водой, проведенной каналами из горных речек, оставался один воздух, за право дышать которым не бралось ничего» ²⁴ .

Непосильное бремя налогов в Кокандском ханстве в правление Худаяр-хана нашло свое отражение в народном фольклоре, а именно: в скоморошьих фарсах, как, например, в фарсе «Ишак» (осел), где несчастный бедняк, продав осла на кокандском базаре и уплатив все базарные налоги, уходит без копейки денег.

* * *

Архив кокандских ханов состоит из списков — дафтар (земельноподатные списки, воинские списки, записи довольствия войск и поступления налогов), огромного количества (около 3 тысяч) своего рода расписок и квитанций — патта, паттаи расид (патта, паттаи расид), многочисленных донесений и челобитных ‘ариза (‘ариза), характеризующих финансовое управление ханством. Имеется ряд документов, содержащих большой материал по «удельным» (коронным) землям Худаяр-хана и его «заповедникам» — лесничествам. Особый раздел в архиве составляют донесения казиев о решениях по различным судебным делам, преимущественно по разделу земельных участков между наследниками.

Прежде чем перейти к характеристике архива по содержанию отдельных тематических групп, остановлюсь вкратце на разновидностях и внешней форме документов, сохранивших, несомненно, веками установившуюся традицию среднеазиатского делопроизводства.

Списки — дафтар имеют вид свитков длиною от одного до нескольких десятков метров, по своей форме они почти тождественны русским свиткам XVI-XVII веков. Дафтары эти, как и русские «столпы» или «столбцы», состоят из отдельных листов, известных в русской палеографии под названием — «склейки» или «сставы», которые подклеивались друг к другу по мере поступления новых материалов ²⁵. Свитки хранились свернутыми в трубку, причем начало свитка, для удобства подклейки вновь поступающих сведений, было, как правило, внутри свитка, конец же наружу. Бумага на свитках местная, кокандская, формат однотипный, ширина сстава около 25 см., длина от 17 см. до 56 см. ²⁶

В начале списка — дафтар обычно указывалось его назначение, помечалась дата (год, число, день недели). Годы частью давались в датах мусульманского лунного летосчисления — хиджры, частью по мучаль ²⁷ — [192] животному циклу, иногда приводились обе даты: по хиджре и по животному циклу (см. илл. 1).

Второй формой документов являются челобитные, прошения, донесения, имеющие общее название — ‘ариза. Формат этих документов не стандартный и зависит от размера текста. Пересылались они через гонцов и скороходов, свернутыми в трубки или же искусно сложенными в узкие полоски, так что при развертывании документ имел вид гофрированной бумаги. Подобные документы гонцы возили в складках кушака или же чалмы, особо важные, секретные документы зашивались в одежду или сапоги. Иногда ‘ариза для лучшей сохранности обертывались сверху чистой бумажкой, игравшей роль конверта ²⁸ (см. илл. 2).

Третьей формой документов, характерной для архива кокандских ханов, являются так называемые — патта, паттаи расид ²⁹. Этот тип документов соответствует русским «памятям» и «отписям» XVI-XVII веков и потому так они мною называются в дальнейшем (см. илл. 3). Патта, паттаи расид — маленькие клочки бумаги, размером в 4 × 3 ñм., а иногда немного больше или меньше. Патта разнообразны по своему содержанию. Как правило, они удостоверялись печатью на обороте и служили оправдательными документами при отчетах. Написаны они частью на русской бумаге, частью на кокандской.

На основании патта отпускались продукты, халаты и материи из ханских или бекских кладовых, выдавались деньги сборщиками налогов, раздавалось зерно на довольствие войск. Те же патта выдавались сборщикам налогов на различных лиц, освобождаемых от податного обложения, откуда термин паттадар (паттадар), т. е. имеющий документ — патта на освобождение от налога. Хранились патта различным способом — складывались подотчетным лицом в бумажные мешки, сшитые из старых ненужных документов. Иногда такие мешки прошивались посредине, чтобы в разных его половинах механически подбирать однотипные по своему содержанию патта. Сборщики налогов предпочитали хранить «памяти» в виде связок, сложив их узкими полосками и нанизав на нитку. По-видимому, подобным образом хранились «памяти» на освобождение отдельных лиц от налогов после того, как были сделаны соответствующие отметки в налоговых списках. Иногда патта наклеивались как оправдательные документы в соответствующих местах списка (см. илл. 3).

Четвертая форма документов — ханские распоряжения, называемые мубарак-нама (мубарак-нама) ³⁰. Последние писались большей частью на русской бумаге; все они имеют малую ханскую печать миндалевидной формы.

Все документы из архива кокандских ханов написаны на таджикском языке, даже челобитные и прочие ‘ариза от киргиз и кочевых узбекоз. [193] Архив кокандских ханов является неопровержимым доказательством того, что в Кокандском ханстве языком деловой, официальной переписки был таджикский язык.

* * *

Переходя к характеристике архива кокандских ханов по содержанию, можно отметить, что основная масса документов относится к поземельноподатным обложениям, а именно к налогам харадж и танабана.

По налогу харадж в архиве имеется свыше 250 документов, относящихся преимущественно к Маргеланскому бекству и району Ер-масчит. В последнем находились «удельные» (коронные) земли кокандского хана, так называемые хасс (хасс) или мири (мири), доходы с которых шли непосредственно на нужды хана ³¹. Все эти документы относятся большей частью к семидесятым годам (1870-1875). Вопрос о характере и форме налога харадж, поземельного натурального налога, а впоследствии частично денежного, достаточно освещен в литературе и потому я не буду останавливаться на его определении и характеристике ³².

Документы архива дают большой цифровой материал по поступлениям зерна, хлопка и других культур по налогу харадж и их расходованию, если не по всему ханству, то по наиболее важным (по статьям дохода) его областям. Помимо хараджных списков, характеризующих поступление зерна в ханскую и бекскую казну, сохранились записи по расходованию этого зерна и отдаче в аренду и на откуп сбора харадж в ряде районов. Последнее, в связи с развитием товарно-денежных отношений, широко практиковалось в Кокандском ханстве. Наконец, на основании многочисленных документов, выдававшихся на освобождение от хараджа, можно установить слои населения как подлежавшего обложению, так и освобожденного от него.

