№ 63
1748 г. июня 7. — Ведение Синода Сенату об обвинении игуменом Николаем, и братом его Кайхосуром архимандрита Пахомия, игумена Христофора и иеромонаха Ефрема в переписке и посещении с подарками царей Кахетии и Имеретии и о рекомендации в их подданство осетинского народа; об обвинении архимандритом Пахомием игумена Николая и его брата в том, что они мешали приводить население Осетии в православную веру; о произведении тайно допросов и очных ставок всем членам Комиссии в Астрахани астраханским губернатором И. О. Брылкиным и епископом Илларионом 50
/л. 61 № 177/ О секретном деле.
СВЯТЕЙШАГО ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩАГО СИНОДА ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ ВЕДЕНИЕ
Присланным святейшему правительствующему Синоду генваря от 20-го сего 1748 года от преосвященная астраханского доношением представлено: оная ж генваря 18-го его преосвященству из Кизлярской крепости определенный для Осетинской комиссии порутчик Андрей Бибирюлев доношением представил. Прибывшей де из Осетии в Кизляр декабря 21-го 1747 году иеромонах Ефрем объявил, что осетинской народ, по возмущению находящаяся тамо грузинца Кайхосура Ириставова и брата его игумена Николая, за некоторым препятствием к восприятию христианския веры остановились. [141] Почему хотя де и намерен был архимандрит Пахомий с желающими осетинскими старшинами седьмию человеки ехать в Кизляр, точию де за непропуском кабардинских владельцев, по возмущению ж реченных игумена Николая с братом, ездою остановился. А послал ево, Ефрема, чтоб у главнокомандующих в Кизляре для препровождения ево, архимандрита, с помянутыми осетинскими старшинами просить канвою о чем де он тех командующих и просил и о помянутом возмущении игуменом Николаем и братом ево Кайхосурою объявил, по коему де ево требованию тот канвой от них Малой Кабарды при владельце Альдигирее Гилексанове туды и отправлен. А его де преосвященству чрез некоторых знающих тамошнее поведение грузинцов известно учинилось, что оной архимандрит обретается для проповеди и обращения осетинская народа к православию не внутрь Осетии, но близ самой Грузии и крестятся самой подлой народ, кои и рубашек на себе не имеют. И что оной архимандрит обращается тамо с великою гордостию и между де собою чинят драки, едва де и до сабель не коснулися. И какия де видя их непорядки, оной народ и остановилися крещением. Да он же, архимандрит, в Кизляре завел сады и огороды, рыбные ловли, пахотные земли и сенные покосы и более де имеет рачение к своим промыслам, нежели к проповеди слова божия. А минувшаго марта от 22 дня в присланном при доношении его ж преосвященства, поданном от выехавшая из Осетии в Россию из отправленных туда для проповеди слова божия грузинских духовных игумена Николая, тако ж и брата ево Койхусара Ириставова объявлении, написано, — в прошлом де 1742-м году с помянутым архимандритом Пахомием и грузинским игуменом Христофором совещався он, игумен Николай, чтоб итить им обще в Осетинскую землю для обращения тамошняя народа в христианскую веру, понежде и прежде тамо /л. 61об./ христианство бывало и старинные церкви есть, у него де игумена Николая тамо ж и сродников довольно. Тако же и двое зятевей разной фамилии, у одного де мать была от князей христианка и ныне жива, а у другова — мать от дворян, кои де и звали ево игумена Николая, чтоб у них ему жить и желали христианства, только де он возможности не имел, потому что был один. И написав де о том, они доношение подавали в святейший Синод, почему и объявлено им от святейшая Синода, что дело оное честное. Одна кож ежели де преосвященный Иосиф, архиепископ грузинской, и знаменский архимандрит Николай своею рукою под тем доношением не подпишут, то оная у них не приимется. А как де помянутые преосвященный Иосиф и архимандрит Николай под тем доношением подписались и в всятейший Синод подали, то оное у них и приняли и представили де всемилостивейшей [142] государыне, ибо тогда изволила пребывати в Москве, где и святейщий Синод был. И как то доношение представлено, то де изволила всемилостивейшая государыня поехать в Санкт-Питербург и святейший де Синод то их доношение взяли туда ж. И когда то их дело исправилось, то при первом выезде их из Москвы в Осетию пожаловано им от святейшаго Синода и правительствующая Сената деньгами тысяча рублев, да от святейшаго де Синода дано им было письмянное наставление, которое им и прочитали, как им живоначальную троицу проповедывать, вопрощение сына божия, вольныя страсти и распятие воскресение и вознесение его, тако ж второе пришествие и страшный суд господень и какож учити их о вере и молитвам. И оные де деньги отдали они на руки обще с ними отправленному грузинскому иеромонаху Ефрему, которых де денег показанной архимандрит Пахомий заплатил от себя за долг свой 150 рублев (а где и кому не показано) и трясли де с тем иеромонахом на свои келейные нужды, а на протчие те ж казенные деньги, будучи в Москве, накупили про себя тайно для продажи укладу, кремней, нашатырю и олова, гребней и, купя, положили /л. 62/ в сундук. А они, игумены, про то ничего не ведали. И после того приказали им руку приложить, чтоб им друг друшке обид никаких не чинить (а кто и где приказали не объявлено). И по