МУРАВЬЕВ Н. Н.

ПУТЕШЕСТВИЕ В ТУРКМЕНИЮ И ХИВУ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ХОДЯЧИЕ МОНЕТЫ, ВЗЫМАНИЕ ПОДАТЕЙ, СОСТОЯНИЕ ФИНАНСОВ, ОБЩАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ТОРГОВЛЯ ХИВИНЦОВ.

Со времен владычества Магмед Рагим Хана, в Хиве учрежден монетный двор, в котором выбивают монеты под собственным чеканом Владельца.

/Тилла./ Знатнейшая из оных есть золотой Тилла, монета сия круглая хорошей доброты и довольно ясно отчеканена. — Ценою или достоинством она равняется четырем нашим серебренным рублям. На одной ее стороне изображено буквами на Турецком языке, имя Магмед Рагим Хана, а с другой Арабскими цифрами, год, место чекана и молитва на Арабском языке. — Сия подпись окружена точками составляющими род рамки и означающими цену ее в мельчайших серебренных монетах.

/Абазы./ Тилла подразделяется на четырнадцать Абазов, и потому всякой из них соответствует почти нашим двадцати девяти копейкам на серебро, монета сия однакож в Хиве не существует, она есть мнимая или [76] условная и употребляется только в щетах для выражения суммы двух Тенег. ³⁶

/Теньга./ Две Теньги составляют полной Хивинской Абаз, следственно одна Теньга равняется почти пятнадцати серебренным копейкам нашим. — Монета сия серебренная, вычеканена довольно хорошо с изображением на одной стороне Турецкими словами имени Магмед Рагим Хана, на другой же также как и на Тиллах, выбито место чекана, год и молитва по Арабски окруженная точками, означающими цену ее. Серебро оной очень добротно; Теньга величиной почти с Российской гривенник, но несколько по толще.

/Карапулы./ Теньга разделяется на сорок Карапул или черных денег, монета сия медная, в окружности менее нашей полушки, но за то втрое или в четверо толще. — Карапулы очень безобразны и чрезвычайно худо отчеканены; каждая из них стоит около полторы медных копеек наших.

/Иностранные монеты./ Из иностранных денег преимущественно обращаются в Хиве: Бухарские золотые монеты именуемые Падишах Тилласи или Царские Тиллы; но они несколько по меньше и дешевле Хивинских. Голландские червонцы также с охотою принимаются Хивинцами; [77] необрезанной червонец оценяют они в десять Абазов, когда же обрезан, то оценивается по мере утраченного золота, медною же монетою за него дают восемь сот карапул. Персидские серебренные деньги известные под названием Реалов, тоже обращаются в Хивинском ханстве; пять с половиною оных составляют один Голландской червонец; но все сии иностранные деньги весьма недолго остаются в своем виде, Хан тщательно старается сбирать и переделывать их на собственную монету.

/Древние монеты./ В развалинах, древнего города Ургенджа, которые находятся близь старого течения реки Аму-Дерьи, часто отрывают мешки с золотыми и серебренными древними монетами, некоторые из них приписываются временам Хоарезмиана. Деньги сии не бывают в обращении, всякой обязан представлять их к Хану, (под опасением за нарушение сего строгого наказания) который немедленно сплавливает их и обращает в свою ходячую монету.

Хивинцы весьма расчетливы в денежных оборотах своих; от навыку, они научились безошибочно определять достоинство и цену каждой монеты. Всякой даже простолюдим, узнает обрезанный червонец и ценит его в настоящую цену. Они также с первого взгляду узнают подделанные Теньги коих очень много в Ханстве; иностранцы же не знавшие сего, часто бывают сим обмануты. — Хивинцы также выучились обрезывать свои Тиллы, так что вместо четырнадцати Абазов иные ходят в обращении по десяти и даже по осьми. — Они [78] очень дурно или совсем не знают искуства примеси металлов, и потому государственные их деньги делаются почти из чистого золота или серебра худо от оного отделенного.

/Устройство взимания податей./ В Хиве доходы и расходы государственные и самого владельца не разделяются и составляют один счет; а потому к числу доходов государственных должны мы присоединить и те, которые относятся собственно к лицу Хана. — Источники сих доходов суть: подать с котла, подарки подносимые Хану разными сословиями, продажа хлеба из поместьев Хана, откупа, таможенные сборы, дележ добычи, налог на приходящие керваны, и временные налоги в случае войны.

/Узбеки не платят податей./ Не все однакож сословия и племена платят подати Хану. Природные Узбеки или Хивинцы освобождены от оных, ибо все вообще принадлежали к сословию людей служащих и военных, и во всякое время обязаны по повелению Хана вооружиться на свой счет и следовать куда повелено будет; по сей причине они избавлены от всякой другой повинности, а платят только подать с товаров когда занимаются торговлей.

/Туркмены избавлены от податей./ Туркмены поселившиеся в Ханстве также составляют военное сословие и не платят никакой подати. Народ сей иноплеменный узбекам не смешивается с ними, и всегда выгоды его противны пользе Узбеков; они составляют род наемного войска, которое Хан содержит разными щедротами, как для внешних врагов так и для угнетения непокорных Узбеков. Он без них обойтиться не может и для того старается [79] всеми способами к себе их привязать и увеличить число.

/Подать с котла./ Главнейший и значительнейший источник дохода Ханского, есть известная подать с котла. Подать сия соответствует подушным или поголовным поборам в иных Государствах делаемым. Достойно замечания что в необразованном Ханстве какова Хива, подать сия разложена по состоянию каждага, таким образом что она не отягощает неимущих. В Хиве человек бесприютной находящийся в работе или в услужении не платит сей подати, если не довольно богат что бы иметь собственную кибитку и в своем котле варить пищу.

Так как народы населяющее Ханство делятся на множество поколений и отраслей, (имеющих различные наименования) из коих слабейшее не содержит более двух сот семейств и в каждом отделе такого рода есть старшина; — то всякое такое общество обкладывается податью соображая с богатством земли оным занимаемой, промышленностью и временем поселения; взимание же сей подати производится старшиною народом избранным, который уже раскладывает ее на семейства своего рода или племени, облегчая бедного и прибавляя на богатого. — Так как выбор сего старшины зависит совершенно от племени, которое имеет всегда право сменить его и обыкновенно избирает по общему согласию из почетнейших старцев заслуживших доверенность; то раскладка сей подати всегда почти делается с обдуманностью и [80] справедливостью; все довольны остаются и никто не ропщет. — Самой большой годовой побор с одного котла считая на Персидские деньги, простирается до двадцати Реалов, что составляет около одиннадцати наших серебренных рублей; самой же меньшой побор равняется пяти Реалам, не много менее Голландского червонца.

Сею податью обложены Сарты, также и та часть Каракалпаков; которая расположена жительством около Аральского моря и принадлежит Хивинскому Хану.

/Доход от продажи хлеба./ Второй также довольно значительный доход Хана, происходит от продажи хлеба и вообще произведений с собственных его земель. — Хотя и все Хивинское Ханство по неограниченной власти Хана в существе есть его собственность и принадлежность, однакож он имеет еще исключительно земли, которые издревле принадлежали званию Инахов предков его. Родовые поместья сии еще увеличились присоединением имуществ тех несчастных Узбеков, которые во времена честолюбивых происков Хана, были им умерщвлены до последнего в роде. — Земли сии составляющая отдельную собственность Хана, орошаются множеством водопроводов, и весьма рачительно обработываются невольниками и несколькими деревнями Сартов и Каракалпаков, нарочно поселенными для сего возделывания, и которых за сию повинность Хан освободил от подати с котла; — хотя сим освобождением от подати, он и уменьшил в одном смысле доход свой, [81] но в другом отношении напротив того в несколько крат увеличил; ибо разного рода хлеб как то: Пшеница, Сарачинское пшено, Кунджут, Джюган, и пр: произрастающие в изобилии на его землях, продаются в Хиве Туркменам приезжающим за оным в Ханство с разных мест, весьма дорогою ценою. Чтобы возвысить цену на оные, Хан воспрещает всем Хивинцам под опасением смерти, когда приезжают покупщики продавать свой хлеб, пока не сбудет он все количество своего по назначенной им самим цене.

/Откупа./ Откупа приносят также владетелю Хивинскому довольно значительной доход; откупов сих очень много разных родов; но главные относятся к водам; большой водопровод Гюйк Там, и многие другие принадлежат Хану, он отдает на откуп часть вод первого, или устья других водопроводов выведенных из него. Так как земли в Хивинском Ханстве более песчаны и неплодородны, то и требуют большого удобрения; но по свойству их, гноючие вещества, для сего употреблены быть не могут, а нужен ил, или осадка от воды, которую для сего стараются разливать по полям, от чего земля становится удивительно хлебородна, и потому все труды и занятия хлебопашцев обращены на искуственное проведение сих вод, и земли оценяются не по количеству десятин, а по числу водопроводов их орошающих. Отдавая таким образом воды сии на откуп, Хан получает значительной доход, ибо в них большая необходимость для хлебопашества. — [82]

/Доход с таможен./ Таможенные сборы составляют также значительную отрасль доходов. Для сего устроены во многих местах таможенные заставы, в которых взимается тридцатая часть со всех привозимых в Ханство товаров, такая же доля берется и от прогоняемого скота. Со всех лавок и торгашей какие только есть в областях Хивинского Ханства, Хан получает некоторую умеренную подать; места торжищ, или ярмарков отдаются также им на откуп в частные руки.

/Доход от дележа добычи./ Владетель Хивинской не пропускает ни какой отрасли, которая бы могла принести ему хотя малейший доход и налагает на все пошлины, невзирая ни на справедливость оных, ни на последствия для торговли. Хищники живущие в Хиве, по обыкновению Туркмены отправляющиеся грабить в Персидские пределы, обязаны представлять Хану пятую долю всей приобретенной добычи, как то: рабов и наложниц, лошадей, верблюдов, скота, купеческих товаров и денег, если не успеют утаить оных.

/Подать с верблюда на приходящие керваны./ В 1819 году, Магмед Рагим Хан наложил еще новую подать на все Туркменские керваны, приходящие в Хиву для покупки хлеба; всякой керван обязан заплатить с каждого верблюда, по половине Тилла, т. е. по два рубли серебра; сия новая подать может доставить ему ежегодно, от ста шестидесяти до двух сот тысяч рублей серебром.

/Доход от подарков./ Кроме сказанных источников доходов Хана, он получает еще значительную прибыль от подарков, [83] подносимых ему Сартами и Туркменами живущими в Ханстве.

Сарты как и все народы потерявшие политическое бытие свое, вместе с сим утратили и гордость народную и все благородные чувствования; их участь теперь пресмыкаться; они не вмешиваются ни во что и предались совершенно торгу или лучше сказать обману, ибо весь торг их основан на плутовстве; право сие и временную безопасность покупают они дорогою ценою; они подносят Хану обществом и от частных лиц драгоценные подарки, которые он по свойственной ему алчности принимает благосклонно и оставляет их на время в покое. Подарки сии составляют, ему значительной доход.