Наиболее полно представлены хараджные списки по району Ер-масчит (с 1865 по 1875 год), где, наряду с частновладельческими и общинными землями, были ханские «удельные» земли, обрабатывавшиеся арендаторами-издольщиками. В налоговых списках запись обычно велась отдельно по частновладельческим землям и по «удельным». Так, например, в документе от 1282/1865-1288/1872 гг. приводятся сведения по частновладельческим, крестьянским (дехканским) землям, имеющим купчие — васика (васика), а именно: данные о землевладельцах, стоимости в тилла [194] (тилла) ³³ участков их земли, количество поступившего по хараджу хлопка и зерна — пшеницы, риса, джугары (сорго). Запись поступления хараджа сделана по селению Чак (?), Амирабад, Арал-Мамаджан, Алти-куш. В сводке за 1289/1872-73 г. имеются сведения о поступлении хараджа с пшеницы по двум селениям того же района, а именно: Чак (?) и Алти-куш, причем исчисление налога дано частью в решетах ³⁴, частью в весовых единицах с указанием имени налогоплательщика. Данные о сборе хараджа в районе Ер-масчит есть также в списках за 1287-1288/1870-1872 и 1290-1291/1873-1875 гг. В первом списке (6 сставов) приводятся сведения о поступлении хараджа с овса, пшеницы, джугары, проса — сведения даны по налогоплательщикам с указанием селения, количества полученного зерна в решетах, корзинах или в весовых единицах — чакса (чакса) ³⁵. Во втором свитке (14 сставов) даются аналогичные данные по джугаре, хлопку, пшенице.

Как известно, налог харадж, равно как налог танабана и другие, взыскивался назначенными ханом или беком сборщиками, называемыми саркар (capкар). Хараджные и танапные сборы по бекствам поступали в распоряжение беков. В ханских и бекских канцеляриях велся учет и контроль сборщиков налогов. Как уже упоминалось, хараджные сборы в ряде местностей сдавались в аренду или на откуп. По-видимому, откупщики тоже контролировались и должны были сообщать о собранном ими налоге в ханскую или бекскую канцелярию. Имеется, например, отписка 1290/1873-74 г. откупщика Муллы Иш-Мухаммада-мирзы о собранном им харадже по местности Ер-масчит. Документ этот содержит данные по налогу, собранному с урожая джугары, головок недозрелой джугары (употреблялись в корм лошадям и также подлежали хараджному обложению) и маша ³⁶. На обороте этой отписки имеется копия с документа, свидетельствующего о сдаче Мулле Иш-Мухаммаду-мирзе в аренду или на откуп иджара (иджара) сбора хараджа по Ер-масчит в том же году. В отписке Муллы Иш-Мухаммада-мирзы помечены как землевладельцы, так и издольщики, называемые каранда (каранда), например: «Нар-Мухаммад — одно решето маша, Бек Мухаммад-бай — пять чакса маша. Издольщики (каранда) Саримсака юзбаши ³⁷ — четырнадцать чакса маша, четыре решета джугары».

Документов, непосредственно относящихся к заключению сделок между откупщиком и ханом или беком по отдаче хараджа в аренду или на откуп, сохранилось немного. К ним нужно в первую очередь отнести грамоту от 1288/1871-72 г. Султан Мурада, маргеланского бека, о сдаче в [195] аренду Бахти Мухаммаду курбаши ³⁸ сбора хараджа по местности Авваль. Документ гласит:

«Достойному доверия Бахти Мухаммаду курбаши.

Да будет объявлено, что, милостиво сделав арендой (иджара) зерновые (продукты земли) урожая местности Авваль в 1250 чарьяков ³⁹ пшеницы, 200 чарьяков риса, 850 чарьяков джугары, 150 чарьяков моркови, 220 чарьяков головок (джугары), 44 чарьяка льна, 10 чарьяков маша, всего 2724 чарьяков зерновых (продуктов земли), отдали вам. Согласно аренде спрошу с вас. Вы же, поставив амлакдаром ⁴⁰ Ахунд-бека амина ⁴¹, спросите с него. Постановив таким образом, вручили вам. Считайте (эту аренду) утвержденной и установленной, обязательно».

Таким образом в аренде или откупе участвовало двое: саркар, получавший на аренду специальное разрешение, и амлакдар. Последний, насколько можно судить по имеющимся документам, был фактическим сборщиком хараджа на месте, но находился под контролем саркара, отчитывавшегося перед беком или хапом.

Лицо, желавшее получить в аренду или на откуп сбор хараджа, подавало, по всей вероятности, челобитную хану или беку и получало на это соответствующее удостоверение или грамоту, образец которой приведен выше. В архиве сохранилось несколько челобитных с просьбой о сдаче в аренду или на откуп сбора хараджа. Привожу перевод одной из них:

«О, убежище вселенной!

В области Ер-масчит с местностей Кизил-муш, Сары-асия кишлак, Ишан-баба кишлак, Кирклар кишлак, Ак-масчит кишлак и Амирабад кишлак поступает (хараджа): 100 чарьяков пшеницы, 360 чарьяков джугары, 88 чарьяков головок джугары, 43 чарьяка моркови и 2 чарьяка маша. За это количество зерновых Ходжа ‘инак ⁴², раб ваш, дает ежегодно, взяв аренду. Если окажут милость, то я сам, ничтожный раб, послужу в этом. Если больше получу, то передам в казну. Но господин, владыка мой, лучше знают».

Челобитная без имени челобитчика и без даты. Другие подобные же челобитные также без имени и дат.

При сдаче в аренду или на откуп сбора хараджа по какой-либо местности, население данного района оповещалось особым указом или извещением, где перечислялось количество зерновых, сданных в аренду или на откуп. Несколько подобных извещений сохранилось по району Ер-масчит, форма их однотипна. Одно из них 1290/1873-74 г. за печатью [196] Ходжи ‘Али мирахура ⁴³ саркара адресовано к аминам и аксакалам (сельской администрации) селений Ер-масчит с прилегающими к ним землями о сдаче сбора хараджа с их селений в аренду или на откуп амлакдару Мухаммаду Гафур-баю. Другой документ 1291/1874-75 г. (без печати) гласит:

«Амины и аксакалы, крестьяне и люди местности Ер-масчит с принадлежащими ему землями (да будет известно), что сделав арендой урожай селений ваших, согласно точной годовой сдаче, в 100 чарьяков пшеницы, 300 чарьяков джугары, два чарьяка маша, 30 чарьяков головок (джугары), 18 чарьяков моркови, всего 450 чарьяков зерновых (продуктов земли), отдали Мулле Иш-Мухаммаду амлакдару...»

