VI

ПОЕЗДКА ПОСПЕЛОВА И БУРНАШЕВА В ТАШКЕНТ В 1800 г. ¹

ВСТУПЛЕНИЕ

Хотя по cиe время и есть некоторые сведения о той части Азии которая известна под именем Западной Татарии, и состоит из Бухарского, Куканского, Ходжантского, Хивинского и Ташкентского владений, сближающихся чрез степи Киргиз-Кайсаков и с Россиею, но из всех таковых сведений кроме географического обозначения некоторых главнейших мест, едва ли можно найти достаточное описание об обитателях сей страны По именному соизволению блаженные памяти государя императора Павла Первого между особыми поручениями, велено и было сделать нужные на тамошний край замечания. При выполнении сего в 1800 году, в Ташкенте хотя и сделано описание, по в такой краткости, какую можно было на тот раз сообразить.

И так, почитая, что для государственной системы может быть не бесполезно сколько-нибудь удовлетворительное сведение о сих обитателях, кои в соседстве с границами России, и иногда по своему сближению с Персией и Восточной Индией, чрез взаимную торговлю могли бы пользы свои [2] сливать с пользами России, паче при удалении препятствия в степи Киргиз-Кайсаков от их грабежей купеческих караванов. Почему все относительные на сей край замечания, кои имеют нужные черты на тамошнее изобилие, могущество, порядок управления, торговлю и прочее, с изображением в начале о Киргиз-Кайсаках и удобности прохождения чрез степь, ими обитаемую, все сие, как будучи учинено с личного и новейшего удостоверения, в надлежащем порядке под сим прилагается.

ЧАСТЬ I.

О МЕСТОПОЛОЖЕНИИ И КАЧЕСТВЕ ЗЕМЛИ, НАСЕЛЯЕМОЙ КИРГИЗ-КАЙСАКАМИ; С ОПИСАНИЕМ ПРЕБЫВАНИЯ ИХ И СПОСОБНОСТИ ПРОЕЗДА ЧРЕЗ ВСЮ ОНУЮ СТЕПЬ.

ОТДЕЛЕНИЕ I.

Общее замечание о местоположении степи Киргиз-Кайсаков.

Степь, обитаемая Киргиз-Кайсаками, при реке Иртыше соединяется с Российской границей и идет по левому брегу течения опой реки. Ниже крепости Омской делается Линией, называемой Горной, и далее - Оренбургской. С другой стороны граничит от вершин реки Иртыша с Китайскою Империей, далее, с Хивинским, Ходжантским, Ташкентским й Бухарским владениями. Она сколько известно занимает нарочитую в Азии, но по сие время, кроме некоторых путей; нельзя описать оной с географическою точностью; ибо враждебные поступки населяющего народа приводят в опасность как торговое сообщение, так и всякого, кто бы решился войти в гнездо сие по многим примерам хищное ².

При особливых посредствах со стороны управляющего Сибирской Линией, по Высочившему соизволению [3] предпринятых, проходя чрез пространство оной степи, рассматривая естественное положение земли, качество ее и способность к произведениям, также избыточество и образ жизнен обитателей, всему тому нужные замечания ³ постепенно объясняются.

Сия степь хотя преимущественно отличается ровным местоположением своим, но имеет многие пригорки и увалы, кои суть и следствия, более наводнением произведённые, и они, так как и вся степь, состоят из разнородных каменных пород. Между тем при вершинах реки Иртыша, горы отделившиеся от Малого Алтайского Хребта, в разных отраслях, среди оной степи проходят к северо-западу на довольное расстояние, и которые, по мере своего продолжения уменьшаясь, преобращают и там местоположение в степное.

Вся поверхность оной степи покрыта кипечною травой и, местами различные мелким терновником. Впрочем каменистое основание не делает способности к другим произведениям. К сему можно отнести и маловодие сего края, ибо многие озера и ключи в летнее время иссыхают, почему обитатели принуждены копать неглубокие колодцы, в которых вода местами пресная и местами от солонцов горьковатая, однакож, по привычке для людей и скота без вреда употребительна. Но где горы продолжаются, тут между ними довольно есть рек и ключей, и на черноземных мягких падолах растут луговые травы; по всем таковым выгодностям могло бы быть хлебопашество пронзвожено. А в рассуждении имеющихся лесов, кои отчасти есть и годные к строению, соделались бы и другие для жизни лучшие выгодности, о чем особо объяснено.

Между тем в общем положении сей степи, относительно ее удобности к обитанию, належит исключить ту часть, которая следует к полудни, за пространством гор. Она называется Битпаком и покрыта более терновником и отчасти полынною травой; по причине неимения воды не населяется а для случайного прохождения выкопаны колодцы, или весною довольствуются скопившеюся от растаяния снегов. Такая степь продолжается до реки [4] Цуя, на расстояние в поперечнике 180-ти верст; за нею следует пещаная, до 50-ти верст. По пути же к Бухарии подобная сей пещаная степь находится гораздо обширнее, у и также не населяется. От туда уже как к Бухарии, так и к Ташкенту начинаются удобные к обитанию места.

Хотя степь Киргиз-Кайсаков не способна к лучшим произведениям, но имеет все нужное, особливо по образцу кочевной жизни, каковую оные ведут. Она совместнее по их скотоводству, составляющему лучшую часть собственного избытка; по действию ж нравов их, они предпочтут свое положение всем другим правилам жизни.

Пре подробном описании пути найдется всё нужное cо стороны удобности прохождения и всех выгодностей, какие свойственны положению тамошнего края.

ОТДЕЛЕНИЕ II.,

О Киргиз-Кайсаках и их образе жизни,

Киргиз-Кайсаки разделяются на три Орды: Большую, Среднюю и Малую. Первая имеет пребывание от реки Цуя до реки же Сыр-Дарьи, и большая часть оной состоит под зависимостью Ташкентского владельца; Средняя — от вершин реки Иртыша, по длине оного и на пространстве до степи, именуемой Битпаком (неспособной к объятию); Малая — около Оренбургской Линий, простираясь до Бухарий. Ближайшие к пределам России, особлево средней и малой Орды, находятся под покровительством России, которые свободны от всякой дани и другого участия во всех отношениях; а принадлежащие Ташкентскому владельцу в военное время употребляются на вспоможение, иногда подвержены небольшой дани, обязывающей их к повиновению. Прочие же никакою зависимостию, исключая собственных прав, не пользуются.