Туркмены наделяют его также разными подарками, особливо в то время, когда он отправляясь на охоту, останавливается в соседстве их жилищ; но сие делают они совсем по иным причинам, нежели Сарты; цель даров их не есть сохранение своих прав, но приобретение новых милостей, или в намерении, чтобы Хан отдарил их в несколько крат богатейшим подарком, что он обыкновенно и делает; потому что для поддержания своей власти, ему необходимо надобно привлекать и привязывать к себе сих людей, но совсем тем общая сложность Туркменами подносимых подарков превосходит всегда то, чем он их отдаривает и составляет часть доходов, хотя малую, но достаточную чтобы обратить его внимание. [84]

/Временные налоги./ Кроме всех вышесказанных податей, когда война угрожает Хивинскому Ханству или когда собственные честолюбивые виды или замыслы Магмед Рагима, понуждают его вести войну с соседственными народами, тогда на неразлучные издержки с оной, налагает он особенную подать на Сартов и Каракалпаков, сложность которой и употребляется единственно на сей предмет.

/Сложность доходов Магмед Рагим Хана./ Трудно и почти невозможно вычислить сложность всех доходов получаемых Магмед Рагимом; примерно однакоже думать должно, что он получает до 4,000,000 рублей на наши Ассигнации: ибо доход с котла полагая сто тысячь Сартов и семьдесять тысячь Каракалпаков ³⁷ и в каждом семействе или котле две души, по среднему побору между 44 х и 11 ти рублей, составит около 27 рублей с котла, в итоге же 2,375,000 рублей. Подать с верблюдов приносит ему как выше сказано около 800,000 рублей, прочие же налоги конечно не менее 1,000,000 рублей что составит в сложности слишком 4,000,000 рублей на наши Ассигнации. Впрочем расчет сей не есть совершенно верен.

/Расходы Хана./ Между простолюдимыми в Хиве и Туркмении носится слух, будто Магмед Рагим владеет несчетным сокровищем, серебра и золота; но сие сказание должно быть ложно, ибо человек сей не копит и не хранит денег. Правда что он живет умеренно; но малые [85] доходы свои употребляет на содержание войска, на подарки служителям своим или чиновникам, на рытие водопроводов, на строение, на выписывание разных мастеров. Главное же его богатство состоит в различного рода оружия, в большом количестве прекрасных жеребцов и некоторого числа драгоценных камней. Военные доспехи занимают его более роскошных вещей. — Одно содержание Туркменского войска ему уже очень дорого обходится; всякий Туркмен едущий на войну получает от него, для приготовления себя к походу, от пяти до двадцати Тилла или от восмидесяти до трех сот двадцати рублей ассигнациями. Подарки же чиновникам составляют также значительной расход. Во времена правления Инахов, правители сии и все их родственники, пользовались жалованьями, которое в виде подати собиралось со всего народа; ныне же сие совершенно уничтожено; Магмед Рагим любит награждать чиновников своих или окружающих по их заслугам и по своему собственному усмотрению.

/Промышленность Хивинцев./ Народы населяющие Хивинское Ханство, преимущественно занимаются хлебопашеством и садоводством, сия отрасль занятий составляет главнейший их доход.

Сарты первобытные обитатели сего края, еще с давних времен, обратили свои труды к возделыванию земель и орошению оных водами, проведенными посредством множества водопроводов из Аму-дерьи. Они неимоверными трудами своими достигли наконец, обратить бесплодные степи в плодородный край, [86] изобилующий ныне всякого рода хлебом. Обработанное ядро Ханства сего, представляет прекраснейшее зрелище; повсюду видны, тучные поля, обильные жатвы, виноградники и плодовитые сады разведенные по берегам многочисленных водопроводов.

Владетели сих земель живут в изобилии, и количество различного рода хлеба произрастающего в сем Ханстве, гораздо превосходит потребность народа, так что продажа избытка оного, составляет значительнейшую отрасль промышленности. Соседственные племена кочующих народов, жители Балкана, Мангышлака, часть Киргизов, и Туркмены поколений Ата и Теке, покупают у них оной в изобилии.

Хивинцы преимущественно сеют пшеницу которая чрезвычайно многоплодна в их стране, и поступает большою частью в продажу. Они сеют также сарачинское пшено, но не в таком большом количестве, как бы того желали; ибо хлеб сей произрастает почти в воде и потому требует частых наводнений, что весьма затруднительно в Хиве; но при всем том они занимаются разведением его, ибо сарачинское пшено есть самая лакомая их пища. Там где могут они содержать земли в беспрестанной мокроте оно родится хорошо; — но при всем том в продажу не поступает и едва его достает для их собственной потребности.

Кунджут в величайшем родится изобилии в сем Ханстве; из оного добывается масло, которое в большом количестве продается соседственным народам и составляет значительную отрасль промышленности; [87] доход сей мог бы еще увеличиться еслибы больше употребляли старания к разведению сего растения. — Масло Кунджутное в большом употреблении в Ханстве; оно служит даже бедным для освещения нещастных своих жилищ. — Ячмень и конопли довольно неудачно разводятся в Хиве; сеянием их мало и занимаются; вместо конопляного масла употребляют Кунджутное, которое несравненно превосходнее, а вместо пеньки вьют веревки из шерсти. — Для лошадей в пищу употребляют обыкновенное растение называемое Джюган, которое очень многоплодно; зерно оного очень твердо, похоже на гороховину и растет почти как Кукуруза. — Бедные люди употребляют его себе также в пищу; но для сего должно его долго разваривать; таким образом приготовленной Джюган называется Куджа.

Хива природой лишенная лесов, ныне трудами Сартов изобилует обширными садами, наполненными разного рода плодовитыми деревьями, приносящими вкусные и невредные здоровью плоды. В садах сих произрастает во множестве виноград разных родов. Жители сушат его, и продают в большом количестве, мы называем его Кишмишем; под сим именем же разумеют Хивинцы, тот род винограда, который идет в сушение, он кругл, не крупен, прозрачен и не имеет зерен; вкуса же совершенно сладкого.

В садах сих произрастают также во множестве разного рода яблоки, бергамоты, миндали, дули, [88] груши, черешня, вишня, шелковица или тут, частью гранаты, и многие еще другие плоды. ³⁸

Из овощей произрастают в Хиве в изобилии все те, которые у нас в России, исключая капусты, редьки, картофеля и репы; лук же бывает необычайной величины; иные луковицы толщиною с большое яблоко и не имеют горечи обыкновенного лука.

Хивинские дыни заслуживают внимания, как по необычайной величине своей, так и по вкусу; оне имеют в длину до трех четвертей аршина и более шести вершков в толщину, чрезвычайно сладки и душисты, кора же их очень тонка. Плод сей требует песчаную землю, и потому вероятно столь хорош в Хиве. Арбузы также отличны, сии два плода принадлежат к числу обильнейших произведений Ханства сего.

Хивинцы с большим тщанием занимаются как хлебопашеством также и садоводством, которые приносят им значительной доход, ибо кочующие народы в большом количестве приезжают к ним за оными, и привозят в обмен разные свои изделия и невольников.

Скотоводство также в Хивинском Ханстве весьма значительно; там пасутся большие стада верблюдов, [89] овец также и рогатого скота. Животные сии довольствуются весьма умеренной пищею.— Верблюды и овцы особливо пасутся в таких местах, где никогда бы и помыслить не мог Европеец, чтобы могло существовать какое либо животное.

Кроме сказанных предметов первой надобности изобилующих в Хиве, и от продажи которых они получают значительной доход, Хивинцы занимаются еще от части и разными рукоделиями, нужными для домашнего быту, но так как фабрик никаких не имеют, то и не могут снабжать оными иные царства, и едва удовлетворяют своим потребностям.

Кроме необходимых издельев для умеренного своего хозяйства, Хивинцы из собственного своего шелка также и из привозимого из Бухарии, такут разные материи, которые хотя и не весьма красивы но отличаются своею прочностью; они занимаются также тканием и бумажных материй. — Туркмены живущие в Хиве работают кибитки, такут армячину из верблюжей шерсти и хорошие прочные ковры. Хивинцы работают очень искусно разные шелковые кушаки, но вообще все сказанные изделия, не вывозятся в чужия страны и расходятся в Хиве; богатство Хивинцов состоит не в роскоши и деньгах а в нужном изобилии вещей первой потребности для удовлетворения необходимого и заплаты податей Хану.

Вообще Хивинцы очень нерукодельны, ремесла у них в самом младенчестве, они даже сами мало работают железных вещей и мастерство сие почти [90] исключительно принадлежит Руским невольникам; медь же которую добывают из своих рудников, не умеют сами обработывать а получают готовую из России. — О составе стекла никакого не имеют понятия и даже многие оного никогда не видали, и потому оно там очень редко и дорого ценится.

При всем изобилии в хлебе, они не имеют ни водяных ни ветренных мельниц, а перемалывают хлеб, не большими ручными жерновами; иные для облегчения приделывают к верхнему жернову длинную рукоятку и впрягают верблюда.

/Торговля Хивинцов./ Внешняя и внутренняя торговля Хивинцов находится в руках у Сартов, народ сей необыкновенную имеет склонность к торгам, но весь торг его основан на обмане; не имее образования, они не имеют понятия о барыше основанном на расчислении известного процента, вся цель их купить и с обманом перепродать.

Внутренняя торговля Ханства весьма не значительна, она состоит в продаже разного хлеба и молочных изделий, по разным торжищам устроенным в Ханстве, также и покупке невольников. В Хивинском Ханстве воспрещено производить ежедневные торги на одних и тех же местах; Хан назначил особенные дни для общей торговли, по разным местам своего владения, на которые деятельные обитатели Ургенджа и других городов вывозят для продажи часть товаров своих. — Сии торговые сборища во всем уподобляются не большим нашим сельским ярмаркам. [91]

В пяти главных городах сего Ханства, бывают также еженедельные торги; в самом Г. Хиве, они бывают, по понедельникам и по пятницам. — Права на сии, торговые сходбища даются сверх того Ханом, в тех местах, или на тех водопроводах где большее население; — тут строятся на подобие шалашей лавки, за наем коих хозяин земли получает малую плату от купцов, с которой обязан он однакож платить известную подать Хану.

На сии торжища вывозят, обитатели Ханства избыток от своих домашних изделий. На оных покупают Туркмены пшеницу, и всякого рода хлеб, в обмен же привозят невольников, продажа которых составляет значительную отрасль промышленности нещастные сии употребляются в самые тяжкие работы, и одними ими по большой части обработываются земли. Еслибы сей торг прекратился, то Хива лишилась бы единственного своего богатства, состоящего в хлебе и обратилась бы в бесплодную пустыню.

Хива собственными своими произведениями слишком бедна, чтобы вести значительной торг с иными царствами; но место ею занимаемое среди бесплодных степей на ближайших торговых дорогах в Россию, (на Север Каспийского моря), почти из всех частей средней Азии, делают ее складочным местом множества Восточных товаров доставляемых в Россию, и потому весьма важною для нашей торговли. Торг сей обратил внимание корыстолюбивых Сартов, которые ездят за разными товарами в Бухарию [92] и иные царства и доставляют их в Оренбург и Астрахань. Торговля сия набогащающая Хивинцов и доставляющая также значительной доход Магмед-Рагиму могла бы ещё гораздо усилиться, еслибы грозный владелец сего края, имел настоящее понятие о промышленности; но он взирает на купцов как на средство своего набогащения и обкладывает их налогами; неогражденная собственность, страшит всякого объявлять свои богатства и пускать их в торг; и потому внешняя торговля столь выгодная для Хивинцов и еще довольно обширная, невзирая на все притеснения, совершенно бы изменила свой ход, еслиб царство сие было под влиянием благоустроенной Державы; тогда бы без сомнения страна сия в полном блеске процветала и могла бы обратить всю Азиатскую и даже Индейскую торговлю к Северу Каспийского моря, и все богатства Азии доставлять на Запад чрез Россию. Мысль сия представляет обильное поле рассуждениям! Я о сем упомяну описав теперешнее состояние внешней торговли Хивы.

