-

ЦЕННЫЙ ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ БУХАРСКОГО ХАНСТВА НАЧАЛА XIX ВЕКА

Данное сообщение посвящено ранее неизвестному в исторической литературе источнику — «Тарихи-и мавозили Бухара» («История бухарских земель»), являющемуся дневником-дорожником индийца Хафиза Мухаммеда Фазыл-хана ибн Касым-хана ¹, совершившего в начале XIX в. по поручению Ост-Индской компании путешествие из Пешавара через Афганистан в Бухарское ханство. Оригинал рукописи находится в библиотеке университета крупнейшего центра мусульманской культуры и Индии — Алигарха (штат Уттар-Прадеш). Рукопись на персидском языке (судя по всему, автограф Фазыл-хана) состоит из 54 л. хорошей сохранности, хотя в ней встречаются трудночитаемые места. Об авторе ее можно почерпнуть некоторые сведения из самой рукописи, в начале которой говорится, что «это повествование рассказывает об отдельных этапах путешествия из Пешавара в Бухару, положении в районе Туркестана, образе жизни и поведении его правителей» и что оно написано «покорным слугою Хафизом Мухаммад Фазыл-ханом, сыном покойного Касым-хана, жителем города Бареилли» ².

До сего времени в исторической литературе, как отечественной, так и зарубежной, посвященной проблемам международных отношений на Среднем Востоке начала XIX в., когда речь заходила о первых шагах Англии по военно-политическому изучению Центральной Азии, упоминается только имя Мир Иззет Уллы и на основе переводов его дорожника, изданных на европейских языках ³, затрагиваются отдельные этапы его путешествия по Кашмиру, Синьцзяну и ханствам Центральной Азии. При этом оставалось неизвестным имя второго путешественника — Фазыл-хана, двойник Мир Иззет Уллы, совершившего свой вояж одновременно с ним, но по другому маршруту — Пешавар-Афганистан-Бухара ⁴. В данном случае опять же [144] единственный источник — дорожник самого Фазыл-хана — дает нам возможность узнать подробности не только о второй миссии, отправленной в Центральную Азию в одно и то же время с миссией Мир Иззет Уллы но и определенной степени и о том, почему англичане вдруг решили организовать еще одну миссию во главе с Фазыл-ханом, который, по словам самого Фазыл-хана, и первоначальном варианте предназначался лишь для «сопровождения Сайида Иззет Уллы-хана, слуги правительства английской компании» ⁵.

Фазыл-хан в своем дорожнике пишет, что «в месяце апреле 1812 года Саид Иззет Улла-хан слуга правительства «Компании Ангрез Бахадур» (Восточно-индская компания) должен был проследовать в Бухару по указанию Наваба Мунтазим-уль Даула Мухтара ул-Мулка Чарльза Харпера, господина Меткальфа Сахиба Бахадура и Сахиба-и Вала-Манакиба (г-на) Уильяма Муркрафта Сахиба Бахадура». Далее он сообщает, что по прибытии Саида Иззет Уллы-хана в Пешавар Бахадур-хан, «сын покойного Вазира Шер Мухаммад-хана, выступил против него и отправил Иззет Уллу-хана в крепость Аттак». Здесь же Фазыл-хану Уильямом Муркрафтом «были вручены две сумки с двумя письмами, чтобы ход миссии не нарушался». Одновременно англичане поручают Сарфараз-хану, сыну Муллы Абдул Самада, муфтия Бухары, оказавшемуся в это время в Пешаваре, взять на себя труд сопровождать Фазыл-хана в Балх и Бухару, для чего «были переданы ему пятьсот рупий, чтобы покрыть расходы на питание» ⁶.

В начале апреля 1812 г. специальная миссия во главе с Фазыл-ханом выехала из Пешавара по направлению к Кабулу, чтобы встретиться с правителями Хульма и Бухарского ханства. Фазыл-хан и его спутники достигли Хульма. расположенного в Северном Афганистане. Здесь Фазыл-хан через Сарфараз-хана добивается встречи с эмиром Хульма — Клыч Али беком. Фазыл-хан вручил послание У. Муркрафта правителю Хульма, который, по его словам проявил большой интерес к событиям, происходящим на Индостанском полуострове, расспрашивал «о положении дел, организации и администрации правительства английской компании в течение долгого времени» ⁷.