тому повелению они и подписались, а после де того брата их Христофора за собственные книги в переплете Триоди постныя, цветныя, часословы, буквари, тестаменты, азбуки, поучении Иоанна Дамаскина и дорожные прогонные деньги из тысячи рублев отдали из братства. А оные де книги положил он, игумен Христофор, на братию и потому де просили святейшаго Синода, чтоб дали для провозу их пожита 12 подвод, о коих на вопрос, что на что им столько подвод, они сказали, что имеется у них книг довольно, кои везут они для учения в Осетинскую землю учить детей, тако ж и в их церквах положить. И 1744-го де года приехали они в черкаское жилище в дом князь Альдигирея, и будучи де в том жилище, стали вышеписанной покупной товар черкасом продавать из своей корысти. Что де усмотрев, он игумен Николай стал архимандриту говорить, что оное дело нехорошее, и они то делают в противность указу и хотел из оного жилища выехать в Кизляр и объявить. И за то де на него архимандрит осердился и сказал, что де ему дела, он де в ответе, то де он и не поехал затем, что де одному от тех черкес выехать опасно. И потом в тот же де год приехали они в Дигорию в деревню, которую именуют Камута, и жили тамо 2 месяца, где и окрестили оных осетинцов 100 душ и ничего им не давали, только по 1 серебряному кресту, и сказали им, чтоб строили себе церковь, которую де они строить и зачали, маленькую из простова камня без извести и без глины, и [143] построили вышиною только в одну сажень, которую еще не покрыли и ни дверей, ни престола у ней не было. И в том де строении /л. 62об./ оная церковь так и остановилась.
А от святейшаго Синода и от правительствующаго Сената был им приказ, чтоб им кроме Черкескаго уезду в иную страну никуда как в Грузию, так и в Милитинскую земли не выезжать. Только де оной архимандрит Пахомий того приказу не Дослушал и хотел, оное осетинское место покинув, выехать в Милитинскую землю 51, напротиву де чего он, игумен, ему сказал, что сего места не покинем, ибо от святейшаго Синода и от правительствующаго Сената приказ был, чтоб нам ту землю не покидать и которые имеются черкеские уезды, в тех, бы нам и пребывать. И оные де дигорские люди и камуты им говорили, — буде де нас в христианскую веру окрестите, то уж нас не покидайте. — И говорили ж, что де застроенную церковь мы докончаем и станем вас во всем слушать и сколько де нас есть, все христианскую веру окрестимся и как пропитанием, так и пищею и одеждою вас не оставим. И после де того он, игумен, архимандриту Пахомию говорил, чтоб их не оставить и которые еще не докрещены, тех докрестить, не выезжать, понеже де оные находятся в заблуждении татарскаго закона, точию де тех слов архимандрит Пахомий ево не послушав и вящше в том на него прогневался и сказал ему, что де я более вас и поехал из того жилища за границу в Милитинскую землю 52 и их взял с собою. И приехали де в деревню Зрамаку и оттоле де он, архимандрит, 2 человек осетинцов послал в Милитинскую деревню Рачеву к брату своему, которые к нему от онаго брата ево и привезли, коего де по приезде /л. 63/ дал он, архимандрит, тому брату своему в подарок из государевых казенных денег 10 червонцов, 50 рублев монетами, да парчами на 50 же рублев, церковных казенных же книг из постных и цветных по 3 книги, часословов — 3, букварей — 6, тестаментов — 10, азбук — 12, поучение Иоанна Дамаскина — 3, святаго мира — с полосмухи, серебряных крестов — 20, да кроме де сего послал к милитинскому царю самовольно со оным братом своим из казенных же книг в подарок 1 триодь постную, 1 цветную, часовник, букварь, тестамент, поучение Иоанна Дамаскина и 1 ж азбуку, да и окроме де того розсылал из оных же казенных книг к милитинским князьям и архиереем от всяких книг по одной. Он же де, архимандрит, писал к вышепомянутому царю своеручные письма в такой силе, что он осетинской народ приводит в крещение и утверждает в том, чтоб они были вечно подданные ево, а не под протекциею российскою и чтоб теми осетинцами владеть ему, а не России, в том де он и старание имеет. И от той де осетинской земли будет ему в казну прибыль великая, а пересылал де оные письма с [144] вышепомянутым братом своим, на которые де оной царь и писал к нему с благодарением и прислал в подарок одного служителя да 2 катыря, которые де и поныне при нем, архимандрите, обретаются в Кизляре, да 3 пуда воску. И сверх того в тех же письмах обнадежил ево, архимандрита, таким одобрением, что он, /л. 63об./ царь, ево ни в чем не оставит, только б он, архимандрит, был к нему приятен, только ж де и брата ево архимандритова не оставит же. Напротиву же котораго одобрения и писем, кои де привезли от него, царя милитинскаго, попы трое, подарил он, архимандрит, казенными ж книгами, а имянно: каждому попу по триоди постной и цветной, по одному тестаменту, по одному букварю, по одному часовнику, по одной азбуке, по одному поучению Иоанна Дамаскина, святаго мира по стакану, по одной дороносице, по кавтану, по бурке, по шапке, которыя де покупал на казенныя деньги, по два холста и потом оные попы поехали в свое жилище обратно. А брату де своему купил он, архимандрит, на казенныя ж деньги лошадь, ружье, саблю, бурку, шапку, шубу и на племянника своего положил одежду на оныя казенныя деньги.