/Торговля с Бухариею и Россиею./ Хивинские купцы ездят большей частию за товарами в Бухарию, из коей получают собственные ее и иностранные произведения; как то: различных родов выбойки, синюю безь, пряденую хлопчатую бумагу, шелки, многих родов шелковые и полушелковые материи, кашемировые шали. Китайской фарфор, чай, шелковые кушаки, шерстяные изделия, Бухарские черные мерлушки (которые признаются за лучшие на всем Востоке), табак и другие различные товары, [93] из коих некоторая часть, остается в Хиве для собственного употребления жителей, остальное же количество вывозится в Россию чрез Оренбург и Астрахань. Вообще все товары ими привозимые, складывают они в Ургендже, откуда уже развозят повсюду.

Город сей сделался средоточием их промышленности и представляет не обыкновенную живость. — В бесчисленных лавках сего обширного и многолюдного города, все роскошные, богатые, и драгоценные изделия собранные со всех стран Востока, представляются взорам и ослепляют блестящим разнобразием и яркостью цветов своих. Здесь слышен вечный шум деятельности, от бесчисленного собрания покупщиков и продавцев, всех племен Востока, и рев верблюдов изгибающихся под тяжким ношами товаров. Здесь может любопытный наблюдатель усмотреть все коварные изгибы и обороты Сартов, для приобретения блестящего металла, единственного идола души их.— Из сего города страсть к прибытку влечет их в отдаленные страны, и смело заставляет переезжать обширные, дикие пустыни и предаваться непостоянному произволу бурного моря.

Хивинцы как и вообще все Азийские народы перевозят товары свои чрез степи на верблюдах. — Творец лишивши страны сии способов продовольствия, с другой стороны обеспечил сообщения народов, живущих по плодородным полосам среди безводных песчаных степей, терпеливыми и сильными верблюдами; животные [94] сии преимущественно водятся в степях и неимоверно переносят, голод, жажду, усталость и все возможные лишения. Без сего полезного и чудесного животного, никогда страны сии не могли бы населиться и поражены были бы совершенною мертвенностию. Европейцу привыкшему к странами плодоносным, изобилующим всем, мудрено себе вообразить чтобы возможно было производить торг, чрез тысячи верст, по безводным песчаным степям; но торг сей не представляет никакого затруднения в Азии. Керваны с верблюдами без всякой нужды развозят повсюду товары, и если-бы хождения оных не было затруднено частыми грабежами кочующих народов, то без всякого сомнения можно бы было обратить на Север чрез степи, всю торговлю Индии, доставляющую столь много выгод обладателям морей.

Из Ургенджа Хивинцы ездят на верблюдах в семь и шесть дней до Бухары, ³⁹ но сверх сухопутного сего сообщения, они отправляются за товарами в Бухарию на плотах по реке Аму-дерьи, плоты сии тянут бичевою; они довольно велики, так что подымают около пятидесяти лошадей и сплочаны из довольно толстого леса, ⁴⁰ к ним приделывают рули. [95]

Сказанные товары, которые Хивинцы привозят из Бухарии и других мест, доставляют они большою частью в Россию и кроме выгодной денежной продажи получают в обмен: тонкие Английские сукна, бархат, пряденое золото и серебро, сахар, иглы, бритвы, ножи, тонкий холст, зеркала, от части пищую бумагу, медь свинец, медную и чугунную посуду и всякого рода изделий Европейских. Выгодный торг их с Россиею обратил на сию отрасль промышленности большую часть. Сартов, они употребляют на оной все свои капиталы, приносящие им в сем обороте страшные проценты.

Торговлю с Россией ведут они обыкновенно доставляя товары чрез Мангышлак в Астрахань, или прямо чрез Киргизские степи в Оренбург. В известное время Российские купеческие суда прибывают из Астрахани в Мангышлак, и чрез Туркменов расположенных жительством по сему мысу, извещают немедля Хивинских, купцов, которые тотчас отправляют туда свои керваны. Они обыкновенно свершают сей путь в двадцать девять дней. На сем мысу производят они взаимный торг свой и иные даже часто согласившись с Русскими промышленниками, садятся на их суда и следуют вместе в Астрахань, до которой при попутном ветре достигают в одне сутки.

Случается также, что Хивинские Купцы, по прибытии своем в Астрахань, отправляются с лучшими товарами на Макарьевскую ярмарку, и даже в Москву; теже из Сартов которые ведут торги свои с [96] Оренбургом чрез степи Киргиз Кайсаков, уговариваются с народом сим и нанимают у них верблюдов для поднятия вьюков, платя за каждого по десяти червонцев до места. Верблюды сии должны вести не менее пятнадцати пуд. Из Ургенджа до Оренбурга керваны достигают не более как в тридцать три дни.

Сколь ни хитры и ни коварны Сарты, однакож довольно часто бывают обмануты Астраханскими Армянами. Бывали примеры что Сарты возвращались в свою родину лишившись всего своего имущества, от разных подлостей и обманов наших Армян, которые их спаивают и сами пользуются их товарами. Случается также, что Сарты приезжающие для торгу в Астрахань, женятся там, на дочерях переселившихся издавно в ту Губернию Туркменов и Нагайцев, соединяют свои капиталы с Армянами, содержат вместе купеческие шкоуты, посылают их за товарами в Астрабад и Гилян, и проживши таким образом несколько лет, возвращаются в Хиву с хорошим состоянием. ⁴¹

Хивинской владелец строго воспрещает им вывозить из Ханства золото и серебро, впрочем они и сами до сего неохотники, и обыкновенно, торг свой производят мною товаров. [97]

Кроме сказанных издельев Бухарских и иных стран Востока с некоторого времени Сарты начали доставлять в Астрахань марену, ⁴² которую приготовлять недавно выучил Хивинцов, прибывший к ним Дербентской Лекзин Мешеди Новруз, которой и по ныне живет с сыном своим в Хиве. Торговля сия еще очень малозначительна, потому что промысел сей еще совершенно новь в Хиве; притом же доставляется в Астрахань множество сей марены по весьма дешевой цене из Дагестана, где она родится в изобилии. ⁴³

Есть еще промысел, которой желательно бы было чтобы усилился, — вывоз из Хивы мыла. Хивинское мыло славится на Востоке своею добротою и необыкновенною дешевизною.

Русские купцы не дерзают сами ездить в Хиву, где бы могли устроить сказанные промыслы и многия еще иные отрасли торговли; они справедливо опасаются сей страны, ибо уверены быть могут, что при первом неудовольствии на наше правительство или подозрении на которого нибудь из Русских, будут все преданы или жесточайшей казни или ввергнуты в тяжкую неволю. Однакоже невзирая на сие несколько человек из Армян, влекомых корыстью приезжали в город Ургендж, но в самом Г. Хиве никогда [98] никто из них не бывал; последний из сих ездил в царствование Императрицы Екатерины II ой; он назывался Петросом и живет теперь в Кубе что в Дагестане, но сей человек не мог ничего заметить, он знает только что есть город Ургендже, о дорогах же к сему месту, правлении и прочих устройств Ханства ничего не знает.

/Торг с Персиянами./ Торговля Хивинцев с Персиянами по ненависти сих двух народов, весьма маловажна и почти во все не производится. Редко случается чтобы Персиянин отправился для торгов в сей хищнической край, они иногда туда приезжают пользуясь знакомством, для продажи золотых парчей, но чаще еще привозят свое золото для выкупа из неволи родственника или друга своего, и во все время пребывания в Ханстве, из опасения, живут скрытно и видятся только с одними знакомыми.

/Торг с кочующими народами./ Хива ведет довольно значительной торг с различными кочующими народами, как то: с многочисленными племенами Туркмен, независимыми Каракалпаками и Киргиз Кайсаками; народы сии доставляют им вообще овец, верблюдов и армячину из верблюжей шерсти вытканную, в особенности же покупают они у Туркмен ковры и войлок, у тех же которые живут на реках Гюргене и Атреке отличных лошадей своей красотой, ростом и силой. Лошади сии известны в целом востоке.

Киргиз Кайсаки пригоняют во множестве на продажу в город Кят не рослых степных лошадей, [99] которые по большой части иноходцы, и охотно покупаются Хивинцами. — Они им служат для дальных путей. Туркменских же жеребцов берегут и употребляют только в затруднительных случаях. Киргизские лошади переносят голод, жажду и усталость не хуже Гюргенских, не скоро спадают с тела и всегда бодры.

/Торг невольниками./ Кроме указанного торга, разные сии кочевые племена, доставляют Хивинцам во множестве невольников, Русских, Персидских и Курдинских. Богатство многих людей основано на сем бесчеловечном торге.

Туркмены ловят Персиян и Курдов в Астрабаде и Корассане, а Киргизы ловят Русских на Оренбургской линии. — Похитители привозят их в Хиву и окружают себя оными на площадях, купцы являются и оценяют невольников как товар, без разбора пола и возраста; соотчичи наши в сих оценках имеют всегда преимущество пред прочими, смышленность, рассторопность и сила их возвышает на них цену.— За молодого и здорового Руского, платят более тысячи рублей считая на наши ассигнации; Персияне продаются за меньшую цену а Курды еще дешевлее; но за то Персидские невольницы предпочитаются нашим женщинам. Не редко случается что Хивинцы продают своих невольников в Бухарию за деньги, или меняют их на товары. — Из Персидских невольников, те которые принадлежат к богатому семейству, покупаются очень дорого с тем единственно, чтобы получить барыш при обратной перепродаже их родственникам.

Обычай ловить и продавать невольников для [100] кочующих народов, и покупать оных для Хивинцов, сделался необходимым. — Кочующие племена нуждаются в хлебе и покупают оной в Хиве, Хивинцам же для обработывания своих полей потребны руки; — и так для обоюдных выгод сих зверских народов, необходима сия гнусная отрасль промышленности, без которой не могут существовать, возникающее царство земледельцов и окружающие его племена кочевых разбойников.

Не нужно мне описывать, несчастного положения сих страдальцев, в продолжении сей книги я не раз о сем упоминал.

/О древней торговле средней Азии./ Иродот упоминает о древней торговле Европы с Индией; товары говорит он провозились около Северного берега Каспийского моря, они состояли в бумажных разного рода материй, (так как и ныне). Северные Индейцы по словам его собирали множество золота в степях своих; сказание сие несколько раз повторялось с тех пор разными сочинителями. Древний Историк сей утверждает также что в степях сих находится множество муравьев необычайной величины, которые насыпают целые бугры из песочного золота смешанного с обыкновенным песком; индейцы говорит он, езжали для отыскания сих сокровищ на самых резвых верблюдах своих, и с трудом избегали смерти, когда встречались с сказанными муравьями. Современные путешественники походам Александра Македонского повторяют тоже сказание. — Неимоверные рассказы сии должны быть основаны на какой [101] нибудь истине, вот как о сем судит новейший землеописатель Господин Malte brun: «Сличив все свидетельства о сем баснословном сказании, кажется нам что под сими муравьями должно разуметь род Гиен или Шакалов, весьма обыкновенных в тех странах; Индийское наименование сих зверей вероятно сходствует с Греческим названием муравья. — Они обыкновенно роют мерлоги свои в песчаных буграх, между тем как известно что пески в Татарии вообще содержат в себе золото.»