Фазыл-хан проводит здесь пятнадцать дней. Получив от Мир Клыч бека ответ на письмо своих хозяев и отправив его вместе с собственным донесением Муркрафту, он отправляется отсюда в Бухару. И здесь Сарфараз-хан оказывает ему надлежащие услуги. При его помощи Фазыл-хан был принят амиром Бухары — Мир Хайдаром (1800-1826), как он пишет, — «падишахом Бухары». Фазыл-хан вручил амиру пакет от имени руководства компании, а также письмо Саида Иззет Уллы-хаиа. «Прочитав их, — пишет он. — падишах спросил о делах Индии. Я ответил на его вопросы и затем с его разрешения удалился» ⁸.

После этой аудиенции Фазыл-хан в ожидании ответа почти полтора месяца оставался в Бухаре. Однако эмир так и не удостоил его своего ответа. По его указанию муфтий сообщил Фазыл-хану, что в дальнейшем его пребывании в Бухаре больше нет надобности, а ответ на послание Ост-Индской компании будет готов только к прибытию самого Саида Иззет Уллы. Фазыл-хан покинул Бухару зимой, как он пишет, «когда начались снегопады», и вернулся в Хульм, где снова встретился с Мир Клыч Али беком. Завершив свою миссию, он возвратился в [145] Шахджаханабад (Старый Дехли) 17 раби-уль-сани 1228 г. х., т. е. 9 апреля 1813 г. Таким образом, его путешествие продолжалось ровно год.

Затем по поручению своих хозяев Фазыл-хан приводит в порядок свои дорожные записи, а в результате появилось упомянутое выше произведение — «Тарихи манозили Бухара», в заключении которого автор открыто намекает, что оно было написано по заданию англичан. «Мобилизовав свои возможности, — пишет Фазыл-хан, — я записал здесь все, что я видел и слышал во время пребывания на упомянутых территориях для того, чтобы каждый из вышестоящих чиновников (Ост-Иидии. — Б. М.) мог ознакомиться с этими страницами по мере надобности» ⁹.

Хотя дорожник Фазыл-хана был представлен руководителям Ост-Индской компании раньше отчета Мир Иззет Уллы, последний давно стал известным как источник по истории ряда стран Центральной Азии далеко за пределами этого региона, тогда как первый до сего времени оставался в безвестности. Вероятно, англичане миссию Иззет Уллы считали главной, а Фазыл-хану была отведена с самого начала второстепенная роль. Это дополнительно подтверждается и тем, что амир Хайдар счел нужным вручить свой ответ на послание компании Мир Иззет Улле. Кроме того, Фазыл-хан при встречах с правителем Хульма и бухарским амиром вручает им, наряду с посланиями компании, и письма самого Мир Иззет Уллы.

Все это наводит на мысль, что Фазыл-хан выполнял роль некоего посредника, который должен был оповестить правителей названных земель о предстоящем визите миссии Мир Иззет Уллы. По этой же причине его отчет, видимо, рассматривался как дополнительный источник по военно-политическому изучению маршрута Пешавар-Кабул-Хульм-Бухара, а главное значение придавалось дневникам Мир Иззет Уллы, в которых, кроме маршрута Фазыл-хана, описывались те земли Центральной Азии, о которых до того времени англичане имели довольно смутное представление.

Более того, вышеназванный маршрут Фазыл-хана уже отчасти был исследован представителями Ост-Индской компании, в частности членами миссии Эльфинстона в 1809 г. Да и сравнение дорожников Мир Иззет Уллы и Фазыл-хана показывает, что Мир Иззет Улла гораздо больше разбирался в вопросах военно-политической разведки и, без сомнения, был более подготовлен в этой области, чем Фазыл-хан. Видимо, по этой причине, рукопись Фазыл-хана после ознакомления с ее содержанием чиновниками компании, в том числе Мир Иззет Уллой, была сдана в архив и впоследствии оказалась в рукописехранилище Алигархского университета.

Несмотря на все сказанное, дневник Фазыл-хана безусловно является одним из редких и ценных источников не только по истории международных отношений рассматриваемого периода, но и по ряду вопросов социально-экономической и политической жизни региона начала XIX в. Дорожник Фазыл-хана проливает свет прежде всего на многие стороны сложной международной обстановки того времени на Среднем Востоке, в том числе английской политики в этом регионе, которая начала проводиться весьма активно, как известно, под лозунгом «защиты от французской угрозы Индии».

