ВЕРДЕРЕВСКИЙ Е. А.

ПЛЕН У ШАМИЛЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ ПЕРВОЕ.

Письма, относящиеся до переговоров о выкупе и о проч.

№ 1.

От княгини Анны Ильиничны Чавчавадзе к мужу.

С каждым днем мы более чувствуем наше ужасное несчастие и с христианским смирением покоряемся испытанию, посланному нам Богом. Сегодня объявили нам, Давид, что твое письмо не убедило Шамиля; и что он хотел сегодня же разослать нас по аулам; но сын его, Кази-Махмат, упросил его дождаться возвращения Могаммеда. Что делать! видно Богу не угодно, чтоб мы увиделись в этой жизни. С надеждой на блаженство, обещанное мученикам, я с благодарностью буду терпеть все, что со мной случится, и беспрестанно буду молиться, чтоб участь детей моих была счастливее, чтоб Бог подкрепил тебя в твоей горести и наградил тебя за все счастье, которым пользовались все твои близкие и окружающие тебя.

Мы все знаем, что ты ничего не пожалеешь для нашего спасения; но их убедить невозможно: им непонятны чувства любви и самоотвержения; они не верят, что вы более собрать не можете, и то, что вы даете — не ваше, а занятое или выпрошенное у других.

Бог да подкрепит вас! Мы теперь не в состоянии ничего более писать.

Анна Чавчавадзе.

№ 2.

От княгини Варвары Ильиничны Орбелиани к князю Д. А. Чавчавадзе.

Сегодня хотели нас всех раздать к разным наибам; мы даже уже считали себя погибшими; но Кази-Махмат и другие почетные люди и муллы упросили Шамиля еще в последний раз [2] послать Хассана и Могаммеда к вам. Зная, что Григория нет в Хасав-Юрте, умоляю тебя, Давид, послать в Тифлис и уведомить Григория, что мы гибнем: может быть, если он приедет в Хасав-Юрт, он как-нибудь сумеет упросить Шамиля. Я не имею почти никакой надежды, да и писать уже не имею сил.

Конечно, Богу все возможно, и, если Ему угодно, мы не погибнем; но если также в Его воле, чтоб мы пропали — умрем без ропота, как и жили.

Княгиня Варвара Орбелиани.

№ 3.

От князя Д. Чавчавадзе к Г. командовавшему Отдельным Кавказским Корпусом, генералу-от-кавалерии Н. А. Реаду.

Милостивый государь

Николай Андреевич.

Сегодня получено мною первое письмо Шамиля, заключающее в себе условия на вывод из плена семейства моего и семейства княгини Орбелиани, со всеми, находящимися при них лицами. Сверх того, мне переданы также и словесно некоторые поручения Шамиля, присланным им, как доверенное лицо, буртутайским пятисотенным Хассаном.

К большему горю моему, ни в письме Шамиля, ни в словах Хассана я не нашел ничего утешительного для себя. Требования их превосходят всякие ожидания. Шамиль не хочет вести переговоры отдельно про мою семью; он ее включает в число 120 других пленных, разбросанных по разным местам, и за всех просит: 1) сына своего Джемаль-Эддина, 2) племянника Гамзада, 3) сына Аварского Али-Бека, Харасилау, 4) сына Гамзада Шах-Ислама и 116 пленных; сверх — того, мильйон денег. Условия несбыточные, о чем я не решился бы даже доводить до сведения вашего высокопревосходительства, если б, перед моим выездом из Тифлиса, я не имел особенного приказания вашего писать все подробности хода этого дела.

Завтра, с ранним светом, отправляю Хассана с письмом к Шамилю, в котором я ему говорю, что условия его не только неисполнимы, но что они лишают меня всякой возможности вести с ним переговоры, если он не изменит их; что я уже писал к нему и повторяю, что он должен вести дело со мною, как с человеком частным, соображаясь с собственными моими средствами, без всякого вмешательства правительства. Какой будет ответ от него — я почту особенным долгом сообщить тотчас же вашему высокопревосходительству.

Сам я завтра хочу выехать в Шуру на несколько дней, для свидании с князем Орбелиани.

С истинным почтением и совершенною преданностью имею честь быть и проч.

№ 4

От начальника Главного Штаба Отдельного Кавказского Корпуса, генерал-лейтенанта генерал-адъютанта князя А. И. Барятинского, к князю Д. Чавчавадзе.

(Секретно.)

Милостивый государь

Князь Давид Александрович.