Потом уведомились де в Осетии свойственники ево, жительствующие в деревне Заке, а имянно: осетинской дворянин Роман, которой доводится ему по свойству сват, что они приехали для крещения и обращения в Милитинскую землю непросвященнаго народа и, приехав в помянутую милитинскую деревню Зрамаку с гостинцами, отпросили ево, игумена Николая, от помянутаго архимандрита Пахомия в свое жилище в показанную деревню Заку для крещения осетинскаго народа, по которому их прошению он от того архимандрита и отпущен и по приезде в той деревне окрестил онаго народа числом мужеска и женска пола 120 душ. А по ево де из реченной милитинской деревни Зрамаки с помянутыми родственники ево в осетинскую /л. 64/ деревню Заку отъезде помянутой архимандрит Пахомий с игуменом Христофором с согласия послали от себя к кахетскому царю Теймуразу иеромонаха Ефрема с подарками, а имянно: из церковных же книг 10 триодей постных, то ж триодей цветных, 20 тестамеитов, 20 букварей, 12 часословов, 20 азбук, 5 поучений Иоанна Дамаскина, одну библию, да патриарху Антонию грузинскому святаго мира осмуху, при котором де отправлении оной архимандрит к реченному кахетскому царю от себя письма таковые ж, как и к милитинскому царю, писал, что он, архимандрит, желает осетинскому народу быть в подданстве ево, а не под российскою протекциею. Против которых де ево писем он, царь, писал и к нему, архимандриту, письма благодарные, причем прислал к нему в подарок одного катыря, на 50 рублей парчей и просил оными письмами, чтоб он, архимандрит, к нему был приятен, а которые де осетинцы желают быть под [145] протекциею ево, то б из знатных прислать к нему, которым де он и жалованье выдаст и одарит, тако ж и ево, архимандрита, и с игуменом определит жалованьем же, которое де повсягодно от него производимо быть имеет. И велел из них одному игумену Христофору для того жалованья с теми осетинцами приехать к себе, к которому кахетскому царю он и поехал. И по возвращении оттуду вышеупомяненной иеромонах Ефрем по близости места приехал к нему, игумену Николаю, в вышепоказанную осетинскую деревню Заку, и из той деревни поехали /л. 64об./ обще с ним в вышепоказанную милитинскую деревню Зрамаку к помянутому архимандриту Пахомию и по прибытии ево означенной архимандрит Пахомий о упоминаемым иеромонахом Ефремом из оной деревни Зрамаки в прошлом 744-м году в ноябре месяце поехал в Кизляр с написанным сколько они в бытность свою какого народу окрестили, доношением. А ево, игумена Николая, с вышепоказанным игуменом Христофором оставил для проповеди слова божия и крещения в реченной деревне Зрамаке в самой крайней нужде, так что и пищи стало им получать не отчего. К тому ж что де оной народ вольной и грубой стал быть и к крещению не склонен и им стали чинить всякое притеснение и несносные обиды и причитать стали за неприятелей, ибо еще при оном архимандрите диакона их, Григориа, с служителем жених, грузинцом Оскаром, были немилостивно, которых де и ограбили. И онаго диакона отпустили, а служителя взяли к себе и отняли у них катыря и с них одежду чихирь и прочее что при них было, за которую де обиду к тем людям, которые ограбили, ходил сам помянутой архимандрит и просил, чтоб обидимое возвратился, токмо де они не послушали и ево обругали, от которых он со стыдом и возвратился и об оной обиде послал он, игумен Николай, от себя к вышепоказанным свойственникам ево во Осетию служителя своего, которыя де по приезде тех милитинцов за грабеж бранили, и как онаго архимандритского служителя, так и ограбленную пажить все от них взяли. А после де того и на него игумена Николая показаным игуменом же Христофором /л. 65/ и с диаконом Григорием на дороге помянутые ж милитинцы напали неприятельски и стреляли в них из ружей с пулями и хотели ограбить и перебить до смерти, токмо их от них бог сохранил и никого ка них не поранили. А потом, уведав вторично вышеписанные свойственники ево, вышепоказанной сват Роман, приехал з показанную милитинскую деревню Зрамаку многонародно с протчими сродниками и свойственниками своими и со служители и оных милитинцов за таковое озорничество бранили, что, за что де вы так нашего сродника безвинно обижаете, ибо де он противности вам никакой кроме проповеди слова божия не показал. И. побыв тамо малое время, взяли ево, [146] игумена, и с показанным же игуменом же Христофором и с диаконом Григорьем и с походною церковию и со служители из оной милитинской деревни Зрамаки в сбою осетинскую землю в вышепоказанную деревню Заку и по прибытии в Заке омой сват ево Роман как ево, так и игумена Христофора и диакона Григориа и со служительми их содержал, и с лошадьми их, на своем коште и ни в чем их не оставлял. Где будучи они со оным игуменом Христофором окрестили онаго осетинскаго народу с 500 человек, а вышепоказанной архимандрит Пахомий по прибытии своем в Кизляр отправил от себя с помянутым доношением ко двору ея императорскаго величества упоминаемаго иеромонаха Ефрема, а сам по отпуске ево в Кизляре занял для своих келейных расходов и на покупку брату своему лошадей у разных обывателей деньгами полтараста рублев, которые все и истряс без остатку.
