АХМЕТ КЕНИСАРИН

СУЛТАНЫ КЕНИСАРА И САДЫК

ГЛАВА II.

Действия манапов Джантая и Урмана и смерть Кенисары и его приближенных в войне с кара-киргизами.

Киргизов, кочевавших в то время с ханом Кенисарой, было около 20.000 кибиток. Видя, что народ умножается день от дня, а пространство кочевий, вследствие постройки в степи русских укреплений, сузилось и кочевать стало тесно, Кенисара задумал сблизиться с китайским ханом Кроме того у него была еще и следующая цель: упрочившись где-нибудь и оперев тыл на какую нибудь сильную державу, подчинить себе всех киргизов. Со времени заключении договора между Аблай-ханом и Китаем, между последним и потомками Аблай-хана никаких враждебных действий не происходило.

С целию завязать сношение с китайцами, он покинул старые кочевья на Улу-тау, Кичи-тау, Джиланчике и Тургае и передвинулся ближе к Китаю на уроч. Кара-кум и р. Или. В то время там жили роды большой орды: Абдан, Суван, Джалаир, Чапрашты и много других. Среди их находились потомки Аблай-хана, а [13] именно его сыновьи: султан Али и султан Сюеь ³⁰. Они оба во главе кочевников, занимавших берега р. Или, окрестности Алматы и пространство до р. Чу, в том числе и дулатов ³¹, находившихся на р.р. Джиран-айгыр и Курти, встретили хана Кенисару с подарками; он с своей стороны тоже одарил их.

В это время при хане, из потомков Касыма, находилось четыре человека: сын Касыма, султан Науруз-бай, сыновья Сарыджана: султаны Эрджан и Худайменди и сын Исенгельды, султан Джехангир. Первые трое были во цвете лет, начальствовали войсками ³² и были [14] известны врагам и друзьям. Султан Джехангир был еще молод.

Кенисара-хан послал султана Худайменди послом к китайскому начальнику в Кульджу. Китайский начальник продержал у себя посла месяц, оказывая ему почести: устраивал каждый день пиры и увеселения; кроме того он показал ему своих солдатов, стрелявших из лука. В это время он снесся с китайским императором, обещал поддержать дружбу, начатую при Аблай-хане, и отпустил Худайменди с богатыми подарками.

Хан-Кенисара снялся с уроч. Каракум, переправился чрез р. Или, пошел на правый берег р. Чу и занял, рядом с кара-киргизами, урочища Джиран-айгыр, Курти, Иргайты, Узун-агач и Каргалы. Отсюда он отправил послов к начальникам кара-киргизов и аулиеатинских дулатов. Цель передвижения и сношений хана была следующая: подчинить себе кара-киргизов и большую орду, зимовать на р. Чу, летовать на Уч-Алматы, жить в мире с Россиею и Китаем; и воспользоваться этим миром для взыскания хут ³³ с кокандцев за убийство отца и братьев. Но воля Бога, да будет Он превознесен! как увидим ниже, была совсем иная.

Колено Чемыр с Байзаком-датхою, Бельходжа-бием и Медеу-бием, колено Сейким с Худайбергенем ³⁴ — [15] датхою, колено Ботпай с Сыпатай-батырем и Андес-батырем, колено Чапрашты ³⁵ с Саурык-батырем, начальствовавший над дулатами тюря Рустем-султан и прочие начальники дулатов явились с подарками и с изъявлением покорности. Получив также подарки от хана, они с искреннею преданностью опоясались поясом служения. Но начальники кара-киргизов, посоветывавшись между собою, отказали в подчинении: они еще помнили то, что было при Аблай-хане ³⁶. Киргизская пословица говорит: исконные враги не могут подружиться, как отрезанная пола не может быть перекроена в рукав.