Выше упоминалось, что Фазыл-хана сопровождал в Хульм и Бухару сын муфтия Бухары Сарфараз-хан. Хотя автор не сообщает подробности и причины появления в Пешаваре этого представителя Бухары, однако тот факт, что имечко ему англичане поручают сопровождение Фазыл-хана и ходатайства о нем перед правителями Хульма и Бухары, т. е. подтверждение официальности миссии Фазыл-хана, наталкивает на мысль о том, что англичане до посылки миссии Фазыл-хана и Мир Иззет Уллы в Центральную Азию уже успели установить определенные отношения с некоторыми представителями различных государств и уделов региона, поддерживая постоянную связь с ними через влиятельных у себя на родине лиц, к числу которых можно отнести и Сарфараз-хана. Нет сомнения, что Сарфараз-хан посетил Пешавар прежде всего по своим торговым делам, что при тех условиях торгово-экономических отношений между Бухарским ханством и этим регионом было естественным и выгодным, хотя и не всегда безопасным делом. Одновременно он еыполнил порученное ему представителями Ост-Индской компании задание, разумеется, не без выгоды для себя, ибо только на его дорожные расходы, как уже отмечалось, англичане выделили 500 рупий.

К сожалению, Фазыл-хан, как и Мир Иззет Улла, в своем дневнике не приводит тексты посланий Ост-Индской компании к правителям тех самостоятельных и полунезависимых территорий, в которых он побывал по поручению англичан. По всей вероятности, они были для него недоступными, или же ему воспрещалось разглашать их содержание. Однако приведенные в дорожнике характернее факты о политической обстановке в этом регионе и отношение к ним самого Фазыл-хана как «слуги Ост-Индской компании» красноречиво иллюстрируют восточную политику англичан тех лет.

Известно, что упомянутые миссии готовились в то время, когда на европейском континенте активно выступал Наполеон. Хотя англичане к тому времени [146] предпринимали ряд мер по искоренению французского влияния в Иране, а также по дальнейшему расширению русско-иранского конфликта, продолжавшегося с 1804 г., Лондон этим не ограничивался. Его целью было закрепить свое политическое и экономическое влияние в важнейших пунктах Среднего Востока и вообще не допускать ни политического, ни экономического проникновения в эти районы своих европейских соперников. Все это осуществлялось под предлогом, защиты подступов к Индии от угрозы Бонапарта и его союзников.

После изгнания с престола Шаха Шуджи и потери значения договора, навязанного Эльфинстоном Афганистану, Англия берет курс на поддержку и установление тесных связей с центробежными силами политически разрозненного в то время Афганистана. Этим объясняется то, что посланный специальной миссией Фазыл-хан, проезжая через эту страну в Бухару, не встречается с правителем Кабула, а прямо направляется с официальным посланием к правителю Хульма — Мир. Клыч Али беку, власть которого, по описанию Фазыл-хана, распространялась «от Пешавара до Басрабага»; на всей этой территории он вел, по словам автора, самостоятельную политику.

Чтобы подчеркнуть независимость хульмских земель от Кабула, Фазыл-хан в своем дорожнике, описывая ту или иную местность, относящуюся к владениям Мир Клыч Али бека, специально отмечает ее принадлежность правителю Хульма. Так, он пишет, что один из сыновей Мир Клыч Али бека, «Баба бек, которому 16 лет. является хакимом Бангхарика, зависимой территории Хульма. Другой сын, четырнадцатилетний Али Мардан бек, является хакимом Дара-и-Юсуф, зависимой территории Хульма» ¹⁰. В другом месте, когда речь идет о взимании многочисленных сборов с торговых караванов в различных районах политически разрозненного Афганистана, Фазыл-хан, чтобы показать независимость политики Мир Клыч Алч бека и в этом отношении, подчеркивает, что он «не налагает никаких пошлин и ограничивается просто взиманием с купцов «заката» на границе с Бухарой на основе одной сороковой одни раз в год; за исключением этой подати, в отношении купцов не существует больше никаких обложений» ¹¹.

Вообще приведенные в дорожнике многочисленные сведения, касающиеся системы управления Хульма, его вооруженных сил и др. показывают, что при правлении Мир Клыч Али бека здесь, как в Кандагаре или Герате, образовалось еще одно самостоятельное владение, которое вело не только независимую от Кабула внутреннюю, но и внешнюю политику, о чем говорят его тесные связи, с одной стороны, с Бухарским ханством, а с другой, — с Ост-Индской компанией. Причем Кабул, как пишет Фазыл-хан, в своих близлежащих к Кульму территориях порою бывал вынужден согласовывать свои действия с Мир Клыч Али беком. «В Балхе, где правит Наджиб Улла-хан, — пишет Фазыл-хан, — назначенный его величеством Махмуд Шахом, королем Кабула «са’ир» (многочисленные сборы за животных) не взимается в связи со вмешательством и несогласием Мир Клыч Али бека» ¹². Тут же он отмечает, что «Балх является частью королевства Кабул», чтобы подчеркнуть, что этот город не принадлежит правителю Хульма.

