ГАВЕРДОВСКИЙ Я

Рукописное наследие поручика Я. П. Гавердовского по истории, географии и этнографии Казахской степи

На рубеже XVIII-XIX вв. царское правительство начало активно использовать территорию Казахстана как транзитную зону в налаживании более или менее регулярных торговых отношений с сопредельными странами центральноазиатского региона. Именно поэтому оно направило через Казахскую степь в ханства Средней Азии целый ряд специальных посольств. Основная задача этих дипломатических миссий сводилась к изучению конъюнктуры рынка в среднеазиатских ханствах (Ташкентском владении, Бухаре, Коканде и Хиве) и урегулированию вопросов, связанных с обеспечением благоприятных условий торговли для русских и среднеазиатских купцов, но косвенным образом они содействовали дальнейшему накоплению разнообразных географических и историко-этнографических знаний о Казахстане и казахском народе.

Материалы, доставленные сотрудниками российских посольств в Среднюю Азию, представляют значительный интерес для современной науки, так как являются свидетельствами непосредственных очевидцев исторических событий той эпохи и содержат в себе богатую и оригинальную информацию об образе жизни, хозяйственных занятиях, быте, культуре, обычаях и традициях казахского народа. Путевые дневники и записки большинства официальных посланников в страны Средней Азии конца XVIII – начала XIX в. таких, как А. Бланкеннагель (1793 г.), А. С. Безносиков и Т. С. Бурнашев (1794 г.), Д. Телятников (1796 г.), М. С. Поспелов и Т. С. Бурнашев (1800 г.), Ф. М. Назаров (1813 г.), Н. Н. Муравьев (1821-1822 гг.) и некоторые другие, частично были опубликованы еще при жизни этих людей, либо в более поздний период, и в течение двух последних веков неоднократно использовались в трудах многих поколений исследователей истории и этнографии дореволюционного Казахстана. В отличие от них имя руководителя русского посольства 1803 г. в Бухару Я. П. Гавердовского, оставившего обширное рукописное наследие по географии, истории и культуре казахского народа, до сих пор было известно лишь узкому кругу историков-профессионалов, а его крупный монографический труд о Казахстане и казахах никогда прежде не издавался ни в дореволюционной России, ни в бывшем Советском Союзе. И только теперь в результате практической реализации в Республике Казахстан Государственной программы «Культурное наследие» и выхода в свет настоящего издания, эта монография и другие историко-этнографические материалы посольства Я. П. Гавердовского впервые станут достоянием широкой научной общественности нашей страны и других постсоветских стран Центральной Азии. [6]

Непосредственным поводом к отправлению в начале XIX в. специальной торгово-дипломатической миссии в Бухару послужило донесение ответственного чиновника Троицкой таможни министру коммерции графу Н. П. Румянцеву от 2 сентября 1802 г. о тайном выезде из Троицка «заграницу» изготовителя фальшивых ассигнаций некоего уфимского тептяря Валита Хамитова, которого казанский торговец Ибрай Смаилов встретил в Бухаре и узнал в облике оборотистого продавца своей «продукции» на городском рынке. В докладе Н. П. Румянцева царю и министру иностранных дел сообщалось, что И. Смаилов через главу «таможней торговли» потребовал выдачи преступника, но правитель Бухарского ханства эмир Хайдар (1801-1826) отказал ему в этом. В связи с тем, что царское правительство тогда остро нуждалось в получении разнообразных достоверных сведений о торгово-экономическом потенциале и политическом положении Бухарского ханства, «дело» о тептяре Валите Хамитове сыграло роль своевременного толчка к отправлению ответственной дипломатической экспедиции в Бухару (Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии (первая половина XIX века). М., 1974. С. 61-63.). 12 декабря 1802 г. император Александр I своей официальной резолюцией на докладе министра коммерции санкционировал создание комиссии для подготовки посольства в это среднеазиатское ханство. Надзор за его подготовкой и практическим осуществлением в регионе возлагался наряду с Н. П. Румянцевым на министра внутренних дел графа В. П. Кочубея, генерал-квартирмейстера П. К. фон Сухтелена и оренбургского военного губернатора Н. А. Бахметьева. Руководителем дипломатической миссии был назначен тридцатилетний поручик по квартирмейстерской части Свиты е. и. в. Яков Петрович Гавердовский (Там же. С. 63, 65.).

