-

БАКРАДЗЕ Д. З.

ЗАМЕТКИ О ЗАКАТАЛЬСКОМ ОКРУГЕ

I. Введение.— Краткий географическо-этнографический очерк.— Исторический обзор.

Закатальский округ в историческо-этнографическом отношении представляет интерес особой важности.

Наделенный роскошною природою, населенный в старину исключительно грузинским элементом, он служил северо-восточною окраиною Кахетии и постоянным оплотом против народов Дагестана; но в эпохи сильного политического расстройства Грузии, в течении XVII и XVIII ст., лезгины, при содействии персидских шахов и адербейджанских татар, после целого ряда нашествий совершенно отторгли его от Кахетии, уничтожили или рассеяли большинство коренных его жителей и, утвердившись на их пепелищах, принесли с собою свои порядки, подчинили уцелевшую незначительную часть грузинского населения рабству в экономическом отношении, навязали ей мусульманскую веру, нравы и пр. Даже язык подвергся сильному искажению.

Каков именно был исторический ход этого переворота и какого рода социально-экономический строй жизни установился в Закатальском округе впоследствии, вот вопросы, которые мы намерены выяснить в настоящей статье.

Литература, касающаяся округа, не богата. Вот источники, из которых можно почерпнуть сведения о нем: a) «Histoire de la Georgie» и « Description geographique de la Georgie» Вахушта (издание акад. Броссе); б) статьи и заметки, помещенные в «Сборнике сведений о кавказских горцах»: «Природа и люди Закатальского округа», А. фон-Плотто (в VI вып. Сборника), «Население Закатальского округа по народной переписи 1871 г.», Н. И. (в (VI вып.), «Бывшее Елисуйское султанство» (с картою), И. Линевича (в VII вып.), «Несколько данных для определения экономического быта жителей Елисуйского наибства» (в VII вып.); в) «Закатальский округ» (издание Кавказского Статистического [249] Комитета в 1887 г.); г) «Закатальский округ», А. Пасербского (в газете «Кавказ» за 1864 г.); д) ряд заметок и корреспонденций природного ингилойца Мосе Джанашвили, помещенных в грузинской газете «Дроэба». Богатый материал для ознакомления с обычным правом жителей, с социальным и экономическим строем округа составляют журналы бывшей Закатальской Сословно-Поземельной Комиссии, за 1869-1874 г.

___________

Округ занимает юго-восточную часть Алазанской долины и граничит: с юго-запада рекою Алазанью и склоном Ширакской степи, с юго-востока — Кану-Кобыхом или Кара-су, с северо-запада Картубан-чаем, а с северо-востока Главным Кавказским хребтом. К округу примыкают: с запада Сигнахский, а с юго-востока Нухинский и Елисаветопольский уезды. Он состоит из двух, особо сложившихся в политическом и экономическом отношении, отделов: из прежних Джаро-белаканского округа и Елисуйского султанства. Их делит Капу-чай: к западу от реки лежит Джаро-белакань, а к востоку Елисуйское султанство. Последнее еще не так давно заключало в себе, кроме собственно Елисуйского султанства, еще Цахурское владение, ныне Горный Магал. Последнее, занимая верхнее течение р. Самура, с селениями цахурской группы, по покорении Восточного Кавказа присоединено к Самурскому округу. Первое же, расположенное к югу от Горного Магала, от которого отделяется Главным Кавказским хребтом, лежит между реками Капу-чаем, Алазанью, Айри-чаем и Кошка-чаем. Вся поверхность нынешнего Закатальского округа составляет 72,28 кв. миль или 3497,5 кв. верст. На этом пространстве, по новейшим сведениям, размещено 74.449 душ обоего пола.

Рельеф местности определяется Кавказским хребтом, который величественно окаймляет округ с северо-восточной стороны и которого особенно выдающимися вершинами служат Динди-даг (10.576 ф.) и Гудур-даг (11.073 ф.). Он падает крутыми скатами, давая истоки многочисленным потокам, несущим дань своих вод реке Алазани. Из них преимущественного внимания заслуживают, по величине и быстроте течения: Мазим-чай, Катех-чай и Курмух-чай, которые, разливаясь при весеннем таянии снегов в горах и при сильных дождях по низменностям, образуют множество болот, [250] распространяющих миазмы и порождающих упорные и злокачественные лихорадки.

Чрезвычайное обилие влаги в округе способствуют сильному развитию растительности. Леса, местами покрывающие тамошнюю почву сплошными насаждениями, отличаются гигантскими размерами своих деревьев, из которых особенно известны: дуб, бук, чинар, каштан, орех, липа, ясень. Фруктовые деревья, встречающиеся в них в диком виде, следующие: инжир, кизил, айва, гранаты, груши, яблоня, сливы, хурма, виноградная лоза, вьющаяся по деревьям, и др. Из хлебных злаков произрастают: пшеница, ячмень, просо и рис, лучший сорт которого — зарнинский, ценимый и на тифлисском рывке. Замечательно достоинство зернинской почвы: она не знает отдыха, а между тем ежегодно дает весьма значительный урожай.

Минеральными источниками в округе особенно известно Елисуйское султанство; так, там находится серно-щелочный источник горячей воды, в 10 верс. от Елису, в ущельи Амам-дара, пользующийся общею известностью и в соседних уездах; серный источник Мох-булах в одной версте от Елису и по близости его углекислый источник; между селениями Алибегло и Шихляр бассейн минеральной холодной воды Кайнатмы, посещаемый в летнее время множеством туземцев. Недра гор округа богаты металлами, из которых только некоторые исследованы. В белаканском ущельи указывают довольно хорошего качества медную руду, кобальт, железный купорос, колчедан, железо и антимоний, в тальском ущелье — медь, в мухахском — свинец и серебро, в елисуйском — тоже серебро.

Округ изобилует и дичью всякого рода: фазаны, курочки, дикие голуби, вальдшнепы, бекасы, дикие утки встречаются в огромном количестве; у подошвы Ширака бродят аисты, а на скалистых вершинах гор гнездятся беркуты, коршуны, ястреба. Последние употребляются туземцами для охоты на фазанов и других пернатых и, хорошо выдрессированные, ценятся довольно дорого. Из диких зверей в округе водятся: шакалы, лисицы обыкновенные и черно-бурые, дикие вошки, барсы, рыси, медведи, дикие кабаны, дикие козы, олени, куницы, зайцы; на горах же, в особенности около селения Елису, туры (“Природа и люди Закатальского округа" в Сборнике сведений о кавказских горцах, VI вып. 1—5.— Газета “Кавказ" за 1864 г., № 59.). [251]

Закатальский округ в административном отношении ныне делится на 4 участка: Белаканский, Джаро-мухахский, Кахский и Алиабадский, образовавшиеся из прежних шести наибств: Белаканского, Джарского, Мухахского, Елисуйского, Алиабадского и Карасуйского. Для удобства, мы в нашем очерке держимся последней номенклатуры. Из этих наибств первые четыре подгорные, наилучшие по климатическим условиям, а два последние, при-алазанские, самые нездоровые, особенно Карасуйское.

В этих шести наибствах население размещено в следующем порядке: подгорные наибства заняты, за немногими, впрочем, исключениями, лезгинами, а при-алазанские мугалами и ингилойцами.

Между тремя народностями округа абсолютное большинство составляют лезгины; только этим преобладанием их объясняется то обстоятельство, что они могли занять лучшие в климатическом отношении места и оттиснуть ингилойцев, за исключением одних кахцев, и вместе с ними мугал в низовья и привести их экономическую зависимость от себя. По переписи 1871 г. числилось: грузин (ингилойцев) — 5295 душ мужеского и 4925 женского пола (10.220 душ обоего пола), татар — 6530 душ муж. и 5642 д. ж. (12.172 д.), лезгин — 18.892 д. муж. и 15.518 д. ж. (34.410 д.),— всего же населения в округе — 56.802 д. Из них лезгины и татары все магометане; ингилойцев же показано было православных 3094, а магометан 7126. По камеральному описанию 1873 года, общая цифра населения округа показана в 67.750; в этом числе магометан показано 64.524 д., а христиан-ингилойцев 3436 д. По данным Кавказского Статистического Комитета за 1887 г., населения в округе показано всего 74,449, из которых мужеского пола 39.948, женского 34,501. По народностям обоего пола: лезгин (аварцев и цахурцев) 39.732, адербейджан. татар (мугал) 21.065, ингилойцев 8727. По вероисповеданиям: магометан: лезгин 39.726, татар (мугал) 21.065, ингилойцев-православных 109 (?!) (Столь незначителъное число ингилойцев-православных получилось, по всей вероятности, оттого, что последние, при опросе их, во время составления посемейных списков населения в 1886 г., показали себя грузинами. Подобное предположение подтверждается прежними статистическими показаниями.), ингилойцев-магометан 8618. Христиане-ингилойцы распределены в шести деревнях: Енгиане, Тасмало, Зегане, Карагане, Алибегло, [252] Котуклу, Мешабаше и Ках-ингило. Из этих селений только три последние населены исключительно христианами; в остальных же христиане-ингилойцы перемешаны с магометанами-ингилойцами (Журнал Закатальской Сословно-Поземельной Комиссии, № 45.— “Население Закатальского округа" в “Сборнике сведений о кавказских горцах", VI, стр. 55—59, вып. IX, стр. 52-54. — “Закатальский округ" (издание Кавказского Статистического Комитета). Тифлис, 1887 г., стр. 11, 19. 29.).