На фоне всего этого становится ясной причина повышенного интереса англичан к Хульму и его правителю — Мир Клыч Али беку.

В дорожнике Фазыл-хана можно встретить характерные сведения о торгово-экономических отношениях между странами Среднего Востока, а также данные, говорящие о торговле государств этого региона с далекими от них странами, как, например, Россия, или с еще независимыми тогда от англичан территориями Индостанского полуострова. По приведенным в рукописи материалам видно, что ее автор придавал этому вопросу особое значение. И это не случайно, ибо для развивавшейся фабрично-заводской промышленности Англии нужны были новые рынки сбыта, и подготовка к дальнейшей торгово-экономической экспансии на Востоке была весьма важной проблемой для руководителей Ост-Индской компании.

Поэтому перед миссией Фазыл-хана, по всей вероятности, была поставлена твердая задача — детально изучить состояние внутренней и внешней торговли посещаемых им стран. Как видно из отчета, Фазыл-хан неплохо справился с этой задачей. В своем дорожнике он скрупулезно перечисляет все более или менее важные предметы торговли, которыми славились те или иные места, как на севере Афганистана, так и на территории Бухарского ханства. Одновременно он упоминает и те товары, которые пользовались повышенным спросом на рынках других стран региона.

Здесь мы ограничимся приведением некоторых сведений, касающихся афганоцентральноазиатской торговли. В частности, Фазыл-хан, сообщает: «К числу товаров, которые некоторые купцы вывозят из Бухары в Кабул, относятся: лошади, мед, [147] ткань «алача», одежда, сшитая в узбекском стиле, упряжь для лошадей, шелк, шелк-сырец, марждан и т. д.» ¹³.

А в Центральную Азию из Афганистана и через Кабул поступали: пашмина (шерстяная одежда), тюрбаны, тканое и набивное полотно, ситец, «лунги» (куски материи), белый и черный кристалл (сахар), желтый и красный сахар-пудра, «бары» красного цвета — золотая нитка и т. д. «Бары, — пишет Фазыл-хан, — столь доходна, что одну рупию можно превращать в десять. Подобную же выгоду приносит обувь, поверху вышитая золотом» ¹⁴.

Весьма интересные данные сообщаются им и о денежном обращении на территориях тогдашнего Афганистана и Бухарского амирата. От Пешавара до Батминиабада, который автор называет, границей тогдашних владений Кабула, ходившие в обращении деньги имели «печати монетных дворов Кабула, Пешавара, Кандагара и Герата» и выпущены были «от имени короля Кабула» ¹⁵. На территории Мира Хайдера, короля Бухары, пишет он, находились в обращении «тилля» вместо «ашрафи», весом в один мискаль, танга вместо рупии, весом в одни дирхам; одна тилля была эквивалентна 20, а иногда 22 танга ¹⁶. Хотя Бухара и Хульм поддерживали оживленные торговые связи с северо-западными областями Индостанского полуострова, однако, как отмечает Фазыл-хан, денежные знаки «индийской системы» хунди были менее распространены в них, чем, например, на северо-востоке Ирана и подвластных Кабулу территориях Афганистана. «На территории Мир Клич Али бека и амира Бухары, — отмечает автор дорожника, — система хунди не в большом ходу. Особенно в Благородной Бухаре, за исключением тилля и танга, которые носят печать бухарского монетного двора, никаких монет других стран нет в обращении. В случае, если есть хунди какого-нибудь (индийского) особого ростовщика-менялы, она будет иметь большие комиссионные проценты, чем хунди в других странах. Поэтому это не приносит дохода, товары (в результате) вымениваются» ¹⁷.

Вообще автора везде и всюду, где он побывал, интересуют быт, образ жизни населения этих мест, порою он сообщает весьма характерные моменты из жизни отдельных родов и племен, по территории которых пролегал его путь. Например, «люди из клана Гильджа, — сообщает он, — занимаются торговлей, а также зарабатывают на проживание, сдавая в аренду лодки. В незначительной степени они занимаются земледелием» ¹⁸

Политическая разрозненность Афганистана начала XIX в. создавала большие затруднения в развитии торгово-экономических отношений с другими странами, да и в самом Афганистане. Так, по словам Фазыл-хана, «существует большая опасность от бандитов и других дорожных бродяг внутри границ Кабула и в четырех местах собираются обременительные налоги. Путешественники могут следовать, если путешествуют с караваном и достаточно хорошо снабжены оружием» ¹⁹.

