ХИВИНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1839 ГОДА

Из всех владений Средней Азии Хивинское ханство, по своему географическому положению близь наших окраин и в низовьях важнейшей водной артерии страны, всегда обращало на себя наибольшее наше внимание. Мы находились с них в прямых сношениях, когда имели еще очень смутное понятие о Ташкенте или Самарканде. Начиная с XVII столетия, к Хиве направляются русские путешественники, большею частию в качестве дипломатических агентов (Хохлов — 1620 г., Федотов — 1669, Даудов — 1675, Беневени — 1725, Гладышев, Муравин и Назимов — 1740, Рукавкин — 1753, Бланкеннагель — 1793, Муравьев — 1819, Никифоров — 1841, Данилевский и Базинер — 1842, Игнатьев и Бутаков — 1858 и проч.), и даже военные экспедиции (яицких казаков в начале XVII столетия, князя Александра Бековича Черкасского 1717 г., генерал-адъютанта Перовского 1839), а в 1847 году, заняв низовья Сыр-Дарьи и открыв плавание по Аральскому морю, мы примкнули почти непосредственно к ее владениям. Но вскоре, вследствие случайного обстоятельства, внимание наше обратилось совершенно в другую сторону. С 1853 года мы двинулись вверх по Сыр-Дарье и постепенно заняли значительные части Коканского и Бухарского ханств с Ташкентом (1865) и Самаркандом (1868). Вслед за тем (1869) войска наши высадились у Красноводска и упрочились на восточном берегу Каспийского моря. Таких образом Хива, забытая на время, была обойдена с двух сторон. Она не потеряла, однако, для нас того значения, которое дает ей самое географическое ее положение; напротив, всякий раз, когда в среде ученых обществ и в литературе обсуждался вопрос о мерах к развитию нашей торговли в Средней Азии, постоянно высказывалась мысль о важности [237] в этом отношении водяного пути по Аму-Дарье, клюнем которого служит Хивинское ханство. Средне-азиятский вопрос сводится, следовательно, прежде всего на вопрос хивинский.

Исторических материалов для изучения хивинского вопроса много, но, к сожалению, они еще не вышли из архивов и не разработаны в литературе. Мы не имеем, например, до сих пор истории последней хивинской экспедиции, хотя со времени ее прошло уже более тридцати дет. Единственное описание ее было напечатано в «Военном Сборнике» №№ 1-4. Основою его послужил почтенный труд по этому предмету, совершенный в 1849 году, по поручению генерал-адъютанта Перовского, Михаилом Игнатьевичем Иваниным, лично участвовавшим в экспедиции, в чине подполковника генерального штаба. Но описание было напечатано не им самим, не в том виде, как он того желал, и без всяких pieces justificatifs, и потому не может иметь значения законченного исторического труда. Люди, занимающиеся нашими азиатскими окраинами, конечно, не раз еще обратятся к историческому исследованию знаменитой хивинской экспедиции, этого любопытного и поучительного, во многих отношениях эпизода нашего движения на восток. Желая содействовать им обнародованием материалов, мы, пользуясь бумагами, оставшимися после смерти лица, близкого к генералу Перовскому, помещаем на страницах нашего журнала следующие интересные и неизданные еще официальные документы, относящиеся к экспедиции:

1) Всеподданнейшее представление проекта экспедиции в Хиву, с приложением состава отряда и издержек экспедиции. Представление и проект с приложениями писаны на синей бумаге, одною рукою, с помарками и отметками для переписчика.

2) Список с предписания военного министра командиру отдельного оренбургского корпуса, от 27-го февраля 1840 года, за № 113. Это ответ на донесение генерала Перовского о неудаче экспедиции и о направлении войск обратно на линию.

3) Подлинное письмо от оренбургского военного губернатора к владельцу Хивы, от 5-го августа 1840 года. Письмо это, по случаю высылки хивинским ханом всех русских пленных, не было отправлено по назначению. Мы помещаем его только в русском тексте.

I.

Составленную, по Высочайшему Вашего Императорского Величества повелению, и на указанных началах, записку, относительно [238] военного поиска на Хиву, всеподданнейше при сем представляя, осмеливаюсь присовокупить:

1) Что некоторые статьи, по означенному предприятию, требуют предварительных распоряжений и приуготовлений, которые могут продлиться более года; а как нынешние отношения к Хиве и, между прочим, своевольные поборы хивинцев с бухарских караванов и притеснения, останавливающие торговлю, вероятно, потребуют окончательно какой-нибудь расправы, то и было бы желательно, в ожидании дальнейших повелений, приступить ныне же к заготовке таких вещей и запасов, которые не подвержены порче от времени.