Документальных свидетельств о жизни и служебной деятельности Я. П. Гавердовского сохранилось немного. По отдельным генеалогическим данным, он принадлежал к одной из фамильных ветвей дворянского рода Гавердовских, восходившего своими корнями ко второй половине XVI века. Подавляющее большинство отпрысков этого рода в XIX в. проживали в средней полосе европейской России и имели свои поместья в основном на территории Рязанской губернии. Яков Петрович Гавердовский родился приблизительно в 1770/73 г. и в возрасте около 40 лет геройски погиб во время Отечественной войны России с Наполеоновской Францией на Бородинском поле 26 августа 1812 года.

Согласно лаконичным сведениям «дела по прошению» дочери погибшего офицера Генерального штаба Доротеи Гавердовской о праве [7] пользования пожалованным ей пенсионом после своего замужества от 30.09.1830-20.02.1831 гг., Я. П. Гавердовский еще задолго до его отправления во главе посольства в Бухару был достаточно хорошо знаком с образом жизни и культурой казахского кочевого населения Оренбургского края, так как с конца 1789 по 1800 г. постоянно служил в Оренбурге и на Оренбургской пограничной линии. Государственную службу империи он начал с гражданской должности канцеляриста в Оренбургском пограничном суде, затем перешел на военную службу в армейских частях той же Оренбургской губернии, где за пять с половиной лет поднялся по карьерной лестнице от подпрапорщика, а немного позднее – сержанта Оренбургского полевого батальона (30.05-06.07.1793 – подпрапорщик, с 07.07.1793 до 18.04.1798 – сержант) до поручика Рыльского пехотного полка (19.04.-29.04.1798 – портупей-прапорщик, 12.02.1799-12.12.1800 – подпоручик, с 13.12.1800 – поручик). В конце 1800 г. он был уволен с регулярной военной службы поручиком и полгода спустя 23.08.1801 г. определен на службу подпоручиком в Петербург в состав Свиты е. и. в. по квартирмейстерской части. Ко времени отправления миссии в Бухару Я. П. Гавердовский продолжал служить в Генеральном штабе и уже имел там звание поручика (РГВИА. Ф. 395. Оп. 136. 3 отд. Д. 667.).

При определении круга основных задач миссии министр коммерции Н. П. Румянцев исходил не столько из необходимости обезвредить беглого фальшивомонетчика, сколько из государственной потребности в отправлении в Бухарское ханство компетентного и наблюдательного российского резидента «для лучшего разведания о торговле тамошнего края во всех ее отношениях» (Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 62.). В этой связи официальная инструкция царского правительства, утвержденная Александром I 14 ноября 1802 г., нацеливала Я. П. Гавердовского на выяснение проблем развития двухсторонних торговых отношений с Бухарой и различных факторов, препятствующих процессам нормализации транзитной торговли между двумя странами как по пути следования российских и бухарских караванов через Казахскую степь, так и на территории самого ханства. Для выполнения этой главной цели поручику рекомендовалось наряду с обстоятельным «разведанием» состояния экономики и общественного устройства Бухарского ханства собирать «основательные» сведения о казахских жузах: «которые роды их кочуют в тех местах, где… проезжать должно будет; кто старшины и солтаны управляют ими и преданы ли они Российской державе»; имеются ли месторождения полезных ископаемых в Мугоджарских горах у верховьев рек Ори и Эмбы, «где по многим удостоверениям, скрыты богатые руды»; [8] «не соединяются ли три истока реки Усь-Усюка с Аральским морем» и т.п. информацию (Внешняя политика России XIX – начала XX в. Сб. документов. М., 1960. С. 332-337.). «Словом, – резюмировалось в заключительной части 10-го пункта документа, – «достойно примечания» «всякое такое положение, которое открывает средства к распространению торговли» (Там же. С. 333.).