Фазыл-хан скрупулезно фиксирует расстояния между населенными пунктами своего маршрута, его интересуют состояние дорог, глубина и ширина рек, возможности их судоходства, наличие питьевой воды и т. д. «Из Пешавара в Кабул по дороге Кабарья, — пишет он, — десять переходов пути очень неудобны, покрывая сто двадцать четыре кроха ²⁰; из Кабула в Хульм через Батбамиан — 14 переходов, составляющих 184 кроха; из Хульма в Благородную Бухару через Балх, вдоль правого берега реки Окс — 13 переходов, путешествие трудное, покрывающее двести один крох» ²¹. В дорожнике по мере возможности подробно описаны каждый «переход» и трудности, встречавшиеся на этом пути.

Автора особо интересовали вооруженные силы Хульма и Бухары. Например, говоря о возможностях Бухарского ханства в этом отношении, он сообщает, что армия Бухары состоит из восьмидесяти тысяч «саваров», что данное число войск «отмечено в регистрационных списках переклички». Чтобы придать большую достоверность своим сведениям, он добавляет, что «эти цифры подтверждаются важными персонами, находящимися при амирском дворе». Одновременно он приводит и такие сведения, которые дают понятие о местах скопления основных сил Бухары на территории амирата. «Вся армия. — пишет Фазыл-хан, — находится под командованием амира и в ней выплачиваются пособия наличными. Из числа военных 10 тысяч саваров расквартированы в Самарканде. Подобным же образом войска расквартированы по различным местам, особенно в Ура-теппе, Мерве и Бухаре. Все бумаги — [148] списки военнослужащих, с указанием меток и цвета верховых лошадей хранятся при самом амире. Он всегда проверяет их сам во время смотра» ³².

В процессе сбора сведений о вооруженных силах и оборонной мощи Хульма, касаясь вопроса о материальной обеспеченности воинства этого удела, автор приводит характерные примеры и из социально-экономической жизни Северного Афганистана начали XIX в. Согласно приведенным в рукописи данным, у Мир Клыч Али бека «насчитывалось двадцать пять человек, занятых как «мингбаши», т. е. офицеров, командующих одной тысячей «саваров» ²³. Из людей, находившихся под командой каждого мингбаши, половина были вооружены пиками или дробовиками, а остальные пятьсот «саваров» — ружьями. «Ежегодно, — пишет Фазыл-хан, — Мир лично инспектирует «саваров», производится перекличка и запись «саваров», а также регистрируются цвета и метки лошадей. Мир лично осматривал лошадей. Военнослужащим жалованье в деньгах не выплачивается, однако для них резервируется земля» ²⁴.

Далее автор сообщает, что для мингбаши выделяется двадцать «галба» ²⁵земли. Под начальством каждого мингбаши находились десять офицеров, каждый из которых, будучи командиром сотни «саваров», в свою очередь, получал по 10 «галба» земли. Среди этих ста «саваров» имелось четыре или пять других (мелких) офицеров. Им давалось по 4 «галба» земли каждому. «Савару» же полагались одна корова и до двух «галба» земли. При амире всегда находились наготове две тысячи «саваров» а остальные были рассеяны по всей территории Хульма. Но все они, как пишет Фазыл-хан, «тут же собираются амиром в случае военной экспедиции или иной нужды» ²⁶.

Особый интерес автора вызывали и отношения между государствами описываемого региона. В своем дорожнике он уделяет большое внимание политической обстановке в странах, через которые пролегал его путь.

Фазыл-хан всячески подчеркивает тесные взаимосвязи между Бухарой и Хульмом. Он говорит о них как о непосредственных соседях, которые поддерживают хорошие взаимоотношения. «От Чарбагха до левого побережья реки Оке — два этапа путешествия протяженностью в тридцать крохов. Весь путь представляет собой безводную пустыню, формирующую собой пограничную полосу между территориями Мир Клыч Али бека и Мир Хайдера, амира Бухары. Берега реки, а также [149] имеющиеся здесь лодки, находятся в ведении Мир Рахим Али, сына дяди Мир Хайдера, амира Бухары» ²⁷.

