№ 127

1774 г. декабря 2. — Докладная записка астраханского губернатора П. Н. Кречетникова Екатерине II о рудных месторождениях в Осетии, русско-осетинских переговорах в Моздоке и русском подданстве Осетии [339]

/л. 799/ О секретном деле.

Всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня, императрица и самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая!

Об открывшихся в соседстве вверенной мне Астраханской губернии металлических рудах в Кавказских горах вашему императорскому величеству по государственной Коллеги иностранных дел довольно известно, что чрез учиненные нарочно посланными туда от государственной Берг-коллеги мастерами опыты оные действительно нашлись в осетинском жилище, в Ингушевских, Хуртатских и в Лагирских жительствах, где происходит от Российской стороны учрежденная комисиею проповедь слова божия и крещение тамошняго народа в православную грекороссийскаго исповедания веру. И по пробам оказались в них серебреная, железная и свинцовые руды, о чем о всем по произведенным описаниям государственные иностранных дел и Берг-коллегии в 1768-м и в 1772-м годах с подробностию о их качестве и о могущей быть ис того государственной пользе видеть могли, но по притчине изображенных в высочайшем вашего императорскаго величества рескрипте 1767 года декабря от 5 дня разсужденей /л. 800/, приступление к сему делу оставлено впредь до усмотрения удобнаго времени по окончании начатой с турками войны.

Благостию божиею, а руководством вашего императорскаго величества по щастливом оной прекращении и по заключени славнаго нынешняго мира Большая и Малая Кабарды осталися в точном подданстве вашего императорскаго величества, а как последняя из них осетинской народ, у коих те руды найдены, почитают своими подвластными, то и оной, с нею соединенной, надлежит к здешной стороне.

Сие то самое и долг звания моего по данному от вашего императорскаго величества всем губернаторам начальству и что вышепомянутые места прилежательны к здешней губернии, да и ведением и делами сопряжены с астраханским губернатором, побудили меня сделать опыт собственно собою, сколько бы легко было приступить к сей новоизобретенной коммисии /л. 801/ в доставани тех важных руд и в заведени самой работы, но когда высочайшими вашего императорскаго величества повелениями предписано оное предприятие от всех тамошних народов весьма скрыть, то я принял случаи проезда моего для осмотра Астраханской губерни городов и других мест, коими же паче о пограничных горах и народах полюбопытствовать и в Познани склонности в доброхотстве к нам осетинскаго народа, котораго старшины и в верном подданстве вашему императорскому величеству присягали и дают в Кизляр аманатов.

Потому, во-первых, пред отъездом моим из Астрахани завременно ордировал кизлярского коменданта, чтоб послать в [340]

Осетию под видом покупки мне горских лошадей нарочно ис тех самых людей, которые пред сим во употреблении были в посылке для доставания металлических руд: ротмистра Батырева или дворянина Николаева. А в самом деле приказать им внушить будто от себя тамошним старшинам /л. 802/ и владельцам, что я имею приехать в Кизляр и как они почитаютца верноподанными вашего императорскаго величества рабами, в соответствование тому и склонять их от себя ласковостию, дабы они по должной верности своей возимели со мною свидание и яко о вновь определенным в губернию главнокомандующим оное учинить благопристойно, внушая им, что они тем и верность свою лутчее могут доказать и за то от меня пользоватца со всяким к ним благодеянием и для того свидания съехались бы поблизости своих жилисчь в Моздок, а при том оному посланному постаратца и ис тех руд сколько можно по небольшому числу ради показания мне неприметным образом достать.

По таковой посылке от него, коменданта, сперва охотно приехали в Моздок Малой Кабарды два владельца Каитука и Келеметь Ахловы и с крайним прилежанием приносили свою прозьбу, чтоб возобновлено было Осетинское подворье, кое пред недавньши летами разорено и что они с своими подвластными из гор вытти желают и около оно поселитца /л. 803/ и будут ево хранить от разных нападеней.

