ПОХОД РУССКИХ ВОЙСК В ГРУЗИЮ

в 1769-1771 годах.

(По документам, изданным главным московским архивом министерства иностранных дел).

(Статья первая)

В 1891 г. появился первый том «Грамот и других исторических документов XVIII в., относящихся к Грузии», издаваемых главным московским архивом министерства иностранных дел, под редакцией профессора С.-Петербургского университета, Цагорели ¹.

Документы, помещенные в этом томе, относятся к периоду 1768-1774 гг., т.е. к периоду первой Турецкой войны при Екатерине II и по своему содержанию заслуживают большого внимания.

Прежде всего они составляют драгоценные материалы для истории дипломатических сношений России с Грузией, для истории самой Грузии, для её географии и этнографии, затем материалы эти дают весьма ценные и верные сведения об экономическом положении страны в половине XVIII в. и, наконец, они имеют специально военный интерес, так как содержат в себе много важных документов для истории одного из любопытнейших военных эпизодов Екатерининской эпохи, а именно, похода русских войск в Грузию в 1769-1771 гг. и действий их в Закавказьи. [9]

Обстоятельства этого похода и действия русских войск в Имеретии мало известны в русской военной литературе ², и документы указанного издания проливают на эти события достаточно света.

Тем не менее, составить себе ясное представление о ходе событий в Грузии по этому изданию весьма трудно, ибо в нём значительная часть документов напечатана не придерживаясь ни хронологического, ни логического порядка, а просто по мере нахождения их в архиве, что г. Цагорели, редактор I тома, объясняет спешностью издания, приуроченного к археологическому съезду в Москве в 1891 г.

Хотя, для объяснения связи документов, редактор в предисловии и сделал беглый очерк событий в Грузии в 1769-1772 гг., но на ходе военных действий почти не остановился, а в виду массы напечатанных документов — разных грамот, прошений, доношений, экстрактов, цыдул, записок и ремарок, написанных к тому же витиеватым языком XVIII в., факты военные в них совершенно тонут.

Между тем обстоятельства похода в Грузию в 1770-1771 годах интересны и в политическом, и в военном отношениях.

В политическом отношении поход Тотлебена в Грузию 1769 г., по нашему мнению, надлежит рассматривать как первый шаг, подготовивший добровольное присоединение грузинского народа к единоверной России.

Историки грузинские, а за ними и русские первым шагом к присоединению Грузии к России считают Георгиевский договор 1783 г., когда царь Ираклий, видя полный неуспех своей внешней и внутренней политики, отдался под покровительство России и признал себя её вассалом, на условии сохранить престол в своем потомстве, но ближайшее рассмотрение событий показывает, что договор 1783 года был лишь следствием событий 1769-1771 гг. и политики Тотлебена, начальствовавшего русским корпусом.

Нет сомнения, что поход 1769 г. и долгое пребывание русских в Грузии дало возможность русскому правительству хорошо ознакомиться с устройством страны, с бытом и желаниями [10] её населения и с необходимостью для блага его дать стране твердое управление и произвести коренные реформы.

В военном отношении этот поход интересен потому, что хотя русским войскам в нём пришлось действовать только против небольших турецких сил, ограничиваясь главным образом осадой различных замков, занятых турками, но главный враг наших войск была природа и в борьбе с нею они выказали те же доблести, что и на полях Кагула и Ларги. По козьим тропинкам перевалил отряд Кавказские горы, по горным тропам протащили мушкатеры обоз и орудия и явились в Имеретию, где им пришлось снова вынести сильные лишения от жары, лихорадок, дурных условий расквартирования, а иногда и от недостатка продовольствия.

Наконец, военные действия 1769-1770 г. в Закавказьи интересны и потому, что наглядно показывают, как однообразны операции в горных странах.

Трудно проходимые, местами вовсе недоступные, естественные пограничные рубежи и участки горной местности, разделявшие тогда, да и теперь, владения Турции от Закавказья, в сильной степени сокращают число операционных направлений для противников, стремящихся овладеть важнейшими пунктами страны или разбить противника.

Действительно, как в 1769 г., так и в позднейшие войны наши с Турцией — 1828 г., 1853-1855 гг., а частью и в 1877 г. операционные направления наши были почти одни и те же, причем крепостцы Ацхур, Ахалцых, Багдад, Абастуман и Шаропань, запиравшие важнейшие горные проходы из Турции в Грузию и Имеретию, а также приморские пункты последней — Сухум, Анаклия, Поти и Батум, как тогда, так и впоследствии, играли одинаково важную роль при военных предприятиях.

Внимательное изучение военно-географических условий местности вообще, а в горных странах особенно, часто дает ключ к объяснению, почему известная операция была столь продолжительна.

