-

АХМЕТ КЕНИСАРИН

СУЛТАНЫ КЕНИСАРА И САДЫК

ГЛАВА IX.

Завоевание русскими Хивы и переход Садыка к туркменам.

Весною 1873 года пришло известие, что генерал-губернатор Кауфман идет на Хиву с большим войском, тоже с значительным войском выступил к Хиве со стороны Астраханского моря и Самарский военный губернатор генерал Веревкин ¹²⁸. Хивинский хан дал султану Садыку войско из жителей подведомственной ему (Садыку) страны и из туркмен и двинул его на встречу генералу Кауфману. Вслед за ним он послал своих обоих дванбеги ¹²⁹ Мад-Ниаза и Мад-Мурада с остальным войском. Все они расположились в уроч. Уч-учак, на берегу реки, и стали ожидать генерала Кауфмана. Султан Садык имел под своим начальством [69] семьсот киргизов и пятьсот туркмен, а всего 1200 человек. С этим отрядом он выступил в пески по дороге в местности Адам-кырылган и Алты-кудук ¹³⁰. На рассвете он встретил лагерь генерала Кауфмана и напал на него, но русское войско не подпустило близко, стреляя из пушек и ружей. Из войска Садыка пало от пуль три человека, после чего он отступил и присоединился к дванбеги Мад-Ниазу, стоявшему на Уч-учаке ¹³¹.

Когда генерал Кауфман пошел по дороге к реке, дванбеги Мад-Ниаз, Мад-Мурад и султан Садык выступили с Уч-учака, двинулись на встречу и нашли генерала Кауфмана в Кизылкумах.

Рано утром они атаковали его. В безводной пустыне завязалась перестрелка из пушек и ружей; обе стороны, находясь в боевом порядке, сражались до вечера; бой не прекратился и по наступлении темноты, когда с обеих сторон зажгли большие костры ¹³². Перестрелка продолжалась всю ночь и до полудни следующего дня. В полдень генерал Кауфман повел свое войско по дороге к реке, стреляя на ходу из пушек и ружей; хивинское войско сопровождало его, двигаясь по обе стороны и тоже стреляя из ружей. [70]

В полдень русские дошли до реки близ Уч-учака и остановились, после чего диванбеги Мад-Ниаз и Мад-Мурад отправились в Хиву, а султан Садык уехал в свой аул, поднял его и двинул вверх по р. Аму-Дарье к Чарджую ¹³³.

Отправив свой аул ¹³⁴ к Чарджую, султан Садык поехал к хивинскому хану, от которого узнал, что русские с двух сторон подступили к Хиве, и что с ними уже вступили в переговоры. Садык простился с ханом, и, по подведомственным ему кочевьям, поехал вверх по реке с целию уйти к туркменам. Находясь в бухарских владениях и не имея возможности ехать и туркменам в жаркое время года, Садык распустил свое войско, состоящее из киргизов, и остался только с прислуживающими ему джигитами, числом около сорока человек. С ними он поехал дальше, к Чарджую, в свой аул, расположившийся в расстоянии двухдневного перехода от этого города. Догнав аул, он остановился позади его. В полдень появились двести человек, высланных против Садыка из Чарджуя, но они не посмели схватить его, или напасть на аул, а миновав его, расположились ниже версты на две. Султан Садык послал к ним джигита узнать, зачем они приехали. Прибывшие отвечали: «Нам приказано караулить с хивинской стороны». Они остались ночевать на занятом месте. Садык зарезал для них двух баранов и угостил их, а сам был на стороже. Утром бухарцы послали гонцов в [71] Чарджуй за помощью, а сами отошли ниже верст на пять, преграждая путь на Мерв. Понимая их намерение, султан Садык, посоветовавшись с джигитами, отправил ночью свое семейство в многолюдные кочевья близ Чарджуя, а сам, только с тремя джигитами, проехал мимо двухсотенного отряда, стоявшего близ переправы. Бухарцы не спали, но при виде Садыка не тронулись с места и не сказали ничего.

