№ 308

1770 г. мая 13. — Экстракт из письма кап. Львова полк. Парфилиеву о событиях в Грузии

/л. 262/ Экстракт из письма капитана порутчика Львова к полковнику Перфилиеву от 13-го майя.

Граф Тотлебен открыл совсем и кажется предупредил все здешней нации злоумышлении и заговоры, в которых многие из наших привязаны, о всем сем я вам сам разскажу, потому что граф Тотлебен меня к вам со всеми обстоятельствами отправит. Как я прежде вас уведомлял, что граф Тотлебен намерен с царем следовать к городу Ахалциху и чтоб оной атаковать, предприятие сие начато было так: шли мы к оному городу с малым своим корпусом /л. 262об./ непроходимыми дорогами и превысочайшими снежными горами и подошли к крепости Ацквере, которая на дороге от Ахалциха в 9-ти верстах лежала, и как сию крепость для многих причин надлежало непременно атаковать и казалось по примечанию, что оная в самой первой день, конечно, взята будет, ибо царь клялся тысячу раз, чтоб советам графа Тотлебена во всем следовать и по его диспозиции поступать. Царь имел с собою, конечно, до десяти тысячь войска из которых многия, а особливо его князья, коих /л. 263/ довольное число, были с головы до ног в панцырях на самых лутчих лошадях и обвешены лутчим оружием, все мы думали из того и право завидовали, что сии войны первыя влетят в крепость, и тем похитят у нас всю честь и славу при отаке сей крепости, признаюсь, что не без робости вступал в первой раз в баталию, тем наипаче, что я во все время при [графе безотлучно был. В версте на превысоких горах грузинцы все остановились, а все наперед нас атаковать хотели и как /л. 263об./ мы с графом Тотлебеном с несколькими гусарами и казаками к грузинским войнам прибыли, то царь тотчас просил графа о зделании ему диспозиции и о разделении ево толп подутче, а время было терять нельзя, ибо мы у неприятеля были на пушечной выстрел. Граф, осмотря все места с прилежанием, зделал свою диспозицию таким образом: две тысячи пехоты грузинской — итти на правой стороне по горе А, где тысячи конницы по левой стороне по горе же В, протчие конные /л. 264/ и пешие грузинцы, чтоб с левой стороны перейдя гору по долине С, маршировали, а граф сам напереди, имея с собою гусар человек с дватцать да [232] перед собою казаков донских с дватцать же человек, а позади себя в дальнем разстоянии артилерии, и прочим маршировать велел. Я вместе был с графом и, учредя сим образом, просил граф царя, чтоб он подтвердил с того в сем своим подданным, чтобы оные со всех сторон с нами вместе к крепости скорее подходили /л. 264об./ и турок, коих до трехсот человек, на вышине Д, укрепленных, от крепости отрезать, а сам де я их с своими людьми буду атаковать спереди. Нам не можно было думать, чтоб такое множество грузин нас выдали, и как мы подошли на мушкетной выстрел к той вышине, то началась сильная трельба, как от нас так и от турок. Тогда граф командовал гусарам и казакам: вперед скорей ступай! почему и на вышину Д, с размаху бросились. Турки тотчас струсили, не выдержав /л. 265/ нашей первой атаки, все с вышины в предместие убежали и, за деревьями и за каменьями забег, пальбу производить начали, в то время ис крепости из пушек по нас стреляли, по сем тотчас граф командовал с коней и за неприятелем в форшат погнались, и истинно не продолжалось четверти часа, как ни одного из неприятелей, как на вышине так и за каменьями, не осталось, а некоторые убрались в предместие в домы и кое-где по улицам засели. Тотчас учредили мы /л. 265об./ батарею первую и вторую на вышине Д, где я сам палить принужден был, затем что только один артилерийской офицер был, с сих батарей мы в полчаса всех турок из форштата в крепость как скот погнали и один большой дом зажгли, в крепости же на стенах почти никого не осталось, а все убрались в башни, из которых из пушек по нас стреляли; во все сие время все грузинцы с князьями и с царем на тех местах неподвижны стояли, как их граф распорядил, а об атаке и не помышляли; как же /л. 266/ скоро приметили, что уже в форштате никого из неприятелей нет и несколько из наших казаков в оной вошли, то не поверите с какою превеликою жадностию все бросились в домы и чрез два или три