Мы полагаем, что всякий, изучавший эпизоды Кавказской войны по книжкам и часто относившийся критически к действиям различных начальников, при личном обзоре кавказских твердынь — его грандиозных гор, ущелий и скал, его аулов, расположенных на одной высоте с орлиными гнездами, испытал, как и мы, чувства глубокого уважения к кавказским [11] войскам и полного удовлетворения деятельностью начальников на Кавказе.

После многих поездок по Закавказью, по этому, изумительно пересеченному краю, где часто на протяжении 80-100 верст какое-нибудь ущелье совершенно разделяет два района и на всём протяжении имеется лишь один древний мост, становится понятным, почему операции часто надолго приковывались к одному пункту, получается твердое убеждение, что не только кавказские войска, но и кавказские генералы честно исполняли свой долг и ни одна экспедиция не была предпринята бесцельно.

Вопреки мнению некоторых историков, и на Кавказе стратегия и тактика не были в пренебрежении и играли подобающую им высокую роль.

Обстоятельства, позволившие нам лично осмотреть большую часть мест, где происходили события похода 1769-1770 гг., побудили нас заняться его изучением по вышеуказанным документам и посильно изложить ход событий ³.

Разобраться в изданных документах было интересно и потому, что грузинские историки указывают на один факт — по внешности весьма печальный, а именно, на отделение русских войск, в апреле 1770 г., от грузинских, в самую решительную минуту перед боем при дер. Аспинзе — факт, получающий из цитируемых документов, совершенно другое освещение, причем и личность русского генерала Тотлебена не представляется такой мрачной, как рисуют ее грузинские историки.

I.

Начиная с XIII века, когда Грузию разорили монголы, история её представляет бесконечный ряд нашествий, грабежей, гонений, притеснений и разорений, производившихся в этой стране монголами, татарами, лезгинами, персами и турками. В XV веке страна была превращена в развалины Тамерланом, а в следующем [12] столетии снова разорена шахом персидским, Аббасом I.

Если монголы, лезгины и персы стремились лишь пограбить богатую страну, то с началом движения турок на Грузию — с XVI столетия, для неё является уже опасность обращения в ислам. При тяжких притеснениях пашей, к концу XVII ст., почти весь Ахалцихский округ был обращен в мусульманство. Ныне лишь многочисленные развалины древних церквей, разбросанные по уезду, да грузинские названия турецких селений (сам Ахалцих — грузинское слово, означающее новый город) показывают, что ранее здесь жили грузины христиане.

От этих беспрестанных разорений страна совершенно обеднела. Храмы стояли в разорении и самый Тифлис был много раз ограблен.

Россия издавна имела сношения с единоверной Грузией, но в XIII-XVI вв. сама выносившая монгольское иго, не могла ничем помочь ей и лишь после падения Казанского и Астраханского татарских царств, у Грузии является надежда на русскую помощь.

Уже в 1584 году в Москву прибыло посольство от грузинского царя Александра ⁴ с предложением взять Иверию под «царскую высокую руку, дабы оборонить землю от турок и лезгинцев».

Результатом этого посольства было поселение по р. Тереку стрелецких полков, образовавших впоследствии, вместе с гребенскими казаками, Терское войско, и несколько сдерживавших Дагестанских князьков (шамхалов) от грабежей.

Однако, серьезно помочь Грузии было трудно. Трудны были и наши внутренние обстоятельства, трудны были и сообщения с Грузией. Поэтому помощь наша была лишь дипломатическая. Царь Федор, например, уведомил турецкого султана, «что страна Белая Иверия принята под нашу высокую руку», — но такое уведомление без фактической поддержки мало помогало.

Недоступный Кавказский хребет, населенный воинственными горскими племенами, разделял наши владения и нам самим приходилось тратить много усилий для защиты пограничных кавказских границ от грабежей. [13]

Лишь в царствование Великого Петра и в борьбе с мусульманством началась новая эра, и помощь Грузии была оказана не словами, а делом.

В конце XVII века Грузия должна была признать сюзеренную власть персидского шаха; царь Вахтанг, не признавший власти шаха, долгое время скитался по Грузии без престола и лишь в 1708 г. захватил власть снова в свои руки, пользуясь тем, что Персия находилась в это время в состоянии полной анархии и сама столица её Испагань находилась в руках афганцев.

Получив сведения о жалком положении Персии, Петр, как известно, задумал свой поход в эту страну — дабы «богатые персидские области, лежащие возле Каспииского моря, принять от афганцев в защищение и населить оные войсками российскими» ⁵, и вместе с сим разгром Персии и пограничных ханств должен был предохранить Грузию от опасности с этой стороны. Поэтому, по плану Петра, одновременно с движением русских войск от Тарков (куда они высадились из Астрахани) к Дербенту и Баку, туда же должно было следовать грузинское войско царя Вахтанга и, соединившись, наступать вместе на Ленкорань и далее к Решту. Несмотря на блестящее начало похода, на взятие Петром Дербента и на разгром эндерийского хана, как только Петр уехал из армии, грузинские войска, дошедшие уже до границы ханства Нухинского, повернули обратно и план совместных действий расстроился ⁶.