Внимательное изучение правительственной инструкции главе будущей дипломатической миссии в Бухару однозначно убеждает в том, что ей придавалось важное государственное значение в среднеазиатской политике Российской империи. Другим убедительным подтверждением этого можно считать такой примечательный исторический факт, как обращение царского правительства к действительным членам Петербургской Академии наук с предложением снабдить Я. П. Гавердовского своими особыми наставлениями и советами, что последними и было своевременно исполнено. По распоряжению адъюнкта Л. Ю. Крафта Академия наук обеспечила поручика несколькими инструкциями, которые подготовили академики Т. Ф. Смеловский, А. Ф. Севастьянов и В. М. Севергин. Они ориентировали Я. П. Гавердовского в основном на сбор сведений естественнонаучного характера о Казахской степи и Бухаре. В частности, Т. Ф. Смеловский рекомендовал ему собирать информацию о посеве и сборе хлебов и употреблении лекарственных растений. А. Ф. Севастьянов акцентировал внимание поручика на целесообразности выяснения причин изменения течения Амударьи и Сырдарьи и наличия связи между Каспийским и Аральским морями, а также считал необходимым исследовать состояние скотоводства, землепользования и торговли в долине Амударьи. Академик В. М. Севергин составил специальную инструкцию по минералогии, где рекомендовал выяснить «направления углублений и возвышений», наличие и характер соляных озер, полезных минеральных источников, местонахождение залежей редких металлов и драгоценных камней (ОПИ ГИМ РФ. Ф. 260. Д. 1. Л. 1-8; Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 63-64.).

Получив все вышеуказанные предписания и рекомендации, Я. П. Гавердовский осенью 1802 г. начал старательно готовиться к ответственной поездке в Бухару. В это время и в первой половине 1803 г., когда новоиспеченный дипломат уже находился в Оренбурге, он основательно штудировал материалы путешествий по северным и восточным регионам Казахской степи П. С. Палласа, И. П. Фалька, Н. П. Рычкова и некоторых других исследователей Казахстана второй половины XVIII века. В личном фонде поручика, основательно обследованном в свое время известным советским [9] востоковедом Н. А. Халфиным, хранятся «Объяснение бывшего в Бухарии в 1794 и 1795 годах Колывано-Воскресенских заводов унтершихмейстера Тимофея Бурнашева», информация обербергмейстера Чулкова от 20.08.1795 о Ташкенте, которая была, по-видимому, неизвестна первым издателям материалов дипломатической миссии Г. И. Спасскому и Я. В. Ханыкову. В делах Я. П. Гавердовского имеется также рукопись труда П. Е. Величко «Описание Хивы и ее окрестностей», датированная временем подготовки его посольства в Бухару, и некоторые другие записки и труды историко-этнографического характера (Там же. С. 63.). Отсюда можно заключить, что руководитель новой дипломатической миссии в Бухарское ханство в полной мере осознавал свою личную ответственность за порученное ему важное государственное дело и старался как можно более тщательно подготовиться к дальней поездке в малоисследованные страны континента. К началу 1803 г. основная подготовка к путешествию была завершена, и 15 января Я. П. Гавердовский отправился из Петербурга в Оренбург (См. ч. 1. «Обозрения Киргиз-кайсакской степи» в этом издании.).

В Оренбург поручик прибыл 23 февраля 1803 г. и задержался в этом городе ровно на пять месяцев, занимаясь там укомплектованием штата посольства и его материальным обеспечением. В состав миссии Я. П. Гавердовский зачислил с разрешения Н. П. Румянцева на должность переводчика пакгаузного инспектора Оренбургской таможни Мирсалима Бекчурина, хорошо знакомого с бытом и культурными традициями многих азиатских народов; а также переводчика Оренбургской пограничной комиссии Кукляша Биктяшева, доктора Савву Большого, ахуна Фазиля Исмаилова, писца Андрюкова и для поимки тептяря Валита Хамитова – казанского купца Ибрагима Смаилова. Помимо всех названных лиц в числе подчиненных Я. П. Гавердовского из Петербурга в Бухару отправились колонновожатые Григорий Иванов и Иван Богданович, которые позже совместно с ним составили подробный журнал пройденного пути. Всех членов посольства, включая слуг, тептярей и казаков, насчитывалось к моменту его отправления из Оренбурга около 50 человек. Перед выездом в Степь посольский отряд соединился с караваном русских купцов, которые везли в Бухару на 55 верблюдах товаров на сумму 260 тыс. руб. (Там же; Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 70-72.)