часа, пока мы с батарей стреляли, они ничего в форштате не оставили, все выграбили и раззорили, даже до того, что я сам видел как они доски и дрова таскали, немалое, ж число из них бросились по деревням, лежащим из Ахалциху, и так же в один вечер дочиста ограбили и раззорили и наконец, все зожгли. /л. 266об./ Граф видел сеи непорядок от грузин и что они вместо помочи делают токмо помешательство и разорение, просил напоследок царя, чтоб он сие делать им запретил, больше для того, чтоб по завоевании все земли и деревни ему принадлежать будут, и чтоб он, не теряя времяни, переправил тысячи две своих на ту сторону чрез мост Б, дабы тем отрезать сию крепость от Ахалциха, и возпрепятствовать к получению сикурса. Царь все обещал исполнить, но ничего не выходило, и его мало слушают. Граф, видя, что /л. 267/ они сикурс скоро получат, просил царя усердно, чтоб он в ночи мост через реку Куру или изломать или зжечь непременно приказал, он хотя и обещал, но ничего не исполнил (Мост был у самой стены крепости и находился под обстрелом турецкого гарнизона; если об этом граф Тотлебен думал, то надо было заранее переправиться на ту сторону реки, чтоб отрезать гарнизон крепости, а не после появления дополнительных войск). Граф, повторяя, что инаго способу нет [233] взять крепость, как переправить часть войска на ту сторону, а сами мы наперед хотели итти и, конечно б, переходя мост, и тритцати человек не потериали, потому что итти способно было мимо стены, о на которой ни души не было, а только несколько выстрелов из башен вытерпеть надлежало. На другой день увидели мы в самом /л. 267об./ деле, что сикурс из Ахалциха конных и пеших до шестисот человек по дороге К. спешат, тотчас учредили третье батарею L., которой чрез мост переход картечными выстрелами до самой ночи удержали, а как наступила претемная ночь и пошел ужасной дождь, то выпросили с трудностию у даря шестьсот грузинцов, чтоб им подле батарей L. для прикрытия оной во всю ночь остаться и удерживать неприятеля в переходе чрез лес. Я поставил грузин в удобном месте, и прошло с полчаса, как неприятель стал на мост /л. 268/ усиливаться, то грузины так струсили, что батарею нашу L. неприятелю оставили, но, к щастию, успели мы присоединить своих пехотных, кои не по-грузинскии-турок и лезгинцов тотчас остановили. Во вторую ночь, находясь я под крепостью, посадил 300 человек грузин в ров, чтоб удержать в ночи вылазки, но ни одного во рву к свету не осталось. Я не могу описать, как бедной граф бесился, видя их храбрость, солдаты наши их вслух бронили. На третей день граф просил царя, чтоб он из 10-ти т. войска, хотя частицу /л. 268об./ придал к нашей и мост штурмовать послал, но и то было в туне. Наконец, было делать нечево, потому что с нами конных и пеших было только 600 человек и 8 полевых пушек, крепость же разбить никак нельзя, она построена из превеликих диких камней и толщиною, как видно, аршина в четыре и так один способ оставался, чтоб им отрезать коммуникацию, и, конечно б, тем их к здаче принудили (Такой план предлагал Ираклий вначале, когда подошли к Ацкури). Неприятель, как видно, и снарядов более не имел и стрелят из пушек /л. 269/ каменями. По примечаниям в крепости были и 12-ти фунтовыя пушки, а малых более осьми не было. Накануне атаки царь более говорил о добыче, как ее делить, а хотя граф ему и говорил, что надобно разсуждать прежде как победитель неприятеля и взять крепость, а добыча де дело последнее, к тому же, я вас уверяю, что всё будет ваше и город, и добыча, так как ея величество и указать соизволила. Присылал царь к графу сына своего с тем, чтоб уведомился точно, что /л. 269об./ турки в Ацквере весь хлеб и колодези ядом испортили и для того де запретите, чтоб ваши солдаты хлеба и прочих припасов, также и воды неприятельских не употребляли. За сие граф приказал от себя благодарить и сказать, что де у нас и так сию предосторожность в неприятельской земле имеют, почему и приказано было, чтоб никто турецкаго хлеба не ел; но как уже форштат был ограблен и грузины весь хлеб и прочее съестное вытаскав сами,/л. 270/ благополучно кушали и с наших за фунт хлеба по 15 ко брали, что же наши люди