Бесспорно, что ингилойцы составляют остатки древних обитателей Закатальского округа. Название это происходит от тюркского слова «енги» новый; отсюда «енгилав» новообращенный, переделанное грузинами в «ингило» — название не очень старое, ибо оно неизвестно ни грузинским летописцам, ни Вахушту. Почти одновременно, в XVII в., стали населять этот край дагестанские горцы и тюркское племя (см. ниже исторический обзор), называемое «мугал». Название это осталось, вероятно, от монголов, составивших, как надо предполагать, ядро здешнего татарского населения, еще до появления родственного ему адербейджанского племени. Бесспорно и то, что лезгинская и татарская народности стали пополняться впоследствии. Судя потому, что большинство округа говорит аварским языком, следует думать, что оно вышло из Аварии; лезгины же Елисуйского султанства, бесспорно, суть выходцы из Цахура, язык которого, известный под именем цахурского или калтахского признается ныне принадлежащим к иранской группе языков (“Закатальский округ" (издание Кавказ. Статист. Комитета), стр. 40—41 и “Примечания".). Что же касается языка мугал в округе, то он общеупотребителен во всем восточном Закавказьи и в северной части Персии. Здесь нельзя не заметить, что язык этот служит языком сношений между всеми народностями округа, ибо его знают все, и лезгины, и ингилойцы.

Относительно языка ингилойцев Мосе Джанашвили в газете «Дроэба» (1880 г., № 146 и 1883 г., № 138) сообщает интересные сведения. «В каком бы отношении, говорит он, вы ни рассматривали Саингило (т. е. землю населенную ингилойцами), вы найдете отличительные особенности между верхним и нижним его населением. Язык последнего менее обезображен, и потому более понятен для грузина. Замечательно, что нижние ингило в конце речи употребляют, как рачинцы, частицу ** [253] (qe), чего не делают верхние ингило, хотя первые отделены от последних пространством в каких-либо 20 верст. Словом, если вы внимательно прислушаетесь к языку нижнего Саингило, то найдете его более сходным с рачинским говором, чем с карталино-кахетинским языком». Г. Джанашвили относит к верхней части Саингило селения Сускент (26 дворов) и Ках (249 дв.), с его отселками Саканом (около 15 дв.) и Мешабашем (22 дв.), а в нижней — все остальные ингилойские деревни. Верно то, что ингилойский говор разнится от грузинского языка. Мы, однако, не уверены, чтобы в говорах нижнего и верхнего Саингило действительно существовала такая разница, какую допускает автор, а потому вопрос этот оставляем открытым. Самая частица ** (qe), эта древняя книжная форма, удержалась и в населении Сигнахского уезда, прилегающей к Саингило; в остальную часть его и в Телавский уезд она не переходит.

Г. Джанашвили приводит несколько фонетических особенностей верхне-ингилойского говора. В нем нет звуков * (подходящ. к сочетанию д и з) и * (подходящ. к сочетанию д и ж), они заменяются звуками: з и ж. Так, ингилоец говорит: *** (зиза) вместо *** (дзидза), *** (биза) вм. *** (бидза), *** (жожо) вм. *** (джоджо), *** (жори) вм. *** (джори). Встречается и замена в посредством м: *** (мина) вм. *** (вина). В конце слов часто выпадает гласная; в окончании имен существительных и прилагательных обыкновенно выпадает * (и): *** (кап) вм. *** (каци), *** (цхен) вм. *** (цхени) и т. д. Выпадают согласные и в начале слов в тех случаях, когда в грузинском происходит стечение согласных; так, напр., выпадает м: *** (таш) вм. *** (мташи), *** (тцодеб) вм. *** (мтцвадеби) и в: *** (нохит) вм. *** (внахет). Случается часто замена одних гласных другими, как это видно из только что приведенного примера. Приведем еще слово *** (рум) вм. (ром). Из этих же примеров обнаруживается, что верхне-ингилойский говор избегает стечения согласных. В подтверждение сказанного приведем еще слово *** (аикав) вм. *** (икве). Выпадает иногда в: *** (тол) вм. *** (товли), *** (чон), вм. *** (чвен), или же заменяется звуками, несуществующими в грузинском языке и соответствующими французским eu и u: *** (keurtzkhi) вм. *** (kvertzkhi), *** (geuli) вм. *** (gveli), *** (kurti) вм. *** (kvirti). [254]

Все это указывает на позднейшее искажение грузинского языка в верхне-ингилойском говоре. Но в последнем можно встретить некоторые особенности, указывающие, по-видимому, на их древность; как, напр., в речи часто попадается звук * (й), которого нет уже в карталино-кахетинском говоре: *** (дедай) вм. *** (деда), *** (мамай) вм. *** (мама), *** (шишайти) вм. *** (шешит) (Звук * (й) ныне слышится и в говоре западной Грузии, особенно в Гурии и бывшей Батумской области. В Карталинии и Кахетии его не слышно, между тем он весьма часто встречается в древних манускриптах. Надо поэтому полагать, что он господствовал в старину и в живой речи всего грузинского народа. Д. Б-дзе.).

Склонения и спряжения в ингилойском говоре подчиняются вообще законам грузинского языка. Попадаются, однако, особенности, как, напр., выпадание вспомогательных глаголов в некоторых случаях: *** *** ме мовдивар (вар значит: я есмь) я прихожу, в ингилойском говоре — ** *** ме мовд; *** *** шен мосдихар (хар значит: ты еси) ты приходишь, в ингилойском говоре — *** *** шен моhд (Мы привели эти отрывочные заметки г. Джанашвили для того, чтобы указать на необходимость более обстоятельного исследования ингилойского говора. Существуют в грузинском языке и другие говоры, не затронутые до сих пор исследователями. Изучение их пролило бы, по всей вероятности, новый свет на свойства грузинского языка. Д. Б-дзе.),

Для грузинологов приведем небольшой рассказ на верхне-ингилойском говоре. В скобках обозначены грузинские слова, значительно отступающие от ингилойских.

(помещенный далее грузинский текст опущен по техническим причинам. – прим. расп.)

______________

Существует мнение, что Закатальский округ входил в глубокой [255] древности в состав Албании греков и римлян и Аговании армян, обнимавшей как Заалазанский край, так и Ширван с Дагестаном. Названия «Албания», «Агования» неизвестны в дошедших до нас письменных памятниках Грузии. Армянскому историку Моисею Хоренскому приписывают мнение, будто Агования была населена народами одного происхождения с армянами; но против этого мнения, между прочими доказательствами, имеется свидетельство Страбона, утверждающего, что жители Албании принадлежали к разным народностям, ибо говорили на 26 разных языках (Amedee Tardieu, ”Geographie de Strabon", Paris, 1873, t. II, livre XI, p. 409.— Saint-Martin, “Memoires sur l’Armenie", t. I, 214-218.). Грузинские летописи, в свою очередь, говорят, что Закатальский округ составлял часть Герета, населенного грузинами, исповедывавшего до X в. армянскую веру и обращенного к греко-грузинскому исповеданию кахетинскою царицею Данарою. В начале XI в. кахетинский царь Квирике присоединил Герет к Кахетии и с того времени это название почти исчезло. Тот же Квирике разделил все свое царство на несколько эриставств, из которых два были за Алазанью, называемою Гагма-Мхари (***-***, ту-сторонний) и Елисени. Из них первое известно под тем же именем и нынешним грузинам. Гагма-Мхари граничило с востока Кавказским хребтом, с запада р. Алазанью, с севера Панкисом и Тушетиею, а с юга Елисеном, заключавшим в себе пространство между нынешним Белакан-чаем (Белакнис-цвали), Капу-чаем (Гишис-цвали), Алазанью и Кавказом. В Елисени, при цухетской церкви была учреждена кафедра епископа, духовной юрисдикции которого подчинялись округа Елисени, Цухета и Шикикии или Шеки, под которым разумелась смежная с округом часть нынешнего Нухинского уезда. В XV в. грузинский царь Александр разделил всю Грузию между своими тремя сыновьями, из которых младший, Давид, получил Кахетию. В исходе XV в. сын Давида Георгий упразднил в Кахетии эриставства и взамен их учредил моуравства, с резиденциями для заалазанских моуравов в Елисени, Цухете и Дчиауре. В это время дагестанские горцы не только не беспокоили внутреннюю и заалазанскую Кахетию, но, напротив, отбывали кахетинскому царю повинность, состоявшую в том, что в определенный срок обязаны были доставлять ему лед с Кавказских гор (Wakhoucht, ”Geographie de la Georgia", 306—309, 328; ”Histoire de la Georgie", II, 1 livr., 162; 2 livr., introduction, p. CXVI, CXJX.). [256]

По указанию грузинских источников, впервые стали спускаться, для заработков, на алазанскую плоскость, толпы так называемых «гулхадаров», населявших за снеговым хребтом суровые и непроизводительные местности. Кто такие именно были эти гулхадары, нам неизвестно; название, однако, «гулхадар» встречается не в одних грузинских летописях, но и в позднейших наших официальных данных,— в последних в форме «глуходар» (Полковник Коцебу, в составленных им в 1826 г. “Статистических сведениях о джарских владениях", говорит: “народы, живущие за первым снеговым хребтом: джурмуты, клесерухи, колали, мишлиши и кухсурцы, известные под общим именем “глуходар", т. е. людей с открытою грудью (аналогия, примененная к крайне бедному их состоянию, от бедного и скудного произведения земли их в холодном климате) приходили и ныне приходят для заработков в Кахетию." (См. Журнал Закатальской Сословно-Поземельной Комиссии, № 46).) и «булхадар». «Булхадар» в употреблении поныне между ингилойцами, которые этим именем называют всех лезгин, живущих в горах. Грузины обременяли гулхадаров тяжелыми работами; но, при всем том, с течением времени число их стало увеличиваться, и те из них, которые оставались без дела, обращались к воровству и разбоям.