К середине лета караван был в целом собран, и 23 июля посольство Я. П. Гавердовского отправилось в долгий путь. В течение почти 1,5 месяцев оно достаточно благополучно продвигалось по западному региону Казахской степи, но 6 сентября того же года, оказавшись в урочище Ходжаберган на территории безводной степи Музбиль, подверглось [10] внезапному нападению группы казахов племени шекты, поколения алимулы Младшего жуза во главе с их ханом Абулгазы Каиповым (ум. в 1815) и биями Жаназаром, Жанузаком и некоторыми другими степными лидерами. Караван был почти полностью разграблен, доктор Савва Большой захвачен казахами в плен и пробыл у них на положении пленника около года. Поручику Я. П. Гавердовскому удалось избежать неволи и спасти отдельные дипломатические документы вместе с высочайшей грамотой, а некоторым купцам – только наиболее ценные легкие товары и деньги. 30 сентября 1803 г. Я. П. Гавердовский с основной частью своих людей был вынужден бесславно завершить экспедицию и возвратиться в Оренбург. Иными словами, российская дипломатическая миссия 1803 г. в Бухарское ханство потерпела на территории казахских кочевий полный провал, а пресловутое в официальных документах тех лет урочище Ходжаберган стало местом краха надежд царского правительства на установление относительно регулярных торговых отношений с Бухарой и возможность дальнейшего беспрепятственного развития транзитной караванной торговли в регионе (Там же; Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 72-73.).

После неудачного завершения миссии и скорого возвращения в Петербург поручик Я. П. Гавердовский глубоко переживал нанесенный его честолюбию сильный удар и старался посредством своих многочисленных рапортов, замечаний и записок центральному правительству хоть как-нибудь реабилитировать себя в глазах высших властей. К числу составленных им в первые месяцы после возвращения в столицу аналитических документов, следует отнести следующие записки: «Система к преобразованию и устроению киргизского народа, для возвращения разграбленного капитала, успокоения караванных ходов и приведения в порядок киргизские роды и всей Оренбургской линии» от 02.11.1803; «О средствах для успокоения в Оренбургском краю киргизского народа и к благосостоянию торговли при нынешних обстоятельствах» от 10.01.1804, а также заметки «О мероприятиях для успокоения в Оренбургском краю киргизского народа», написанные приблизительно в то же время и некоторые другие (ОПИ ГИМ РФ. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2. Л. 78-99; Д. 3. Л. 51-60; Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 73-75.). В них Я. П. Гавердовский, констатируя факт политической нестабильности на караванных путях и многочисленные случаи грабежей казахами торговых караванов, предлагал царскому правительству непременно разбираться с этим и наказывать военно-полицейскими мерами только правящую верхушку казахских родов, участвующих в грабительских набегах на проезжающих по их кочевьям русских и среднеазиатских купцов, но [11] не рядовых кочевников-скотоводов. «Не должно строгость ставить вместе с жестокостью и разорением, – писал поручик, – ибо спокойствие и богатство киргизцев для России довольно нужно. Они, будучи ее пастухами, прокармливают жителей до Арзамаса и частью до Владимира, обогащают купцов чрез многие свои произведения, принимают участие от провожания караванов в торге бухарском. Обосновывая же наказание на правосудии, сделать можно из их добрых жителей и полезных для России» (Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 76.). Предлагая своим высокопоставленным адресатам различные способы обуздания «своеволия» казахов и наказания виновников за совершенные грабежи, Я. П. Гавердовский настойчиво стремился избежать ненужного насилия и причинения материального ущерба основной массе казахского населения, что не может не вызывать определенного уважения и симпатии к нему.

Судя по отсутствию официальной реакции Петербурга на все эти рапорты и записки, провальные практические результаты дипломатической миссии в самое крупное среднеазиатское ханство посеяли в умах царских чиновников глубокий пессимизм, и Министерство коммерции на время потеряло какой-либо интерес как к проблеме оживления торгово-экономических связей с Бухарой, так и к политической ситуации на транзитных караванных маршрутах.