Удивительно что торговля сия почти не сделала ни каких успехов до наших времен и что пути ее остались в той же неизвестности, между тем как положение царств и польза их торговли, требуют непременного открытия и учреждения оных. Выгоды торговых сих сношений прокладывают себе силою пути чрез среднюю Азию, не будучи даже поддержаны правительствами и претерпевая грабежи от кочующих племен.

/Общее заключение о торговле Хивы./ Из всего вышесказанного о торговле Хивинцов видно, что Ханство сие само по себе не заключает теперь никаких богатств; жители оного не довольно рачительны и правительство слишком угнетательно, чтобы извлечь из щедрой природы, те сокровища которые она доставить может. Без всякого сомнения климат и земли Ханства сего, способны к произведению разного рода полезных произрастений, южных краев. Еслибы край сей был во владении России, то конечно принес бы торговле нашей значительную выгоду, ибо [102] возродилась бы промышленность и вся Азийская торговля и даже Индейская могла бы обратиться чрез Хиву в Астрахань. Керваны и теперь ходят из южных стран в Хиву и потому только торговля сия не довольно значительна, что они подвергаются частым грабежам от кочующих народов. Естьли же бы Хива была в наших руках, (что весьма не трудно исполнить) тогда кочующие народы средней Азии, опасались бы нашей власти, и торговые пути учредились бы чрез Индус, Аму-дерью, в Россию ⁴⁴. — Тогда бы все сокровища средней и Южной Азии обратились бы в наше отечество, и тем исполнилось бы славное предприятие Великого Петра; — владычествуя же в Хиве, зависели бы от нас и многия Азийские Державы.

Вкратце сказать, Хива есть теперь передовой караул препятствующий торговле Бухарии и Северной Индии с Россиею; будучи же под влиянием нашим, земля сия соделается охранным караулом, торговли сей от нападений кочевых народов, рассеянных в степях средней Азии, между Державами ищущими оной. — Остров сей среди песчаного океана, сделался бы средоточием всей Азийской торговли и поколебал бы сильное торговое преимущество властителей морей в самой Индии. Торговые же пути из Хивы в Астрахань можно бы весьма облегчить, ибо от Ургенджа до Красноводского залива всего 17 дней хода, а от туда до Астрахани при попутном ветре несколько дней плавания.

ВОЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ХИВИНСКОГО ХАНСТВА.

Хива по положению своему, издревле была населена воинственными народами; окруженная со всех сторон почти непроходимыми степями, как плодородный остров среди песчаного Океана, на величественной реке, служила всегда убежищем всяким бродягам и разбойникам; быстро число их увеличилось, и первобытные обитатели или пришельцы, в безопасности от преследований, обратились к мирной трудолюбивой жизни; но скоро опять новые орды отшельников или Узбеков покорили мирных уже ее жителей — Сартов. Между тем рассеянные повсюду по окрестным степям кочевые хищные народы поддерживают в сих последних завоевателях дух грабежа и войны, и сами переселяются к ним, видя плодородие края, в роде гостей, и образуют с ними вместе их воинство.

Дух воинственный, есть теперь отличительная черта [104] жителей Хивы, и кажется по местному положению и окружающим ее соседям, воинственное Царствие сие, будет беспрестанно более и более населятся и тем умножив силу свою, соделается даже со временем опасным для своих соседей.

/Крепости или замки частных лиц./ Междоусобные брани терзавшие всегда сей край (до воцарения Магмед Рагима), происходящие от противуположных выгод разных племен его населяющих и нашествия новых народов беспрестанно увеличивающих число его обитателей, понудило частных владельцов для предохранения себя от грабежа, ограждаться крепостями. Крепости сии или замки построены по большой части среди полей и садов их; в оных поделаны житницы, водохранилища, покои для помещения хозяев и прислуги, мельницы, бойни, дворы для загона скота, кладовые и все что только потребно для содержания, ста или полутораста человек на короткое время, для защиты себя в случае нечаянного нападения.

Крепостцы сии четвероугольны; оне построены из глины смешанной иногда с камнем; стены имеют в основании четыре аршина толщины, а при вершине поларшина, высоты же до трех сажен и поддержаны с наружи круглыми контрафорсами сделанными из такой же глины; — на верьху стен сих поделаны весьма неправильные зубцы, не служащие ни к чему, ибо за оными нет даже валганга по которому могли бы ходить обороняющиеся, но зубцы сии не во всех крепостцах одинаковым образом делаются. — Замки сии имеют в боке квадрата от 25 ти до 40 ка сажен; по четырем углам [105] оных сделаны башни имеющие такую же сильную покатость как и самые стены; башни сии несколько возвышаются над оными, верьхи их сделаны на подобие куполов.

Мазанки сии не охраняются рвом, и только могут защитить жителей от нападения малого числа робких разбойников не имеющих лестниц, которые хотя бы и имели оные, то не дерзнули бы спуститься в огражденное жилье, где не имее лошадей и средств к скорому побегу, остались бы в руках у своих неприятелей. — Такого рода крепостцы не могли бы верно устоять более двух часов против пятидесяти человек Российской пехоты, и после нескольких примеров не дерзнули бы противиться горьсти порядочных ратников. — В замках сих сделаны одне только вороты, которые довольно велики и запираются всякую ночь на крепко висячим замком. Над воротами сделано род не большой галереи, из двух или трех досок состоящей, на которую всходят из нутри крепостцы, и которая служит хозяину для наблюдения за своими окрестными полями.

Слабые стены сии иногда разрушаются сами по себе, но не так часто как бы полагать должно, потому что дожди очень редки в Хиве. — Оне впротчем совершенно соответствуют цели для которой построены; ибо Туркмены и Киргизы мнят видеть в сих клевах неприступные крепости; — народ же в оных живущий от части вооружен, и думает также быть огражденным от опасности. Многие из слуг или [106] невольников хозяина живут в кибитках поставленных на дворах среди сих крепостей; тут находятся и лошади их, на которых им не трудно сделать вылазку и напасть ночью в расплох на осаждающих.

Крепостей сих или замков очень много в Хиве, и хотя они не могут служить к защите сего края от нападения образованного войска, но страшат кочевые разбойнические племена их окружающие, и успокоивают Хивинцев на счет их безопасности.

/Укрепленные города./ Пять городов находящиеся в Ханстве: Хива, Ургендж, Шевать, Кят и Гюрлен также обнесены стенами, и потому почитаются Хивинцами крепостями; стены сии построены без всякого искуства и правильности; в основании своем имеют до трех сажен толщины а высоты до четырех и сложены из смешанной глины с землею. — В иных местах видны при них башни, между коими крепостные стены поддержаны круглыми полубашнями. — Словом крепости сии во всем подобны вышесказанным замкам частных людей, с тою разницею, что все размеры оных гораздо более. — Крепости сии также не обводятся рвами.

На сих крепостях не имеется ни одного орудия, и не бывает войска для защиты их. — Они должны оборонятся своими жителями.

/Ханские замки./ Магмед Рагим Хан проводя большую часть времени вне города, на охоте, имеет также несколько загородных укрепленных домов. — Укрепления сии такого же рода как и выше описанные, только несколько обширнее малых частных крепостей. — Главные из них: Ах [107] Сарай, Май Дженгил, Хан Каласи и пр; когда непогода препятствует Хану продолжать охоту, любимое его занятие, он переселяется с приближенными своими в ближайший из сих замков, и там в различных суждениях и разговорах, проводит все ненастное время, до наступления ясной погоды, которая немедленно опять возвращает его в обширные степи.

/Воинство Хивинское./ Хивинцы не имеют постоянного войска, оно в случае войны образуется из Узбеков и Туркменов, исключительно составляющих сословие военных людей; они по повелению Хана обязаны немедленно вооружась, составить конные толпы и следовать куда сказано будет.

В сбродном воинстве сем, никакой нет ни подчиненности, ни устройства, ни начальства. Храбрейшие из них отличившиеся в набегах, разбоях, или в иных военных делах, составляют телохранителей Хана и окружают его особу, из которых часто во время войны по усмотрению своему, отряжает отважнейших для какого нибудь предприятия; тогда охотники из Узбеков и Туркменов составляющих остальное воинство, отделяются от толпы, и в надежде получить богатую добычу присоединяются к посланному наезднику; составя таким образом особенный отряд, называют его Сардарем, и следуют всюду за сим предводителем, не имеющим впротчем над ними никакой власти.

/Способ нападения./ Когда толпищи сии встречаются с неприятелем, тогда отличнейшие из наездников мгновенно с ужасным криком отделяются и мечутся на [108] на противников, остальные же действуют как позволяет каждому дух и храбрость его, и естьли первые отважнейшие поранили подобных себе противников, тогда и жребий сражения решается: начальствующие тотчас обращаются в бегство, победители же без отдыха преследуя их, без пощады предают смерти обораняющихся а обезоруженных берут в неволю; таким образом производятся обыкновенно столь восхваляемые Азиатцами в разных песнопениях побоища; предметы похвал их суть люди без чести, мгновенной храбрости, алчные к добыче, и коих тысячи бегут от нескольких сотен устроенного войска.

/Количество Хивинского войска./ Самое большое число ратников, которое может выставить Хива, не превосходит двенадцати тысячь, исправно вооруженных. Но когда сильная опасность угрожает Ханству, тогда Властитель оного понуждает к принятию оружья Сартов и Каракалпаков; хотя сим средством умножается вдвое или более воинство его, но от сего не становится оно сильнее; ибо люди сии не имее ни склонности, ни упражнения в военном деле, худо вооружены и более тягостны нежели полезны.

/Содержание войска./ Все воинство Хивинское на собственном своем иждивении и продовольствии, кроме Туркменов, которые для приуготовления себя к войне; получают от Хана по рассмотрению звания и надобности, от пяти до двадцати Тилла, что составляет на наши Ассигнации от восьмидесяти до трех сот двадцати рублей.

/Съестные припасы./ Каждый ратник обязан на все время похода [109] запастись всею нужного для себя пищею; почему всякой достаточный человек берет с собою одного верблюда навьюченного продовольствием бедные же имеют по одному верблюду на двух человек. — Легко себе представить огромность сего вьючного Хивинского обоза, и число служителей и невольников которые необходимо должны ему сопутствовать; также и неудобства и затруднения каковые предстоят всегда ополчению влекущему за собой столь несоразмерный обоз. — По сей причине Хивинское войско никогда не делает, и не может сделать в сутки более тридцати верст, невзирая на съестные запасы свои и на обыкновение грабить, все что представляется в той земле через которую проходит.

Войско сие не может выдержать похода более полутора месяца; причиною сему непостоянство ратников и безначалие; непогода, недостаток в продовольствии, первая неудача и многия другия причины заставляют их по одиначке возвращаться домой; войско сие не будучи в списках и не получая положенного жалованья, не подвергается ни какому взыску и расходится по произволу.

/Род войска./ Хивинцы не имеют пехоты все их войско составлено из конницы; по сей причине они не могут сражаться иначе как в чистом поле и взять приступом даже самого маловажного укрепления. — В большой уже крайности они спешиваются и делают засады.