2) Если бы из числа 12-ти конно-артиллерийских орудий, предположенных при отряде, восемь заменить горными единорогами, каких ныне при оренбургском корпусе нет вовсе, то это чрезвычайно облегчило бы перевозку артиллерии. Независимо от настоящего обстоятельства, горные единороги была бы весьма полезны для случающихся нередко степных поисков и походов.

Проект экспедиции в Хиву.

Успех военного, противу Хивы, предприятия основывается почти исключительно на верном расчете и соображении средств и способов для продовольствия людей и лошадей. Если отряд в четыре тысячи человек при 12-ти орудиях дойдет в хорошем состоянии до Хивы, то этого уже достаточно; и даже этот умеренный расчет основан не столько на действительной потребности соединенной силы, сколько на необходимости рассылать беспрестанно довольно значительные разъезды и конвои. Остается только обеспечить еще продовольствие отряда как на месте, в Хиве, так и на обратном пути.

Отряд может выступить с средней части оренбургской линии, около Орска, Илецкой Защиты, Оренбурга, или с нижней линии, около Сарайчика и Калмыковой. В первом случае предстоят два пути: по восточную и по западную сторону Аральского моря; во втором же — только последний.

Расстояние от Орска до Хивы, сколько известно, одинаково по обоим путям и составляет до 1,250 верст; от Сарайчика до Хивы не более, если не менее 1,000 верст; но низменная прикаспийская степь несравненно голее и бесплоднее степей северо-восточных и сверх того около устьев Эмбы стоят едва проходимые летом обширные болота.

Путь по восточную сторону Арала, до реки Сыра, очень хорош; но далее он представляет то важное неудобство, что необходимо переправляться через четыре реки: Сыр, Яны, Куван и Аму, из [239] коих одна до ста сажен ширины, а другая еще гораздо шире; кроме того, пески Кизыл-Кум вовсе безводны, а их нельзя пройдти скорее, чем в 4 или 5 суток.

Караванный путь из Оренбурга в Хиву, по вкладную сторону Арала, идет: вверх по Илеку, через горы Мугаджар, верховья реки Эмбы и потом низменной, суглинистой и песчаной степью, до урочища Донгур-тау, у подошвы Чинка, или у подъема на Усть-Урт. Далее до самому Усть-Урту, западным берегом Арала, на урочище Ай-бугыр, у подошвы горного Чинка, а оттуда через города Куня-Ургенч, или через Ходжейли, на Хиву.

Этим путем отряд дойдет без всяких затруднений до верховьев Эмбы: далее, корм и вода становятся хуже и беднее; но на урочище Донгур-тау есть хорошие луга и камыши, и здесь необходимо было бы основать предварительно становище и заготовить продовольствие и фураж. По самому Уст-Урту дорога хороша, но кормы бедные, колодцев немного и все они маловодны; топлива, напротив, достаточно, потому что есть саксаул и другие кустарники. От Ай-бугыра, где также должно основать склады, значительных затруднений не предстоит; кормы нарядные, воды много и можно даже, частию, надеяться, найдти у жителей хлеба разного рода в зернах.

Остается еще принять в рассуждение путь на Хиву, через Каспийское море и от восточных берегов его далее сухим путем. Здесь заслуживают внимания наши три точки прибрежья: Новоалександровское укрепление, Мангишлакская пристань и залив Кара-бугас. Первое представляет два неудобства: затруднительное к нему плавание, по узкому фарватеру, в случае противных ветров, и бескормица и безводица пути поперег Усть-Урта; Кара-бугас ближайшая к Хиве часть Каспийского моря, но он слишком мало известен и путь от него до Хины также пролегает по голодным пескам; Мангишлак, хотя в отстоит от Хивы верст на 700-800, но за то плавание в нему прямее, удобнее, а путь до Хивы, вдоль подошвы Чинка, несколько обильнее водой и кормами. Впрочем, высадка с моря целого отряда с лошадьми и верблюдами представляет столько затруднений, что подобное предприятие, при нынешних средствах, должно почесться несбыточным.

Из всего этого следует, что путь из Оренбурга, или от Илецкой Защиты через Усть-Урт, благонадежнее прочих, и что путь через Сарайчик и Мангишлак могут с выгодою представить средства вспомогательный.