Сохраняй обыкновение предков, имеют они в Средней и Малой Орде своих Ханов, так же в каждой волости Султанов и Старшин; но все оные и званием своим [5] не поддерживают власти над Киргиз-Кайсаками. Они по роду их происхождения, хотя и делают им некоторое личное уважение, но далеки совсем от беспредельного повиновения. Необузданная вольность их презирает благоразумием и властию. Часто те которые избыточнее в имении и могущественнее в семействе, своими буйственными поступками руководствуют умами многих, не ощущая над собой власти Султанов. В самых преступлениях, буде, Киргизцы, не хотят подвергнут себя их суждению, они принудить к тому не могут, разве общими уже усилиями, и тогда наказание бывает очень слабое для преступников. В Большой Орде достоинство Ханов Ташкентским Владельцем совсем уничтожено, и Киргиз-Кайсаки управляются Биями (судьями) или старшинами, под властью самого Владельца, о чем ниже объяснено будет. В обеих прочих ордах Ханы избираются и возводятся со стороны той, кем покровительствуются.

Звание Султанов идет наследственное, и всякий из сего поколения оное именование сохраняет; но в прочем предпочитается более старший. Нередко, буде власть Султанов не отвечает желанию, или общим мнениям Киргиз-Кайсаков, то они принудят таковых удалиться, избирая другую власть.

Хотя между Киргиз-Кайсаками не видно такой власти, которая бы одержала их в правилах единомыслия, так же и того чтоб устремляясь к общей пользе, имели они целию поддержать свою независимость; однакоже, при видимом стечении опасных следствий, они для одинаковых прав своих несмотря на свое положение, могут быть всегда в совокуплении. В круге политическом они не имеют и участия, с пограничными народами, но бывают иногда сношения, особливо Хана Средней Орды, с Китайским Императором, которого по временам и посланники бывают в орде.

По образу своей кочевой жизни, Киргиз-Кайсаки, весною со всем, скотом и имуществом переходят так-как бы принадлежащими уже для каждой волости местами, остановляясь чрез неделю, или покуда удобность есть для корму скота, около речек, озер или колодцев всею [6] волостью вообще, дабы быть безопасным от других волостей; разделяются же иногда по стеснению только мест; и таким образом чрез все лето продолжают, а к зиме возвращаются на непременные свои места, каковые более избирают между гор, чтоб от случающихся непогодей сколько-нибудь могли защититься. Леса хотя местами и есть, но редко оные на дрова употребляют, а более рубят мелкую поросль и терновник, затем собирают скотской помёт, коей и нарочно запасают для зимнего времени.

Введенный в обыкновение грабеж под названием баранты для них самой разорительнейшей: одна волость пользуется слабостью другой и вооруженною рукою отнимает скот, или другое имущество. Таковыми поступками будучи одни другим опасны, взаимно себя истощают. Султаны и другие их власти не только не имеют попечения, чтоб благоразумным внушением зло сие отвратить, но и сами принимают главнейшее участие. Мщение их в том не может быть иначе удовольствовано, как подобным грабежом, каковой они между собой всегда щитают долгом, неимеющим ни числа ни времени. А как грабежи сии бывают частые, и скопляются для сего большими партиями, почему проезжающие всегда находятся в опасности, дабы не попасть в добычу грабителей; иногда целые караваны купцов не могут сего избежать; ибо — совокупные силы не одной воровской партии, но и всей волости превосходят могущество тех, которые бы решились себя защищать.

Скотоводство сего народа состоит в лошадях, верблюдах, рогатом скоте и баранах, кон в зимнее время, не смотря на глубокие снега, по привычке всегда довольствуются полевым кормом; но со введения между собой грабежей, сами Киргизцы признаются в уменьшении сего первейшего своего избытка: ибо от скорой перегонки оной скот подвержен бывает повреждению и самой гибели; а за всем тем поступают и в употреблении без всякой бережливости. От скотоводства имеют они пропитание и все для себя нужное, посредством собственного изделия, или мены с Россиею, Китайцами, [7] Бухарией, Ташкентом и другими народами на вещи, коих они сами не производит. Ловля лисиц и зайцев, большею частью чрез приученых беркутов, так же приносит им нарочитую пользу. Некоторые ори речке Нуре и в других местах начали производить небольшое хлебопашество, но труд оного празднолюбивому народу не может быть приятен, отчего упражнение сие и не может сделаться общим. К ремеслам не видно в них способности, кроме что по нужде делают для себя из готового железа и меди некоторые нужные им вещи.

Умеренное и довольно хорошее положение климата много содействует здравию сего народа, которой по привычке способен более к верховой езде; пешие же слабы и не расторопны. Вооружение у них состоит в луках, копьях и отчасти ружьях; более ж всего дерутся топориками и деревянными палками. Все вообще при малейшем случае дерзки и мстительны; сохраняют варварские обычаи, особливо над людьми другого исповедания веры. Коль скоро видят преследуемое наказание злодеев, робки, и, не будучи в силах к какому либо предприятью, скрываются в пространстве степи. Для сея причины, как между собою, так и пограничные народы, поставляют за правило и неимевших в, преступлении участия Киргизцов захватить, дабы оные открыли и доставили виновных.

Сии Киргиз-Кайсаки пребывают в законе Магометанском, но по непросвещению в науке редкие знают правила, кои бы их руководствовать могли, и заблуждая в невежестве следуют путями, кои ведут к буйству и безначалию, не ограждаясь никакою должностью, коя бы могла соделать их и миролюбивее и общеполезнее, словом сказать, они мало выводят обязанностей между своими повиновениями и к духовному закону — Многоженство суть из первых последований своему законодавцу: каждой содержит жен по мере своего состояния, и до взятья платит в семейство невесты скотом или другим имуществом, называемою калым, в каком числе договориться могут, и невеста всегда бывает другой волости. [8] До времени же, покуда выплатится калым (каковой иногда продолжается чрез несколько годов) жених, приежая, делает невесте в ночные времена посещение, и хотя бывает в одной юрте с семейством, но старается, чтоб приход его не был виден. В прочем, строгие обычаи требуют дальнейшего покушения удаляться, за что, как за бесчестие и наказывались; но со временем черта сего обыкновения ослабела. Между тем и другим полом есть многие хорошего вида, и женщинам в особенности нравятся головные жемчужные и другие блестящие украшения. Прочее платье состоит из халатов шелковых, бумажных и шерстяных материй; не видно однакож на все оное бережливости. Вообще, как мужчины, так и женщины весьма неопрятны и чистоты не соблюдают. Жены исправляя все зделья, не оскорбляются всегдашнею праздностью мужей своих, и в совершенном к ним находятся повиновении.