В обоих извещениях предлагается подчиняться, уважать и слушаться амлакдара, не утаивать и не укрывать от него урожая во время взращивания посевов, при проведении арыков, пуске воды для полива и при сдаче хараджа.

По-видимому, аренда или откуп в ряде случаев перепродавались несколько раз. Первым откупщиком или арендатором хараджа был саркар или другое доверенное лицо хана или бека, которое в свою очередь сдавало харадж в аренду амлакдару, находившемуся под его контролем.

Система откупов налога харадж также широко практиковалась в Маргеланском и Араванском бекствах. По этим бекствам сохранился ряд списков со сведениями об откупах. В списке, например, датированном 1290/1873-74 г., приводятся данные по откупу ряда местностей Маргеланского и Араванского бекств с указанием имен откупщиков, сколько собрано зерна, сколько и кому зерна отпущено; здесь же помечена задолженность каждого откупщика (сведения даны по Аравану, Мунка-таю, Тепа-кургану, Кара-кургану).

Интересен документ, относящийся к аренде налога харадж в Маргеланском бекстве. Это- запись без даты и без указания местности, сделанная, по-видимому, для подсчета в канцелярии бека одним из писцов. Начинается она так:

«Аренда (иджара) Муллы Мухаммада ‘Алим саркара (‘Алим саркар — сборщик податей в Маргеланском бекстве при Султан Мураде, брате Худаяр-хана). Десять тысяч чарьяков пшеницы, пятнадцать тысяч чарьяков джугары, пятнадцать тысяч чарьяков головок (недозрелой джугары), кукурузы и моркови ⁴⁴. Всего сорок тысяч чарьяков. Из этого израсходовано две тысячи шестьсот чарьяков пшеницы, три тысячи сорок чарьяков джугары ⁴⁵. Семь тысяч четыреста чарьяков пшеницы, по тринадцати танга, одиннадцать тысяч двести шестьдесят (чарьяков) джугары, но тилла за три чарьяка, — три тысячи семьсот пятьдесят тилла; пятнадцать тысяч чарьяков головок (джугары), моркови и кукурузы — три тысячи девятьсот пятьдесят тилла. Всего 13 950 тилла».

Судя по этому документу, можно предположить, что откупщик часть собранного по хараджу зерна сдавал, вернее, раздавал натурою, за остальное вносил деньги. [197]

Документы об откупах требуют специального и тщательного изучения и анализа, чтобы установить, в чем состояли откупа или аренда налогов, на каких условиях и как они оформлялись.

Имеются документы, свидетельствующие о замене хараджной натуральной подати денежной. В таких случаях на пшеницу обычно устанавливались наиболее высокие базарные цены. В этом отношении интересно письмо Султан Мурада, маргеланского бека, к сборщику податей Мухаммаду ‘Алим саркару с приказанием собрать, по получении письма, аминов и аксакалов Джуйбара и установить цену на пшеницу. Здесь же упоминается, что аксакалы обращались уже к нему с просьбой установить цену на пшеницу в размере одиннадцати танга (видимо, за чарьяк), но он им не дал на то согласия.

Есть документы о продаже по рыночным ценам (с ведома хана или бека) излишков зерна, собранного по хараджу и за аренду земель. К таким документам относится, например, донесение хану от одного из сборщиков налогов (имя не названо) о продаже зерна, хранившегося в амбарах Ер-масчит.

«О, покровитель мой!

Всё зерно, находившееся в руках ничтожного в дни празднеств, расценивалось в пятьсот тридцать шесть тилла. Помимо риса и зерна, проданного из прошлогоднего и нового урожая, у меня оставался неочищенный рис, который я хранил в амбаре. Рис этот в те дни расценивался в сто тридцать три тилла, и я продал его по базарной цене баям...».

Сохранились документы со сведениями о расходовании зерна, поступавшего по хараджу в ханскую или бекскую казну. Имеются, например, записи расходов хараджного зерна, сделанных по приказанию хана или бека, с подробным указанием статей расходов: выдачи зерна на довольствие войск, на корм лошадей, на нужды урды ⁴⁶ и т. п.

В списках выдачи зерна на довольствие войск, как правило, указано имя лица, получившего зерно, к какому отряду принадлежит, количество отпущенного зерна в чарьяках, наконец, помечено, откуда и от кого получено зерно. Эти списки интересны также попутными приписками и замечаниями, сделанными писцами по распоряжению лиц, ведавших раздачей зерна. В приписках, например, делаются такие отметки о людях, получавших зерно для довольствия: бежал, пропал без вести, наркоман, не подходит для получения и раздачи зерна.

Сведения о выдаче зерна на довольствие войск полнее всего представлены по Маргеланскому бекству (по району Ош). Обычно подобные списки — дафтар имеют следующее начало: «Джуваны (джуван) ⁴⁷, получающие зерно, — солдаты ('аскар) и пушкари (тупчи)». Иногда род войск не указывается, как, например:

«В месяце зуль-када ⁴⁸ 1290 (декабрь — январь 1873-74) года.

Джуваны, получающие зерно из Оша по «памятям» — пата ⁴⁹ в год курицы на имя Закария саркара.» [198]

В данном списке сведения даются следующим образом:

«Из отряда ‘Омара — 28 человек, [выдано] 845 чарьяков... Из отряда Ишан-тура пансадбаши (пятисотника) 175 человек, 2725 чарьяков...»

Всего ошскому отряду в 1307 чел. было выдано 19.010 чарьяков зерна, из них ¹/₅ пшеницы.

В этом же списке имеются данные о выдаче зерна и другим отрядам регулярных войск, расквартированным в Маргеланском бекстве.

Всего по Маргеланскому бекству зерно было роздано 3594 солдатам и пушкарям (‘аскар, тупчи), которые получили 84 955 чарьяков.

