126. Д. XXIII. 1796 г. Письмо к царю Ираклию о Мирзы Гургинова сына Абраима.

Перевод.

Находясь у Аги-Мегмед-Хана под стражей, в оковах, теперь я, по милости Бога и вашей, из Карадагской Хорослы от него, Аги-Мегмед-Хана, бежал и пришел к Ибраим-Хану. Приключении мои весьма пространны; когда удостоюсь лобызать ковер и поду вашу, в счастливейший тот час о всем подробно в. в. донесу. Избавление мое от уз неприятельских действительно последовало, по милости Божьей и в. в. Ага-Мегмед-Хан говорил мне, что он возьмет меня с собою в Тейран и так сделает мирзою, даст мне дом, жалованье и почести; но причина ухода моего от него есть та, что я мог видеть из написанных им ферманов, что со стороны Мазандерана прибыл человек, который ему сказал, что будто бы Муртаза-Кули-Хан с российским войском на 25 судах идет к Астрабату и к Сару; а отсюда от сына Фет-Али-Хана с донесением прибыл, что к Дербенту идет российское войско, и со стороны Тифлнза также идут войска, и в Еране (Персии) будут военные действии; почему Ага-Мегмед-Хан и даль Ширванское сердарство Фет-Али-Ханову сыну; и Дагистанским владельцам разослал свои ферманы, исключая Аварского, говоря им: как вы издревле Ерансские, и к тому ж мусульмане, то должно вам удержать, чтоб российские войска не могли прийти и защищать Дербентские ворота. Приход их в Еране и для вас послужит бедственнейшим жребием. Сии ферманы я своим оком видел, а когда был я у Мирзы-Ассадулла, то я тогда у него оные читал. Над Адрибежаном сделал положение, дав повелении свои Ереванскому хану и Хойскому, что он поручает им в управление Адрибежан, приказывая им о наборе войска и о бытии им в готовности. Они просили его, что он с ними оставил Али-Кули-Хана, однако ж, он им не оставил. Потом Ага-Мегмед-Хан к ним пишет, что когда вали, то есть царь, или Ибраим-Хан решатся против кого либо обратиться, то бы они не допускали до исполнения предприятия и намерения их. Собранный Агою-Мегмед-Ханом в Мугане провиант намеревался было он паки отправить в Карабаг, но по дошедшим к нему известиям о Мазандеране, из опасения своего, некоторую часть собранного провианта [155] приказал продать, а некоторую разметали по Муганской степи; сам же удалился к Тегерану. Ага-Мегмед-Хан войско свое распустил сроком на 15 дней, сам же прибудет в Тегеран 17 рамазана, в Шевале месяце. Из Тегерана с войском намеревался идти к Астарабату, а войску приказал собраться между Мазандераном и Тейраном на Ларской горе, где он сделает им смотр. Оставя Ширванские и Талышские дела в беспорядке, ушел так, как беглец.

Мой милостивец! доношу вам, что Ага-Мегмед-Хан так поспешно ушел, что все свои палатки оставил и до 700 человек больных, из коих некоторые померли, а некоторых карабагинцы увели. Сии последние взяли великое множество от первых верблюдов, лошадей и мулов, а на степи осталось немощных не малое число. До самого Карадага находился я при войске его (Аги-М.-Х.) и всему, доносимому, свидетелем был очевидным. После меня из Ардавеля в Ибраим-Хану посланный прибыл с подтверждением сведения, мною донесенного. Ага-Мегмед-Хан находившегося в Ширазе сердарем Баба-Хана потребовал в Тейран, где он и убит. После побега моего в тех местах выпал сильный снег при метелице, и до половины войска от несности стужи померло. Ибраим-Хан говорит, что теперь самое удобное время сделать движение на Генджу и не должно бы валию (Ираклию) сего отлагать далее. Чаринцы и околичные народы согласны действовать с нами и намерены идти к Гендже, и решит ее судьбу, от коих присланы к нему посланные, о чем и Ибраим-Хан сам к вам пишет. Джеват-Хан злодеяние свое нам показал, а ныне представился нам случай за то дерзновение его наказать.

О прибытии российских войск с трех сторон я слышал в то время, когда еще находился в войске Ага-Мегмед-Хана. По прибытии моем к в. в. буду иметь счастье изустно о всем пространнее донести.