После смерти Петра Грузия была предоставлена своей участи и опять подверглась разгрому турок.

Царь Вахтанг должен был со всеми приближенными бежать в Россию, где и жил до своей смерти.

Турки объявили грузинское царство уничтоженным, а владетели Кахетии, Имеретии, Карталинии и Гурии получили лишь титул «вали» — генерал-губернатора. Однако, вековая вражда между Турцией и Персией еще раз помогла Грузии. На персидский престол вступил знаменитый Надир-шах, одержавший ряд побед над афганцами и турками и вновь отнявший у них эриванскую провинцию. Грузия еще раз встряхнула турецкое иго, переменив его на персидское, и на престол Карталинии вступил [14] Теймурот II, утвержденный Надиром. Сын Теймурота, Ираклий, был взят в Тегеран заложником, пробыл там много лет и сопровождал Надир-шаха в его знаменитом походе 1737 г. в Индию, где и участвовал во многих битвах.

В 1744 г. Ираклий сделался царем в Кахетии, а в 1760 г. и царем Карталинии, объединив, таким образом, грузинское царство.

Пользуясь слабостью Персии, он сделал данниками ханов Эриванского и ганджинского (елисаветпольского) и смирил кавказских горцев. При нем и произошли описываемые нами события, почему остановимся на его личности.

Будучи храбрым воином и искусным политиком, Ираклий не имел административных способностей и, как увидим ниже, не мог установить внутреннего порядка в стране. Междоусобицы среди грузинских князей продолжались всё его долгое царствование, чему способствовали и распри в его собственной семье.

Будучи человеком умным, Ираклий убедился, что Грузия не в состоянии одна бороться с врагами, и в 1783 г. обратился к Екатерине II с просьбой о принятии Грузии под верховную власть русской Государыни, последствием чего и был трактат 1783 г.

Однако, уже через четыре года, с началом второй турецкой войны, благодаря козням придворных, Ираклий настоял, чтобы русские батальоны, бывшие в Тифлисе, были выведены в Россию.

Понятно поэтому, что когда, через несколько лет, Ираклий, ожидая нашествия Магомет-шаха, снова потребовал помощи русских войск, ему было отказано в этом и таким образом он сам был причиной гибели Тифлиса в 1795 г., когда город был разрушен персами до основания ⁷. Вообще долгое пребывание Ираклия при персидском дворе сделало его характер двуличным и недоверчивым. Эти свойства его много повредили успеху общего дела в рассматриваемом походе. При персидском же дворе привык он к восточной роскоши, дорого стоившей его, и так уже разоренной, стране.

Личная храбрость его, как воина, подтверждается всеми [15] историками. Так, посланный в 1770 г. в Грузию, Языков пишет об нём ⁸ следующее:

«Ираклий... великий наездник. Ежели дойдет до неприятеля ударить, то первый он с саблей скачет, ибо без него не с такой запальчивостью воины дерутся».

В несчастной битве с персами под Тифлисом, 1795 г., Ираклий участвовал уже 76-ти-летним старцем и, видя гибель войска, сам бросился в сечу, откуда едва был выведен своими сыновьями.

Как выше уже было сказано, Ираклий был царем в Кахетии и Карта линии (нынешней Тифлисской губ.). В соседней Имеретии владетелем был царь Соломон, в Гурии (Батумский округ) князь Гуриэли, в Мингрелии — Дадиан, в Раче или Сванетии (нынешний Рачинский уезд) — князь Эристов.

Если владения Ираклия пользовались относительным покоем, то все другие перечисленные владения были в эту эпоху в самом бедственном положении.

Мингрелия и Гурия были заняты турками и князья платили дань Турции.

Имеретия также почти вся была занята турками и совершенно разорена. Кутаис — столица страны, крепости Шаропан, Хони, Цуцхвати, Багдад и Квирила были в руках турок. Царь Соломон вынужден был скитаться в горах. О разорении страны в цитируемых документах находим следующие сведения ⁹:

«Храмы здесь в беднейшем состоянии; в редкой церкви есть царские двери, а большое украшение состоит в двух образах суздальского письма. За монастырями хотя и есть деревни, но как оброк с них сбирают архиереи, то и употребляют его на свое содержание... а иному архиерею с нуждой пропитание есть».

В инструкции нашему поверенному в делах о положении Имеретии говорится следующее ¹⁰:

«Властители её — турки магометане сделали жребий тамошних жителей крайне несчастливым, продолжаемым непрестанно расхищением оных в плен и неволю и предуспев довести имеретийских князей и дворян до такого нечувствия, что большой части из них и произвольная продажа людей в нечестивые руки не кажется противной христианскому закону». [16]

В таких-то бедственных обстоятельствах решился имеретинский царь Соломон обратиться к России.