Начальники кара-киргизов манапы ³⁷ Урман, Карыбуз и Джантай подстрекнули народ, чрез особо разосланных ими людей, к хищническим набегам на подданных хана, небольшими шайками в 30-40 челов. для угона лошадей. Узнав о поведении кара-киргизов, Кенисара-хан решил наказать их. Он выслал против них небольшое войско под начальством Алике-батыря и Базар-батыря из колена Буреме, Асыбай-батыря из [16] колена Шубуртбалы ³⁸ и Бухарбай-батыря из рода Табын. Услышав об этом, манапы Джантай, Урман и Карыбуз собрали кара-киргизов, вышли из своей земли и залегли в засаду в одном ущелье. Киргизские батыри разделили свое войско на две половины, по 500 челов. каждая; одну половину они послали разорять аулы неприятелей, а с другою двинулись вслед, с целью сразиться с кара-киргизами, если у них приготовлено войско. Первый отряд из 500 человек достиг кара-киргизских аулов перед зарею, напал на них и до времени чашке ³⁹ успел угнать их скот. Вторые пятьсот человек, осмотревшись кругом, по восходе солнца, и не замечая нигде неприятелей, соблазнившись добычею, предались грабежу и, не слушаясь своих начальников, разошлись в разные стороны для угона скота. Тогда кара-киргизские манапы ударили на них с своим войском и разбили их. Во время схватки Агыдай-батырь в единоборстве с манапом Карыбузом убил его, взял его лошадь, кольчугу и саблю и все это поднес в подарок своему хану. Исключая этого небольшого успеха, киргизы потеряли сражение. Хан сильно был смущен этим и строгими словами пристыдил своих начальников за бегство пред народом, не составляющим сильного государства, а кочующего аулами в 5-10 кибиток. Но как увидим ниже, это еще не было самым тяжким из испытаний, [17] ниспосланных Богом, да будет Он превозвышен!

В гневе своем хан сам принял начальство над войском. Узнав об этом, кара-киргизские начальники отослали свои аулы на вершины гор Алатау и, собрав отряды, расположились каждый пред местом своих кочевий в ожидании нападения. Войско Кенисары-хана встретило колено Кощи ⁴⁰, предводительствуемое Халча-бием. Битва продолжалась целый день. Наконец колено Кощи потерпело поражение. Захватив 700 челов. пленников, в числе коих был и сам Халча-бий, войско победоносно возвратилось в орду Кенисары-хана.

В следующем году он выпустил на свободу Халча-бия и всех его людей, отдав им их лошадей и одежду. При этом хан послал всем родоначальникам кара-киргизов, манапам Джантаю, Урману и другим, письма следующего содержания: «Цель моего прихода сюда не враждовать и проливать кровь, а соединить силы киргизов и кара-киргизов в одно, отделить их от Коканда и вообще освободить от притеснений кокандцев. Между тем случились некоторые нежелательные дела. Теперь на все, происшедшее между нами, я объявляю салават ⁴¹ и прощаю ваше неразумие. Что я не питаю злобы, можете видеть из того, что я выпускаю на свободу невредимыми Халча-бия и его двести джигитов. По получении этого письма, удалите из сердца опасения и [18] сомнения и явитесь ко мне, чтобы соблюсти обряды покорности и тем достичь высокой степени счастия; после чего вы возвратитесь домой. Если же это предложение не придется вам по сердцу и вы не откажетесь от вражды, то отвечайте сами за свою судьбу. Предупреждаю, что если кто-нибудь из моих людей будет убит без вины, или если хоть заплачет малый ребенок, то грех будет на вас».

Манапы Джантай и Урман, прочитав это письмо, собрали кара-киргизов и на общем совещании остановились на мысли не подчиниться хану. Получив об этом известие, Кенисара-хан созвал всех датха, биев и батырей большой орды и объявил им решение кара-киргизов, спрашивая совета. Передовые люди большой орды: Байт-бий, Сыпатай, Тайчибек, Худайбергень-датха, Саурык, Бель-ходжа и Медеу-бий сказали: «Соберем ополчение от всех киргизов и очистим совершенно эти места от кара-киргизов». Только Рустем-султан не высказал своего мнения. Как говорят, в войне с кара-киргизами он держал их сторону, хотя это, впрочем, неизвестно с достоверностью.