Чтобы показать натянутые отношения между Ираном и Бухарским ханством, Фазыл-хан и своем дорожнике приводит весьма характерный факт, касающийся судьбы брата амира Бухары — Насыр Уддин-хана, сыгравший .действительно немаловажную роль в еще большем ухудшении ирано-бухарских политических отношений в период правления амира Хайдера. «У падишаха (Бухары. — Б. М.), — пишет он, — два брата, один из них — Насир Уддин-хан, рожденный от калмычки, который живет в Мешхеде. Он получает тридцать туманов как месячное пособие от Мухаммада мирзы, который является Вали (Мешхеда) и сыном Фатх Али-шаха, падишаха Ирана».

Далее, останавливаясь на причинах, в силу которых брат амира Бухары очутился на чужбине, в столице Иранского Хорасана — Мешхеде и превратился по сути в пенсионера у монарха соседнего государства, автор пишет, что «несколько лет назад падишах Мир Хандер назначил Насир Уддин-хана хакимом Мерва Шах Джехана, исходя из доверия к своему брату и принимая во внимание тот факт, что последний также является сыном Шаха Мурад Бея (собственного отца падишаха). Он также полагал, что город Мерв неподалеку от Мешхеда и его брат будет править им достойно».

Однако случилось обратное. Насир Уддин-хан, заручившись поддержкой Ирана, поднял восстание против своего брата. «Получив донесение о мятеже, — продолжает автор, — падишах Бухары направил несколько высоких чиновников с несколькими тысячами «саваров» для ареста Насира Уддин-хана, мятежника, и наказания населения Мерва. Упомянутые чиновники, достигнув Мерва, убили многих людей, но Насир Уддин-хан сумел бежать в Мешхед. ...Мир Хайдер, падишах Бухары перестроил и вновь населил город Мерв в 1811 г. Он разместил там несколько тысяч саваров» ²⁸.

При наличии в Мешхеде мятежного брата амира Бухары, открыто поддерживаемого иранскими властями, не Ныло никакой надежды на улучшение бухаро-иранских отношений, что прекрасно понимал Фазыл-хан и на что старался заострить внимание своих хозяев. Англичанам в данный момент это и было нужно.

В этом плане для англичан было важно получить сведения об отношении правителей политически разрозненного тогда Афганистана к Ирану, а также о характере бухаро-иранских отношений.

В своем дневнике Фазыл-хан особо стремился подчеркнуть неприязнь правителя Хульма к шиизму, чем и объяснялась позиция этого самостоятельного владения по отношению к Ирану. А это был немаловажный фактор для далеко идущих антифранцузских планов англичан в регионе. Выводы свои по этому вопросу Фазыл-хан подкрепляет следующим примером. «К югу от Хульма есть селение Зубки, населенное хазарами, исповедующими шиитскую веру, — пишет автор дневника, — на большей части дороги до окрестностей деревни Икрабад, находящейся в зависимости от Батбамиана в Кабульском княжестве, беспокоят хазары (грабители), которые нападают, грабят караваны, следующие в Кабул или Хульм» ²⁹.

Далее ом описывает меры правителя Хульма по усмирению хазаров, причем жестокой расправе он подверг главным образом шиитов. «В 1812 году (1227 г. х.), — читаем в дневнике Фазыл-хана, — Мир Клыч Али бек пошел походом с войском, состоящим из 6 тысяч саваров, и напал на район вокруг селения Зубки и усмирил хазаров. Он захватил 686 хазаров, как мужчин, так и женщин, в качестве пленников. Сто двадцать семь из них, он оставил при себе, как свою долю. Он освободил нескольких из них, которые были преклонного возраста, но большинство стали рабами. Что касается остальных пятисот пятидесяти девяти, то он распределил их среди своих воинов. Их продали как рабов на базаре Хульма. Люди из Бухары, Коканда, Дадракчи и т. д. ...раскупили пленников на базаре Хульма-и увезли их в соответствующие места» ³⁰.

Много интересного сообщает Фазыл-хан о налоговой системе в Бухарском ханстве. Здесь он особое внимание уделяет сборам с торговых людей. «Взимание налога, — пишет он, — который введен как «закат» на коммерческие товары, осуществляется один раз в год в соответствии с правилом один из сорока, т. е. 2,5%. Может случиться, что купец продает или делает закупки сто раз в году, но товары облагаются налогом один раз в году. Делается расследование, находились ли товары во владении купца в течение года, и затем взимается с него 2,5%, других поборов нет» ³¹.