Безводье м бескормица составляют главное затруднение всякого [240] степного поиска; в первом отношении зима — лучшее время года, потому что снег заменяет воду, а во втором — весна. В раннюю весну, когда снег только что, частию, растаял, вода местами накопилась, а между тем свежая трава уже начала пробиваться, всего выгоднее предпринимать степной поход; но время это весьма непродолжительно; особенно, если рассудить, что путь лежит на юг, и снег около Оренбурга сходит гораздо позже, чем на Усть-Урте. Среди лета жары в степи нестерпимы; зимою, даже и на самом Усть-Урте морозы бывают до 20 и более градусов, иногда при значительных вьюгах (буранах); при самом наступлении весны, отблеск снега от ярких солнечных лучей, среди обширных и голых степей, бывает поводом ко всеобщим глазным болезням, что можно, частию, предупредить, волосяными на глазах сетками. Продолжительная и ясная осень весьма благоприятна для степных походов; но тут опять не могут быть устранены затруднения относительно воды и корма. Если бы можно надеяться на северную зиму, то возможность отправить весь отряд на полозьях перевысила бы все другие неудобства; но как слишком легко могло бы случиться, что отряд, с половины пути, не будет в состоянии идти далее на санях, то это произвело бы слишком значительное расстройство и потому должно предпочесть вьюк и колеса, как средства, хотя и менее выгодные, но более благонадежные.

По всему этому, удобнее будет выступить с средней части линии в конце марта или в начале апреля, с тем, чтобы пуститься в обратный путь в конце августа или в начале сентября. Можно также наоборот, выступить осенью и воротиться весною, можно бы почти решиться и на зимний поход; но в этом случае выгоднее выступить с Нижнеуральской линии, потому что Эмбенские болота замерзают и путь чрез это значительно сокращается. Как в степи, так и в самой Хиве, климат вообще здоровый и за исключением неизбежных военных трудов и лишений, особенных причин к болезням и смертности предположить нельзя.

Предполагаемый поход пешком совершен быть не может; необходимо подвезти весь отряд до места. Между тем главнейшее затруднение целого предприятия состоит в недостатке корма для скота, и в особенности для лошадей. К этому должно еще присовокупить, что для действий на месте нет надобности в значительном количестве конницы, потому что расстояния городов в ханстве весьма не велики, а изрезанная во всех направлениях [241] каналами местность, дозволяет пехоте действовать с большею выгодою. По сим причинам, лошадей должно заменять, сколько и где можно, верблюдами, которые подымают на себе и везут в упряжи втрое или вчетверо против лошади, а между тем довольствуются самым тощим кормом и гораздо легче переносят жажду. Предположив, что собственно в отряде будет не с большим 4,500 человек, достаточно иметь к том числе восемь сотен доброконных казаков; на остальных же положить по одному верблюду на 8-10 человек, если верблюды пойдут в упряжи или по одному на три человека, если пойдут вьюком. В последнем случае люди должны сидеть, по примеру азиатцев, в подвешенных к верблюду корзинах, откуда, в случае нужды, даже довольно удобно обороняться. Но если можно будет приучить заблаговременно верблюдов к упряжи, то это было бы несравненно выгоднее, потому что количество скота уменьшилось бы от этого более, чем вдвое. Предполагаемым путем от Оренбурга до Хивы всюду можно проехать на колесах; но для настоящей цели нужно устроить особые повозки: длинные, на высоких колесах и с широкими ободьями. Орудия, по крайней мере, на половину, также могут быть запряжены верблюдами.

Весь отряд было бы полезно разделять, для легчайшего продовольствия скота, на три части, из коих одной следовало бы выступить около Ильинской, другой — около Илецкой Защиты, а третьей — из Сарайчика или Калмыковой, с тем, чтобы всем трем частям соединиться на общем привале, у Донгур-тау, где пастбища привольны. Далее, также необходимо идти, по крайней мере, в трех колоннах, одна от другой на один или на два перехода; в противном случае воды в колодцах Усть-Урта было бы недостаточно.

Полагая расстояние от Оренбурга до Хивы, по избранному пути, 1,250 верст, и каждый переход в 25 верст, отряд дойдет в 50 дней, или вернее переходов, из коих около 18-ти, от Донгур-тау до Ай-бугыра, по Усть-Урту.