Г. командующий Отдельным Кавказским Корпусом сообщил г-ну военному министру, для доведения до Высочайшего сведения, условия, предлагаемые Шамилем для освобождения семейств: вашего и княгини Орбелиани; причем генерал-от-кавалерии Реад также уведомил, что Шамиль спрашивает: дозволено ли ему будет послать в Россию доверенное лицо, чтоб переговорить с сыном: желает ли он возвратиться на родину, с тем, что если не пожелает, то Шамиль имеет намерение отречься от него навсегда. Как возвращение сына Шамиля составляет главнейшее и непременное из предлагаемых им условий, то его высокопревосходительство Николай Андреевич упомянул, что, в случае, если на сие воспоследует Высочайшее соизволение, то только тогда можно войти с Шамилем в переговоры положительные.

Ныне генерал-адъютант князь Долгоруков уведомил генерала-от-кавалерии Реада, от 18-го октября, что Государь Император, не находя препятствия к возвращению Шамилю сына его, состоящего по кавалерии и прикомандированного к Уланскому Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича Полку, поручика Джемаль-Эддина Шамиля, Высочайше повелеть соизволил: «спросить его желает ли он, чтоб к нему прислано было доверенное от отца его лицо для переговоров, или он сочтет бесполезным входить в эти переговоры и сам положительно объявит свое желание?»

Доводя о сем до сведения Его Императорского Высочества Главнокомандующего Гвардейским н Гренадерским Корпусом, для истребования от поручика Джемаль-Эддина Шамиля сих сведений, г. военный министр сообщает генералу Реаду, что, по получении этих сведений, о них будет уведомлен его высокопревосходительство.

Поспешая передать вам вышеизложенное, собственно для вашего сведения, и уведомляя о том и генерал-лейтенанта князя Орбелиани, я имею честь присовокупить, что, по получении известия об ответе поручика Джемаль-Эддина Шамиля, оный будет немедленно вам сообщен; а до того времени нельзя будет войти в положительные переговоры с Шамилем.

Примите уверение... и проч.

№ 5.

От князя Д. А. Чавчавадзе к генералу-от-кавалерии Н. А. Реаду.

Милостивый государь

Николай Андреевич.

Из моего первого письма к вашему высокопревосходительству вы изволили усмотреть, что первым и главным условием со стороны Шамиля, при переговорах о выводе моего семейства из плена, было требование: возвратить ему сына. С тех пор, несмотря на неоднократные письма мои и генерал-лейтенанта князя Орбелиани, в которых мы ясно высказали Шамилю всю несообразность его требований, переговоры наши не только не приняли лучшего оборота, но лишают меня почти надежды увидеться когда-либо с моим семейством.

Посланный в Дарго мой собственный человек возвратился сегодня с ответом от Шамиля, который объявил, что он видит в наших переговорах только нежелание наше просить о возврате ему сына, а потому, прекращая с этого времени всякие сношения мои и князя Орбелиани с пленницами, он угрожает, что если не получит, наконец, решительного ответа, то раздаст их своим служителям в виде невольниц.

Вот, ваше высокопревосходительство, причина, побудившая меня снова обратиться к вам с покорнейшею просьбой; она состоит не в ходатайстве вашем у Государя Императора о возвращении Шамилю сына — ходатайстве, на которое я не могу и не должен рассчитывать, но только в возможно скорейшем ответе на требование Шамиля. Решительный отказ его Величества даст мне слабую надежду на то, что Шамиль тогда, быть может, изменит свои условия; если же нет, то мне остается проститься навек с женой и детьми.

С истинным почтением... и проч.

№ 6.

От него же к князю А. И. Барятинскому.

Милостивый государь

Князь Александр Иванович.

Почти три месяца, как начались мои сношения с Шамилем о выводе семейства моего из плена. В течение этого времени я ни одного раза не решался утруждать ваше сиятельство своим письмом, все надеясь как-нибудь склонить Шамиля изменить свои условия; несмотря на все старания мои и генерал-лейтенанта князя Орбелиани, он непреклонен и настоятельно требует возвращения сына.

Посланный в Дарго собственный мой человек, возвратясь вчера, передал мне, что уверения наши о невозможности выполнить его [5] требование Шамиль принимает как нежелание с нашей стороны просить о выдаче ему сына, и потому объявляет, что с этого времени он прекращает всякие сношения мои и князя Орбелиани с пленницами; если не получит нового решительного ответа, то раздаст их своим служителям в виде невольниц.

Не буду говорить вам, до какой степени поразил меня этот последний ответ Шамиля: вы сами легко поймете, что я должен чувствовать при мысли о будущности бедного моего семейства. Но что же делать; видно так угодно Богу! Мне остается только уметь переносить с полным терпением это страшное испытание.

Обращаюсь теперь к вашему сиятельству не с какою-нибудь исключительною просьбою; но отдаю себя совершенно в ваши руки, в полной надежде, что, соболезнуя моему горю, вы сделаете все возможное, чтоб вывести меня из несчастия, выше которого быть не может.

С истинным почтением... и проч.

№ 7.