Одновременно посланец Ост-Индской компании старается определить и позицию Герата по отношению к своим соседям. В данном случае англичан [150] интересовали отношения этой независимой от центральной власти провинции тогдашнего Афганистана главным образом с Бухарским ханством, ибо враждебность Герата к Ирану не была секретом для Англии. Что касается бухаро-гератских отношений, то они имели важное значение для англичан, особенно для их далеко идущих замыслов, связанных с образованием так наз. антифранцузского заслона на территории Центральной Азии и Афганистана. В этом смысле сообщение Фазыл-хана было полно обнадеживающих его хозяев важных сведений, ибо в нем говорилось о том, что между Гератом и Бухарой существовали взаимоотношения, которые зиждились главным образом на антииранской основе.

Все это говорит о том, что путевые записки Хафиза Фазыл-хана «Тарих-и манозили Бухара» являются весьма ценным источником не только по ряду моментов из истории Северного Афганистана и Бухарского ханства, но и проливают свет на отдельные аспекты истории международных отношений, сложившихся в регионе в начале XIX в. Осуществление полного перевода и издание этого важного манускрипта было бы весьма желанным для специалистов, интересующихся вопросами истории, экономики, а также взаимоотношений стран Среднего Востока и Центральноазиатского региона в указанный период.

Б. С. Маннанов

Комментарии

1. *** University Library. Aligarh, Abbas-Salam collection, № 692. Эта рукопись в свое время была обнаружена известным русским индологом Л. Митрохиным (далее — Тарих-и маноэили...).

2. Там же, л. 1.

3. Первая публикация дорожника Мир Иззет Уллы была сделана Г. Клапротом в 1826 г. в Париже, через 13 лет после возвращения Мир Иззет Уллы из путешествия: См.: Voyage dans l’Asie Centrale, par Mir Izzet-Ullah en 1812 // Magazine Asialique, ou Revue Geographique et Historique de l’Asie Centrale et Septentrionale/Publiee par M. T. Klaproth. Tome second. MDCCCXXVI. Paris, Librerie orientale Dondey — Dupre Pere et Fils.

Почти сорок пять лет спустя появился английский перевод этого труда. Он был выполнен капитаном Р. Д. Хендерсоном — сотрудником Форейн Оффис в Индии и издан в 1872 г. в Калькутте. См.: Travels in Central Asia by Meer Izzut-Oollah in the years 1812-13/ Translated by captain Henderson, attached to the Foreign Office of the government of India. Calcutta, 1872. Однако оба издания не являются полным переводом манускрипта, хотя текст английской публикации представляется более полным.

4. В английском издании текста Мир Иззет Уллы, в кратком предисловии, написанном автором записок, Фазыл-хан упоминается лишь один раз, как лицо, совершившее путешествие в Бухару. Мир Иззет Улла пишет, что он использовал и своей записке результаты исследований и наблюдений Хафиза Фазыл-хана, которого автор был вынужден отправить с визитом в Бухару, будучи сам не в состоянии совершить это путешествие лично. Однако ни один из исследователей не обратил на это серьезного внимания, ибо, во-первых не имелось данных о самом Фазыл-хане, а, во-вторых, не было понятно утверждение Мир Иззет Уллы о том, что он якобы был не в состоянии совершить путешествие в Бухару, хотя общеизвестно, что он посещал не только Бухару, но побывал и в других областях Центральной Азин. Путевые записки Мир Иззет Уллы, содержащие весьма интересные сведения по Центральной Азии начала XIX в., долгое время оставались вне внимания русских ориенталистов. Лишь в середине 50-x годов известный специалист по истории Узбекистана Ю. А. Соколов осуществил перевод части дорожника Мир Иззет Уллы на русский язык (в основном с английского текста, сопоставляя его с французским переводом) и опубликовал ее в двух номерах трудов Среднеазиатского (ныне Ташкентского) государственного университета. См.: Путешествие Мир Иззет Уллы в Кокандское ханство в 1812 году: Сводный текст по английскому и французскому переводам/Перевод и примечания Ю. А Соколова, с приложением схемы пути Мир Иззет Уллы в Кокандских владениях // Труды Среднеазиатского государственного университета, История Средней Азии и Узбекистана, Новая серия. Вып. LXXVIII: Исторические науки. Кн, И. Ташкент, 1956. С. 41 — 52; Соколов Ю. А. Бухара, Самарканд, Келнф в 1813 году (Публикация отрывка из Путешествия Мир Иззет Уллы в Среднюю Азию в 1812-1813 годах) // Труды Среднеазиатского государственного университета. Новая серия. Вып. ХС: Исторические науки. Кн. 14. Ташкент 1957. С. 193-217.

