НОВЕЙШИЕ ИЗВЕСТИЯ О ХИВЕ.

(Из Preuss. Staats-Zeitung, куда доставлены были они известным литератором нашим г-м Далем, который много уже лет живет в Оренбурге, ныне находится при ген.-адют. Перовском чиновником по особым поручениям, и сообщал в разные Русские журналы и альманахи много любопытных сведений о Хиве, взятых им из рассказов возвращающихся оттуда Русских пленных. – Р. С. О)

Нынешний Хивинский Хан, Алла-Кул, царствует с 1826 года. У него двое сыновей: Рахман-Кул-Тура, ныне 25-ти и Хадшан-Кул-Тура 20-ти лет от роду. Алла-Кулу считают ныне около 45-ти лет. Род его происходит из поколения Узбеков. Хива в объеме своей величины и народонаселения далеко уступает соседственной Бухарии. Население Хивы едва ли простирается до 200.000 душ обоего пола. Оно состоит из смешения Каракалпаков, Трухменцов, Узбеков и Сартов, которые суть первобытные обитатели Маваранагара, полосы земли между реками Аму и Сир, куда вышли они из Персии. Каракалпаков во всем ханстве считают не более тысячи человек; Трухменцы, почитаемые лучшими воинами, в последние годы переселились сюда во множестве. Узбеки, первоначальное поколение Хивинского народонаселения, почитают себя главными, и мало имеют сообщения с прочими жителями Хивы.

В Хиве, главном городе ханства, считается до 20.000 жителей. Он построен на возвышении, и кругом обведен земляным валом. Крепость, складенная из кирпича, образует круглую площадь, стены которой толщиною внизу три сажени, а вверху только в аршин. Вышина стен простирается – до 8-ми аршин. В сей [12] крепости, в размеренных промежутках, сделаны амбразуры для защиты от неприятельских нападений, но пушек нет. Четверы вороты ведут из города по различным направлениям. Перед ними находятся два небольшие озера. На два дневные перехода от города главная река Хивинской страны Аму-Дарья; от нее проведен в город канал, не глубокий, и не более, как в рост человеческий. От него идут 160-т небольших каналов во все стороны, и от того Хива вообще пересечена каналами, для орошения и снабжения водою необходимо нужными, ибо, если бы поля и сады не были ежедневно с ревностным усилием взрываемы, обработываемы и орошаемы пленными Русскими и Персиянами, то не приносили бы никакой жатвы.

В крепости находится до двух тысяч домов. Все построены из глины, с плоскими крышками, без окошек, которые заменяют дыры в стенах, и через них дневной свет проходит во внутренность жилищ.