Только самое необходимое число верблюдов должно находиться при отряде; остальные же должны выступить дня два или три спустя и могут также следовать до Донгур-тау, двумя ила тремя различными путями. Часть продовольствия могут поднять и верблюды собственно отрядные. Через Усть-Урт, от Донгур-тау до Ай-бугыра, продовольствие, по недостатку воды для скота, должно быть доставляемо небольшими караванами. Если бы к тому времени занять Мангишлак, то вероятно нашлось бы средство доставить в [242] Хиву заготовленный на Мангишлаке провиант. В противном случае, надобно сложить хотя небольшой запасть в Новоалександровске, на всякий случай. Если, как можно надеяться, в Хиве найдутся хотя небольшие частные запасы хлеба, то в подвозном будет менее нужды; но положиться на это нельзя. Весь отряд необходимо довольствовать также мясом и вином; относительно же средств заготовления первого будет говориться ниже. Башкиры охотно будут довольствоваться усталями лошадьми и даже верблюдами. Кроме обыкновенной артиллерии, хорошо было бы снабдить отряд кегорновыми мортирами, ракетами генерала Шильдера, ракетами для сигналов и фалшфейерами.

Необходимо решить, какое участие заставить принять во всем этом кайсаков. Они, без всякого сомнения, могли бы принести нам весьма значительную пользу; но как минутное расположение известнейших наездников, зависящее от внушений Хивы и других мгновенных обстоятельств, нельзя положительно предвидеть, то и должно обеспечить себя по возможности с той стороны и принять заблаговременные меры; а именно: усилить отряд султана — правителя западной части, подполковника Айчувакова и роздать, через него, благонадежнейшим родам несколько хлеба, объявив им, чтобы готовились в поход и чтобы, за наличную плату, товарами и припасами в известных местах, доставили лошадей и баранов, для продовольствия отряда. Нет никакого сомнения, что эта и подобные меры принесут иного пользы, и что во время степного пути, разведочная и форпостная служба может быть, частию, исправляема кайсаками; но главнейшая помощь их будет состоять в доставлении отряду мясного продовольствия.

Предприятие это, во всяком случае, требует значительных приуготовлений: заготовку нескольких тысяч арб или повозок, кошемных шатров или кибиток, наем или покупку верблюдов, и наконец подвоз запасного продовольствия на Мангишлак или Новоалександровск и на главное становище при Донгуре. Итак, чтобы не было остановки к тому времени, когда сочтено будет нужных приступить к самому исполнению, желательно бы было заняться ныне же, безотлагательно, приутотовлениями и в особенности заготовкою таких припасов и снарядов, которые значительной порче от времени не подвержены.

Отчетность по экспедиции вообще не может быть обыкновенная, как потому, что потребности здесь частию вовсе не те, как в других случаях, так и потому, что самая заготовка скота и вещей не может происходить на общепринятых основаниях; надобно [243] будет закупать то и другое по одиночке, где случится, у кочевых и полукочевых инородцев, при чем невозможно соблюдать общеустановленного порядка.

Итак, сообразивши все, вернее и благонадежнее приступить к делу таким образом:

Основать предварительно, за год, два становища; одно — при южной оконечности Мугоджарских гор, верст слишком за 300 от Оренбурга, а другое — у Донгур-тау, в таком же почти расстоянии от первого. Тогда можно будет заготовить, по крайней мере на этих двух точках, несколько сена, и можно подвезти туда заблаговременно овес и продовольствие для людей. Пеший гарнизон, в Мугоджарских горах 250 человек, а на Донгур-тау — 350, должны оставаться там на зимовке и послужит, частию, для перемены в отряде больных и усталых. Вероятно будет удобнее выкомандировать для этого пехоту, а потом, во время следования отряда, забрать ее с собою, заменив пешими казаками и башкирами. В этом случае и самое продовольствие предварительных гарнизонов на становищах не составит особого расхода, потому что пехота и без того продовольствуется от казны. Может быть удастся согласить отчасти и самих кайсаков помогать при заготовке сена, что весьма облегчило бы дело. Если таким образом продовольствие отряда будет вполне обеспечено на этих двух точках, то одна половина затруднений устранится и останется только пройдти благополучно Усть-Урт, верст не с большим 400.

При обратном следовании было бы полезно отправить часть отряда во восточную сторону Арала, для осмотра и описи неизвестной еще доселе страны; при чем бухарцы могут со всею удобностию доставить туда продовольствие, прямо от себя, в чем, вероятно, при нынешних дружеских к нам отношениях своих не откажутся.

При отряде предположено иметь две разборных лодки и шесть будар (челноков), как для осмотра берегов Арала, Сыра и Аму, так и для переправы через каналы; кроме того, на последний предмет заготовлены будут бурдюки или кожаные мехи, которые послужат на пути и для запаса воды. Будары с удобством заступят место госпитальных фур для трудно-больных.

Три с половиною сводных баталиона пехоты предполагается образовать из отборных людей 22-й пехотной дивизии, а именно: из Уральска один, из Оренбурга один и из Верхнеуральска один, заменив их, где нужно, казачьими войсками.