Выразительное молчание центрального правительства однако же не парализовало волю и творческую активность Я. П. Гавердовского, но с учетом отмеченного обстоятельства добросовестный офицер почти полностью перенес в середине 1804 г. свою интеллектуальную энергию на обработку и осмысление собранных им в Казахской степи богатых полевых материалов. В течение 1804 г. Я. П. Гавердовским и его помощниками был подготовлен подробный «Журнал, веденный Свиты е. и. в. поручиком Гавердовским и колонновожатыми Ивановым и Богдановичем во время следования их по высочайшему повелению чрез Киргизскую степь в провинцию Бухарию, с различными наблюдениями с описанием всех случившихся происшествий, равно как и о возвращении в Россию в 1803 г., с кратким уведомлением об отправлении посольства в азиатское владение». Тогда же Я. П. Гавердовский начал активно работать над подготовкой специальной монографии по географии, истории и этнографии Казахстана, которую назвал «Обозрение Киргиз-кайсакской степи». В письме от 11 декабря 1806 г., адресованному некоему Логину Юрьевичу, Я. П. Гавердовский, говоря о полученных им еще до отправления с посольством в Бухару «некоторых наставлений» от членов Петербургской Академии наук, сообщал своему адресату о том, что во время [12] путешествия по Казахской степи он «кроме особых поручений старался исполнить и те предметы, которые во оных начертаны были». «При возвращении в 1804-м году, – далее писал поручик, – успел я с другими в сотовариществе со мною бывшими чиновниками из зделанных нами примечаний сохранить некоторые отрывки. Давно желал все сие привести в известность, но разные занятия по должности, отлучки и другие обстоятельства сему мешали. Теперь окончив 1-го часть, почитаю себя обязанным препроводить ее Вам, милостивый государь, и покорнейше притом просить, не угодно ли Вам будет доставить оную тем почтеннейшим членам Академии, которые снабжали меня своими наставлениями» (ОПИ ГИМ РФ. Ф. 260. Оп. 1. Д. 3. Л. 82.). Это письмо Я. П. Гавердовский сопроводил посылкой Логину Юрьичу «рукописи своей книги» и «в особливой папке 14 рисунков» (Там же. Л. 83.).

В данном случае речь шла об объемной первой части монографии «Обозрение Киргиз-кайсакской степи», которую автор сначала назвал «Путешествие в Степи киргиз-кайсакской», а позднее переименовал в «Дневные записки в Степи киргиз-кайсакской в 1803-м и 1804-м гг.». Работа была написана в популярном в то время жанре путевых записок, но в отличие от его наиболее типичных образцов, здесь, ежедневные личные наблюдения и впечатления автора о различных достопримечательностях посещенных мест и выдающихся явлениях общественной жизни казахов-кочевников были существенно дополнены в соответствующих абзацах текста, подробным изложением результатов его собственных исследований этих проблем и оригинальными историческими экскурсами в далекое и относительно недавнее прошлое казахского народа.

В начале декабря 1806 г. рукопись «Дневных записок» поступила в Канцелярию Петербургской Академии наук, и адъюнкт Л. Ю. Крафт сразу же передал ее для рецензирования академику В. М. Севергину. В «Протоколе» заседания Конференции от 7 января 1807 г. по этому поводу сообщается, что академик, ознакомившись с трудом Я. П. Гавердовского, признал его «интересным и достойным быть напечатанным при условии изъятия некоторых лишних деталей и исправлении слога» (Архив ПФ РАН. Ф. 1. Оп. 1^а. Д. 135; Д. 18. Л. 2.). В самом отзыве В. М. Севергина относительно содержания прочитанной рукописи говорилось буквально следующее: «…В оной находится много полезных и отчасти новых наблюдений и примечаний, и что оная потому напечатана быть может; токмо бы г-да сочинители благоволили выпустить некоторые подробности и сделать местами нужные поправки в слоге. Вообще же за успешное выполнение предписаний Академии [автор] заслуживает одобрения» (Там же. Оп. 2. 1807 г. Д. 1. § 6.). [13]

В течение последующих 2,5 лет Я. П. Гавердовский тщательно работал над второй частью своего монографического исследования, получившего название «Описание страны и народа киргиз-кайсакского». Структура этой части «Обозрения киргиз-кайсакской степи» заметно отличается от первой части монографии, так как в ее основу был положен уже не устаревший к тому времени хронографический способ подачи разнообразной информации, а близкий к современному предметно-тематический принцип распределения фактического материала. В соответствии с ним в исследовании были четко выделены разделы по географии, истории и этнографии Казахской степи, которые в свою очередь подразделялись на отдельные главы, посвященные конкретным проблемам, а последние – на еще более мелкие структурно-тематические единицы. В первой половине 1809 г. работа над рукописью книги была в целом завершена, и автор представил ее в Академию наук на отзыв вышеупомянутым ученым. Академик А. Ф. Севастьянов, прочитав вторую часть «Обозрения», 2 июня 1809 г. написал на нее краткий положительный отзыв, в котором вполне справедливо указал, что работа Я. П. Гавердовского «содержит много хороших, новых, интересных мыслей», но при этом согласился с мнением своего коллеги В. М. Севергина о необходимости «исправления стиля» произведения, так как в нем встречается «немало погрешностей против свойства российского языка» (Там же. Оп. 2. 1809 г. Д. 19. § 244; Оп. 1^а. Д. 20. Л. 65 об.).