Особую группу составляют «памяти» — патта на освобождение от налога харадж, которые посылались доверенным лицом хана или беком сборщику налога с указанием, кто освобождался от налога. Патта заверялись печатью бека или доверенного лица хана. Форма подобных патта едина, как, например: «Назар Мухаммаду саркару да будет известно, что Мухаммад аксакал из людей господина бека Сеййид ‘Али Акбара ⁵⁰ имеет хараджа 4 чарьяка, 9 чакса головок джугары. [В список налогоплательщиков] не включайте».

Патта без даты, на обороте печать Сеййид Мухаммада Мавлана, араванского бека, сына маргеланского бека Султан Мурада.

Подобных патта в архиве сохранилось свыше сотни и по ним можно довольно точно определить категории лиц, освобождавшихся от хараджа. Тяжесть налога харадж ложилась в основном на плечи крестьян (дехкан), так как лица служащие, воинские чины, ходжи и прочие от хараджа освобождались совсем или пользовались льготами. От хараджа освобождались также вакуфные земли, принадлежащие мечетям или медресе, на содержание которых шли доходы с этих земель. Если подобные вакуфы не имели постоянной ханской грамоты, освобождавшей их от налога, то на них ежегодно выдавались патта. Вот, например, патта на освобождение от хараджа вакуфных земель: «Амлакдару Хайрабада сообщаю, что там (в Хайрабаде — А. Т.) имеется вакуф Баба Сеййид ад-дина. Оказывая милость, я простил харадж по той причине, что [это] — вакуф. По ежегодному обычаю в список не заносите. 1290/1873-1874 г.». Печать Наср ад-дина, андижанского бека, сына Худаяр-хана.

Среди документов, относящихся к сбору налога харадж, имеется ряд списков по району Ер-масчит, составленных, по-видимому, на «удельные» ханские земли, обрабатывавшиеся арендаторами-издольщиками — каранда. Судя по этим спискам, каранда вносили натуральный налог в размере одной десятой доли урожая — харадж, и кроме него особую плату, тоже зерном, за право пользования землей — ир-хаки (ир-хаки), называемое иногда замин-хаки (замин-хаки) ⁵¹. Наконец, взималась особая доля зерном же за семенную ссуду.

По этому вопросу имеется значительное количество документов, состоящих из записей — дафтар поступлений риса и других культур по району Ер-масчит. В списке, например, 1290/1873-1874 г. записаны сведения о поступлении риса. Начинается он так: «Рис, бывший в местности Ер-масчит в 1290 году». Список этот состоит из 13 сставов. В 1-м сставе даются сведения по арендаторам — чакчи, получавшим, видимо, участки [199] земли в общине по жеребьевке. Как известно, в Кокандском ханстве существовало общинное пользование землей. Согласно данным А. К. Гейнса ⁵² и других, ежегодно весной каждый желающий получить в обработку участок земли должен был выставить пару или несколько пар волов для проведения необходимых работ по очистке оросительной сети. Все лица, участвовавшие в этой работе, получали в обработку землю, один или несколько участков в зависимости от того, сколько пар волов он выставил и сколько земли он сможет фактически обработать. Распределение участков производилось по жеребьевке. Участвующие в распределении земли бросали в полу доверенного лица свои значки чак (какую-нибудь вещь), а тот раскладывал их по участкам. Вот эти-то участки, полученные по жребию, и назывались чак (чак) ⁵³. Отсюда название владельца надела — чакчи (чакчи). По-видимому, что-то аналогичное было и в Ер-масчит, где подобным же образом распределялась в обработку ханская земля, с тою только разницей, что пользующиеся ею крестьяне должны были помимо налогов уплачивать еще особую часть урожая за ир-хаки, т. е. за право пользования землей (?). В вышеупомянутом списке приводятся следующие сведения: имя чакчи, количество корзин риса, выделенных из урожая за право пользования землей (?) — ир-хаки или замин-хаки, взнос по хараджу и, наконец, количество семян, выделенных на посев. Последние выдавались, по всей вероятности, для того, чтобы получить с «удельных» земель лучшие сорта риса для ханской кухни. Приведу несколько выдержек из записей. — «Нияз Мухаммад чакчи гумайлинец: двадцать четыре корзины неочищенного риса (шали) — ир-хаки; две с половиной корзины хараджа; четыре корзины семян. Халмухаммад амин гумайлинец: тридцать две корзины ир-хаки, три корзины хараджа, два чарьяка три чакса семян поступило в руки крестьян. Из группы (туб) Мир Юсуф чакчи — тридцать шесть корзин неочищенного риса — ир-хаки, три корзины хараджа, два чарьяка на семена».

В конце сстава приведен итог. — «Всего 440 чарьяка неочищенного риса — ир-хаки, 36 чарьяков хараджа дихкани (?), шестьдесят пять чарьяков хараджи падшахи (?) ⁵⁴, 43 чарьяка 14 чакса неочищенного риса (выдано) крестьянам на семена. Всего было 505 чарьяков неочищенного риса».

Помимо этих данных в записи имеются сведения об отработках — хашар (хашар) ⁵⁵ крестьян на ханских землях. [200]

Подобные же сведения имеются и в других дафтарах по Ер-масчит, в списке, например, от 1291/1875 года, названном «Подсчет семян риса по местности Ер-масчит». Список состоит из 10 сставов, в нем приводятся данные о поступлении риса с издольщиков, работавших на ханских землях. Так, например, в начале списка даются следующие сведения: «Карандаи чакчиха (?) ⁵⁶. Халлал-бай. — Пятьдесят корзин ир-хаки, пять корзин хараджа, исполу (карандаи тан) двадцать корзин взял.

Мухаммад Сахиб. — Тридцать корзин неочищенного риса (ир-хаки), три корзины хараджа, исполу получено семь корзин зерна.

Из группы вышеупомянутого Халлал-бая. — Двадцать четыре корзины ир-хаки, две корзины хараджа, исполу поступило три корзины семян».

Аналогичные данные имеются по тому же району Ер-масчит по культуре хлопка, пшеницы, джугары.

По этому же району сохранился ряд донесений ханских сборщиков налогов о количестве зерна, полученного по налогам, за аренду земли, о продаже зерна по рыночным ценам и выдаче семян на посев.

Документы, относящиеся к Ер-масчит, содержат богатый материал для изучения системы обработки земель, находившихся в непосредственном ведении хана и являвшихся ханскими «удельными» землями. Однако для правильных и точных выводов имеющиеся материалы требуют тщательного и кропотливого анализа, а также сбора дополнительных сведений на местах.