Пред недавним временем один из сего народа выдавал себя за пророка, которой проворством своим, оборотливостью мыслей и новыми правилами произвел впечатление оставить не нужные и разорительные украшения, особливо пагубный грабеж. Как сии так и другие правила им полезные, подкреплял он врачеванием болезней, и нашед себе от последователей доверенность, переходил из одной орды в другую. Напоследок в исступлении с ним бывшем, сделав убийство нескольких человек, и сам подвержден был той же участи, чем все правила его разрушились без дальнего действия.

В прочем, многие странности в обыкновениях сего народа, суеверие к очарованиям и предрассудки находятся в большой степени и следуют от одного поколения к другому. Описание их вовлекло бы в малозамечательную подробность. [9]

ОТДЕЛЕНИЕ III.

О проезде чрез Киргизскую степь к Ташкентскому владению, с нужными по пути замечаниями.

Примеры буйства и хищения Киргиз-Кайсаков, при самых строгих мерах, нередко на самой границе производимые, довольно показывают, сколь безопасно можно проходить чрез степь ими обитаемую где никакие права для корыстолюбивы, их польз не уважаются. Свобода и самая жизнь тех, кто другого с ними закона, остаются без защиты. При таковых следствиях Управляющий Линией, с живущим в Средней Орде Каракисетской волости Султаном Букеем (коей силою своей волости, ежели не более то ее менее самого Хана уважается) сделал сношение о препровождении посланных из России чиновников с сыном его до города Ташкента, и получивши от него обнадежение, распорядился отправлением. На сей конец в Мае месяце 1800 года переправились за реку Иртыш около Ямышевской крепости в Форпосте Семиярском, как месте соответствующем по направлению пути, и удобном к переправе при самом разлитии весною воды. Для проведения же до Султана, послан один знающей места Киргизец и 25 человек сооруженных казаков. Следуя от реки Иртыша, в направлении к горам Куказлыку, ровною степью, отчасти солонечною, местами же чрез пригорки и увалы, по становьям воду находили в озерках, или колодцах, и изредка по ключам; в первых оная более горьковатая. Помянутые горы и в близости их называемые Бокту, в расстоянии от Иртыша 170-ти верст, не весьма высоки и покрыты сосновым лесом, годным к строению. Около их довольно есть ключей; но луговых трав, кроме мелкого кипцу не находится. При сем урочище грабительская партия Киргиз-Кайсаков состоящая более нежели в сорока человеках, сделала варварское покушение; но увидев превосходное вооружение и самое действие к защищению готовое, для слабости своих [10] усилий предприятие остановила. Продолжая далее путь таковыми ж ровными местами, к горам, именуемым Кар Каралы, врассуждении удовольствования водой и для лошадей кормом не имели затруднения. Оные горы в близости их Кен Казлык весьма каменисты и покрыты сосновым, березовым и осиновым лесом, первым годным к строению, в изобилии. По течению многих ключей растут луговые травы. В лесах же находятся звери, по уверению Киргизцов, медведи, маралы и кабаны в довольном числе. Сии горы находятся от Иртыша в расстоянии 250 верст. От них до речки Нуры горы идут каменистее и сплошнее, но известными путями с самыми повозками проходить не затруднительно. Между ими по ключам растет малой и осиновой лес; на мягких же подолах есть луговые травы, и может быть хлебопашество произвожено. По речке Нуре такие же находятся удобности, где и Киргиз-Кайсаки начали производить небольшое земледелие, наводняя из, речки каналами. Здесь нашли кочующего с своею волостью Букея Султана, представили ему сношение пограничного Генерала и посланные подарки, просили об отправлении в Ташкент. Он все то с удовольствием принял, но, по видам на Ташкентской край ему известным, отклонял отправление. Напоследок сообразив различность известий относительно Ташкента, убедили Султана к согласию на дальнейшее препровождение. Он назначил к тому сына своего, при нем вожатого и двух Киргизцов. А чтоб сколько-нибудь безопасным быть от воровских партий, выбрали по его настоянию из провождавших до Султана 10 человек вооруженных казаков, ибо собственные Султана отзывы были таковы, что он в силах доставить защищение в своей только волости, а может быть, и другие ему соседственные уважать его участие; но как многие остаются без связи с ним, с другой же стороны, воровские партии и самим им опасны, в таковых случаях за нещастное приключение он не ответствует. Удостоверившись в истине этой собственным опытом, но не имея других, лучших способов, решились вступить в предлежащей путь. В продолжение оного [11] от встречающихся волостей, не смотря на препровождавшего Султана, увидели многие притязания, к чему они сколько приметить можно было влечены более корыстолюбием. На речке Сарысу нашли Тараклинкую волость, в коей Султан Абетей, брат нежнейшего в орде Хана Валия, под различными видами предпринял остановить. Тут дано ему понятие о следствиях такового поступка, и что по его угрозам одно явное только усилие будет достаточно. В следующий день он действительно принял намерение остановить однакож скрытое путеследование спасло от всякого покушения им сделанного. Таким образом продолжался сей путь от самой речки Нуры до гор называемых Кок Томбак, кои в расстоянии от реки Иртыша 770 верст степными и отчасти гористыми, но впрочем, нетрудными местами; для лошадей кипечной травы везде есть довольно; вода находится около гор в ключах или озерах и нарочно копанных колодцах; для варения пищи, где нет терновнику, тут собирается скотский помёт, словом сказать, все нужное по сие место можно было найти ⁴. Далее от сих гор начинается степь, называемая Битпаком (негодная) и продолжается до реки Цуя на расстояние 180-ти верст. По оной избирают разные дороги, кои сходствуют с временем и безопасностью, врассуждении приближения живущих в горном кряжу называемых каменных или диких Киргизцов еще злейших грабителей на проежающих всякого рода. Из дорог самая опасная, но ближайшая почитается чрез урочище Тюсъбулак. Многие обстоятельства, особливо изнурение и упадок лошадей, непривыкших к горьким водам несмотря на описанную от Каменных Киргизцов опасность, побуждали продолжать путь сими местами. Тут по Киргизским становьям (когда они с реки Цуя весною переходят на степь к горам Кок-Томбаку, и потом осенью обратно) в выкопанных колодцах вода находится горькая, и по нужде только можно оную употреблять. Впрочем, кроме терновнику и полынной травы, никаких более растений ненаходится. Но как в некоторых от растаяния снегов скопившихся озерах вода изредка попадала еще пресная (коя в летнее [12] время присыхает), то сие много; при тогдашним положении способствовало. Дошед реки Цуя, врассуждения, бывшего тогда большеводия, переправляясь на связанном камыше. От оного в расстояние 10-ти верст находится весьма горькой воды небольшие озера; за ними следует пещаная степь, покрытая мелким кустарником, называемым саксаул (в роде жимолости) и полынною травою. Тут на расстояние 50-ти верст воды совсем нет и для лошадей по причине топкого песку весьма изнурительно. Впрочем с одной стороны неизвестность; сего края, с другой всегдашние опасности самих вожатых, непозволяли пристойнее в прохождения сем располагаться и тем оное наиболее сделалось затруднительнее. Окончив пещаную, степь, на обширной равнине находится множество сплошных; почти озер, обросших камышом, кои называются Каракул, довольно; рыбные. От оных мимо прежнего селения Бабаты, с удобностью перешли горы Каратау. С возвышения их видно все почти пространство, степи к городу Ташкенту, до самых гор Алатау. На сем пути множество речек и ключей, везде для лошадей корм и мелкий терновник, яко вещи, необходимо нужные улучшали переход. Но упадок и изнурение лошадей не могли уже дать успешности. В 28-е число Июня прибыли к городу Ташкенту, и назавтре в оном к Владельцу представлены (Образ принятия в город Ташкент, по уважению к Российской державе был таков, какового присылаемым из других месть чиновникам не делается. В день принятия в этот город, два чиновника приехали из оного и просили именем владельца о въезде. Между тем поставлены были люди до самого города (и чрез оной по обеим сторонам со всем их вооружением и знаменами. Чиновники вели за поводья лошадей и, по призде к дому Владельца, сняли и провождали в его пребывание, где множество сидящих чиновников окружали. Подле Владельца лежали лук и стрелы также и копье, на особых подушках. По сделании приветствия даны места, устланные коврами и сделано угощение тамошними плодами. После этого препроводили в назначенный для пребывания дом.).