Благополучно миновав бухарцев, стоявших на переправе, Садык с своим аулом ночевал на расстоянии дневного перехода от того места, где весною этого года Садык провел новый арык и посеял тридцать батманов пшеницы ¹³⁵. Это место было отдалено от поселений и находилось выше (по реке) хивинской границы на трехдневный переход. Дойдя до этого места, на другой день, они порешили, что в летний зной нельзя двинуться в [72] Мерв; при том же и дороги туда они не знали. Надеясь на Бога, они остались здесь. Из мелкого леса, нарубленного в близлежащем тугае (заросли), они устроили шалаши для себя и для лошадей и прожили здесь два месяца до наступления прохладной погоды, стреляя фазанов, зайцев и сайг, и питались ими, а для корма лошадей жали пшеницу.

Однажды, в полдень, с туркменской стороны подошел конный отряд и остановился на берегу реки. Султан Садык, спрятавшись за деревьями тугая, начал следить за ним. Одежда прибывших походила на туркменскую, и вскоре султан Садык убедился, что это именно туркмены. Он выехал к ним из тугая в сопровождении трех джигитов. Туркмены, сначала, в испуге бросились к лошадям, чтобы быть готовыми на всякий случай, но, потом, видя мирное приближение четырех человек, успокоились. Султан Садык, не слезая с лошади, отдал им селям ¹³⁶. Оказалось, что это было шестьдесят туркменских наездников, враждебных Хиве. Между ними находился и Мухамед-Ниаз-сердарь; он, во время пребывания Садыка в Бухаре, приходил на помощь эмиру во главе 10,000 человек и несколько раз виделся с Садыком у эмира. Мухамед-Ниаз, узнав Садыка, подбежал к нему, поздоровался, подержал лошадь и помог слезть, а потом разослал конскую попону и просил сесть. [73]

На его вопросы султан Садык рассказал все, что с ним случилось; некоторые из туркмен, слушавших его рассказы, проливали слезы из сострадания к его страннической жизни ¹³⁷. Когда Садык, в свою очередь, спросил туркмен, зачем они приехали, они отвечали: «Мы выехали разорять и грабить народ, подчиненный Ургенчу; но теперь, когда мы встретились с вами, наши действий будут зависеть от вас». Султан Садык отвечал: «Если так, то пойдем к моим шалашам; дня в два вы отдохнете сами и выкормите своих лошадей, а потом мы поговорим». Подходя к шалашам, туркмены увидели большое количество поспевающей пшеницы и начали весело снимать ее и кормить своих лошадей.

Пробыв здесь три дня, туркмены, посоветовавшись между собою, поехали назад в Мерв, взяв с собою султана Садыка; на двенадцатый день пути по пескам они, без всяких приключений, достигли крайнего туркменского поселения. По прибытии дали знать мервскому хану, Каушты-хану, который поручил султана Садыка гостеприимству Гульджамаль-аим ¹³⁸, жены ахалтекинского хана Нур-Верды-хана. Эта женщина славилась между туркменами своим [74] умом. Ее гостеприимным кровом пользовались разные высокопоставленные лица, посещавшие Мерв. Так напр.: афганский эмир Абдуррахман-хан, проезжая из своей родины в Ташкент, гостил у ней месяц; два месяца прогостил сын бухарского эмира Абдуль-Малик-тюря, во время бегства из Бухары в Афганистан; султан Садык прожил у ней семь месяцев ¹³⁹.

Из Ахал-теке приехал к своей жене Нур-Верды-хан. В это время ахалские и мервские текинцы, [75] собравшись в одном месте в количестве пятисот кибиток, держали совещание к которому привлекли и султана Садыка. Они сказали ему: «киргизы и туркмены имеют общее, родственное происхождение. Вы сын киргизского хана. Раз вы прибегли к нашему покровительству, мы, все туркмены, решили помочь вам общими силами для смытия с вас позора. Мы дадим вам 10,000 хороших конных джигитов, под начальством десяти середарей. С этими десятью тысячами сделайте набег на Чарджуй и привезите оттуда семейство эмира; мы променяем его на ваше семейство (?). Так мы решили единогласно ¹⁴⁰. Что вы на это скажете?» Султан Садык подумал: «Эти туркмены — народ буйный и разбойничий. Если они двинутся в числе десяти тысяч человек, то конечно возьмут Чарджуй, в котором заберут в плен семейства мусульман, и этот позор ляжет на мена до конца мира». Обдумав предложение, он не согласился на него и ответил: «Я очень польщен вами и благодарю за предложение, но принять его не могу. Отправьте меня лучше в Герат».