В июле 1768 г. он отправил в Петербург посольство, состоявшее из кутаисского митрополита Максима и одного архимандрита, с письмами к Императрице и к графу Н. И. Панину — президенту коллегии иностранных дел.

В прошении Императрице Соломон писал ¹¹:

«Припадая к стопам попирающим врагов креста, взываю к благоволению и милосердию Вашему и приношу троякое прошение:

Первое — избавить нас от рук иноплеменников, османов, и простереть всесильную руку свою на нас, страну нашу и на народ наш и считать нас на веки рабами, ко услугам готовыми, приобщив нас к Империи Вашего Величества.

Второе — если cиe не соизволено будет то из единого милосердья подкрепить нас средствами и необходимым боевым материалом, чтоб мы могли чинить отпор туркам...

Третье — враги наши гораздо сильнее нас и буде невозможно им долее сопротивляться... то Всемилостивейшая Государыня да приимет нас в Империи Ея Величества, как и другие цари приняты были…»

Митрополит Максим прибыл в нашу пограничную крепость Кизляр в октябре 1768 г. и оттуда с курьером послал письма Соломона в Петербург.

Как раз к этому времени, осенью 1768 г., отношения наши с Портою окончательно испортились — назревала 1-я турецкая война и весной должны были начаться военные действия на Дунае.

Таким образом просьба Соломона открывала Екатерине новые горизонты — одновременно помочь единоверным грузинам и учинить диверсию Турции в Закавказье. Рассматривая хронологически ход событий, не останется никакого сомнения, что отчаянная просьба царя Соломона вызвала мысль у Екатерины воспользоваться этим обстоятельством для нанесения удара Турции в Закавказье.

Если бы не имелось в виду оказать помощь Грузии, то более чем вероятно, что никакой «диверсии» из Закавказья против турок предпринято не было бы, ибо с военной точки зрения такая диверсия не могла иметь никакого значения, по отдаленности [17] театра военных действий от главного театра, по малочисленности оперировавших на нём войск и по неимению на театре войны важных пунктов для действий, как это будет видно из последующего военно-географического описания.

Мы подчеркиваем это обстоятельство в виду того, что один из новейших грузинских историков ¹² категорически утверждает, что цари Ираклий и Соломон выразили лишь готовность последовать призыву православной монархини против турок.

II.

Получив письмо царя Соломона, Екатерина пишет от 28-го ноября 1768 г. собственноручный указ в коллегию иностранных дел, в коем спрашивает ¹³:

2) «Нет ли в Коллегии карты исправнее печатной и вернее, и как Грузинские владения лежать к нашим соседям?

3) Имеют ли грузинские владетели морские порты на Каспийском и Черном море?

4) Тифлис стоить на одних картах на Черном, а на других на Каспийском море, а в иных и в среди земли?

О всем сем в Коллегии выправить и прислать ко мне».

На указ этот, через два дня, Коллегия представила Императрице доклад, представляющий очевидно всю сумму знаний тогдашних географов о Грузии, из которых поэтому мы и приведем несколько выдержек ¹⁴:

«Грузинская земля известна была древним под именем Иверии, а настоящее звание получила по великомученике Георгии, к которому тамошние жители особливое почтение имеют. Окружается она турецкими владениями, Черным морем, Кавказскими горами и Персией. Ближние к Грузии сих гор народы ни от кого не зависят, и имеют разные звания, но грузинцы именуют их оссы (осетины) и лезгинцы... Многие, или едва ли не все, коих грузины оссами называют, были напредь сего христиане, — развалины церквей по разным их местам и ныне еще видомы... и доброжелательство свое к грузинцам довольное подают. Напротив того, лезгинцы, злейшие для грузинов неприятели, [18] ибо будучи также их соседи, не содержа никакою закона и все пылая хищением и ненавистью к христианству — упражняются в том только, чтобы производить там злодейства.

Черное море хотя и обмывает не малую часть Грузинской земли, нечаятельно однако ж чтоб тамошние владетели имели на оном, в своей власти, некоторые порты и пристанища и о плавании Грузинцев по Черному морю ничего не слышно... Еслиб употребленная от Порты предосторожность не оградила крепостями узкого пролива, Азовскую пазуху с морем соединяющего, и... совершенная удобность оставалось бы с Дону в Грузию морем проезжать... Представляется здесь карта, изображающая единственно Грузию, но поколику сия достоверна, или в чём неисправна, совсем неизвестно, хотя последнее и скорее предположить можно, ибо до ныне ни повода ни случая не было к получению верных описаний тамошним местам»...

К просьбе Соломона Императрица очевидно отнеслась вполне сочувственно и, 30-го же ноября 1768 г., из коллегии иностранных дел пишется указ кизлярскому коменданту Потапову о том ¹⁵, чтобы митрополита Максима отправить немедля в Петербург, а архимандрита обратить в Имеретию, «дабы владетель Имеретинской предварен был о успехе своего представления».