* * *

Совершенно новым является материал по ханским «заповедникам» — курук ⁵⁷ которые в правление Худаяр-хана были превращены в своего рода лесничества, широко эксплуатировались и давали в казну большой доход. Литературы по этому вопросу почти нет, за исключением нескольких беглых замечаний Н. [Н.] П[антусова] и А. Л. Куна. Первый пишет: «За право рубить дрова, кустарник, камыш, косить сено на плавнях собирали в Коканде и окрестностях — до 40 тыс. тенег... Чоб пули ⁵⁸ собирали со всех пространств у озер и рек, считавшихся собственностью хана. Сено, камыш и топливо с ближайших плавней и площадей привозилось ко дворцу; в других местностях сборы чоб пули или собирались серкерами, или отдавались в аренду». ⁵⁹

Об этом же очень кратко упоминает А. Л. Кун, а именно: «Брали подать за хворост, камыш, колючку и т. п., которые бедные люди собирали с полей на продажу». ⁶⁰

Документы, сохранившиеся в архиве (свыше 150) дают прекрасный материал по ханским «заповедникам», которые охватывали почти все [201] заросли деревьев, камыша и травы по берегам рек и озер Кокандского ханства. «Заповедники» охранялись большим штатом сторожей курукчи (курукчи) и объездчиков. Сохранился указ хана Худаяра о назначении одного из таких курукчи. В нем перечисляются обязанности курукчи, а именно: следить, чтобы никто из населения не пользовался ни деревом, ни камышом, ни травой «заповедника», не пас бы своего скота, не охотился бы и не ловил рыбы.

Если учесть, что во время Худаяр-хана почти все заросли по берегам рек были объявлены «заповедниками», то станет совершенно ясным, какое это было широкое поле для эксплуатации населения. Населению «продавалось», например, разрешение на порубку дров, резку камыша в «заповедниках», равно как на косьбу травы для корма скоту. Кроме того, при заготовке топлива население обязано было выделять в пользу хана одну пятую заготовленных дров, называвшуюся панджйак. Сохранился ряд записей о полученных с населения деньгах за «продажу» права заготовки топлива (дров, кустарника и колючки), резки камыша, заготовки сена. Наряду с этим есть записи о заготовке дров для ханской урды, о перевозке этого топлива на арбах. Вся перевозка дров производилась за счет населения, доставлявшего топливо во дворец па своих арбах и лошадях в порядке барщины.

На основании этих документов можно установить район расположения «заповедников» -курук и доходы с них, поступавшие в ханскую казну.

Имеются документы, по которым можно судить об оплате курукчи, об эксплуатации ими населения во время прогона отар баранов через «заповедники», прохода караванов.

На основании челобитных, поданных на имя хана, можно проследить процесс постепенного захвата общинных земель под ханские «заповедники» ⁶¹.

* * *

Не менее богат материал по денежному налогу танабана, который взимался с огородных культур, садов и посадок строевого леса. Имеется около тысячи документов, а именно: огромные свитки-дафтар обмеров площади земли, подлежащей обложению; донесения сборщиков о собранных денежных суммах по налогу, отчетности в расходовании этих денег, бесчисленные патта — «памяти» на освобождениие от налога танабана служилого и военного сословий и других лиц.

Н. [Н.] П[антусов] опубликовал краткую заметку о способе взимания налога танабана, составленную на основании беглого ознакомления с архивными материалами в 1876 году, и сведений, полученных у бывших ханских сборщиков налога и чиновников вскоре после падения Кокандского ханства и присоединения его к России ⁶².

В Кокандском ханстве, по данным Н. [Н.] П[антусова], каждые три года составлялись специальные земельные (танапные) списки, в которых указывалось имя землевладельца и количество земли, занятое под [202] огородные культуры, сады, клеверные поля и другие насаждения, подлежащие налоговому обложению. Списки эти составлялись муфтием-законоведом при участии писца-мирзы, сотников и старост селений. Танапные писцовые книги заверялись печатью муфтия, руководившего обмером земельных участков. По словам Н. П[антусова], в составлении этих списков принимали также участие военные, так как они были заинтересованы в правильности даваемых сведений, потому что пользовались значительными льготами и зачастую совсем освобождались от налога. При составлении списков на местах и измерении земельных участков «производители измерения танапов брали по 10 копеек вознаграждения себе (калам ичун) (т. е. на перо — А. Т.) с сипаев (военных — А. Т.); с фукара ⁶³ (населения), говорят, ничего не взыскивали» ⁶⁴. Согласно данным Н. [Н.] П[антусова], при хане Худаяре налог танабана, называемый также танаб-пули (танаб-пули), т. е. танапные деньги, взыскивался в следующих размерах: с танапа земли, занятого огородами (посевами дынь, огурцов, арбузов, тара — род тыквы, засеваемой в Наманганском районе), взимался 1 рубль (5 танга); с танапа клевера-1 рубль, с фруктовых садов — 2 рубля, с тополя, карагача — 50 копеек, с шелковицы (тутзар) ⁶⁵ -1 рубль, с виноградников — 2 рубля, с весенних посевов лука, моркови-1 рубль (с осенних посевов, сделанных на полях после уборки зерновых, брали ¹/₅ урожая — харадж) ⁶⁶.

Налог танабана всецело ложился на плечи крестьян и ремесленников, имевших небольшие участки земли. По словам Н. [Н.] П[антусова], «льготою (дархан или чыныт) от уплаты податей хараджной или танапной в ханскую казну, в полноте или частью пользовались сеиды, ходжи (ярлыкдар) ⁶⁷, должностные лица (садат), военное сословие (сипаи и сарбазы) и вакуфные имущества... Сипаям обыкновенно давалась льгота уплачивать ¾ или ⅔ причитающегося с них танапного сбора, а ¼ или ⅓ податей прощалась; или иную часть прощали. В последнее время правления Худояр-хана с сипая не взыскивались подати за 1 танап винограду и 4 танапа клеверу; с остальных же танапов сборы уплачивались ими» ⁶⁸. Налог танабана был одной из доходнейших статей как хана, так и беков. По данным Н. [Н.] П[антусова], с одного Коканда и подведомственных ему кишлаков налог танабана ежегодно давал 300-350 тысяч танга, т. е. 60-70 тысяч рублей.