Родоначальники большой орды, собрав каждый свой отряд, соединились с ханом и подступили к крепости Мерке ⁴², которою командовал сарт, по имени Мухамед-Али. Он вышел на встречу хану и подарил ему знаменитого аргамака, носившего кличку «кызыл-мурун» ⁴³. Хан Кенисара отдарил Мухамед-Али многими вещами и [19] оставил его по прежнему начальником крепости Мерке. Аргамака он подарил султану Наурузбаю, который ездил на нем к позднейших войнах.

Этого коня певцы прославляют следующими стихами:

Бедер-батырь полетел со своего коня, как падает тюбетейка с головы.

Оставив Мерке, хан пошел в горным ущельям, нанося урон кара-киргизам, и вернулся с богатою добычею в р. Чу, где он пробыл до зимы в ур. Иткичу. Отсюда он три раза посылал своих людей в набеги на кара-киргизов, а весною 1847 года напал на них со всем своим войском, при чем его отряды до трех дней разоряли аулы кара-киргизов. В этот раз особенно отличились султан Наурузбай, сын Касыма, и султан Эрджан, сын Сарыджана. Отделившись от главного войска, они в течении трех дней гонялись по [20] горам, по направлению к перевалу Кара-кистак-шунгир ⁴⁴, за кара-киргизами, разбивая их и отнимая у них скот. Некоторые из джигитов отстали, потому что гнали отбитый скот, другие потому что у них устали лошади, так что когда оба предводителя поднимались на перевал, то при них уже не было никого из их людей. Дорога по этому перевалу шла по карнизу и имела ширину, достаточную для прохода только одного человека. Оступившийся путник должен был упасть в пропасть, которую не может измерить глаз и из которой на сем свете нет выхода. Другая сторона ущелья представляла крутизну, на которую не могла взобраться лошадь. В этом узком месте дороги они нагнали уходивший караван кочевок манапов Джантая и Урмана. Манапы, следуя с своими людьми за караваном, заметили одиноких наездников и остановились для борьбы, расставив по дороге пеших стрелков. Стреляя отовсюду из ружей и бросая с вершины горы большие камни, кара-киргизы обратили наездников в бегство и преследовали их. Так как вследствие малой ширины дороги двое не могли стоять рядом, то Наурузбай сражался впереди, а Эрджан позади. Пика Эрджана сломалась, но он выхватил саблю и продолжал отбиваться от преследовавших. Лошадь под ним была сильно уставшая и, при том, не кованная; утомившись на крутом спуске, она повернула в сторону и поднялась в гору. В это время манап Джантай и несколько его джигитов прошли вперед мимо его. Увидя это, Наурузбай ударил нагайкою своего коня «кизыл-мурун», напал [21] на них и оттеснил их назад дальше того места, где находился султан Эрджан. Последний повернул лошадь опять в дороге и стал бить ее нагайкою, но она не тронулась с места. Между тем кара-киргизы, подойдя толпою, опять обратили Наурузбая в бегство. Султан Наурузбай пять раз оттеснял кара-киргизов, но лошадь Эрджана не могла спуститься с горы, и он в конце концов, был взят в плен.

Султан Наурузбай, спустившись в долину, собрал своих рассеявшихся людей и повел их в горы. Кара-киргизы также собрались и, радуясь плену Эрджана, бодро пошли по следам Наурузбая с криком: яу качты ⁴⁵!..

В это время главное войско хана уже вернулось домой с своею добычею. Кенисара-хан отправил людей за султанами Наурузбаем и Эрджаном, а сам с военачальниками остался в ожидании их приезда у р. Чу, на одном холме близ уроч. Киклик-Сингир ⁴⁶.