Достоверно известно, что когда, после нападений хивинцев зимою с 1824 на 1825 год на вооруженный караван наш, в [244] следующую зиму отправлена была ученая экспедиция, под начальством полковника Берга к Аральскому морю, то в Хиве были сделаны уже все приготовления для поднесения мнимым победителям городских ключей. Пленники наши уверяют даже единодушно, что золотые ключи были уже отлиты. Независимо от этого четыре значительных поколений туркмен неоднократно просили русского подданства; со времени задержания у нас хивинского каравана и прекращения торговли, нужда и бедность в Хиве непрестанно возрастали и хан, лишившись доходов своих, начал взимать с туркмен и ближайших кайсаков довольно отяготительную подать; а наконец, есть в Хиве и в степи давнишнее поверье, что Хива погибнет от русского оружия, если воды Аму-Дарьи станут снова разливаться до Старого Ургенча, покинутого в древние времена, как говорят, по недостатку воды; ныне же залив Аму-Дарьи действительно стал снова наполняться, в Куня-Ургенче поселились жители, и народ с трепетом ожидает исполнения второй части предсказания. Все эти обстоятельства заставляют полагать, что может быть кайсаки и туркмены разграбят Хиву, прежде чем отряд наш успеет туда дойти; но определить это положительно нельзя и в этом отношении также выгоднее основать заблаговременно за год склад и становище у Донгур-тау; очень быть может, что и этого движения с нашей стороны будет достаточно, для окончательного смирения Хивы. Вероятно и самые пленники наши в Хиве, до 2 т. человек, не останутся при этом в бездействии. Во всяком случае, предприятие это, кажется, должно стараться разгласить; сами хивинцы понимают, что оно есть дело вынужденное, а недобровольное и один страх уже мог бы дать ему выгоднейший для нас оборот. Кроме того, это дослужило бы для нас и опытом, для предприятия более отдаленного настоящего похода. Необходимо, впрочем, иметь в виду, что все вообще предположения эти могут вдруг потребовать значительных изменений: все зависит от местных, случайных и непредвиденных обстоятельств: надобно будет пользоваться мгновенно тем, что случай и обстоятельства представят; а потому даже и самое время года для выступления нельзя определить с совершенною положительностию.

Остается еще определить с точностию два обстоятельства:

1) Если признано будет нужным занять Хиву нашими войсками, то на каком основании это последует? то есть удовольствоваться ли наказанием ослушных и предоставить ханство после того судьбе своей, или же сделать на месте какие-либо постоянные распоряжения на будущее время? Если посадить на ханство в Хиву одного [245] из благонадежных степных султанов, то это вовсе не было бы противно народным обычаям азиатцев и обеспечило бы нас на будущее время от коварной неприязненности Хивы.

2) Если Хива, увидев решительность действий наших, исполнит немедленно все требования России и вышлет, например, всех пленников еще до окончания предприятия, то как нам в таком случае поступить? Для отряда собственно выгоднее воротиться, если он будет еще довольно близок к пределам нашим, в особенности если не минует еще пустынь безводных; в противном же случае, самая необходимость потребует дойти до Хивы и расположиться там на время, для отдыха и подкрепления сил отряда. (См. табл., на стр. 246).

ПРИМЕЧАНИЯ.

1) Если верблюды пойдут под вьюком, то вместо 1,712 понадобится их до пяти тысяч.

2) Часть подъемных лошадей, под артиллериею, также можно будет заменить верблюдами и вместо 203 лошадей положить 69 лошадей, под два орудия, а под остальные восемь — 69 верблюдов.

3) Кроме того, на заблаговременный подвоз продовольствия и фуража в оба становища, как для отряда, так и для гарнизона, полагая, что и вошедшие в расчет 1,712 верблюдов будут употреблены предварительно на тот же предмет, понадобятся еще упряжных — 3,400 верблюдов и при них возчиков 700, если поднять все в один раз; если же в два оборота, что весьма возможно, то довольно половинного числа; но в этом случае необходимо назначить в конвой, в помощь гарнизону, еще до 400 казаков.

4) Следовательно, на полугодовом продовольствии, со включением возчиков, при отряде состоять будут: 5,776 человек, 1,402 лошади и 1,638 верблюдов. На годовом, при обоих становищах, — 731 человек, 100 лошадей, полагая при каждом становище по 50 конных казаков, и 8 верблюдов при артиллерии. Остальные 603 лошади, 66 верблюдов обоих гарнизонов, равно как и временный конвой, если он назначится к караванам, в помощь гарнизонам, будут на продовольствии, по обстоятельствам от 3-х до шести месяцев.