Я видя, что не имев подворья, никак неможно получить в свои руки сих металлов, то их прозьбу весьма апробовал, подкрепляя их и собственными выгодами, склонился у вашего императорскаго величества то исходатайствовать к приобретению ж в свои полные руки сих гор, да что б им ни малого знания не подать, не нашол я при том лутчаго способа, как велел им сказать чрез служилых кизлярских нарочно употребленных и о сем деле прежде сведомых афицеров, будто я намерен строить себе в Астрахани каменное великолепное строение, и как в их местах ко украшению оного могут найтитьца куриозные каменья, каковых у нас нет, то и не могут они лутчее мне оказать своего благодеяния как ими потребным количеством какие надобно снабдить. На что они со усердностию не только согласились, но приняли на себя, чтоб подвластными своими людьми оные камни и вывозить за постановленную плату, что напоследок подтвердили поданным ко мне и письмом своим, прося тем /л. 804/ местом владеть им по-прежнему, где построено было Осетинское подворье и от претескения кабардинцов, ингушевцов и чеченцов их защищать, а оне, напротив того, обещаютца все повеленное исполнять за каковое их доброусердие и верность, похваля и обнадежа вашего императорскаго величества высочайшею милостию, не оставил я на первой случай подарить их для лутчаго приласкания верхним и нижним богатым платьем, чем они будучи довольны в домы свои и отъехали.

Между тем по учиненной посылке приезжал ко мне из них [341] осетинцов известной по прежним доездам крещеной валагирской старшина Алегука, а по российскии Андрей Чаликов и с. собою привез несколько камышков, содержащих в себе серебреную и свинцовую руду, представляя об них одно только то, что не потребны ль они мне, кои он охотно обещался доставлять. И я, похваля усердие ево их принял, обнадеживая сделать ему за то всякое благодеяние.

По нем и протчие осетинские Картатского и Волагирского уездов старшины числом девятнатцать человек в Моздоке у меня явились, с коими я, обойдясь со всякою к ним ласковостию и снисходительством, принял от них прошение в той же силе, как и первое, чтоб осетинское подворье возобновить и определить туда воинскую, команду и от кабардивцов их защищать, а к тому и другие прозьбы употребли, кои мне не затруднительными показались. И видя, что желание наше в приобретени гор успех свой имеет, то я и обещал ходатайствовать у вашего императорскаго величества к ним милосердие. А чтоб и от них те металлы в свои руки достать, то приказал тем же афицерам о моем построении сказать и спрашивая у них в жительствах ко убору потребных каменьев, которые согласились со усердностию позволить нам в их горах всякия каменья брать. Да и сами оные привозить куды надобно за положенную плату, только бы для показания их прислать к ним знающаго человека, /л. 806/ по коего показанию те камни они ломать и возить будут. С которых прошеней их в прозорливейшее вашему императорскому величеству усмотрение прилагаю точные копии.

При чем я тож в приласкание их подарил каждаго по верхнему и нижнему платью по приличеству их состояния, а узденей их наградил деньгами. И сверх того сделал им еще особое угощение.

После того прежде посланной по ордеру моему от кизлиргского коменданта ротмистр Батырев в Моздок ко мне возвратился один и с собою привез доставши в Осети тайно несколько металлических руд из семи мест, между коею есть часть найденой им серной золы, коя также ко употреблению может быть годною. И доездом своим показал, что некоторые из осетинцов в каменьях силу знающие выговаривали ему, что естли б в их местах началось делание из руд серебра или свинца, то б для них было полезнее, да и стали бы вспомоществовать и при том от многих слышел /л. 807/ желание о зделани при Осетинском подворье крепости, где бы они и поселились. О чем с того доезда ево копию, а те руды по № откуда которая взята, к высочайшему вашего императорскаго величества разсмотрению при сем подношу.

А понеже к сему нужно мне иметь план осетинскому подворью со облежащими местами, то я моздокскому коменданту дал ордер, чтоб инженер прапорщика Неймана и с ним осетинского переводчика Пицхелаурова послать в Осетию под [342] претекстом покупки мне горских лошадей. Почему и может он по деревням ездя отыскивать, а в самом деле велено ему снять план на антре, где было Осетинское подворье с наблюдением пространства коль удобна ль та земля к хлебопашеству, есть ли луга, а паче довольно ль леса, в чем большая надобность настоит. И вообще то осетинское место подворья довольно ль к заведению нарочитаго поселения и имеет ли то положение способность ко учинению какого либо укрепления и текущая под ним из гор речка такие ль имеет берега, /л. 808/ где б можно было зделать хорошую и прочную мельницу хотя б она и труда стоила. Также какие деревни около оного и чьего владения прилежат показать на плане, да и дорога ко оному удобная ль телегами к проезду и буде где неспособна, то можно ль поправить и план постаратца наискоряе ко мне прислать. И сие снятие плана сделать под крайним секретом, дабы не только там, ниже здесь о сем никто не знал, котораго по получени вашему императорскому величеству и поднесть не замедлю 85.