Архимандриту сему сделать «приветливой отпуск и подарок пристойной» и отправить с ним верного человека для достоверного [19] разузнания о всех тамошних делах, а паче «о способности и трудности проездов через горы?»

На основании сего дать посланному наставление «словесное» причем желательно, чтобы заодно с Соломоном действовал и Ираклий царь Грузии.

В письме к Соломону, отправляемом с этим архимандритом, граф Панин писал, чтобы он вместе с Ираклием воспользовался обстоятельствами и поднял оружие против турок, ибо, прибавлял Панин ¹⁶ «ежели когда грузинские христиане и могут надеяться избавиться от порабощения турок, то я еще повторяю, что в настоящее время при происходящей между Россией и Портой войне, всякой из тамошних начальников сей благовременный случай пренебрегающий, понесет грех непростительный »...

Очевидно некоторое сомнение было относительно Ираклия — решится ли он подняться вместе с Соломоном против турок.

Верным человеком для разведки положения дел в Грузии, кизлярский комендант избрал поручика Грузинского гусарского полка князя Хвабулова, знавшего хорошо грузинский язык, и уже в марте 1769 г. Хвабулов был в Рачи и Тифлисе, где и имел свидание с царями Соломоном и Ираклием.

О результатах своего свидания Хвабулов доносил, от 20-го мая 1769 г. ¹⁷: «данное мне Вашим Превосходительством письмо ему — Соломону представил, кое с великим приятством им принято, причем я, всходствие письма Его Сиятельства (Панина) предлагал о начатии против султана войны, яко общественного теперь христианам неприятеля. Он, царь Соломон, с великим восторгом отозвался, что он с радостью войну против неприятеля начать желает, но не в состоянии находится... а если Ея Величество соизволит снабдить его помощным войском, то будучи тем подкреплен, может набрать своего владения воинских людей до 20.000 человек и тогда действительно в самую войну вступит...».

О свидании своем с Ираклием, Хвабулов доносил ¹⁸:

«Царь Ираклий с великим восторгом изъяснялся, что он со всеусердием своим и с ревностью в войну против турок вступить желает и просит: 1) чтоб снабжен он был русским войском, хотя до пяти полков, которые он всем потребным [20] содержанием примет на свой кошт. 2) При заключении мира с Турцией, внесен был бы в трактат под покровительство Российской Империи, и 3) снабжен был бы знаком монаршей Ея Величества милости (очевидно орденом)».

Одновременно с этим донесением Хвабулова, Ираклий сам послал в Петербург доверенное лицо — князя Андроникова с известием о том, что он с радостью войну начать желает, «а чтобы Персия оставалась спокойна и не входила в сомнение, что он, Ираклий — подвиги свои производить будет не касательно до неё — для такого случая, просит он отправить персидским начальникам письменное уведомление».

Однако, еще до получения донесения Хвабулова, Императрица решила отправить в Имеретию «помощные войска» и назначила особого чиновника, князя Моуравова поверенным в делах при царе Соломоне.

Князю Моуравову была дана подробная инструкция ¹⁹, в коей писалось, между прочим, что в Имеретию ныне же пошлется военная команда «для ободрения». Команда сия будет состоять в главном командире, знатного военного чина, в одном штаб-офицере, в артиллерийском и инженерном офицерах, в лекаре, в роте мушкатер, роте драгун и шквадроне гусар. Пришлется также четыре пушки и два единорога с пушкарями. Команда соберется в Кизляре.

Моуравову предписывалось немедленно ехать, осмотреть дорогу из Кизляра в Имеретию и донести кизлярскому коменданту, может ли эта дорога быть исправлена, и каким образом, для проведения команды, или и без исправления большого затруднения не произойдет ²⁰. Он обязан был записать расстояния знатных жилищ по дороге, для маршрута, какими способами и где может получать команда «свое пропитание», сколько надлежит взять из Кизляра провианта и, наконец, определить время, в которое надлежит выступить войскам в поход.

Таким образом, на Моуравова возлагались помимо дипломатических, поручения по части генерального штаба и, так как он и в дальнейших событиях играет видную роль, то интересно привести его краткую биографию по записке, представленной им в коллегию иностранных дел ²¹. Моуравов происходил из грузинских князей, перешедших на русскую службу [21] при Елизавете Петровне. В 1753 году он окончил курс в Сухопутном шляхетном корпусе подпоручиком и определен в Грузинский гусарский полк, стоявший на Кавказской границе. В семилетнюю войну находился в действующей армии, во многих «баталиях». В 1764 году определен в г. Опочку товарищем воеводы, а в 1768 г. переведен в Петербург в контору конфискаций. Таким образом Моуравов был природный грузин, отлично владел грузинским и русским языками, хорошо знал наши войска и, казалось, мог быть хорошим посредником. Однако, назначение его поверенным в делах в Грузии, с обязанностью помогать совместным действиям русских и грузинских войск, оказалось неудачным. Было очевидно, что чисто местные грузинские интересы найдут в нём ярого защитника и, действительно, он много повредил успеху союзных действий и вовсе не был представителем русской Государыни.