Очевидцы Азиатских войск, знают сколь мало [110] людей и труда потребно, чтобы истребить или лучше сказать рассеять оные; труды и припятствия состоят только в достижении сих толпищ и в продовольствии войска долженствующего разбить их. — Европейская конница не должна однакоже помышлять о перестрелке по одиначки с сими всадниками, у коих наездничество считается главною и почти единственною военною доблестью. — Наши лошади испорчанные выездкой манежа, не могут сравниться проворством с лошадьми Туркменскими; — наш всадник связанный неловкой одеждой и тяжелой аммуницею не в состоянии следовать за движениями проворного и легкого Туркмена. — Правильная и сильная аттака конницы нашей без сомнения рассеет в миг толпу конницы Азиатской, но в погоне никогда ее не настигнет. Русская же пехота наводящая страх и ужас на Азиатские толпища и легко побуждающая войска образованного Государства Востока — Персии, конечно в миг рассеет Хивинцев, столь отставших во всем от Персиян; порядок, тишина, и хладнокровное приближение колонны нашей поддержанной несколькими выстрелами картечей, рассеет сходбище людей в десять раз многочисленнее, достигающих едва с изступлением называющимся у Азиатцев храбростью, того расстояния на котором пуля упадает на своем излете.

/Артиллерия Хивинцов./ Хивинцы имеют также Артиллерию; которая по сказанию их состоит из тридцати орудий разного рода; но в Г. Хиве я видел только семь, расставленных на одном из дворов Ханского жилища. Орудия [111] сии в большом непорядке, лафеты и колесы поломаны; окованы же они повидимому как наши.

Я не думаю чтобы в самом деле у Хана было тридцать орудий, в противном случае оне бы находились на одном из дворов его дворца и я бы их видел. Должно полагать что Узбеки чувствуя свою слабость стараются ее скрыть ложными рассказами. — Они также утверждают что имеют несколько пушек необычайной величины. Впротчем так как Хан начинает уже отливать у себя орудия, то и не мудрено что кроме сказанных семи он имеет и еще несколько, но вероятно не в таком количестве, и конечно в такой же неисправности и не годные к употреблению.

/О литье орудий./ Первые опыты литья орудий при Магмед Рагим Хане были очень неудачны, потому что их отливали с жерелами, от чего при выстрелах орудия сии часто разрывало; но после сей неудачи он последовал совету Русских невольников и стал отливать их без жерелов; но не умевши оные просверливать, выписал из Константинополя литейного мастера, которой ему отлил и высверлил несколько орудий; но при всем том по недостатку меди полагать должно что в Хиве отливают их не много.

/Устройство артиллерии./ Во время похода Артиллерия следует за Ханом и возится на лошадях; управление оною вверяется одним Руским невольникам, коих Узбеки признают способнее себя к сей должности, и предпочитают людям всех других народов находящихся в Хиве. — Со всем тем однакоже что Русские служат при сих [112] орудиях, и что они искуснее Хивинцев, но видевшие действие сей Артиллерии утверждают что оно совершенно без успешно. — Кроме сказанной артиллерии Хивинцы употребляют еще и фалконеты.

/Порох./ Порох Хивинцы приуготовляют сами и в довольно большом количестве; сим ремеслом занимаются Сарты. Некоторые земли дают в изобилии селитру, серу же Хивинцы добывают из горы Ших джери; порох их очень дешево продается в Ханстве, но совершенно безсилен, потому что им неизвестно пропорция веществ входящих в состав его.

/О возможности покорить Хиву./ Из сказанного выше о Хивинском ополчении, можно удостовериться что они не в силах противиться образованному неприятелю, и что самая большая сила владения сего состоит в неизмеримых безводных степях окружающих оное. — Природное укрепление сие, могло бы устрашить всякое Европейское войско, кроме Российского. — Неудачная даже экспедиция Князя Бековича, еще более нас удостоверяет в возможности покорить Хиву; ибо он с весьма небольшими средствами достиг до оной, и не простительная лишь оплошность его была причиною что его изменнически захватили, умертвили и истребили отряд. Не обсуживая дел столь мало известных нам, казалось что хотя он и был обманом взят, но отряд его не был бы истреблен, еслибы Князь Бековичь имел более духа и не согласился на расположение его на отдаленные квартиры. [113]

В нынешнее же время с большею известностью того края, можно поручиться за удачу сего предприятия. — Нет никакого сомнения что с тремя тысячами Руского войска предводимого решительным и безкорыстным начальником, можно покорить и удержать под своим владычеством Хиву, столь полезную для нас по многим важным отношениям Азийской торговли. Теперь можно воспользоваться знанием того края, особ ныне занимающих главные места в Ханстве, неудовольствием узбеков на Магмед Рагима и расположением к нам кочевых соседственных Туркмен, которые преданы Хиве потому только, что из оной получают продовольствие; снабжая же их хлебом которой им будет удобнее от нас получать, мы привлечем их совершенно на свою сторону. — В самой же Хиве можно усилить войско свое тремя тысячами нещастных соотечественников наших, томящихся в ужасном рабстве и тридцатью тысячами Персидских невольников, разделяющими с нетерпением ту же участь.— Одно бы что по видимому могло затруднить сие предприятие, есть прохождение степей окружающих Хиву; но сие легко преодолеть; пути в Хиву с берегов Каспийского моря довольно теперь известны; — касательно же продовольствия, нам оное нужно только до Хивы, ибо в сем Ханстве хлеба достаточно; для подвоза же провианта мы можем иметь верблюдов от Туркмен прибрежных жителей Каспийского моря, которые без сомнения нам будут содействовать; от них также мы можем получить и привыкших к степям [114] лошадей. Впрочем довольно того, что Магмед Рагим мог достигнуть до берегов Каспийского моря с двенадцатью тысячами конницы, чтоб быть удостоверенным в возможности и нам дойти до Хивы с меньшим отрядом пехоты, взявши все нужные меры. Я полагаю что предприятие сие ныне более нежели когда нибудь удобно исполнить, как по полученным о сем крае сведениям, так и по внутреннему теперешнему политическому состоянию Хивы; ибо правление сего Ханства еще не совершенно утвердилось, не довольных много; со временем же все умолкнет, властолюбой Хан усилит царство свое и соделает его даже опасным для соседей.

/Преимущество Хивинцев над соседями./ Сколь не ничтожны для образованного войска толпища Хивинцев, однакоже кочующим соседям своим они наносят страх. Киргизы не редко бывают ими разграбляемы; победа увенчала оружие Магмед Рагим Хана против Туркменов поколения Теке; но причиною сего первенства не лучшее устройство войск, а превосходство в количестве оного и безвредной гром нескольких орудий.

Хан любит сам быть при сих побоищах; он присудствием своим старается ободрять сражающихся, награждает их, и тем возбуждает соревнование в людях, способных единственно только к разбою и к нападению на обезоруженных. — Хан не подвергается сам опасности а довольствуется только обезглавливанием тех пленных, которые упорною защитою озлобили его. Звание его дает ему право уклоняться [115] от опасности и жертвовать народом для своих личных выгод, заменяя доброй пример храброго начальника, подарками льстящими сребролюбивым подданным его. Говорят что в молодости своей, он был гораздо смелее и не щадил себя для достижения той власти которою теперь пользуется; но достигнув оной щастье избаловало его, и храбрость его обратилась в зверство; он действует руками палачей и часто сам заменяет их в отправлении сей должности.

/Вооружение Хивинцев./ Оружия употребляемые Хивинцами суть: сабля, кинжал, копье, лук и стрелы, и ружье; иногда надевают они панцырь и шишак, а против панцырников употребляют чеканы.

/Сабли./ Сабли их кривые, и бывают иногда очень хорошие из Хороссанского железа; они служат им главным оружием; сами не умеют их обделывать и употребляют для сего Руских невольников знающих сие ремесло. — Сабли сии ценятся у них очень дорого; их оправляют в красные кожанные ножны. — Кинжалы они редко носят, но те которые и имеют сделаны на подобие больших ножей.

/Копья./ Копья употребляются ими довольно редко, и не всеми. — Древко оных довольно тонко как камышовое, и не длиннее полуторы сажени; самые же копья сделаны из хорошего железа.

/Лук и стрелы./ Лук и стрелы употребляются большею частью теми, у которых нет ружей. — Луки сии не велики и не довольно упруги, стрела из оных пущенная едва [116] пролетает третью долю того расстояния, на которое понес бы ее Кабардинской лук. Они не умеют также приготовлять хорошей тетивы для сего оружия.

/Ружья./ Ружей у них мало; они очень длинны, тяжелы, большею частью сделаны винтовками и весьма малого калибра; бьют же довольно верно когда заряжены хорошим порохом, но очень не удобны. — Из них не льзя стрелять с лошади, а только с присошек лежа, и потому оне употребляются только в засадах; приклады их довольно длинны; на оные навивается фитиль, которого конец схвачен железными щипчиками приделанными к прикладу; сии щипчики прикладывают к полке посредством железного прута проведенного к правой руке стрелка; к концу ствола к ложе приделаны присошки в виде двух больших рогов. — Они любят украшать стволы ружей своих серебреною насечкою. — Иные однакож имеют ружья с замками совершенно одного построения с Персидскими; но сии последния очень редки.

Хивинцы стреляют довольно хорошо в цель; но с толикими приготовлениями и медленностью, что не стоит для того иметь огнестрельного оружия. — Стрелок сперва ложится, долго целится, фитиль часто гаснет, и он попадает пулей в цель только на расстояние каких нибудь шестидесяти или осьмидесяти шагов. — Подобным же образом стреляют и все Азиатцы; искуство их превозносится нашими путешественниками, но истинно удел их во всем, — незнание. — Пистолетов у Хивинцов не бывает, [117] вероятно от того, что огнестрельное оружие их большею частью без замков.

/Панцырь и шишак./ Некоторые из наездников надевают булатные панцыри и шишаки, которые еще и по ныне в употреблении в Азии, особливо в тех краях где мало огнестрельного оружия. — Они употребляют также чеканы или род молотков посаженных на длинные рукояди; один конец железа тупой другой же острый; удар сильно оным нанесенный смертелен.

/Лошади./ Лучший военный доспех Хивинцев беспрекословно состоит в их быстрых, сильных и красивых Туркменских лошадях, знаменитых во всем Востоке. — Труды переносимые сими лошадьми неимоверны; пробегая в восемь суток по тысячи верст чрез безводные степи, без травы и без сена, питаются только тем количеством Джюгана, которое на себе вместе с седаком увезти могут, и пробывают по четверо суток без воды. — Они поят лошадей своих горячих, но после того долгое время скачут на них ⁴⁵.

/Седлы./ Седло их несколько отлично от Персидского, лука у оного также высокая, но зад делается по шире. — Прочая конская збруя бывает у многих довольно [118] богата, они обшивают ремни серебром и вставляют большие сердолики.

/Грабежи и Хищничество./ Вообще сказать должно, что Хивинцы не способны ни к каким долговременным военным предприятиям; любимой их образ войны есть разбой и хищничество. Главные разбои свои производят они в пределах Персии. Беспечность правительства сего государства и песчяные степи отделяющие оное от Хивы, причиною что разбои сии продолжаются и остаются не наказанными.

Грабежи сии составляют значительной промысел частных людей в Хиве. Молодой человек пришедши в мужеской возраст, должен ознаменовать вступление свое в свет подвигом на разбое; он тогда только приобретает уважение отца и знакомых своих и получает доброе имя; со временем же от частых удачных разбоев становится известен Хану, которой для ободрения принимает его в число своих телохранителей и делает ему некоторые подарки. Хан поощряет грабежи сии потому, что получает всегда пятую часть добычи.

Узбеки сами редко или почти никогда не занимаются сим промыслом, которой исключительно принадлежит Туркменам поселившимся в Ханстве.

