№ 92. Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.
26-го ноября 1776 г.
По отправлении к вашему сиятельству с Челбас, от 19-го числа сего месяца, моего рапорта, прибыл я с султаном того же дня на Бейсюгу, где и ожидали по обнадеживаниям некоторых едичкульских мурз прибытия, но чрез три дня не видя их прибытия, как никакие наши виды издали показывающие, не приводят их во внимание, решился согласно с Калгой-султаном, особливо в рассуждении горькой и соленой воды, и недостатка к обогрению людей, камыша, а для скота, по вызжении степей, корму и сообразно с предписанием вашего сиятельства, на мое представление последующим как для выгодности людей к обогрению, так не меньше к вящшему побуждению едичкулов в преданности султану, принять мой подвиг, до самой Кубани, и стать при оной выше Копыла верстах в сорока, куда и следую со всеми мне порученными войсками. А прибыв на Керпели, нашел при оных, равно и далее до сей речки Конур, кочующие едичкульской орды, минское (?) и китайское поколения, которые побуждены будучи страхом, нашего между ними появления (кое однакожь сделано с соблюдением с нашей стороны, к ним благовидного обращения), начали некоторые мурзы являться у султана и искать его протекции и обоих сих поколений мурзы, духовенство и старики преположили сделать, всеобщее к нему собрание на Кубане, и там подтвердя прежния, клятвенные свои обещания, признать его своим властелином. Таковым побуждением и другия два поколения, повидимому, кажутся ему преклонными, и даже те самые, кои из числа развратников, слыша еще к Бейсюге наше движение, начали было уклоняться в горы, но не такое теперь для них время, чтоб могли со всем [155] имуществом уходить, а потому и послали нарочных своих просить у Калги-султана прощения, в прошедших сделанных против него проступках и исходатайствования такового-жь от стороны нашей. По таковой податливости и примечая в них объемлемой от подвига наших войск страх, дабы и наивящше привесть их, а равно и горцев последуемых намерениям Девлет-Гирей хана, во внимание, рассудил я, чтобы дойдя до самой Кубани при выгодных для обогрения людей местах, остановиться и между тем по податливости, некоторых едичкульских мурз согласить на избрание его. Калги, в ханы. Но предуспею-ли в том, наверное вашему сиятельству донесть не могу, поелику на таковую податливость побудило их появление между самыми их зимними жилищами наших войск, а внутреннюю имея связь с крымцами, смотрят, что с оными последует в прибытие вашего сиятельства, и хотя я не надеюсь, чтобы они осмелились каковое-либо показать сопротивление, но напротив того, знаю и опытами изведал лукавство татар, что будут длить время, по тех пор пока не услышат наклонности крымцов на избрание Калги в ханы, чего он от побуждения вашего сиятельства к крымцам ожидает, а тем самым и войска наши будучи в открытых степях, хотя и при лесных местах, но в случае великих стуж претерпевать будут нужду.
Хотя двоякая о сих в заблуждении бродящих ордах, в содействии преположенных высочайшего двора намерений, надежда, но на случай иногда удачливых успехов в преклонении их на преданность Калге-султану, я размышляю и он султан тому согласен когда они ему предадутся, ежели и не все, но хотя часть в его предводительство, то из них же собрать войско, сколько можно, занять ему султану Ачуев и Темрюк и всех турков, им самим, яко жителям здешнего края, вытеснить, а тогда и уменьшится гордость горских султанов, последующих намерениям Девлет-Гирей-хана, наипаче когда он после всего того, иметь будет при себе [156] достаточное из войск наших прикрытие, сходственное с предписанием вашего сиятельства; равным образом приведены быть могут в почтение и все закубанские жители, а он Калга, заняв сии места и усилясь, может ими и из Тамана сам турков выгнать и под видом его, яко обладателя здешнего края, просьбы, для обезпечения к весне, от Порты Тамана, могут и наши войска, войдя в Таман, Темрюк и Ачуев занять, и выгоднее прозимовать.
Хотя я о сем по прежнему моему представлению, кое ваше сиятельство отнесть изволили его сиятельству графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому, и надеюсь получить полное разрешение, но на случай ежели оное не подоспеет и откроются пути непреткновенные по податливости татар и его братьев войти в остров, то дозволите-ль туда мне с войсками входить, предаю в рассмотрение вашего сиятельства.
Я же с моей стороны сколько возможно буду стараться уклониться от поднятия нашего оружия и столкновения с турками, а при возможных случаях буду наводить только Калгу султана и преданных ему татар, чтоб они своими силами турков из вышесказанных мест, яко им принадлежащих, вытеснили, а наши войска уже сходно с заключенными с татарами трактатами, по призыву их поставят ногу на землях их обладателю прилежащих.
Сие размышляю я на такой раз, когда откроются на то случаи, сиюсобствующие к произведению в действо, а не уверяю однакожь в самом деле, о преданности всех вообще здещних жителей ему султану, в противном же случае могу остаться не раздробляя своих войск и при Кубане, до полного его сиятельства разрешения.
От брата султанского Батырь-Гирей султана, по сих пор к нему посланный еще не обратился, чаятельно он, соглашает некрасовцев, на преданность султану. А напротив того, последователи Девлет-Гирей-хана стараются удержать на своей стороне, но доныне еще о каковых-либо приготовлениях [157] против наших войск не слышно, а больше думаю подвиг оных всеял во всех здешнего края жителях страх и следовательно при такой расстройке и робости весьма нужно, с возможными осторожностями, чтоб поднять оружие и занять нужные места, к пресечению Порте всяких на здешний край подысков под именем патриота нашего Калги-султана.
Касательно до едисанов, то от них поныне еще никакого на посланные запросы отзыва нет и отправленные нарочные не возвратились; я из сего разумею, что они будучи объяты страхом нашего движения, хотя-б и желали предаться Калге-султану, но многие между ними живущие султаны наказывая грабежом скота и имущества, держат в респекте, так-как и в самом деле отважившихся уходить на Ею под начальство Калги джамбуйлуков, нагоняя на вершинах Еи воровскою партиею, ограбили от них и от едисанов скот, куда на пресечение таковой воровской партии, как от оставленного при устье Еи подполковника Лешкевича, так по получении от него рапорта и от меня с Бейсюга отряжены команды. А при отступлении моем от Еи, в заграждение донских селений и занятие прежде бывшего на Маныче поста, оставил я на попечение войска донского от коего по Манычу-Салу и на вершинах Кагальника посты уже и поставлены, а к ним привязывают цепь расставленные таковые жь от подполковника Ляшкевича на вершинах Чубур-Еи и Сосик-Еи с коим и я также связал оставленными постами коммуникацию, и когда заняты будут вышесказанные в Тамане и Темрюке посты, то уже бессомненно все позади остающиеся султаны и черкесы, отчаясь подкрепления от стороны Порты и Девлет-Гирей-хана, принуждены будут покориться власти Шагин-Гирея и следовать его воле.