так дорого покупать принуждены были, тому причиною царь же, потому что истинно с приезду моего к графу ни о чем столько переписок и переговоров с царем не было, как о провянте с заплатою наличными деньгами. Многим князьям [234] розданы были деньги по поручительству самого же царя, да и по сех пор мы ни хлеба, ни денег не можем взыскать. Царь завсегда кленется, что /л. 270об./ будет хлеб и скот для всех завтре, конечно; но сим завтрем довел нас до того, что мы принуждены выступить в неприятельскую землю, не имея больше, как на шесть дней провянта, а как ево съели, а грузины все деревни в неприятельской земле ограбили, то принуждены у них же покупать так дорого, как они хотели; царя же граф просил, чтоб он назначил к тому комисаров, и чтоб взятой у неприятеля хлеб был собран и порядочно разделен /л. 271/ и чтоб нашим за деньги отпускать приказано было; но все сие было в туне и наших людей уже три дни хлеба не было; и видя такую нужду, граф и то, что царь по должности своей и по повелению государыни ни в чей почти, что до войны принадлежит, не слушает, а сам право ничего не разумеет, то нечего было делать, как следовать назад по той же проклятой дороге к Сураму, по которой туда шли, в том чаянии, что с оставшими нашими людьми и пушками в ущельи для занятия пустой /л. 271об./ крепости и моста чрез Кур соединиться и были довольно уверены, что прежде похода отправленной от нас офицер для закупки хлеба, уже в том ущелье с хлебом непременно встретится, с которым офицером и комисары от самого царя были назначены. Но, к нещастию нашему, нашли в ущелье офицера с деньгами, а не с хлебом. Комисары ево оставили, а хлеба грузины ему не продали, говоря что де нам самим хлеб надобен, а про вас не приготовляли. Не имея уже /л. 272/ три дни, по милости царя, хлеба и, услыша сию ведомость, представте, каково нам было и нашим салдатам, а до Грузии еще оставалось пустыми и непроходимыми почти ущелинами маршировать, по крайней мере, дня четыре, люди же и лошади были и так уже довольно слабы. И на то нещастие выпал в горах более двух аршин снег, а потом зделались заморозы, а день спустя пошел ужасной дождь, что здесь обыкновенно случается, от дождя снег стаял, река /л. 272об./ Кур так прибыла, что мост наш был опасен и сквозь ущелье дорога не менее ж опасна. Но чего русские верные и неутомимые салдаты не перенесут, не имея почти шесть дней ни куска хлеба, ели лошадиное мясо й дошли так благополучно к Сураму, что ни один из них почти человек не занемог, и как в лагерь вступили и хлеб получили, то тотчас все веселы зделались и весь труд, опасность и скуку забыли. Благоразсуждении, военное искусство и множество других причин /л. 273/ принудили графа назад возвратиться, все ж сие обстоятельнее вам сам раскажу, а теперь долг мой требует вас уведомить, что как я, так и все в команде графа Тотлебена находящияся, несказанным его о корпусе своем попечениям и трудам, истинно удивляемся, и как он в разсуждении здешних грузинских неслыханных обманов, зломышлений и хитрости весьма осторожно поступает, и ни в чем почти им не удается. Нечему удивиться в разсуждении его труда и безпокойства, клянусь, что он более четырех часов в сутки /л. 273об./ не спит, усердие ж и [235] рачение его к службе ея величества не описанны (Впоследствии кап. Львов убедился, что он не был прав и дает иную характеристику ген. Тотлебену (см. док. № № 475, 530), а Тотлебен стал жаловаться на кап. Львова и даже решил его арестовать, но Львов, узнав об этом, скрылся у царя Соломона (см. док. № 537)). На сих днях граф открыл здешней заговор, о коем он, как сказывал, еще до приезду моего великое подозрение имел. Но о сем я вам сам словесно раскажу, а теперь скажу только, что тот несчастливейшей человек, кто теперь в Грузии находится, потому что здешней нации люди почти все весьма сребролюбивы, неблагодарны, в обманах хитры и так опасны, что из нас всякой в опасности, а житье наше вот каково: ни хлеба ничево добрым манером достать нельзя, а взять надобно силою, а после по установленной цене деньги заплатить.

АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1769-70 гг., оп. 110/2, д. 13, лл. 262-273. Копия.