А потом де в прошлом 1745-м году в июле месяце из Кизляра приехал к ним, в помянутую деревню Заку, /л. 65об./ по коему де приезде ево они, игумены, ему, архимандриту, объявили, что они чрез старание сродника ево, свата Романа, окрестили осетинскаго народа с 500 человек. И за оное де оной архимандрит Пахомий помянутаго свата ево Романа обще с ними, игумены Христофором и Николаем, благодарили и поблагодари просили оного свата ево, Романа, чтоб он их проводил со служители своими в осетинскую деревню Картаул для жительства и обращения онаго народа в святое крещение. И проводя в той деревне, всем жителем объявил, чтоб они их не изгоняли и никакого напрасного раззорения не чинили. А буде де какую учините им обиду, то де я по свойству того не уступлю и кровь сродника моего на вас буду искать немедленно, в чем оные осетинцы, что станут к ним всякое почтение и благосклонность иметь будут и присягу учинили. И по учинении той присяги показанной архимандрит Пахомий с ними из той деревни Картаули поехал обратно со оным сватом ево, Романом, в реченную деревню Заку и по прибытии пожелал ехать в Кизляр. И перед отъездом де ево в реченной Кизляр стал ему показанной игумен Христофор, тако ж и он игумен Николай выговаривать, что для чего он, архимандрит, в крещении осетинскаго народа никакого не чинит им вспоможения и живет в Кизляре праздно и занимает деньги и харчится по своей воли напрасно. А от святейшаго Синода было им повеление таковое, чтоб они жили согласно, и в крещении оной осетинской народ увещанием обращали обще и в том старание имели секретно, которыя слова выслушав, он, архимандрит, на них осердился и стал иметь на них злобу. То де ему они сказали, что, за что он, архимандрит, /л. 66/ на ник сердится? Буде с ними жить не хочется, то они будут [147] просить от святейшаго Синода настоятеля к себе другаго, а он де поезжай, куды хочет. То де оной архимандрит, подольстясь лукавно, стал ево, игумена Николая, просить, яко бы ко общей пользу, дабы он поговорил с родником своим, чтоб они отпустили от сродства своего 2 человек (которые были тогда еще не крещены) для крещения с ним в Кизляр, ибо де ежели оные в Кизляре окрещены будут, то и награждением от многих будут награждены. А нам де из того будет от всех похвала и слава, которые слова выслушав, он, игумен Николай, сродником своим вышеписанному свату Роману с протчими и сказал. И оные сродники ево ему объявили тако, — мы де тебя послушаем и с ним для крещения отпустим 2 человек, только б де была правда, ибо де верим тебе, а ево не знаем. По которому ево представлению оной сват ево и отпустил с ним, архимандритом, сына своего Абела да сродника своего Зазу, которых по приезде в Кизляр он, архимандрит, и окрестил и наречены им имена: Абелу — Гавриилом, а Зазе — Иосифом. И был у обоих у них восприемником князь Василий Елисеевич Оболенской, потому де, будучи в Кизляре, в том же 745-м году облыжно нажаловался князю Оболенскому, что якобы товарища их, игумена Христофора, которой ехал из Астрахани в Грузию с грузинским дворянином Зурабом, черкешанин именем Хан, у котораго они стояли на квартире, ограбил. И по той де жалобе показанной князь Оболенской послал их Комиссии порутчика Бибирюлева да новокрещеного осетинца Зазу с канвоем, которой порутчик, приехав /л. 66об./ в Черкесы, показаннаго черкешанина Хана силою разграбил и взял у него 10 быков, 200 баранов, 7 лошадей, одно ружье и множественное число воску. И при том оборе стал ему показанной осетинец Заза спорить, то он ево бил калмыцкою плетью немилостивно и прибил до полусмерти и заказал ему, чтоб он никому про то в Кизляре не сказывал. Я де тебя не оставлю, и по приезде оному Зазе ничего не дал, а разделили все пополам с показанным архимандритом Пахомием, а иное роздарили в подарки. А понеже де оной игумен Христофор не из братства, но другой посторонней и ограблен он никогда не бывал и означеннаго черкешанина Хана разорили напрасно и оную дорогу оттого и испортили там, что их чрез нея и пропускать не стали, и жил де тамо в Кизляре показанной архимандрит до прибытия вышепомянутаго иеромонаха Ефрема из Санкт-Питербурга. А по отъезде де онаго архимандрита в Кизляр означенной игумен Христофор по вышеписанным от кахетскаго царя письмам, взяв с собою из осетинцов знатных людей 12 человек для верности, что они желают быть под ево протекциею, поехал ко оному кахетскому царю и по приезде оные осетинцы ему, царю кахетскому, покорились и со всего своего жилища заплатили [148] дань скотиною, лошадьми и бараками, то оной царь, их приняв, наложил на них дань и их от себя одарил. А оному игумену определил повсягодное хлебное и съестное и от чихиря жалованье, которое жалованье получа, оной игумен Христофор сказал, что он впредь всяким удобьвозможно случаем будет