Кроме вышеупомянутой инструкции Моуравов получил для вручения царю Соломону грамоту от Императрицы и письмо от графа Н. И. Панина. В грамоте этой, Государыня писала между прочим ²²:

Почли мы предварительное Вас уведомление за нужное, чтоб Ваша светлость, пока наши военные люди на границе соберутся [22] и к Вам отправятся, могли сделать предварительные приготовления».

Президент иностранной коллегии, граф Н. И. Панин писал Соломону ²³, что помогать ему будет и царь Ираклий, с коим и советовал сговориться при посредстве нашего поверенного.

Одновременно с этим писал Панин и царю Ираклию, выясняя ему выгоды одновременных действий против общего врага и прибавлял, что при заключении мира между Россией и Портой, о нуждах Грузии он будет «особливое иметь попечение».

Моуравов, между прочим, должен был объяснить обоим царям — причины малой посылки русских войск в Грузию, указав на «собственную в войсках нужду, расстояние мест, трудность дороги, тягость содержания и неизвестность насколько грузинцы могут соответствовать пользе здешней» ²⁴.

Это еще лишний раз подтверждает, что не Екатерина «подпаливала и поджигала» ²⁵ грузин к борьбе с турками, а они сами понимали, что предстоящая турецкая война дает им верный случай сбросить с себя турецкие оковы.

III.

Одновременно с назначением Моуравова и с дипломатической перепиской шли хлопоты о сформировании и снаряжении «помощного отряда».

Отряд формировался с весны 1769 г. в Кизляре, под наблюдением кизлярского коменданта, генерал-майора Потапова. В состав отряда вошло первоначально по роте Грузинского гусарского и Уфимского драгунского полков, рота мушкатер, две сотни терских казаков, четыре 3-х-фунтовых орудия, два единорога и 200 калмыков.

Позднее, в октябре, когда военная колегия убедилась, что эТих сил недостаточно, в состав отряда был назначен полностью Томский пехотный полк ²⁶, стоявший в Казани и прибавлено [23] восемь орудий — четыре 12-ти-фунтовых и два 3-х-фунтовых единорога, так что численность всего отряда должна была быть около 3.800 человек ²⁷.

Большие затруднения представило обеспечение отряда продовольствием и боевыми припасами.

Провиант и боевые припасы доставлялись в Кизляр из Астрахани — сначала морем в Терки, а потом по р. Тереку. Для доставки провианта далее, в Моздок, наряжались татары и калмыки, жившие около Кизляра, а от Моздока до нынешнего Владикавказа обозам приходилось двигаться уже в военной обстановке, ожидая постоянного нападения осетин.

К сожалению, в цитируемых документах не имеется более подробных сведений о снаряжении и снабжении вспомогательного корпуса.

Очевидно сведения эти должны находиться в донесениях кизлярского коменданта в военную коллегию и наверно уцелели в Московском архиве главного штаба.

Главным командиром «помощных войск» был назначен, по личному выбору императрицы, генерал-майор граф Готлиб Тотлебен, «в искусстве своем уже довольно испытанный», как писала о нём Екатерина царю Соломону.

Личность Тотлебена достаточно известна в нашей литературе, но к сожалению, в его биографии трудно отличить правду от вымысла ²⁸. Вот наиболее достоверные о нём сведения.

Тотлебен был родом из Саксонии, где он служил при дворе курфюрста. Умный, красивый юноша имел успех при дворе особенно у дам и, женившись на одной богатой придворной даме, получил от курфюрста графское достоинство.

В 1747 г. Тотлебен набирает полк и принимает участие в войне 1748-1750 гг. В 1754 г. Тотлебен уже в Берлине, ведет там роскошный образ жизни, а в начале 1757 г. перед началом Семилетней войны за какую-то историю Фридрих II приказал выслать его из Пруссии. Тотлебен явился в Петербург и предложил свой проект малой войны в Восточной Пруссии, который был одобрен и Тотлебен принят на русскую службу с чином генерал-майора. [24]

В течение Семилетней войны Тотлебен участвовал во многих сражениях, командовал летучими отрядами и был два раза ранен. В 1760 г. с летучим отрядом, поддержанным пехотой ²⁹, он сделал набег на Берлин, захватил этот город и взял значительную контрибуцию; за набег этот, Тотлебен был награжден орденом Св. Александра Невского.

Однако, после этого, он возбудил общее неудовольствие армии, ибо имел неосторожность поместить в немецких газетах реляцию о занятии Берлина, в которой прославил лишь самого себя, забыв совершенно о войсках и о содействии пехотного отряда и летучего отряда Чернышева.