Дагестанцы начали вторгаться в Кахетию во времена персидского Шах-Аббаса. В 1616 г. он обратился к ним с следующим воззванием: «я намерен уничтожить Кахетию; бейте ее жителей или забирайте их в плен». Сам Шах-Аббас с несметными полчищами проник в Кахетию, разорил ее, ограбил церкви, поломал иконы и кресты и забрал в плен часть населения, которую поселил в Мазендеране, Хорасане и Гилане (“Histoire de la Georgie", II, livr. 1, 163-164.). По этому предмету до нас дошли, независимо грузинских сказаний, еще сведения, заключающиеся в современных событиям хрониках армянина Аракела Тавризского в мусульманина Искендер-Мунджи. Оба они подробно и почти согласно с грузинскими источниками говорят о страшных опустошениях Шах-Аббаса и выселении кахетинцев в Персию. По удостоверению Искендер-Мунджи, еще ни один мусульманский завоеватель не карал так беспощадно этот злополучный край. Число избитых на месте он показывает в 60—70 тысяч душ, а число забранных в плен более чем в 100 тысяч. Цифра эта, конечно, очень преувеличена; но при этом мы должны заметить, [257] что с того именно времени заалазанская Кахетия сильно оскудела грузинским элементом и что взамен его из Адербейджана было пригнано 15 тысяч дворов тюркского племени (“Histoire de la Georgie", II, 1 livr., Addit. IV. 421—445; V, 445—509.). После Шах-Аббаса опустошенная заалазанская область стала особенно привлекать к себе горцев Дагестана. Привычным занятием их были грабежи и убийства. В этом деле их явно поощряли персидские ханы, сидевшие в Карагадже. «Если кахетинец убивал лезгина или татарина», говорит летопись, «то хан отсекал ему голову или присуждал его к платежу крови; если же лезгин или татарин убивал грузина, то это, по мнению хана, так и следовало» (Ibid., II, 1 livr., 178.). Покровительствуемые ханами, лезгины начали опустошать Грузию организованными партиями. Пунктами опоры им служили Джары и Белакань, откуда они направлялись во внутреннюю Кахетию, Сомхетию, Карталинию и даже Ахалцих, где вступали в службу пашей и откуда рассыпались по Карталинии. С гор Дагестана спускались: капучинцы и анцухцы — на Сацхениси в Картубани, джурмутцы — на Лагодех, Белакань и Катех, цахурцы — на Закаталы, Мухах и Елису. Прилив их впоследствии так начал усиливаться, что буквально не было в Грузии безопасного от них места: горы, леса и долины были в летнее время заняты лезгинами. Ими предводительствовали так называемые «белады» (“Белад" в переводе: знающий местность.), хорошо знакомые со всеми местностями Грузии. Кахетинцы, бывшие в наибольшей опасности, стали дичать; в них иссякло чувство любви к родине. Многие из них приставали к лезгинам и служили им в качестве беладов. До нас дошли по этому предмету письма кахетинского царя Имам-Кули-хана, писанные в 1720—1722 гг. в Персию к Гусейн-Кули-хану или Вахтангу VI, бывшему в то время иранским спасаларом и адербейджанским бегляр-бегом. Эти письма, или, лучше сказать, отчеты рисуют мрачную картину безнадежного положения Кахетии. «Над нами», говорится в них, «постоянно висит грозный меч. Силы лезгин все больше и больше растут. Нет уголка, где бы не лилась кровь. Если ходатайство Ваше не окажет нам помощи, наше дело пропало, наш край безвозвратно погиб... До сих пор с нами боролись одни джарцы и живущие в горах лезгины; теперь восстали против нас и гулхадары. К [258] ним пристали кабальцы, шакинцы и другие... Наши враги расположились в Гавазе. С гавазцами и вообще с гагма-мхарцами они открыли переговоры; они смущают последних, говоря, что напрасно они ожидают помощи от шаха, что шах сам в опасном положении и потому лучше им примкнуть к лезгинам. Вы знаете, что крестьяне глупы и легко поддаются обману: они послушались лезгин и теперь действуют заодно с ними против своих же. Лезгины увлекли также и некоторых тавадов (князей). Поспешите подать помощь, иначе и остальная Кахетия изменит нам,— и тогда горе Адербейджану и соседним странам... И внутренняя Кахетия пристала к лезгинам.....» (“Hist. de la Georgie”, II, 2 livr., 416-428.).

Вот как была деморализована Кахетия. Естественно, что в таком положении значительное число грузин было увлекаемо в плен в горы. В Закатальском округе ингилойцы рассказывали нам, будто потомки этих пленных грузин населяют деревни Горного Магала: Джиних, Цахур, Муслах, Кудул, Кильмиш, Гильмиш и Михих, и помнят еще свое грузинское происхождение, а в горах Муслаха есть и церкви грузинской постройки. Очень может быть, что рассказ этот имеет основание. Упомянутые деревни лежат в верховьях Самура, на территории Цахура, а местечко Цахур, no другим данным, когда-то исповедывало христианскую веру и было во власти владетеля из грузин, некоего Али-бека, основавшего династию елисуйских султанов (“Бывшее Елисуйское султанство" в “Сборнике сведений о кавказских горцах", VII, 15—16.).

Каждый, кому приходится касаться исторической географии Грузив, обыкновенно обращается к Вахушту, жившему в XVIII ст. и сгруппировавшему данные этого рода в своей «Географии Грузии». Но нужно иметь в виду, что Вахушт, столь обстоятельный в описании Карталинии, Имеретии и внутренней Кахетии, дает весьма скудные сведения вообще об окраинах Грузив. По этому-то о Гагма-мхари и в особенности об Елисени он говорит почти мимоходом. Некоторые географические пункты, показанные на его карте, совсем не вошли в самый текст его «Географии». Ни один из известных пунктов на хребте, примыкающем к Закатальскому округу, не упоминается у него и все они ныне носят мугальские названия, хотя ниже хребта, в [259] теперешних наименованиях некоторых рек, как они ни перековерканы на наших картах, легко проследить грузинское их происхождение; таковы, между прочим, Моурав-даг (“Моурав" значит: управляющий.), Цертель-ор, Цертель-тахта (Церетлис-мта, Церетлис-тахти); последние, вероятно, имеют связь с историею имеретинского рода Церетели, производящего себя, по фамильному преданию, из Дагестана (“Histoire de la Georgie” II, 2 livr, 196, note 2.). Из рек округа Вахушту известны: Мадчис-цкали (ныне Мазим-чай), Белакнис-цвали (ныне Белакан-чай), Курмухис-цвали (ныне Курмух-чай) и Гишис-цвали (кажется, ныне Капу-чай). Заметим, что некоторые из нынешних географических названий округа известны и гораздо ранее Вахушта; так, в акте царя Александра (1413+1442), подробно перечисляющем на территории Грузии поместья Мцхетского собора, с их крестьянами, поименованы: Белакани, Лагодехи, Базари, Кунелиани, Цин-убани, Ганготи и Ганухи. В Ганухе церковь имела 80 дворов крестьян (”Histoire de la Georgie", II, 2 livr., CXIX.— “Акты Кавказской Apxeoграфической Комиссии", VI, 2 часть, 770.). Если этот Ганух однозначущ с Гейнухом нынешних карт, входящем в Нухинский уезд, то, значит, грузинское население близко подходило к г. Нухе. Одним из главнейших населенных мест в округе у Вахушта показав Гиши, в котором сидел сначала эристав, а потом моурав цухетский. По словам его, «Шах-Аббас обратил Гиши в резиденцию султана и первым султаном сделал принявшего ислам некоего Вахвахи-швили». Нынешние Джары вначале известны были под именем Пипинети, в котором кахетинским царем Леовом (1520+1574) поселены были лезгины, обязанные доставлять, в виде дани, лед с гор. Название Джары, данное этой местности при царе Арчиле (1664+1673), некоторые производят от грузинского *** (джари) — войско (“Журнал Закатальской Сословно-поземельной Комиссии", № 45.), хотя и в летописях, и у Вахушта оно употребляется всегда в форме *** (дчари). Нынешний Ках в старину назывался Каки.

