-

Воспоминание о князе Голицыне.

Читая статью «Кавказская цензура», мне вспомнился приезд князя Голицына в Темир-Хан-Шуру, где он навел страх не только на администрацию города, но и на педагогический персонал. Я в это время была ученицей женской гимназии, слыша о приезде наместника, никак не думала, чтобы князь мог своим визитом причинить столько волнений нашему начальству. Это было в конце октября 1903 года. Уже за несколько дней до приезда в городе было заметно оживление: с утра подметались улицы, ходили татары с ножами, обрывая на дорогах траву. В обыкновенное время в Темир-Хан-Шуре трудно увидеть даже собаку, до того она мертва. На другой день после торжественного въезда наместника в наш город, утром, после молитвы нас оставили всех на месте, вошли директор реального училища и наша начальница, оба были очень смущенные и долго ничего не говорили. Наконец директор объявил, что его сиятельству желательно посетить нашу гимназию, а поэтому он просит нас поддержать свою репутации и оставить хорошее воспоминание в таком важном госте. Поговорив что-то тихо с начальницей, он, еще больше смутясь, начал: «Когда войдет их сиятельство и поздоровается с вами, то вы ему отвечайте: «здравия желаем, ваше сиятельство», и если он кого будет что-либо спрашивать, то отвечайте «так точно, или никак нет, ваше сиятельство». Эти слова очень пас изумили, и невольно мы все стали шептаться и ни за что не хотели изображать из себя военных. Начальница и классные дамы, которых, к слову сказать, было всего две на все семь классов, просили нас разойтись. В классе зашумели еще больше, так как нас стали заставлять хором говорить «здравия желаем» «и [781] счастливо оставаться, ваше сиятельство». Младшие исполняли все послушно, но мы молчали, чем очень огорчали свое начальство. Около двенадцати часов, во время рисования мы услыхали стук колес. Двери гимназии были раскрыты уже с утра и охранялись городовым и нашим сторожем, а теперь к ним присоединилось и наше начальство. Через несколько минут вошел князь Голицын в белом кителе, благодаря которому его лицо казалось черезчур красным и полнота еще солиднее. За ним шла его свита, но мы никого больше не видали, потому что не знали, что же нам делать и какими словами встретить вошедшего. Наш класс был направо от входа, но князь пошел налево, к младшим. Что он там говорил, нам слышно не было, но какой-то шум был ему ответом. Наконец пришла очередь и нам. «Здравствуйте, господа!» проговорил Голицын, делая большое усилие, чтобы не рассмеяться, а свита его поджимала губы. Зато наше начальство стояло бледное и с таким жалким и умоляющим видом глядело на нас, что мы невольно поддались его просьбе и громко, но не дружно отвечали: «здравия желаем, ваше сиятельство». Князь, смеясь, наклонился над столом и стал смотреть рисунки ученицы П. Девица была из военной семьи и очень бойко назвала свою фамилию и на вопрос князя, не служит ли отец в местной бригаде, ответила: «так точно, ваше сиятельство». Постояв еще несколько минут, он попрощался. «Счастливо оставаться, ваше сиятельство», ответили мы; но теперь уже дружнее. Князь еще раз оглянулся и сказал громко своему адъютанту: «Говорят, что наши стрелки», и стал прощаться с директором и начальницей, поблагодарил их и еще что-то прибавил, но это было сказано тихо, зато лицо начальницы прояснилось. Мы же все, набравшись храбрости, подошли к окнам и кричали: «Счастливого пути, ваше сиятельство». Проводив гостя, все пошли на места. Сейчас же в класс вошла наша начальница и сказала, что князь дал ей пятьдесят рублей на конфеты (нас было двести учениц). В ноябре был наш ежегодный акт, а вечером танцы, и вот в перерыве между танцами роздали мешки с конфетами. Это и было угощение князя Голицына.

Л. Сипягина.

Текст воспроизведен по изданию: Воспоминание о князе Голицыне // Исторический вестник, № 8. 1912