В полдень он получил известие о приближении Наурузбая и плене султана Эрджана. Сильно огорчившись этим известием, хан спешился, а за ним спешилось и все его войско. Так они просидели до времени намази-дигер ⁴⁷, когда приехал Наурузбай. Удостоверившись в плене султана Эрджана, хан продолжал сидеть в огорчении. Из страха перед ним никто не посмел сказать: уедем с этого холма! хотя и люди, и лошади [22] оставались на эту ночь голодными. Между тем манапы Джантай и Урман послали во все кара-киргизские кочевья за помощью. В ту же ночь прибыли к ним подкрепления от кокандских кара-киргизов, а между тем большинство войска Кенисары-хана разошлось по своим аулам. На холме с ним остались почти все начальники, пятьсот ружей и одна пушка.

Утром люди его увидели, что они окружены каракиргизским войском в несколько рядов и что протекавший мимо холма ручей отведен в другую сторону. Положение ханского войска было опасное; кроме того оно было без пищи и воды. В этот день с утра до ночи происходила битва. От людей, посланных ханом к разошедшимся войскам, не пришло известий, между тем кара-киргизы росли числом со дня на день.

Окруженные киргизы три дня сражались без пищи и воды. В ночь на четвертый день Кенисара-хан собрал всех начальников на совет. Каждый из них советывал что-нибудь, но ни один из советов не был одобрен. Наконец султан Наурузбай встал с места и сказал: «Дайте мне двести годных к бою джигитов, под начальством Курман-батыря из рода Тома и Агыбай-батыря. С этими двумя сотнями я ударю на строй кара-киргизов и пробью его. Хотя они и многочисленны, но это ведь те самые кара-киргизы, с которыми мы сражаемся каждый день. Вы же с главным войском двинетесь за мною и пройдете чрез открывшуюся дорогу. Потом мы будем отступать, продолжая бой».

Этот совет был одобрен всеми, кроме Кенисары-хана. Он возразил: «Раз мы пробьемся, мы побежим уже безостановочно; у кого лошадь быстра, тот спасется, [23] большинство же народа погибнет. Если я сам, предводительствуя войском, обращусь в бегство, то уже не могу больше быть ханом народа. Если вы меня послушаетесь, то вот мой совет: заколимте лошадей и мясо заколотых навьючим на двадцать лошадей, которые и повезут провизию. При отступлении с одной стороны у нас будет р. Чу, а на прочие три стороны мы обратим пятьсот ружей. За отборными джигитами мы пойдем с пиками в руках. Никто не может разбить пеших, храбро сражающихся и вооруженных пятьюстами ружей».

Хотя пред ханом и высказывали одобрение этому совету, но большинство не согласилось с ним, потому что, по обычаю киргизов, лишение лошади равнозначуще смерти. Словом совет хана заколоть лошадей и отступать пешими никому не понравился. Все разошлись со словами: «Сегодня уже поздно. Завтра придет подкрепление от остального войска, а если и не придет, то с решением дела подождем завтрешнего дня».

В эту ночь, в темноте, часть войска дезертировала; узнав об этом, и остальное войско разбежалось. Ночь была до того темна, что не видели друг друга и не возможно было остановить кого-либо. Что можно предпринять против предопределенного Богом!..

Кенисара-хан, столько лет воевавший против русских, пал, когда ему исполнилось время, от злодейской руки кара-киргизов. «Мы от Бога и возвратимся к Богу!» ⁴⁸

Из родственников Кенисары-хана в этом бою [24] пали султаны Наурузбай, Эрджан (?) и Худай-менди. В живых остались: султан Кучак, сын Касыма, султан Джехангир, сын Исенгельды, султан Абульфайз, сын Агатая, султан Арсланбек, сын Кучака и Султан Кочкарбай, сын Сарыджана ⁴⁹.

