-

ПИСЬМО-ПРИГОВОР

Почтеннейший Леонтий Васильевич ¹!

Из прилагаемого письма Ваше превосходительство усмотрите, на какой конец я Вас убедительнейше прошу доложить содержание оного графу Алексею Федоровичу ², не в смысле ходатайства о смягчении участии Ханыкова, а лишь принимая в соображение его умственное расстройство. Родные сочтут милостию, если он будет сослан в какой-нибудь гарнизон, где люди скоро умирают от болезни, или даже заключен в дом умалишенных; это будет для них легче, чем видеть его в арестантских ротах и каждый день страшиться нового позора. Потрудитесь меня уведомить о последующем.

9 марта [1851 года]. Преданный Вам В. Перовский ³

____________________________________________

Это секретное служебное письмо — короткое и страшное — направлено оренбургским военным генерал-губернатором управляющему Третьим отделением. В нем хорошо известный в высших военных кругах генерал, родной брат всесильного министра внутренних дел Льва Перовского, просит согласовать с шефом корпуса жандармов графом Орловым вопрос о переводе некоего Ханыкова «в какой-нибудь гарнизон, где люди скоро умирают от болезни». Судя по карандашной пометке, документ видел и светлейший князь Александр Чернышев — военный министр.

Почему же четыре влиятельных генерала озаботились судьбой Ханыкова? Кто он такой? Чем напугал?

Александр Владимирович Ханыков был осужден по делу петрашевцев «за участие в преступных замыслах и произнесении преступной речи, в коей порицал Бога и существующее государственное устройство». Вместе со своими друзьями-единомышленниками он стоял на Семеновском плацу в ожидании исполнения смертного приговора. И именно он, услышав [51] о дарованном Николаем I помиловании, воскликнул: «Да здравствует царь!» ⁴ В окончательном приговоре о 23-летнем Ханыкове говорилось: «Во внимание к молодым летам лишить всех прав состояния, определить рядовым в один из Оренбургских линейных батальонов». Так молодой человек оказался солдатом в пограничной Орской крепости.

Здесь Ханыков пытается продолжить свое образование. Увы, книги, вывезенные из Петербурга, отобраны; письма к родным с просьбами прислать журналы и учебники по истории, географии и философии застревают в канцеляриях с пометками «Не отправлять», «Задержать» ⁵; денег не хватает даже на кумыс — единственное доступное средство в борьбе с цингой. А кроме того — грубость офицеров, изнурительная муштра на плацу, запрещение выходить без провожатого даже по нужде...

Однако и в таких условиях Ханыков находит силы организовать из ссыльных русско-польско-украинский кружок (с участием двух прапорщиков, приставленных для неусыпного наблюдения). Возможно, входил в него и Тарас Шевченко. В кружке обсуждали политические вопросы и даже читали собственные сатирические памфлеты на государственных чиновников. В это же время Ханыков пишет работу по запрещенной в России истории Французской революции, рассказывает об ее декретах, объявлявших о неприкосновенности личности и частной собственности, о публичном судопроизводстве, равноправии всех в выборах в Законодательное собрание...

В момент, когда рукопись была случайно обнаружена, генерал-губернатором Оренбургской губернии был тот самый Василий Перовский, который в 1849 году был председателем Военно-судной комиссии по делу петрашевцев. Генерал хорошо знал старших братьев А. Ханыкова (Яков служил у него чиновником по особым поручениям, Николай — как специалист по Востоку). Братья просили смягчить участь Александра — и Перовский тогда внял их просьбам. Военно-судная комиссия приговорила А. В. Ханыкова к четырем годам каторги (тогда как многих — к расстрелу). Правда, генерал-аудиториат отменил «мягкий приговор».

И вот в 1851 году начинается новое следствие о тайном обществе политических ссыльных. Братья вновь пишут генералу письма с просьбой и на этот раз облегчить участь Александра. Но теперь Перовский напуган — как бы его не заподозрили в Петербурге в покровительстве политическому преступнику, не докопались до того, что именно он внял в 1849 году просьбам братьев Ханыковых. На дворе последнее, «мрачное» семилетие николаевского царствования. Лучше всего тихо избавиться от ссыльного, занимающегося политической пропагандой. Так в марте 1851 года появляется это секретное письмо Дубельту.

Три влиятельных петербургских генерала одобрили предложение Перовского, особо не вникая в суть дела. Ханыкова перевели в V батальон. 30 июня 1851 (в справочниках ошибочно указан 1853 г.) года его не стало.

Публикация и комментарий Ф. Никитиной

Комментарии

1. Л. В. Дубельт.

2. А. Ф. Орлов.

3. ГАРФ. Ф. 109. 1-я эксп., 1851. Ед. хр. 82.

4. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 1849 г. Ед. хр. 214. Ч. 144 «3». Л. 19. В общественном мнении эти слова приписывались другому петрашевцу — Пальму.

5. Там же. Л. 17 «а», 163.

Текст воспроизведен по изданию: Письмо-приговор // Родина. № 5. 1996