Здесь нельзя не обратить внимания на то, что только в одном из при-алазанских наибств, а именно, в алиабадском, находятся, и то в двух местах, остатки старых памятников: церкви в Алиабаде и выше Фальдарло. Фальдарлинская церковь, [260] с куполом и уцелевшею фресковою живописью, лежит вправо от шоссейной дороги, идущей к Закаталам, между тем как подгорные наибства, можно сказать, переполнены ими, что служит ясным доказательством того, что в старину все грузинское население было сгруппировано в подгорной части округа, ныне занятой преимущественно лезгинами. Многие из этих памятников легендарное сказание ингилойцев приписывает грузинской царице Тамаре (1174+1212), известной здесь под именем Падишах-Пери, но, к сожалению, они доселе еще не исследованы. По словам же очевидцев, из них особенного внимания заслуживают: верстах в 10—12 от Лагодех, древнего Лаквати или Лагоети, в горах, на Мазим-чае, укрепление Макабели или Нохпато, ныне Пери-кала, которое, как утверждают посещавшие его, имеет значительные размеры; знаменитая стена, тянущаяся, говорят, параллельно Кавказскому хребту, от Кану-Кобыха до селения Катехи, длиною около 70 верст, местами уцелевшая и снабженная многими оборонительными башнями; развалины городов в Базаре и Гюллюке. Церкви с куполами или без них, но больших размеров: выше Белакани, в верстах 4—5-ти, в Карадже, в Куме и вблизи Мацеха, в урочище Капис-дара. Общею известностью пользуется курмухская церковь св. Георгия, ниже Каха, у почтовой дороги, посещаемая 10 ноября богомольцами из ингилойцев, как христиан, так и магометан.

II.

Присоединение составных частей нынешнего Закатальского округа к России.— Социально-экономический и поземельный строй населения бывшей Джаро-белаканской области.

Присоединение Закатальского округа к России началось при главноуправлявшем Грузиею кн. Цицианове. Так как «вольные общества Джарской провинции» давали у себя приют дагестанским горцам и вместе с ними вторгались в Кахетию, то для обуздания их в марте 1803 г. ее заняли наши войска. Последствием было то, что все общества, равно как и елисуйский владетель Али-султан, по договору от 17 апреля, дали присягу на подданство России, обязавшись притом: платить безотговорочно всякий год, [261] 1 августа и 1 ноября, дань из 1100 литр шелка (§ 2), т. е. (полагая каждую литру по 12 р.) 13,200 р. (Сумма эта была разложена поровну (т. е. по 4440 р.) на магалы: Джарский, Тальский и Елисуйское султанство.); «не давать в своих селениях убежища хищным дагестанским лезгинам и прочим народам, на Грузию покушение имеющим» (§ 5); «алиабадским грузинским деревням, с давнего времени в общества их включенным и оставляемым в управлении их на прежних правах и обычаях, в свободном отправлении христианской веры не чинить никакого препятствия» (§ 9). He смотря, однако, на такой договор, джарские общества продолжали принимать дагестанских лезгин и не переставали нападать на Кахетию, вследствие чего зимою того же года двинут был за Алазань отряд из 16 рот, который хотя, после упорного боя, и разбил скопища лезгин, но понес значительный урон и потерял главного своего начальника в лице генерал-маиора Гулякова. Порядок был восстановлен, но постоянные войны в разных частях Кавказа мало-помалу отвлекли внимание правительства от джарцев и данные ими обязательства стали ослабевать. Джарцы опять взялись за обычное свое дело, перестали вносить подать и, наконец, в 1830 г., при главноуправлявшем графе Паскевиче-Эриванском снова возмутились. Возмущение было подавлено в том же году и затем, в ограждение от нападений дагестанцев, воздвигнут ряд укреплений под названием Лезгинской кордонной линии и заложена крепость Новые Закаталы. Вместе с тем, на основании Высочайше утвержденных 24 июня 1830 г. правил, учреждена Джаро-белаканская область, с подразделением ее на магалы и с подчинением временному областному правлению, к ведению которого отнесено и Елисуйское султанство, хотя и оставленное «на прежнем основании под распоряжением своего султана». «Предоставляя», говорится в правилах, «джарцам и прочим обществам сохранение прежних прав и преимуществ, поколику сие будет согласно с общими законами и уставами Российской империи, позволить им, на прежнем положении, национальный медиаторский или примирительный суд, называемый шаро, для первоначального разбирательства между собою взаимных споров и претензий, с тем, чтобы тяжебные гражданские дела поступали из сего примирительного суда во временное правление к рассмотрению и решению по российским законам в таком только [262] случае, когда сего пожелает какая-либо из спорящих сторон, впредь до имеющего о сем последовать дополнительного положения» (§ 4); « привести в известность все общественные имущества и обратить оные в пользу казны» (§ 5).

«В заключенном в 1803 г. джарцами мирном трактате они обязались алиабадские грузинские деревни (ингели) оставить свободными в отправлении христианской веры и в богослужении не чинить никакого препятствия; но, напротив того, джарцы, притесняя порабощенных ими грузинских крестьян в свободном отправлении христианской религии, воспретили им строить церкви и даже принимать к себе христианских исповедников, по каковым утеснениям ингели, быв прежде христианами, мало-помалу впали в заблуждение магометанства, а потому учредить между ими свободное отправление веры и богослужения христианской религии...» (§ 6).

«Джарская провинция, по нынешнему ее положению, делится на два класса людей: на господствующих из природных лезгин, которые всегда были к нам неприязненны, и на порабощенных ими некогда грузин, обращенных по большей части разными утеснениями в магометанскую веру, которые посему уже одному должны быть к нам приверженными. Привесть в известность права старшин и других знатнейших лиц джарского и прочих обществ, в отношении управления их алиабадскими грузинскими деревнями (ингели), и с тем вместе восстановить положение, имея основанием местные соображения, чтобы обыватели подвластных им грузинских деревень (ингели) платили определенную денежную подать от семейств или дымов, не подвергаясь произвольным налогам владельцев.... Жителям сих деревень предоставить следующие права: 1) личную свободу, если пожелают переселиться куда заблагорассудят со всем своим имуществом; но в таком случае дома, сады и земли должны оставаться в пользу владельцев или самих деревень, когда они захотят взять на себя ту плату, какую вносили переселяющиеся жители; 2) всем вообще сего рода людям предоставят право заплатить однажды владельцам своим за дом, сад, земли и другие угодья десятилетнюю сложность приносимого дохода, обратив все сие в свою собственность, и 3) с сим вместе избавляются уже они от всякой зависимости от своих прежних хозяев» (§ 7). [263]

В начале 1831 г. жители Джаро-белаканской области, по случаю нового бунта, распоряжением графа Паскевича-Эриванского лишены своих подвластных, мугал и ингилойцев, и обложены наравне с последними одинаковою государственною податью; земли, обрабатывавшиеся в их пользу раятами или мугаламн, переданы в безусловное распоряжение последних; поземельная повинность, получавшаяся прежде лезгинами с ингилойских и мугальских кешкельных селений, передана казне; при прежних доходах оставлены только второстепенные общества, т. е. тальское, мухахское и джинихское, не принимавшие участия в бунте.

В 1838 г. главноуправлявший Грузиею генерал-лейтенант Головин, в видах уменьшения побегов бунтовавших лезгин в горы, укрощения хищнических их набегов на покорных нам мирных жителей и упрочения их благосостояния, возвратил им доходы, получавшиеся ими прежде с бывших их подвластных, в том самом размере, в каком доходы эти с 1831 г. поступали в казну.

Все сказанное относится до Джаро-белаканской области. Что же касается Елисуйского султанства, то оно, как исправно уплачивавшее определенную дань и не принимавшее участия в бунте, оставляемо было на прежних основаниях до 1844 г. Правда, с 1830 г. правительство подчинило его джарскому областному правлению, с применением к нему Высочайше утвержденных правил 24 июня 1830 г., но во внутренние дела его оно избегало вмешиваться. В 1844 г. Даниель-султан, недовольный отказом в ходатайстве о возведении его в княжеское достоинство и новым подчинением султанства джаро-белаканскому правлению, возмутился и бежал к Шамилю вместе со многими беками и подчиненными. Вследствие этого, звание елисуйского султана навсегда упразднено; бывшее султанство, сначала названное округом, присоединено к Джаро-белаканскому округу под названием Елисуйского участка; жители бекского происхождения обложены государственною податью наравне с джаро-белаканскими крестьянами, и, наконец, все недвижимые имения, бывшие в распоряжении султана и бежавших с ним беков, конфискованы в казну. Впрочем, большинству последних, вернувшихся с гор, все было возвращено, причем они оставлены в тех же отношениях к подвластным им крестьянам, в каких находились прежде; в казенном же управлении оставлены лишь имения, [264] принадлежавшие султану и немногим его приближенным, бывшим при нем до окончательного покорения в 1859 г. Восточного Кавказа.

__________

Из сказанного прежде видно, какие народности входят в состав населения Закатальского округа. В нижеследующем очерке мы предлагаем характеристику своеобразно-сложившегося социально-экономического и поземельного их строя; но предварительно заметим, что с этим предметом нас знакомит Закатальская Сословно-поземельная Комиссия в своих журналах, в которые, независимо ее собственных обширных исследований, вошли и данные, собранные в самом начале официальным путем и бросающие свет на занимающий нас предмет. Из них особенный интерес представляет записка полковн. Коцебу: «Статистические сведения о джарских владениях», относящаяся к 1826 г.

«Земля, известная вообще под именем Джары», говорит Коцебу, «принадлежит пяти обществам, из которых первое — джарское, второе — белаканское, третье — тальское, четвертое — мухахское и пятое — джинихское. Эти пять обществ суть владельческие по отношению других подвластных обществ.