В предисловии, ниспосланном к переводу, Ю. А. Соколов, опираясь на высказывание Мир Иззет Уллы об использовании им материалов Фазыл-хана, почему-то выдает Хафиза Фазыл-хана за автора материалов, касающихся сведений от Пекина до Кашгара. «...B английском переводе, — пишет Ю. А. Соколов, — изложены сведения о дорогах, поселениях и условиях путешествия от Пекина до Кашгара, включающие описание 126 станций на этом пути. Мир Иззет Улла получил их от некоего Хафиза Фазыл-хана» (Труды САГУ. Вып. LXXVIII. Кн. II. С. 41). Это ошибочное предположение — единственное упоминание имени Хафиза Фазыл-хана в нашей литературе.

5. Тарих-и манозили..., л. 2.

6. Там же, л. 3.

7. Там же, л. 6.

8. Там же, л. 17.

9. Там же, л. 52.

10. Там же, л. 8.

11. Там же.

12. Там же, л. 13.

13. Там же, л. 24.

14. Там же, л. 25.

15. Там же, л. 7.

16. Там же.

17. Там же, л. 8.

18. Там же, л. 9.

19. Там же, л. 8-9.

20. Крох — третья часть фарсаха, а 1 фагсах = 6-7 км, т. е. крох = 2-2,5 км.

21. Тарих-и манозили, л. 1.

22. Там же, л. 24-25.

Мир Иззет Улла в своих описаниях вооруженных сил, например, центрально-азиатских ханств, в том числе Бухары, идет еще дальше. Он ставит вопрос ребром: могут ли они приостановить французское нападение на Индию, если Наполеон задумает осуществить свои планы захвата Индии через Центральную Азию. Касаясь этого щепетильного для Англии предмета и останавливаясь на слухах, распространенных в Бухарском ханстве, он считает возможным нападение Франции на Индию. Он сообщает, что от самаркандского казия слышал о войне между Россией и Францией. «Кажется, — пишет Мир Иззет Улла, — что как раз перед зимой 1227 года после жестоких боев, в которых русские понесли большие потери, французы осадили и взяли Москву и сожгли этот город. Однако из-за недостатка продовольствия на период суровой зимы французы были вынуждены покинуть страну, намереваясь начать снова военные действия в текущем сезоне» (Соколов Ю. А., Бухара, Самарканд, Калиф... С. 199). Из этой выдержки видно, что он, не будучи осведомленным об истинных причинах отступления французских войск и вообще об исходе войны о России 1812 г., искренне полагает, что военное нападение, французов на Россию еще не прекращено и оно обязательно возобновится. А их главной целью, по его твердому убеждению, была Индия.

23. «Савар» — всадник.

24. Тарих-и манозили, л. 17.

25. Галба — дословно означает «плуг», здесь употребляется как мера земли. Эквивалентом этого термина может служить «джуфт-и гау» (узб. — «кушлук») — «упряжка волов», — т. е. площадь земли, обрабатываемой упряжкой волов в течение сезона. «Джуфт-и гау» в XIX в. был приблизительно равен 50 танабам (1 танаб = 900 кв. м). (См.: Абдураимов М. А. Очерки аграрных отношений в Бухарском ханстве в XVII — первой половине XIX века. Т. I. Ташкент, 1966. С. 255, 267. Прим. 288). Вероятно, в разных районах стран Среднего Востока и на разных типах земель существовали «джуфт-и гау» разных размеров, они могли равняться и разному числу танабов и одинаковому, но разного размера. Однако, по утверждению многих авторов, несомненно, что в XVI-XIX вв. «джуфт-и гау» в 50 танабов был прочной единицей площади. В литературе приводятся различные размеры этой площади: примерно 5 десятин, 6-7 га, 9 десятин и т. д. (См.: Хинц В. Мусульманские меры и веса с переводом в метрическую систему; Давидович Е. А. Материалы по метрологии средневековой Средней Азии. М., 1970. С. 122-123).

26. Тарих-и манозили, л. 18.

27. Там же, л. 8.

28. Там же, л. 31.

29 Там же, л. 17.

30. Там же, л. 18.

31. Там же, л. 25.

Текст воспроизведен по изданию: Ценный источник по истории Бухарского ханства начала XIX века // Общественные науки в Узбекистане, № 9-11. 1997