5) Всего полагается иметь при отряде в на становищах, два комплекта боевых зарядов, четыре комплекта ружейных патронов для пехоты, и по 60 патронов на казачье ружье и пистолет; кроме того, в запас, пороху 100 пудов, свинцу 10 пудов, ракет генерала Шильдера 250, сигнальных 500, фалшфейеров 500.

6) Всем чинам отряда предполагается производить винную и мясную дачи: офицерам всем вообще по 1 фунту мяса в день; нижним чинам, со включением нестроевых, возчиков и вожаков, вина по 3 чарки и мяса по 3 фунта в неделю. Офицерским и артиллерийским лошадям отпускать по 4 гарнца овса в день; всем прочим по два.

7) Опоражнивающихся по пути верблюдов, из под продовольствия, предполагается употреблять на перевозку при отряде воды. [246]

(Цифрами обозначены заголовки: (1) Генералов. (2) Шт.-офицеров. (3) Обер-офицеров. (4) Унт.-офиц. и урядников. (5) Гарнист., барабанщиков, трубачей. (6) Рядовых, кононер. и казаков. (7) Классных чиновников. (8) Нижн. чин. и деньщиков. (9) Верховых. (10) Упряжных и вьючных. (11) Вожаков и возчиков, из кайсаков. (12) Верблюдов. (13 ) Не строевых. (14) Лошадей. — OCR)

Издержки экспедиции.

NB Расчет примерный.

I. По продовольствию войск.

a) За исключением нижних чинов, состоящих постоянно на казенном продовольствии, вновь поступает до 2,300 человек; на них, на шесть месяцев:

b) Годовое продовольствие, на 731 человека и 100 лошадей, при становищах:

NB Расчет этот сделан в том предположении, что на становищах будет, за исключением ста казаков, пехота; в противном случае, годовое довольствие гарнизонов обойдется до 96,000 рублей

c) Шестимесячное продовольствие четырех казачьих сотен, назначенных в конвой к продовольственным караванам обойдется по тому расчету около 20,000 руб.

d) В запас, сверх полугодового на отряд продовольствия, трехмесячное, которое частию доставится на Мангишлак и Новоалександровск 106,000 руб.

Затем всего на продовольствие 382,979 руб.

II. По постройке равных вещей.

III. Наем вожаков и покупка верблюдов.

IV. Чрезвычайные издержки.

Примечания: 1) В издержках по экспедиции артиллерийские снаряды не включены.

2) Издержки могут быть отчасти сокращены: хозяйственными распоряжениями при заготовлении вещей и выручкою за продажу скота по окончании похода; но с другой стороны, неблагоприятные обстоятельства и непредвиденные затруднения в доставке продовольствия, могли бы и увеличить по [249] некоторым сжатьям расходы. Независимость этого, издержки могли бы отчасти быть вознаграждены сбором с хивинцев военной контрибуции.

II.

Предписание военного министра командиру отдельного оренбургского корпуса от 27 февраля 1840 года, за № 113.

Секретно.

Государь Император, прочитав донесение ваше, от 30 января из — Ак-Булака, изъявил крайнее свое соболезнование о тех чрезвычайных и неожиданных трудностях, с которыми мы и отряд вам вверенный должны были бороться в продолжение последнего месяца похода вашего в бесприютной Киргизской степи.

Труды и лишения, претерпенные отрядом, действительно превосходят все, что ожидать было можно и Его Величество, при всем искреннем сожалении о неудаче вашего предприятия, покоряясь безропотно определению Всевышнего, совершенно убежден в необходимости, в которую вы были поставлены, предпринять обратный на линию путь. Вполне оценяя чувства, побудившие вас к этой решимости, Государь Император благодарит вас за оную, видя в ней сохранение отряда, который, в противном случае, нашел бы, по всей вероятности, бесславную погибель в безнадежной борьбе с природными препятствиями..

Между тем Государь Император, имея в виду то невыгодное впечатление, которое неминуемо должно быть произведено неудачею настоящей против Хивы экспедиции, изволит признавать необходимым возобновить ее сколько можно безотлагательно, дабы с одной стороны показать непоколебимую твердость правительства в достижении единожды предположенной цели, а с другой — явить доказательство неослабной его силы и могущества.

Но если неудача первого предприятия, в стране совершенно неизвестной, может быть извинена, и действительно в общем мнении извиняется недостатком положительных сведений о местности, в особенности же встречею зимы и снегов, каких в том краю доселе не бывало, то всякая неудача предприятия последующего доказала бы или недостаточность соображений, или физическую невозможность исполнить самое дело, чего никак нельзя допустить.