В архиве кокандских ханов сохранились списки земель, подлежащих обложению налогом танабана. Они представляют собою длинные свитки, свыше 40 метров длины, в несколько десятков сставов. Таков, например, танапный список по Араванскому бекству, заверенный печатью муфтия ‘Абд ал-Хакима ибн Таджи ходжа ‘Алави. Список без даты, по всей вероятности, относится к 1872-1873 году. В списке даются измерения [203] площадей земли, занятой виноградниками, посевами клевера, лука. Эти сведения приводятся в следующем порядке: имя землевладельца, измерение земли в квадратных газах (газ — мера длины, равная метру), в цифрах даются длина и ширина участка, иногда тут же сделано умножение для вычисления квадратных мер, помечена культура, селение и местность, где находится землевладение. Этот список-дафтар начинается словами: «Измерение земли виноградников и клевера Аравана, начиная с Кара-кукты». Подобных танапных списков в архиве имеется около десятка. Большинство из них относится к Маргеланскому бекству. Сделаны все они по одной форме. На некоторых из них имеются надписи с перечислением лиц, участвовавших в составлении списка. Так, например, в списке района Минг-тепа — Ош Маргеланского бекства на обороте в начале свитка написано: «Мулла Хаким ходжа муфти, ‘Исам ад-дин юзбаши, Юсуф юзбаши и Ахунд Баба сделали обмер танапам». (См. илл. 4).

Помимо записей по обложению налогом танабана в архиве сохранилось несколько тарханных списков, т. е. списков лиц, освобожденных от налогов, в частности от танапного сбора. К таким относится, например, тарханный список без даты, составленный, по всей вероятности, в последние годы правления Худаяр-хана и состоящий из 4 сставов. Называется он «дафтари тарханан», т. е. список освобожденных от налогов, немного отступя написано: «имена имеющих тарханные грамоты». В списке дается перечень лиц, освобожденных от налогов, количество имеющейся у них земли, с указанием, чем она засажена или засеяна. Этот документ дает материал к определению привилегированных лиц и классов в Кокандском ханстве. Список состоит из имен ходжей, должностных лиц, военных и сагира (сагира) ⁶⁹. В нем упоминаются также Урман-бек ⁷⁰ и его слуги.

Как уже отмечалось, освобождение от налога танабана давалось по особым памятям-патта, выдававшимся ежегодно ответственными по взиманию налогов лицами. В архиве сохранилось около пятисот таких «памятей», выданных на имя сборщиков налога танабана. Относятся они преимущественно к Маргеланскому бекству. Большинство из них за именной печатью маргеланского бека Султан Мурада или его сыновей Мавлана и ‘Али Акбара. Имеется ряд патта с печатью начальника писцов мирзабаши (мирзабаши). Все эти патта, или памяти, освобождали от налога духовенство и различных воинских чинов. Помимо патта сохранились сводки по ним, сделанные, по-видимому, в канцелярии бека, с подсчетом общего количества танапов земли, не подлежащих обложению. Подобная сводка имеется по Араванскому бекству на 1291/1874-75 год.

Помимо памятей на освобождение от налога танабана имеются патта, адресованные сборщикам налога, для перечисления обложения в связи с заменой одних культур другими.

Особое место занимают «отписи» — паттаи расид, выданные муфтиями в том, что во время работ по обмеру участков земли ими были взяты у налогоплательщиков в счет налога деньги на питание. Подобные паттаи расид имеют печать муфтия, взявшего деньги, в них указано имя лица, [204] у которого были взяты деньги, названа сумма, помечен район и селение. (См. илл. 3).

К документам по налогу танабана нужно отнести также отчеты сборщиков налогов в израсходованных ими деньгах, собранных по танабана. Трата этих денег производилась с ведома и разрешения хана или его доверенных лиц, распоряжающихся финансами, беками и начальниками их канцелярий — мирзабаши.

По району Ер-масчит и по Маргеланскому бекству имеется ряд донесений сборщиков налога о суммах собранных ими денег по налогу танабана и зерна по хараджу. Здесь же приводятся сведения об израсходовании денег, с указанием статей расхода, а также сведения о количестве розданного или проданного зерна. Таков, например, список в 6 сставов, составленный, видимо, в период между 1872-1875 гг. В нём дана подробная сводка собранным суммам по налогу танабана, перечень тарханных земель, не подлежащих обложению, пометки о расходах, сделанных из этих денег.

По остальным налогам Кокандского ханства сохранились случайные, разрозненные документы. Есть несколько документов о взимании налога закат со скота кочевников в Ошском районе Маргеланского бекства и несколько сводок получения заката с торговцев и купцов по тому же району. По Кокандскому ханству, по районам, находившимся в непосредственном ведении хана, а также по отдельным бекствам ежегодно составлялись сводки на все статьи доходов казны. Из таких сводок, к сожалению, сохранилась только одна, а именно по Маргеланскому бекству за 1290/1873-74 г. Сводка эта имеет следующий заголовок: «Сборы (доходы) с вилайета Маргелан с прилежащими к нему землями в год курицы ⁷¹ в местностях: Ош, Араван, Чукан, Кува, Хуканд-кишлак, Авваль, Таспан (?), Алак (?), Уч-курган, Нукат и землям, принадлежащим городу (т. е. Маргелану)». В этой сводке перечислены поступления зерна по налогу харадж (147 160 чарьяков зерна и моркови), доходы по налогу танабана (1 194 танга), закат со скота кочевников (147 940 танга). Особо выделены доходы с г. Маргелана: 113 000 танга за аренду лавок и караван-сараев и с откупов некоторых налогов и сборов, как-то: никахана (никахана) ⁷², тарикана (тарикана) ⁷³ и с базарных сборов за весы, за места на базаре, маклерские.