В последующие два-три года автор «Обозрения», всецело занятый делами по службе, практически не занимался редактированием своей рукописи, о чем убедительно свидетельствует отсутствие каких-либо серьезных стилистических разночтений в ее двух разных списках, ныне хранящихся в Российском государственном военно-историческом архиве и Архиве Института истории (г. Санкт-Петербург) Российской Академии наук. В 1809-1811 гг. фундаментальный труд широко эрудированного офицера о Казахстане и казахском народе кроме самого автора почти или даже совсем никого в Петербурге не интересовал, и он лежал на его письменном столе по существу без движения. Затем наступил роковой для России 1812 год. Я. П. Гавердовский, уже получивший к тому времени (12.05.1812) звание полковника, оказался как и многие другие русские офицеры Генерального штаба в составе действующей армии и 26 августа 1812 г. был убит в Бородинском сражении противником (РГВИА. Ф. 395. Оп. 136. 3 отд. Д. 667.).

Несмотря на то, что его монография не была опубликована, благодаря изданию Г. И. Спасским небольших отрывков из нее в журнале «Сибирский вестник» она стала известна в 20-х гг. XIX в. (ч. 3. Спб., 1823., [14] с. 43-60) крупному российскому исследователю истории и этнографии казахов А. И. Левшину (1797-1879), который основательно использовал оригинальные материалы Я. П. Гавердовского во многих разделах своего трехтомного труда «Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей» (ч. 1-3. Спб., 1823.), но согласно еще неизжитой тогда архаичной традиции в российской историографии – без конкретных ссылок на авторство своего полузабытого предшественника. В XX в. работой Гавердовского неоднократно пользовались при написании различных трудов по истории Казахстана такие видные советские историки, как М. П. Вяткин, Н. Г. Аполлова, Е. Бекмаханов, С. В. Толыбеков, Н. Э. Масанов и некоторые другие ученые. Кроме того отдельные наиболее яркие фрагменты ее текста в разное время часто цитировались в научных и историко-публицистических работах казахстанских авторов.

Данный том представляет собой первое полное издание всех материалов дипломатической миссии Я. П. Гавердовского в Бухарское ханство. В нем впервые публикуется фундаментальный историко-этнографический труд главы этого посольства «Обозрение Киргиз-кайсакской степи» и вторично переиздаются «Дополнения» к «Журналу» Я. П. Гавердовского, Г. Иванова и И. Богдановича доктора седьмого класса Саввы Большого (1769-1827), которые были напечатаны еще при жизни этого автора в петербургском журнале «Сын отечества» в 1822 г. (ч. 76, 77, 80). Издаваемые труды выявлены в российских архивах и археографически обработаны историками И. В. Ерофеевой, Б. Т. Жанаевым, И. Самигулиным и Ш. А. Аманжоловой. Предисловие к изданию написано И. В. Ерофеевой, научные комментарии текстам историко-этнографических разделов работ Я. П. Гавердовского и его сотрудников составлены Б. Т. Жанаевым, комментарии к географической части издания – д. г. н. А. П. Горбуновым. Компьютерный набор текстов осуществили Б. Т. Жанаев и И. Самигулин, иллюстрации подобраны И. В. Ерофеевой и Б. Т. Жанаевым. Составители выражают глубокую благодарность директору Российского государственного военно-исторического архива И. О. Гаркуше и заведующей читальным залом Т. Ю. Бурмистровой за содействие в получении и копировании публикуемых архивных материалов.

И. В. Ерофеева

Текст воспроизведен по изданию: Рукописное наследие поручика Я. П. Гавердовского по истории, географии и этнографии Казахской степи // История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. Том V. Первые историко-этнографические описания казахских земель. Первая половина XIX века. Алматы. Дайк-пресс. 2007