Владельческие общества состоят из лезгин завоевателей, а зависимыми считаются все селения, населенные завоеванными грузинами (ингилойцами) и мугалами (татарскими выходцами из закавказских провинций). Подвластные селения платят подать тому обществу, которому принадлежат. Так, Джары, Закаталы и Гогам составляют одно владельческое селение джарского общества, заключающего в себе 1200 дворов. Этому обществу принадлежат 20 селений. Катехи и Мацехи не принадлежат ни одному из владельческих обществ и не имеют подвластных селений. Поселившись отдельными селениями в подгорной полосе и подчинив себе с боя при-алазанские земли, владельческие общества образовали род федеративной республики, в которой достоинство старшины весьма значительно. В каждом селении ежегодно избирается один старшина из фамилий, имеющих на то наследственное право. Дела, касающиеся всех обществ, судятся в общем собрании всех старшин на открытом месте «Акдам», лежащем близ селения Мухах. Каждый избранный старшина получает от селения 30 конных есаулов, разносящих его приказания, которые исполняются беспрекословно. Сообщение старшинам их политических прав имеет характер временной и [265] зависит от народа. В ежегодном избрании старшин державство народа является во всем блеске. Круг избираемых в старшины, правда, ограничен известными фамилиями, в которых право быть избранным наследственно, но при этом члены тех фамилий, из которых составляется высший владельческий суд, даже временно, на один год, могут вступать в должность не иначе, как no избранию народом.

Ингилойцы и мугалы не имеют никакого участия в общих делах вольных обществ.

Из всех пяти. обществ самым сильным и влиятельным считается джарское: без признания его султаны елисуйские не могут вступать в управление доставшимся им по наследству владением, и самые нухинские ханы нередко ожидают утверждения в своем звании от джарцев».

С своей стороны, джарское областное правление в 1831 г. нашло, что джарские владения делились на шесть главных обществ: Джары — 1500 дворов, Белакань, Катех и Талы по 800 дв., Мухах — 600 и Джиних — 900 двор., и что во всех главных обществах находились господствующие селения, имевшие подвластные, и вольные, не имевшие их. Областное правление делит подвластные селения на две группы: татарские или мугальские и алиабадские или собственно ингилойские. Географическое распределение населения округа по народностям мы указали выше; здесь заметим, что со времени занятия округа русскими, туземное население его возросло в значительной мере. Ныне оно густо покрывает восточную часть округа, слабо — западную и особенно развивается в низовой полосе, образуя из выселков или хуторов (по туземному оба) настоящие селения. Хуторной порядок зарождения селений есть, надо полагать, старый и дал начало, если не всем, то большей части при-алазанских селений. По крайней мере несомненно, что из кахских хуторов возникли селения: Мешабаш, Алибегло и Беюк-Кетукло, и что хуторов, этих зачатков будущих селений, много в низовьях, преимущественно же на обширном лесном и болотистом пространстве Таначи, расстилающемся от Закатальско-муганлинской почтовой дороги на запад, до границы Сигнахского уезда. В Таначи есть хутора у всех лезгинских селений, расположенных к западу от Тал, а одни джарцы имеют их 15. Этим ростом населения объясняется то, что большая часть лесов, когда-то [266] сплошь покрывавших округ, в такой степени истреблена на плоскости для обращения их под пашни, что само население, при крайней нужде в лесных материалах, вынуждено принимать свои меры к их сбережению и к тому же искать новых мест для пашен на правом берегу р. Алазани.— Пограничною линиею, разграничивающею вольные общества джаро-белаканских лезгин от зависимых селений служит северная окраина Алиабадского наибства: ниже ее все земли считаются так называемыми кешкельными, занятыми преимущественно ингилойцами, выше — общественными или частными лезгин.

Общества эти делились и делятся на тохумы (роды), тохумы на джевги, джевги на оджахи (фамилия). Каждый из тохумов ведет свое начало от особого родоначальника, под именем которого он и известен. Судя по тому, что тохумы некоторых отдельных селений носят одни и те же названия, следует полагать, что их заселили одни и те же роды. В селениях Джары и Белакань, состоящих каждое из четырех тохумов, тохумы называются одинаковыми именами; тоже в Мухахе и Тале, а также в Сапунчи и Момрухе. Впрочем, тохумного порядка держатся не строго: в некоторых селениях, рядом с тохумами, встречаем и табуны; так, в Тале, независимо четырех тохумов, существует тридцать два табуна, члены которых входят в состав разных тохумов. До водворения русского владычества в округе каждый тохум ежегодно избирал одного старшину для разбора дел по адату, при одном казие от целого общества для суда по шариату, а в помощь старшине от каждого джевги назначался один векиль (поверенный). Ныне в целом селении избирается один старшина, в помощь которому от каждого тохума назначается по одному кевхе. Обязанность векиля, имевшего прежде значение полицейского, ныне — следить за равномерным распределением общественных доходов своей группы. При первоначальном распределении земель по сельским дачам, оне делились на разные частя по тохумам, и затем уже каждый тохум делил свою часть между своими членами поровну же. Если после дележа кто-либо из посторонних хотел вселиться в тот или другой тохум, то он обязательно должен был приобрести в нем покупкою землю, или же нанимать ее за определенную повинность в пользу хозяев земли; отсюда появление раята в подгорных лезгинских селениях. Впоследствии, когда [267] народонаселение стало, как замечено, возрастать, величина участков начала уменьшаться, дробиться, вследствие чего члены одного тохума вынуждены были приобретать себе земли в границах другого тохума, почему самый тохумный порядок начал ослабевать. .

Тоже произошло и с кешкелем. Как известно, джаро-белаканские лезгины, заселив заалазанскую местность и обложив данью ингилойцев и мугал, занимаемые последними земли назвали кешкельными, а их самих раятами. Значение слова «кешкель» объясняют различно. По старым архивным делам, он означает определенное, хотя различное по разным селениям, пространство земли, за пользование которым поселяне обязаны уплачивать лезгину определенную повинность. По объяснению джарцев, слово «кешкель» означает доход, который лезгин получает с такого-то поселянина или с таких-то поселян известного селения; no отношению же пользующихся кешкельною землею, кешкель выражает определенную долю или пай в общественной земле. В ингилойских селениях Елисуйского султанства, no объяснению их поверенных, «понятие кешкель не присваивается, как в западной части округа, ни земле, ни доходу: в большинстве случаев под этим словом понимается все поземельное имущество, принадлежащее дыму, т. е. усадьба и участок в общественных полях». Вообще под кешкелем принято понимать строго определенный, исключительно хлебом платимый оброк. Закатальская Сословно-поземельная Комиссия находят, что «первоначальное число кешкелей равнялось числу поселян кешкельной дачи, по соглашению с которыми лезгины установили размер платы; но так как впоследствии кешкельные участки начали дробиться, то поэтому в некоторых селениях ныне их можно встретить десятые и даже меньшие доли».

Кешкельное право исключало всякое вмешательство со стороны лезгин во внутреннее распоряжение кешкельною дачею, и потому право лезгина на кешкельные земли было право ограниченное, ибо, во 1-х, он не вправе был распахивать их в свою пользу; во 2-х, он не мог согнать с них поселянина или его наследников, и в 3-х, по смерти кешкельника, не оставившего после себя наследников, передачею права пользования кешкельною землею распоряжался не лезгин, а джамаат или общество кешкельного селения, которое отчуждало и отчуждает оставшийся свободный участок желающему из своих односельцев, — [268] с обязательством уплачивать кешкельную повинность лезгину. По установившемуся адату участки земли находятся не в постоянном пользовании известных лиц, но общество ежегодно назначает в своей даче место для распашки, большее или меньшее, смотря по надобности и возможности. Место это делится во числу кешкелей на паи, которые разбираются кешкельниками по жребию и величина пая, достающегося на долю владельца кешкеля, может меняться в зависимости от пространства общественной земли, отводимой ежегодно под пашни. Кешкельная плата производится двумя сортами хлеба, пшеницею и ячменем пополам, причем ячмень иногда заменяется, по взаимному соглашению, равным количеством проса. В тохумах джинихских, тальских и мухахских каждый лезгин знает своего кешкельника, от которого получает доход, в джарских же — доход доставляется со всего кешкельного селения и затем делится, соответственно доли, между лезгинами.

Из 27 кешкельных селений в Алиабадском наибстве кешкельную повинность уплачивают одно — мухахским тохумам, три — джинихским, четыре — тальским, остальные девятнадцать — джарским. Независимо этих девятнадцати селений, джарцы имеют еще три кешкельных селения в юго-западной части бывшего Елисуйского султанства или в Карасуйском наибстве, а именно; Бабало, Шатовар и Караган, отнятые ими после ожесточенных споров у Даниель-султана. Все кешкельные селения, как было замечено, после возмущения в 1830 г. джаро-белаканских лезгин, конфискованы в казну и поселяне их объявлены казенными, хотя затем в 1838 г. доходы с конфискованных земель возвращены лезгинам в прежнем размере. Из всех кешкелей, количество которых, по определению комиссии, доходит до 1,199 3/4, в распоряжении казны ныне остается 7 1/8, конфискованных в 40-х годах у «джарских качагов». Кроме того, хотя, Высочайше утвержденными 24 июня 1830 г. правилами, ингилойцам было предоставлено право выкупать от лезгин свои кешкеля, но по удостоверению той же комиссии их выкуплено до 1874 г. только 1/20 часть.