Туркмены пущаются обыкновенно на воровство собравшись шайкою, от пятидесяти до трех сот конных охотников. Хищники сии берут с собой для увезения добычи довольное число верблюдов, и смело отправляются чрез обширные степи, по известным [119] им путям к границам Персии. — Не доходя оных полутора днем, они останавливаются в скрытых и удобных для защищения местах, откуда отправляют тех из сообщников своих, которые имеют дружественные и родственные связи с Туркменами обитающими по Персидской границе.— Сии последния хотя и признают иногда владычество Персии, но с охотою принимают хищников и указывают те места, где с выгодою можно произвести успешной разбой. По обстоятельном узнании всего нужного, вооруженные конные разбойники внезапно нападают на указанные им селения или путешествующих, и безщадно грабят; при всем том сберегают жизнь нещастных жертв своих, дабы более захватить пленных, и чрез то получить от продажи их значительную выгоду. — Они увозят людей всякого возраста и пола и продают их в Хиве, где ожидает сих несчастных самая горькая участь неволи и тягостное вечное рабство.

В обратном следовании в Хиву погибает весьма много пленников сих от нужды, недостатка в пище и усталости; тот из невольников который приходя в изнурение лишается сил к дальнейшему продолжению пути, оставляется без помощи среди пустынных и песчаных степей, где и умирает от голода или служит добычею диким зверям.

По прибытии в Хиву Туркмены обязаны представить Магмед Рагим Хану пятую часть пленников и добычи в роде дани; он благодарит их, и даже некоторых [120] по усмотрению дарит халатами и разными вещами, стоящими несколько раз менее доставленной ими дани.

Довольно часто случается Туркменам в числе пленных захватывать людей богатых семейств: они их всегда тщательно сберегают и не продают, в ожидании от родственников их большого выкупа, каковой часто и получают. — Не редко случается также что Гюргенские Туркмены ездят в Хиву и крадут опять обратно невольников, по просьбе родственников их, за что получают большие награждения.

/Места в которых Хивинцы преимущественно грабят./ Набеги свои на Персию, Туркмены производят в разных местах. — Если число хищников не велико, то придерживаются моря и делают нападения не подалеку от Астрабада. Но когда шайка их многочисленна, тогда следуя вверх реки Гюргена, делают грабежи в пределах Хороссанской области. Лесистые места оной весьма способствуют им. Они скрываются в них и выжидают удобного случая для нападения на проезжих или на купеческие керваны. Нападения сии преимущественно делают они осенью по окончании домашних работ, для чего и откармливают нарочно лошадей.

/Военные нравы племен населяющих Хивинское ханство./ Чтобы довершить описание военного состояния Ханства, изложим вкратце некоторые черты нрава народов его населяющих, показывающие их расположение к войне и грабежам.

Узбеки не столь способны к военному делу как Туркмены и считают себя господами, они богаче, имеют более прихотей и не так охотно пускаются в [121] безводные степи. Они более заботятся о своей одежде чем об оружии, и привыкли видеть в Туркменах людей созданных для защищения их и для приведения к ним на продажу добычи.

Сарты не имеют совершенно ничего воинственного; они похожи более на наших жидов, не любят и даже боятся оружья. Нынешнее правление Хивы и обращение с ними Магмед Рагим Хана, старающегося уровнять все сословия подданных своих, возродило в них некоторую гордость; но гордость сия не побуждает их к военному делу; они рассказывают лишь подвиги предков своих и победителей, и не предпринимают походов, в которых бы жизнь их могла быть в опасности; они предпочитают робкую осторожность и хитрость, отважной смелости и храбрости. Оружье в руках их служит им посмешищем, и сами Узбеки говорят, что им гораздо более пристало носить аршин чем саблю.

Храбрость же Узбеков и Туркменов известна на Востоке. — Узбеки признают малолюдство своего войска перед Бухарским, говоря, что единственно храбрость их равняет силы, столь различествующие числом ратников.

Богатые люди в Ханстве обыкновенно в числе своих приближенных имеют род Бардов, которые обязаны увеселять господина своего пением, сказками, игрой на каком то роде дурной и бедной бандуре, а иногда и сочинять стихи, восхваляя подвиги известных в древности витязей. — Певцы сии мало по малу [122] увлекаются восхищением, и стараются выразить голосом и телодвижениями, быстроту, храбрость и великие деяния усопших предков. — Пение сие продолжается иногда целую ночь; хозяин и гости сидят неподвижно в задумчивости и слушают оное со вниманием. Белобрадые старцы сии или Барды, иногда сидя перед своими домами, таким образом пробегают в памяти прошедшие времена, и стараются изобразить подвиги предков своих. [123]

НРАВЫ, ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ, ОБЫЧАИ И ПРОСВЕЩЕНИЕ УЗБЕКОВ.

/Нрав и вид Узбеков./ Узбеки вообще умны, приятны и остры в разговорах; в предприятиях своих тверды и решительны; нраву прямого и презирают искательство, обман и ложь; духу воинственного; буйство предпочитают мирной жизни и занимаются военными доспехами и наездничеством. Они крепкого и видного телосложения, росту большого и сильны; лица смуглого с некоторою калмыковатостью, но довольно приятного; глаза не большие и взор проницательной; волосы на бороде черные. Жизнь ведут беспечную и ленивую; презирают все сословия и состояния кроме военного; сами же хотя и хорошие наездники, но более на словах воины и не охотно пускаются в дальные военные предприятия; но раз уже в деле — неутомимы, отважны и смелы. — Вообще они необычайно здоровы и даже тучны и весьма многие переживают столетие. [124]

Одежда их состоит из 3 х или 4 халатов на вате, которые надевают один сверьх другого, даже и в самые жаркие дни. Халаты сии сделаны из шелковой полосатой материи и по большой части лилового цвета. — Рубашки их одного покроя с Русскими т: е: с косыми воротниками, зимой делаются оне на вате также как и шировары, сверьх которых надевают большие желтые сапоги с острыми носками и высокими каблуками. — Голову они бреют и носят высокую черную шапку из бухарских мерлушек, под коей надевают еще ермолку одного цвета с кафтаном. — Туркмены носят большею частью халаты из желтоватой армячины, сделанной из верблюжей шерьсти. — Богатые люди носят суконные кафтаны; но сие весьма редко. Вообще они любят сидеть с босыми ногами, и лучшее угощение гостю предложить ему скинуть сапоги. — В зимние походы Узбеки надевают тулупы и сверьх оных вместо бурки укутываются в войлоки, на подобие бурок выкроенные.

Вооружение Хивинцев принадлежащее к их одежде состоит из сабли и ножа, которые они никогда не снимают; разве тогда только, когда ходят к начальникам своим.

/Женщины./ Женщины их очень красивы, хотя и у них лица несколько калмыковаты; взор их проницателен, лице смуглое но при всем том весьма приятное; одежда их странная и вообще оне закрываются.

Хивинцы как и все Азиатцы очень ревнивы. Жены [125] их содержатся в гаремах; они составляют главное их занятие и часто бывают поводом различных распрь и жестоких убийств. — Никто даже самый ближайший родственник не смеет вступить в ту тайную и не проницаемую обитель, где жены осуждены проводить плачевную жизнь свою, среди скуки и строгого уединения. Наложницы сии суть невольницы и по смерти хозяина, сын его продает их кому захочет.

/Воспитание детей./ Воспитанием детей Хивинцы почти не занимаются; попечение родителей во всех возрастах знаменуется лишь частыми побоями за всякую малость, и потому сыновья не имеют к ним настоящего почтения, и готовы в досаде кинуть в отца или мать камнем. На нравственность их не обращают ни какого внимания, и учат их лишь строго исполнять обряды веры, а иногда обучают и грамоте. — Двенадцати или тринадцати летний мальчик, оставленной на своей воле образуется опытностью, и в сии годы отец берет его к себе в слуги; он исправляет в самой точности должность сию до восьмнадцати лет, после чего он его женит. Довольно часто случается, что молодой человек до женидьбы вовсе не видал невесты своей.

Рабство в котором молодые люди сии содержатся родителями, когда уже достигли порядочного возраста почти неимоверно; они не смеют ни сесть перед отцем, ни есть с ним вместе, и ниже всякого слуги. Напротив того обращение Узбеков с слугами своими совершенно иное: они сидят с ними вместе а иногда даже и едят из одной чаши, но в таком только случае [126] когда слуги сии сами Узбеки, а не иностранцы и не невольники.

/Скупость Узбеков./ Они необыкновенно скупы; деньги свои хранят в тайне и часто даже зарывают в землю; вероятно опасаясь прослыть богатыми и подвергнуться насилию Хана.

/Гостеприимство Узбеков./ Хотя они и гостеприимны, но скупость их помрачает сию добродетель; они не откажут в угощении, но сделают оное как можно умереннее; и дабы вознаградить сей малой убыток или расход, на следующие дни себе во многом откажут и даже стараться будут найти обед у соседа.

/Пища Узбеков./ Хотя они не насытны и жадны там где сие им ничего не стоит, дома же напротив того очень умеренны; любимое их кушанье плов, или густая каша из сарачинского пшена; но и сию простую пищу употребляют довольно редко, и обыкновенно питаются малым количеством пшеничного хорошего хлеба и похлебкой из вареного молока, голушек и немного баранины. — Кушанье сие называется у них Мустафи. — Когда же хотят кого хорошо угостить, то прибавляют к сему жирный суп и баранину без масла на угольях жареную. — Они не гнушаются верблюжьим и лошадиным мясом и часто в странствиях своих употребляют в пищу усталых животных сих.

Хивинцы чрезвычайно лакомы; они любят сахар и конфекты и едят оные с большею жадностию до насыщения вместо хлеба, но тогда только когда лакомство сие не стоит им издержек; в противном случае, [127] даже богатой человек не решится иметь хотябы не много сахару и употреблять оной.

Узбеки гнушаются всех крепких напитков и презирают пьянство; но между Сартами и Кызил Джилами порок сей довольно обыкновенен; они в пьянстве находят удовольствие и не знают оному меры.

Чай есть самое обыкновенное и любимое питье Хивинцев; они варят его очень крепко в бронзовых чайниках и уверяют что метал сей придает ему лучший вкус. Чай пьют они без сахару и почти целый день безостановочно. Вываренные чайные листы не бросают, но тотчас после съедают. Пристрастие Хивинцев к сему напитку неимоверно; в странствиях своих они лучше согласятся претерпеть несколько дней голоду нежели быть без чаю; у них также в большом употреблении так называемой калмыцкой чай, которой варят с молоком, маслом и солью; чайная похлебка сия сначала довольно противна тому, которой ее никогда не употреблял.

Большое изобилие различных плодов в Хивинском Ханстве, доставляет жителям также приятную и лакомую пищу; они употребляют их во множестве и не чувствуют от сего никакого нездоровья.

Пища невольников и слуг самая бедная; последние довольствуются остатками от стола господ своих, на которые они с жадностью и с дракою мечутся. Невольники же довольствуются одним хлебным пайком получаемым от хозяев; но продавая часть оного, для скопления денег для выкупу себя со [128] временем и на одежду, часто проводят целые дни без пищи, или кормятся подаянием и тем что могут украсть.

Хивинцы чрезвычайно нечистоплотны; они едят так как и все Азиатцы без ложек, вилок и ножей; частые умовения их перед обедом и после оного имеют только личину чистоты; они не брезгают самым отвратительным человеком исполняющим их обряды, а гнушаются опрятным, который не следует в точности их обыкновениям, и почитают его поганым.

/Жилища./ В жилищах их нет ни полов ни окон; стульев и столов также не имеют а сидят на коврах и едят на земле собираясь в кружок около чаши с кашею. — Обычай сей общий всем сословиям начиная от Хана до нищего; посуда их каменная и без всяких украшений; — иногда бывает деревянная привозная из Астрахани; чай же пьют из фарфоровых Китайских чашек; кухольную посуду употребляют чугунную.