Касательно ж до прошения от осетинских старшин о выкупе одним старшиною ис плена салдата за шездесят рублев и о возвращени захваченного старшинскаго сына Малой Кабарды владельцем Келеметем Ахлоевым и о приеме у одного сына в школу для обучения российской грамоте, то когда они, старшины, находятся в подданстве вашего императорскаго величества и состоят к нашей стороне доброжелательными самоохотно /л. 809/ принимают христианской закон, следственно, и должно то их прошение уважить и с нашей стороны необходимо показывать, им удовлетворение и защищение. Почему ко удовольствию в прошении их и не оставил я моздокскому коменданту определить:

1-е. Вышепомянутой салдат по справке оказался представленной сего 1774 года в июле месяце куртатским старшиною Панкратом Гуривиевым, выкупленной им у горскаго старшины Аимата Исламова бывшей в Томском пехотном полку Родион Куликов, захваченной лезгинцами в полон, о котором с требованием резолюции донесено государственным иностранных дел и военной коллегиям. И по предписанному здесь повелению отдавай он был с заплатою тех денег во услугу впредь до воспоследования указа к христианом желающим людем, но ко взятью ево охотников никого не явились, то напоследок взял ево к себе кизлярский комендант, от коего моздокскому коменданту й велено /л. 810/ те деньги шездесят рублев тому приводчику за него выдать ис казны, а во оную от него возвращены будут, о чем от меня и ордером подтверждено.

2-е. Захваченного старшинскаго сына от владельца Келеметя постаратца как возможно высвободить или захватом баран ты или склонить ево, владельца, добровольно отпустить, хотя и с некоторою ис казны за него на щет иностранной коллегии дачею, смотря по обстоятельствам как пристойнее быть может. [343] Да и впредь всем Малой Кабарды владельцам подтвердить, чтоб они от причиняемых осетинцам обид конечно воздержались, дав им знать, что сие нашей стороне не без огорчения слышеть принуждено.

3-е. Куртатского уезду старшина Андрей Чаликов сперва словесно, а после и письменно просил меня о принята сына ево Ефрема для обучения российской грамоте в школу и жить позволить в доме у ротмистра Казыханова, и когда выучитца, употребить ево в службу в толмачи. /л. 811/ А до того будучи во обучени содержать ево и при нем мамку и одного служителя пищею. А понеже сей старшина Чаликов по видимости мною осетинских дел состоит по приняти им христианскаго закона весьма доброхотным и. особливо к вышеупомянутой восприемлемой о рудах секретной комисии по его склонности несколько уже доказательным от него опытом признаетца весьма нужным, в чем он прежде обещевал, да и ныне меня самолично уверил в том показать свое усердие по. верноподданнической к вашему императорскому величеству должности, к немалой могущей быть пользе высочайшаго интереса в разсуждении сего и достоин он некотораго уважения и призрения показанием ему благодеяния, каковое и убытка казне нанести ни малейше не может, кроме единого странноприимством таких людей, просящих милости в защищени покровом вашего императорскаго величества благодеяния. И потому моздокскому коменданту предписано реченнаго старшинского сына принять и для обучения ево при тамошней канцеляри российской грамоте разговору и письму /л. 312/ поручить ево кому способному ис писарей под собственным ево, коменданта, присмотром стараясь, чтоб он ко утешению отца ево и к пользе нашей совершенное знание понять и тем по времени в дело употребитца мог. На пропитание ж ево давать ему, Ефрему, по пяти, да мамке и служителю по толикому ж числу и того по десяти копеек на день из определенной по указу вашего императорскаго величества на употребление показанным делам разным горским владельцам узденям и старшинам годовой сумм чрез что и особаго казне убытка не воспоследует.