Множество домов находится вне крепости Все они обставлены вокруг неё и простираются во все стороны более нежели на версту. Улицы, не только в главном городе, но и в прочих городах ханства кривы, и так узки, что с трудом может только проехать по ним крестьянская телега, и притом они, свыше всякого понятия, нечисты и грязны. Осенью, в дождливое время, и улицы в городах и проезжие дороги, от грязи делаются непроходимыми. Хан живет в особенном доме, в крепости; наружность жилища его совершенно соответствует окружающему его строению. Перед домом ханским нет караульни, и только два, или три придверника оберегают внешние входы, и те, по произволу, уходят с постов своих, на которых и находятся без оружия. Хан всегда имеет на себе свою кривую саблю. Военные силы его простираются до 29.000 человек. Года за два, один Русский простолюдин, Василий Лаврентьев, прозванный Хивинцами Биль-Биль, пользовался у Алла-Кула особенным уважением. Он имел право ходить вооруженный большим ножом за поясом. Хотя был он и плохой мастер в столярной работе, однакож Хан поручил ему делать колеса к своим пушкам. [13] Когда Лаврентьеву удалось исполнить поручение, Хан пожаловал его придворным канонером, уполномочив притом образовать артиллеристов для употребления при орудиях. Хотя бедняк едва ли когда видал пушку в России, но он не смел сказать, что никогда не стрелял из пушек. Вскоре после того Хан начал готовиться к походу против Персии, и набрал 20-ти тысячную армию. Биль-Билю поручено было главное начальство над артиллериею. Выступили в поход и стали перед городком Мавра. Биль-Биль должен был начать дело четырьмя пушками, поставленными на возвышении. Осажденные отвечали ему из одной пушки, поставленной на земляной стене города. Едва только она выстрелила, как вся Хивинская армия до последнего человека обратилась в бегство. Биль-Биль, удержанный своими орудиями, хотел запрячь лошадей и бежать за другими, но лошади не были готовы. Между тем Персияне сделали вылазку; она не соответствовала однако ж выгодному положению с их стороны. Персияне не отважились отнять пушек у Биль-Биля; ему удалось заложить лошадей и уехать. Видите, как храбро Хивинцы ведут войну! – Недавно Хан велел добывать руду из одной, недалеко от Хивы находящейся горы. Некоторые из Русских пленных должны были плавить из неё серебро. Они сделали опыт и объявили, что добыть из руды можно только олово. В Хиве, как и в Бухарии, делают плохой порох; лучший вывозится из России. Из неё же Хива и Бухария получают много серебряной и медной монеты, которую на свой манер перечеканивают. Собственных серебряных, железных и медных рудников у них нет. Хотя оба государства воюют между собою, не смотря на то, караваны ходят через их области взаимно, безопасно и неприкосновенно. Зимою 1837 года, один из Русских пленников, приставленный к артиллерии, должен был вылить огромную медную пушку, которая стоила Хану до 3000 рублей. Подобно другим южным народам, Хивинцы никогда не оставляют на поле битвы своих убитых товарищей, но стараются выкупать их тела дорогою ценою, или, не взирая ни на какие опасности, уносят с поля сражения. [14]

Хан должен иметь десять жен. Самая старшая из них, дочь Киргизского Султана, есть одна из ближайших его родственниц. Между тем, как всякий другой в Хиве за малейшее преступление подвергается жестокому наказанию, Хану позволяется делать все, что только ему заблагорассудится, и он предается отвратительному разврату. Женщины в Хиве, как и везде в Азиатских странах, ведут сожаления достойную жизнь. Они находятся под строгим надзором мужей; всякая со стороны их непокорность подлежит свирепому наказанию. И самая пища их против мужчин ограничена. Ханским женам хлеб ежедневно выдается весом. Для всего придворного штата Ханского ежедневно назначено 3 пуда пшеничной муки, 2 пуда пшена, 1 пуд говядины и 1 1/2 пуда кунжутного масла. Экономия доходит до того, что многие из ханских жен принуждены посылать на базар остатки своего скудного пилава, и на вырученные за него деньги покупать себе иногда шелк и другие необходимые мелочи. У каждой из них есть своя особенная комнатка. Придворною кухнею жен управляет пленная Персиянка, которая, не смотря на то, едва бывает сыта. При большой Ханской кухне приставлена Русская, должность которой гораздо прибыльнее. Каждый день два раза являются к ней слуги всех царедворцев Хана, его жен и детей, с глиняными сосудами. Кухарка каждому отделяет большую, или меньшую порцию, смотря по должности и чину требующего, и притом ей остается еще столько, что каждый вечер уносит она домой мешочек, наполненный съестными припасами. Хан получает самую большую порцию, которой он никогда не съедает; остатки едят после него первые министры и придворные чиновники, ожидающие такой подачки в передней Хана. При дележе её дело доходит нередко до драки. Из всего двора Хивинского один только Хан пьет чай, и то кирпичный, или Калмыцкий, а редко другой. Только два раза в неделю позволяет он себе класть в чай свой сахар, и вообще довольствуется одною Китайскою чашкою его. К такому наслаждению иногда приглашает он своих любимцев. Жена и дети его никогда не получают чаю. – Головной убор Хивинской женщины [15] несколько сходствует с кокошником крестьянок в некоторых Русских губерниях. Богатые украшают его жемчугом и драгоценными камнями. – Старшей жене Хана дозволено, каждый год, для посещения своего брата, ездить на несколько дней в Киргизскую орду. Она отправляется туда в ночное время, на одной арбе, запряженной в одну лошадь, и на которой обыкновенно возят навоз, а на сей раз покрывают ее набитым шерстью мешком. Лошадь ведет под узду невольник. Ханшу сопровождают одна, или две из её служанок. Алла-Кул человек слабого характера, покорен старшей жене своей, которая имеет над ним большую власть. Она чрезвычайно упряма, и особенно немилосерда с своими невольницами; часто сечет она их сама плетью, будучи зла и вспыльчива.