От князя А. И. Барятинского к князю Д. Чавчавадзе.

Милостивый государь

Князь Давид Александрович.

Князь Багратион доставил вчера сюда письма вашего сиятельства ко мне и г. командующему корпусом, от 18-го числа, и его высокопревосходительство сообщил немедленно содержание их г. военному министру, для всеподданнейшего доклада Государю Императору, и просил о распоряжениях, какие сделаны будут относительно сына Шамиля, уведомить в возможно непродолжительном времени.

Поспешая сообщить о том вашему сиятельству, имею честь присовокупить, что, по причине, угрожающей ныне новой опасностью семейству вашему и княгине Орбелиани, г. командующий корпусом разрешает объявить Шамилю предварительное решение его Величества, относительно возвращения сына его, о котором я известил вас 9-го ноября, и тотчас, по получении уведомления об ответе сына Шамиля, оный будет вам сообщен с особым нарочным.

Примите уверение и проч.

№ 8.

Копия с письма г. командующему Отдельным Кавказским Корпусом г. военного министра, от 4-го декабря 1854 г. № 840.

Получив сейчас, чрез фельдъегеря Сталя, письмо вашего высокопревосходительства, от 25 ноября, № 69, я поспешаю вас, милостивый государь, уведомить, что сын Шамиля изъявил желание возвратиться к своему отцу, не ожидая доверенного лица, которого Шамиль хотел прислать к нему для переговоров. [6]

Согласно с сим, я, по Высочайшему повелению, сделал уже распоряжение об истребовании сюда означенного сына Шамиля из Царства Польского, где находится в настоящее время полк, в котором он служит, и прикажу отправить его к вашему высокопревосходительству, как только он сюда приедет.

Медленность в окончательном отзыве о высылке его на Кавказ произошла единственно от сношений с начальством, в ведении коего он состоит, и дальнего его отсюда местопребывания.

Примите, милостивый государь, уверение и проч.

№ 9.

Всеподданнейшее письмо от князя Д. Чавчавадзе Его Величеству, Государю Императору, Александру Николаевичу, от 10 марта 1855 года.

Всемилостивейший Государь!

Сегодня, Ваше Императорское Величество, щедротами в Бозе почившего Императора Николая Павловича, семейство мое возращено мне из тягостного осьмимесячного плена.

Богу не угодно было дать мне счастие принести глубокую, душевную благодарность усопшему моему благодетелю; но она не умрет, Государь, ни во мне, ни в детях моих. Я, жена и дети будем горячо молить Бога дать силы мне и сыну моему заслужить пред Вашим Императорским Величеством те милости и благодеяния, которыми так щедро наградил почивший благоверный Родитель ваш.

№ 10.

Всеподданнейшее донесение от княгини Варвары Орбелиани (вдовы генерал-майора) Его Величеству Государю Императору Александру Николаевичу.

Августейший Монарх!

Сын мой и я — свободны, спасены. В этих словах, Государь, заключаются все чувства матери, которая, в продолжение восьмимесячного, невыносимого плена, каждую минуту страшилась за жизнь единственного ее сына. Эти слова только могут выразить Вам, Милосердый Монарх, как должна быть тепла моя молитва ко Всевышнему и как беспредельно глубока благодарность к нашему общему Отцу, в Бозе почившему Императору Николаю Павловичу. Если ранняя смерть моего мужа не позволила ему заслужить перед престолом Вашего Величества тех милостей, которыми он был осыпан и которые так щедро, после смерти его, излились на меня в самые горестные минуты моей жизни, то к сыну его, Государь, переходит этот завидный удел. Моей же священной обязанностью будет молить Провидение дать мне силы сделать в будущем младенца моего достойным слугою Вашего Императорского Величества.

№ 11.

От г. военного министра генерал-адъютанта князя Долгорукова князю Д. Чавчавадзе.

Милостивый государь

Князь Давид Александрович.

Зная всемилостивейшее участие, принимаемое Государем Императором в семействе вашего сиятельства, я поспешил представить Его Величеству всеподданнейшее письмо ваше от 10-го числа сего месяца

Государь Император, известясь с искренним удовольствием об освобождении княгинь Чавчавадзе и Орбелиани из плена, Высочайше поручить мне соизволил поздравить вас с сим счастливым для вас событием, скорейшее исполнение коего было предметом желаний в Бозе почившего Императора Николая Павловича.

Доблестные чувства грузинского дворянства известны Его Величеству и доказаны на деле. Государь Император, вполне разделяя постоянное благоволение Своего Августейшего Родителя к сему именитому сословию, изволит быть уверенным, что оно всегда поддержит древнюю славу, им приобретенную.