Пробыв в сем городе чрез тря месяца получили [13] от Ташкентского Владельца отправление. (По получении от Владельца следующих сношений и изъявлений удовольствия, одеты были в платье, какое у них употребительно и еще по таковомуж подарено. Сам Владелец в полной мере отзывался в удовлетворении ему сделанном, обнадеживая, что он воспользуется случаем доказать свою преданность России и предками его сохраняемую.) 1-е Октября совокупившись с небольшим вышедшим в степь караваном тамошних купцов, отправились. А чтоб в известность привести и другой путь через урочище именуемое Уванас, которой против первого несколько отдаленнее, предприняли туда свой проезд. Следуя мимо горда Туркестана и других селений до гор Каратау со всею удобностью не встречали не в чем потребном в пути недостатку. Но в продолжение через сии горы хотя также все нужное находили, однакоже, по причине каменистых мест, в ущельях с великим трудом должны были пробираться чего в переднем пути не встречали, где можно только на верховых Лошадях проезжать. Между оных гор текут частые ключи и растет тонкой березовой, осиновой и тальковой лес вместе с другими мелкими кустарниками. Далее, продолжая мимо селения именуемого Сузак (из коего жители переведены в Туркестан) дошли до реки Цуя гораздо удобнее, нежели передним путем, ибо нет столь великих песков, притом, вода в колодцах, а весною и в речке, находится. В самом же Цуе в осеннее время нет течения воды, которая остается большими только озёрами, и от солонечных мест весьма горьковата. От сюда степью Битпаком до гор Томбаку не было прохождение удобнее прежнего, и в прочем чрез всю степь до самой Российской границы, со стороны всех выгодностей, можно представить параллель вышеописанного пути.

ПРИМЕЧАНИЕ I

Есть ли удобные места, к заселению в Киргизской степи?

Хотя степь Киргиз-Кайсаков по большей части местоположением своим не соответствует к предпринятью [14] выгодных заселений, как по причине малости лесов, так неменее и врассуждении каменистого основания земли, неделающей способности к земледелию, паче при общем в сем краю маловодии; но из сего можно сделать некоторые исключения, кои показать могут, что есть и такие места, кои имеют все нужные выгодности Для оного заселения. На сей конец можно взять по длине степи от самых вершин реки Иртыша, между продолжения гор от малого Алтайского Хребта отделившихся, до пресечения их ниже крепости Омской, принимая за основание, что между сих гор довольно находится равнин, и по речкам и ключам луговых трав, так же и для хлебопашества способных мест, кроме что леса, годные к строению и здесь в редких местах находятся, а более мелкие поросли, употребительные на дрова и тому подобное. Впрочем, по недостаточному исследованию сей части, нельзя сказать о постепенности таковых выгодных мест, кроме что при прохождении к Ташкенту сделано сие замечание.

От самой реки Иртыша до гор Куказлыка, на расстояние 150-ти верст, по неимению лесов и других для жизни потребных выгодностей, не можно сделать заселения. Помянутые горы и от оных в недальнем расстоянии Бокту, покрыты сосновым лесом, которой и на строение может быть употребителен; сверх того на дрова мелкой поросли, в для скота кипечного корму достаточно; а в близости гор находятся ключи, кои и в летнее время не высыхают. Буде можно сими выгодностями удовольствоваться, то около оных мест может быть сделано небольшое селение. От Куказлыка, в расстоянии 50 верст, горы Кень-Казлык и Кар-Каралы, более таковым лесом избыточны. Около оных и далее, даже до речки Нуры, на расстояние 160 верст, места можно щитать из всего путеследования лучшими, ибо там между гор текут частые ключи, и на мягких подолах растут луговые травы, где и хлебопашество производить удобно. В сих местах находится осиновой в березовой лес в по всем таким выгодностям можно сделать небольшие селения. От [15] речки Нуры до гор Каратау, совсем не находили таковых удобностей, разве могут быть они при протяжении от восточной стороны горного кряжа. От гор же Каратау места почитаются совокупно с обитающими Киргизцами Большой Орды, принадлежащими Ташкентскому Владельцу. Касательно выгодностей страны ниже сего описано.

ПРИМЕЧАНИЕ II.

Какие удобности в прохождении чрез Киргизскую степь до Ташкентского Владения?