В районе лезгинских селений, за исключением горных мест, имеется достаточное количество пахотных земель; их еще больше в кешкельных селениях, особенно у ингилойцев, которые, отличаясь издавна, преимущественно пред лезгинами и [269] мугалами, любовью к труду, прикупают или принанимают у частных лиц значительные пространства пахотных земель; если к этому присовокупим, что в лезгинских селениях земли распределены неравномерно, то поймем, почему безземельные встречаются чаще между лезгинами и мугалами, чем между ингилойцами. Как в лезгинских, так и в кешкельных селениях усадьбы и пашни,— в последних открытые самими кешкельниками из-под леса,— признаются собственностью владельцев, леса же и горные пастбища — общественным достоянием.

К усадьбам причисляются жилые постройки с двором, корухи или поливные сенокосные места и сады. В Горном Магале и горных селениях оне состоят из одних тесных построек и малых двориков; в подгорной полосе, кроме жилий, из небольших садиков, а нередко и корухов; здесь среднюю величину подымной усадьбы составляет 1/3 — 1 дес., ниже, на плоскости, 3—4 дес., а в селении Алибегло, самом богатом землями из всех ингилойских селений, она доходит и до 10 дес. В последних сады состоят из виноградных и тутовых насаждений и фруктовых деревьев, из которых особенное внимание обращено на кусты мелкого ореха, выгодный сбыт которого с каждым годом увеличивается. Хозяин усадьбы свободно распоряжается ею, делит ее между наследниками лишь мужеского пола, продает и закладывает частями или целиком. При продаже усадьбы и вообще частных земель общество наблюдает, чтобы оне не переходили в посторонние обществу руки и только при крайнем недостатке средств допускает продажу их не односельцам, но в в этом случае пользуется правом выкупа. Вообще право поземельной собственности нередко приносит зло владельцу ее: множество усадеб и пашен, вследствие накопляющихся на владельцах их долгов, переходит в руки кулаков-кредиторов, состоящих преимущественно из армян. Правда, кредитор обязан по уплате ему долга беспрекословно возвратить землю собственнику, но последний так запутывается высокими процентами, что редко когда в состоянии выйти из безвыходного положения.

Открытые из-под леса пашни и корухи известны под названием «аху». Аху всякий может свободно открывать в пределах своей сельской дачи, хотя в некоторых местностях, для сбережения лесов, этой свободе самими обществами положен [270] предел. Этого мало: самое право частной собственности на «аху» адат подчиняет во многих селениях известным ограничениям; ибо, во 1-х, аху оставляется в пользовании открывшего его в течение лишь определенного льготного срока (от 3 до 7 лет) и затем делается общественным достоянием; во 2-х, пашни и рисовые поля, как известно, требуют отдыха,— отдыхает около половины всех полей от двух и более лет. He знают отдыха лишь поля, унавоживаемые в горных селениях и замечательные своим неистощимым грунтом зарнинские рисовые поля. Во время отдыха, поля, как частные, так и общественные, служат местом выгона для сельского скота. Во избежание потрав и в облегчение присмотра за сельским скотом, общество определяет каким полям и на какой срок должен быть дан отдых и какие обсеменены; при этом частные собственники не вправе засеять свои участки, если последние ими не огорожены. В 3-х, там, где поля постоянно засеваются чалтыком, как, напр., в Зарне, Ляките и некоторых джарских хуторах, право распоряжения частною собственностью не нарушается; в большинстве же селений постоянных чалтычных полей нет, а общество отделяет какое-нибудь суходольное воле, которое в данном году и предназначается под чалтык. При этом в редких селениях соблюдается то правило, чтобы каждый частный владелец поля получал непременно долю, составляющую его собственность. В большинстве случаев, в чалтычном поле получают равное участие все наличные дымы, а тем, которые этим распоряжением временно лишаются значительной части своей собственности, отводится временно же равномерный участок в других полях на счет тех, которые, не имея своей земли в чалтычном поле, получили там одинаковый с прочими пай.

Общественные поля вообще разделены на несколько очередей или «гендов»; при распределении их на паи, обыкновенно в пользу старшины и сельского муллы, а местами и беднейших семейств, назначается по лишнему паю. В Тале и на таначских хуторах большие общественные поля вспахиваются «кетаном», т. е. грузинским способом (слово «кетан» заимствовано от грузинского *** плуг). Способ этот состоит в том, что в плуг впрягают не менее пяти пар быков или буйволов. Распаханное этим способом поле делится на 7 1/2 частей, из которых 1 1/2 части получает хозяин плуга, a по одной — [271] управляющий плугом или кетанчи и хозяева каждой пары рабочего скота. При распашке кетаном собственных земель, хозяин плуга имеет право вспахать для себя участок на 1 1/2 тагара посева (тагар посева равняется 3/4 десятины), кетанчи и хозяин пары рабочего скота no 1 тагару, хозяин одного быка или буйвола 1/2 тагара. Если в кетане больше пяти пар, то и делянок на пашни бывает больше, а следовательно, каждая из них делается мельче. При обилии воды в округе поливаются все земли, за исключением горных аху и пашен, занимаемых жителями на правом берегу Алазани (Ширак) и на левом берегу Агри-чая (Аг-язы). Для поливки садов и полей употребляется или родниковая вода (кара-су), или вода, проведенная из горных речек (аг-су) по искусственным старым оросительным канавам. В самой населенной восточной части округа вся вода разбирается и потому, в средине лета, она в речках и канавах не доходит до Алазани. Для присмотра за водою и правильным ее распределением по канавам обществами нанимаются особенные смотрителя, называемые джуварами и мирабами. В местах, где разветвляется несколько канав, принадлежащих разным обществам, от всех их назначается общий мираб.

Плата за наем пахотных участков производится редко деньгами, в большинстве же случаев или количеством урожая (малджаат), или количеством посева (иахар), или определенным по взаимному соглашению количеством зерна (кесамат), или, наконец, определенною работою; преимущественно же плата эта делается малджаатом, в размере 1/10, 1/7, а на лучших землях — 1/3 части урожая. Если землевладелец сам снабжает наемщика необходимыми земледельческими орудиями, рабочим скотом и семенами для посева, то плата с таких наемщиков или работников определяется в 1/2 урожая. Этот половинщик-работник известен вод именем речбера. В речберы большею частью идут малоземельные и безземельные, как и лишившиеся своей собственности вследствие долгов. Средний урожай пшеницы и ячменя может быть принят в сам 5-6, чалтыка в сам 10, проса в сам 30. Впрочем, урожай пшеницы в сам 5—6 получается только в поливных землях. На высокорасположенных горных пашнях, как, напр., в Горном Магале н в Ахчайском ущельи урожай пшеницы редко доходит до сам 3, так что жители с трудом собирают свои посевы: пшеница [272] высевается ими не столько для получения зерна, сколько для самана, служащего фуражом для зимующего в селениях рогатого скота.

Леса на плоскости, как замечено было выше, сильно истреблены. Их уже не имеют селения: Алиабад, Беюк-Лаич, Карабалдур, Зеган, Верхиан, Мосул, Енгиан и Котольпарах; небольшие леса уцелели в Тасмало, Кичик-Лаиче, Курдамуре, Лялало, Бай-Ахмедло, Кандиргало, Кумуре и Чобанколе. Сплошные леса обильно покрывают еще Таначи, недоступные предгорья и елисуйские лезгинские дачи. Горный же магал очень беден как строевым, так и дровяным лесом; лишь в ущельях его попадаются, и то в весьма малом количестве, сосна и береза. В начале, при распределении кешкельных дач, в состав их входили и плоскостные леса, очистка которых под аху производилась жеребьевым порядком, причем каждый дым получал лесной участок, соответствовавший размеру его кешкеля; так, если в селении было 20 кешкелей, то владелец целого кешкеля мог располагать 1/20 частью леса, а владелец пол-кешкеля — 1/40 частью и проч. Что касается пользования лесом, то все жители округа единогласно заявляют, что лет 25-30 оно повсеместно было свободное, не только в пределах своей сельской дачи, но и вне ее; впоследствии же, вследствие обращения значительных лесных пространств под пашни, общества не стали уже допускать соседей к бесконтрольному пользованию лесом; где же его осталось мало, там и члены самого общества крайне ограничены в свободном пользовании, особенно строительным материалом, и для присмотра за лесами обыкновенно держат особых сторожей. В некоторых из селений, как кешкельных, так и лезгинских, при начале рубки общество само выходит на лесную дачу и, сообразившись с нуждами поселян, назначает определенный участок, который и распределяет по жребию. Участок, с которого снят лес, не распахивается, a оставляется под лес же. В лесных дачах Курдамура и других прямые деревья в лесу рубить никто не вправе, под опасением штрафа в 25—50 в., смотря по ценности дерева. Вывозить из леса позволяют валежник и криво-растущие деревья. В Горном Магале некоторым селениям приходится возить строевой материал чрез снеговой хребет из Ахчайского ущелья; некоторые из них, как, напр., Мусгал и Курдул и топлива [273] не имеют, а потому вынуждены топить кизяком. Там местами встречаются немногие рощи, как, напр. в Курдуле, разведенные частными лицами и составляющие потомственную собственность их. В селении Цахуре есть человек 13, имеющих no наследству свои частные леса. Каким образом они сделались настоящими собственниками, владельцы не могут объяснить. Собственники распоряжаются по своему усмотрению лесными участками: рубят их и продают без позволения общества посторонним. В том же Горном Магале, в общественных рощах, жители селений беспрепятственно пользуются на топливо только березою и кустарником; строевой же лес составляет достояние вакуфа. Вакуфы вообще в округе образуются как из лесов, так и из пашен. Встречаемые во многих лезгинских селениях, они завещаны обществами и частными лицами, преимущественно же бегами; в вакуфы обращаются иногда выморочные имения. Местами, при мечетях, имеются особые книги вакуфным имениям. Вакуфные доходы состоят из хлеба и сала с баранов, пасущихся в вакуфных лесах. За исправным поступлением их наблюдает мулла. Хлеб раздается в самой мечети членам общества, в особенности же беднейшим из них, а сало вдет на освещение самой мечети; строевой же материал из вакуфных лесов употребляется на постройку и ремонт мечетей и мостов. Завещанными участками пользуются преимущественно потомки завещателя; но завещательное распоряжение не устраняет самой продажи вакуфных участков, причем, однако, покупщик обязывается ежегодно доставлять мечети определенный завещанием доход.