О сем Высочайшем отзыве, поставляя приятным долгом сообщить вашему сиятельству, и душевно сочувствуя семейной вашей радости, я был бы вам весьма признателен за обязательное уведомление о подробностях пребывания в горах супруги вашей и княгини Орбелиани.

Примите, милостивый государь, уверение... и проч.

31-го марта 1855 г.

№ 12.

От него же княгине В. И. Орбелиани.

Милостивая государыня

Княгиня Варвара Ильинична.

Я поспешил представить на Высочайшее Государя Императора благоусмотрение всеподданнейшее письмо вашего сиятельства, в коем вы изволили выразить чувства верноподданнической благодарности за освобождение вас, с сыном вашим, из мучительного плена.

Его Императорскому Величеству благоугодно было выразить, в особом на имя ваше, рескрипте, Всемилостивейшее к вам благоволение.

Поставляя приятным долгом препроводить при сем означенный рескрипт, я не могу отказать себе в удовольствии, искренно поздравить ваше сиятельство с благополучным возвращением на родину и удостоверить вас в общем сочувствии, которое возбуждено было к вам во все время пребывания вашего в горах.

Примите, милостивая государыня, уверение... и проч.

9-го апреля 1855 г. [8]

№ 13.

ВЫСОЧАЙШИЙ РЕСКРИПТ.

Княгиня Варвара Ильинична.

Выражение признательности вашей к незабвенному Моему Родителю глубоко Меня тронуло. Освобождение вас и семейства вашего из плена было предметом искренних его желаний; но Богу угодно было исполнить их уже после Его кончины. Утешаясь мыслию, что указанные Им меры достигли ныне цели, Мне приятно уверить вас в душевном удовольствии, с коим Я известился о возвращении вашем из гор. В надежде, что Всевышний вознаградит претерпенные вами тяжкие испытания преуспеянием вашего сына в свойственных грузинскому дворянству доблестях, остаюсь навсегда к вам благосклонный.

На подлинном собственною Его Императорского Величества рукою написано:

«АЛЕКСАНДР»

№ 14.

Похвальное удостоверение от генерал-майора князя Орбелиани и флигель-адъютанта Его Императорского Величества князя Чавчавадзе юнкеру Исаю Грамову.

1855 года апреля 2-го дня. Мы, нижеподписавшиеся, генерал-лейтенант князь Григорий Дмитриев сын Орбелиани и флигель-адъютант Его Императорского Величества, полковник князь Давид Александров сын Чавчавадзе, дали сию бумагу жителю города Шуши, юнкеру Исаю Грамову, в память незабвенных услуг, им оказанных нам.

Услуги эти состояли в следующем:

В июле прошедшего года, во время вторжения в Кахетию горцев, под предводительством Шамиля, они захватили в плен: вдову родного брата первого из нас, генерал-майора князя Ильи Орбелиани, с сыном Георгием и племянницею княжною Ниною Баратовою, и жену второго из нас с четырьмя малолетними детьми.

Во время нахождения этих семейств наших в плену, нам встретилась надобность послать к горцам доверенное лицо, которое могло бы объяснить им решительную невыполнимость требований их за освобождение наших пленниц, и склонить их к изменению предложенных ими условий.

Исай Грамов, находясь в то время на службе при первом из нас в качестве переводчика, вызвался принять на себя это поручение и, отправясь один через неприятельские селения, прибыл в Дарго, имел несколько раз объяснения с Шамилем и другими почетными горцами по нашему делу, и до того смело и настойчиво [9] умел опровергнуть все их возражения, против его слов деланные, что, наконец, склонил их на уступки, в которых они упорно отказывали до поезда к ним Грамова.

Таким образом, поездка его в горы была одною из главных причин успешного окончания дела о выкупе наших пленниц, при выдаче которых Грамов совершил вторичную поездку в Дарго, и сам сопровождал их в наши пределы.

В этих двукратных поездах к неприятелю, Грамов добровольно предавал жизнь свою произволу горцев, известных своим вероломством и наклонностью пользоваться каждым случаем безнаказанного убийства и грабежа.

Подобные услуги невознаградимы, и мы дали эту бумагу почтенному Исаю Грамову в память того, что усердие н самопожертвование, им нам оказанные, будут для нас незабвенны, и как мы, так и потомки наши будем ему навсегда признательны..

Генерал-лейтенант князь Григорий Орбелиани.

Флигель-адъютант Его Императорского Величества, полковник князь Давид Чавчавадзе.

Текст воспроизведен по изданию: Плен у Шамиля. Правдивая повесть о восьмимесячном и шестидневном (в 1854-1855 г.) пребывании в плену у Шамиля семейств: покойного генерал-маиора князя Орбелиани и подполковника князя Чавчавадзе, основанная на показаниях лиц, участвовавших в событии. СПб. 1856

© текст - Вердеревский Е. А. 1856
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Karaiskender. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001