Ежели прохождение чрез Киргизскую степь относится до купеческих караванов, или других небольших партий, то оные известными путями и в надлежащее время могут следовать без дальних затруднений. Таковое время удобнейшим почесть можно весною, с Мая месяца, или буде снега стают и ранее, ибо тогда в воде не может быть большого недостатку, в коей и главнейшая необходимость состоит; при том и до наступления жаров более найти можно спокойствия. Однакож при всем том нужен такой вожатой, которой бы знал все урочища и все для удовольствия в пути потребные выгодности, поелику и тогда встречаются безводные места, особливо в степи называемой Битпаком. Иногда же, где вода есть, то зимним кочевьем Киргизов трава бывает совершенно вытравлена. Но при известности мест, таковые затруднения могут быть отвращены. Зимою же проходить можно только по первым снегам, кои заменят недостаток воды; но ежели упустится время, то от бывающих около гор Алатау великих снегов, выйдет совершенное затруднение. Впрочем, врассуждении ровного большею частью местоположения, удобно можно проходить и с телегами, так как и между гор известными путями небудет препятствия, кроме что с некоторою околичностью. На верховых же лошадях и с вьючными верблюдами можно миновать тех объездов, какие в первом случае необходимы. [16]

При различных поступках со стороны Киргизцов, бывают иногда необходимые случаи для поисков входить в степь ими обитаемую, и по стечению обстоятельств, естьли бы нужно было употребить многочисленную команду на дальнейшее прохождение, даже до Ташкентского Владения, то соображаясь с известным ныне путем, можно расположиться таким образом: от Ямышевской крепости, в верх по реке Иртышу находящиеся Форпосты могут быть для сего приняты заближайший пункт. Команда из них может следовать в направлении на речку Тюндюк и тут соединиться. Далее по сходственному с путем оной реки течению, продолжать подле ее соединению, или по частям одна за другою до урочища Бишьтерек; от туда взять направление к горе Куказлыку, около коей есть довольно ключей, и тут паки соединиться можно. От Куказлыка, дойдя до горы Беркутли, в близости оной по ключам и озерам к остановлению довольно есть удобности. От сюда следуя к горам Кень-Казлыку и Кар-Каралам, где между ними много ключей и довольно степного корму, тут многочисленная команда соединившись, врассуждении выгодности мест, несколько времени остановляться может. От оного урочища до речки Нуры, места наиболее гористые, но известными кочевными Киргизскими дорогами можно проходить без дальнего затруднения с самыми повозками. В сих местах корму для лошадей, воды и лесу для варения пищи весьма достаточно, а по речке Нуре и многочисленная команда соединенно расположиться может. От сея речки в разных местах находятся ключи, также небольшие озерки и колодцы, и дабы по оным следовать без потерпения в воде недостатку, надобно, чтоб команда с лошадьми разделились от 300 до 500 человек, и как линиею на расстояние до 20 верст, так и одна за другою проходили до речки Сарьку, где паки соединиться можно. От туда в таком же разделении следуя до гор именуемых Актау при оных по ключам и озеркам довольно к остановлению удобности. От сих же гор проходить можно двумя дорогами, каковые известны чрез урочищи Тюзьбулак и Уванас, и которые между собою не далее 50-ти [17] верст. Следуя по оным чрез колодцы (кои на карте означены) партиями до 500 человек, как то сие несомнительно утвердить можно из кочёвки теми местами Киргиз-Кайсаков с довольным числом скота, на речке Цуе удобно можно соединиться; а оттуда, ежели по пути чрез урочище Тюзьбулак, то хотя в 10-ти верстах есть горьковатой воды озера, во от них уже на 50 верст, до озер называемых Каракуль, совсем оной нет, и проходить должно песками довольно затруднительными; а от озер уже многочисленной команде следовать совокупно никакого не может быть препятствия до самого Ташкентского Владения, поелику на пути все нужные выгодности находятся. Впрочем, ежели миновать затруднительность пещаной степи, то лучше всего следовать от реки Цуя по направлению того пути, которой ведет чрез урочище именуемое Уванас и достигнув гор Каратау, врассуждении затруднительного в сем месте, между каменистых ущельев перехода продолжить подле оных до того пути, которой ведет от озер Каракуль, где чрез горы Каратау и с повозками переход удобной, а потом уже следовать к Ташкентскому Владению.

ОБЩИЕ ПРИМЕЧАНИЯ

1) В случае крайней нужды, по нескорому отысканию воды во всей степи, даже той, которая называется Битпаком, на низких местах можно копать колодцы, в которых вода бывает не глубже двух сажен.

2) Касательно корму для лошадей, то во всякое время нельзя полагать недостатка; ибо между самыми кочевками Киргизцов оной найти можно; иногдаже случается, что около тех мест, где находится вода, бывает оной вытравлен; в таком случае, удовольствовавшись водою, для корму отходить можно на лучшие места.

3) Где нет для варения пищи лесу и другого мелкого терновника, то Киргизцы обыкновенно употребляют скотской помет, каковой везде находится.

4) Во всей степи, пропитание для команды нельзя инде найти, как только покупкою скота от [18] Киргиз-Кайсаков, в тех местах, где оные кочуют, начиная от реки Иртыша до гор Актау.

5) Лошади, непривыкнувшие к горьковатым водам и тамошнему степному корму, ненадежны и в короткое время, от следствия поноса погибнут. В людях же никакой перемены примечено небыло.

6) Наводнения в речках продолжаются недалее половины Мая месяца, когда до реки Цуя не требуется нигде поплавного переезду. Из таковых речек на пути Тюндюк, Талды, Нура, Сарысу и Атасу, сколько приметить можно, в разливе бывают неширее 15-ти Сажен, а местами и менее, при том и неглубоки; в летнее же время воды очень мало в оных остается. Чрез реки Цуй и Арысь, кои в близости Ташкента, ежели проезжать в Мае или Июне, тогда бывает в них еще довольно воды, и вброд пуститься не можно, Из коих Цуй шириною до 10-ти, а Арыс до 15-ти сажен, и последний нарочито быстр. В продолжение же времени вода в них уменьшается, и можно без затруднения переезжать; а осенью от дождей паки входит в прежнее положение.

7) На всем пути нигде болотистых и топких мест ненаходится, кроме что изредка в солонцах, и то в раннее время весною, каковые надобно бывает объезжать. Впрочем, около речек находится пещаные, кроме что на Нуре и Цую мягкой, но не топкой грунт земли.

ОТДЕЛЕНИЕ IV.

Минералогическое замечание гор от Российской границы по пути к Ташкентскому Владению.