* * *

Документов, относящихся к землевладению и водопользованию, сохранилось сравнительно немного. По землевладению имеется несколько актов о передаче Нар Кучик-баем участков земли своим детям. Один из них составлен в правление Мухаммада ‘Али (1822-1842), остальные относятся ко времени первого и третьего правления Худаяр-хана. Среди документов по землепользованию интересно донесение, по всей вероятности, Худаяр-хану, от должностного лица (ни даты, ни имени пишущего не [205] помечено) о возобновлении купчей населению на землю в районе Гург-тепа. В донесении говорится, что возобновление купчей (васпка) дало доходу казне пятьдесят восемь тилла. Здесь же, со слов аминов и аксакалов селения Гург-тепа, приводится история образования мульковых земель в данном районе. «Вышеупомянутые амины и аксакалы так рассказывают: началу возникновения (образования) местности (селения) Гург-тепа будет сто двадцать лет. С того времени до нашего поселившийся народ в течение девяноста лет обрабатывал землю исполу, доставляя прежним государям ⅓ урожая. 30 лет как от покойного покровителя, их величества откупили вышеупомянутую землю за пятьдесят восемь тилла». Далее говорится, что купчая на эти земли хранится в ханском казначействе и со времени совершения купчей население выплачивало в казну 1/5 урожая в течение тридцати лет. Здесь же сообщается, что за этот срок отдельные участки земли перепродавались много раз, а потому жители этого района просят при возобновлении купчей на землю выдать васика каждому на его участок.

Из документов по водопользованию сохранилось несколько указов Худаяр-хана, восстанавливающих старый обычай пользования водой по очереди в районах Кара-курпа и об обеспечении водой посевов риса в местности Ер-масчит, где находились ханские «удельные» земли. В ханском указе от 1291/1874-75 года, без печати, который, возможно, не успели оформить вследствие начавшихся волнений в ханстве, отдается распоряжение о правилах пользования водой из арыка Сафид-джуй. Распоряжение касается мастеров, выделывавших клей ⁷⁴ и живших на землях Мухаммад Амин-бека, сына Худаяр-хана. Этим мастерам разрешалось раз в одиннадцать дней делать запруду и пользоваться водой для полива своих посевов и наполнения бассейнов для хранения питьевой воды.

Имеются челобитные с жалобами на недостаток воды для полива и для питья, как, например, от жителей окрестностей Хуканд-кишлака Маргеланского бекства.

Сохранилось несколько списков с перечнем арыков Кокандского ханства и именами обслуживающих их мирабов (мираб), которые назначались ханами; они ведали, совместно с арык аксакалами (ариг аксакал) распределением воды для полива полей, принимали участие в подсчете урожая для исчисления натурального налога харадж. В ведении сборщика налогов — саркара было несколько мирабов; они должны были следить за состоянием посевов и своевременно давать знать, когда можно приступить к составлению списков по взиманию хараджа ⁷⁵. Судя по имеющимся спискам, мирабы зачастую были из воинских чинов, находившихся в данных районах. Как правило, эти списки составлены по одному плану, а именно: название арыка, имя начальника воинского отряда, из которого назначен мираб, имя мираба.

Документов, характеризующих административный аппарат Кокатского ханства, немного, к ним относятся свитки с перечислением лиц, ежегодно получавших от хана или беков жалованную одежду, так называемую сару-па (сару-па) ⁷⁶. Один из таких свитков, например, составлен в [206] 1290/1873-74 г. и имеет следующее начало: «Дафтар-список на сару-па (выданное) в год курицы, в первый день месяца раджаба ⁷⁷ в субботу». На обороте списка пометка — «Новый дафтар в год курицы, 1290 года». На первом месте стоит выдача жалованной одежды накибу (накиб) — высшему должностному лицу в Кокандском ханстве ⁷⁸, затем главе духовенства — шейх ал-исламу, верховным казиям столицы, войсковому казию (казн ‘аскар), законоведам, секретарям, областным казиям, раисам (блюстителям нравов, наблюдавшим также за правильностью мер и весов на базарах), бекам, придворным и воинским чинам, начиная с пятисотников и кончая рядовыми.

В вышеприведенном списке встречаются также приписки о пожалованных денежных суммах. Это является, по всей вероятности, отражением нововведения Худаяр-хана, который, стремясь увеличить доходы казны, решил уменьшить вознаграждение своим приближенным. По этому поводу В. П. Наливкин пишет: «До последнего момента существования Кокандского ханства большая часть служилого люда получала причитающееся ей содержание в виде готовой одежды, зернового хлеба и частью лишь деньгами. ‘Иса Лулия (доверенное лицо Худаяр-хана — А. Т.) нашел, что некоторым из должностных лиц халаты даются слишком дорогие. Обсудили этот вопрос вместе с ханом и решили так: давать вместо прежнею одного даяния два, вместо прежнего дорогого халата дешевенький халат и некоторую сумму денег с таким однако расчетом, чтобы стоимость двух новых даяний была бы возможно меньше стоимости прежнего халата, казавшегося слишком дорогим» ⁷⁹.

Подобные списки содержат перечень должностных лиц Кокандского ханства, и они в значительной мере восполняют пробел в источниках по данному вопросу.

Аналогичные списки имеются по Маргеланскому бекству, причем по ним можно составить представление не только о должностных лицах бекства, но и о многочисленной челяди бекской урды. Здесь, например, имеется 9 человек, ведавших ловчими птицами, и кроме них еще 12 человек сокольничьих, 6 человек служащих в амбарах, включая писца, свыше двадцати человек конюхов, специальные штаты метельщиков, поваров, садовников и других. В этом же списке помещены старшины пекарей, выделы-вателей поводьев, кузнецов, портных, шьющих меховые шубы, плетельщиков цыновок, старшина арабакешей — возниц и здесь же — старшина голубятников.

* * *

В архиве сохранились документы (около 25), относящиеся к военному делу в Кокандском ханстве. Помимо рассмотренных уже выше материалов, характеризующих довольствие войск, имеется ряд списков со сведениями о вооружении и численности некоторых отрядов. Есть, например, поименный список в 3 сстава конных отрядов 1290/1873-74 года, в том числе Алайского. Имеется список того же года в 2 сстава только на Алайский отряд. [207]

Конные отряды большею частью формировались из состоятельных людей, хороших наездников, прославившихся в конно-спортивной игре с тушей козла ⁸⁰. В этом отношении характерно донесение хану от некоего Муллы Иш Мухаммада ⁸¹, который сообщает, что им составлен список байбаччей — сыновей богатых людей, согласно пожеланию хана. Далее сообщается, что списком этим интересуется ошский пятисотник, который присылал за ним нарочного, но Иш Мухаммад не отдал списка, не имея на то разрешения государя. К сожалению, донесение это без даты, оно относится, по всей вероятности, к началу семидесятых годов. Наряду с этим донесением сохранился список (свиток в семь сставов) тоже без даты, на сыновей богатых людей, подлежащих набору в конницу, и составленный, по-видимому, Иш Мухаммадом. В списке указаны имена состоятельных молодых людей, масти их лошадей, селения и отметки, как-то: подлежит набору, служит в коннице.