ему, царю, служить и оную землю под ево протекцию подводить. И побыв тамо токмо 2 месяца, приехал к нему обратно с теми осетинцами /л. 67/ во упоминаемую деревню Заку, а потом в прошлом 1747 году, когда прибыл вышепоказанной иеромонах Ефрем из Питербурга в Кизляр с данным ему от святейшаго Синода на новокрещенных осетинцов жалованьем, котораго дано де ему 500 рублев. Також привез с собою и определенное им по Комиссии жалованье 500 же рублев. И по приезде своем оному архимандриту объявил, что вышеписанные первые 500 рублев деньги велено роздать, которые пожелают крещение воспринять, в Кизляре — тем по 20 рублев, а которые в Осетии — тех по разсмотрениям оделить. И при том же ему, архимандриту, объявил, что которые де осетинские старшины 5 человек желают ехать для крещения ко двору всемилостивейшей государыни, со оными повелено отправить из братства игумена Христофора или ево, игумена Николая, а самому б ему, архимандриту, не ездить и быть во Осетии для проповеди слова божия и крещения безвыездно. Которые де слова явились ему весьма противны и стал говорить вышепоказанному сроднику ево, новокрещенному осетинцы Зазе, которой в крещении имянован Иосифом, чтоб он сходил к крестному своему отцу, вышепоказанному князю Оболенскому и поговорил бы ему, чтоб он, князь Оболенской, отписал от себя в святейший Синод в такой силе, что будто бы оные осетинские старшины, желающие восприять святое крещение, желают ехать ко двору ея императорская величества и оное крещение восприять с ним, архимандритом Пахомием, а ежели де он, архимандрит, не поедет, то с другим ни с кем не поедут и за то обещал ему, Зазе, дать 17 коров, на что оной Заза, обнадеявся, ко оному князю Оболенскому и ходил и помянутые слова выговаривал, /л. 67об./ по которым де ево, Зазы, словам показанной князь в святейший Синод от себя и писал. И по тому ево представлению указом позволено с теми старшинами ехать ему, архимандриту. И потом оной архимандрит Пахомий с реченным иеромонахом Ефремом в том же 1747-м году в июня месяце из Кизляра прибыл в показанную осетинскую деревню Картаулю и из той деревни во означенную деревню Заку и прислал за ним, Николаем, и за игуменом Христофором служителя своего вышепоказанного Зазы брата и велел им объявить, что он в тое деревню Картаулю прибыл и им бы приезжать к нему ж в тое деревню в немедленном времени, почему они к нему и приехали и [149] стали с ним, архимандритом, близ построенной в той деревне еще до них старинной церкви во имя святаго великомученика Георгиа во одной квартире и во оной церкви розставили походную свою церковь и в той службу божию отправляли. И по приезде их означенной архимандрит Пахомий объявил им указ от святейшаго правительствующаго Синода и притом каким образом им со оным осетинским новокрещеным народом поступать по пунктам наставление, которой указ и наставление им прочли. Також и данное на крещение оному осетинскому народу награждение им в жалованье объявили, только холстиною, зеркалами, ножницами, иглами, перстнями и наперстками — всего на 50 рублев. То он, выслушав оное объявление, сказал ему, архимандриту, что ежели от святейшаго Синода таковое жалованье велено оным новокрещеным производить, то оное надлежит хранить и давать хотя по малому числу, токмо по равенству, ибо де оной народ, яко еще /л. 68/ совершенно не утвержденной, ежели кого малым чем обидеть, то протчие и в крещение итти не пожелают. Буде же он, архимандрит, того учинить не пожелает, то они разделятся на двое и станут ходить для крещения по разным домам и проповедь чинить и в крещение обращать и тем жалованьем главных в домах одаряти, которые по проповеди и по подаркам в крещение совершенно склонятся, что де им от бога и святейшаго правительствующаго Синода чинить повелено. Точию де он, архимандрит, в том ево не послушал, и пожив в вышеписанной квартире, окрестили онаго народа человек с 20, которым дал он, архимандрит, в награждение холста каждому по 12 локтей, от зеркал и от протчаго. И уведав про оное жалованье, пришло от того осетинскаго народа для крещения больших и малых мужеска и женска пола с 300 человек и сказали переводно чрез толмача, вышепоказаннаго сродника ево Зазу, чтоб и им показанное жалованье выдать, то де они все окрестятся. И на то де показанной архимандрит сказал, что ежели они крещения желают, то он их окрестит, а жалованья им выдавать ему не из чего. Напротиву де чего и они сказали, когда им жалованье он, архимандрит, как и протчим не выдаст, то они и в крещение не пойдут, и затем в том крещении остановились. И когда де оной народ в крещении за отказанием ево, архимандрита, стал говорить, за что де ты подлому народу в жалованье всемилостивейшей государыни отказываешь и тем оной народ от крещения отводишь и из того жалованья осетинских