По краткости проезда, хотя неможно описать в систематическом порядке положения гор, идущих от Алтайского кряжа чрез Киргизскую степь, но, чтоб отчасти видеть постепенность в, представляются сии замечания в таком виде, в каком они во время проезда встречались: от реки Иртыша в полуденную сторону [19] сначала идут степные места и небольшие намывные пригорки, поверхность коих состоит из мелких частей разных видев порфира, брокции, агата, отчасти сердоликов и других роговокаменных пород, вообще с глиною и песком смешанных. В расстояния от Иртыша 70-ти верст, начинаются небольшие горы, попеременно гранитные и сланцевые; между оными изредка есть и из красного дробоватого агата. Отдаляясь же к полудни, горы идут возвышеннее и сплошнее и состоят более из гранита. От речки Тюндюка горы продолжаются более из красной и зеленой яшмы, так же агата и из разных видов порфира состоящие; между оными и гранитные составляют свой кряж. Подле, речки Нуры (первой от Иртыша) известковые горы идут своей полосой в параллель, прочим горам. За ними следуют роговокаменные и сланцевые, в смешении с белым кварцом, потом агатовые, и из яшмы разных видов состоящие, также и гранитные попеременно. В таковом смешанном положении оные продолжаются до степи, которая называется Битпаком, и тут оканчиваются. Главное протяжение их примечается от полуденовостока к северозападу. На пути сем, сколько обстоятельства позволяли рассматривать, то не встречали рудных мест, ни особливых редких произведений природы, кои бы заслуживали быть здесь описаны.

ПРИМЕЧАНИЕ.

Во многих местах Киргизской степи, особливо около речки Нуры, находятся курганы, или кладбища древних народов, которые наружной вид имеют как и в других местах около гор Алтайского Хребта, совершенно отличной от Киргизских. В одном же месте, на двух постановленных в землю больших гранитных камнях, видны иссечения, хотя грубые, но довольно явственно они означают лица обоих полов кои находятся над самыми кладбищами. По уверению самих Киргизцов, в некоторых из их кладбищ находятся и металлические вещи. Хотя вскрытие оных и разграбление почитается и между [20] ими преступлением, однакож они, под различными выдумками не упускают из вида пользоваться таковым случаем. В проезде сем мы имели случай видеть у одного Киргизца в обсечке от полоски до 12-ти золотников чистого золота, которой показывал яко бы нашел на верху чудского кургана. Оная полоска имеет согнутой вид и вероятно, от целой вещи отделена. Однакож в степи сей не встречали таких мест, которые бы показывали древних народов в рудокопном промысле упражнение.

Комментарии

1. Ташкент был доселе только три раза посещаем европейскими путешественниками: Миллером и Кушелевым в 1759 году, Поспеловым и Бурнашевым в 1800 году, Назаровым в 1813 голу. Сведения, сообщенные Миллером, вошли в примечания к «Оренбургской Истории» Рычкова, изданной в 1759 году; но замечания Поспелова и Бурнашева не были еще обнародованы; а потому считаем не бесполезным для географии издать эти заметки в том самом виде, в каком они изложены составителями.

2. Таково было состояние степи Сибирских Киргизов еще в первых годах XIX века. Это объясняется тем, что хотя Омская Линия заложена уже Петром Великим, но другие заботы не дозволяли Правительству в течение ста лет приступить к устройству Ишимско-Иртышских Степей.

Начало сему положено в 1822 году изданием устава о Сибирских Киргизах, к осуществлению которого приступлено в следующем за тем голу. Именно в исходе 1823 года генерал-губернатор Западной Сибири, собрав ближайших киргизских султанов в Омскую Крепость, объявил им, что правительство наше, сколько для облегчения торговли, столько для водворения порядка в Средней Казачьей Орде, намерено дать ей соответственное потребностям управление, о чем, сверх того, дальнейшие Киргизы повещены были печатными объявлениями, Вслед за тем, в Феврале 1824 года, отправлена в Киргизскую Степь экспедиция, в составе двух военных отрядов; под начальством управлявшего Омскою Областью полковника Броневского и полковника Григоровского, для открытия Каркалинского и Кокчетаевского внешних округов. Оба отряда беспрепятственно достигли назначенных им мест, по обыкновенно кочевавшие там киргизские роды ушли в глубь степи. Два месяца прошли в тщетном ожидании возвращения их. Наконец полковник Броневский, в апреле. 1824 г., отправил чиновника Горского с четырьмя казаками, одним урядником, муллою и переводчиком в отдаленные кочевья султана Тоука. Несмотря на многочисленность Киргизов и явное выражение ими, при встрече, нерасположения к Горскому, он один явился на собрание их и смелостью, равно как убедительностью речей своих, наконец склонил важнейших старшин отправиться в русский лагерь. Там они приняли присягу и произвели выбор 4 надлежащих чинов сначала для Каркалинского, а потом для Кокчетаевского Округа. Вслед за тем открыты: в 1831 году Приказы Аягузский и Учь-Булакский, в 1833 году — Баян-Аульский, в 1835 году — укрепления Улутауское и Актауское, в 1850; году — укрепление Копальское. Меры эти положили прочное начало водворению спокойствия в степи Сибирских Киргизов и, по укрощении в 1846 году, последнего в тех местах разбойника Кине-Сары Касымова, сообщения в степи почти столь же безопасны, как и внутри России.

3. Изложенные заметки о степях Сибирских Киргизов разумеется, не имеют ныне большего достоинства, по богатству данных об этом предмете, приобретенных в последнее время; но в эпоху, к которой относится путешествие Поспелова, сказанное ни составило важное дополнение тогдашних географических познаний; ибо успехи землеведения и Степи Ишимско-Иртышской были гораздо медленнее нежели в Зауральской.

Лучшим свидетельством недостаточности географических познаний относительно этих мест в начале XVIII века есть неудовлетворительность сего рода данных в классическом сочинении Видзеиа: Noord-en-Ojst Tariarye, появившемся в Амстердаме в 1705 году, и в примечаниях к Французскому переводу «Истории Абудгазы Багадур-Хана», изданному в Лейдене и 1726 году, так-каr труды эти были полнейшим выражением тогдашних сведений о северной части Средней Азии. Последовавшие затем ученые изыскания в степи Киргизов также относились преимущественно к западной приуральской части ее, и труды Рычкова, Фалька и Палласа пролили на нее довольно значительный свет. Равномерно и в первой четверти XIX столетия большая часть исследований происходила в тех же местах, а именно к ним относятся главным образом сведения, обнародованные Гавердовским в 1811 году, превосходное сочинение Левшина, появившееся в 1832 году, наконец ученое дополнение этого труда, низложенное в особой статье Николаем Ханыковым, в 1845 году.