Наконец, главнейшая претензия настоит одного из них осетинских старшин куртатинского уезду Бахтыгирея Темирбулатова, котораго брат родной при Осетинском подворье нашими гребенскимй казаками убит, за что ему по указу государственной Коллегии иностранных дел во успокоение происходящих от него негодованей и дано в награждение сорок рублев, точию он оказывается сим не доволен и единственно все они обще просят сделать удовольствие, определить ему за него, убитаго, погодную дачу жалованья хотя по десети рублев, за что де он может еще при осетинском подворье служить и за казака, а естли сего учинено не будет, то он между ими во всяком случае станет делать разврат и несогласие во отмщение ж крови брата своего [344] иногда из лутчих российских людей кого убить, чем он проезжающим в Осетию священникам и уграживал. Сходственно сему и сам он, Бахтыгирей, об оном меня просил, напротив чего во отвращение той злодейственной мысли ево и зделано мною верное ему обнадеживание, что он без награждения конечно не останетца, но не прежде, а как я получу на мой представлении высочайшее вашего императорскаго величества повеление, коего бы он с терпением обождал, токмо при всем том по своей закоснелости и ветренному состоянию примечен он в своей мысли весьма упорным, требуя единственно дачи себе того погоднаго жалованья, чем он по многом увещани наиверно мною обнадежен и по одареии ево платьем казалось по видимости остался спокойным.

/л. 814/ Но колико сие требование ево за убитаго брата награждения себе погодным жалованьем, мнитца мне, маловажно по поводу сего новаго дела, чтоб производить ево было можно беспрепятственно, потому что и один из них зломышленник по своему злонравию и ветреному состоянию и сам стараться и других людей приводить будет на всякие против нас злодейственные содействи, во отвращение чего и во успокоение мятущагося духа ево в толь малом требовании лутчее и полезнее зделать ему удовлетворение тою самою годовою дачею, которая высочайшему вашему императорскаго величества интересу никаковаго убытка приносить не может, как он же сам всемерно останетца благодарным и обязанным при Осетинском подворье продолжать казачью службу сколько оную сам похочет показывать. А более все то предаю в премудрое и прозорливейшее вашего императорскаго величества благоволение, поколику все тамошние обращени по государственной Коллегии иностранных дел весьма сведомы.

/л. 815/ За тем осмеливаюсь вашему императорскому величеству всеподданнейше донесть, поелику слабые мои таланты мне проникнуть сии народы позволили, но я крайнею мою ревность и все силы напрягал, чтоб войтись и сведать их всю внутренность, и потому их усердию веру подавать. Правда, что сии варвары есть самого грубейшаго невежества и ни единаго из их народа грамотнаго человека нет 86 и никакова знания не имеют, а живут в едином воровстве и буйстве, но при всем том в крайней бедности и в несказанном недостатке, и от Большой и Малой Кабарды в притеснении, то бедность и досады необходимо понуждают их искать себе вернаго покровительства и защищения к приобретению себе какого-либо лутчаго пропитания. И потому в бытность их у меня являли себя ко мне с чрезвычайным усердием верностию, повиновением, говоря, что оне все ради то делать, что только от меня приказано будет, но только бы были защищены и содержаны в милостивом покровительстве, и тем паче /л. 816/ доказывали мне все охотно, а валагирцы из грузинских границ бес позыва, а только по единому [345] слуху о моем приезде приехали, и один из них руды привез и сына отдает в наши руки, хотя им всем по их необузданной ветренности в верности верить и на обещании их полагатца никак неможно. Однако, видя сей их поступок, не мог инако принять, как с похвалою обещая им вашего императорскаго величества монаршее покровительство.

Заключаю ж сие донесение моею всеподданнейшею рабскою прозбою не только нам, но всему свету известно вашего императорскаго величества безпримерное и неутомленное рачение о благе всея империи, то и сие предприятие есть в числе быть источником ваших монарших важных трудов, то сколько бы я по рабской должности и по крайней ревности и разумению моему ни старался описывать, но всего того весьма не довольно, то припадая ко освященным вашего императорскаго величества стопам с рабским благоговением всеподданнейше прошу /л. 817/ всемилостивейше позволить мне приехать в феврале или марте месяце в Москву и удостоить меня припасть к высокомонаршим вашего императорскаго величества стопам и о всем деле сем донесть. А я между тем буду старатца елико слабые мои силы достигать могут во всех частях описание к прозорливейшему вашего императорскаго величества усмотрению поднесть, коего высокоматерняго милосердаго дозволения ожидая со всеподданнейшим рабским благоговением пребываю.