Вследствие сего Государь Император, соизволяя, чтобы вы занялись безотлагательно составлением предначертания о новой экспедиции в Хиву, вполне остается уверенным, что вы, для несомненного обеспечения ее успеха, воспользуетесь всеми опытами, которые приобрели в продолжение настоящего похода. [250]

С своей стороны Государь Император полагать изволит, что походом сим дознана совершенная невозможность достигнуть до Хивы зимним временем, а потому, по мнению Его Величества, ни чего не оставалось бы иного, как предпринять новый поход летом или осенью, из Оренбурга нынешнем путем, или из Астрахани морем к Новоалександровску, либо в другое, на восточном берегу Каспийского моря место, к Хиве ближайшее.

Поход князя Бековича-Черкасского служит доказательством возможности этого дела. Но как сила составляемого отряда вполне должна соответствовать цели экспедиции и нет возможности соединить достаточно способов для перевозки морем всего отряда, то по необходимости должно будет ограничиться перевозкою на судах одной пехоты с артиллериею, в один и даже в два рейса, направив степью, к месту высадки ее кавалерию с верблюжьим транспортом. Вместе с этим транспортом должны быть отправлены и лошади артиллерийские, употребив их на это время для поднятия какой-либо части тяжестей отряда.

Выступление в степь этого сухопутного отделения экспедиции весьма бы выгодно было распорядить из Сарайчика или Гурьева, с тем, чтобы она следовала по направлению морского берега, дабы прибыть в одно время с пехотою к месту высадки; но если непроходимость эмбенских болот будет признана непреодолимых для подобного движения препятствием, то, конечно, не оставалось бы ничего иного, как отправить кавалерию с верблюжьим транспортом таким образом, чтобы она перешла Эмбу в верховьях или в средине ее течения.

Впрочем, не делая никаких решительных на предмет сей предположений, в ожидании соображений ваших, Государь Император изволил обратиться ныне же в способах снаряжения будущей экспедиции.

Из них первое место занимает самый состав отряда.

Корпус оренбургский, ослабленный весьма значительно отделением 3 1/2 баталионов пехоты для нынешней экспедиции и оказывающийся сверх того, по неопытности солдат и офицеров, недовольно способным к перенесению трудностей дальнего похода, не представляет надежного основания к будущему снаряжению. По сему Государь Император признать изволил за благо назначить ныне же 24 роты из полков 6-го пехотного корпуса. Роты эти безотлагательно будут сформированы в составе 6-ти сводных баталионов и направлены из Москвы в Саратовскую губернию, с тем, чтобы оттуда уже получить дальнейшее направление, или на оренбургскую [251] линию, или в Астрахань, смотря потому, сухим ли путем или морем экспедиция будет предпринята. Вместе с сими баталионами будет отправлена в Саратовскую губернию одна легкая артиллерийская батарея в восьми оружейном составе мирного времени.

Батарея эта назначается с орудиями и с двумя на каждое зарядными ящиками на случай, если бы вы признали полезным иметь при отряде несколько орудий более значительного калибра, нежели состоящие при оном ныне.

Сверх того, для вящшего усиления артиллерии отряда, Государь Император полагать изволит иметь при оном, вместо дивизиона, целую конно-артиллерийскую батарею казачей артиллерии.

О составе 6-ти сводных баталионов и артиллерийской батареи, в состав отряда назначаемых, о времени их выступления и порядке следования вы, вместе с сям, получите подробное мое уведомление.

По неизвестности времени, в которое экспедиция может быть предпринята, ни места, из коего она выступит, все, что относительно материального ее снаряжения на первый случай сделать можно, заключается в благовременном приготовлении запаса сухарей. Запас этот Государь Император полагает ограничить четырехмесячною пропорциею, взяв нужную для приготовления оного муку из неприкосновенных запасов оренбургского корпуса. Сухари эти, когда порядок следования экспедиции будет определен, могут быть свезены в общий склад, вместе с потребным количеством крупы из тех же запасов.

Генерал-майору Рокасовскому вместе с сим дано предписание распорядиться этим делом, приняв в расчет примерно на 10 т. человек, полагая в отряде 6-ть баталионов пехоты, артиллерию по назначению и то же число казаков и прислуги, какое состоит при настоящей экспедиции.

Сверх этого провианта, для обеспечения потребностей отряда, может быть предоставлено 1,600 четвертей сухарей перепекаемых, по известному вам распоряжению, из астраханских запасов, каковое распоряжение остается и ныне в своей силе.