Относительно же степи Сибирских Киргизов, первое по времени отчетливое показание должно заключаться в журнале майора Миллера, 1742 года; но он, к сожалению, не дошел до нас. Затем следует рассказ Поспелова, повествование Путинцова об его поездке из Бухтарминской крепости в Кульджу в 1811 году и путешествие Назарова в Кокан в 1814 году.

Известный издатель «Сибирского Вестника», Г. И. Спасский, в начале1820 годов обнародовал в нескольких нумерах своего журнала статьи под заглавием: «Киргиз-Кайсаки Большой, Средней и Малой Орды», куда вошло уже много сведений и о Сибирских Киргизах.

В том же журнале появился подробный отчет о первом тщательном исследовании Ишимско-Иртышской Степи, произведенном в 1816 году, по распоряжению правительства, Шангиным.

Затем в 1820 году приступлено было к топографической съемке этих степей, которая в 1841 году и окончена; результаты же ее обнародованы в карте Западной Сибири, в 1848 году.

Астрономические наблюдения, произведенные вдоль Иртыша и к югу от него Федоровым, доставляют верную основу сказанной сьемке и ожидаемый отчет Шренка о его путешествии в 1838-1843 годах будет заключать несомненно вполне удовлетворительный текст к этой карте.

4. Все сообщенное в этом отделении до того места, к которому относятся настоящее примечание, не имеете большой цены, так-как это уже лучше известно по новейшим изысканиям; но далее следующие сведения остаются единственными в своем роде, ибо в географии известно доселе только два пройденные Европейцами маршрута через степь Бетпак-Дала deserta quidem et inaquosa sed brevior via Земарха, именно: маршрут Миллера от Туркестана на северо-восток, и Назарова от Сары Су в Сузак, Поспелов доставляет третий маршрут.

Принимая во внимание, что Миллер, выйдя из города Туркестана, прежде достижения р. Чуя, переходит через р. Талаш, которой не касаются ни Поспелов, ни Назаров, мы должны заключить, что путь Миллера — самый восточный из трех, и что крайнее северо-восточное окончание его достигает вершин речки Дусарташнын-Карасу, впадающий в юго-западный угол оз. Балхаш. Напротив, путь, пройдённый Назаровым, западнее направления, которому следовал Поспелов, ибо он миновал Туркестан, остававшийся недалеко вправо у Назарова при переходе его из г. Сузака в Чимкент,

Сверх этих трех маршрутов, пройденных Европейцами, есть езде несколько составленных по расспросам, Один из них, изготовленный в Семипалатинске Клостерманом, в 1829 году, для Гумбольдта, напечатан им первоначально в Fragments asiatiques, а потом в 3 томе Asie Cenirale (стр. 380-891). Там же напечатан другой подобный маршрут, составленный в Западной Сибири г. Короленко (стр. 430).

Сверх того, в бумагах покойного Генса сохранился еще расспросный маршрут от Ташкента до Петропавловска, сообщенный Казанского посада торговым Татарином Муртазы Фейзулиным, который известен своими неутомимыми странствованиями в Средней Азии с 1807 по 1823 год. Считаем небесполезным сообщить здесь выписку из этого маршрута.

«Дорога от Ташкента до Туркестана составляет 10 дней ходу,

1-й Переход. Дорога идет по ровному месту и по обеим сторонам много деревень, в которых живут Киргизы, Узбеки и другие люди. В 25 верстах от Ташкента, ночуют при речке Калясь, текущей налево. Она несколько шире Чырчика, только не так быстра.

2-й Переход. Дорога по ровному месту, покрытому хорошею травой. Речек по дороге нет. Ночуют у небольшой речки, текущей налево. Город Сайрам.

3-й Переход. Около 20 верст от ночлега караван подходит к горе Кизыл-Курт-Тау, находящейся на правой стороне дороги, в расстоянии 5 верст. Гора сия чрезвычайно высока. Лесу на ней не видно, По дороге есть речки, текущие налево. Ночуют при речке в 1/2 версты от города Мангат. Город сей не велик, но окружен стеною. Строение очень просто; караван-сарая нет, а торгуют на базаре, куда приезжают иногородные. Жители — Узбеки. Они занимаются довольно прилежно хлебопашеством, а садов у них мало.

Около сего места растет иного травы, называемой дармане — цитварное семя. Ее сушат, толкут, просевают, возят в Россию пудов по 1000, где ее, будто продают по 60 руб. пуд.

4-й Переход. Около полудня остается на правой стороне, расстоянием от дороги около одной версты, город Чымгат. Он больше Мангата и окружен стеною, как все города здешней стороны, потому — что боятся Кара-Киргизцев. Жители города занимаются прилежно хлебопашеством. Город построен на речке, через которую переправляются караваны вброд. Ночуют при речке, текущей налево, на ровном месте, покрытом хорошею травой.

5 й Переход. Дорога идет по ровному месту. Ночуют при речке, текущей налево.

6-е Становище. При речке. 7. Тож, 8. Тож.

9-й Переход. Дорога идет по ровному месту. Ночуют при речке. Налево от ночлега в одной версте г. Читарык. Все речки здесь текут налево довольно быстро. Город Читарык небольшой, но обнесен стеною, по причине выше изъясненной. Базара нет. Жители — Киргизы, Узбеки и пришельцы из других мест; все занимаются хлебопашеством.

10-й Переход. От Читарыка только всего 10 верст до Туркестана, построенного на большой речке, скудной водою, почему жители большею частью довольствуются ею из колодцев.

Дорога от Туркестана до Сузака составляет 4 дня ходу.

1-й Переход. Дорога по ровному месту. На ночь караван приходит к городу Яны-Курган, построенному при речке, текущей налево (местечек сего названия в Бухарии и Кокане много. О сем в сих записках еще нигде упомянуто не было). Город сей не больше Читарыка и окружен стеною. Базара нет; жители занимаются хлебопашеством.

2-й Переход. Ночуют подошедши к самой горе Кара-Тау, лежащей поперек дороги у большого ключа, текущего из горы. Гора сия не меньше завала; на ней растет редкий лес.