Это неудовольствие проявилось весьма резко в 1761 г., когда, по доносу одного еврея, Тотлебен был обвинен в сношениях с Фридрихом, арестован и отвезен в Петербург.

Однако, серьезных улик против него не оказалось и по Высочайшей конфирмации он был только лишен чинов и выслан за границу.

Перед началом первой турецкой войны Тотлебен был принят опять в русскую службу и в июне 1769 г. назначен командовать войсками, направляемыми в Грузию.

Трудно объяснить причину назначения в Грузию иностранца, незнакомого с краем, не знавшего местных языков и плохо знавшего и по-русски.

Очевидно, Императрица искала генерала не только боевого, но и дипломата, способного разобраться в трудной политической обстановке Закавказья, энергичного и способного принимать самостоятельные решения, не ожидая указов военной коллегии.

Действительно, хотя, как увидим далее, Тотлебен был весьма подозрителен, вспыльчив, горд с грузинскими князьями, легко смотрел на грабежи в военное время, тем не менее, надо отдать ему справедливость, что он правильно оценил положение дел в Грузии, заставил уважать Российское знамя и все его действия были направлены сообразно с русскими интересами.

Репутации его в Грузии сильно повредили дурные отношения с Моуравовым, знавшим его еще в Семилетнюю войну, хорошо помнившим все толки про Тотлебена и не упускавшим ни одного случая пожаловаться на него графу Панину.

Из цитируемых документов явствует, что князь Моуравов [25] много повредил добрым отношениям Тотлебена и Ираклия и был главным виновником происшедших впоследствии недоразумений.

В Грузии Тотлебен пробыл лишь год и, отозванный в 1770 г. в Россию, умер в 1773 г., в Варшаве, в чине генерал-лейтенанта.

Отправляя Тотлебена на Кавказ, военная коллегия воздержалась навязать ему какие бы то ни было планы действий и в инструкции ему были лишь повторены сведения о положении дел в Грузии, данные Моуравову, и добавлялось, что императрица рассчитывает на его усердие и способности.

В Кизляр Тотлебен прибыл в августе 1769 г., когда отряд с обозом, всего свыше 700 человек (Томского полка еще не было), выступил уже на Моздок. Вопрос о пути для движения русских войск в Грузию сильно заботил военную коллегию и, как мы видели, еще зимой 1768-1769 гг. о сем предписывалось разведать кизлярскому коменданту.

В июне было получено в Кизляре письмо Ираклия, уведомлявшего, что «способнейшая» дорога в Грузию идет от села Степан-Цминда по Хевскому ³⁰ ущелью к местечку Анануру. «Дорогу эту», писал Ираклий, «грузины и исправить могут, так что без всякого труда тягости провесть будет можно» ³¹. В виду этого войска из Моздока должны были направиться к осетинскому селению Зауров (на месте нынешнего Владикавказа), а оттуда идти по Хевскому ущелью, т.е. долиной р. Терека.

До Заурова войска шли беспрепятственно, не тревожимые кабардинцами, но далее отряду приходилось бороться и с природой, и с людьми.

О свойствах этого пути в цитируемых документах находится любопытное донесение капитана Языкова, отправленного в Грузию в 1770 г. ³².

«Река Терек искривленно протекает между высочайших и утесистых гор, следственно многим мостам через нее быть надлежит, ибо бродов нет, но как мостов часто не бывает, то те горы должно пешком переходить — сей трудности и страха я описать не могу. Кто через них не переходил или лучше сказать не перелазил, тому невероятно будет, [26] что есть такие места, где, когда смотришь вниз, видишь под собой бездну и слышишь от быстрого течения воды преужасный шум... если ж взглянешь вверх, то навислые камни с землей и снегом угрожают падением; самая ж дорога столь узка и скользка, что я принужден был разуться и меня с камня на камень горцы перетаскивали опутав веревкой...

Часто случается, что висящие наверху камни отрываются и людей убивают. В последний переход мой я потерял одного казака и что не больше то за отменное счастие мне сочли».

Зимой эта тропа совершенно заносилась снегом и путь делался сопряженным с постоянной опасностью для жизни.

Не менее трудностей и опасностей представлял этот путь и от живших вдоль него осетин и кабардинцев. Осетины занимали все переправы по Тереку и часто нападали не только на малые караваны, но и на сопровождаемые военной командой.

Так, в 1770 г. небольшой отряд наш в 90 человек при 10-ти офицерах подвергся нападению осетин и у него отобрали всё оружие и обоз.

Академик Гильденштедт, посланный в 1770г. в Грузию для геологических и археологических изысканий, в своем сочинении «Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebirge», стр. 211, рассказывает, что его захватили дорогой в плен, несмотря на конвой в 24 казака, и на выручку его из Моздока был выслан отряд при двух орудиях.