Хивинцы не любят своего Хана, ибо он явно пренебрегает ими, не доверяет им своего охранения, и телохранителей своих избирает большею частью из пленных Русских и Персиян. Ныне Русских при особе его находится более сотни, между которыми 54 пушкарей. Пушек различного калибра всего не более тридцати, и почти все они никуда негодны, ибо ни у одной из них нет лафетов.

Каждый из России в Хиву идущий торговый караван, на границе, где кончится степь, должен платить подать, обыкновенно по червонцу с каждого верблюда. Для сбора пошлины от Хана назначены особенные чиновники, называемые ясаул. Главный надзор над всеми караванами, выходящими из Хивы, имеют Караван-Паши, которых сам Хан определяет к должности. Если караван возвращается счастливо, то по обычаю дарит Хану халат и лошадь. При каждом караване находятся путеводители, которыми обыкновенно бывают Киргизы. Им известны все направления дороги, её состояние во всякое время года, днем и ночью, и они должны точно знать все места, где должно остановиться; переправляться через реку, или отдыхать.

После Хивы, столицы, Ургендж есть самый большой и многолюдный город в ханстве. Хезар, Ханка, Хурланд, Арал и Хаджи-Или также слывут большими городами. [16] Рагат, Караман, Коскотук, Ханнабад суть небольшие, незначительные местечки. И в Бухарии, и в Хиве все города окружены рвами и земляными валами.