3-й Переход. Поднимаются на гору, весь день идут горами и ночуют в горах при Чюдском Озере. Поперечник его не больше как 10 арш. и в средине бьет сильно вверх ключ, вероятно, теплый, потому-что озеро это зимою и при самых сильных морозах не замерзает. Не смотря на то, что озеро так мало, но в нем много рыбы, похожей на стерлядь, весьма-смирной, так-что можно ее ловить без труда просто руками, но зато очарованной. Некогда приехали сюда 12 Киргизов; они были так дерзновенны, что вынуди рыбу, сварили и съели, но тотчас все умерли. Прохожий их нашел мертвых и похоронил; и теперь еще кругом, озера видны 12 курганов, покрывающие прах их. Что смерть им приключилась от рыбы, вероятно, рассказала прохожему рыба же. Киргизы мертвые верно после смерти сами не говорили. Чудесное сие озеро окружено лесом, и все деревья увешаны лоскуткам бязи, выбойки, клочками волос конских и т. и. вещиц, приносимых суеверными Киргизами в жертву злому духу, вселившемуся в рыбу.

4-й Переход. Спустившись с горы, караван на ночь приходит в Сузак. Дорога довольно хорошая; верблюды везде свободно проходят. По всей дороге травы довольно.

Город Сузак в половину меньше Туркестана; дворов в нем около 200. Город окружен стеною, и в ней двое ворот. Садов нет, дыни и арбузы спят, хлебопашество большее; Жители все Узбеки. Строение дурно.

Дорога от Сузака до Петропавловской Крепости составляет 26 дней ходу.

1-й Переход. Дорога хорошая по ровному месту. Саксаул здесь растет необыкновенно высоко и густо как лес. Ночлег в Ур-Тай-Суймас, при десяти колодцах, в которых вода чистая и хорошая. Место здесь опасное от разбоев Киргизов Юсупского рода. Трава хорошая.

2-и Переход. Дорога по ровному месту, покрытому густым саксаулом и хорошею травой. Ночлег в урочище Камышлы, при 3-х колодцах, содержащих хорошую воду.

3-й Переход. Ночлег при р. Чу (или Цуй); она течет налево (вероятно, в Сыр-Дарью) быстротою против Урала. Река эта очень [50] глубока, бродов нигде нет и потому караваны переправляются через нее на плотах, сделанных из камыша, который растет здесь так сильно и высоко, что его рубят топором. Леса по реке нет. В реке много рыбы, особенно сазанов, которых здесь ловят Киргизы. Дорога ровная; травы довольно.

4-й Переход. Дорога по ровному месту, по которому, растет много саксаулу и хорошая трава. Около полудня остается на левой стороне верст с 15 от дороги Как-Мурул, гора высокая, но недлинная. Ночуют у колодцев с горькою водой. Лошади только с нуждою ее пьют, а для приготовления пищи не годится.

5-й Переход. По степи Бит-Бак земля чрезвычайно тверда, почти как камень, но она вся покрыта низким каким-то деревом баялыч, похожим несколько на можжевельник. Ночуют у колодца с горькою водой.

6-й Переход. Здесь оканчивается степь Бит-Бак. Сия прямая дорога чрез нее недавно, как уверяет Муртаза, открыта Киргизом одним; по прежней дороге она простиралась на 180 верст. Ночлег у гор Джита-Купчур, находящихся на левой стороне дороги, при 4-х колодцах с хорошею водой. Трава хороша, и лесу на дрова довольно.

7-й Переход. Дорога идет вдоль по горам Думта-Кулгур, которые на левой стороне остаются всегда в виду, Около гор по дороге колодцы с хорошею водой. Дорога идет по ровному, несколько-песчаному месту, покрытому однако хорошею травой. Ночуют у колодца, в котором вода хорошая, чистая; дров довольно.

8-й Переход. Дорога, идет вдоль по горам Джита-Купчур, которые на левой стороне находятся всегда в виду. Около гор по дороге колодцы. Здесь кочуют Киргизы Ташинского рода. Трава отличная. Ночуют у колодца с чистою водой. Лесу нет, но кой где растут деревья и дров довольно,

9-й Переход. Дорога по ровному месту. Около полудня на левой стороне кончится Джита-Купчур. Колодцев по дороге нет. Трава хорошая. Ночуют при р. Сары-су, текущей налево (Муртаза не знает, куда она впадает), Течение небыстро, однако река никогда не пересыхает. По берегам ни лесу, ни камыша нет. Ширина реки против Чу; караваны переходят вброд; дно — песок без гальки.

10-й Переход. Дорога по ровному месту; трава хороша. По дороге несколько небольших озер с пресною водой. Ночлег при р. Кулант-Мес, текущей налево в Сары-Су. Брод; дно [51] насколько топко. Река эта никогда не пересыхает. Берега чисты. В дровах недостатка нет.

По сему переходу кочуют Киргизы Алтайского и Карныкского родов Большой Орды. Киргизы, принадлежащие к Большой Орде, очень-богаты и живут смирно. У Туркестана и по Джита-Купчуру кочуют Киргизы, принадлежащие к Средней Орде.

11-й Переход. Дорога по ровному месту; по дороге пресные озера; дров довольно; трава хорошая. Ночлег при ключе у двух гор, находящихся по правую сторону дороги; одна из сих гор называется Куняк, другая Тулагай. Ключ вытекает из Куняка; вода в ней хорошая, хотя он не велик, но для каравана воды довольно.

12-й Переход. Дорога по ровному месту; по дороге пресные озера; трава хорошая; дров довольно. Ночлег при р. Нура, текущей посредственно-скоро налево в Ишим. По берегам много высокого тальнику; река чиста, брод; дно — галька; в реке довольно рыбы.

13-й Переход. Дорога по ровному месту; дров побольше, как до сего места. Ночлег при озере Ага-Кунь. По названию озера вода бы должна быть горькая, но, напротив, она так хороша и пресна, что годится даже на чай. Поперечник озера около полуверсты; берега заросли густым и высоким камышом; рыбы много.

14-й Переход. Дорога по ровному месту; травы и дров много. Ночлег при р. Ишине, текущей здесь налево быстрее Нуры; здесь река шириною немного-меньше Урала; река чиста, дно — песок с галькою; вода совершенно-чистая и светлая. По берегу тальнику нет, но верст 30 ниже по течению — его много. Караван переходит вброд на правый берег реки.

Текст воспроизведен по изданию: Поездка Поспелова и Бурнашева в Ташкент в 1800 году // Вестник Императорского русского географического общества на 1851 год. Ч. I, кн. 1-я. География историческая, VI. 1851