Вышеупомянутый Языков рассказывает, что всякий едущий через Хевское ущелье, обязан был договориться с осетинами о цене за мосты, причем осетины денег не брали, а торг велся на рубашки из грубого русского холста. В Кизляре и Моздоке содержались даже особые склады такого холста для уплаты осетинам. По такому-то пути, под угрозой нападения осетин или чеченцев, двинулся наш отряд 12-го августа из Моздока и 24-го августа подошел к грузинской границе. /

Тотлебен был настолько предусмотрителен, что еще в Моздоке арестовал нескольких осетинских старшин в качестве аманатов и таким образом обеспечил сохранность мостов на Тереке.

Тем не менее, трудности были большие. Наш поверенный в делах Моуравов, двигавшийся вместе с отрядом, в донесении своем графу Панину от 3-го сентября 1769 г. пишет следующее ³³: [27]

«На Тереке, осетинцами, где платежом холста и денег, где по увещанию графа Тотлебена было построено шесть мостов, да три грузинами, да один... военными служителями. Пушки, лафеты, колеса и пороховые ящики, разобравши порознь, 200 грузинцев несли на расстоянии 10-ти верст три дня».

Несколько человек погибло во время пути. Достигнув границы Грузии, Тотлебен послал гонца в Тифлис с извещением Ираклию, что он с войсками прибыл в его владения; 26-го августа Тотлебен перевалил Крестовый перевал и 27-го был в Гудауре. Здесь было получено известие, что Ираклий выехал к нему на встречу из Тифлиса.

Надо было дать отдых измученным войскам и недалеко от нынешней станции Млеты, Тотлебен расположился лагерем.

«Помощные» войска миновали суровые и холодные горы и увидели внизу роскошные долины Грузии, той далекой страны, где им пришлось провести в походах и боях почти три года.

Комментарии

1. В 1898 г. вышел и II том этого издания.

2. Краткий очерк этого похода сделан г. Потто в его труде «Исторический очерк Кавказских войн», изд. 1900 г., попавшем к нам по написании настоящей статьи.

3. Кроме вышеназванного издания, материалом для настоящей статьи служили: Белокуров, «Сношения России с Кавказом», 1889 г., «История Грузии», Марсова. Москва, 1840 г. «Кавказский календарь», 1859 г. «Русская старина», 1889 г., №№ 9 и 10. «Путеводитель по Кавказу», Вейденбаума и «Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebirge», St.-Petersbourg, 1787 г., академика Гильденштедта.

4. С. Белокуров. «Сношения России с Кавказом». Москва, 1889 г., вып. I.

5. Из доклада астраханского губернатора А. Волынского.

6. О персидском походе Петра см. Бушков «Материалы для новой истории Кавказа». Спб., 1869 г.

7. Существует легенда, что Магомет-шах разрушил Тифлис из личной злобы к Ираклию, который в молодости, при дворе Надира, приложил старание, чтобы Магомета сделали евнухом.

8. «Грамоты и договоры», стр. 183.

9. Донесение капитана Языкова, стр. 183.

10. Грамоты и пр., стр. 39.

11. Грамоты и пр., стр. 18.

12. А. Хаханов, Столетняя годовщина присоединения Грузии к России, «Вестник Европы» 1901 г. № 1, стр. 349.

13. Грамоты и договоры, стр. 9.

14. Там же, стр. 9.

15. Грамоты и договоры, стр. 19.

16. Грамота и пр., стр. 25.

17. Там же, стр. 425.

18. Там же, стр. 429.

19. Грамоты и договоры, стр. 39.

20. Там же, стр. 43.

21. Там же, стр. 417.

22. Грамоты и договоры, стр. 51.

23. Грамоты и договоры, стр. 57.

24. Там же, стр. 51.

25. Выражение г. Хаханова в «Вестнике Европы» 1901 г. № 1, стр. 349.

26. Этот Томский пехотный полк был расформирован в 1785 г. и нынешний 39-й пехотный Томский полк ничего общего с ним не имеет («Энциклопедия Леера», т. VII, стр. 503).

27. Грамоты и договоры, стр. 81.

28. О Тотлебене см. «Русскую Старину» 1889 г., №№ 9 и 10; «Энциклопедия Леера», т. VII; «Военный Сборник» 1888 г., статья Д. Ф. Масловского «Участие Тотлебена в Семилетней войне»; «Сборник Императорского русского исторического общества», т. VII, стр. 272-275.

29. Выборгский мушкетерский и Суздальский полки.

30. Село Степан-Цминда было на северной границе Грузии, возле нынешней станции Казбек, в 120 верстах от Моздока.

31. Грамоты и договоры, стр. 439.

32. Там же, 263-265.

33. Грамоты и договоры, стр. 60.

Текст воспроизведен по изданию: Поход русских войск в Грузию в 1769-1771 годах. (По документам, изданным главным московским архивом министерства иностранных дел) // Военный сборник, № 9. 1901

© текст - Линда К. 1901
© сетевая версия - Тhietmar. 2022
© OCR - Бабичев М. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1901