Нур-Верды и Каушты-хан согласились, дали Садыку сорок человек провожатых и отправили его в Герат. После пятнадцатидневного пути он прибыл в этот город и представился начальнику его Якуб-середарю ¹⁴¹, [76] сыну Шир-Али-хана. Якуб-середарь принял султана Садыка хорошо и держал его при себе три месяца, давая ему по 900 тенег ¹⁴² каждый месяц.

Комментарии

128. Ошибка или простое незнание. Генерал Веревкин не был самарским военным губернатором; он командовал оренбургским отрядом, и был уральским наказным атаманом и уральским военным губернатором, а от Астраханского, т. е. Каспийского моря, шел с отрядом полковник Ломакин.

129. Высшие министры хивинского хана.

130. Адам-кырылган — место гибели людей; Алты-кудук — шесть колодцев. Слово «кырылган» русскими переделано в «крылган».

131. См. приложение 16 в конце книги.

132. В ночь с 10 на 11 Мая. Большие костра, целая иллюминации, (в подлиннике сказано буквально свечи, что в переносном смысле значит иллюминация), были зажжены в хивинском войске; русским было не до костров.

133. См. приложение 17 в конце.

134. Под аулом нужно подразумевать семейство Садыка, его теленгутов, пожитки и скот.

135. Около 30 десятин, если считать ташкентский батман (11 пуд.) посева. Относительно местоположения рассказ очень темен.

136. Т. е. приветствовал их, но не слезая с лошади, что по азиатскому этикету означает что приветствующий человек или равен, или выше тех, кому он отдает селям, (поклон, привет). Низший для приветствия соскакивает с лошади.

137. В бытовом отношении эпизод этот весьма интересен: политический авантюрист, в глухом уголке пустыни, рассказывает свои приключения, а слушатели, величайшие грабители, проливают слезы. Туркмены имеют очень характерную пословицу: «если враг нападет на кибитку твоего отца, то ты пристань к нему и грабь вместе». (См. «Чрез Авганистан». соч. Н. И. Гродекова).

138. Гульджамаль-аим жива и до сего времени. Нур-Верды-хан умер в 1880 году, на 60 году жизни. О туркменах и их ханах см. «Война в Туркмении» т. I, соч. Н. И. Гродекова.

139. Все это известные средне-азиатские авантюристы. Абдуррахман, вероятно, был во время бегства из Афганистана после неудачи в борьбе с партиею Шир-Али-хана; Абдул-Малик — после своего поражения под Карши.

140. Предложения, сделанные Садыку, не совсем понятны. Ясно только то, что туркменам хотелось сделать на Бухару большой набег под благовидным предлогом защиты, будто бы, обиженного Садыка.

141. Якуб-середарь, сын афганского эмира Шир-Али-хана. В указываемое автором время Якуб-середарь начальствовал в Герате как военною, так равно и гражданскою частями. После восстания, поднятого им против отца (в 1874 г.) Якуб-середарь был заключен в тюрьму, из которой, по смерти Шир-Али, занял афганский престол, потерял его в борьбе с англичанами и теперь живет в Индии на английской пенсии. О времени правления Якуб-середаря Гератом в среде населения остались хорошие воспоминания (см. «Чрез Афганистан» соч. Н. И. Гродекова).

142. Бухарская и кокандская теньга равна 20 коп.

Текст воспроизведен по изданию: Султаны Кенисара и Садык. Биографические очерки султана Ахмета Кенисарина. Ташкент. 1889