старшин, которые бы с тобою поехали ко двору ея императорская величества даришь парчами, чего де тебе и указом чинить не повелено. Мы де с игуменом Христофором /л. 68об./ без тебя окрестили обращением и учением своим с 700 человек и дарили их токмо одними медными крестами, понеже у нас другова жалованья не [150] было и замешательства де таковаго в том народе не учинилось. А ныне де от тебя во всей Осетии такое замешательство учинилось, и я этова не утерплю, чтоб мне в том не остатся, поеду в святейший правительствующий Синод и обо всем твоем непостоянстве объявлю, ибо де и мне заслуженного жалованья за 2 года ничего не выдал, а изсорил оные казенные деньги на свои потребны, а именно, — покупая в Кизляре лошадей и протчее обманом, и грузинцов из Кизляра вывозишь в их землю и за взятку объявляешь, якобы на потребу братскую, а то все привезя в Осетию, тавар продаешь и отсылаешь в Грузию к брату своему, а мы ничего не видим. Которые де слова выслушав, он, архимандрит с игуменом Христофором и с иеромонахом Ефремом сказали ему, Николаю, что ежели де ты намерение положил на нас жаловаться в Синод, то де мы и сами поедем все в Синод и нажалуемся на тебя, все со общаго согласия, понеже де у нас приятелей довольно в Кизляре нашей Комиссии порутчик Бибирюлев и князь Оболенский наша сторона, также в Москве приятелей имеем довольно и тебя де столько не послушают, но зделаем де так, как нам захочется, то и будет, ибо де у нас денег довольно, а ты российская поведения не знаешь, и по-русски говорить не умеешь. И после де того писал к нему, архимандриту, и к игумену Христофору и иеромонаху Ефрему кахетской царь, чтоб он прислал к нему осетинская войска, которые желают у него быть под протекциею, ибо де имеет в том нужду, по которому письму он, архимандрит, из той осетинской деревни Картаули послал от себя иеромонаха Ефрема во оную /л. 69/ Кахетскую землю с присланными с ним из Москвы подарками и письмами, которые подарки привез он с собою на государевых подводах, а прогонные деньги брал в корысть себе. И притом повез с собою трем архиереем: двоим — грузинским да одному — кахетинскому архиерейское облачение: сакосы, стихари, амфоры, набедерники, поясы, епитрахили, которые состроены из пребогатых европейских стран парчей с прозументами, 3 евангелиа, на которых сверху и снизу доски и евангелисты с спасителевым образом были кованые, среброзолоченые, 6 образов акладных, на них ризы кованые среброзолоченые ж, 5 библей, позументу на 200 рублев, соболей на 200 ж рублев, деньгами 100 рублев, парчей разных, материй на 50 рублев, подносов серебряных 2 больших, чарок серебряных 2 дюжины, многое число кремней, да и протчаго из одежи и из мелочная товару немалое число и сверх того взял осетинская войска с 300 человек. При котором отправлении оная иеромонаха Ефрема и помянутая войска стал ево брат Койхусар Ериставов ему, архимандриту, и игумену Христофору и оному иеромонаху Ефрему выговаривать, что де вы делаете, просите де меня к себе в помощь и дали де [151] мне от себя в том одобрительное письмо, чтоб я имел с вами старание по оной Осетинской земле, дабы их привесть в крещение и подвесть под российскую протекцию. А ныне де вы жалованье от всемилостивейшей государыни получаете, а дело ведете несправедливо, что чрез письма обнадеживаете кахетскаго царя в том, что вы имеете ревность и услугу оному царю, а не Российской земле, да и войска де уже ко оному царю в верности службы своей отправили и что де дело чинится все негодное. То де оной архимандрит помянутаго брата ево не послушал и онаго иеромонаха /л. 69об./ с тем войском к тому кахетскому царю послал, то оной ево брат Койхусар обстал говорить того войска знатным людем о том, что они едут с ним, иеромонахом, во услугу и в подданство к кахетскому царю. Это де дело негодное, что вы отстаете державы Российской, то де из того войска послушали ево только 12 человек и назад возвратились, а протчие поехали с ним, иеромонахом.
И после того объявил ему, архимандриту, показанной ево брат тако, — что де я оные ваши непорядки все должен объявить, понеже де я нахожусь в службе и в подданстве ея императорская вличества, в чем я и присягу чинил. К тому же де и брата моего, игумена Николая, вы во всем обижаете и жалованья ему никакого не даете. И на оные слова оной архимандрит с игуменом Христофором осердились и сказали, — когда де ты стал с нами ссориться, то мы де и брата твоего подведем в вину. И которое тебе одобрительное письмо от себя дали, и то можем все повредить и испортить и тебя привесть в вину. Потом показанной иеромонах Ефрем от кахетскаго царя возвратился к ним обратно, котораго оной царь подарил пребогатым ковром золотым, катырями, одежею и деньгами, а войско осталось у него, царя, в службе, которому и жалованье произведено.