К заготовлению овса, по неизвестности на какой именно пункт он потребуется, до времени не может быть приступлено. Заготовление прочих припасов, как-то: спирта, соли, перца, хрена и т. д. по незначительности нужных количеств, в свое время, вероятно, никаких затруднений не встретит.

Хотя огнестрельные припасы и снаряды хивинского отряда остались не израсходованными, но если бы часть их подверглась порче [252] во время пути, или оставлена была в степи по недостатку способов к перевозке, то пополнение их не может встретить препятствий ни во времени, ни в способах.

К собранию самых положительных сведений о перевозочных способах, имеющихся в Астрахани и в устьях Волги, сделано распоряжение, и о последствиях этого изыскания вы будете уведомлены.

Военный министр генерал-адъютант граф Чернышев.

Директор статс-секретарь Брискорн.

III.

От оренбургского военного губернатора владельцу Хивы.

С прибывшим в недавнее время в Россию капитаном Абботом, посещавшим также и Хиву, получено здесь новое письмо от владельца хивинского. Письмо это, равно как и прежде полученное мною, были представлены на Всемилостивейшее благоусмотрение Государя Императора.

Хотя, во исполнение повелений Его Императорского Величества, правительство хивинское неоднократно было извещаемо мною во всей подробности о справедливых требованиях России, хотя требования сии были, сверх того, объясняемы приезжавшим на оренбургскую линию хивинским посланцам, хотя тоже самое было подтверждено и в письме господина министра иностранных дел к самому хивинскому владельцу, не менее того требования сии до ныне не приведены еще в исполнение.

А как в письмах, вновь полученных, замечается некоторое сомнение в точном уразумевай настоящих требований России, то Его Императорскому Величеству благоугодно было повелеть мне еще раз подтвердить владельцу хивинскому:

во-первых, что присылка в Оренбург всех русских, насильственно удерживаемых хивинцами в неволе, должна предшествовать всяким переговорам и возобновлению всяких сношений. Доселе в два раза прислано только 100 человек; каждый раз владетель хивинский уверял, что более в Хиве русских пленных нет. Между тем он в последнем письме сам сознается, что собрано там вновь некоторое число пленных. От него зависит ускорить высылкою в Оренбург всех русских, задерживаемых в хивинских владениях, и тогда Государь Император предаст минувшее великодушному забвению и дозволит приступить к переговорам о будущих сношениях России с Хивою;

во-вторых, вместе с возвращением всех находящихся в Хиве русских невольников, ханство хивинское должно прекратить [253] навсегда враждебные свои против России действия: не притеснять и не возмущать кайсаков, более уже ста лет признающих над собою владычество Россия; не вмешиваться вовсе в их дела и не оказывать покровительства изменникам кайсакам; не задерживать насильственно и не грабить караваны, идущие как из Бухары в Россию, так и обратно; строго наблюдать, чтобы хивинцы не покупали и не держали у себя русских в неволе; и наконец, предоставить русским торговцам в Хиве ту же свободу и ту же личную безопасность, какими в России пользуются подданные всех азиатских областей, находящихся с нами в мирных и торговых сношениях.

Таковы суть главные и справедливые требования Российского Правительства. Исполнение первого из них, то есть немедленная присылка в Оренбург всех русских пленных, будет служить первым шагом к примирению. В удостоверение же точного соблюдения прочих условий, хивинцы должны будут прислать в Россию двух или трех заложников из почетнейшего сословия тамошних жителей.

Когда все сие будет выполнено, тогда только будут прекращены приготовления к военным противу Хивы действиям, отпустятся задержанные в России купцы хивинские с их товарами и торговые сношения возобновятся на прежнем основании.

Итак, владельцу хивинскому открывается еще возможность к примирению; но для сего он должен действовать искренно и не теряя времени в бесполезных для него ухищрениях. Если он вполне постигнет собственные свои выгоды, то он поспешит исполнить сии требования наши; если же он станет по прежнему упорствовать в необдуманной вражде против России, то последствия сего упорства докажут ему, что всякое неблагонамеренное действие получает, рано или поздно, заслуженное наказание.

Сие объявление делается мною вновь хивинскому правительству, по Всемилостивейшему соизволению Его Императорского Величества, в ответ на оба вышепомянутые письма, в коих владелец хивинский изъявляет желание об установлении мирных сношений.

Оренбургский военный губернатор Перовский.

Августа 5-го дня 1840 года.

Текст воспроизведен по изданию: Хивинская экспедиция 1839 г. // Русская старина, № 2. 1873