Наряду с этими материалами есть поименные списки сотников и пятидесятников ханской армии с указанием мастей их лошадей, перечнем вооружения. Есть поименный список воинских чинов в 19 сставов, составленный в 1291/1874-75 году, с перечнем обмундирования, выданного им из ханской казны.

* * *

В архиве сохранилось около 480 документов — донесений — «отписок» хану и бекам из канцелярии казиев, содержащих преимущественно решения по разбору дел о разделе недвижимого имущества между наследниками. Документы эти, относящиеся главным образом к г. Коканду и принадлежащим ему землям, а также к Маргеланскому бекству, свидетельствуют о значительном расширении частновладельческих земель.

* * *

В архиве имеется свыше 2000 документов с записями расходов ханской и бекской урды (в основном Маргеланского бекства). На основании этих документов можно дать довольно полную характеристику организации хозяйства среднеазиатского феодала и жизни его двора. В этом отношении интересны записи расходов по урде Маргеланского бека, сделанные как на выдачу денежных сумм, с обязательным указанием на что отпущены деньги, так и на отпуск продуктов, сластей, материй, одежды и прочего. Эти записи представляют собою свитки в несколько метров длины. Помимо них сохранились «памяти» — патта, являющиеся прекрасным дополнением к записям расходов. По этим материалам можно восстановить почти всю жизнь бекского двора, от мелких хозяйственных расходов, выдач из кладовых до крупных расходов по приему хана со свитой во время посещения им бекства, расходов по семейным празднествам, выполнению различных обрядов, тратам на гарем. Записи эти ценны также в том отношении, что в них указывается, из каких средств производились расходы. Так, например, список 1290/1873-74 г. начинается словами: «То, что выдано по повелению господина бека моего из (денег, полученных по) танабана, закату и денег (с налога) за дыни Муллой Ходжа Назар мирзой». В этом списке имеются записи выдачи денег войсковым частям, расходов на подарки ⁸² хану, перечисляется стоимость жалованных халатов, [208] записаны расходы по мастерским ткачей бархата (мастерские принадлежали беку), обмундированию конвойных, расходов по постройке дома для сына бека — ‘Али Акбара, покупке верблюдов, лошадей, соколов и прочее. В другом списке (свитке в 30 сставов), составленном в 1289-1291/1872-1875 годы сборщиком налогов Муллой ‘Алим саркаром, перечисляются до мелочей все расходы, причем везде имеется пометка, для чего выданы деньги, продукты и проч. Приведу для примера несколько выдержек: «Для подарка во время празднества (туй) его величества 3 быка для убоя — 16 тилла...», «...для худай (худайи) ⁸³ (на могиле) святого Му‘аз ал-Джабаля ⁸⁴ 30 арб дынь — 14 тилла. Отвез Хайдар юзбаши...», «для гарема пять кусков адраса (полушелковая материя кустарного производства — А. Т.), 4 куска шелка, сверток шаровар-13 тилла».

Подобные же записи сохранились по ханской урде с указанием расходов, связанных с различными аудиенциями, приемами, поминками и т. п., с указанием, кому выданы чай, сласти к чаю, халаты, обувь, материи и тому подобное. В списке, например, 1290/1873-74 года в 9 сставов имеется запись расходов, сделанных во время пребывания хана со свитой в местности Ер-масчит. Здесь же запись выдачи зерна, риса, баранов, корма лошадям.

Есть особые списки о расходовании мяса и сала, составленные заведующими ханскими и бекскими скотными дворами и бойнями — ганамчи-баши (ганамчибаши, ганчибаши) ⁸⁵. В Кокандском ханстве, по-видимому, велся строгий учет расходования мяса и сала, судя по многочисленным отчетным записям, которые составлялись по дням. На основании имеющихся материалов можно установить, что ханские бараны посылались на откорм в «заповедники» под надзор сторожей — курукчи или же раздавались по сельским местностям с хорошими пастбищами под присмотр сельской администрации — аминам.

Специальные записи велись по расходованию корма лошадям. В свитке, например, 1288/1871-72 и 1291/1874-75 годов (из 12 сставов) тщательно записан расход корма за время пребывания хана со свитой в Ер-масчит. Подобные же записи сохранились по Маргел а некому и Араванскому бекствам, как, например, списки выдачи корма лошадям во время пребывания в бекстве хана со свитой. Список расходов Араванского бекства интересен в том отношении, что он написан на узбекском языке. Это, пожалуй, единственный документ в архиве на узбекском языке, тогда как все остальные документы написаны по-таджикски. Помимо записи расхода корма лошадям, в нем помечена выдача денег на нужды арсенала, оплату провоза грузов на арбах, расходы по постройке нового здания в Араване.

Сохранился ряд списков по ханским кирпичным заводам, вырабатывавшим кирпич для ханских и бекских построек. Есть запись 1291/1874 — [209] 75 года количества выработанного кирпича и его расходования с указанием, кому выдано и сколько.

В этой группе документов есть доносы хану о злоупотреблениях чиновников, ведавших вы редкой кирпича, продававших кирпич по высокой цене баям и присваивавших полученные от продажи деньги.

* * *

Архив кокандских ханов содержит разнообразный и богатый материал по экономике и административному устройству ханства середины девятнадцатого века. Опубликование его введет в науку новый и свежий материал, необходимый для марксистского освещения истории Средней Азии и особенно Узбекистана. Несомненно, что детальная обработка архива даст возможность осветить ряд моментов в истории Кокандского ханства, оставшихся до сих пор темными и неясными из-за отсутствия источников, даст базу для понимания глубоких классовых противоречий в ханстве и экономических причин многочисленных народных волнений, потрясавших ханство в девятнадцатом веке. На основании этого архива можно восстановить картину делопроизводства в ханских и бекских канцеляриях — вопроса, мало освещенного в литературе. ⁸⁶