А потом оной архимандрит пошел пешей в Черкесы, в Малую Кабарду, к черкесам и стал им выговаривать, чтоб они ево, Картаульской деревни с знатными 5 человеки людьми, которые желают быть ко двору ея императорская величества и восприять святое крещение и быть в подданстве ея императорская величества, чрез свою землю пропустили. И на то оные черкесы объявили, — ежели де он, архимандрит, хочет ехать в Кизляр один или с протчими осетинцами, то де /л. 70/ они их не пропустят а буде поедет с картаульцами и перебьют всех до смерти и ево не пожалеют. Понеже де оной Картаульской деревни житель убил у них из черкесов знатная человека, за которая и они отмстить хотят таковым же случаем. Потому де оной архимандрит послал от себя в Кизляр иеромонаха Ефрема к князю Оболенскому с прошением, чтоб прислал к нему для препровождения ево из Осетии в Кизляр [152] канвою. И по отъезде онаго иеромонаха Ефрема в Кизляр за конвоем объявили из Черкес показанному брату ево приятели, что де оной иеромонах поехал на тебя, как они слышали, бить челом, то де оной брат ево, услышав оные слова, стал оному архимандриту выговаривать, за что они послали на него бить челом, понеже де он никакой вины не учинил, то де дали они ему письмо в такой силе, чтоб он ничего не опасался. Хотя де что на него и донесено будет, мы де исправим, по которому прошению оной князь Оболенский придал к нему для препровождения князя Олдигиреа с казаками.
И по приезде онаго князя с казаками взял он, архимандрит, с собою ж из картаульцов простых мужиков 5 человек, а не из знатных осетинцов, как указом повелено, 53 и ево, Николая с братом взял с собою ж и по приезде их в Кизляр хотели о всех вышеписанных архимандричьих непорядках где надлежит объявить, точию их до того не допустили и нощным времянем взяли их под арест в лагерь в одних кавтанах, где и заковали их в железы и разсадили порознь, а пажить их всю без остатку разграбили. А по какому представлению неизвестно. И толмача де для разговору никакого по прошению их не допустили. И положа их на арбы порознь, повезли за конвоем в Астрахань (а что у них пограбили, о том во оном их объявлении прописано имянно). А вышеозначенная де брата ево Койхосура сам он, архимандрит Пахомий, с игуменом Христофором и с иеромонахом Ефремом добровольно просили, чтоб быть ему для всякаго вспоможения при оной Осетинской комиссии, в чем дали ему, брату ево Койхосуре, за подписанием рук своих на грузинском /л. 70об./ диалекте письмо и хотели об нем представить доношением в святейший Синод в такой силе, что он, брат ево Койхосур, в той Осетинской земли ко обращению народа к крещению чрез сродников их великой помощник, с которая их письма, какож и с написанного об оном брате ево в святейший Синод доношения приобщены при том переведенные на российской диалект копии.
А (в) бытность де их в предписанной Осетинской земли никакого от них осетинскому народу возмущения не было и от святая крещения, також и от высочайшей ея императорскаго величества протекции оной осетинской народ, как он, игумен, так и помянутый брат ево Койхосур никогда никого не отвращали, но еще и сами они со оным братом ево по обращении к крещению и к подданству ея императорскаго величества онаго осетинская народа по ревности своей тщание и рачительство имели. А остановился де оной народ от крещения, как и выше показано, за недачею им оным архимандритом в награждение определеннаго от всемилостивейшей государыни жалованья, а не от другая чего. II в том оной архимандрит Пахомий, что якобы по возмущению и [153] отвращению их предписанной осетинской народ от крещения остановился, представлял на них, по вышеписанной злобе написано. И по означенному игумена Николая объявлению в святейшем Синоде по справке чтоб помянутые архимандрит Пахомий и он, игумен Николай, со игуменом Христофором о намерении своем ехать в Осетию сами святейшему правительствующему Синоду доношение подавали, — того по делу не значится, но об отправлении их в Осетию ради проповеди рекомендательное доношение, писанное от грузинских же архиепископов Иосифа да Московская Знаменскаго монастыря архимандрита Николая в ноябре 1742 году святейшему Синоду прислано из Кабинета ея императорская величества для разсмотрения уже в 1743-м году февраля 9-го дня. А по учиненным о отправке их, архимандрита с товарыщи, в Осетию с правительствующим Сенатом сношениям при том отправлении, как на покупку принадлежащих церковных всяких потребно, подъем их и на прогоны и для крещения осетинцом на покупку крестов и шнуров на гойтаны, в том числе и в жалованье им, духовным, на первой год правительствующим Сенатом определено отпустить и отпущено из Статс-канторы денег /л. 71/ 1000 рублев. Из коей суммы в Москве куплено церковной разной утвари на 68 рублев на 34 копейки, а о достальных 931 рубле 66 копейках они, духовные, просили, чтоб оные выдать им, кои де они по общему согласию, оставя из них на прогоны, разпределять без всякая спору, почему оные им и отданы. Книг на грузинском языке взяли они с собою: евангелии, апостолов, служебников, октаев, требников, библий каждого звания