Скотоводство мало развито в земледельческих селениях округа; овцеводством же занимаются почти одни горные и подгорные лезгины. Развитием этой отрасли хозяйства лезгины обязаны тому обстоятельству, что все летние горные пастбища состоят в их исключительном пользовании; ингилойцы же и мугалы в них участия не имеют и нанимают их у лезгин. Горными пастбищами служат юго-западные склоны Кавказского хребта, входящие в состав Закатальского округа и Горного Магала. Они распределены между обществами; в пределах же бывшей цахурской группы 7 пастбищ издавна перешли в руки бегов, а три из них, доставшиеся Даниель-султану, конфискованы в 1844 г. в казну. Каждое пастбище или, как лезгины [274] называют, «гора», разделено на участки определенной величины. Пред наступлением кочевки, весною, каждое общество решает, на какое число ятагов или стад должны быть разбиты все имеющиеся на лицо овцы, полагая в каждом ятаге, средним числом, около 1000 овец. По числу ятагов общество выбирает из состоятельных и влиятельных овцеводов ятажников или распорядителей, на обязанности которых лежит распределение по жребию или «чопу» пастбищ между ятагами общества, надзор за пастухами, приискание и наем зимних пастбищ. По принятому во всех обществах обычаю, как с своих, так и с посторонних ятагов, берется определенная плата, которая идет или на общественные потребности, как-то: на постройку и ремонт мечетей и мостов, или в счет причитающихся с общества казенных податей, или же на раздачу членам общества.

В зимнее время овцы пасутся частью в пределах Закатальского округа, частью в Нухинском и Елисаветопольском уездах, частью в Ширакском приставстве. Зимними пастбищами в Таначах пользуются тальцы, джарцы, мацехцы, катехцы и белаканцы, а в пределах Ширакского приставства — мухахцы, чардахлинцы, сапунчинцы, калалинцы и кусурцы. Овцеводы селений Хельмиц и Курдул, Горного Магала, издавна нанимают их у казенных крестьян Нухинского уезда, селений Белюк, Кичик-дигне и других. Лезгинские общества, расположенные на восток от Мухаха, и цахурцы принуждены нанимать их у бегов и других частных лиц. Пастбища, лежащие в юго-восточном углу округа, ниже впадения в Алазань притока ее Агри-чая, в прежние времена состояли в пользовании цахурцев, но впоследствии оне были распределены между лезгинскими оджахами и затем мало-помалу перешли, по покупке или захвату, в руки бегов и вообще состоятельных лиц, и ныне места эти не иначе уступаются цахурцам, как по ценам, с каждым годом увеличиваемым. Вообще в при-алазанской полосе горные стада в настоящее время сильно стеснены как подгорными и плоскостными обществами, так и частными владельцами. Горные лезгины утверждают, что адат предоставляет им право бесплатного пользования лесами, входящими в состав земледельческих сельских дач, и пока леса эти им самим не нужны, то не могут быть уступаемы посторонним ни за плату, ни бесплатно, между тем поселяне и беги стали, в явный ущерб им, отдавать их [275] тушинским ятажникам. В особенности горные лезгины претендуют на степь Аг-язы, на которой до 60-х годов они беспрепятственно останавливались с своими стадами, во время кочевок; с тех же пор они лишены этой возможности, вследствие захватов, сделанных бегами, и увеличившихся распашек. Здесь, однако, следует заметить, что, при всех этих стеснениях, овцеводство лезгин, после замирения Восточного Кавказа, в значительной мере усилилось, ибо постоянные нападения в грабежи качагов, державших их до того под страхом, были прекращены.

III.

Цахурские группы селений.— Елисуйские султаны.— Беги и их владения.— Повинности, отбываемые поселянами бегских селений.

Выше мы коснулись Елисуйского султанства. Оно представляет свои отличительные особенности в политическом и экономическом устройстве, и потому считаем нужным бросить на нeго общий взгляд. Мы берем Елисуйское султанство в том составе, который оно вмело до покорения Восточного Кавказа, т. е. вместе с Горным Магалом. По сведениям, собранным в журналах Закатальской Сословно-поземельной Комиссии, нынешние подгорно-лезгинские селения султанства основаны выходцами из Цахура и других мест Горного Магала и Дагестана. Из них самым ранним поселением был Сарибаш, возникший за 400 лет. Спустя лет сто, когда в нем стало тесно и лезгины усилились, они расселились ниже по ущельям и образовали селения: Елису, Кошка-чай, Ах-чай и Амбар-чай, как равно Сувагиль, Зарну и Лякит. Происхождение малахцев неизвестно: они сами себя выдают за цахурских лезгин; лезгины же называют их мугалами. Как бы то ни было, из цахурских лезгин образовалось четыре группы: цахурская, сувагильская, карадулакская и елисуйская или ашага-магалинская, из которых цахурская заняла, кроме земель no p. Самуру и на южной стороне Главного хребта, ущелья Зарну и Лякит; елисуйская и карадулакская — ущелья Сарибаш, Елису и Кошка-чай, а сувагильская — ущелье того же имени вместе с кумским. В некоторых селениях этих групп встречаются и мугалы, из которых те, которые появились одновременно с лезгинами, почти смешались [276] с ними и потому пользуются одинаковыми, наравне с лезгинами, поземельными правами; масса мугал населяет все низовые селения Карасуйского наибства.

Полагают, что в Цахуре хранились летописи, содержавшие в себе сказания как о древнем быте Горного Магала, так и о переселении цахурцев в Елису и покорении ими местных жителей, и что оне уничтожены после 1844 г. приверженцами Даниель-султана. По преданию же цахурцев, Цахур был весьма древним и обширным местечком, вследствие своей тесноты выделившим из себя выселки или новые селения Хиах и Согют. Неизвестно, от него или нет, образовались другие ближайшие селения: Муслах, Михик, Хельмиц и Курдул. Вначале все лезгины цахурской группы были вполне вольными обществами и делились на тохумы, которые впоследствии, для поддержания порядка, выбрали из среды себя одного, которому вверили управление народом; но стремление каждого из тохумов иметь во главе народа своего представителя вызвало между тохумами взаимную вражду и беспорядки, и чтобы положить им конец, все тохумы согласились выбирать правителей из нейтральной среды. Выбор пал на одного из бегов, изгнанных из какого-то неизвестного селения Хиц и проживавших в Цахуре. Существует, впрочем, мнение, что эти беги силою подчинили себе Цахур; во всяком случае, адат установил особый порядок выбора правителей, перенесенный впоследствии в в Елису. Он состоит в том, что, во 1-х, избираемым мог быть безразлично один из членов рода правителя, бега, и, во 2-х, в выборе участвовал весь джамаат, который оставлял при правителе своих векилей, обязанных следить за его действиями. В случае общего неудовольствия на него, во вызову векилей, джамаат собирался, сменял его и избирал другого. Над лезгинами он не имел никакой власти, а играл только роль старшины целого народа и, в случае совершения преступления кем-либо, должен был собрать джамаат, который определял наказание виновному. Попав в правители, хицские беги зазнались и начали делать бесчинства. Народ вышел из терпения и решил перебить всех их с домочадцами. Замысел был исполнен. Спаслась одна только беременная бегская женщина, бывшая в то время в гостях в Михике. Она бежала в Елису, где и родила сына. Когда последний подрос, народ, в том числе и цахурцы, выбрал его в [277] правители под именем Али-бега. С тех пор Елису сделался резиденциею правителей, впоследствии султанов елисуйских.