Они едят два раза в день, первый раз вскоре после рассвета а второй перед захождением солнца. — Приступая к ястве читают обыкновенно молитву и гладят себя по бороде. Вообще обед их представляет зрелище смешное и отвратительное.

Они также страстно любят всякие пряности и душистые травы. Перец и имбирь кладут иногда в чай, а опиум употребляют в разные времена дня. Табак курит Бухарской из каллианов сделанных из тыкв, которой называют Чилим; иногда для [129] курения употребляют траву называемую Бенг, причиняющую сильную опьянелость не привыкшему к оной.

/Жилища./ Жилища их самые простые и бедные, большая часть народа кочует круглой год в войлочных кибитках, даже и богатые люди имеющие домы, живут в оных, по привычке своей к кочевой жизни; строения их не имеют ни какого наружного вида и сделаны из глины. Мазанки сии дешево обходятся, и делаются очень скоро; хотя они и непрочны но сохраняются довольно долго, потому что в той стране дожди очень редки. Жилища сии тесны, неопрятны, без света и без тепла, огонь раскладывается среди комнаты, а дым выходит в маленькое отверстие сделанное в потолке, затыкающееся на ночь сеном или рубищем платья. Знатные люди точно также живут, с той разницей, что ковры их богаче и стены бывают иногда внутри выбелены. — Домы не имеют крышек; потолки же камышовые или сделаны из хвороста. В большой части домов, семейство хозяйское и вся прислуга его помещаются в одной или двух нечистых комнатах без сеней.

Конюшни у них опрятнее жилья, ибо они охотники до лошадей; однакож корм дают им самой умеренной, но за то ни одно зерно и ни один клок сена не пропадают.

/Здания./ Некоторые мечети выстроены довольно хорошо; в числе оных должно упомянуть о мечети в самом городе Хиве находящейся; она отличается величиной и красотой своей; — купол ее покрыт гангаром яркого берюзового цвета. Надгробные памятники у Хивинцев [130] довольно чисто и красиво построены, также и некоторые мосты. Жженый кирпичь на построения сии, сбирают они из развалин древних зданий. — Прочие строения их не значительны , водопроводы и водохранилища обделываются без всякого искуства. Вообще все строится у них на короткое время, и непрочно; причиною сего неувереннность в собственности своей; — даже те предметы коих лучшая обделка могла бы служить им не для удовольствия в жизни, но для явных выгод таким же образом делаются. Они имеют при домах своих крытые сквозные галереи, в которых укрываются от несносного летнего жара.

/Увеселения./ Главное увеселение и упражнение Узбеков есть охота с ястребами, коими они ловят Джейранов и разных птиц; с собаками же они мало охотятся и даже гнушаются и презирают полезное животное сие, называя его поганым. — Они также упражняются в наездничестве, в коем очень искусны. — Узбеки почти все вообще играют в шахматы; игра сия у них почти таже что и у нас с малым различием в рокировке царя и лодьи. Между ними есть некоторые, которые знают оную в совершенстве. Сверх того известны им Руские шашки, мельница и род шашечной игры называющейся Этелем. В оную играют в тридцать две шашки, которые все одинакового достоинства и ставятся так как шахматы; ходы же их разнствуют от простых дамок только тем, что вместо того чтобы двигать вкось ими ходят прямо и в бок. [131]

/Музыка./ Хивинцы любят также музыку; но они не понимают и не разбирают ни меры ни созвучия; для них шум главнейшее достоинство оной. Бубны, крик или лучше сказать рев одного человека, который из сил выбивается чтобы петь диким, громким и охриплым голосом, гораздо пленительнее согласия мусикийских орудий. ⁴⁶ У них никогда два голоса не поют вместе и они более обращают внимания на слова певца, которые обыкновенно избраны из стихотворений лучших сочинителей.

Мусикийские орудия их состоят из двух струнной балалайки, сделанной на подобие Русской исключая ящика, которой имеет вид полушарья. Она строится в кварту и играют на ней пером или щепочкой. Другое орудие у них у потребляемое есть гудок четырех струнной чрезвычайно неприятного звука; на нем играют смычком и держут как виолончель упирая в землю стержнем, приделанным к нижней части оного. — Узбеки презирают музыкантов и играющих в разные игры, говоря что занятия сии недостойны звания военного человека и принадлежат роду людей созданному для увеселения других. — Иные даже называют музыку поганою и предпочитают просиживать целые дни руки сложа в бездействии чем заниматься оною. [132]

/Вероисповедание./ Узбеки как и прочие племена населяющие Ханство, исповедывают закон Магомета по обряду Суннитов, признавая единство Бога, и Магомета за последнего и величайшего из его пророков, ниспосланного для утверждения на земле правоверия. Исповедание сие слишком известно чтобы о нем распространятся, я упомяну только о некоторых обрядах и предрассудках, свойственных Узбекам.

Расколы магометанской веры, Шииты и Сунниты, породили непримиримую вражду между исповедующими оные, и причиною что Персияне, исповедания Шиитов, непримиримы во вражде с народами, населяющими всю Среднюю Азию и которые вообще исповедуют закон Сунны.

Хивинцы исполняют с большою точностью все молитвы законом установленные, заменяя только ночную молитву другой вечерней. — Все время их занятий распределено по временам молитв, которые оне по навыку так хорошо знают что никогда не ошибаются. — Счет часов их как и у всех Мусульманов начинается от восхождения солнца, или от перьвой молитвы и кончается при последней. — Так как всякая молитва начинается умовением, то те Хивинцы которые проезжают по безводным степям в таком случае умываются песком. Вообще они чрезвычайно богомольны и во время моления ни что их развлечь не может. ⁴⁷ [133]

Сунниты во время моления складывают руки вперед Шииты же держат их врознь; Хивинцы говорят что неверные сии для того не складывают рук, чтобы не замарать платья кровью единоверцов, коей руки их обагряны. ⁴⁸

Они ненавидят Шиитов более Христиан, говоря что какое бы ни было учение наше, но мы строго оного держимся, а Шииты по неосновательности своего учения и по беззаконию своему ежечасно нарушают свои постановления.

Мусульмане или правоверные а особливо Узбеки и Туркмены вменяют себе за благое дело, наносить Шиитам и более всего Персиянам всякое зло и вред, и с удовольствием проливают кровь их.

Каждый Персиянин захваченный ими в плен вынужден бывает силою последовать учению Суннитов и оставаться в неволе, как бы в отмщение за то что он прежде следовал противному для них учению Али.

В набегах своих на соседственные земли, Хивинцы с жестокостью умерщвляют противников, и с радостью захватывают имущества единоверных даже им Туркмен; но по возвращении своем, постом, умовением и молитвами, очищают себя от убийств и [134] насилий, сделанных ими последователям веры своей; сии очищения составляют значительной доход их духовенству.

В Хивинском Ханстве никакие исповедывания нетерпимы кроме господствующего; но Русские невольники находящиеся в Хиве, по твердости своей и приверженности к закону своему не переменяют оного, и невзирая на строгое запрещение, не редко сбираются в уединенные места для чтения молитв, и там в смирении и с сокрушенным сердцем, умоляют Всемогущего о ниспослании благодати на отдаленное от них, но тем не менее возлюбленное Отечество, и о возвращении своем на родину ⁴⁹.

Способности, сила и трудолюбие Русских, даже в состоянии неволи, возродило к ним уважение их утеснителей; так что хозяева их ревностные Мусульмане, нарушают для них главное постановление свое нетерпимость других вер, и позволяют им ежегодно праздновать три важнейшие торжества: [135] рождение, крещение и воскресенье Христово, и на все время праздников сих, Россияне избавляются от всяких работ. — Тогда соотечественники наши, собираются по возможности вместе и предаются различным по обыкновению своему увеселениям, и в крепком напитке подобном нашей водке, которой сами составляют, ищут временного забвения своих горестей.

В Хиве есть также жиды, но они давно уже забыли веру свою и привязаны к закону Суннов не менее Хивинцев.

Каждому Мусульману позволено иметь в одно время только четыре жены, наложниц же сколько кто пожелает; в Хиве большая часть народа довольствуется одной и двумя женами; богатые же люди имеют их десятками.

Магометане поклоняются и часто призывают в помощь святых своих. — Узбеки имеют кроме сего еще собственных святых или Имамов. Гробницы их рассеяны по всему пространству Хивинского Ханства; но они не все одинаковым пользуются уважением. Туркмены поколения Иомуд, преимущественно почитают одного святого, на гробе коего даже междоусобные распри свои решают единой клятвой; не было примера что бы кто нибудь осмелился произнести оную ложно; ибо в народе есть предрассудок утверждающий что всякой произнесший на гробе сем ложь непременно умрет для наследования в будущей жизни вечных и ужасных мук.

Обряды веры Мусульманов весьма многочисленны; но Хивинцы редко или никогда не преступают оных. [136]

/Способ гадания./ Брачные союзы заключают они только с одними единоверцами, и никто из них не посмеет взять супругу чуждого закона, как то делают не редко другие Сунны. — Между узбеками таковой поступок был бы единогласно почтен за осквернение веры. Они называют раскольниками те народы Суннитского исповедания, которые сие нарушают; не сочетаются с ними браками и не молятся вместе.

Хивинцы занимаются тоже узнаванием будущего. — Мудрецы их основывают предузнания свои на звездах. Простой же народ для гадания употребляет два средства.

Первое делается кураном, или другой какой книгою. — Гадатель прочтя молитву подносит книгу к голове, раскрывает оную и смотрит на вскрывшейся странице начальную букву первой строки; от оной обращается к седьмой строке, потом от сей вскрытой страницы переходит на седьмую, и отсчитав от начала семь строк замечает начальные их буквы; а так как каждой букве народ приписывает различные значения и свойства, то соображаясь с ними каждый гадатель и выводит пророческие заключения.

Второй род гадания производится лучеобразным расположением такого числа маленьких палочек, сколько имеется букв в Азбуке. Всякой палочке дают значение буквы; потом закрыв глаза бросают на сии палочки несколько других и судя по палочкам на которые оне упадут, делают предсказания как выше сказано было по азбучным буквам. [137]

/Понятия Узбеков о добре и зле./ Оставя суждения их о иноверцах и иностранцах, всякой вспыльчивой поступок называют они последствием посещения диавола, и говорят что человек должен удерживаться от всякого деяния и даже слова, когда чувствует что диавол начинает владеть сердцем его. Исключая некоторых условных понятий зависящих от местных обстоятельств, они называют злом то что может вредить ближнему, а добром то что веселит сердце не делая ни кому зла.

/Язык./ Язык, коим говорят Хивинцы есть Турецкой наречия называемого Джагатай; он более походит на язык наших Казанских Татар, нежели на употребляемый простым народом в Персии. — В наречии сем есть много слов свойственных ему одному.— В оном переменяют часто буквы б на м, м на б, п на ф, ф на п, у на в, в на у; букву б употребляют перед словами начинающимися с о, изменяют д на т и употребляют часто гласные э и французской и; писание же на сем наречии почти совершенно сходно с Турецким.

Узбеки говорят скоро и изменяют часто голос; не знавши языка можно думать слыша разговор их, что они друг другу в чем либо упрекают.

/Просвещение Хивинцов./ Просвещение у Хивинцов весьма ограничено, у них очень мало людей умеющих читать и писать; однакож есть некоторые, которые сведущи в Арабском и Персидском языках, пишут и читают на оных, [137] сочиняют стихи, знают Астрологию ⁵⁰ и имеют сведения во врачебном искустве.