по 4, триодий постных 30, цветных 20, псалтырей 10, часословов 200, букварей то ж, катихисисов 3, Иоанна Дамаскина 40, Маргарит 1, апокаликсисов 2, азбук 400. Вышепомянеиному иеромонаху Ефрему такого, чтоб из посланных с ним в 1746-м году на роздачу приходящим ко крещению осетинцом 500 рублев, кои будут креститься, в Кизляр давать по 20 рублев, а кои в Осетии, тем по их разсмотрению приказу от святейшая Синода не было. И по указу ея императорская величества святейший правительствующий Синод ПРИКАЗАЛИ: о всем вышеизображенном, яко о немаловажном деле к надлежащему разсмотрению сообщить правительствующему Сенату, объявя притом, что святейший Синод разсуждает за удобнее бы означенная архимандрита Пахомия и согласников ево игумена Христофора и иеромонаха Ефрема против объявления помянутая игумена Николая и брата ево Койхосура в том еще до разстощения ими денежной казны и протчаго в подарки и выезжания в милитинскую землицы, а паче до противных коррешпонденций с милитинским и кахетским царями и протчих действ касается, так и реченнаго игумена Николая и брата ево. Койхосура по [154] протесту объявленная архимандрита Пахомиа, в чем надлежит секретно допросить преосвященному Иллариону, епископу астраханскому, обще с астраханским губернатором в Астрахани. И кому с кем, в каком споре их, подлежательно будет дать им очные ставки, на которых велеть им друг друга, кто, что, на кого ведает, уличать ясными доказательствы. И по тем допросам их о том, еже до неверности их к высокосамодержавному /л. 71об./ российскому престолу касается, а междо тем и о протчем, чрез кого и как наиспособнейше секретным образом изследовать, и что по допросам их и очным ставкам и по следствию окажется, сочинив из всего того обстоятельные выписки и экстракты к надлежащему разсмотрению от них, преосвященного епископа и астраханского губернатора, при общих доношениях прислать в святейший правительствующий Синод и в правительствующий Сенат с нарочным. А из оных духовных, которые по усмотрению их преосвященная епископа и губернатора явятся виновнейший, тех под крепким, а кои к верности всероссийскому престолу окажутся безсумнительны, тех под честным арестами, прислать в святейший Синод, а о игуменском брате Койхосуре (он же и Кайхосро), также и о 5 человеках осетинских старшинах, кои имели быть ко двору ея императорская величества, естли оные в Кизляр выехали или впредь выедут, то их в Санкт-Питербург пропущать ли. И с каким от них по вышеявленному из объявления игумена Николая сумнительству освидетельствование, то составляется в собственное разсмотрение правительствующая Сената. И что по сему в правительствующем Сенате будет учинено требовать, дабы о том сообщено было святейшему правительствующему /л. 72/ Синоду по обыкновению, и правительствующий Сенат да благоволит о вышеписаном учинить по ея императорская величества указу.
Обер-секретарь Яков Леванидов.
Секретарь Никифор Слопцов.
Июня 7-го дня 1748 года.
На л. 61 отмета о подаче: Подано июня 7 дня 1748 года.
На л. 72 помета под текстом: слушано того ж июня в 8 день.
На лл. 61-72 скрепа: Канцелярист Череповский.
ЦГАДА, ф. 259, оп. 22, д. 1575, лл. 61-72.
Комментарии
50. Документ свидетельствует о том, сколь серьезны были противоречия и трения среди членов Осетинской духовной комиссии. Как объяснял Беро (Борис) — один из членов Осетинской духовной комиссии, эти трения были вызваны тем, что Кайхосро требовал от Пахомия «провозглашения» его над «осетинским народом главным старшиною» с выдачей «письма» (свидетельства), которое подтвердило бы его право представлять население Осетии. Архимандрит Пахомий, как утверждал Беро, отверг требование Кайхосро (см. ЦГАДА, ф. 259, оп. 22, д. 1575, лл. 106, 461-461 об.). Г. А. Кокиев считал, что братья Николай и Кайхосро выступили против архимандрита Пахомия в связи с тем, что Кайхосро, находясь без определенных занятий при Осетинской духовной комиссии, добивался у Пахомия назначения в Комиссию в качестве проводника (см. Известия СОНИИ, т VI, Орджоникидзе, 1934, с. 330). В дальнейшем документы показывают, что обвинения, которые предъявляли Николай и Кайхосро Махотеловы к архимандриту Пахомию, были неосновательны, за что они были наказаны русским правительством.
51. Под «Милитинскою землею» Николай подразумевал и всю Туалетию (Алагирское общество).
52. Чтобы понять политический смысл борьбы Кайхосро и его брата против Пахомия, нельзя не обратить внимание на попытку игумена Николая представить часть Осетии — Туалетию как «заграницу». Этот район Осетии больше, чем другие, был объектом притязаний грузинских князей. Кайхосро и Николай, отстаивавшие идею вассального подчинения Туалетии, естественно, опасались появления там членов Осетинской комиссии, политические цели которой им хорошо были известны.
53. Чтобы принизить значение Осетинского посольства, особенно письма, поданного этим посольством на имя императрицы Елизаветы Петровны, игумен Николай и его брат утверждали, что в Кизляр «взял он, архимандрит, с собою из картульцев простых мужиков 5 человек, а не знатных осетинцев, как указом повелено».