Вашего императорскаго величества всемилостивейшей государыни всеподданейши раб Петр Кречетников.

Ч[исла] 2-го декабря 1774 года.

АВПР, ф. Осетинские дела, оп. 128/II, д. 1, лл. 799-817. Подлинник.

Опубл.: Материалы по истории Осетии, т. I, Орджоникидзе, 1933, с. 242-249.


Комментарии

85. П. Н. Кречетникову принадлежит идея строительства русского города-крепости в предгорье Северного Кавказа. Вначале, как это видно из документа, место для такой крепости он наметил у Осетинского подворья, расположенного в преддверии Куртатинского ущелья. При этом он учитывал не только военно-политические цели, но больше задачи освоения рудных месторождений Осетии, для которых мыслилось строительство «плавильного завода». Несколько позже, однако, П. Н. Кречетников, продолжавший думать о заводе в Осетинском подворье, стал вынашивать идею о строительстве крупного города в районе Татартупа, который выполнял бы на Кавказе главным образом военно-политические функции. Как писал он Екатерине II, «необходимо оной город зделать знаменитым и устроить надежным укреплением и тем себя утвердить, и завести торги, коим удовольствием народ тамошней обольстить разными привозимыми изобилиями, через что они и успокоиться могут» (см. док. № 131).

86. П. Н. Кречетников не совсем точно рисовал внутреннюю жизнь осетин, прибегал к преувеличениям, когда оценивал уровень культуры и характер общественной жизни Осетии. В данном случае его утверждение, что в Осетии нет «ни единого из их народа грамотного человека, неверно, поскольку известно, что еще в 40-50-х гг. .XVIII века у осетинского учителя, священника Порфения, родом из Дигории, было 12 учеников (некоторые из них работали в Осетинской духовной комиссии). Число грамотных значительно увеличилось к 70 гг. XVIII века, т. е. ко времени, о котором писал П. Н. Кречетников, поскольку: с 1765 года функционировала в Моздоке осетинская школа. В этим отношении весьма ценной представляется приводимая, нами ведомость учащихся Моздокской школы.

Ведомость,

учиненная в кизлярской комендантской канцелярии секретной, экспедиции состоящих в ведомстве Осетинской комиссии игумна Григория для обучения грамоте в школе, отданных от осетинских старшин, их детях, кто, оныя и которых уездов, также и отцы коих уездов же и деревень, значит сим генваря 23 дня 1767 года:

Имяна с прозваниями школьников и которых оне уездов

Отцы их коих уездов и деревень

 

Дигорского уезда Феофан Карабугаев.

Отец его Дигорского уезда деревни... старшина Джанбулат Карабугаев.

Крестьян имеет 20 дворов.

 

Мамисонского уезда

Иван Еликанов.

Отец его Мамисонского же уезда деревни Зарамаги, старшина Егор Зурабов сын Еликанов.

Оных школьников деды Зураб Еликанов и Эба Генцауров в прошлом в 1750 году по указу правительствующего Сената забывшими Осетинской комиссии архимандритом Пахом и ем были в Санкт-Петербурге и получа тамо по старшинскому состоянию награждение в 1752 году отпущены обратно с препровождением им денежного жалованья в бытность в Санкт-Петербурге, получали кормовые деньги на день по рублю, при отбытии ж их в Осетию выдано денег по пятисот рублев.

Захинского уезда Андрей Битаров. Отец его Захинского ж уезда деревни Саварх старшина Алдат Битаров.  

Нарского уезда

Петр Париев

Павел Давыдов

Харитон Христофоров Хетагуровы

Отцы их Нарского уезда ж деревни Докчука I старшины, а именно Петра Пари, а по Крещении Давыд, Харитона Качора, а по крещении Христофор

 

Оных школьников отцы их по фамилиям ныне получают от грузинского и милитинского царей ежегодно жалованье.

Кизлярский комендант

(См. Материалы по истории осетинского народа. Т. V. Орджоникидзе. 1942, с. 37)