/Знание в Астрономии./ Об Астрономии они почти никакого понятия не имеют; наука сия ограничивается у них наименованием некоторых замечательных созведий. Полярную звезду называют они Демур-Казык или железный кол, полагая что она есть материальная пята оси вращения тверьди. У них есть человек вычисляющий затмения по каким то палочкам и косточкам, которые достал в Царьграде. — Практическое средство сие, коего теории он не постигает, поставило его в число мудрецов; Хан имеет его при себе. — Человек сей занимается также предсказыванием будущего и очень гордится своими сведениями, полагая что знает все искуства и науки, а между тем не понимает даже причины затмений и полагает согласно с простым народом, что солнце или луна померкают от того, что сатана схватывает светила сии в когти, и что тогда для избавления оных должно смертным, шумом, криком, и стрельбой устрашить жестокого врага и тем спасти светила сии от неизбежной погибели, без которой помощи непременно бы исчез день, и земля осталась бы на веки во мраке. — Они полагают однакож землю шарообразной, и поясняют себе сие, сравнивая ее с арбузом.

/Врачебное искусство./ Врачебное искуство у них совершеннее других [139] наук, но и то в большом младенчестве. Они в лечении своем употребляют всегда средства противные наружному виду болезни на пример: от жара лечат льдом, от озноба теплом, от расслабления горячительным средством и т. д. — Врачебное искуство у них наследственное; занимающиеся оным знают много простых средств которые содержат в тайне также и целебные свойства различных трав, и вообще очень искусно лечат раны. Хивинцы как и все Азиатцы любят лечиться и имеют большую доверенность к искуству Европейских врачей. — Стоит только показать им склянку и сказать что в ней лекарство, чтобы не иметь отбоя от больных. Они часто в болезнях своих прибегают к ворожеям. Вообще врачебное искуство у них еще в большом несовершенстве.

У всех Азиатцов славится какой то древний врачь родом Персиянин, его звали Локман. — Человек сей как и прочие нынешние мудрецы Востока славятся более иносказаниями, пословицами и притчами своими нежели искуством и мудростию. Я не знаю был ли Локман действительно искусным врачем, но достоверно только то, что в Азии прославляют его искуство, не говоря однакож о изцелениях им сделанных, а только повторяя следующее его сказание. — Он послал однажды слугу своего на торжище приказав купить души или жизни, буде оной не найдет, купить пол души, буде же сей не достанет то принести яду. — Слуга его [140] возвратился не нашедши ничего требуемого его господином. — Сей последний объяснил ему приказание свое следующим образом. Душа есть мясо, ибо ничего не бывает столь питательного и не придает столько силы жизни как мясо; пол души есть яйцы, которые бывают иногда вредны, а яд есть сыр, который вреднее всего для человека. — Странная притча сия возвела Локмана в число мудрецов Восточных.

Восточные врачи полагают что из четырех необходимых вещей для жизни, кровь и желчь суть нужнейшие, и что должно обратить наибольшее внимание на сохранение оных. — Они полагают что со смертью человека кровь исчезает или улетает, потому что не могут добыть оной из охладелого трупа. — Кровопускание у Восточных лекарей очень употребительно, и есть самое действительное их средство. — Кровь пускают они часто из головы. — Кровопускания их бывают разного рода, иногда пущают они кровь делая множество насечек ножем по больной части тела.

/Знание в Истории./ Ученые Хивинцы очень занимаются познанием древней истории Востока, и довольно сведущи в оной; но к сожалению примешивают везде басни, которые затмевают истину.

/Знание в Математики./ Об Математики они никакого понятия не имеют; цыфры их означаются буквами азбучными, так как наши славенские; некоторым только ученым известны десятеричной счет и употребление Арабских цыфров; впрочем ничего более не знают, и самая трудная для них задача написать число составленное из [141] нескольких сот тысячь; — они к сему имеют очень мало навыка; приложения же счета к четырем первым действиям арифметическим им совершенно не известны. — Они знают опытом или преданием некоторые странные свойства цыфр и задачи как то: вопрос летящих 300 гусей и пр.

/Знания в землеописании./ Хивинцы окруженные со всех сторон обширными степями, весьма малое и неправильное имеют понятие о прочих странах. — Они знают только несколько по обстоятельнее о некоторых пограничных им Азийских землях, как то: о Персии и Бухарии; о последней судят как о величайшей в мире Державе и говорят что Греческое царство ⁵¹ было и есть обширнейшее, но Бухария еще несравненно более оного.

О России имеют сведения только чрез купцов своих, Сартов, которые ездивши для торговли к нам слышали о разделении оной на пятдесять две губернии или области; из сих каждую уподобляют они Губернии Астраханской более всех им известной. Чрез Сартов также имеют они некоторое понятие о могуществе Российской Империи, но не постигают как одно владение может быть столь обширно, что заключает несколько морей и объемлет их Ханство с двух сторон, и потому почитают наши [142] пограничные губернии за уделы, управляемые независимыми наследными Князьями и повинующимися белому Царю по своему произволу ⁵².

Хивинцы называют Астрахань Хажи-Терхан или Хажи бесподатный; Оренбург, Енгикала или новая крепость; Гурьев городок, Сараджик или замочек.

Об Афганистане имеют они лучшие сведения. Индию также знают и называют Мултан ⁵³; им также несколько известно государство Коханское; Китай называют Чин и Чинимачин. — Хивинцы вообще называют Европу Франкистаном, или землей Франков а Европейцов Франками; Инглизами именуют они народ господствующий над морями.

Главное учение Хивинцов состоит в Богословии, знании Алкорана и Арабских писателей, преимущественно же тех, которые писали о философии. С некоторого времени они более на сей предмет обращают внимания и обучают детей своих чтению и писанию.

/Летосчисление./ Я кончу главу сию показанием летосчисления Мусульман, принятого следственно и в Хиве. — Начало сего летосчисления называется Эгирою, слово сие происходит от Арабского Гежира что значит бегство. — Магомет для предохранения себя от опасностей предстоящих ему в Мекке, принужден был удалиться [143] в Медину и с сего времени начинается у Магометан летосчисление.

Для удобнейшего понятия Эгиры должно заметить: 1 е. Что год Магометанской веры состоит из двенадцати лунных месяцов, имеющих по переменно тридцать и двадцать девять дней, следственно во всем году считается триста пятьдесят четыре дня, 2 е. что тридцать таковых годов, составляют период в котором считается девятнадцать годов обыкновенных т: е: по триста по пятидесяти четыре дня, а одиннадцать годов считаются изобилующими т: е: имеющими по триста по пятидесяти пяти дней. Изобилующими годами считаются второй год, пятый, седьмой десятый, тринадцатый, шестнадцатый, восемнадцатый, двадцать перьвый, двадцать четвертый, двадцать шестый, двадцать девятый и так далее; остальные же как то: первый, третий, четвертый, шестой, восьмой, девятый и пр: суть обыкновенные. — 3 е. что лунный год Магометан одиннадцатью днями менее Грегориянского солнечного года из трех сот шестидесяти пяти дней состоящего; следственно в тридцати двух полных годах Магометанских недостает тридцать два раза одиннадцати дней, или триста пятьдесят два дни и следовательно около одного солнечного года. И потому тридцать три года Магометанских составит тридцать два года Грегориянских, или близко того. 4 е. Наконец для избежания погрешностей в переводе нашего летосчисления на Магометанское и обратно, надобно заметить, что первый год Эгиры начался в [144] шесть сот двадцать втором году ⁵⁴ нашего летосчисления, в ночи с пятнадцатого числа Июля месяца на шестнадцатое; второй год по этому начался в ночи с четвертого на пятое число Июля шесть сот двадцать третьего года; третий год, в ночи с двадцать третьего числа Июня месяца на двадцать четвертое, шесть сот двадцать четвертого года от Р. Х., и так далее отступая всегда одиннадцатью днями.

Комментарии

36. Россияне, в несчастные времена нашествия татар, заимствовали много слов из их языка, которые с некоторым изменением сохранились еще и по ныне. — Слово Теньга принято было в наш язык, со временем же превратилось в деньгу.

37. Я уменьшил число их против означенного в первой главе, потому что часть оных живущих за Аму-дериею подати не платят.

38. Я видел в Хиве плод, коего вид и вкус отличны от прочих, я не видал никогда подобных ему в лучших теплицах Европы. — Он виду продолговатого, похож на большое яицо, кожа и тело его совершенно одного свойства с грушей; вкусом же походит более на бергамот.

39. (1) Я спрашивал у Хивинцов о расстоянии от них до Бухары, они мне отвечали, Купец поспевает на седьмой день, а вор на третий. —Купец обыкновенно с керваном делает около семидесяти двух верст в сутки, вор же сто двадцать верст.

40. Что удостоверяет нас в том, что в Ханстве и вероятно на Севере оного имеются строевые леса.

41. При мне возвратился из Астрахани в Хиву один очень богатый Сарт, который четырнадцать лет пробыл в нашем отечестве, женился, имел большое семейство и много денег по приезде своем он тем начал что поднес Хану драгоценный подарок.

42. Корень растения служащий для крашения всяких материй красным цветом по Турецки произведение сие называется Боя.

43. Сия богатейшая ветвь промышленности могла бы еще распространиться, но самые Дагестанцы не довольно рачительны.

44. Вершины сих двух рек не в дальном между собою расстоянии.

45. Дома на отдыхе даже, лошадям сим дают самую скудную пищу, скупость и беспечность Хивинцев распространяется даже и на тех животных, без коих они бы жить не могли.

46. Хивинские послы в бытность свою в Тифлисе, удивлялись в наших оркестрах не созвучию, а виду и шуму некоторых орудий как то: барабана, треугольника и труб.

47. В бытность мою в Ильгельди не желая мешать приставам своим в молении, обыкновенно я удалялся. Юз-Баши человек коего качества описаны в моем путешествии всегда увещевал меня оставаться, говоря что Бог у всех народов один, и что различие в поклонениях ему не составляет существенной разницы вер. Не всякой Хивинец так рассуждает.

48. Произшествие историческое, и настоящая причина сего.

49. Сие однакожь не без исключения, ибо некоторые из соотечественников наших в Хиве приняли уже давно Магометанскую веру, женились и воспитывают детей своих в сем учении. Юз-баши и некоторые другие Хивинцы говорили мне, что они уважают человека исповедывающего твердо свои законы и презирают отступившего от оного, хотя бы то было даже для принятия прововерия, потому что продолжали они, может ли тот человек быть верен новому закону которой не умеет удержать в своем природном отечественном и изменил правилам предков своих и родителей. — Редкое суждение в необразованном Хивинце, Юз-Баши был родом Узбек.

50. Астрологию почитают они наукой и подвели ее под правила.

51. Греческое царство они называют Урумейским. Урум значит Грек. — Под сим названием Узбеки разумеют ныне Турецкое государство.

52. Так управляются большие царства в Азии.

53. Слово Мултан принято у них в брань, они называют Мултаном или Мултан Оглу, сыном Индейца того, которого разбранить хотят.

54. Летосчисление сие по предположению Христиан началось в шесть сот двадцать втором году от Р. Х. в царствование Императора Гераклия. Хивинцы считают нынешний 1820 й год, 1235 м от бегства Магомета.

© текст - Муравьев Н. Н. 1822
© сетевая версия - Тhietmar. 2006
© OCR - samin. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001 

Мы приносим свою благодарность
netelo за помощь в получении текста.