Комментарии

30. Султан Сюк, сын Аблай хана, с несколькими тысячами кибиток большой орды, кочевавших в уроч. Семь-рек, а также около р.р. Кук-су и Кара-тала, в 1819 году признал над собою власть России (см. Левшина, т. II, стр. 92).

31. Дулаты — поколение большой орды, состоящее из семи главных родов. После истребления калмыков (джунгаров) совокупными действиями китайцев и киргизов, дулаты заняли Ташкент и владели им до 1815 года. Их главные зимовые стойбища, заключавшие в себе и ставки ханов, тянулись от сел. Зенгаты до кр. Неазбека. Под Ташкентом до сего времени сохранились селения и зимовки, носящие имена киргизских ханов, как-то: Дурмень, Кибрайты, Байты и друг.

Около 1815 г. Ташкентцы, выведенные из терпения поборами и грабежами дулатов, восстали под предводительством городского аксакала Юнус-Ходжи, разбили киргизов и вытеснили их из ташкентского земледельческого района. Восстание сопровождалось большим кровопролитием: победивший Юнус-ходжа казнил киргизов беспощадно. Дулаты отошли в чимкентский и аулиеатинский районы, где и кочуют до сего времени; не большая часть, впрочем, осталась и в ташкентском районе. (См. «Сыр-Дарьин. об.» соч. Смирнова, стр. 82 и Левшина, т. II глав. 5)

32. Самым замечательным не только из перечисленных султанов, но из всех сподвижников Кенисары, был султан Наурузбай. Это был храбрый, отчаянный наездник, подвиги которого воспеты киргизскими певцами (ойлянчи).

33. Хун или куна — плата за кровь убитого на основании обычного права киргизов.

34. Худайбергень Баетов был начальником киргизской милиции в отряде генерала Черняева и за оказанные заслуги получил чин зауряд-майора. Как он, так и Байзак чины датха, очевидно, получили от кокандцев. Байзак впоследствии казнен Алимкулом в Ташкенте.

35. Колено Чапрашты принадлежит к поколению Уйсун, остальные перечисленные здесь колена (роды) дулатов.

36. Вражда кара-киргизов с степными киргизами (казаками) имеет очень древнее происхождение. Начало ее нужно искать в соперничестве обеих народностей в политических делах в Средней Азии, что относится к средним векам. Аблай-хан нанес кара-киргизам жестокое поражение в открытой битве и сильно опустошил их страну.

37. Манапы ведут свое происхождение от целого ряда родоначальников биев, главенствовавших в кара-киргизских родах. Урман и Джантай были из рода Сарыбагиш.

38. Буреме и Шубуртбалы вероятно не колена, а отделения.

39. Чашке — время после восхода солнца, приблизительно, с полчаса, когда оно поднялось над горизонтом на высоту трех пик. Сартовское название этого времени нанушта — ранний завтрак.

40. Кощи — ветвь рода Каратал поколения Сол. Подробности о родах кара-киргизов см. «Сыр-Дарьинская область» соч. Смирнова.

41. Салават — особая отпустительная молитва; в переносном значении, — всепрощение, полное превращение всяких исков и споров между враждующими сторонами.

42. Аулиеата, Мерке, Токмак, Пишпек и Кастек в то время (1847 г.) принадлежали Кокандскому ханству.

43. Кизыл-аурун — рыжая морда.

44. Чрез Александровский хребет, в верховьях р. Кара-кистак, против почт. стан. Тарты.

45. Яу качты — знач. неприятель бежал.

46. Урочище и холм Киклик-Сингир находятся верстах и четырех от гор. Токмака (Семир. обл.) на левом берегу р. Чу, в версте от берега реки.

47. Вечерний намаз (молитва), совершаемый приблизительно за час времени до заката солнца.

48. Арабский стих, употребляемый мусульманами, когда они говорят или слышат о смерти кого-либо.

49. См. приложение 3 в конце книги.

© текст - Смирнов Е. Т. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2023
© OCR - Иванов А. 2023
© дизайн - Войтехович А. 2001