В Хиве находится ныне до 2000 Русских пленников; по другим известиям, число их должно быть еще более. Едва сотня из них доныне получила свободу и могла возвратиться в Россию. В Бухарии нет ни одного из России похищенного пленника, но много Татар, которые бежали туда в разные времена; их полагают там более тысячи, и с ними обходятся гораздо лучше, нежели с Русскими в Хиве. Из своих набегов на Персию, Хивинские Ханы каждый раз возвращаются с значительным числом пленных. Из них шииты присуждаются к тягчайшим работам, а сунниты, будучи одной секты с Хивинцами, определяются в армию. Сами Хивинцы никогда не принимают на себя трудной работы ни в полях, ни в садах. Труду подвержены только похищенные ими пленники, находящиеся у них в самом бедственном состоянии невольников. Если бы у Хивинцев не было пленных Русских, Персиян и Калмыков, они умерли бы с голоду, потому, что работою пропитания своего себе достать не в состоянии. Обработывание полей и садов в Хиве требует утомительных трудов. Они совершенно возлагаются на бедных работников, которые должны все за господ исполнять. Большею частью невольников приводят Трухменцы и Киргизы. При самой тяжкой работе несчастные должны поддерживать жизнь свою самою скудною и дурною пищею. Для месячного пропитания Хан назначает ныне каждому из них только по три пуда пшеничной муки, и более ничего. Частные люди содержат своих пленных еще в более жалостном состоянии. Прежде они награждаемы были хотя лучшею пищею. Но к Хану Мугаммеду-Рахиму, отцу нынешнего, пришел из Бухарии в Хиву мулла; и представил, что грешно так хорошо содержать кеефиров, что их должно по-настоящему морить голодом; с того времени постигла пленных самая суровая участь. Все свои потребности, кроме хлеба, должны они добывать себе сами, как могут и где хотят. Воровство им позволено, но [17] если их притом поймают, то они подвергаются жесточайшим наказаниям. Пленники, приводимые в Хиву, подобно животным, выводятся на базар, и здесь продаются с торга. Средняя цена за пленника, не старых лет и способного к работе, от 60 до 70-ти червонцев. Побег в Россию редко удается пленному. Отправляющиеся из Хивы караваны строжайшим образом осматриваются на границе особенными чиновниками. Невольникам, пойманным в бегстве, режут нос и уши, и таким образом изуродованных подвергают, если только возможно, еще более прежнего жесточайшей участи. Некоторым из пленных удается иногда написать на родину, или оттуда получить письмо, при чем Киргизы бывают посредниками, поступая весьма ловко и хитро. Они зашивают письма в свои платья, колпаки, сапоги, но если бывают притом пойманы, то лишаются жизни. Весною 1837 года повесили в Хиве Киргиза, у которого нашли письма из России к Русским пленникам. Не лучше бывает пишущим письма и получающим их. Один из возвратившихся в Августе 1839 года в Оренбург пленных рассказывал в своем показании следующее происшествие: «Немного спустя после нашего ухода из Хивы, Хивинцы из Оренбурга уведомили, что пленник Егор переписывается с своими родственниками в России. В то же время в Хиве, у прибывших туда Киргизов, нашли письмо с моим адресом: Егору Попову. Не зная прозвания пленников своих, Хивинцы привязались к имени Егор, удостоверились в подозрении против несчастного соименника моего, схватили его, по повелению Хана, ночью, повлекли из города, принудили его самого копать могилу, и, по известиям одних закопали его туда мертвого, а другие говорят – живого! Услышав о том, начал я доказывать, что письмо было адресовано ко мне; и что несчастный невинно претерпел ужасную смерть. «Что делать! – отвечали мне – если так, то невинная душа его вознеслась на небо!»

Главные произведения в Хиве суть следующие: рожь, дживари (особого рода пшеница), просо, особенно в большом количеств чечевица, из которой жители добывают [18] масло, предпочитаемое ими коровьему (Linsen, aus denen die Bewohner Butter erzeugen, die der von den Kuehen gewonnenen vorzuziegen ist). Есть также capaчинское пшено, и многие плоды; между прочим превосходные дыни и арбузы растут в изобилии. Хлеба недостает для потребностей всего народа. Хлопчатая бумага родится очень хорошо, и частью продается пряденая, частью хлопком. В Хиве выделывают шелковые ткани, которые предпочитаются Бухарским. Жары летом сильнее, нежели в южной России, но зато ночи холодны. Летом дождь идет очень редко, но осени весьма дождливы. Гроз больших не бывает, и редко случается, чтобы молния убивала людей, или зажигала дома. В начале Июня в Хиве сеют уже большую часть полевых прозябений, а через несколько недель принимаются и за садовые. Зима, начинается в конце Октября и продолжается до конца Марта. Но жестокие морозы наступают только около Рождества. Тогда замерзают реки, но в Январе они уже опять вскрываются. Зимы бывают весьма различны, и иногда чрезмерно холодны и суровы. Такова была зима с 1827 на 1828-й год, когда лед на реке Аму был толщиною в аршин, и стоял более шести недель, а снег был по колено. Иногда, напротив, зимы до чрезмерности умеренны, так, что реки вовсе не замерзают. Наводнения часто случаются весною, при вскрытии рек, и в конце Июня, когда начинает таять снег на горных вершинах.

Текст воспроизведен по изданию: Новейшие известия о Хиве // Сын отечества, Том 12. 1839

© текст - Полевой Н. А. 1839
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Бабичев М. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Сын отечества. 1839