В какой степени достоверны сохранившиеся в фамилии елисуйских султанов старые грамоты, трудно сказать; но из них видно, что цахурские правители находились под влиянием то персидских шахов, то турецких султанов и что, при вступлении в управление народом, они были утверждаемы в своих правах особыми грамотами; так, подобные грамоты жалуют в 1562 г. шах Тахмас I цахурскому бегу Ади-Куркулу, в 1606 г. шах Аббас II и в 1609 г. султан Осман II сыну его Али-бегу, в 1627 и 1632 гг. шах Сефи цахурскому эмиру Мамед-хану. В грамоте шаха Аббаса II от 1642 года, на имя сына Мамед-хана Халил-бега, говорится: «в ознаменование нашей милости, владение Цахурское, на том же основании, как и при Мамед-хане, жалуем его сыну Халил-бегу в тиул (“Тиул", в переводе с персидского языка, означает: пожалование; в юридическом смысле тиул значит: владение пожизненное или срочно-временное.) и назначаем ему в жалованье 155 туманов тавризских, производившихся его отцу, причем повелеваем, чтобы ширванские власти признавали Цахурское владение его тиулом и не оставляли производить ему означенное содержание». В 1695 г. шах Гуссейн дает цахурскому владетелю Али-султану кафтан и грамоту на звание владетеля. Грамотою племянника Надир-шаха, Ибрагим-хана, от 1747 года, Цахурское владение утверждается за Ахмед-ханом (“Бывшее Елисуйское султанство" в “Сборнике сведений о кавказских горцах", VII, 7—8.— Журнал Закатальской Сословно-поземельной Комиссии, № 15.). Независимо персидско-турецкого влияния, на выборы елисуйских правителей иногда влияли и джарские лезгины. Последний случай этого рода был следующий: султаном сидел некто Хан-баба-бег; он был сменен народом и вместо его поставлен Ахмед-хан; этот, в свою очередь, был смещен Хан-баба-бегом при вооруженном содействии его партии из джарцев. Тогда Ахмед-хан обратился к русским, которые помогли ему снова сделаться правителем. Это вмешательство русских в дела султанства, бывшее в 1830 г., имело то последствие, что назначение султанов посредством народных выборов прекратилось и султанское достоинство сделалось наследственным в роде Ахмед-хана. [278]

Ныне существующие в Елисуйском султанстве беги, за исключением немногих из них, ведут свое происхождение от цахурского владетеля Али-бега. Их делят на чистокровных и нечистокровных. К первым принадлежат бегские дети от матерей или бегского, или лезгинского происхождения, ко вторым — дети от мугалок и ингилоев, известных под названием «джерия». Сыновья от последних не могли быть выбираемы в султаны и, кроме того, по адату, они не имеют участия в наследстве отца, за исключением того случая, когда не остается законных наследников; впрочем, отец вправе при жизни по завещанию уделить в пользу их произвольную часть своего достояния. Относительно женского вола существует такой адат: вдова бега после мужа получает свой кебин, т. е. уплаченные за нее деньги, с приданым и подарками, сделанными ей мужем. Дочери тоже не участвуют в наследстве, причем забота о них до замужества лежит на тех, к кому переходит наследство отца. Этот адат действует во всем лезгинском населении округа. Что касается мугал, то (как последние объяснили комиссии в Байдарло) они в этом отношении руководствуются не адатом, а шариатом, по которому бездетная вдова получает 1/4 всего имущества мужа, а при детях 1/8. Если после смерти мужа осталось несколько вдов, то доли эти делятся между ними поровну. Остальное же наследство распределяется между сыновьями и дочерьми так, что каждый брат получает вдвое больше сестры.

Елисуйские беги имеют в своей зависимости значительную часть населения в Карасуйском наибстве, между pp. Кара-чаем в Кошка-чаем. О времени и причинах образования этой зависимости нет письменных памятников; собранные же комиссиею на месте данные показывают, что она недавнего происхождения. При заселении Сарибаша, елисуйские и карасуйские низовья были покрыты сплошным лесом и не имели населения; единственным населенным пунктом в этой части был Ках. Вся земля признавалась уделом султана, который в виде жалованья предоставлял своим родственникам бегам и другим частным лицам только право пользования доходами с определенных участков и для заселения ее приглашал с разных мест охотников. Он оказывал новопоселенцам покровительство, ибо видел в них свою силу и охрану своих владений. Никаких [279] повинностей, кроме воинской, они не несли; но с течением времени мало-помалу на них начали налагать повинности и, наконец, они из зависимых султана сделались зависимыми бегов. Зависимость их особенно усилилась при русском управлении, после 1830 года. Пользуясь благосклонностью к себе джаро-белаканской нашей администрации и имея пред глазами пример высшего сословия в соседних мусульманских провинциях, беги исподволь присвоили себе не принадлежавшие им прежде права, в ущерб простому классу, не имевшему доступа к власти и потому лишенному возможности к ограждению себя от посягательств сильных.

Бегскими владениями ныне признаются: 1) 14 селений: Алмало, Шихляр, Дегмадагильд (часть), Кипчаг, Кайсарло, Онджало, Казмалар, Кичик-кетукло, Кара-тала, Байдарло, Аманло, Узун-тала, Ибахло и Ках (мугальская часть); 2) 4 хутора: Бахтало, Базар-тала, Буюк-Алатемур и Кичик-Алатемур; 3) несколько отдельных ненаселенных имений, из которых особенно значительны по пространству: Агатай, Баглар и Джалаир; 4) пастбища: зимние в юго-восточном углу округа и летние в районе горных пастбищ вольных обществ, и 5) степь Аг-язы. Из них у Даниель-султана в пользу казны конфискованы: Джалаир, части Байдарло и Дегмадагильда, а также Кахский базар, которых доходы предоставлены джарским и цахурским лезгинам и одному из елисуйских бегов, взамен поземельной платы, которую платили принявшие православие кахские и караганские ингилойцы. Все вышеуказанные селения заселены мугалами, хутора обрабатываются кахскими ингилойцами, а ненаселенные земли отдаются по особым условиям окрестным жителям, мугалам и ингилойцам.

Поселяне бегских селений отбывают бегам троякого рода повинности: хлебную, садовую и личные. Относительно первой, бегские селения делятся на оброчные и малджаатные. В оброчных селениях платится раз навсегда установленное количество хлеба. Оброк исчисляется не по наличному, a по издавна определенному числу дымов, т. е. на тех же основаниях, какие приняты в лезгинских кешкельных селениях, с того лишь разницею, что бегские кешкельники, в противоположность лезгинским, кроме хлебной, отбывают еще разные другие повинности. В малджаатных имениях повинность исчисляется в долях [280] урожая: 1/10 или 1/7 части. В некоторых же селениях, кроме малджаата, существует еще хлебная повинность, известная под именем «даргалука» (Даргалук — татарское название повинности, платимой хлебом и вообще произведениями земли, для вознаграждения управляющего имением. От Ред.) и «тоза-батан» (Этимологического значения этого слова мы пока не могли узнать. От Ред.). Повинность эта заключается в нескольких чанахах хлеба, уплачиваемых с каждого дыма или сохи в пользу бегского управляющего за отмеривание малджаата. Садовая повинность, за занимаемые поселянами шелковичные сады, весьма разнообразна: в иных селениях она определена деньгами, от 40 до 50 коп. за сад, в других — размотанным шелком от 1 до 3 стилей с сада (стиль — 2/3 фунта).

Личные повинности следующие: 1) аробная, заключающаяся в том, что, при переселениях бегов на летние кочевки, а на зиму обратно в низовые имения, поселяне, для перевозки бегского багажа и семейства, с каждого двора дают no 1-2 быка, арбу, или же, взамен того, вьючную либо верховую лошадь; 2) угощение бегов, их семейств или прислуги во время перекочевок, т. е. два раза в год, а также во время случайных приездов тех бегов, которые не имеют постоянного жительства; 3) условная, а иногда произвольная плата деньгами или вещами при выдаче поселянских дочерей замуж; 4) конвоирование бегов и посылка нарочных; 5) приношения маслом, курицами, яйцами, виноградом, нарбеком (Нарбек — это вываренный виноградный сок, в роде патоки. От Ред.), огородными овощами, сеном и саманом, большего частью не в определенном количестве, а по мере надобности и востребования, и, наконец, 6) работа за «имаджи» (угощение) при уборке бегского хлеба и сена. Последняя повинность в редких селениях обязательна для поселян, хотя она исполняется ими без отказа. Там же, где в собственном пользовании бегов находится много земли, она преимущественно обрабатывается наемными речберами из Нухинского уезда.

Вообще следует иметь в виду, что в районе карасуйских зависимых селений нет тех строго-определенных отношений, какие мы находим в кешкельных селениях. Следующие факты показывают, что там зависимые находятся в полном экономическом рабстве. Во многих раятских селениях беги считают себя собственниками как их усадеб, так и пашен, очищенных ими из-под леса. Местами, как-то: в Кипчаге, [281] Кайсарло и Байдарло, они простирают свое право и на постройки вымерших семейств. Раятам воспрещен выкуп даже тех земель, которыми они владеют с незапамятных времен. Хотя в оброчных селениях, в большинстве случаев, все участие бегов ограничивается сбором определенного дохода и во внутреннее хозяйство раятов они не вмешиваются, но при этом, хотя бы поселяне ничего не посеяли, все равно беги требуют свой оброк. В малджаатных селениях они нередко не только для себя, но даже и для посторонних, отбирают от них лучшие очередные участки, а им самим оставляют худшие поля. К тому же, они иногда за одну и ту же землю берут малджаат произвольно, с одних больше, с других меньше. Так, в селении Шихляр собственно поселяне платят бегу 1/7, а посторонние — 1/10 малджаата. Все это служит постоянным поводом недоразумений и ссор между бегами и их раятами.

Заканчивая настоящую заметку, считаем необходимым сделать следующую оговорку. Данные этой заметки об экономическом и поземельном строе населения Закатальского округа заимствованы, как мы уже сказали, из официальных сведений. Хотя эти данные, собранные почти около десяти лет тому назад, в деталях должны были впоследствии подвергнуться некоторым изменениям, но в общих своих чертах они сохранились по настоящее время.

Дм. Бакрадзе.

Текст воспроизведен по изданию: О тушино-пшаво-хевсурском округе // Записки Кавказского отдела Императорского русского исторического общества, Кн. XIV, Вып. 1. 1890